Руденко Елена. Новая Жюли

Руденко Елена
Новая Жюли

   Елена Руденко
   Новая Жюли
   Жители маленького городка Арраса в очередной раз собрались, чтобы приятно провести время за интересной и познавательной беседой. В числе собравшихся были: молодой судья Робеспьер, его друг адвокат Бюиссар, любознательная мадмуазель Деэ, математик Лазар Карно и самый старший из присутствующих мсье Либорель, возглавляющий Арраскую коллегию адвокатов и приглашенная на эту беседу некая мадам де Шаронж, моложавая дама средних лет.
   На этот раз темой их обсуждения стали современные литературные достижения.
   -- Творения философов действительно достойны восхищения! произнес Лазар. - Но, увы, они слишком далеки от реальной жизни. Эти романы слишком уж призрачны, в нашем мире такого случиться не может.
   -- Позвольте с вами не согласиться, Лазар, - вежливо возразил Робеспьер, его холодные голубые глаза сверкнули зеленым огнем. - Эти романы очень реальны, иногда подобные ситуации случаются с людьми в жизни.
   -- О! Это вряд ли! - рассмеялся Лазар.
   Надо заметить, Лазар Карно был не только математиком, а также теоретиком и инженером. Его стезей были только точные науки. Однако это не мешало ему быть самым искусным стихотворцем и самым галантным кавалером города Арраса. Его красивое лицо, высокий рост, изящные манеры, конечно же, привлекали романтически настроенных дам.
   Максимильен Робеспьер, худой молодой человек с бледным лицом, несмотря на свой юный возраст уже занимал должность судьи в Аррасе и считался одним из лучших юристов провинции. Каждое дело он изучал с педантичной тщательностью, очень часто Робеспьер сам принимал участие в расследовании, прилагая все усилия к тому, чтобы вынесенный им приговор был справедливым. Конечно, он не обладал привлекательной внешностью, как Лазар, его стихи не были столь изысканными, но популярность была гораздо больше. На родине о нем говорили не только как о хорошем юристе, но и как о сыщике, который раскрыл немало запутанных преступлений.
   -- Может быть, вам удалось стать свидетелем событий, которые похожи на известные романы? - с нескрываемым любопытством спросила мадмуазель Деэ.
   -- Вы правы, мадмуазель, - ответил судья. - Я помню несколько эпизодов.
   -- Это очень интересно! - воскликнул Бюиссар.
   -- Да, это довольно любопытно, - согласился мсье Либорель.
   Несмотря на возраст Либорель пользовался большой популярностью среди молодежи. Он великолепно справлялся со своей работой и всегда был рад послушать интересную историю.
   -- Максимильен, расскажите, пожалуйста! - попросила мадмуазель Деэ. - Мы вас очень просим!
   Ей очень нравился Макс, и поговаривали, что их отношения очень скоро перейдут за рамки дружеских.
   -- Конечно, мадмуазель Деэ, - улыбнулся Робеспьер. - Я не могу отказать вам в этой просьбе. Надеюсь, никто не возражает?
   Возражений не было.
   -- Простите, - робко вмешалась в разговор Шаронж. - Вы не могли бы рассказать мою историю? Про убийство в маленьком городке у подножия Альп. Эта история очень похожа на "Новую Элоизу" Руссо, не так ли?
   -- Да, мадам, - произнес молодой человек. - Я с большим удовольствием поведаю эту историю нашим друзьям. Если я буду врать, прошу вас, поправляйте меня.
   Все были окончательно заинтригованы, каждому хотелось послушать таинственную историю про убийство.
   Молодой судья начал рассказ.
   Началось все с того, как я получил письмо от Мадлен де Ренар. Она предлагала мне приехать в ее небольшое имение, которое недавно приобрела в городке у подножия Альп. Мадлен писала, что будет очень рада нашей встрече. Вы знаете, что значит для меня это милое создание, поэтому, получив это приглашение, я был рад немедленно отправиться в путь.
   Жители Арраса помнили Мадлен хорошо. Во время своего последнего визита в сей славный город, она была почетной гостьей на торжественном приеме. А на встречах в обществе "Розатти" она задавала такие нелепые вопросы, что все присутствующие поначалу теряли дар речи, а потом всеми силами старались не расхохотаться.
   В общем, об этой юной дамочке, которой было не более 20 лет, сложилось мнение как о прехорошенькой и забавной особе, но, увы, с очень ограниченными умственными способностями. Однако наличие исключительного шарма делало эту красотку неотразимой. Ее так и прозвали "красотка Мадлен", это, конечно, было несколько фамильярно для знатной дамы, но мадам де Ранар никогда не задумывалась о правилах приличия и восприняла это прозвище как комплемент. Мадлен была просто создана для кокетства, оно чувствовалось в каждом ее слове, движении, поступке. Она всегда приковывала к себе внимание, а в маленьком сером городке это было сделать проще простого.
   В общем, когда Робеспьер бросил свои дела и уехал к этой хорошенькой дамочке никто не удивился. Об их горячей любви и страсти в городке ходили легенды. Конечно, многие удивлялись, как такой умный образованный человек мог влюбиться в ветреную кокетку, но их отношения не могли не вызвать умиления.
   В итоге, история обещала быть интересной, раз уж сама Мадлен принимает в ней участие. Все с огромным вниманием приготовились слушать рассказ Робеспьера.
   Моей попутчицей была, присутствующая здесь, мадам де Шаронж. Она отправлялась в тот же городок к младшей дочери с красивым именем Жюли, которая жила там со своим мужем. По дороге Шаронж рассказала мне о ней.
   -- Муж ее боготворит! - радостно говорила она. - Ей очень повезло. Я так рада за нее. Сейчас редко встретишь счастливую семью.
   Она рассказала мне еще о своих сыновьях и маленьких племянниках. Я в свою очередь поведал ей о Мадлен. Шаронж с интересом выслушала меня и дала пару хороших советов. Поначалу она побаивалась моего пса Герцога, который ехал со мной, но потом привыкла к нему и даже рискнула погладить.
   Приехали мы утром, когда уже расцвело. В общем, поселение, в которое мы прибыли, можно было назвать скорее деревней, чем городом. Это было очень красивое место, особняки, дачки, крестьянские домики все гармонично сочеталось с нетронутой природой. Особое внимание привлекало озеро с зеркальной поверхностью. Оно было небольшим, но, как мне потом сказали, очень глубоким.
   Герцог, вырвавшись на волю из душного экипажа, сразу же рванул в неопределенном направлении, распугивая народ. Лохматая серая шерсть пса и его крупный размер действительно выглядели устрашающими, но Герцог был настроен вполне дружелюбно и радостно вилял пушистым хвостом-колечком. Мне пришлось надеть на пса ошейник с поводком, Герцог обиженно заскулил.
   С чемоданом в одной руке и с псом на поводке в другой, я принялся разыскивать особняк Мадлен (она, как обычно, забыла написать точный адрес).
   Дело это было нелегким, так как Герцог норовил вырваться и ускользнуть. То ему взбрело в голову погонять стадо гусей, то ему на глаза попался кот, нахально переходивший нам дорогу. Но крепкий поводок не давал ему осуществить свои планы, и тогда Герцог какое-то время печально брел рядом, изображая несчастного, но очень послушного пса. Быть послушным псом ему быстро надоедало, и он опять пытался улепетнуть.
   К счастью, долго искать дом Мадлен не пришлось. Особняков было немного, и я наугад выбрал тот, который больше всего соответствовал вкусу Мадлен. Это было красивое белое здание с небольшим садом. Как ни странно, я не ошибся.
   Мадлен первая увидела меня, она выбежала из сада и радостно бросилась мне навстречу. На ней было легкое белое шелковое платье, на светловолосой головке была надета белая шляпка с широкими полями, в руках у Мадлен был небольшой веер.
   Она уже была готова броситься ко мне на шею, как вдруг ее взгляд упал на Герцога.
   -- Зачем вы притащили это лохматое страшилище? - спросила она строго. - Вы же знаете, что я ненавижу собак!
   -- Любимая, - ответил я. - Оставить дома его было невозможно, он никого не слушается и переворачивает все вверх дном. Только я могу его утихомирить.
   -- Хорошо, - смилостивилась хозяйка. - Можете отпустить его, только пусть он ко мне не приближается!
   Я отстегнул поводок, и Герцог, получив долгожданную свободу, принялся довольно скакать вокруг нас, выражая свою радость. Он хотел было подойти к Мадлен, чтобы поздороваться с ней по-собачьи, но я, зная ее неприязнь и страх ко всему, что бегает, ползает и кусается, запретил ему это делать. Пес еще немного покрутился вокруг, а потом с радостным лаем умчался в глубину сада.
   -- Слава богу! Это зубастое чудовище ушло! - воскликнула Мадлен, бросаясь мне на шею. - Как я рада, что вы приехали!
   -- Я счастлив увидеть вас вновь! - ответил я.
   -- Вы уже любезничаете! - раздался за моей спиной чей-то голос.
   Это был барон де Таверне, дядя Мадлен. Он смотрел на нас своими маленькими смеющимися глазками, от улыбки его лицо казалось еще более круглым и толстым.
   Я поздоровался с ним.
   -- Твой голодранец приехал! - довольно произнес он. - Я слыхал, он уже стал судьей. Молодец, далеко пойдет! Ох, кто бы мог подумать, что из этого заморыша что-то путное выйдет. Молодец, девочка, умеешь выбирать себе мужчин.
   -- Дядя, можно я с Максам пойду на озеро? - спросила она.
   -- С Максом можно, - разрешил барон. - И пусть он собаку с собой возьмет.
   -- Но дядя, она такая страшная! - захныкала Мадлен. - Я ее боюсь!
   -- Значит, ее будут бояться и другие! - здраво рассудил дядя.
   Он еще раз улыбнулся племяннице и направился в сад на прогулку, издали он был похож на мячик с ножками.
   Мы пошли на озеро, прихватив по велению барона Герцога, который, как обычно, скакал вокруг нас. До озера мы дошли быстро. На берегу я увидел человека с удочкой и подзорной трубой. Мне показалось, что я где-то уже видел этого исполина, и оказался прав - это был мой знакомый Жорж Дантон. Он что-то старательно разглядывал в подзорную трубу и хихикал себе под нос. Мадлен подошла к нему.
   -- Жорж! - громко крикнула она ему в ухо. - Иначе он не услышит, - пояснила мне Мадлен.
   Жорж нехотя обернулся.
   -- Привет! - поздоровался он.
   Потом он поздравил меня с приездом и опять приложился к подзорной трубе.
   -- Этот греховодник, - сказала Мадлен. - Наблюдает за купающимися нагишом девицами, а удочка и рыбалка только для отвода глаз!
   -- Не правда! - возмутился Жорж. - Я пришел сюда порыбачить, а в трубу смотрю, чтобы не скучать, ожидая рыбку.
   Он гордо показал на ведро, в котором плавали две маленькие рыбешки. Любопытный Герцог сунул туда морду.
   -- Кыш! - прикрикнул на него Жорж. - Сам иди лови!
   Мадлен предложила покататься на лодке, я с радостью согласился. Когда я помогал моей даме сесть в лодку, Жорж крикнул, чтобы мы не расслаблялись, так как у него подзорная труба и ему все будет видно. Я вежливо попросил его успокоиться, и мы отчалили.
   Недолго нам пришлось наслаждаться красотами природы и друг другом, через несколько минут к нам подплыл Герцог. Он скулил, точно хотел что-то сказать.
   -- Чего это с ним? - спросила Мадлен. - О! На берегу что-то случилось! Сморите!
   Она была явно обеспокоена. Я присмотрелся, но из-за своего слабого зрения ничего не увидел. Тогда я решил развернуть лодку и плыть к берегу. Мадлен и мой пес одобрили эту идею. Когда мы приплыли, нашему взору предстала настоящая паника. Жорж что-то рассказывал собравшимся, бешено жестикулируя. Он был бледен и явно взволнован. Селяне, окружившие его, тоже были чем-то напуганы. Мы вылезли из лодки и поспешили узнать, что случилось.
   Мадлен, которая бежала впереди меня, вдруг остановилась и завопила. Я подбежал к ней. На земле лежало тело молодой женщины, которое только что вытащили из воды. На ней было платье из плотной ткани и черный плащ.
   -- Я поймал этот кошмар! - стонал Жорж. - Никогда больше не буду рыбачить!
   -- Это Жюли де Стенвиль, - сказал кто-то из селян.
   Имя было мне знакомым, и я переспросил.
   -- Вы ее знали? - поинтересовалась Мадлен.
   -- Нет... ее мать была моей попутчицей, - пояснил я.
   -- Она очень любила гулять вечерами у озера, - сказал кто-то. - Наверное, она упала в воду и утонула, бедняжка.
   -- Она гуляла одна? - удивленно спросил я.
   -- Да, места у нас тихие, разбоев и грабежей нет, люди все друг друга знают, - получил я ответ.
   Я окинул взглядом домики, которые находились совсем рядом с озером и спросил, не слышал ли кто вечером крики о помощи. Все замотали головами.
   Я хотел было задать еще несколько вопросов, но Мадлен оттащила меня, сказав, что ей стало худо. Я решил пощадить ее чувства, и мы направились домой. По дороге я высказал предположения, что женщина упала в озеро не без посторонней помощи. За время работы юристом я привык не доверять подобным несчастным случаям.
   Барон был очень удивлен тем, что мы вернулись слишком быстро. Мадлен быстро пояснила ему причину.
   -- Господи! - воскликнул дядя. - Какой ужас! Теперь ты понимаешь, почему я не пускаю тебя одну на озеро?
   -- Я помню, ты мне когда-то рассказывал о том, почему нельзя ходить одной на озеро, но я все позабыла, - честно ответила Мадлен.
   -- Потому что в озере можно утонуть! - пояснил дядя.
   -- А-а! Понятно, надо запомнить, - сказала Мадлен.
   Я, как и дядюшка уже привык к подобным случаям забывчивости этой особы, поэтому не удивился.
   -- Макс считает, что мадам Стенвиль убили! - сообщила Мадлен.
   -- Ох, это у него от судейской работы, - пояснил барон. Он за свою практику насмотрелся на эти душегубства, вот они и мерещатся ему повсюду.
   -- Вынужден возразить вам, мсье, - сказал я. - У меня есть все основания так считать. Во-первых, если бы девушка тонула, то она бы наверняка звала на помощь, деревенские домики находятся совсем близко и ее бы наверняка услышали. Во-вторых, на ней было дорожное платье, она явно не собиралась ограничиться простой прогулкой у озера...
   -- Все это ясно, - закивал барон. - Однако когда ее топили в озере, она бы тоже начала кричать. Не думаю, чтобы она спокойно терпела это варварство!
   -- Это верно, мсье, - согласился я. - Но есть много способов сделать это бесшумно. Например, сначала столкнуть жертву в озеро, потом когда ее голова покажется над водой, схватить за волосы и погрузить в воду на несколько секунд... или же сначала оглушить жертву тяжелым предметом, а потом...
   -- Какой кошмар! - вскричала Мадлен. - Откуда у вас такие изуверские наклонности!?
   -- Это у него от профессии, деточка, - пояснил барон. - Он эти убийства знает наизусть, им даже такую науку про убийства в университетах преподают! Если он захочет сам кого-то убить, то сделает это профессионально!
   Мадлен испуганно посмотрела в мою сторону.
   -- Убийства убийствами, но надо бы перекусить, - сказал барон, поглаживая свое толстое брюхо. - Голландские медики говорят, что режим питания нарушать нельзя никому, меня это особенно касается! И никакие убийства мне не помеха!
   -- Дядя, у меня после сегодняшнего происшествия пропал всякий аппетит, - вздохнула Мадлен.
   -- Моя дорогая, если ты будешь из-за всяких смертоубийств терять аппетит, то будешь такой же тощей, как твой приятель, пригрозил дядя, кивнув в мою сторону.
   Она посмотрела на меня и сразу же согласилась поесть.
   Меня занимали мысли об убитой Стенвиль. Я понимал, что надо поговорить с ее матерью, но под каким предлогом проникнуть к ним в дом не знал. Обедали мы на террасе, с которой открывался вид на улочку.
   -- Смотрите! - сказала Мадлен. - Опять идет эта старая курица!
   Она указала на женщину лет тридцати-тридцати пяти, которая важно шла по дороге.
   -- Мадлен, как тебе не стыдно! - покачал головой дядюшка. Не хорошо так говорить! И она не старая!
   -- Старая, старая! И дура! - заспорила Мадлен.
   -- Ну почему ты ее так не любишь? Это милая и порядочная женщина! - сказал барон.
   -- Это тебе так кажется, - настаивала красотка на своем. Потому что ты в нее втюрился
   -- Глупости! - возмутился дядюшка. - И что за гадкое слово "втюриться"? Где ты его нашла!?
   -- Жорж научил! - ответила она, опустив глаза, видно понимая, что дядя запретил ей повторять слова Жоржа. - Дядя, я уже взрослая, я два раза была замужем, поэтому у меня может быть свое мнение!
   -- Это я знаю, но к этой женщине ты не справедлива! сказал дядя.
   -- Вы не могли бы рассказать мне о ней, если вас это не затруднит, - попросил я.
   Мадлен с радостью согласилась выполнить мою просьбу, она вообще обожала сплетничать.
   -- Это герцогиня Н. Она была невестой мсье Стенвиля, труп жены которого сегодня выловили в озере. Он должен был жениться на этой старухе, она очень богата... он хотел жениться на ней по расчету. Его отец хотел объединить их состояние и состояние герцогини, это был какой-то денежный союз! Но потом Стенвиль встретил другую, ныне покойную, особу, она была намного беднее герцогини, но зато моложе и красивее. Звали ее Жюли. Отец поначалу протестовал, но потом все же согласился, Жюли была так очаровательна... почти как я! Однако старик-отец теперь прочит за герцогиню своего младшего сына Анри Стенвиля, а ему всего семнадцать! Вот потеха, она старше его лет на...
   Мадлен задумалась.
   -- На двадцать, - подсказал барон.
   -- Спасибо, дядя! Значит, - продолжала она, вспоминая уроки арифметики. - Когда ему будет тридцать... ей будет... ей будет...
   -- Пятьдесят! - подсказал я.
   -- Вот ужас! - Мадлен захохотала. - Бедный мальчик, я ему сочувствую!
   -- Как тебе не стыдно! - возмутился барон. - Ты не понимаешь, что эта женщина до сих пор любит мсье Стенвиля!
   -- Какого именно? - спросила Мадлен.
   -- Старшего! - сказал дядя.
   -- Правильно, ему за шестьдесят он как раз для нее! Мадлен залились смехом.
   -- Ох, вернее среднего, - поправился барон. - Я имел в виду Поля Стенвиля, старшего сына. Ему около тридцати. Она его любит!
   -- Это я понимаю! - хихикнула Мадлен. - Она каждый день ему носит всякую дрянь из своего сада, то цветочки, то яблоки... О! Вот и опять что-то потащила, полную корзину! Я слышала, она собиралась отнести булочки... неужели у нее в саду растут булочки... дядя, может быть, она ведьма?
   -- Глупости! - возмутился барон. - Булки в садах не растут, она испекла их собственными руками!
   -- Дядя ты так восторженно о ней отзываешься, - улыбнулась Мадлен. - Может, ты сам предложишь ей руку и сердце?
   -- Не шути так, жестокая девчонка! - простонал барон.
   -- Я не шучу! - сказала она. - Я вижу, что ты к ней неравнодушен!
   -- Я слишком стар для нее...
   -- Ну не старее, чем она для нашего молодого соседа. Слышал бы ты, с каким ужасом он представляет этот день свадьбы! Ох, она ему даже в кошмарах сниться. Если ты его избавишь от старой жены, он тебе всю жизнь благодарен будет, - настаивала Мадлен.
   Барон тяжело вздохнул. Я не мог не согласиться с Мадлен, действительно, ее дядюшка, спокойный, рассудительный, расчетливый и чуточку ленивый аристократ, вдруг влюбился!
   Эту беседу о любви прервал визит матери погибшей. Лицо ее было спокойным, но глаза выдавали истинные чувства. Выслушав наши соболезнования, она попросила меня переговорить с ней. Это вмешательство выглядело несколько бесцеремонно, но никто, учитывая ситуацию, в которой она оказалась, не посмел бы обвинить ее в бестактности.
   -- Извините, меня, - начала она. - Может, вы меня посчитаете выжившей из ума... но мне кажется, что моя дочь была кем-то хладнокровно убита!
   Она смотрела на меня напряженным взглядом, ожидая моего ответа.
   -- Я с вами согласен, - ответил я. - Меня посетили точно такие же мысли, но не могли бы вы объяснить, почему вы так считаете?
   Мадам де Шаронж задумалась.
   -- У Жюли были враги, - ответила она.
   Я сразу понял: она что-то не хочет рассказывать. Я настаивать не стал, понимая, что это было бы грубо и бесполезно, к тому же, я надеялся, что рано или поздно все должно выясниться.
   -- Как я понимаю, вы хотите, чтобы я определил убийцу? спросил я.
   -- Да, мсье, если конечно, вы не против, - сказала она.
   -- Могу вас успокоить, мадам, я возьмусь за это дело и постараюсь сделать все возможное... - заверил я. - Но мне хотелось бы переговорить с жителями дома, если это возможно.
   -- Я это могу устроить, - сказала мадам де Шаронж. Приходите завтра к десяти часам, и вы сможете переговорить со всеми. Спасибо вам! Теперь они не будут считать меня ненормальной, я скажу им, что убийство моей дочери будут расследовать! Господи! Жюли была моим самым младшим, самым любимым ребенком! Как люди жестоки!
   -- Мадам, вы подозреваете кого-то из жителей ее особняка? спросил я.
   Она пожала плечами и распрощалась со мной.
   Максимильен прервал свой рассказ и вопросительно взглянул на мадам Шаронж.
   -- Я правильно рассказываю? - спросил он.
   -- Да, - кивнула она. - Тогда я действительно многое вынуждена была скрывать.
   -- Мы вас отлично понимаем! - сказала Деэ. - Я бы тоже испугалась.
   -- Нет, дитя мое, дело тут не в страхе, - сказала мадам де Шаронж. - Пусть мсье судья продолжает рассказ, далее все будет понятно. Надеюсь, вам интересно.
   Все искренне заверили, что с нетерпением ждут продолжения. Робеспьер не заставил себя уговаривать и продолжил свою увлекательную историю.
   Я пришел в дом Стенвилей в указанное время. Мадлен пошла со мной. Мадам де Шаронж встретила нас и проводила в гостиную, где нас поджидал высокий молодой человек лет двадцати пяти. Лицо его было спокойным и каким-то усталым. Когда мы вошли он быстро спрятал в карман небольшой кусок белой материи похожий на платок.
   -- Это мсье Жиро, учитель Жюли, - пояснила Шаронж. - Он обучал ее философии, истории и иностранным языкам. Он учил Жюли еще до ее замужества. Она очень любила его уроки и попросила у мужа разрешения, чтобы мсье Жиро поселился у них и, она могла бы продолжить свое обучение. Ее муж очень благородный и образованный человек, конечно, согласился.
   Мы обменялись прохладными приветствиями.
   -- Вы действительно верите, что Жюли была убита? - спросил он с кривой усмешкой.
   Но было нетрудно понять, что это было всего лишь маской, которая хорошо скрывала его подлинные чувства.
   -- Я в этом не уверена, - сказала Мадлен. - А вот, Макс, уверен. Не обращайте внимания, мой дядя говорит, что это у него от судейской работы. Он уже сотни убийств раскрыл.
   Жиро задумался.
   -- С вашим мнением нам придется считаться, господин судья, - сказал он. - Я готов ответить на вопросы. Но предупреждаю, я не обязан полностью отчитываться перед вами.
   -- Во-первых, не знаете ли вы, когда мадам де Стенвиль отправилась на прогулку? - спросил я.
   -- Нет, этого я не знаю, я накануне уехал в город, а вернулся только вчера утром, когда нашли тело бедняжки. Она была очень хорошей ученицей, я привык к ней, - печально сказал Жиро. - Слышали бы вы ее философские рассуждения, она была умнее многих мудрецов! Я советовал ей написать книгу, она уже начала работу, но, увы, не успела закончить. А вы любите философию? - неожиданно спросил он.
   -- Терпеть не могу, - ответил я. - Я считаю философов толпой болванов, которые болтают о всякой ерунде.
   Я взглянул на Мадлен, большие глаза которой стали еще больше, и она уже приготовилась закричать, что я все это вру. Ей была хорошо известна моя страсть к философии. Я взял Мадлен за руку, она решила, что мои вкусы поменялись, и довольно вздохнула.
   -- Я тоже ненавижу философию, у меня от нее голова болит! сказала Мадлен.
   -- Я ездил в город, в знаменитый "Философский клуб", продолжал Жиро, который не обратил внимания на то, как мы отозвались о его коллегах и профессии.
   -- Понятно... а какие у вас были отношения с вашей ученицей? - спросил я.
   -- Мы были друзьями, - ответил Жиро.
   И тут у меня возникла идея. "Упадите без чувств, прошу вас!" - шепнул я Мадлен. Надо сказать, это она обожала и всегда могла проделать очень достоверно. Красотка, охнув, элегантно упала на мои руки.
   -- Тут душно! - вскричал я. - Откройте окна, умоляю! Мсье, дайте платок!
   Перепуганный Жиро достал из кармана платок и протянул мне. Я намочил его водой из графина и принялся отирать лицо Мадлен. К счастью она быстро пришла в себя и была довольна спектаклем.
   На этом я решил прекратить беседу с Жиро. Я поблагодарил его за ценные сведения, и он радостно удалился, наш разговор удовольствия ему явно не доставил.
   -- Вот вам и подозреваемый, - сказал я.
   -- Не может быть! - прошептала мадам де Шаронж.
   -- Не пугайтесь, мадам, я не говорю, что он убийца, я сказал, что он всего лишь подозреваемый, - успокоил я.
   -- Макс, его даже не было в деревне! - удивилась Мадлен.
   -- Это он так сказал... он сказал, что поехал в город, в клуб философов, а подобного клуба в этом городе нет, уж я то знаю, - пояснил я. - Я как любитель философии в это разбираюсь.
   -- Ох, - вздохнула Мадлен. - Зачем вы наврали, что не любите философию? Я уже было обрадовалась!
   Я решил объяснить подробнее.
   -- Он вдруг неожиданно спросил, люблю ли я философию. Я понял, что вопрос задан не просто так и не ошибся. Он придумал какой-то клуб философов, которого никогда не было, чтобы обеспечить себе так называемое алиби. Но он не подумал, даже если я полный болван в философии, я могу быть хорошим сыщиком и попытаться отыскать этот мифический клуб, и тогда его алиби лопнет, а новое придумать будет труднее.
   -- Вы правы, - сказала мадам де Шаронж, - но я не думаю, что именно он убийца.
   -- А убийца всегда тот, на кого не подумаешь, - сказала Мадлен. - Уж я то знаю. Я их сразу угадывала, правда, Макс?
   -- Правда, милая, - ответил я, умолчав о том, что она угадывала только после того, как я точно называл имя преступника и то не всегда.
   -- Но зачем ему убивать Жюли, ведь он теряет свою работу, сказала Шаронж.
   -- Это выяснять труднее всего, - ответил я.
   После беседы с философом я изъявил желание переговорить с мужем погибшей. Мадам де Шаронж проводила меня к нему в кабинет, предупредив, что вряд ли получится узнать от него что-либо существенное. Мсье де Стенвиль сидел в кресле с книгой в руках. На его лице было выражено горе, смешанное с безумием. Мадлен даже испугалось, она вцепилась в мою руку с такой силой, что даже поцарапала ее ноготками.