Страница:
— В том числе и нас самих, кретин!!!
— Чихать, я уничтожу все и вся!!! Я убью самого себя и всех вас, но заткну его поганую пасть!… а-а-аргххх…
Искашмир разжал руки, выбрасывая из паланкина Гайявана.
С перерезанным горлом.
Глава Совета вытер испачканный стилет о край плаща и злобно процедил:
— Я знал, что эту ходячую катастрофу нужно было придушить еще в детстве! Но однако… проклятый Хобокен! Откуда он узнал, как его можно взбесить?!
— Разведка, зеньоры, разведка! — хмыкнул однорукий старик, с большим интересом наблюдавший за происходящим. Он подбросил на ладони тот самый металлический шар и преспокойно поджег фитиль о все еще горящий эполет. — Прощайте, зеньоры колдуны, не поминайте уж лихом! Вот вам подарочек на прощание!
Бестельглосуд машинально прикрылся ладонями — Железный Маршал крутанулся вокруг своей оси и что есть мочи швырнул в них смертоносный снаряд. Искашмир резко выкинул два пальца, ударяя по нему молнией, и… БУ-БУХХХХ!!! Все пятеро колдунов завопили, чувствуя, как автомат под ними шатается и кренится набок…
— Хе! А хорошая была бомбочка! — донеслось из-за дымного облака
Прошла еще минута, прежде чем Бестельглосуд снова проморгался. Баргамис Осторожный успел выставить защитный барьер, спасший жизни членов Совета. Но огромный автомат, служивший средством передвижения, серьезно повредил одну из лап и теперь спотыкается, каждую секунду угрожая рухнуть наземь…
Бокаверде Хобокен бесследно исчез. Только из-за клубящихся облаков пушечного дыма слышатся вопли мушкетеров, рубимых Железным Маршалом.
Дальнейший ход сражения запомнился Бестельглосуду плохо. В голове отложились только бесчисленные взрывы и предсмертные крики.
Значительный процент потерь приходится на колдовство — рокушские гренадеры очень ловко используют свою неуязвимость к чарам, заставляя колдунов поражать собственных солдат. При тех давке и скученности, что царят в Дорилловом ущелье, цель находят каждая пуля, каждая граната и каждое заклятие — и численное превосходство уже не дает такого преимущества, как в любом другом месте.
Оно даже стало отчасти недостатком!
По счастью, второго Гайявана Катаклизма среди серых не нашлось. Постепенно до них начало доходить, что происходит, и самые догадливые обратились к нетривиальным чарам, разящим врага не прямо, а косвенно.
Но пока-то еще придумаешь способ поразить врага колдовством, но без колдовства… пока-то успешно этот способ применишь… глядишь, уже и убит! Да и обстановка не особо располагает — всякие заковыристые комбинации хорошо изобретать в тиши кабинета, а не под ружейным огнем. Крики умирающих слегка отвлекают…
Большая часть колдунов по-прежнему палит обычными, стократ проверенными боевыми чарами, все еще не веря, что они вдруг стали бесполезными.
Иллюзии и доппели лопаются при одном лишь прикосновении противника. Защитные барьеры тоже не помогают — гренадеры с легкостью пронзают их обычными штыками. Немногочисленные некроманты успели перед гибелью поднять десяток-другой ревенантов, но это не слишком сказывается — у каждого рокушского офицера оказался при себе серебряный кортик, и орудуют они ими весьма ловко.
Бокаверде Хобокен по праву заслужил свою репутацию. Уже на новом коне он носится по полю боя, выкрикивая короткие отрывистые команды и постоянно находясь в самой горячей точке. Его ветераны, прошедшие многолетнюю выучку, исколотые, исстрелянные, при одном лишь виде боготворимого полководца как будто стряхивают с плеч усталость и напрочь забывают о ранах.
От Железного Маршала веет каким-то удивительным жаром, воспламеняющим в солдатах неукротимый боевой дух. Ни следа страха в глазах — рокушцы свято верят в своего командира и охотно отдают жизни по его приказу.
— Штык слетел — прикладом бей!!! - разносится над ущельем карканье осипшего Хобокена. Даже в таком состоянии его голос легко перекрывает шум битвы. — Приклад сломался — хоть зубами врага грызи, но не моги отступить!!! Рокуш за плечами!!! Храбрый победит, трус умрет!!!
Артиллерийский огонь рокушцев уничтожает неприятеля целыми рядами — в цель попадает едва ли не каждая картечина. Войска серых охватил хаос, подавленные и растерянные солдаты практически не оказывают сопротивления. Воистину у страха глаза велики — каждый гренадер кажется перепуганным захватчикам за десятерых.
А число колдунов стремительно уменьшается… Разноцветные плащи, обычно внушающие противнику ужас, теперь обернулись против них. Рокушцы в первую очередь разят именно эти яркие пятна на общем тусклом фоне. Привыкшие целиком и полностью полагаться на колдовство, серые превратились в баранов на бойне.
С севера донесся гул множественных взрывов. Минеры Хобокена обрушили часть ущелья, полностью отрезав проход. Теперь на юге серых встречают штыки и пушки гренадер, на севере — глухая стена. Лишенные последнего пути к отступлению, они окончательно утратили присутствие духа. Смятенные, ослабевшие, потрясенные, лишившиеся всякого намека на боевой порядок, чужеземные солдаты гибнут многими тысячами.
Однако двадцатикратное численное превосходство — это все равно двадцатикратное численное превосходство. Обученное войско серых обернулось неуправляемой толпой, охваченной паникой, но у каждого в этой толпе по-прежнему имеются мушкет или пика. А рокушцы, несмотря на загадочную неуязвимость к колдовству и непревзойденные боевые умения, остаются обычными людьми.
И они тоже гибнут…
Бестельглосуд с самого детства отличался некоторой апатичностью. Никогда не испытывал тяги к сражениям, предпочитая перепоручать эту докуку другим — кандидатов хватает. И теперь он долгое время бездействовал, все еще ожидая, что творящаяся нелепость с минуты на минуту закончится, и их солдаты наконец покончат с обнаглевшими рокушцами.
Но каменнолицые гренадеры приближаются. И каждый из них в самом деле продает жизнь на редкость дорого. Исступленная храбрость ослепила их, заставляя в упор не замечать явного вражеского превосходства. Прямо сейчас к Бестельглосуду мчится целая полурота воодушевленных гренадер — они увидели лакомую добычу! Серый плащ, колдун восьмого уровня!
Бестельглосуд резко выдохнул, вздел кипарисовый посох и гневно рявкнул, призывая одно из лучших своих заклятий — Кипящую Радугу. Неудержимая разрушительная сила, размыкающая мишень на мельчайшие частички, оставляя после себя лишь сверкающую пыль и водяные капельки.
В воздухе всегда потом на несколько секунд повисает радуга…
Мощная волна желто-серо-зеленого света ударила по несущимся на Бестельглосуда гренадерам… на секунду скрыла их в облаке непроницаемого дыма… но жертвы тут же вылетели из него целыми и невредимыми!
— Харра-а-а-а-а-а!!!
Бестельглосуд дико закричал. Кипящая Радуга, долженствовавшая развеять проклятых рокушцев по ветру, лишь повредила их обмундирование, оставив клочковатые дыры на одежде и частично разъев фузеи. Вероятно, для стрельбы они теперь не годятся… но больше Бестельглосуд подумать ни о чем не успел.
В живот вошел холодный штык.
Раненый колдун застонал, глядя в свирепо скалящееся лицо, и упал наземь. Кишки сверлит грызущая боль, но их хозяин все еще дышит. Из живота течет кровь, в глазах стремительно темнеет…
Гренадер замахнулся, чтобы добить неприятеля… но тут его самого сзади нанизали на пику. Бестельглосуда оставили в покое, обратившись к новым целям.
Колдун перекатился на бок и выплюнул кровавый сгусток, тупо глядя на лужу грязного багрянца, растекающуюся по земле. Рядом упал мертвый пикинер. Еще один. Рослые фигуры в зеленых мундирах косят их с неимоверной легкостью — седоусые ветераны заставляют серых платить десятью, пятнадцатью, порой даже двадцатью мертвецами за каждого своего убитого.
— Заряжа-а-а-а-ай!… Пли!!! Заряжа-а-а-а-ай!… Пли!!!
Эти крики слышатся с обеих сторон. Однако в интенсивности пальбы чувствуется немалая разница. Рокушцы перезаряжают свои фузеи с удивительной скоростью, скупыми отточенными движениями — десять-двенадцать секунд, и в стволе уже новый патрон. В то же время каждому серому солдату требуется минута, а то и полторы, чтобы перезарядить свой неуклюжий мушкет.
Бестельглосуд с тоской подумал, что им все же не следовало настолько пренебрежительно относиться к огнестрельному оружию. Да и артиллерией не мешало бы обзавестись — эти «медные котелки» на поверку оказались не такой уж ерундой. Конечно, роль собственно армии обычно была довольно условной — большую часть работы делали колдуны…
Ктулху фхтагн, да в нормальной баталии один Гайяван Катаклизм уничтожил бы всю вражескую рать! Два-три его заклятия — и от противника не останется мокрого места, сколь бы многочислен он ни был!
Лежа на мокрых от крови камнях, Бестельглосуд понемногу начал соображать, что пока еще не умирает. Рана оказалась тяжелой, болезненной, но все же не смертельной. Колдун нашарил в поясе фиал с целительным эликсиром и жадно присосался, чувствуя, как боль уходит, а кожа и мышцы потихоньку срастаются.
Рядом по-прежнему падают мертвецы. Серые, серые, серые… Изредка — рокушцы. Бестельглосуд закряхтел и начал приподниматься, уже чувствуя, как вибрирует мана в кончиках пальцев. Жаль, что его коронное заклятие здесь абсолютно бесполезно — но у него найдутся и другие, немногим хуже.
Мушкетный выстрел. Прямо у ног колдуна повалился обливающийся кровью гренадер. Бестельглосуд взвизгнул от неожиданности — тоненько, совсем по-бабьи! — и метнул в раненого колдовской импульс.
Тот даже не моргнул. Только в глазах появилась какая-то жадная ярость — умирающий рокушец из последних сил вытянул из-за пояса нож и вонзил его в ногу колдуну. Бестельглосуд взвыл от боли, дернулся, пытаясь отползти от страшного гренадера… но неожиданно сообразил, что тот уже не двигается.
Рывок был предсмертным.
Бестельглосуд кое-как вытащил нож из ноги, сжался в комочек и жалобно всхлипнул. Мысли о сопротивлении куда-то улетучились. Взамен явилось одно-единственное страстное желание — выжить! Выжить во что бы то ни стало!
Тучное тело уже немолодого колдуна слегка расплылось и начало растворяться в воздухе, охватываемое Латами Незримости. Кажется, исчезновения одного из серых плащей никто не заметил — все поглощены другими делами.
Став невидимым, Бестельглосуд торопливо пополз прочь — туда, где битва уже стихла, сменившись горами дымящихся трупов. Кое-кто еще шевелится, держась за животы и тщетно взывая к колдунам-медикам. Увы, таковых почти не осталось — немногие выжившие сейчас заботятся о спасении собственных жизней.
Дрожащий от ужаса Бестельглосуд прижался к земле как можно плотнее, молясь жутким богам-осьминогам Лэнга только об одном — пусть его не заметят, пусть его не обнаружат!
Солнце перевалило за полдень. Но в Дорилловом ущелье по-прежнему не смолкают ружейная пальба, пушечный грохот, гул колдовских заклятий, крики раненых и мертвых…
Да-да, стараниями некромантов некоторые мертвые очень даже кричат!
— Колдуны нас предали!!! Колдуны нас предали!!! Нас привели на убой!!! - все громче и громче разносится над ущельем. В голове Бестельглосуда промелькнуло смутное воспоминание, что самые первые из этих воплей вроде бы звучали с рокушским акцентом…
На глазах невидимого Бестельглосуда погиб Мардарин Хлебопек — мирный колдун-обозник почти не владел боевыми заклятиями и только бестолково суетился, пока не получил удар штыком в объемистое пузо. Теперь из его карманов, рукавов и даже рта безостановочно течет липкое питательное тесто — в миг гибели Мардарин непроизвольно активировал материализующие чары.
На глазах невидимого Бестельглосуда целую дивизию серых, сквозь которую проскакал — всего лишь проскакал! — маршал Хобокен, охватила дикая паника, и восемь тысяч солдат ринулись наутек, бросая мушкеты и топча собственных товарищей. Вдалеке заговорили бомбарды и мортиры — паникующих серых встретил артиллерийский огонь рокушцев.
На глазах невидимого Бестельглосуда отец, Баргамис и Теллахсер кое-как закрепились на небольшом холмике, организовав хлипкую оборону из оставшихся мушкетеров, и спешно принялись спасать то, что еще можно было спасти.
— Немного терпения, владыка Искашмир, немного терпения! — вытер со лба пот Теллахсер. — Рокушцы вот-вот будут разбиты!
— Что? — медленно повернул голову глава Совета Двенадцати.
— Мы вот-вот победим, владыка Искашмир! — льстиво улыбнулся Теллахсер. — Рокушцы…
— Побеждены, говоришь?! - в отчаянии схватился за виски Искашмир. — Что ты мелешь, кретин?! Я вижу сражающихся рокушцев! Я вижу мертвых рокушцев! Но я не вижу ни одного побежденного рокушца!!!
Какое-то время Искашмир бешено полосовал наступающих ослепительными бело-голубыми молниями, но потом плечи поникли. Единственным плодом этих усилий стали несколько случайных мертвецов среди своих же солдат. Здесь стрельба по площадям приносит больше вреда, чем пользы — серые по-прежнему многократно превосходят рокушцев в численности.
Это же быстро осознал и Баргамис. Он взрывал грунт, запуская под него невидимые веерные волны, и ему таки удалось уничтожить около сотни гренадер. Чем бы ни была их чудесная защита, она не помогает выжить, когда сама почва под ногами превращается в бушующий ад. Ведь это уже не само колдовство, но его последствия…
Однако каждое — каждое! — заклинание Баргамиса вместе с тремя-четырьмя рокушцами отправляет на тот свет добрую сотню серых. И, кажется, гренадеров такой расклад полностью устраивает — даже поощряют своего убийцу хриплыми выкриками, весело называют «союзничком».
— Прекрати, — угрюмо произнес павший духом Искашмир. — Бесполезно. Железный Маршал все предусмотрел… Уверен, он обернет в свою пользу все, что мы попробуем сделать…
Бестельглосуд тяжело дышал, стараясь не смотреть в сторону холма, на котором оборонялся отец. Немногие оставшиеся колдуны и элитная рота пикинеров всеми силами стараются сдержать рокушцев, рвущихся к последнему оплоту… но тщетно, тщетно. Сам Железный Маршал Хобокен возглавил атаку, и серые наконец дрогнули.
— Харра-а-а-а-а-а-а!!!
Теллахсер Ловкач упал, пораженный меткой пулей, осколок разорвавшейся гранаты убил Баргамиса Осторожного, и Искашмир Молния остался лицом к лицу с Бокаверде Хобокеном. Усталый, окровавленный, главнокомандующий рокушцев криво усмехнулся, нарочито медленно замахиваясь палашом.
— Как это могло произойти, как?!! - прорезал ущелье душераздирающий крик главнокомандующего серых, выхватившего небольшой хрустальный медальон. — Умри!!!
Между Искашмиром и Хобокеном промелькнула тончайшая желтая молния. Бестельглосуд в ужасе зажмурился.
Драгоценный венефирмит отца — кристалл очень редкого минерала, подаренный любящей невестой в день свадьбы. Он максимально усиливает и концентрирует любое атакующее заклятье. А Искашмир применил не что-нибудь, а мощнейшее оружие своего арсенала — Разрывающий Шок. Эти чары в мгновение ока превращают все внутренние органы в бесформенную гелеобразную кашицу, оставляя от человека кожаный бурдюк, заполненный кровянистой слизью.
Еще не бывало такого, чтобы кто-нибудь сумел устоять против Разрывающего Шока, усиленного венефирмитом. Именно этим сочетанием нынешний глава Совета Двенадцати убил предыдущего — Козарина Мудреца.
Но когда Бестельглосуд открыл глаза, на холме ничего не изменилось. Хобокен лишь слегка пошатнулся и мрачно хрюкнул, разрубая противника палашом.
Искашмир забулькал, пуская кровавые пузыри, и начал подниматься в воздух, вздетый за горло ужасным протезом Железного Маршала.
— Не по чину тебе, мразь, солдатский штык — хватит и мясницкого крюка… — чуть слышно процедил Бокаверде Хобокен, демонстрируя всем корчащегося колдуна.
Дориллово ущелье огласилось торжествующими криками немногочисленных рокушцев и паническими — все еще многочисленных серых. Бойня вскипела с новой силой, но на этом холме воцарилось замогильное спокойствие — серые в ужасе шарахаются при одном лишь виде сухопарой фигуры с окровавленным крюком вместо руки.
— Ступайте, ребятушки, довершайте начатое, — слабо улыбнулся Хобокен, не поворачиваясь к стоящим позади гренадерам. — Чтоб ни одного мне живым не отпустили, слышите?…
— Бу-сде-ваш-бродь!… - хором гаркнули седые ветераны, с новыми силами вскидывая тяжелые фузеи и бросаясь обратно в бушующее пекло. — Харра-а-а-а-а-а!!!
Когда топот подкованных сапог утих, старый маршал сразу обмяк и позволил себе тихо-тихо застонать. Он не мог позволить солдатам увидеть кровь, текущую из глаз и ноздрей.
Палаш выпал из ослабевшей руки. Разрывающий Шок оказался немного сильнее до сих пор зудящей татуировки, что нанесли смешные подземные карлики. Он не убил Хобокена мгновенно, как то было бы с другим человеком, но наградил непереносимыми муками, пронизывающими каждую клеточку. В вертикальном положении маршала удерживает лишь могучая воля.
Великий полководец ясно почувствовал, как трещат и крошатся кости, как размягчаются органы, как открываются множественные внутренние кровотечения. Еще немного — и больные ноги перестанут удерживать одряхлевшее тело. Еще немного — и его гренадеры лишатся своего командира. Их дух неизбежно упадет, мужество и решимость перестанут поддерживать в столь неравной баталии…
— Победа… Все для победы… — еле слышно прошептал Железный Маршал, дрожащими пальцами подбирая пику мертвого серого.
Он из последних сил воткнул древко в землю, поднял палаш, окинул поле боя прощальным взглядом и… упал. Остро заточенный наконечник легко пропорол старческие ребра и вышел между ключиц. Хобокен широко раскрыл глаза и неимоверным усилием воли вскинул руку, вздымая палаш как можно выше…
Подобравшийся ближе Бестельглосуд видел все это собственными глазами. Прямо сейчас он легко может лишить рокушцев боевого духа — достаточно пнуть посильнее умирающего старика, пропоротого пикой…
Однако он этого не сделал. Страх — липкий, удушающий страх сковал по рукам и ногам. Бестельглосуд Хаос сидел на корточках, прижав лоб к коленям, и часто стучал зубами, жаждая лишь скорейшего окончания этого кошмара.
Безволие и малодушие шепчут — если серые все же победят, то ему, единственному выжившему колдуну, придется принимать командование, придется брать на себя ответственность за все дальнейшие действия, придется решать судьбу остатков войска, придется возглавлять отступление…
И потому Бестельглосуд Хаос ничего не предпринимал.
Солнце уже коснулось горизонта, когда все наконец закончилось. Последний из рокушцев, седой полуполковник, нанес последний удар и устало огляделся, ища новых противников. Но их не оказалось.
Лазорито Лигорден остался один.
— Победа?… - недоверчиво прохрипел он, вытирая кровь с лица обшлагом рукава. Лигорден лишился в бою глаза, но его это, казалось, ничуть не беспокоило. — Победа!… Победа-а-а-а-а-а-а-а!!!
Единственное око полуполковника устремилось к холмику, где по-прежнему высится сухопарая фигура с вздетым к небу палашом. Лигорден счастливо рассмеялся и кинулся туда, на бегу хрипя:
— Мы победили, мой маршал!
Но вскарабкавшись на холм, Лигорден повалился на колени и тоскливо завыл, размазывая по лицу кровь и слезы. Он наконец понял, отчего последние часы Бокаверде Хобокен стоял так неподвижно…
— А-а-а-а-а!!! - зарыдал Лигорден, что есть силы вонзая штык в глазницу ближайшего трупа — Теллахсера Ловкача. — Будьте вы прокляты!!! Будьте прокляты!… Будьте прокляты… а-а-а-а…
Бестельглосуд, сидевший невидимкой буквально в пальце от удара, тоненько застонал, чувствуя, как что-то теплое течет по ногам, и пополз назад, стараясь двигаться как можно тише. Поседелая голова Лигордена повернулась, глаз, налитый кровью, вперился прямо в последнего колдуна, словно мог его увидеть…
…и Бестельглосуд Хаос проснулся.
Глава Совета Двенадцати резко открыл глаза, обливаясь холодным потом, и тяжело задышал. Сердце стучит паровым молотом, со лба стекает липкая испарина.
За окном лишь непроглядная темень — до рассвета еще целый час.
— Опять… опять этот кошмар… — слабо простонал Бестельглосуд, роняя отяжелевшую голову на подушку. — Опять… Ну ничего, ничего, у вас больше нет четырех тысяч киигов, согласных отдать колдовскую силу… У вас больше нет вашего Железного Маршала… Да и мы теперь гораздо сильнее… опытнее… мы больше не допустим прежних ошибок… В этот раз я вас растопчу!… И может, тогда мне наконец перестанет сниться этот кошмар…
Глава 2
— Чихать, я уничтожу все и вся!!! Я убью самого себя и всех вас, но заткну его поганую пасть!… а-а-аргххх…
Искашмир разжал руки, выбрасывая из паланкина Гайявана.
С перерезанным горлом.
Глава Совета вытер испачканный стилет о край плаща и злобно процедил:
— Я знал, что эту ходячую катастрофу нужно было придушить еще в детстве! Но однако… проклятый Хобокен! Откуда он узнал, как его можно взбесить?!
— Разведка, зеньоры, разведка! — хмыкнул однорукий старик, с большим интересом наблюдавший за происходящим. Он подбросил на ладони тот самый металлический шар и преспокойно поджег фитиль о все еще горящий эполет. — Прощайте, зеньоры колдуны, не поминайте уж лихом! Вот вам подарочек на прощание!
Бестельглосуд машинально прикрылся ладонями — Железный Маршал крутанулся вокруг своей оси и что есть мочи швырнул в них смертоносный снаряд. Искашмир резко выкинул два пальца, ударяя по нему молнией, и… БУ-БУХХХХ!!! Все пятеро колдунов завопили, чувствуя, как автомат под ними шатается и кренится набок…
— Хе! А хорошая была бомбочка! — донеслось из-за дымного облака
Прошла еще минута, прежде чем Бестельглосуд снова проморгался. Баргамис Осторожный успел выставить защитный барьер, спасший жизни членов Совета. Но огромный автомат, служивший средством передвижения, серьезно повредил одну из лап и теперь спотыкается, каждую секунду угрожая рухнуть наземь…
Бокаверде Хобокен бесследно исчез. Только из-за клубящихся облаков пушечного дыма слышатся вопли мушкетеров, рубимых Железным Маршалом.
Дальнейший ход сражения запомнился Бестельглосуду плохо. В голове отложились только бесчисленные взрывы и предсмертные крики.
Значительный процент потерь приходится на колдовство — рокушские гренадеры очень ловко используют свою неуязвимость к чарам, заставляя колдунов поражать собственных солдат. При тех давке и скученности, что царят в Дорилловом ущелье, цель находят каждая пуля, каждая граната и каждое заклятие — и численное превосходство уже не дает такого преимущества, как в любом другом месте.
Оно даже стало отчасти недостатком!
По счастью, второго Гайявана Катаклизма среди серых не нашлось. Постепенно до них начало доходить, что происходит, и самые догадливые обратились к нетривиальным чарам, разящим врага не прямо, а косвенно.
Но пока-то еще придумаешь способ поразить врага колдовством, но без колдовства… пока-то успешно этот способ применишь… глядишь, уже и убит! Да и обстановка не особо располагает — всякие заковыристые комбинации хорошо изобретать в тиши кабинета, а не под ружейным огнем. Крики умирающих слегка отвлекают…
Большая часть колдунов по-прежнему палит обычными, стократ проверенными боевыми чарами, все еще не веря, что они вдруг стали бесполезными.
Иллюзии и доппели лопаются при одном лишь прикосновении противника. Защитные барьеры тоже не помогают — гренадеры с легкостью пронзают их обычными штыками. Немногочисленные некроманты успели перед гибелью поднять десяток-другой ревенантов, но это не слишком сказывается — у каждого рокушского офицера оказался при себе серебряный кортик, и орудуют они ими весьма ловко.
Бокаверде Хобокен по праву заслужил свою репутацию. Уже на новом коне он носится по полю боя, выкрикивая короткие отрывистые команды и постоянно находясь в самой горячей точке. Его ветераны, прошедшие многолетнюю выучку, исколотые, исстрелянные, при одном лишь виде боготворимого полководца как будто стряхивают с плеч усталость и напрочь забывают о ранах.
От Железного Маршала веет каким-то удивительным жаром, воспламеняющим в солдатах неукротимый боевой дух. Ни следа страха в глазах — рокушцы свято верят в своего командира и охотно отдают жизни по его приказу.
— Штык слетел — прикладом бей!!! - разносится над ущельем карканье осипшего Хобокена. Даже в таком состоянии его голос легко перекрывает шум битвы. — Приклад сломался — хоть зубами врага грызи, но не моги отступить!!! Рокуш за плечами!!! Храбрый победит, трус умрет!!!
Артиллерийский огонь рокушцев уничтожает неприятеля целыми рядами — в цель попадает едва ли не каждая картечина. Войска серых охватил хаос, подавленные и растерянные солдаты практически не оказывают сопротивления. Воистину у страха глаза велики — каждый гренадер кажется перепуганным захватчикам за десятерых.
А число колдунов стремительно уменьшается… Разноцветные плащи, обычно внушающие противнику ужас, теперь обернулись против них. Рокушцы в первую очередь разят именно эти яркие пятна на общем тусклом фоне. Привыкшие целиком и полностью полагаться на колдовство, серые превратились в баранов на бойне.
С севера донесся гул множественных взрывов. Минеры Хобокена обрушили часть ущелья, полностью отрезав проход. Теперь на юге серых встречают штыки и пушки гренадер, на севере — глухая стена. Лишенные последнего пути к отступлению, они окончательно утратили присутствие духа. Смятенные, ослабевшие, потрясенные, лишившиеся всякого намека на боевой порядок, чужеземные солдаты гибнут многими тысячами.
Однако двадцатикратное численное превосходство — это все равно двадцатикратное численное превосходство. Обученное войско серых обернулось неуправляемой толпой, охваченной паникой, но у каждого в этой толпе по-прежнему имеются мушкет или пика. А рокушцы, несмотря на загадочную неуязвимость к колдовству и непревзойденные боевые умения, остаются обычными людьми.
И они тоже гибнут…
Бестельглосуд с самого детства отличался некоторой апатичностью. Никогда не испытывал тяги к сражениям, предпочитая перепоручать эту докуку другим — кандидатов хватает. И теперь он долгое время бездействовал, все еще ожидая, что творящаяся нелепость с минуты на минуту закончится, и их солдаты наконец покончат с обнаглевшими рокушцами.
Но каменнолицые гренадеры приближаются. И каждый из них в самом деле продает жизнь на редкость дорого. Исступленная храбрость ослепила их, заставляя в упор не замечать явного вражеского превосходства. Прямо сейчас к Бестельглосуду мчится целая полурота воодушевленных гренадер — они увидели лакомую добычу! Серый плащ, колдун восьмого уровня!
Бестельглосуд резко выдохнул, вздел кипарисовый посох и гневно рявкнул, призывая одно из лучших своих заклятий — Кипящую Радугу. Неудержимая разрушительная сила, размыкающая мишень на мельчайшие частички, оставляя после себя лишь сверкающую пыль и водяные капельки.
В воздухе всегда потом на несколько секунд повисает радуга…
Мощная волна желто-серо-зеленого света ударила по несущимся на Бестельглосуда гренадерам… на секунду скрыла их в облаке непроницаемого дыма… но жертвы тут же вылетели из него целыми и невредимыми!
— Харра-а-а-а-а-а!!!
Бестельглосуд дико закричал. Кипящая Радуга, долженствовавшая развеять проклятых рокушцев по ветру, лишь повредила их обмундирование, оставив клочковатые дыры на одежде и частично разъев фузеи. Вероятно, для стрельбы они теперь не годятся… но больше Бестельглосуд подумать ни о чем не успел.
В живот вошел холодный штык.
Раненый колдун застонал, глядя в свирепо скалящееся лицо, и упал наземь. Кишки сверлит грызущая боль, но их хозяин все еще дышит. Из живота течет кровь, в глазах стремительно темнеет…
Гренадер замахнулся, чтобы добить неприятеля… но тут его самого сзади нанизали на пику. Бестельглосуда оставили в покое, обратившись к новым целям.
Колдун перекатился на бок и выплюнул кровавый сгусток, тупо глядя на лужу грязного багрянца, растекающуюся по земле. Рядом упал мертвый пикинер. Еще один. Рослые фигуры в зеленых мундирах косят их с неимоверной легкостью — седоусые ветераны заставляют серых платить десятью, пятнадцатью, порой даже двадцатью мертвецами за каждого своего убитого.
— Заряжа-а-а-а-ай!… Пли!!! Заряжа-а-а-а-ай!… Пли!!!
Эти крики слышатся с обеих сторон. Однако в интенсивности пальбы чувствуется немалая разница. Рокушцы перезаряжают свои фузеи с удивительной скоростью, скупыми отточенными движениями — десять-двенадцать секунд, и в стволе уже новый патрон. В то же время каждому серому солдату требуется минута, а то и полторы, чтобы перезарядить свой неуклюжий мушкет.
Бестельглосуд с тоской подумал, что им все же не следовало настолько пренебрежительно относиться к огнестрельному оружию. Да и артиллерией не мешало бы обзавестись — эти «медные котелки» на поверку оказались не такой уж ерундой. Конечно, роль собственно армии обычно была довольно условной — большую часть работы делали колдуны…
Ктулху фхтагн, да в нормальной баталии один Гайяван Катаклизм уничтожил бы всю вражескую рать! Два-три его заклятия — и от противника не останется мокрого места, сколь бы многочислен он ни был!
Лежа на мокрых от крови камнях, Бестельглосуд понемногу начал соображать, что пока еще не умирает. Рана оказалась тяжелой, болезненной, но все же не смертельной. Колдун нашарил в поясе фиал с целительным эликсиром и жадно присосался, чувствуя, как боль уходит, а кожа и мышцы потихоньку срастаются.
Рядом по-прежнему падают мертвецы. Серые, серые, серые… Изредка — рокушцы. Бестельглосуд закряхтел и начал приподниматься, уже чувствуя, как вибрирует мана в кончиках пальцев. Жаль, что его коронное заклятие здесь абсолютно бесполезно — но у него найдутся и другие, немногим хуже.
Мушкетный выстрел. Прямо у ног колдуна повалился обливающийся кровью гренадер. Бестельглосуд взвизгнул от неожиданности — тоненько, совсем по-бабьи! — и метнул в раненого колдовской импульс.
Тот даже не моргнул. Только в глазах появилась какая-то жадная ярость — умирающий рокушец из последних сил вытянул из-за пояса нож и вонзил его в ногу колдуну. Бестельглосуд взвыл от боли, дернулся, пытаясь отползти от страшного гренадера… но неожиданно сообразил, что тот уже не двигается.
Рывок был предсмертным.
Бестельглосуд кое-как вытащил нож из ноги, сжался в комочек и жалобно всхлипнул. Мысли о сопротивлении куда-то улетучились. Взамен явилось одно-единственное страстное желание — выжить! Выжить во что бы то ни стало!
Тучное тело уже немолодого колдуна слегка расплылось и начало растворяться в воздухе, охватываемое Латами Незримости. Кажется, исчезновения одного из серых плащей никто не заметил — все поглощены другими делами.
Став невидимым, Бестельглосуд торопливо пополз прочь — туда, где битва уже стихла, сменившись горами дымящихся трупов. Кое-кто еще шевелится, держась за животы и тщетно взывая к колдунам-медикам. Увы, таковых почти не осталось — немногие выжившие сейчас заботятся о спасении собственных жизней.
Дрожащий от ужаса Бестельглосуд прижался к земле как можно плотнее, молясь жутким богам-осьминогам Лэнга только об одном — пусть его не заметят, пусть его не обнаружат!
Солнце перевалило за полдень. Но в Дорилловом ущелье по-прежнему не смолкают ружейная пальба, пушечный грохот, гул колдовских заклятий, крики раненых и мертвых…
Да-да, стараниями некромантов некоторые мертвые очень даже кричат!
— Колдуны нас предали!!! Колдуны нас предали!!! Нас привели на убой!!! - все громче и громче разносится над ущельем. В голове Бестельглосуда промелькнуло смутное воспоминание, что самые первые из этих воплей вроде бы звучали с рокушским акцентом…
На глазах невидимого Бестельглосуда погиб Мардарин Хлебопек — мирный колдун-обозник почти не владел боевыми заклятиями и только бестолково суетился, пока не получил удар штыком в объемистое пузо. Теперь из его карманов, рукавов и даже рта безостановочно течет липкое питательное тесто — в миг гибели Мардарин непроизвольно активировал материализующие чары.
На глазах невидимого Бестельглосуда целую дивизию серых, сквозь которую проскакал — всего лишь проскакал! — маршал Хобокен, охватила дикая паника, и восемь тысяч солдат ринулись наутек, бросая мушкеты и топча собственных товарищей. Вдалеке заговорили бомбарды и мортиры — паникующих серых встретил артиллерийский огонь рокушцев.
На глазах невидимого Бестельглосуда отец, Баргамис и Теллахсер кое-как закрепились на небольшом холмике, организовав хлипкую оборону из оставшихся мушкетеров, и спешно принялись спасать то, что еще можно было спасти.
— Немного терпения, владыка Искашмир, немного терпения! — вытер со лба пот Теллахсер. — Рокушцы вот-вот будут разбиты!
— Что? — медленно повернул голову глава Совета Двенадцати.
— Мы вот-вот победим, владыка Искашмир! — льстиво улыбнулся Теллахсер. — Рокушцы…
— Побеждены, говоришь?! - в отчаянии схватился за виски Искашмир. — Что ты мелешь, кретин?! Я вижу сражающихся рокушцев! Я вижу мертвых рокушцев! Но я не вижу ни одного побежденного рокушца!!!
Какое-то время Искашмир бешено полосовал наступающих ослепительными бело-голубыми молниями, но потом плечи поникли. Единственным плодом этих усилий стали несколько случайных мертвецов среди своих же солдат. Здесь стрельба по площадям приносит больше вреда, чем пользы — серые по-прежнему многократно превосходят рокушцев в численности.
Это же быстро осознал и Баргамис. Он взрывал грунт, запуская под него невидимые веерные волны, и ему таки удалось уничтожить около сотни гренадер. Чем бы ни была их чудесная защита, она не помогает выжить, когда сама почва под ногами превращается в бушующий ад. Ведь это уже не само колдовство, но его последствия…
Однако каждое — каждое! — заклинание Баргамиса вместе с тремя-четырьмя рокушцами отправляет на тот свет добрую сотню серых. И, кажется, гренадеров такой расклад полностью устраивает — даже поощряют своего убийцу хриплыми выкриками, весело называют «союзничком».
— Прекрати, — угрюмо произнес павший духом Искашмир. — Бесполезно. Железный Маршал все предусмотрел… Уверен, он обернет в свою пользу все, что мы попробуем сделать…
Бестельглосуд тяжело дышал, стараясь не смотреть в сторону холма, на котором оборонялся отец. Немногие оставшиеся колдуны и элитная рота пикинеров всеми силами стараются сдержать рокушцев, рвущихся к последнему оплоту… но тщетно, тщетно. Сам Железный Маршал Хобокен возглавил атаку, и серые наконец дрогнули.
— Харра-а-а-а-а-а-а!!!
Теллахсер Ловкач упал, пораженный меткой пулей, осколок разорвавшейся гранаты убил Баргамиса Осторожного, и Искашмир Молния остался лицом к лицу с Бокаверде Хобокеном. Усталый, окровавленный, главнокомандующий рокушцев криво усмехнулся, нарочито медленно замахиваясь палашом.
— Как это могло произойти, как?!! - прорезал ущелье душераздирающий крик главнокомандующего серых, выхватившего небольшой хрустальный медальон. — Умри!!!
Между Искашмиром и Хобокеном промелькнула тончайшая желтая молния. Бестельглосуд в ужасе зажмурился.
Драгоценный венефирмит отца — кристалл очень редкого минерала, подаренный любящей невестой в день свадьбы. Он максимально усиливает и концентрирует любое атакующее заклятье. А Искашмир применил не что-нибудь, а мощнейшее оружие своего арсенала — Разрывающий Шок. Эти чары в мгновение ока превращают все внутренние органы в бесформенную гелеобразную кашицу, оставляя от человека кожаный бурдюк, заполненный кровянистой слизью.
Еще не бывало такого, чтобы кто-нибудь сумел устоять против Разрывающего Шока, усиленного венефирмитом. Именно этим сочетанием нынешний глава Совета Двенадцати убил предыдущего — Козарина Мудреца.
Но когда Бестельглосуд открыл глаза, на холме ничего не изменилось. Хобокен лишь слегка пошатнулся и мрачно хрюкнул, разрубая противника палашом.
Искашмир забулькал, пуская кровавые пузыри, и начал подниматься в воздух, вздетый за горло ужасным протезом Железного Маршала.
— Не по чину тебе, мразь, солдатский штык — хватит и мясницкого крюка… — чуть слышно процедил Бокаверде Хобокен, демонстрируя всем корчащегося колдуна.
Дориллово ущелье огласилось торжествующими криками немногочисленных рокушцев и паническими — все еще многочисленных серых. Бойня вскипела с новой силой, но на этом холме воцарилось замогильное спокойствие — серые в ужасе шарахаются при одном лишь виде сухопарой фигуры с окровавленным крюком вместо руки.
— Ступайте, ребятушки, довершайте начатое, — слабо улыбнулся Хобокен, не поворачиваясь к стоящим позади гренадерам. — Чтоб ни одного мне живым не отпустили, слышите?…
— Бу-сде-ваш-бродь!… - хором гаркнули седые ветераны, с новыми силами вскидывая тяжелые фузеи и бросаясь обратно в бушующее пекло. — Харра-а-а-а-а-а!!!
Когда топот подкованных сапог утих, старый маршал сразу обмяк и позволил себе тихо-тихо застонать. Он не мог позволить солдатам увидеть кровь, текущую из глаз и ноздрей.
Палаш выпал из ослабевшей руки. Разрывающий Шок оказался немного сильнее до сих пор зудящей татуировки, что нанесли смешные подземные карлики. Он не убил Хобокена мгновенно, как то было бы с другим человеком, но наградил непереносимыми муками, пронизывающими каждую клеточку. В вертикальном положении маршала удерживает лишь могучая воля.
Великий полководец ясно почувствовал, как трещат и крошатся кости, как размягчаются органы, как открываются множественные внутренние кровотечения. Еще немного — и больные ноги перестанут удерживать одряхлевшее тело. Еще немного — и его гренадеры лишатся своего командира. Их дух неизбежно упадет, мужество и решимость перестанут поддерживать в столь неравной баталии…
— Победа… Все для победы… — еле слышно прошептал Железный Маршал, дрожащими пальцами подбирая пику мертвого серого.
Он из последних сил воткнул древко в землю, поднял палаш, окинул поле боя прощальным взглядом и… упал. Остро заточенный наконечник легко пропорол старческие ребра и вышел между ключиц. Хобокен широко раскрыл глаза и неимоверным усилием воли вскинул руку, вздымая палаш как можно выше…
Подобравшийся ближе Бестельглосуд видел все это собственными глазами. Прямо сейчас он легко может лишить рокушцев боевого духа — достаточно пнуть посильнее умирающего старика, пропоротого пикой…
Однако он этого не сделал. Страх — липкий, удушающий страх сковал по рукам и ногам. Бестельглосуд Хаос сидел на корточках, прижав лоб к коленям, и часто стучал зубами, жаждая лишь скорейшего окончания этого кошмара.
Безволие и малодушие шепчут — если серые все же победят, то ему, единственному выжившему колдуну, придется принимать командование, придется брать на себя ответственность за все дальнейшие действия, придется решать судьбу остатков войска, придется возглавлять отступление…
И потому Бестельглосуд Хаос ничего не предпринимал.
Солнце уже коснулось горизонта, когда все наконец закончилось. Последний из рокушцев, седой полуполковник, нанес последний удар и устало огляделся, ища новых противников. Но их не оказалось.
Лазорито Лигорден остался один.
— Победа?… - недоверчиво прохрипел он, вытирая кровь с лица обшлагом рукава. Лигорден лишился в бою глаза, но его это, казалось, ничуть не беспокоило. — Победа!… Победа-а-а-а-а-а-а-а!!!
Единственное око полуполковника устремилось к холмику, где по-прежнему высится сухопарая фигура с вздетым к небу палашом. Лигорден счастливо рассмеялся и кинулся туда, на бегу хрипя:
— Мы победили, мой маршал!
Но вскарабкавшись на холм, Лигорден повалился на колени и тоскливо завыл, размазывая по лицу кровь и слезы. Он наконец понял, отчего последние часы Бокаверде Хобокен стоял так неподвижно…
— А-а-а-а-а!!! - зарыдал Лигорден, что есть силы вонзая штык в глазницу ближайшего трупа — Теллахсера Ловкача. — Будьте вы прокляты!!! Будьте прокляты!… Будьте прокляты… а-а-а-а…
Бестельглосуд, сидевший невидимкой буквально в пальце от удара, тоненько застонал, чувствуя, как что-то теплое течет по ногам, и пополз назад, стараясь двигаться как можно тише. Поседелая голова Лигордена повернулась, глаз, налитый кровью, вперился прямо в последнего колдуна, словно мог его увидеть…
…и Бестельглосуд Хаос проснулся.
Глава Совета Двенадцати резко открыл глаза, обливаясь холодным потом, и тяжело задышал. Сердце стучит паровым молотом, со лба стекает липкая испарина.
За окном лишь непроглядная темень — до рассвета еще целый час.
— Опять… опять этот кошмар… — слабо простонал Бестельглосуд, роняя отяжелевшую голову на подушку. — Опять… Ну ничего, ничего, у вас больше нет четырех тысяч киигов, согласных отдать колдовскую силу… У вас больше нет вашего Железного Маршала… Да и мы теперь гораздо сильнее… опытнее… мы больше не допустим прежних ошибок… В этот раз я вас растопчу!… И может, тогда мне наконец перестанет сниться этот кошмар…
Глава 2
Над Сото догорает закат, озаряя алые паруса стоящих в порту судов. Столица Геремиады провожает еще один уходящий день.
Йазуфента, дивный дворец геремиадских султанов, расцвечивает вечернее небо красочными фейерверками. Великая султанша Жетардин справляет очередной день рождения — сегодня ей исполняется тридцать один год и четыре месяца. В отличие от простонародья, султаны Закатона отмечают любимый праздник не ежегодно, а ежемесячно — и можно ли их за это упрекнуть?
За последние пятнадцать лет к султанше Геремиады сватались едва ли не все видные холостяки Закатона и даже кое-кто из Нумирадиса. Прекрасная Жетардин вполне соответствует своему дворцу — бриллиант чистой воды в драгоценной оправе. Платиновая блондинка невысокого роста — шелковая кожа красноватого оттенка, огромные карие глаза с пышными ресницами, нежная лилейная шейка и точеный носик, идеально сочетающийся с алебастровым лбом и пухлыми губками-кораллами. Завитые волосы царственной красавицы украшены набором белых и красных цветов, шею ласкает драгоценное жемчужное ожерелье. Стройную талию и совершенную грудь великолепно подчеркивает бесподобное шелковое платье, созданное лучшими ларийскими модельерами специально для геремиадской государыни.
— Ваше величество! — низко поклонилась своей госпоже стоящая перед троном дама. — О, ваше величество, первым делом я желаю принести вам свои поздравления и выразить искреннюю надежду, что милостью богов вы продолжите радовать нас своим цветущим видом еще не одно столетие…
— Это очень мило с твоей стороны, дорогая Химмаль, — благосклонно кивнула султанша. — Но представь же скорее Нашему Великолепию твоих спутников, не то мы можем умереть от любопытства и уже не увидеть следующего дня рождения!
— О, ваше величество, это было бы великим бедствием для всех нас! — склонилась в реверансе Химмаль а’Птикба. — Гости, явившиеся сегодня в Йазуфенту со мной, прибыли из мрачного Иххария, столичного города Серой Земли…
Среди придворных послышались шепотки, кое-кто провел двумя пальцами по надбровным дугам — знак, оберегающий от темных сил и злого влияния.
— Возможно, вам знакомо имя почтенного Айладира Тонгмелля Та, до недавнего времени бывшего на Серой Земле послом Шгера, — чуть поклонилась в сторону высокого эйста Химмаль. — Он оказал мне великую честь, позволив воспользоваться своим рустульдом, дабы добраться до нашей благословенной Геремиады…
— Его благородный поступок не останется без награды, — поощрительно улыбнулась прекрасная Жетардин. — Однако сколь ни радует сердце Нашего Великолепия вид подданного нашего доброго друга и союзника, куда большее любопытство возбуждает у нас твой второй спутник, Химмаль. Вот уже многие годы ни один серый колдун не вступал под своды Йазуфенты…
— Владыка Тивилдорм отличается от своих собратьев в лучшую сторону, — чуть отступила назад Химмаль. — Он о многом хотел бы переговорить с вами, ваше величество, и мне кажется, вы найдете в его словах толику занимательности и даже полезности…
Все взгляды устремились на жуткую полупрозрачную фигуру. Серый колдун, несомненно, но и в самом деле очень отличающийся от большинства серых. Поседелая голова медленно поворачивается из стороны в сторону, с подозрением оглядывая перешептывающихся краснокожих.
— Не думаю, что мне нужно подробно рассказывать о том, что представляет собой наш почтенный гость, — поклонилась Химмаль. — Полагаю, все здесь слышали легенду о призраке Тивилдорма Великого, бесчисленные лета скитающегося по закоулкам Цитадели Власти…
Придворные согласно забормотали. В Геремиаде эту историю и в самом деле хорошо знают, хотя до сегодняшнего дня многие полагали ее просто досужей байкой.
Изуродованный старик присутствует здесь не во плоти — лишь призрак, тусклая тень ушедшего величия. Его рот и глаза светятся ослепительной белизной, ступни не касаются пола, а сиплый голос доносится словно откуда-то извне.
— Ваше величество, я оставил свою келью в Промонцери Царука и прибыл сюда вместе с луруа Химмаль, дабы призвать вас совершить то, что давно должно было быть совершено! — яростно просипел Тивилдорм. — Мои потомки — проклятые, ненавистные мне! — должны быть покараны как можно скорее и безжалостнее! Сейчас, когда королевская доля войск Серой Земли переправлена в Нумирадис, у вас есть такой шанс, какого не было еще никогда! Возможно, эта возможность больше никогда и не повторится!
— О-ом!… - громко чмокнул жаберными щелями толстый эйст, доселе стоящий неподвижно по левую руку от трона. — О-ом!… Ваше величество, я спешу призвать вас к осторожности, прежде чем этот коварный серый очарует вас своими дворцами из пены! Сколько бы ни ослабла Серая Земля сейчас, я никогда не поверю, что они оставили свой остров полностью беззащитным! Геремиадский флот силен и могуч, я не стану спорить с этим фактом, но справятся ли его алые паруса с колдовскими штормами и бурями? А что станет с ними, когда серые возвернут с Нумирадиса основные силы, чтобы примерно наказать захватчиков?…
Йазуфента, дивный дворец геремиадских султанов, расцвечивает вечернее небо красочными фейерверками. Великая султанша Жетардин справляет очередной день рождения — сегодня ей исполняется тридцать один год и четыре месяца. В отличие от простонародья, султаны Закатона отмечают любимый праздник не ежегодно, а ежемесячно — и можно ли их за это упрекнуть?
За последние пятнадцать лет к султанше Геремиады сватались едва ли не все видные холостяки Закатона и даже кое-кто из Нумирадиса. Прекрасная Жетардин вполне соответствует своему дворцу — бриллиант чистой воды в драгоценной оправе. Платиновая блондинка невысокого роста — шелковая кожа красноватого оттенка, огромные карие глаза с пышными ресницами, нежная лилейная шейка и точеный носик, идеально сочетающийся с алебастровым лбом и пухлыми губками-кораллами. Завитые волосы царственной красавицы украшены набором белых и красных цветов, шею ласкает драгоценное жемчужное ожерелье. Стройную талию и совершенную грудь великолепно подчеркивает бесподобное шелковое платье, созданное лучшими ларийскими модельерами специально для геремиадской государыни.
— Ваше величество! — низко поклонилась своей госпоже стоящая перед троном дама. — О, ваше величество, первым делом я желаю принести вам свои поздравления и выразить искреннюю надежду, что милостью богов вы продолжите радовать нас своим цветущим видом еще не одно столетие…
— Это очень мило с твоей стороны, дорогая Химмаль, — благосклонно кивнула султанша. — Но представь же скорее Нашему Великолепию твоих спутников, не то мы можем умереть от любопытства и уже не увидеть следующего дня рождения!
— О, ваше величество, это было бы великим бедствием для всех нас! — склонилась в реверансе Химмаль а’Птикба. — Гости, явившиеся сегодня в Йазуфенту со мной, прибыли из мрачного Иххария, столичного города Серой Земли…
Среди придворных послышались шепотки, кое-кто провел двумя пальцами по надбровным дугам — знак, оберегающий от темных сил и злого влияния.
— Возможно, вам знакомо имя почтенного Айладира Тонгмелля Та, до недавнего времени бывшего на Серой Земле послом Шгера, — чуть поклонилась в сторону высокого эйста Химмаль. — Он оказал мне великую честь, позволив воспользоваться своим рустульдом, дабы добраться до нашей благословенной Геремиады…
— Его благородный поступок не останется без награды, — поощрительно улыбнулась прекрасная Жетардин. — Однако сколь ни радует сердце Нашего Великолепия вид подданного нашего доброго друга и союзника, куда большее любопытство возбуждает у нас твой второй спутник, Химмаль. Вот уже многие годы ни один серый колдун не вступал под своды Йазуфенты…
— Владыка Тивилдорм отличается от своих собратьев в лучшую сторону, — чуть отступила назад Химмаль. — Он о многом хотел бы переговорить с вами, ваше величество, и мне кажется, вы найдете в его словах толику занимательности и даже полезности…
Все взгляды устремились на жуткую полупрозрачную фигуру. Серый колдун, несомненно, но и в самом деле очень отличающийся от большинства серых. Поседелая голова медленно поворачивается из стороны в сторону, с подозрением оглядывая перешептывающихся краснокожих.
— Не думаю, что мне нужно подробно рассказывать о том, что представляет собой наш почтенный гость, — поклонилась Химмаль. — Полагаю, все здесь слышали легенду о призраке Тивилдорма Великого, бесчисленные лета скитающегося по закоулкам Цитадели Власти…
Придворные согласно забормотали. В Геремиаде эту историю и в самом деле хорошо знают, хотя до сегодняшнего дня многие полагали ее просто досужей байкой.
Изуродованный старик присутствует здесь не во плоти — лишь призрак, тусклая тень ушедшего величия. Его рот и глаза светятся ослепительной белизной, ступни не касаются пола, а сиплый голос доносится словно откуда-то извне.
— Ваше величество, я оставил свою келью в Промонцери Царука и прибыл сюда вместе с луруа Химмаль, дабы призвать вас совершить то, что давно должно было быть совершено! — яростно просипел Тивилдорм. — Мои потомки — проклятые, ненавистные мне! — должны быть покараны как можно скорее и безжалостнее! Сейчас, когда королевская доля войск Серой Земли переправлена в Нумирадис, у вас есть такой шанс, какого не было еще никогда! Возможно, эта возможность больше никогда и не повторится!
— О-ом!… - громко чмокнул жаберными щелями толстый эйст, доселе стоящий неподвижно по левую руку от трона. — О-ом!… Ваше величество, я спешу призвать вас к осторожности, прежде чем этот коварный серый очарует вас своими дворцами из пены! Сколько бы ни ослабла Серая Земля сейчас, я никогда не поверю, что они оставили свой остров полностью беззащитным! Геремиадский флот силен и могуч, я не стану спорить с этим фактом, но справятся ли его алые паруса с колдовскими штормами и бурями? А что станет с ними, когда серые возвернут с Нумирадиса основные силы, чтобы примерно наказать захватчиков?…