Страница:
Горько и обидно было сознавать, что даже при наличии горючего нашим истребителям из-за нечеткого управления иногда не удавалось перехватить вражеские самолеты. Находясь под впечатлением одного из таких случаев, я телеграфировал командиру 6-го корпуса:
В одном из отчетов тех дней говорилось:
14 августа семерка Ил-2 299 шал, которой командовал подполковник Э. В. Вийк, пролетая над передним краем, сбросила вымпел с двумя ключами и запиской. Вымпел упал в расположении 271-го гвардейского стрелкового полка. Вот что сообщил в донесении начальник политотдела 88-й гвардейской стрелковой дивизии:
По счастью, командир группы пикировщиков сам обнаружил, что наши танки вошли в город. В воздухе он принял решение бомбить его западную окраину и этим крепко помог наступающим войскам. Вот что значит находчивость и решительность! Нас ведь всегда учили: следить в воздухе за войсками на земле и с учетом их действий принимать решения, выбирать цель, может быть, даже не ту, которую указали перед вылетом. Это качество особенно необходимо, когда обстановка быстро меняется.
Напряженность на магнушевском плацдарме сохранялась. В. И. Чуйков очень остро реагировал на потери от налетов вражеских самолетов. Пришлось поехать к нему и попросить помочь нам построить полевой аэродром на правом берегу Вислы. Когда площадка была готова, мы посадили на нее истребительную дивизию. Теперь войска В. И. Чуйкова стали чувствовать себя гораздо лучше.
Не меньших забот требовал и второй — пулавский плацдарм, который захватила 69-я армия генерала В. Я. Колпакчи. Сюда противник тоже подбрасывал свежие войска. Отчаянно атаковал он и с воздуха. Мы перебросили за Вислу побольше зенитных средств. Колпакчи попросил усилить прикрытие и истребителями.
— Оградите меня от ударов с воздуха, — сказал он. — А на земле я сам справлюсь с любым врагом. Солдаты окопались так, что им сам черт не страшен.
Построили мы еще один аэродром и посадили на нем истребители.
У предместья Варшавы — Праги наши войска натолкнулись на мощный рубеж вражеской обороны с железобетонными сооружениями. Как ни били мы по ним с земли и с воздуха, сокрушить их не удавалось. Здесь наступали 47-я армия и 1-я армия Войска Польского.
Командующий фронтом поехал на КП к генералу Берлингу — командующему 1-й армией Войска Польского. Выслушав его доклад и оценив обстановку, Константин Константинович Рокоссовский пришел к выводу, что с имеющимися средствами огневой поддержки и разрушения продолжать наступление невозможно. Попусту терять людей незачем. Необходимо подтянуть более мощную артиллерию, покрепче ударить и с воздуха. Командующий тут же поставил задачи мне и В. И. Казакову. Мы с Василием Ивановичем и командармами взялись за разработку плана разрушения укреплений на пути к Варшаве.
За обедом, устроенным генералом Берлингом, царило оживление. Но шутливые разговоры то и дело сменялись серьезными. Когда речь зашла об укреплениях Праги, кто-то сказал Берлингу:
— А ведь это вы построили такую мощную оборону. Теперь вам же приходится брать ее. Вот ведь судьба!
Берлинг нахмурился и задумчиво ответил:
— Видите ли, наши правители всегда смотрели на запад, а не на восток, вот и результат: нашему народу приходится расплачиваться за это кровью.
…Постепенно обстановка в воздухе над плацдармами стала улучшаться. Получив должный отпор, авиация противника резко снизила активность.
В дальнейшем, вплоть до завершения операции, наши летчики надежно прикрывали переправы. Экономно расходуя то небольшое количество горючего, которое имелось в нашем распоряжении, авиаторы мощными концентрированными, ударами обеспечили успешное наступление войск к реке Нарев и взятие Праги — предместья Варшавы.
Начиная со второй половины августа бок о бок с советскими авиаторами сражались польские летчики. 14 августа к нам на фронт прибыли 1-й истребительный авиаполк. «Варшава» и 2-й ночной бомбардировочный «Краков». Первые боевые вылеты польские летчики совершали вместе со своими более опытными советскими коллегами. В последующем они начали выполнять задачи самостоятельно. Помню, что с самого начала хорошо зарекомендовали себя в боях подпоручики В. Калиновский, Ю. Козак, П. Хаусович. Правда, на первых порах им не хватало боевого опыта, но зато отваги, горячего стремления идти в бой против фашистских захватчиков у них было хоть отбавляй.
В самый разгар боев ко мне на командный пункт приехал скульптор Евгений Викторович Вучетич.
— Здравствуйте, товарищ командующий!
— Здравствуйте! Узнали?
— Узнал.
Первый раз мы встретились, с ним в феврале 1942 года в гостинице ЦДКА. Я оказался там, когда меня сняли с должности командующего ВВС Калининского фронта и отозвали в Москву. Настроение у меня было подавленное — как говорится, кошки на душе скребла Вдруг ко мне зашел старший лейтенант.
— Я из студии имени Грекова, — представился он. — Хочу лепить ваш бюст, товарищ генерал-майор. Я наотрез отказался.
Расстроенный, он тихо произнес:
— Совсем немного времени у вас отниму.
— Мне сейчас не до бюста, — ответил я.
Теперь Вучетич приехал на фронт с разрешением. Лукаво улыбаясь, он сказал:
— У меня предписание начальника ПУРа и члена Военного совета фронта. Попробуйте откажитесь.
— Приказ есть приказ… — развел я руками.
— Вижу, работы у вас очень много, но я мешать не буду. Мне позировать не нужно.
Евгений Викторович поселился в нашем домике в комнате рядом с адъютантами. Жил больше недели, наблюдал, делал эскизы. Потом несколько раз сфотографировал меня под различными ракурсами.
31 августа закончилась операция «Багратион». Родина высоко оценила действия авиаторов 16-й воздушной армии. За успехи в боях при освобождении Белоруссии ряд соединений и частей армии были удостоены почетных наименований и награждены орденами.
3-й бомбардировочный и 8-й истребительный авиакорпуса стали Бобруйскими, 196-я штурмовая авиадивизия — Жлобинской, 233-й и 352-й истребительные авиаполки — Минскими, 431-й и 874-й штурмовые — Слуцкими, 2-я гвардейская штурмовая авиационная Черниговско-Речицкая дивизия была награждена орденом Суворова II степени, 16-й отдельный разведывательный Сталинградский полк — орденом Красного Знамени. По новым почетным наименованиям частей и соединений можно было представить себе стремительный путь войск нашего фронта на запад. Вслед за Барановичскими, Слонимскими, Брестскими у нас стали звучать почетные наименования: Люблинские, Седлецкие, Демблинские…
На двадцать семь человек выросла боевая семья наших кавалеров Золотой Звезды. За период операции трижды публиковались указы о присвоении высокого звания Героя Советского Союза офицерам и генералам 16 ВА. Только с 24 июня по 1 августа 1944 года было награждено 1598 воинов-авиаторов нашей армии. В их числе 869 офицеров, 473 сержанта, 256 рядовых. За период наступления орденов были удостоены: 591 летчик, 115 штурманов, 189 воздушных стрелков, 184 инженера и техника, 148 водителей автотранспорта, 70 офицеров штаба, 44 политработника и 262 воина разных специальностей[31] .
За время боев над белорусской территорией 16-я воздушная армия произвела 27 639 самолето-вылетов. Противнику был нанесен значительный урон как в живой силе, так и в технике. В воздушных боях летчики уничтожили несколько сот вражеских самолетов.
Еще раз потерпела крах пресловутая вражеская тактика «планомерного» отхода и «эластичной» обороны. Противник не только не избежал разгрома своих основных сил, но и не смог задержать наши войска на промежуточных рубежах, чтобы выиграть время, необходимое для оперативных перегруппировок.
Активность ВВС противника в этот период была невысокой. Бомбили они главным образом при отсутствии в воздухе наших самолетов. Как только в небе появлялись советские истребители, «мессеры», «фокке-вульфы», «юнкерсы» и «хейнкели» сразу прекращали бой и уходили на запад. В схватку вступали редко и неохотно.
Подтверждением этого может служить воздушный бой, проходивший летом 1944 года на одном из участков фронта. Четверка «яков» под командованием капитана В. Д. Афанасьева встретила двадцать ФВ-190, идущих с бомбовой нагрузкой. Дерзкими и точными атаками три вражеских самолета были сбиты. Остальные сбросили бомбы на свои войска и повернули обратно. Наша четверка потерь не имела. И такие факты были не единичны.
В этих действиях проявлялась трусливость или излишняя осторожность фашистских летчиков. Советские авиаторы, используя различные тактические приемы, находили выход из самых, казалось, безнадежных положений. В этом им помогало не только высокое мастерство, приобретенное за годы тяжелых боев, но и первоклассная техника, которая находилась у них в руках. Многие типы советских самолетов значительно превосходили вражеские по своей скорости, маневренности и другим характеристикам.
Особенность этого периода состояла также в том, что гитлеровцы редко наносили бомбовые удары по тыловым объектам. Они действовали в основном по переднему краю.
Гитлеровская авиация потерпела в Белоруссии тяжелое поражение. Такая же участь постигла и действовавшие здесь общевойсковые фашистские армии. Разгром противника в районах Витебска, Бобруйска и Минска означал образование в центре германского фронта гигантской четырехсоткилометровой бреши, заполнить которую в короткие сроки гитлеровское командование не смогло.
Успешное проведение Белорусской операции имело исключительно важное военно-политическое значение. В результате разгрома немецкой группы армий «Центр» были полностью освобождены Белоруссия, большая часть Литвы, Латвии и польских земель к востоку от Вислы.
Белорусская операция произвела огромное впечатление на союзников. Президент США писал главе Советского правительства: «Стремительность наступления Ваших армий изумительна…»
В связи с успехами Красной Армии в Белоруссии английский премьер так оценил положение фашистской Германии: «Было мало оснований сомневаться в том, что вскоре наступит общий крах…»
Белорусская операция была первой стратегической наступательной операцией Красной Армии, проведенной в период, когда в Западной Европе начались военные действия войск США и Англии. Однако, несмотря на высадку союзников во Франции, 70 процентов сухопутных сил фашистской Германии продолжало действовать на советско-германском фронте.
От других операций, осуществленных Красной Армией, Белорусская отличалась огромным размахом. Наступление было развернуто в полосе 700 километров и завершилось на фронте около тысячи километров.
В Белорусской операции участвовали войска четырех фронтов, пять воздушных армий, авиация дальнего действия, Днепровская военная флотилия и многотысячный отряд белорусских партизан. Это было одно из самых крупных сражений Великой Отечественной войны.
Отличительной чертой наступления в Белоруссии было также то, что здесь очень искусно применялись такие решительные действия, как окружение. Советские войска зажали в кольцо крупные вражеские силы под Витебском, Бобруйском, Минском и Брестом.
Массированно применялись артиллерия, танки и авиация. Успешные действия летчиков летом 1944 года получили высокую оценку. В приказе Верховного Главнокомандующего № 152 от 20 августа 1944 года, посвященном Дню авиации, отмечалось:
В заключение следует остановиться еще на одном событии, в котором известную роль играли действия летчиков 16-й воздушной армии. Я имею в виду восстание в Варшаве, организованное реакционным эмигрантским правительством Миколайчика.
В августе экипажи наших воздушных разведчиков начали все чаще докладывать о том, что наблюдают в Варшаве не только огонь зенитной артиллерии, но и стрельбу из полевых орудий. Становилось все более очевидным, что в городе идут бои. Кто и с кем там сражается — было неясно.
Для немедленного наступления на Варшаву у нас пока не было сил. Войскам требовались отдых и пополнение. А боевая авиация по условиям своего базирования в районе Варшавы вообще действовать не могла, за исключением истребительных полков, расположенных на передовых аэродромах и прикрывающих переправы.
13 сентября в штаб 1-го Белорусского фронта прибыли представители повстанцев Варшавы — две женщины — Елена Яворская и Янина Янцежак. От них мы узнали, в каком тяжелом положении находятся повстанческие отряды и подпольные организации польских патриотов в результате политических авантюр лондонского эмигрантского правительства Польши.
— Все были уверены, — рассказала Яворская, — что действия повстанцев Варшавы будут поддержаны Красной Армией и союзниками и что наши действия лондонским правительством согласованы с советским командованием и командованием союзников. Однако уже через несколько дней кровопролитных боев на улицах Варшавы нам стало ясно, что мы одиноки.
— Патриоты-поляки, — добавила Янцежак, — дрались со всей присущей им преданностью Родине и отвагой. Но оказались жестоко обманутыми авантюристами из эмиграции.
Рокоссовский разговаривал с ними на польском языке. Они передали просьбу, чтобы наши войска помогали Армии Людовой оружием, боеприпасами, медикаментами, назвали примерный район дислоцирования этой армии. Командующий доложил обо всем в Москву. Ставка приказала оказывать помощь повстанцам и организовать переброску им оружия и боеприпасов нашими самолетами.
Надо было связаться с польскими патриотами. Мы решили определить с воздуха те районы Варшавы, где воюют гражданские люди — повстанцы. Послали одного летчика-штурмовика, чтобы он с малой высоты осмотрел улицы польской столицы. Это был заместитель командира полка С. Т. Борщев, ставший впоследствии Героем Советского Союза. Пролетев над Варшавой, он нашел местонахождение патриотов и сбросил вымпел с письмом: «Красная Армия шлет боевой привет героическим бойцам Варшавы!
Подойдя к стенам города, мы получили возможность оказать вам братскую помощь. Сегодня, 13 сентября, наш самолет сбросит вам эту записку, а ночью в ваше расположение будут направлены боеприпасы и продовольствие. Для этого необходимо разложить три костра треугольником на площади Лелевела, на улице Черняковская или на других открытых местах в этих районах.
Если есть электрические фонарики, можно заменить костры подсвечиванием треугольника из фонарей.
Самолеты появятся в 9 часов 30 минут вечера, то есть через 30 минут после наступления темноты. Грузы будут сбрасываться без парашютов в специальных упаковках. Если вы получите эту записку и все поймете, то в 6 часов 30 минут вечера 13 сентября на крыше одного из зданий выложите белое полотнище (из 3 — 4 простыней)… Ваши делегаты прибыли.
Командование Красной Армии у Варшавы. 13 сентября 1944 г.».
Борщеву было сказано: когда сбросите вымпел, наблюдайте, кто его возьмет — гражданский поляк или фашист в военной форме. Если немец поднимет или никто не возьмет, то сделаем еще одну попытку связаться.
Вернулся летчик и доложил, что вымпел подобрали поляки.
Ночью мы послали По-2. Действительно, был выложен светящийся треугольник, как было условлено. Но ведь и немцы могли поднять записку, прочитать ее и выложить ориентир.
Я доложил командующему фронтом. Он разрешил сбросить первую партию грузов. Повстанцы поняли все и держали связь с нами установленными для них. сигналами. Об этом свидетельствует письмо, сброшенное штурмовиками 14 сентября:
Это диктовало необходимость перебросить к повстанцам своих людей с радиосредствами для постоянной и надежной связи с ними. Их можно было доставить в Варшаву только на парашютах. Другие пути были крайне рискованны. Да и этот путь не отличался безопасностью.
Первых трех парашютистов наметили сбросить на рассвете 18 сентября на площадь Лелевела.
Высота — не выше 200 метров. Эту сложную задачу возложили на лучших летчиков 9-й гвардейской ночной бомбардировочной авиационной дивизии Героя Советского Союза капитана Старостина, старшего лейтенанта Ляшенко и гвардии лейтенанта Михайленко. Отлично зная расположение цели, они выходили к ней через Северный мост на высоте 400 метров с приглушенными моторами. Затем планировали на парк южнее площади Вильсона Над центром его парашютисты по команде летчиков покидали самолет.
В это время специально выделенные По-2 сбросили серию мелких фугасных бомб и подавили огонь вражеских зениток.
Все радисты приземлились благополучно, в условленное время доложили об этом по радио. В последующем мы таким же способом выбросили десант еще из четырех человек. Они держали постоянную связь с командованием фронта и докладывали о положении в районе восстания.
Одним из важнейших условий выполнения задания являлось точное знание района цели. Для этого весь летный состав тщательно изучил план города.
Не менее важным условием успешного решения задачи являлся точный выход на цель. Чтобы облегчить определение точек сбрасывания груза, для каждого района устанавливались характерные ориентиры места начала планирования. Был четко отработан профиль полета до цели и обратно.
Вооружение — минометы, автоматы, ружья ПТР, гранаты, патроны, мины — сбрасывалось, как правило, в легких парашютно-десантных мешках. А 45-миллиметровая противотанковая пушка была сброшена на парашютах по частям.
В 1954 году я побывал в музее Войска Польского и там увидел карту Варшавы, на которой когда-то сделал пометки — где и какие выложить огни. Эту карту мы сбросили повстанцам вместе с оружием и боеприпасами. Сохранились и записки, которые я цитировал выше. По просьбе польских товарищей я рассказал, как осуществлялась помощь восставшим польским патриотам.
Полеты по доставке грузов не обошлись без потерь, В ночь на 20 сентября 1944 года над предместьем Варшавы был сбит самолет Сергея Гладуна. Летчик выбросился с парашютом и попал в расположение войск противника Как раз в это время каратели вылавливали повстанцев и расстреливали на месте всех подозрительных. Сергея был тяжело ранен, с трудом передвигался. Польские друзья оказали ему первую медицинскую помощь и помогли уйти в безопасное место.
А когда Сергей окончательно выбился из сил, его приютила польская патриотка Юзефа Сивинская. Она рисковала не только собственной жизнью, но и жизнью шестерых детей. К приходу советских войск летчик окреп. А вскоре он снова поднялся во фронтовое небо.
Наша социалистическая Родина по достоинству оценила подвиг польской патриотки, наградив Юзефу Сивинскую орденом Отечественной войны II степени.
Такую же сердечную помощь и поддержку оказали польские товарищи штурману эскадрильи Владимиру Семеновых, самолет которого был сбит вражеской зениткой 24 октября 1944 года. Лишь на третью ночь после приземления добрался раненый офицер до небольшого хутора. Здесь его приютил рабочий из Варшавы Хелимский, скрывавшийся с семьей от преследования немецких оккупантов. А когда бои несколько затихли, польский крестьянин указал Семеновых безопасный участок для перехода линии фронта. Вскоре Владимир появился в расположении наших войск, сообщил командованию ценные разведданные, а затем вернулся в 23-й гвардейский бомбардировочный авиаполк и до конца войны мужественно сражался с врагом.
В общей сложности с 1 сентября по 1 октября летчики-ночники совершили в Варшаву 2243 самолето-вылета[32] . Они доставили повстанцам 156 минометов, 505 противотанковых ружей, 3288 автоматов и винтовок, 41 780 гранат, много боеприпасов и продовольствия и даже 45-миллиметровую пушку. Истребители, прикрывая районы, занятые польскими патриотами, совершили 448 самолето-вылетов[33] .
«Вам была поставлена задача на 9.8.44 г. с 13.00 не допустить действий бомбардировщиков противника по нашим войскам в районе иск. Варка, Новая Воля, Михалув, Магнушев, р. Висла.Действия истребителей затрудняло то, что отстали средства управления и наведения. На следующий день нам все-таки удалось выправить положение. Командир выехал с радиостанцией на плацдарм и организовал твердое, непрерывное управление. Наведение «Яковлевых» и «лавочкиных» на цели стало осуществляться с помощью радиолокационных станций. Все это сразу же сказалось на итогах боевых действий.
Имею данные, что противник в течение всего дня группами Ю-87 и Ю-88 бомбил переправы через Вислу и наши войска на плацдарме. А ваши истребители не имели ни одной встречи с бомбардировщиками… Что же они делают? Вывод ясен — не выполняют поставленную боевую задачу»[28] .
В одном из отчетов тех дней говорилось:
«11 августа в 10 воздушных боях было сбито 17 вражеских самолетов. 12 августа в 28 воздушных боях противник потерял 39 бомбардировщиков и истребителей»[29] .Мне запомнилась ожесточенная схватка четверки наших самолетов, ведомых старшим лейтенантом И. Д. Мамоновым, с десятью «юнкерсами» и «фокке-вульфами». Она произошла 12 августа в районе переправы через Вислу. Истребители, возглавляемые коммунистом Мамоновым, врезались в строй немецких самолетов и навязали им бой, в результате которого враг потерял семь машин. Два «фоккера» «перечеркнул» огненной трассой Мамонов, один Ю-87 и один ФВ-190 сбил младший лейтенант С. В. Давыдов, а еще один ФВ — младший лейтенант В. П. Ващилкин. Во время атаки самолет Ващилкина был подбит. Летчик выбросился с парашютом и приземлился вблизи переднего края немецкой обороны. Гитлеровцы открыли по нему огонь. Ващилкин стал уходить к нашему переднему краю. Раненный в правую руку, он, однако, добрался до своих. Прибыл в полк 15 августа, сразу же попросился на боевое задание.
14 августа семерка Ил-2 299 шал, которой командовал подполковник Э. В. Вийк, пролетая над передним краем, сбросила вымпел с двумя ключами и запиской. Вымпел упал в расположении 271-го гвардейского стрелкового полка. Вот что сообщил в донесении начальник политотдела 88-й гвардейской стрелковой дивизии:
«14 августа летчиками штурмовой авиации над расположением 271 гв. сп были сброшены ключи и призыв к нашим бойцам и офицерам. В призыве говорится: „Эти ключи от Варшавы и немецкого логова — Берлина. Надеемся, что вы сумеете открыть ворота этих городов, а мы — ваши друзья — „горбатые“ поддержим вас с воздуха. О получении этого призыва и ключей просим сообщить по указанному адресу“.Командующий 2-й танковой армией на рассвете попросил нас ударить по противнику, занявшему оборону на окраинах Минска-Мазовецкого, и указал цели. После удара войска пойдут в атаку. Я послал большую группу Пе-2. Когда полки вылетели, раздался телефонный звонок от генерала Богданова. Взволнованным голосом он просил остановить бомбардировщики, поскольку наши части уже ворвались в город. Удар может быть нанесен по своим. Я ответил: «Экипажи, очевидно, уже там. Попробую остановить». «Да, Пе-2 над целью», — сообщили мне с КП. Ну, думаю, не успеем ничего сделать. Вот так история!
Во всех подразделениях полка были проведены беседы. В письме к летчикам бойцы, сержанты и офицеры заверили, что их наказ будет выполнен»[30] .
По счастью, командир группы пикировщиков сам обнаружил, что наши танки вошли в город. В воздухе он принял решение бомбить его западную окраину и этим крепко помог наступающим войскам. Вот что значит находчивость и решительность! Нас ведь всегда учили: следить в воздухе за войсками на земле и с учетом их действий принимать решения, выбирать цель, может быть, даже не ту, которую указали перед вылетом. Это качество особенно необходимо, когда обстановка быстро меняется.
Напряженность на магнушевском плацдарме сохранялась. В. И. Чуйков очень остро реагировал на потери от налетов вражеских самолетов. Пришлось поехать к нему и попросить помочь нам построить полевой аэродром на правом берегу Вислы. Когда площадка была готова, мы посадили на нее истребительную дивизию. Теперь войска В. И. Чуйкова стали чувствовать себя гораздо лучше.
Не меньших забот требовал и второй — пулавский плацдарм, который захватила 69-я армия генерала В. Я. Колпакчи. Сюда противник тоже подбрасывал свежие войска. Отчаянно атаковал он и с воздуха. Мы перебросили за Вислу побольше зенитных средств. Колпакчи попросил усилить прикрытие и истребителями.
— Оградите меня от ударов с воздуха, — сказал он. — А на земле я сам справлюсь с любым врагом. Солдаты окопались так, что им сам черт не страшен.
Построили мы еще один аэродром и посадили на нем истребители.
У предместья Варшавы — Праги наши войска натолкнулись на мощный рубеж вражеской обороны с железобетонными сооружениями. Как ни били мы по ним с земли и с воздуха, сокрушить их не удавалось. Здесь наступали 47-я армия и 1-я армия Войска Польского.
Командующий фронтом поехал на КП к генералу Берлингу — командующему 1-й армией Войска Польского. Выслушав его доклад и оценив обстановку, Константин Константинович Рокоссовский пришел к выводу, что с имеющимися средствами огневой поддержки и разрушения продолжать наступление невозможно. Попусту терять людей незачем. Необходимо подтянуть более мощную артиллерию, покрепче ударить и с воздуха. Командующий тут же поставил задачи мне и В. И. Казакову. Мы с Василием Ивановичем и командармами взялись за разработку плана разрушения укреплений на пути к Варшаве.
За обедом, устроенным генералом Берлингом, царило оживление. Но шутливые разговоры то и дело сменялись серьезными. Когда речь зашла об укреплениях Праги, кто-то сказал Берлингу:
— А ведь это вы построили такую мощную оборону. Теперь вам же приходится брать ее. Вот ведь судьба!
Берлинг нахмурился и задумчиво ответил:
— Видите ли, наши правители всегда смотрели на запад, а не на восток, вот и результат: нашему народу приходится расплачиваться за это кровью.
…Постепенно обстановка в воздухе над плацдармами стала улучшаться. Получив должный отпор, авиация противника резко снизила активность.
В дальнейшем, вплоть до завершения операции, наши летчики надежно прикрывали переправы. Экономно расходуя то небольшое количество горючего, которое имелось в нашем распоряжении, авиаторы мощными концентрированными, ударами обеспечили успешное наступление войск к реке Нарев и взятие Праги — предместья Варшавы.
Начиная со второй половины августа бок о бок с советскими авиаторами сражались польские летчики. 14 августа к нам на фронт прибыли 1-й истребительный авиаполк. «Варшава» и 2-й ночной бомбардировочный «Краков». Первые боевые вылеты польские летчики совершали вместе со своими более опытными советскими коллегами. В последующем они начали выполнять задачи самостоятельно. Помню, что с самого начала хорошо зарекомендовали себя в боях подпоручики В. Калиновский, Ю. Козак, П. Хаусович. Правда, на первых порах им не хватало боевого опыта, но зато отваги, горячего стремления идти в бой против фашистских захватчиков у них было хоть отбавляй.
В самый разгар боев ко мне на командный пункт приехал скульптор Евгений Викторович Вучетич.
— Здравствуйте, товарищ командующий!
— Здравствуйте! Узнали?
— Узнал.
Первый раз мы встретились, с ним в феврале 1942 года в гостинице ЦДКА. Я оказался там, когда меня сняли с должности командующего ВВС Калининского фронта и отозвали в Москву. Настроение у меня было подавленное — как говорится, кошки на душе скребла Вдруг ко мне зашел старший лейтенант.
— Я из студии имени Грекова, — представился он. — Хочу лепить ваш бюст, товарищ генерал-майор. Я наотрез отказался.
Расстроенный, он тихо произнес:
— Совсем немного времени у вас отниму.
— Мне сейчас не до бюста, — ответил я.
Теперь Вучетич приехал на фронт с разрешением. Лукаво улыбаясь, он сказал:
— У меня предписание начальника ПУРа и члена Военного совета фронта. Попробуйте откажитесь.
— Приказ есть приказ… — развел я руками.
— Вижу, работы у вас очень много, но я мешать не буду. Мне позировать не нужно.
Евгений Викторович поселился в нашем домике в комнате рядом с адъютантами. Жил больше недели, наблюдал, делал эскизы. Потом несколько раз сфотографировал меня под различными ракурсами.
31 августа закончилась операция «Багратион». Родина высоко оценила действия авиаторов 16-й воздушной армии. За успехи в боях при освобождении Белоруссии ряд соединений и частей армии были удостоены почетных наименований и награждены орденами.
3-й бомбардировочный и 8-й истребительный авиакорпуса стали Бобруйскими, 196-я штурмовая авиадивизия — Жлобинской, 233-й и 352-й истребительные авиаполки — Минскими, 431-й и 874-й штурмовые — Слуцкими, 2-я гвардейская штурмовая авиационная Черниговско-Речицкая дивизия была награждена орденом Суворова II степени, 16-й отдельный разведывательный Сталинградский полк — орденом Красного Знамени. По новым почетным наименованиям частей и соединений можно было представить себе стремительный путь войск нашего фронта на запад. Вслед за Барановичскими, Слонимскими, Брестскими у нас стали звучать почетные наименования: Люблинские, Седлецкие, Демблинские…
На двадцать семь человек выросла боевая семья наших кавалеров Золотой Звезды. За период операции трижды публиковались указы о присвоении высокого звания Героя Советского Союза офицерам и генералам 16 ВА. Только с 24 июня по 1 августа 1944 года было награждено 1598 воинов-авиаторов нашей армии. В их числе 869 офицеров, 473 сержанта, 256 рядовых. За период наступления орденов были удостоены: 591 летчик, 115 штурманов, 189 воздушных стрелков, 184 инженера и техника, 148 водителей автотранспорта, 70 офицеров штаба, 44 политработника и 262 воина разных специальностей[31] .
За время боев над белорусской территорией 16-я воздушная армия произвела 27 639 самолето-вылетов. Противнику был нанесен значительный урон как в живой силе, так и в технике. В воздушных боях летчики уничтожили несколько сот вражеских самолетов.
Еще раз потерпела крах пресловутая вражеская тактика «планомерного» отхода и «эластичной» обороны. Противник не только не избежал разгрома своих основных сил, но и не смог задержать наши войска на промежуточных рубежах, чтобы выиграть время, необходимое для оперативных перегруппировок.
Активность ВВС противника в этот период была невысокой. Бомбили они главным образом при отсутствии в воздухе наших самолетов. Как только в небе появлялись советские истребители, «мессеры», «фокке-вульфы», «юнкерсы» и «хейнкели» сразу прекращали бой и уходили на запад. В схватку вступали редко и неохотно.
Подтверждением этого может служить воздушный бой, проходивший летом 1944 года на одном из участков фронта. Четверка «яков» под командованием капитана В. Д. Афанасьева встретила двадцать ФВ-190, идущих с бомбовой нагрузкой. Дерзкими и точными атаками три вражеских самолета были сбиты. Остальные сбросили бомбы на свои войска и повернули обратно. Наша четверка потерь не имела. И такие факты были не единичны.
В этих действиях проявлялась трусливость или излишняя осторожность фашистских летчиков. Советские авиаторы, используя различные тактические приемы, находили выход из самых, казалось, безнадежных положений. В этом им помогало не только высокое мастерство, приобретенное за годы тяжелых боев, но и первоклассная техника, которая находилась у них в руках. Многие типы советских самолетов значительно превосходили вражеские по своей скорости, маневренности и другим характеристикам.
Особенность этого периода состояла также в том, что гитлеровцы редко наносили бомбовые удары по тыловым объектам. Они действовали в основном по переднему краю.
Гитлеровская авиация потерпела в Белоруссии тяжелое поражение. Такая же участь постигла и действовавшие здесь общевойсковые фашистские армии. Разгром противника в районах Витебска, Бобруйска и Минска означал образование в центре германского фронта гигантской четырехсоткилометровой бреши, заполнить которую в короткие сроки гитлеровское командование не смогло.
Успешное проведение Белорусской операции имело исключительно важное военно-политическое значение. В результате разгрома немецкой группы армий «Центр» были полностью освобождены Белоруссия, большая часть Литвы, Латвии и польских земель к востоку от Вислы.
Белорусская операция произвела огромное впечатление на союзников. Президент США писал главе Советского правительства: «Стремительность наступления Ваших армий изумительна…»
В связи с успехами Красной Армии в Белоруссии английский премьер так оценил положение фашистской Германии: «Было мало оснований сомневаться в том, что вскоре наступит общий крах…»
Белорусская операция была первой стратегической наступательной операцией Красной Армии, проведенной в период, когда в Западной Европе начались военные действия войск США и Англии. Однако, несмотря на высадку союзников во Франции, 70 процентов сухопутных сил фашистской Германии продолжало действовать на советско-германском фронте.
От других операций, осуществленных Красной Армией, Белорусская отличалась огромным размахом. Наступление было развернуто в полосе 700 километров и завершилось на фронте около тысячи километров.
В Белорусской операции участвовали войска четырех фронтов, пять воздушных армий, авиация дальнего действия, Днепровская военная флотилия и многотысячный отряд белорусских партизан. Это было одно из самых крупных сражений Великой Отечественной войны.
Отличительной чертой наступления в Белоруссии было также то, что здесь очень искусно применялись такие решительные действия, как окружение. Советские войска зажали в кольцо крупные вражеские силы под Витебском, Бобруйском, Минском и Брестом.
Массированно применялись артиллерия, танки и авиация. Успешные действия летчиков летом 1944 года получили высокую оценку. В приказе Верховного Главнокомандующего № 152 от 20 августа 1944 года, посвященном Дню авиации, отмечалось:
«В воздушных битвах с врагом наши летчики показали беспримерную доблесть, героизм и мужество, а командиры и начальники — умение и военное мастерство в руководстве воздушными операциями.…К. К. Рокоссовский когда-то служил в Варшаве, он много о ней рассказывал, и, как только Висла оказалась перед нами, он решил показать нам столицу Польши, за которую предстояло вести бои. Забрались мы на крышу самого высокого дома в Радзимине и стали в бинокли рассматривать большой город Он был весь в дыму, дома горели. Рокоссовский нам объяснял, где какая улица и район. Прошло около полутора часов. И вдруг начался артиллерийский обстрел, по вилке мы определили, что та прицел взят дом, где мы находились. Значит, засекли фрицы нашу группу, расположившуюся на крыше. Рокоссовский приказан немедленно сойти вниз. И мы поехали в штаб 47-й армии.
В итоге наша боевая авиация имеет теперь полное господство в воздухе».
В заключение следует остановиться еще на одном событии, в котором известную роль играли действия летчиков 16-й воздушной армии. Я имею в виду восстание в Варшаве, организованное реакционным эмигрантским правительством Миколайчика.
В августе экипажи наших воздушных разведчиков начали все чаще докладывать о том, что наблюдают в Варшаве не только огонь зенитной артиллерии, но и стрельбу из полевых орудий. Становилось все более очевидным, что в городе идут бои. Кто и с кем там сражается — было неясно.
Для немедленного наступления на Варшаву у нас пока не было сил. Войскам требовались отдых и пополнение. А боевая авиация по условиям своего базирования в районе Варшавы вообще действовать не могла, за исключением истребительных полков, расположенных на передовых аэродромах и прикрывающих переправы.
13 сентября в штаб 1-го Белорусского фронта прибыли представители повстанцев Варшавы — две женщины — Елена Яворская и Янина Янцежак. От них мы узнали, в каком тяжелом положении находятся повстанческие отряды и подпольные организации польских патриотов в результате политических авантюр лондонского эмигрантского правительства Польши.
— Все были уверены, — рассказала Яворская, — что действия повстанцев Варшавы будут поддержаны Красной Армией и союзниками и что наши действия лондонским правительством согласованы с советским командованием и командованием союзников. Однако уже через несколько дней кровопролитных боев на улицах Варшавы нам стало ясно, что мы одиноки.
— Патриоты-поляки, — добавила Янцежак, — дрались со всей присущей им преданностью Родине и отвагой. Но оказались жестоко обманутыми авантюристами из эмиграции.
Рокоссовский разговаривал с ними на польском языке. Они передали просьбу, чтобы наши войска помогали Армии Людовой оружием, боеприпасами, медикаментами, назвали примерный район дислоцирования этой армии. Командующий доложил обо всем в Москву. Ставка приказала оказывать помощь повстанцам и организовать переброску им оружия и боеприпасов нашими самолетами.
Надо было связаться с польскими патриотами. Мы решили определить с воздуха те районы Варшавы, где воюют гражданские люди — повстанцы. Послали одного летчика-штурмовика, чтобы он с малой высоты осмотрел улицы польской столицы. Это был заместитель командира полка С. Т. Борщев, ставший впоследствии Героем Советского Союза. Пролетев над Варшавой, он нашел местонахождение патриотов и сбросил вымпел с письмом: «Красная Армия шлет боевой привет героическим бойцам Варшавы!
Подойдя к стенам города, мы получили возможность оказать вам братскую помощь. Сегодня, 13 сентября, наш самолет сбросит вам эту записку, а ночью в ваше расположение будут направлены боеприпасы и продовольствие. Для этого необходимо разложить три костра треугольником на площади Лелевела, на улице Черняковская или на других открытых местах в этих районах.
Если есть электрические фонарики, можно заменить костры подсвечиванием треугольника из фонарей.
Самолеты появятся в 9 часов 30 минут вечера, то есть через 30 минут после наступления темноты. Грузы будут сбрасываться без парашютов в специальных упаковках. Если вы получите эту записку и все поймете, то в 6 часов 30 минут вечера 13 сентября на крыше одного из зданий выложите белое полотнище (из 3 — 4 простыней)… Ваши делегаты прибыли.
Командование Красной Армии у Варшавы. 13 сентября 1944 г.».
Борщеву было сказано: когда сбросите вымпел, наблюдайте, кто его возьмет — гражданский поляк или фашист в военной форме. Если немец поднимет или никто не возьмет, то сделаем еще одну попытку связаться.
Вернулся летчик и доложил, что вымпел подобрали поляки.
Ночью мы послали По-2. Действительно, был выложен светящийся треугольник, как было условлено. Но ведь и немцы могли поднять записку, прочитать ее и выложить ориентир.
Я доложил командующему фронтом. Он разрешил сбросить первую партию грузов. Повстанцы поняли все и держали связь с нами установленными для них. сигналами. Об этом свидетельствует письмо, сброшенное штурмовиками 14 сентября:
«Привет героическим борцам Варшавы!Так была установлена связь с повстанцами. Но ее было недостаточно. Не исключалась возможность попадания вымпелов в руки немцев.
Ночью 13 сентября вы хорошо давали сигналы для наших самолетов, которые вам сбрасывали продовольствие и боеприпасы. Сегодня, 14 сентября, в 9 часов 30 минут вечера ждите еще.
Для того чтобы грузы попали к вам, необходимо разложить костры в центре вашего расположения.
Три костра треугольником — на площади Лелевела и на перекрестке улиц Маршалковска — Гожа.
При пролете наших самолетов ночью над вашими районами покажите сигналами с земли, что вам необходимо.
Три костра в линию будут означать, что нужны патроны, выложить от 10 до 11 часов ночи.
Четыре в линию — гранаты, от 11 до 12 часов ночи.
Пять в линию — автоматы, от 12 до 1 часу ночи.
Четыре костра квадратом — минометы и мины, от 1 до 2 часов ночи.
Шесть квадратом — продовольствие, от 2 до 3 часов ночи.
Крест из пяти костров — не сбрасывайте груз, принимать нельзя, в любое время.
Два костра в линию — груз получен, от 3 до 4 часов ночи.
С вами необходимо установить радиосвязь, мы можем сбросить вам радиостанции, но до этого вышлите представителя для получения кодов и указаний, куда бросать рацию.
Прагу мы взяли, а Нове-Брудно, кладбище и станция Прага-Северная у фашистов.
Командование Красной Армии у Варшавы. 14 сентября 1944 г.».
Это диктовало необходимость перебросить к повстанцам своих людей с радиосредствами для постоянной и надежной связи с ними. Их можно было доставить в Варшаву только на парашютах. Другие пути были крайне рискованны. Да и этот путь не отличался безопасностью.
Первых трех парашютистов наметили сбросить на рассвете 18 сентября на площадь Лелевела.
Высота — не выше 200 метров. Эту сложную задачу возложили на лучших летчиков 9-й гвардейской ночной бомбардировочной авиационной дивизии Героя Советского Союза капитана Старостина, старшего лейтенанта Ляшенко и гвардии лейтенанта Михайленко. Отлично зная расположение цели, они выходили к ней через Северный мост на высоте 400 метров с приглушенными моторами. Затем планировали на парк южнее площади Вильсона Над центром его парашютисты по команде летчиков покидали самолет.
В это время специально выделенные По-2 сбросили серию мелких фугасных бомб и подавили огонь вражеских зениток.
Все радисты приземлились благополучно, в условленное время доложили об этом по радио. В последующем мы таким же способом выбросили десант еще из четырех человек. Они держали постоянную связь с командованием фронта и докладывали о положении в районе восстания.
Одним из важнейших условий выполнения задания являлось точное знание района цели. Для этого весь летный состав тщательно изучил план города.
Не менее важным условием успешного решения задачи являлся точный выход на цель. Чтобы облегчить определение точек сбрасывания груза, для каждого района устанавливались характерные ориентиры места начала планирования. Был четко отработан профиль полета до цели и обратно.
Вооружение — минометы, автоматы, ружья ПТР, гранаты, патроны, мины — сбрасывалось, как правило, в легких парашютно-десантных мешках. А 45-миллиметровая противотанковая пушка была сброшена на парашютах по частям.
В 1954 году я побывал в музее Войска Польского и там увидел карту Варшавы, на которой когда-то сделал пометки — где и какие выложить огни. Эту карту мы сбросили повстанцам вместе с оружием и боеприпасами. Сохранились и записки, которые я цитировал выше. По просьбе польских товарищей я рассказал, как осуществлялась помощь восставшим польским патриотам.
Полеты по доставке грузов не обошлись без потерь, В ночь на 20 сентября 1944 года над предместьем Варшавы был сбит самолет Сергея Гладуна. Летчик выбросился с парашютом и попал в расположение войск противника Как раз в это время каратели вылавливали повстанцев и расстреливали на месте всех подозрительных. Сергея был тяжело ранен, с трудом передвигался. Польские друзья оказали ему первую медицинскую помощь и помогли уйти в безопасное место.
А когда Сергей окончательно выбился из сил, его приютила польская патриотка Юзефа Сивинская. Она рисковала не только собственной жизнью, но и жизнью шестерых детей. К приходу советских войск летчик окреп. А вскоре он снова поднялся во фронтовое небо.
Наша социалистическая Родина по достоинству оценила подвиг польской патриотки, наградив Юзефу Сивинскую орденом Отечественной войны II степени.
Такую же сердечную помощь и поддержку оказали польские товарищи штурману эскадрильи Владимиру Семеновых, самолет которого был сбит вражеской зениткой 24 октября 1944 года. Лишь на третью ночь после приземления добрался раненый офицер до небольшого хутора. Здесь его приютил рабочий из Варшавы Хелимский, скрывавшийся с семьей от преследования немецких оккупантов. А когда бои несколько затихли, польский крестьянин указал Семеновых безопасный участок для перехода линии фронта. Вскоре Владимир появился в расположении наших войск, сообщил командованию ценные разведданные, а затем вернулся в 23-й гвардейский бомбардировочный авиаполк и до конца войны мужественно сражался с врагом.
В общей сложности с 1 сентября по 1 октября летчики-ночники совершили в Варшаву 2243 самолето-вылета[32] . Они доставили повстанцам 156 минометов, 505 противотанковых ружей, 3288 автоматов и винтовок, 41 780 гранат, много боеприпасов и продовольствия и даже 45-миллиметровую пушку. Истребители, прикрывая районы, занятые польскими патриотами, совершили 448 самолето-вылетов[33] .