Рубинов Анатолий. Слезы льда

   Оскар, как заведенный, ходил вокруг блока безостановочно, иногда вымеривал что-то на блоке пальцами; мычал себе под нос неразборчиво. Биди повел Аттвуда в дальний угол мастерской, включая подсветку.
   - Вот он, - сказал Биди негромко, - полостник... Судя по фигуре, полостница. У вашего Шекспира - пузыри земли, а у нас - ледяные пузыри. Все как положено в порядочных мирах.
   - И точно так же никто не знает, откуда они берутся.
   - Наши - хоть не пророчествуют, и на том спасибо.
   - Знаете, мне даже не столь интересно их происхождение, как... ваше отношение к ним. Это гораздо интересней.
   - Отношение простое, - мрачно отвечал Биди. - Тщательно маскируемый страх. Помню, когда Оскар привез первого из них, я спросил, как он это делает, никак не мог поверить, что возможно _э_т_а_к_о_е_... Лет через сто, могу себе представить, о них сложится целая мифология, а пока смотрим на них и боимся всерьез задуматься, _ч_т_о_ они такое...
   - Лет через сто у вас зародится миф о ноевом ковчеге, это да. Кстати, могу подарить свежую гипотезу. Даром, ничего не возьму.
   - Потом... Я мог бы и заплатить, если нужно, но... Не при ней, барон кивнул на блок, у которого они стояли, и выключил подсвет.
   Оскар все так же ходил вокруг блока, только теперь - в другую сторону, справа налево. Время от времени он опускал палец в баночку с оранжевой, жаркого оттенка, краской и ставил на блоке одному лишь ему понятные метки.
   - Линзу будешь делать? - приглядевшись, спросил Ив.
   - Нет... Этому, - Оскар постучал по блоку, - никакая линза не поможет.
   Биди недоуменно посмотрел на него.
   - Это ребенок, - сказал Оскар. - Знаешь, я все вспоминаю, как просто было работать твоему отцу - не надо было ни гранить, ни просветлять. Покойный барон, - пояснил он землянину, - был ученым и искал в них что-то свое...
   - Я давно хотел, собирался поговорить с тобой об отцовской коллекции, - подхватил Ив. - Если бы ты взялся огранить кое-что из нее, я бы заплатил тебе, как за новые антики, привезенные недавно изо льдов. И твоя рана бы тем временем зажила. Не полезешь же ты сейчас во льды в таком состоянии.
   Оскар надел экзоскелетон, несколько раз присел в нем, со скрипом и грохотом, подошел к блоку.
   - Все это очень заманчиво, - наконец ответил он, - но тогда мне придется торчать безвылазно в мастерской, некогда будет в поле выбраться, даже когда бок заживет, у меня сроки заявок истекают.
   - В ноле! Куда тебе, с разорванным-то боком?!
   - Первый раз, что ли?.. Прихвачу побольше липучки, даст Бог - не помру. Только придется поискать помощника.
   - А Мустафа?
   - У этого слабоумного кобелька начался брачный период, во льды его не вытащишь. Пойми, от твоего предложения я не отказываюсь, но давай отложим, Ив. Столько лет блоки лежали, не растают же вдруг...
   - А что у тебя на заявках? - поинтересовался Биди.
   Оскар раздвинул стену, открыв огромный металлический диск, ловко поднял блок, закрепил в фиксаторах, крутанул и ответил:
   - Судя по экрану сканера - несколько человек... Пикник у них был, вероятно...
   Оскар снял с себя экзоскелетон и отослал его в бокс, включил свой громадный станок и взял из шкафа-нагревателя инструменты. Блок бесшумно вертелся. Впечатляет, подумал Аттвуд.
   Вскоре под руками Оскара передняя грань блока высветлилась, сделалась стеклянно-прозрачной.
   Это был мальчик в одежке с мелким узором. В руках он держал какой-то металлический предмет, игрушку, наверное. Биди подошел, вгляделся в лед и разочарованно вздохнул.
   - Вот именно, - сказал Оскар.
   Лицо мальчика было искажено гримасой ужаса и боли. Оскар поймал себя на том, что бессознательно сморщился, так же, как и маленький абориген.
   - Не шедевр, - огласил вердикт губернатор.
   - Все претензии - его родителям, - ответил Оскар, убирая инструменты.
   - Забракуешь? - спросил Ив.
   - Подумаю. Может, новодел получится. Потом.
   - А куда вы деваете забракованных? - подал бос Аттвуд.
   - Увозим. Милях в двадцати есть выемка, вон туда и опускаем. Назвали Могильником и вспоминать о нем не любим, - ответил за Оскара Биди.
   Оскар выкатил из стенного шкафа подставку на колесах-шарах, подвел под блок и отпустил фиксаторы. Глыба тяжело легла на площадку-подставку, и мастер толкнул ее прочь, все равно куда, в каком направлении.
   - Ради Бога, поверните его лицом к стене! - взмолился Аттвуд. - Я не могу оторваться от его лица!! Что же с ними произошло, черт побери?!
   ...На макушке огромной арки ветроэнергостанции вспыхнули оранжевые огни штормового предупреждения. Истерически засвистел саунд-маяк.
   - Плевать, - буркнул себе под нос Оскар, покосившись на табло, где высвечивались скорость и направление ветра.
   Под выездной аркой стояли, словно в карауле, вооруженные силы Ириса в полном составе - пара аэросаней с пулеметами. Оскар высунулся из люка, хотел спросить, по какому случаю парад, но понял, что ветер ему все равно не перекричать, и задвинул люк, успев приметить чуть в стороне белый буер помощника шерифа, с еще неотцепленным моторным толкателем.
   Ясно, подумал Оскар. Чуть поутихнет, двинутся заявки проверять. Мне-то что, пусть. А типчики вроде Барыги как пить дать забеспокоятся.
   Оскар вдавил педаль до упора, моторы за спиной зарычали от натуги, и тяжелая платформа рванулась вперед, пулей вылетела на ледяной простор.
   Вскоре Оскар поставил руль на стопор, включил таймер и повернулся к термосам. Следовало подкрепиться сейчас, когда платформа подойдет к Лабиринту, придется самому браться за руль и ползти на самых малых оборотах. В который раз проклял он Старую Трещину, присовокупив к ней и Лабиринт, но объезжать ее с другого конца было бы уж совершеннейшей дикостью - этот утомительный процесс занял бы в общей сложности трое суток, спятить можно от скуки, да и сроки поджимают, сроки! Заявка истекает.
   Эх, если бы можно было прыгнуть через Старую в обе стороны, подумал Оскар. Только чтоб ни о какие балластины больше не...
   Напарника он так и не нашел, пришлось управляться самостоятельно; высосав из донышка первый термос, Оскар натянул парик, снял руль со стопора и высунулся из люка. Над горизонтом висела Полумаска, вечный спутник Льдины, и слабо светилась в лучах Айсстар. Отыскав созвездие Крыла, Оскар вслепую пошевелил рулем, снова застопорил его, включил ближний, ультразвуковой, локатор, и задвинул люк...
   ...Локатор будил его дважды. Первый раз сработал невесть отчего, а во второй раз Оскар успел увидеть, как шарахнулась от ультразвукового веера певчая сова, истошно вопя и топорща когти.
   Оскар вяло ругался, обложил певчую тварь последними словами, которые ему были известны, потом бросил взгляд на таймер и решил, что доспит как-нибудь в другой раз. Вскоре в луче прожектора высветились головоломные фигуры Лабиринта. Они могли бы показаться прекрасными, но только издали, и Оскару некогда было ими любоваться. Все эти ледяные цветы, спирали и прочие причуды, то ли выветренные, то ли выросшие изо льда, интересовали Оскара лишь потому, что их приходилось обходить, увертываться, черт их побери. Этим жутким слаломом он и занимался часа три кряду, неустанно наполняя кабину тихими проклятиями.
   Выбравшись наконец-то на чистый лед, Оскар начал ругаться в полный эпос, самыми последними черными словами, которые приберег для Лабиринта, но сейчас адресовал не ему: перекрывая вой ветра, издалека донесись глухие хлопки...
   - Какая гадина рвет лед на моем участке?! - яростно спросил он экран радара. - И полиция развлекается на ветростанции парадами, холера их всех порази!
   Оскар бросился к рации, вызвал шерифа, вызвал еще и еще, и еще, но никто не отвечал.
   - Ладно, - решил Оскар, - сто чертей им в задницу, будем разбираться сами, господа старатели, - и дал пропеллерам полные обороты.
   Примчавшись на участок, он сразу понял, что план выемки блоков, тщательно отработанный на макетах, можно забыть, больше плана не существовало.
   Это был почерк Барыги: одна-единственная шахта, а вокруг - ледяное крошево, веер трещин; полный разгром, словом. Браконьер, он добудет одного аборигена, а загубит десяток других, остальных; даже без сканера ясно стало, что трещины идут до самой почвы, разрывая тела...
   - У-у-у, гад... - только и прошептал Оскар, разворачивая платформу.
   Нечего было и думать догнать, настигнуть мерзавца, самого отъявленного из всех браконьеров, короля браконьеров, так сказать. Тот был на буере: об этом свидетельствовали три царапины на льду, а при этаком ветре - буер летел, как дым от вентилятора. Тут же валялась ледяная балластина; видимо, вместо нее Барыга приспособил блок с аборигеном. Чуть что - сбросил, и поминай как звали... И все же Оскар решил отправиться по следу - авось черт подставит подлецу копыто.
   Такой уж день выдался: туда ехал, ругался, обратно едет - ругается, только еще чернее. В запале преследования Оскар два раза терял царапины, оставленные буерными коньками, рыскал потом широким зигзагом и наконец допер, куда держит курс Барыга; тот шел, ясное дело, не к Старой Трещине, нечего было и думать перелететь ее с балластом, и не к Лабиринту - там буер надо тащить на веревке, ну и, естественно, не в трехсуточный объезд браконьер отправился, чтобы миновать Трещину с другой стороны; мерзавец направился мимо Свечки, между нею и Болотом, в самое злое и непредсказуемое местечко. Старый шериф Нигмеев прозвал его "Пронеси, Господи", и не было известно жителям Ириса, Аптауна и окрестностей места хуже и гибельней. Правда, еще существовала вероятность, что браконьер просто-напросто путает след, на всякий случай, и пойдет в обход Болота. Скорее всего, он так и сделает, если не почувствует на хвосте погоню...
   Через час Оскару стало ясно, что мерзавец решился рискнуть, рвануть в "Пронеси, Господи".
   Оскар нахмурился. Что же он у меня спер, подумал Оскар, если так торопится к черту в зубы... Подумал, но додумать не успел; из-за горизонта выскочила верхушка Свечки. Оскар сбросил обороты, погасил прожектор и малым ходом покатился к точке в полумиле от ледяного вулкана.
   Но сунуться в гибельную узость ему так и не довелось; на второй трети пути в луче правой фары мелькнул человек и сразу же отскочил, Оскар вырубил моторы и положил руль круто влево. Платформа завертелась юлой и вскоре остановилась; Оскар выдернул из зажимов игломет, отодвинул люк и, позабыв даже парик натянуть, выскочил на лед.
   Судя по пижонскому костюмчику, усыпанному серебряными пряжками, это был Барыга, он самый, собственной персоной, причем в наиболее предпочтительном виде, в наиболее приемлемом состоянии - без буера и без оружия. Бить ему морду сейчас толку было маловато, только кулак расшибешь о прутья фейсгарда, поэтому Оскар лишь ругнулся коротко и показал иглометом на люк аэросаней. Лютый зверь Барыга как-то странно, слишком поспешно и охотно, прыгнул в кабину; Оскар едва успел дать ему пинка под задницу, чуть не промахнулся.
   - Сними шлем, - еле сдерживаясь, велел он.
   Тот отцепил фейсгард и перестал быть Барыгой, обратившись в Мариуса Фангейта, сына нынешнего шерифа.
   Первым делом Оскар вернул игломет в зажимы.
   - Ты откуда свалился?! - выдохнул он наконец.
   Оскар отлично знал парня, уважал даже за изумительный талант скульптора-литейщика, сам его многому научил, когда Мариус занимался айсингом...
   - Меня Барыга взял с собой, - ответил юноша.
   Хорошенькое прикрытие придумал Барыга, сволочь хитрая, подумал Оскар. А вслух спросил:
   - Как же ты угодил в такую расчудесную компанию?
   - Так ведь никто меня не брал... А он меня пригласил. Помните, я же и с вами просился...
   - Я туристов не вожу. А случись с тобой что-нибудь, как бы я глядел в глаза шерифу? Ты же несовершеннолетний...
   - Я бы расписку дал...
   - Толку с нее!.. И шерифу, я думаю, нужен живой сын, а не расписка. Так что, говоришь, Барыга тебя сбросил, как балласт?
   - Нет... - глаза юноши вдруг странно расширились. - Он там...
   - Ты что, демона увидел? Где - "там"?
   Мариус дрожащим пальцем ткнул чуть в сторону от Свечки.
   - Что с ним?
   - Н-н-не знаю... Не знаю я! Все случилось так очень быстро...
   - Ладно. Садись за руль и правь сам, вези самым малым. Справишься?
   Мариус кивнул. Казалось, он сейчас заплачет.
   - И успокойся. Ты жив и цел и не подохнешь во льдах, брошенный на произвол, а это, в конечном счете, самое главное.
   Парень судорожно кивнул и неуверенно надавил педаль контактора. Оскар включил прожектор. Немного не доезжая Свечки, Мариус затормозил и показал влево от курса:
   - Вот здесь мы сняли балласт.
   - С аборигеном?
   - Да... Это был... ваш участок?
   - Мой. Блок потом подберем. Где этот гад подлый?
   - Впереди. Но туда нельзя ехать.
   - Ладно. Где не проедем, там пешочком пройдем, где не пройдем пешком, там ползком... Бери фару и полезли, - заключил Оскар, натягивая парик и перчатки.
   Гад подлый был на месте и уже получил свое, даже с избытком. На ровной площадочке острием вверх торчала странно закругленная, закрученная алмазно-прозрачная сосулька, внутри - серебристый буер и рядом с ним Барыга.
   Доигрался, сволочь, подумал Оскар.
   Вот и меня однажды могут найти в аналогичном виде, подумал он пять минут спустя.
   Мариус все порывался что-то объяснить, но Оскар жестом велел ему не открывать рта. Постояв еще некоторое время, Оскар повернулся и без единого словечка пошел к балластине. Вырезана она была самым что ни на есть варварским способом, воровским манером - все поверхности сплошная муть и сетка мелких трещин. Он взял у Мариуса фару, поставил рядом с блоком, посмотрел с другой стороны, обойдя кругом. Внутри смутно различался свернувшийся калачиком человек. Оскар подобрал какую-то забавную ледышку, валявшуюся возле самого блока, и положил на блок сверху.
   - Ни черта не разберешь, - пробурчал он. - Давай, впрягайся. Лебедка сюда не достанет.
   ...Они затащили блок на платформу, влезли в кабину, сняли теплое. Оскар налил Мариусу спирту, выпил сам и приказал:
   - Теперь рассказывай все по порядку.
   Парень, хлебнув согревающего, долго дышал, выпучив глаза, наконец начал:
   - Он хотел попробовать, нельзя ли на облегченном буере проскочить язык Стеклянной Реки. Как только буер вскочил на него, под ним словно что-то лопнуло, и лед полез вверх... Он выскочил, но лед захватил и его... Все кончилось в несколько минут.
   - Понятно. А теперь одевайся и вылезай. Быстрее!
   - Господин Пербрайнт, за что?! Клянусь, я не знал, что это ваш участок!.. Если бы знал, ни за что...
   - Дурень. Набитый причем. Я сейчас буду менять липучку, а это зрелище для избранных. Минут через десять опять вернешься, и если я буду в ауте - постучишь по морде, покрепче. Понял?
   ...Когда они уже подъезжали к Ирису, Мариус начал кактус странно, выжидающе поглядывать на Оскара.
   - В чем дело, ну? - буркнул Оскар.
   - Господин Пербрайнт, можно вас попросить?
   - Валяй.
   Оскар находился еще под тяжелым впечатлением от гибели Барыги, в этом состоянии его можно было просить о чем угодно, даже сжевать треугольный буерный парус, и мальчишка это почувствовал.
   - Не говорите обо всем этом маме... Отец так или иначе все узнает, а мама...
   - Договорились. Скажешь ей, что был у меня в мастерской, - ответил Оскар, и Мариусу заметно полегчало. - Кроме того, мы с твоей матерью обычно ходим разными курсами.
   Они помолчали, а потом Мариус спросил:
   - Вы помните, как выглядел буер в этом сталагмите?
   - К сожжению, да.
   - Он похож на язык пламени. Понимаете, форма течет вниз и одновременно - взметается вверх, тут все дело, вся заковыка - в спирали. И в парусе буерном, острым углом вниз направленном... Это был бы чудесный памятник погибшим во льдах...
   - Эта скотина - памятник?! - воскликнул Оскар. - Да кто ж его у тебя купит?
   - Я бы сделал бесплатно...
   - Вот и ставь его где угодно, только боже тебя упаси сунуться с ним в Аптаун...
   - Но есть и другие места!
   - Угу, - пробормотал Оскар. - Перед казино или еще лучше у ресторана. Наконец-то Барыга утвердится в приличном обществе. А замерзни я, ты б и меня выставил, да, парень?
   - Что вы, господин Пербрайнт!!
   - Ну так пусть Барыга стоит там, где его Бог покарал, или если хочешь, черти побрали. К тому же его оттуда никаким образом не вытащишь. Так-то, господин скульптор божьей милостью... Каждому свое...
   ...Что кристалла из этого блока не получится, Оскару стало ясно с первого взгляда. Можно было сделать простую прямоугольную призму, можно было сотворить новодел, назвать его новоделом и продать как новодел, не более того. В любом случае стоило сначала посмотреть аборигену в лицо, а уж потом решать его судьбу. Главное - на блоке нет глубоких трещин.
   Все было как всегда. Оскар закрепил блок в фиксаторах, прошелся термокаутером по самым вопиюще-безобразным выступам и принялся осторожно полировать лед там, где можно было надеяться разглядеть лицо.
   ...Такой женщине было не место в паршивой призме. Хотя, с другой стороны, такая ошеломляющая красота не нуждалась в специальных украшениях, обрамлениях. Медно-золотистые волосы заслоняли часть лица, но и так было понятно, что Оскару достался _ш_е_д_е_в_р_. О фигуре судить было рано, но он не допускал и мысли, что она окажется недостойной лица. Вновь и вновь вглядывался Оскар в облик женщины, погибшей сотни и сотни лет назад, и лишь с большим трудом отвел взгляд. Профессионально он отметил лишь две погрешности композиции: губы - ни добавить, ни отнять - были сведены страдальческой гримасой; и огромные, наверное, тоже дивные до умопомрачения глаза скрывались под веками.
   Почему у них у всех закрыты глаза? - в который раз подумал Оскар с грустью, отрываясь, наконец, от почти гипнотического созерцания прекрасного женского лица.
   Он подкатил подставку и сам переставил фиксаторы, едва лишь отдавая себе сознательный отчет, почему ему не хочется, чтобы этой глыбы касались лапы экзоскелетона.
   Похоже, гибель Барыги ознаменовывала собой начало удачной полосы: отполированная грань открыла новые находки. Запястье красавицы охватывал браслет дивной работы - в металле была изваяна веточка неведомого дерева, а локоть прижимал к телу книгу. _П_е_р_в_у_ю _к_н_и_г_у_.
   Это определило решение - новодел. Оскар освободил блок, отвез его в термокамеру, затянул ключом барашки люка и поставил регулятор на самый малый нагрев. В толстых стенках камеры заструились по контурам потоки горячей воды, и Оскар занялся маленькой ледышкой, подобранной близ Свечки, рядом с блоком, сброшенным Барыгой...
   Внутри прозрачного кусочка льда образовался целый лабиринт, и заполнен он был, как ни странно, водой. Оскар повертел ледышку в руках, потом просверлил два тоненьких канальца и позволил воде вытечь. После этого льдинка еще причудливее заиграла на свету.
   Замигал красный фонарь термокамеры. Оскар посмотрел на него сквозь ледышку и отложил ее к гоночным призам.
   Этак и сам коллекционером заделаюсь, подумал он.
   Сдвоенными всплесками писка завелся видеофон. Оскар ткнул клавишу "Ждите", и писк стал реже, тише. Теперь всплески были строенные. Официальный вызов, странно, подумал Оскар и включил экран.
   - Здравствуйте, Пербрайнт, - зачастил шериф. - Я не оторву вас надолго. Мариус мне все рассказал и мне осталось узнать только одно: собираетесь ли вы претендовать на получение имущества Хосе Карвальяда по прозвищу Барыга в виде компенсации за потраву вашего участка?
   - Ни в коем случае. Как и всякому законопослушному гражданину мне вполне достаточно, что его побрали черти.
   - Еще вопрос, вы знаете кого-нибудь, кто мог бы претендовать на наследство, имущество, оставшееся после гибели Барыги?..
   - Бог миловал.
   Шериф хохотнул, но тут же снова стал серьезным.
   - Я вас очень прошу, Пербрайнт, не говорите ничего моей жене.
   - А вы сперва меня с ней познакомьте. Там поглядим.
   Шериф снова улыбнулся.
   - Спасибо, Оскар. Вам придется зайти ко мне, подписать отказ от претензий.
   - Договорились. А заодно приготовьте подписку о неразглашении. Чтоб уж наверняка. - Улыбнулся в ответ Оскар.
   Он подождал, покамест шериф просмеется, попрощался и вырубил связь.
   Вернулся к термокамере, нажал педаль стока и чуть погодя открыл люк. Словно живая, женщина сидела на корточках, рядом с ней лежала мокрая книга. Как живую, Оскар взял женщину на руки, ощутил податливость оттаявшего, даже теплого еще от горячей воды тела, и мысленно выругался:
   "Черт бы побрал все на свете! Я же забыл ввести ей стабилин, вот позор-то! Теперь придется колоть две, а то и три дозы..."
   Снова запищал видеофон. Оскар быстро положил женщину на стол и подошел к аппарату.
   Вызывал Биди.
   - Вернулся уже... - начал он, не здороваясь. - Слушай, у меня к тебе деловой вопрос. На днях имущество Барыги пойдет с торгов. Есть у него что-нибудь для моей галереи, как думаешь?..
   - Хоть бы один человек на свете не говорил мне сегодня о проклятом Барыге! - начал стервенеть Оскар. - Не знаю и знать не хочу, а думать тем более! Спроси у шерифа!
   - Нельзя. Я - официальное лицо, и он тоже, а у него скоро выборы. Не бесись. Знаю, ты терпеть не мог Барыгу, значит, было за что. Но ведь ему не позавидуешь, правда?
   - Верно, - остывая, согласился Оскар.
   - Кстати, учти. Свечку и местность на пять миль вокруг я с завтрашнего дня объявляю запретной зоной, своим губернаторским указом, скрепленным печатью. За нарушение - конфискация всего достояния. Надеюсь, под страхом конфискации имущества туда никто больше не потащится.
   - А зачем? Умные люди и без того туда не суются. Пронеси, Господи...
   - Губернатор должен заботиться и о дураках. А я губернатор, ты не позабыл? Кто ж еще о дураках позаботится, как не я... Ну, ладно. Ты привез что-нибудь?
   - Посмотри, - Оскар снял камеру видеофона и обошел стол, держа ее в руке. - Ну как?
   - Прелесть!! - в голосе Ива сквозило неподдельное восхищение.
   - Представляешь такую в ледовом балете?!
   - Для балета, пожалуй, тяжеловата, - засомневался Оскар.
   - Все зависит от партнера! Во сколько ты ее ценишь?..
   - Я женщинами не торгую! - возмутился Оскар и, чтобы сменить тему, развернул перед камерой книгу. - А сколько дашь _з_а _э_т_о_, друг мой?
   Наверное, никто еще не видел барона Ива д'Иллэри, губернатора Ириса, для друзей - Биди, в таком состоянии: он вытаращил глаза, хватил ртом воздух; воздуха Биди явно не хватало, и он только ошеломленно тыкал пальцем в экран. Оскар терпеливо ожидал, пока Биди вспомнит, как дышать, наслаждался эффектом, произведенным на барона, любовался зрелищем.
   - А если их будет много? - невинным голосом пустил Оскар в огонь струю жидкого кислорода.
   Биди яростно махнул на Оскара рукой, налил полстакана аквавита, выпил, стуча зубами о край сосуда, закашлялся, отдышался наконец и просипел:
   - Предупреждать же надо... Так ведь недолго и угробить старого друга.
   - Ладно, учту. На будущее.
   - Что там еще у тебя за пазухой, бандит?..
   - Пока... ничего.
   - Честно?
   - Обижаешь...
   - Ладно, ладно... Да, не напрасно ты погнался за Барыш...
   - Слушай, губернатор, если ты еще раз помянешь при мне эту сволочь, мы с тобой поссоримся!
   - Хорошо, хорошо, - ухмыльнулся Биди. - Сейчас с тобой ссориться невыгодно. До встречи.
   - До встречи.
   - Кстати, на будущей неделе Аттвуд дает прием и хотел бы тебя видеть обязательно.
   - Где дает - в своем модуле?
   - Нет, конечно! - Биди рассмеялся. - У меня. Приходи и прихвати с собой книгу.
   - Договорились...
   ...По пути к столу Оскар открыл аптечку, достал липучку для себя и стабилин для Снежной Королевы: так он решил ее называть за неимением другого подходящего имени; к тому же древнее сказочное имя подходило как нельзя лучше...
   Для верности он ввел обе дозы в вену и несколько раз нажал на грудь женщины справа: здесь у аборигенов помещалось сердце; чтобы состав разнесло кровью по всему телу. Чтобы не терять времени, ожидая, пока стабилин подействует и застопорит процесс разложения, Оскар решил хорошенько рассмотреть книгу.
   Корешок у нее был, судя по всему, сверху, как у старинного блокнота, а листы - из какого-то пластика и совершенно не смачивались. Буквы, а точнее иероглифы, были словно выписаны искусным художником, в контур каждого включены еще несколько маленьких, и от этого каждая страница напоминала радужный ковер. Иллюстраций Оскар насчитал полторы дюжины, и почти на всех фоновые пейзажи были залиты ярким солнечным светом, лишь на двух дело происходило ночью, но Полумаски на небе не виднелось.
   Дай нам Бог когда-нибудь разобраться в их языке, подумал Оскар. Ведь это ни в одну голову не поместится. Вон кузнец Вацек прочтет разок указ в витрине, а потом неделю за виски держится...
   Со стола, на котором лежала Снежная Королева, что-то упало и разбилось. Оскар с досадой отложил чудную книжку и потащился собирать осколки.
   Разбился шприц. Оскар присел, собирая стекляшки в ладонь, а когда разогнулся, выпрямился - выронил их на пол...
   Снежная Королева _с_м_о_т_р_е_л_а_ на него огромными глазами. Синими, оказывается... Как небо Земли, которою Оскар никогда не видывал, но ему всегда казалось, что небо планеты-матери в точности такою цвета, хотя он мог и ошибаться.
   Смотрела, смотрела, мигнула и снова смотрела.
   - ...Послушай, Оскар, - выговаривал Ив, - ты меня подводишь! Аттвуд все спрашивает о тебе. Ты же обещал быть...
   - Обещал, значит буду. Только погожу, покамест твои гости перепьются и разъедутся.
   - Уже. Более-менее трезвыми остались только я да землянин. Мы же официальные лица, как-никак, нам до полуночи нельзя становиться на четвереньки.