Страница:
Суббота
«Хорошо, хоть вчера под моими окнами никого не пристрелили», – это было первое, что подумал Крэй утром. Потом он вспомнил про Рэта. Как он валялся в кухне с головой, мокрой от виски, и связанными за спиной руками. «Нет, нехорошо как-то получилось. Парень мне оборудование принес, а Дик его бутылкой по башке. Хотя, с другой стороны, не хрен без стука входить. И чихать без предупреждения за спиной. Черт! У него ведь нож был! Это что ж, он Дика прирезать собирался?» – Крэй резко привстал на кровати и сморщился от головной боли. «Срочно в душ. Аспирин. Апельсиновый сок и все такое. Мне сегодня работать. Повезет, сегодня-завтра я смогу прочитать этот чертов осколок. И тогда, может быть, эта дурацкая история закончится. И ко мне наконец перестанут шляться кто попало».
Наскоро позавтракав, Крэй взялся за работу. Часа два ушло на чтение инструкций. Ну, не то чтобы чтение. Крэй читал только нужные куски. А всякую фигню с описанием электронной начинки пропускал за ненадобностью. В принципе, сложностей с приводом возникнуть не должно. Цеплялся он на материнскую плату – на стандартный IDE разъем. BIOS видел спецпривод, как обычный CD-ROM. Так и писал, обнаружен CD-ROM RS-232. По идее, в привод можно было и обычный компакт засунуть – целый, в смысле. Только он бы его ой как медленно читал. По инструкции выходило, что больше первой скорости привод не выдавал. А зачем больше-то? Крэй откинул увесистую крышку привода. Посадочное место для осколков. Зажимы. Сбоку на корпусе гнездо для подключения шлейфа IDE и питания. Крэй подсоединил шлейф, воткнул второй конец в мать, на Secondary IDE-разъем. Воткнул шнур питания в удлинитель. И, установив в привод первый попавшийся под руку диск, включил компьютер. Привод возмущенно пискнул. Чего надо-то? Крэй порылся в инструкции. Ага. Крышка должна быть закрыта. Ладно, закроем. В отличие от обычного CD-ROM, RS-232 не крутил компакт-диск. А наоборот – раскручивалась читающая головка на особой платформе. Ну, понятное дело. Если осколок даже до первой скорости раскрутить, хрен знает, чем это может закончиться. Ну, давай, милый. Операционная система загрузилась, и Крэй открыл ярлычок CD-ROM. Порядок. На компакте, который он вставил, был файл DOOM.AV1. За последние лет пять – самое большое разочарование Крэя. Значит, работаем? Крэй установил специальный софт, присланный вместе с приводом неизвестно от кого из Лос-Анджелеса. Первое, что запросила программа, – точную трехмерную модель осколка.
– Да не вопрос, – сказал Крэй. – Зря, что ли, с трехмерной графикой и сканером возился? – Он подсунул программе файл с трехмерным образом, и программа заткнулась на время, прорисовывая траекторию движения читающей головки по осколку. «Тип носителя? 1.CD-ROM, 2.CD-R, 3.CD-RW» – спросила программа. Тут зазвонил телефон. Крэй мельком взглянул на часы – 12:00.
– Мистер Крэй? – женский голос. Звучит устало и буднично.
– Да. – Крэй насторожился.
– Это госпиталь Святой Марии Назаретской. К нам поступил пациент – Дик Стэнли. В страховом полисе указан ваш телефон.
– Что… с ним? – Крэй сглотнул вдруг ставшую вязкой слюну.
– Множественные переломы. Сотрясение мозга средней тяжести. Авария, мистер Крэй. Его сбила машина. Но вы не волнуйтесь. Состояние стабильное, доктор говорит, все будет в порядке. Он крепкий парень. Выкарабкается.
– Когда это случилось?
– Пациент поступил к нам час назад. Сейчас он в палате интенсивной терапии.
Пациент? Как-то не вязалось в мозгу Крэя это слово с образом Дика. Кто угодно, только не Дик. Зря он Рэту врезал. А может, и не зря. Тот ведь не просто так свой тесак чертов достал. Кто знает, сколько он им народу прикончил? Такие парни, как Рэт, вначале делают, а потом думают. Сгоревший «Понтиак» – яркий тому пример. Крэй теперь почему-то на сто процентов уверился, что тачку фэбээровцев взорвал Рэт. Н-да… Чем дальше, тем страшнее. Времени, похоже, в обрез. Надо этот гребаный диск прочитать, пока они там еще кого-нибудь не взорвали. Или не переехали.
Крэй, затаив дыхание, дал программе команду читать осколок. Что-то там в приводе загудело, завизжало, и на экране появились первые байты. «А чего я, собственно, ожидал?» Мешанина шестнадцатиричного кода. Привод работал медленно. Каждую порцию в десять байт программа сразу писала на жесткий диск.
В два разных файла. Там, в инструкции, так и было написано: «Чтение фатально разрушенных носителей – чрезвычайно сложный процесс. В некоторых случаях воздействие луча лазера на активный слой приводит к разрушению оного. Таким образом, возможность успешного прочтения носителя иногда сводится к одной попытке, поэтому программное обеспечение привода обеспечивает двойное копирование считанной информации». Включился вентилятор теплоотвода. Крэй встрепенулся. «Ну, теперь от меня ничего не зависит. Вся надежда на неизвестных парней из Лос-Анджелеса». На экране медленно появлялись символы. Желтые на синем. Привычный интерфейс. Судя по задержкам, в некоторых случаях привод считывал байты лишь после второй-третьей попытки. В правом верхнем углу высвечивались цифры: мощность лазера, положение головки, температура носителя. Крэй вдруг понял, что чертовски хочет курить. Это желание не преследовало его уже лет восемь. Может, больше. То утро. Ну, когда он поперся на пробежку, это был как раз понедельник. «Все! – решил тогда Крэй. – Завязываю с куревом, с пойлом, начинаю здоровый образ жизни». После столкновения с хромированной решеткой радиатора тягача курить ему перехотелось надолго. Но здоровее он не стал.
Где-то должна быть пачка Дика. Он забыл свой Winston пару недель назад. Они тогда нажрались как свиньи. Ну, как вчера. Или почти. Надо пошарить на кухне. Крэй бросил взгляд на экран. Все нормально. Привод гудит, вытаскивает с осколка порции байтов, трудолюбиво пишет их на хард. «Я тут пока совершенно не нужен».
Крэй сидел у окна с пустой банкой от оливок Vitaland – теперь это была пепельница. Опять мело. Снежинки плясали в своем замысловатом танце. Крэй мысленно сравнивал их со стайками маленьких рыбок. Иногда, подхваченные каким-то хитрым турбулентным потоком, тысячи этих белых крошек вдруг мчались навстречу основному потоку или кружились в странном хороводе. Звонить Дику бесполезно. Я-то знаю, что такое палата интенсивной терапии. Лежит он сейчас в полной отключке. Куча проводов, трубочек. Какой там на хрен сотовый? Он даже поссать не может подняться.
Голова чуть кружилась от выкуренной сигареты. Крэй взялся за джойстик и подъехал к рабочему столу. 10%. Привод прочитал только десять процентов информации. «Ладно. Подождем», – согласился Крэй и поехал на кухню. Включенный JVC тихо бормотал шестичасовые новости. Опять показали сгоревшую тачку фэбээровцев. Какой-то хмурый мужик что-то там говорил в микрофон с надписью CNN. Вращал белками глаз. Типа все будут задержаны и получат по заслугам. Ну-ну. Задержаны… Рэт вон Дика переехал и пьет сейчас где-нибудь в баре. Поминает Бигги. Черт! Это сколько ж уже народу пострадало из-за этого диска? Кое-кто вообще к праотцам отправился. Крэй достал из холодильника готовую пиццу. Не то чтобы готовую. Минут десять на максимуме в микроволновке, и будет готова.
В восемь вечера Крэй сидел на кухне и докуривал последнюю сигарету Дика. Он пялился в экран телевизора, не особо сосредотачиваясь на происходящем. Оживился, когда показали Старого Хрыча. Джонсон и Дворак вели Крутова под руки, на запястьях браслеты. «Задержан глава преступной группировки…» Упаковали-таки старика. Вот она – неограниченная власть, плюс чувство собственной неполноценности. По мнению Крэя, всем этим парням с удостоверениями и делегированным государством правом на убийство требовался личный психоаналитик. Не тот, который один затраханный на весь полицейский участок. А один на каждого обиженного в детстве, закончившего какую-то там академию и расхаживающего теперь с «глоком» под мышкой и чувством превосходства в душе. Абсолютно официально. Черт! Их ведь даже в самолет с пушками пускают. А может, и нет. «Подведем итоги, – хмыкнул Крэй. – Сыч в тюрьме. Джонсон и Дворак тоже. Хотя и по эту сторону решетки, но им с этим расследованием сейчас точно не до диска. Дик в больнице. Бомбилы Сыча: одни в морге, другие рвут когти из Чикаго. Короче, как-то так получилось, что Крэй остался один на один с куском поликарбоната. В голове Крэя мелькнула шальная мысль: «Нет! Чушь собачья. Куда я на своей «Тошибе» убегу? К черту!» Крэй покачал головой и громко сказал сам себе:
– Надо глянуть, как там идет процесс. На девятнадцатидюймовом мониторе «Acer» в правом верхнем углу высвечивалась цифра 18%. «Да-а… – протянул Крэй. – Длительный процесс. Где моя «Белая лошадь?» Ночью Крэй просыпался два раза. Первый раз было 34%. Второй – 57%.
Воскресенье
Проснулся Крэй от пронзительного верещания компьютера. Это ж надо! Сгенерировать такой противный звук! Не торопясь, он перебрался с кровати в кресло и поехал в кабинет. «100%, – мигало на экране. – Нажмите любую клавишу»… «Нажмем», – сказал Крэй и нажал пробел. Длительный опыт общения с чужим софтом научил его избегать в таких случаях Enter. «И что мы имеем?» – спросил Крэй у компьютера.
А имел он порядка двухсот мегабайт разрозненной, перемешанной, словно в миксере, информации. «Для начала неплохо. Теперь осталось разобраться в этом бардаке». Крэй развернул «Тошибу» и поехал в душ. Как бы там ни было, а утренний туалет и завтрак не отменялись.
Крэй специально себя тормозил. Часть его вопила: «Кончай жрать! Там, на экране то, что ты так сильно хотел выцарапать. Из-за этих двухсот мегабайт уже пострадала уйма народу. Вперед, парень! Надо разобраться с этим дерьмом». А вторая половина спокойно отвечала: «Ну и что? Теперь эта хрень никуда не денется. «Винты» у меня очень надежные. Сейчас позавтракаю и спокойно разберусь с этим делом; В общем, торопливость тут ни к чему. Из-за нее можно упустить что-нибудь важное». А работа предстояла трудная. Ни одна программа не смогла бы вычленить из этого хаоса что-то внятное. Только обыкновенные человеческие глаза и мозги. Где-то интуиция, где-то просто надежда на удачу. Крэй спокойно закончил завтрак, составил посуду в ESF-235 и покатил в кабинет. Перво-наперво он записал файл на два компакт-диска. Так, на всякий случай. Один компакт приклеил на двойной скотч под подоконник. Второй положил под посудомоечную машину. Хрен его кто там разглядит.
– Ну, вот! – громко сказал Крэй. – Вот теперь начинаются настоящие танцы. – Он надел специальные очки – они гасили блики экрана и вроде бы снижали интенсивность излучения. Приступим…
Через три часа Крэй набрел на RIFF… WAVE. Те байты, что были между этими двумя словами, не важны. Главное – это слово RIFF (Resource Interchange File Format). С него начинался WAVE-файл. Самый когда-то, можно сказать, распространенный музыкальный формат. Крэю чертовски неохота было нырять в историю создания WAVE-формата и все такое. То, что он выяснил в Интернете, это был используемый в данном типе файлов метод импульсно-кодовой модуляции – PCM (Pulse Code Modulation). Это означает запись в файле значений квантованного кода в последовательных точках дискретизаций. В заголовочной части файла содержится основная информация об оцифрованном звуке, например, число каналов и частота дискретизации, а также среднее число передаваемых в секунду байтов. «Да и хрен с ними!» – подумал Крэй и скачал специальную программу. Она сама, безо всяких там заголовков пыталась сыграть музыку из предложенной последовательности байтов. Эмпирическим путем можно было подобрать самому вид записи – 8/16 бит, моно/стерео. Крэй был уверен – в этих файлах спрятано что-то еще. А одним из приятных свойств скачанной Problem-WAV ver 3.2 было отображение воспроизводимого байта.
Часа через четыре Крэй сказал «поехали!» и включил режим Play. Зазвучавшая музыка показалась ему чарующей и странной одновременно. Что-то в ней было такое… Или, может, Крэю просто почудилось. Последняя неделя… Вся на нервах – лучший друг в больнице, почти ежедневная стрельба под окнами. Короче, нервы ни к черту. Но это пианино или фортепиано там. Было в этих звуках классики что-то сентиментальное. Романтичное до чертиков. Хотя Крэй даже не был уверен, что это классика. То, что это не Red Hot Chilly Peppers, – точно. Но что это? Крэй с удивлением подсовывал программе очередные фрагменты восстановленной с осколка информации и не верил своим глазам. КАЖДЫЙ БАЙТ БЫЛ НА МЕСТЕ. На диске действительно была записана музыка. Неизвестный пианист играл непрофессионально, даже Крэй это чувствовал. Но вдохновение. Это было. Да. Вполне возможно, что играл ребенок. Очень талантливый ребенок. В колонках отзвучала последняя нота, программа закрасила красным последний байт, и Крэю вдруг открылась истертая до дыр ИСТИНА. Что в мире есть грязь – деньги, насилие, предательство. И есть падающий с неба снег, яркое солнце, музыка… Две грани. Темное и светлое. Добро и зло. Это то, что скрывалось ото всех в этой истории. То, что у мира две грани. И то, что на хранящихся в сейфах осколках CD можно хранить память о музыке. О действительно красивой музыке…
Понедельник
Крэй депрессивно пялился в окно на мельтешащие в декабрьском ветре колючие снежинки. В руке стакан чистого джина, культи ног укрыты теплым пледом. Странная штука. Именно в такую погоду ему казалось, что у него мерзнут ноги. Ноги, которых нет уже восемь лет. А еще Крэй думал о снежинках. О том, какие они, сволочи, геометрически правильные и что ему, Крэю, давненько уже не приходилось разглядывать их у себя на рукавах куртки, а только вот так – за окном. А разве так разглядишь? Только и видны пляшущие в хаосе белые точки. Супермобильное кресло «Тошиба СелфХелпер-12» подмигивало огоньками, впитывая электроэнергию в свои аккумуляторы из настенной розетки. Крэй методично заправлялся джином, ожидая ту самую грань, за которой депрессия отступает или превращается в тягучую, чугунную сонливость…