Страница:
Американские солдаты вели ответный огонь. Что дальше? Сколько еще они продержатся?
Запах порохового дыма обволакивал Герика объятиями старого знакомого.
«Держись, командор. Выиграй время. Это наш единственный шанс».
Тут, в который уже раз, терпение было вознаграждено.
Со стороны дороги послышался рев двигателей приближающихся машин. Два отставших «хаммера» спешили на помощь к своим товарищам.
«Сюда идет капеллан. Аллилуйя, аминь».
Показались два «хаммера», несущихся на полной скорости.
– Ждите моих указаний, – раздался в наушнике голос командора.
Несомненно, новоприбывшие понимали, что попали в самое пекло. Не доезжая до места боя, головная свернула вправо, вторая – влево. Машины встали «елочкой». Люди, находившиеся в них, выбрались через боковые двери, укрываясь от вражеского огня.
«Да, это враг, – подумал Герик. – Просто вы не знаете, какой именно».
– Капеллан в хвостовой машине! – послышался голос в наушнике. – Она вышла. Похоже, спорит со своим помощником. Тот выдвигается вперед. Давай! Пошел! Пошел! Пошел!
Герику захотелось хорошенько врезать командору. Он терпеть не мог, как тот разговаривал со своими людьми, особенно с ним, Шредером, который не был его подчиненным. Ну да, командор был своим человеком в американской армии, но Герик все равно испытывал отвращение от того, как он помногу раз повторял очевидное. Выдернув из уха наушник, Шредер скользнул вдоль насыпи, заходя с тыла, незамеченный в темноте.
Внимание американцев было обращено в противоположную сторону. Все считали, что это нападение, а не похищение.
Герик сразу заметил единственного солдата, не имевшего оружия. Женщина была одна, она сидела на корточках, укрываясь за задним левым колесом машины. Ее помощника нигде не было видно. Герик ощутил разочарование. Капеллана требовалось взять живьем. Относительно помощника никаких ограничений не было.
Герик осторожно продвигался вперед, и тут к перестрелке добавилась длинная очередь. У одного из новоприбывших была автоматическая винтовка. Ставки сразу же возросли, ход времени убыстрился.
В два шага Шредер добрался от задней части «хаммера» до того места, где затаилась Джейме. Он нагнулся, схватил ее, заломил руки за спину.
Выпрямившись, Герик с удивлением обнаружил, какая же она легкая.
– Родригес! – крикнула капеллан.
Джейме была высокая и стройная, с крутыми скулами и горящими карими глазами. Даже покрытая грязью и песком, она была хороша собой. Немец сразу это понял.
Еще она оказалась свирепой дикой кошкой.
Герику очень повезло, что ее ботинки оказались гораздо мягче черных кожаных армейских башмаков, иначе ему пришлось бы плохо. Очевидно, капеллан прошла курсы самообороны без оружия. Но это не имело значения. Уровень подготовки Герика был во много раз выше.
Его задачу осложнял толстый бронежилет Джейме. Он доходил до самой шеи и не давал ему стиснуть капеллану горло. К тому же у нее на поясе оказалось что-то твердое – противогаз. Шредер почти справился с ней. Но тут Джейме вывернулась и укусила его за средний и безымянный пальцы на правой руке.
Герик стиснул ее, понимая, что надо ухватиться за локоть. Тогда он сможет выбить плечевой сустав – разумеется, если не слишком помешает бронежилет. После чего уже не составит труда оттащить капеллана на холм, связать ей руки, залепить рот и ждать машины.
Однако Джейме сумела одним согласованным движением вонзить локоть ему в солнечное сплетение. Молодая женщина развернулась, готовая бежать. Согнувшись пополам, Герик метнулся вперед, стараясь ее схватить. При этом он почувствовал, как из внутреннего кармана его халата что-то выпало. Не имея времени искать пропажу, Шредер сумел пнуть Джейме ногой в спину. Он рывком развернул ее к себе, готовый ударить кулаком в лицо, но тут его макушка взорвалась пронзительной болью. Перед глазами у него все поплыло, и он повалился на колени.
В схватку вступил еще один участник. Притворяясь, что ему хуже, чем было на самом деле, Герик припал к земле, затем внезапно развернулся и схватил за щиколотки нового врага, стоявшего у него за спиной. Он дернул женщину за ноги, и та с глухим стуком рухнула на землю.
Увидев ее лицо и осознав, кто это, Шредер испытал шок, теряя драгоценные секунды.
– Это ты! – прошипел он.
Адара даже не посмотрела на него. Она отбросила в сторону колышек от палатки, которым секунду назад треснула Герика по голове, подобрала что-то с песка и отшвырнула его к машине. Предмет упал под ноги помощнику капеллана, возвращавшемуся назад. Но Родригес не стал его поднимать. У него была только одна мысль: защитить капеллана Ричардс!
– Капеллан! – крикнул он, сжимая в руке пистолет.
Получив свободу, Джейме отбежала на несколько шагов в сторону и обернулась. То, что она увидела, заставило ее застыть в ужасе.
Герик стоял у последнего «хаммера», железной хваткой сжимая перед собой Адару. Та посмотрела на Джейме. В ее глазах не было страха.
– Сестры, – сказала она.
– Отпусти ее и отойди назад! – крикнул Родригес, направив ствол пистолета Герику в голову.
Где-то в голове конвоя ожил двигатель. Один «хаммер» разворачивался. Длинные очереди из пулемета не давали врагам на холме поднять голову. Американские солдаты один за другим вскакивали в свои машины.
Судя по всему, этот глупый штаб-сержант предупредил их, что это ловушка и помощи ждать неоткуда.
Пленница Герика и капеллан молча обменялись несколькими взглядами.
Герик понял, что, если он не хочет быть убитым или попасть в плен, операцию надо сворачивать. У него появится другая возможность. Время еще остается. Луна войдет в первую четверть ровно в двадцать три часа девятого апреля. Завтра ночью.
Однако сейчас предполагаемая жертва даже не смотрела в его сторону. Герик собирался это исправить.
– Джейме, – спокойно окликнул он капеллана.
Та подняла взгляд. Ее глаза схлестнулись с фиолетовыми глазами Шредера. Ему показалось, что он мог проникнуть в ее душу и оставить там червя страха. Тот будет жить вечно. Герик улыбнулся и быстрым умелым движением сломал пленнице шею.
Обмякшая Адара сползла на землю. Человек в черном развернулся и побежал в темноту. Родригес сделал ему вслед три выстрела.
Растворившись в бескрайнем мраке, Герик услышал вопль, проникнутый болью. Он знал, что это кричала Джейме Ричардс. Шредер усмехнулся. Его послание дошло до адресата.
Национальный исторический музей
Багдад
Жан Сен-Жермен вышел из маленькой машины, обернулся и убедился в том, что водитель остался ждать в темноте.
– Сюда, мистер Сен-Жермен, – произнес у него за спиной чей-то деловитый голос.
Они быстро обошли вокруг отдельно стоящего гаража и приблизились к музею сзади. В городе царил полный хаос. Ни один человек, если он был в своем уме, по доброй воле не выходил на улицу.
Рядом остановился грузовик с откидными бортами. Его фары были погашены. Из кузова выпрыгнули полдюжины мужчин. Жан даже не взглянул на них.
– Мы ведь договорились, так? – спросил он, опасаясь, что в его голосе прозвучала тревога. – Если со мной что-нибудь случится, знайте, последствия будут очень серьезными.
– Мы обо всем договорились, – не замедляя шага, ответил человек, шедший рядом с ним. – Можете не беспокоиться. Мы не убийцы. Мы ценители искусства.
– Да-да.
Музей был погружен в темноту. В нем царила тишина. Электричество отсутствовало. Жан не знал, то ли его нет во всем городе, то ли отключили в одном только музее. Его заверили лишь в том, что сигнализации можно не опасаться. Хотя кто сегодня откликнулся бы на сработавшую сигнализацию?
Маленькая дверь, перед которой они остановились, терялась во мраке. Спутник Жана достал связку ключей и отпер несколько замков.
Дверь распахнулась. Маленькая группа молча прошла внутрь. Музей размещался в современном здании из стекла и кремового кирпича, хотя в темноте все краски превратились в однообразную серую. Проводник Сен-Жермена знал дорогу. Они быстро прошли по паркету в противоположную сторону от главных галерей. Жан, предварительно изучивший план музея, нарисованный от руки, ожидал, что они остановятся у лестницы, ведущей в подвал. Вместо этого они прошли дальше по длинному пустынному коридору. Жан чувствовал, как его уверенность возрастает. Шесть миллионов американских долларов открыли перед ним двери в музей, к двум конкретным экспонатам. Эти деньги также купили ему обратную дорогу в безопасное место.
У него мелькнула мысль, что этот дородный иракец думает о Жане Сен-Жермене, почему-то весьма посредственно владеющем французским языком.
Впрочем, кому какое дело? Иракский «ценитель искусства» получил свои деньги. В течение нескольких недель сотрудники главного музея и мосулского филиала лихорадочно старались перевезти самые ценные реликвии Древнего мира подальше от войны, спасти от мародеров сокровища, утрата которых будет невосполнимой. Ну да ладно.
Наконец иракец остановился перед единственной дверью, выходившей в коридор: за ней был реставрационный зал. У Жана учащенно забилось сердце при мысли о том, что заветная мечта совсем рядом. Наконец десятилетия напряженной работы, связанной с постоянным риском, должны были принести свои плоды. Сколько жизней отдано ради этого. Сколько судеб это переменит.
В руке ценителя искусства снова появились ключи. Дверь открылась. Жан шагнул внутрь и впервые включил зажатый в руке фонарик. Положив ладонь Жану на плечо, иракец провел его к одинокому столу посреди помещения, на котором лежали девять предметов, каждый в отдельном холщовом мешочке.
– Кажется, то, что вы ищете, находится справа.
– А остальное? – спросил Жан.
– Это другие предварительно заказанные предметы, – усмехнулся дородный араб. – Однако вы провернули самую выгодную сделку. Остальных ждут солидные расходы за доставку. Вы единственный, кто приехал сам. – Ценитель искусства нашел эту остроту очень смешной.
Жан подошел к столу. Взяв первый мешочек, он достал из него экспонат, быстро осмотрел, снова завернул в бархат и убрал обратно. Затем Жан повторил то же самое с соседним мешочком.
– Вы удовлетворены?
– Да.
– Машина ждет на улице. Денег в ней больше нет.
– Как мы и договаривались.
– Благодарю вас. Было приятно иметь с вами дело. Мой помощник проводит вас до ближайшего выхода.
С окрепшей уверенностью Жан вышел в коридор и остановился, глядя через высокие застекленные окна на раскинувшийся в темноте Багдад.
Сен-Жермен ощупал мешочки с древними реликвиями и сказал, хотя в коридоре, кроме него, никого не было:
– Война окончена, господа. Теперь все могут возвращаться домой.
Отныне больше не имело значения, скольких тиранов свергнут, сколько империй возвысится и падет. Все это будет сводиться лишь к пословице о перестановке шезлонгов на палубе[3]. Приятно было сознавать, в чьих руках теперь власть.
– Вот еще один подарок для тебя, Евлогия, – произнес Жан.
Он вышел в душную иракскую ночь, на удивление свободную от американских патрулей, и поспешил к машине, ждавшей его с погашенными фарами и работающим на холостых оборотах двигателем. Отъезжая от музея, Жан размышлял о том, что история сейчас сделала крутой поворот и обратного пути больше не будет.
Тыловая база «Скала»
Аэродром Таллил
Южный Ирак
Джейме была признательна штаб-сержанту Родригесу за то, что тот даже под огнем обращался с телом Адары бережно и с уважением. Она не знала, как в период боевых действий полагается обращаться с телами убитых мирных жителей. Когда стоявший впереди «хаммер» развернулся, готовый спасаться бегством, Родригес подошел к Джейме, опустившейся на колени перед мертвой подругой.
– Госпожа капеллан, вам нужно садиться в машину, – сказал он и, не говоря больше ни слова, поднял тело Адары и осторожно уложил его в задний отсек «хаммера».
«Адара!..»
Джейме мысленно снова и снова вспоминала тот декабрьский понедельник 1998 года. Они с Адарой сидели за шатающимся деревянным столиком закусочной в Принстоне, глядя на кружащий за окном снег. Перед ними лежали раскрытые книги. От большого сэндвича, разделенного пополам, уже не осталось и следа, но молодые женщины продолжали потягивать свои коктейли. Они якобы готовились к завтрашнему зачету, но на самом деле просто развлекались, составляя друг дружке остроумные записки на аккадском языке.
В закусочную зашли две их однокурсницы, значительно моложе. Подойдя к стойке, они стали спорить с двумя братьями, владельцами заведения.
– Совсем без перца? – говорил один из них. – Как же это так, вы хотите сэндвич, но без перца?
После перепалки с коренастыми братьями о присутствии в заказанных сэндвичах уксуса и оливкового масла девушки вернулись к очень серьезному разговору об обаянии и предположительных сексуальных достоинствах одного из преподавателей. Адара и Джейме, окрыленные вдохновением, принялись строчить клинописью свои замечания на этот счет.
«
», – написала в своей записке Адара.
– Компенсирует что? – улыбнувшись, спросила Джейме, когда девушки расплатились за заказ и выпорхнули из закусочной. – Отсутствие у него силы?
– Ты все поняла, – радостно заявила Адара. – Думаю, зачет ты сдашь на «отлично». – Она пригубила коктейль. – А ты влюблялась в какого-нибудь преподавателя?
К этому времени эмоциональные доспехи стали для Джейме второй натурой, и вопрос подруги отскочил от них, совершенно незамеченный. Вместо этого она окинула Адару изучающим взглядом, задержавшись на плавных волнах ее длинных черных волос, на гладкой коже цвета имбирного пряника, на больших карих глазах, естественно подчеркнутых длинными ресницами. Джейме не сомневалась в том, что многие преподаватели обращают внимание на ее подругу. В то время как физическая подготовка сделала саму Джейме стройной и мускулистой, тело Адары, хотя и не имеющее ни одного лишнего фунта, сохраняло естественные плавные изгибы – различимые, несмотря на то что она, в отличие от подруги, была не в джинсах и розовом свитере в обтяжку.
– Ты не ответила на мой вопрос, – сказала Адара.
– А что? – удивилась Джейме. – Ты сама в кого-нибудь влюблялась?
– Мне всегда хотелось этого, – ответила Адара. – Наверное, я просто никогда не попадала на нужные курсы. А ты увиливаешь от ответа.
Следующие слова Джейме потрясли ее саму, потому что она не собиралась их говорить:
– Я влюбилась в одного преподавателя семинарии. Вот почему я здесь.
– Ого, правда? Что он собой представлял?
– Доктор Этвуд. Профессор. Читал историю Библии. Помимо преподавательской деятельности он считал своим долгом понимать причины проблем, с которыми ежедневно сталкивались народы Ближнего Востока, в первую очередь Израиля и Палестины, чтобы вырвать мирный процесс из рук экстремистов. Каждый год профессор Этвуд отправлялся со своими студентами в Израиль, посещал школы, кибуцы[4], а также те палестинские поселения, где было относительно безопасно. Я поехала вместе с ним, когда училась на втором курсе. Что я могу сказать? Меня всегда тянуло к мужчинам с благородной душой.
– И что, все студентки этого профессора были в него влюблены?
– Похоже на то, – подтвердила Джейме и почувствовала, как сердце у нее заколотилось чаще, а дыхание стало неровным. – То обстоятельство, что он полностью сосредоточился на своей работе и, казалось, не обращал внимания на противоположный пол, только делало его еще более привлекательным.
– А он был привлекательным?
– Уверена, если бы ты увидела его на экране, он показался бы тебе тощим и посредственным. Однако волосы у него были густые, красивые. Темно-русые. Он постоянно собирался перейти на контактные линзы, но носил очки в стальной оправе.
– Так, ничего не понимаю. Разумеется, ты окончила семинарию, а этого профессора Этвуда здесь нет. Так что же тебя сюда привело?
– Я действительно окончила семинарию, – сказала Джейме. – Странно, мне казалось, что Пол – так его звали – тоже находил меня привлекательной, хотя, конечно, он не мог в этом признаться, пока я у него училась. В глубине души я надеялась, что когда окончу семинарию… Но нет, он будто бы более чем охотно со мной расстался. Меня пригласили помощником пастора в церковь в Спрингфилде, штат Миссури, а вскоре после этого я решила поступить на военную службу. Я познакомилась со многими мужчинами, но среди них не было никого, похожего на Пола. Во всем свете не было никого, похожего на Пола. Мы встретились совершенно случайно в римском аэропорту три года спустя, когда я уже была армейским капелланом. Пол приехал в Италию по работе, а я должна была встретиться со своим братом и его невестой во Флоренции. Но у нас обоих было немного свободного времени, и Пол предложил мне показать исторические достопримечательности Рима…
– И?.. – нетерпеливо спросила Адара.
Джейме допила коктейль и сказала:
– Вчера исполнилось восемнадцать месяцев с того дня, как мы поженились.
Она поймала взгляд Адары, брошенный на ее левую руку, где не было кольца, свидетельствующего о браке или помолвке.
– Он?.. – Адара не знала, как оформить свой вопрос.
– Он умер, – просто ответила Джейме. – В прошлом году, в сентябре. Мы прожили мужем и женой всего три месяца. Армейское начальство предложило мне отдохнуть, и я согласилась на это назначение. Я стану специалистом по мировым религиям. Отучившись здесь, буду преподавать в школе капелланов, пока не получу другое назначение.
– Ой, прости, – сказала Адара.
Она взяла подругу за руку. Обручальное кольцо, которое Джейме теперь носила на цепочке на шее, внезапно показалось ей невыносимо тяжелым. Но она не стала его показывать.
Некоторое время они сидели молча, наконец Джейме откинулась назад.
– Хорошо, продолжим, – сказала она. – Я перевела твою записку! Теперь твоя очередь.
За целый год учебы в Принстонской семинарии в тот день Джейме единственный раз заговорила о Поле. Это свидетельствовало о том, как хорошо она относилась к Адаре, которая была ее лучшей подругой.
– Капеллан!
Джейме заморгала, пытаясь собраться с мыслями.
– Капеллан Ричардс! – повторил сидящий за рулем Родригес. Место рядом с ним занимала Паттерсон, а Джейме устроилась сзади.
– А?.. – последовал красноречивый ответ Джейме.
– Вы знаете пароль и отзыв? Они сменились в три ноль ноль.
– Дай-ка посмотрю… – Пошарив в просторном кармане, Джейме достала зеленый блокнот и в тусклом свете приближающегося утра с трудом разобрала слова. – Пароль будет «мусорная корзина», а отзыв – «динозавр».
Не успела она договорить, как впереди показался въезд на базу, расположенную у аэродрома Таллил. Перед ним стоял часовой, а через дорогу была натянута «концертина». В десяти метрах позади нее находился второй солдат, за пулеметом пятидесятого калибра на трехногой сошке.
Ближайший часовой, в бронежилете и кевларовой каске, с винтовкой М-16 в руках, подошел к головному «хаммеру» и спросил:
– У вас там, случайно, нет мусорной корзины?
– Нет, но у моего сына есть. На ней нарисован глупый красный динозавр, – ответил Родригес.
– Это как раз то, что нужно, – рассмеялся молодой часовой. – Все эти машины с вами?
– Да, все шесть.
Джейме нагнулась вперед и спросила:
– Как нам найти ТОШ Пятьдесят седьмой вспомогательной группы?
В первую очередь ей нужно было доложить о случившемся в тактический оперативный штаб своей группы. Она знала, что известие о засаде уже было отправлено по радио в Таллил, однако мало ли как могли исказиться в донесении реальные факты. Уж лучше она сама первым делом заглянет в штаб и расскажет, как все было на самом деле.
– Прямо по этой дороге, мэм, около ста метров.
Часовой отступил в сторону, убрал колючую проволоку и махнул рукой, пропуская конвой.
Когда машины были поставлены на стоянку и все разошлись, Родригес дождался, пока Джейме спрыгнет на землю, и тихо спросил:
– Капеллан, с вами все в порядке?
Джейме была тронута заботой, прозвучавшей в его голосе. Ее бывший помощник уволился из армии в начале года, когда истек срок его контракта. В это время на Ближний Восток перебрасывались все новые и новые воинские части, и внезапно возникла острая нехватка армейских капелланов, а также их помощников. Джейме уже прибыла в Кувейт, когда ей наконец сообщили о том, что у нее будет помощник. Второе чудо заключалось в том, что они смогли найти друг друга в суматохе, которая предшествовала непосредственно вторжению в Ирак. Полевая связь в условиях пустыни действовала из рук вон плохо.
Родригес с ходу окунулся в работу с головой. Несмотря на свою шутку о пароле и отзыве, он не был женат и не имел детей. Когда Джейме спросила его о родителях, Родригес ответил: «Моя семья – армия». Она не стала настаивать. Они сразу же сошлись друг с другом. И вот сейчас, глядя на Родригеса, ожидающего ее ответа, Джейме подумала, какую злую шутку сыграла с ними судьба. Этот вопрос должна была задать она. Но кто мог предвидеть, что у нее на глазах зверски убьют подругу?
Сделав над собой усилие, Джейме дала искренний ответ:
– Понятия не имею, в каком я сейчас состоянии. Однако оттягивать встречу с Дженкинсом не имеет смысла.
– Да, мэм, – согласился Родригес.
Вдвоем они прошли к ТОШ «Коновал» и раздвинули двойной полог палатки, не выпускающий свет наружу. У входа за столиком сидел молодой рядовой. Его воспаленные, слезящиеся глаза красноречиво говорили о том, что ночное дежурство подходит к концу. Он уже предвкушает, как плюхнется на койку. Подняв взгляд, рядовой кивнул и вернулся к чтению романа.
Увидев вошедших, дежурный по штабу капитан Адам Уиттейкер шагнул им навстречу. Статный, широкоплечий, с точеными чертами лица, Уиттейкер был одним из самых красивых офицеров во всей вспомогательной группе. Он прекрасно знал свое дело. Джейме его очень ценила и уважала.
Однако слова, которыми Уиттейкер встретил ее сейчас, еще больше испортили настроение молодой женщины, хотя и не были неожиданными:
– Капеллан, заместитель командира хочет видеть вас немедленно.
Заместитель командира группы подполковник Рей Дженкинс находился в противоположном конце палатки. Стоя спиной к ним, он изучал большую карту, висящую на стене. При виде его Джейме стиснула зубы. Дженкинс был одного с ней роста, пять футов семь дюймов, и отличался щуплым телосложением. Коротко остриженные темные волосы нисколько его не красили. Он был вторым по старшинству после командира группы полковника Эбрахама Дерри. Задача Дженкинса заключалась в том, чтобы обеспечить гладкую и эффективную работу штаба, тем самым давая полковнику возможность сосредоточиться на более важных вещах. К несчастью для штабных, Дженкинс отличался крайней вспыльчивостью. Он заводился по любому поводу, к тому же никому не доверял, стремился совать свой нос в каждую мелочь и требовал, чтобы подчиненные согласовывали с ним все свои действия.
Вот почему Джейме действовала на него, как красная тряпка на быка. Дженкинс, первый заместитель командира, был ее непосредственным начальником. Однако она, как капеллан, имела прямой выход на командира во всех вопросах, касавшихся личного состава группы. Дженкинс терпеть не мог то, что Джейме не нужно было получать у него разрешение.
Услышав слова капитана, Дженкинс обернулся и пересек палатку.
«Так, посмотрим, каким будет начало, – подумала Джейме. – Как насчет: “С вами все в порядке?” Или: “Присаживайтесь; расскажите, что там у вас случилось?”»
– Капеллан, какого черта вы направили конвой в засаду? – гневно бросил подполковник, и у него на шее задергалась жилка.
– Я не знала…
– Зачем, мать вашу, вы свернули с магистрали?
– Сэр!.. – Джейме сделала глубокий вдох, стараясь сдержать себя в руках, не расплакаться и не закричать. – Мы получили радиосообщение от «Скалы» с предписанием следовать на пункт ГСМ, расположенный в указанном месте.
– Никаких ГСМ на той магистрали нет! Кто отправил сообщение?
– Какой-то сержант из роты управления. Его позывной был «Скала три-ноябрь».
– У нас нет никого с таким позывным! Джейме сглотнула комок в горле.
– Теперь я и сама это поняла.
Ей еще никогда не приходилось видеть Дженкинса таким разъяренным, однако голос его оставался негромким.
– Значит, вы хотите сказать, что противник имеет доступ к радиостанции СИНГАРС, а также знает секретные позывные. Вас пригласили в несуществующий ГСМ, а на самом деле заманили в ловушку? – В словах подполковника сквозило откровенное недоверие.
– Что-то в таком духе, сэр.
Дженкинс подошел к ней вплотную и заявил:
– Капеллан, ваш рассказ – полный бред, от начала до конца. Когда вы соизволите объяснить, что же произошло на самом деле, я с удовольствием вас выслушаю. – Резко развернувшись, он быстро вернулся к карте.
Оглянувшись, Джейме увидела, что Родригес поглощен разговором с капитаном Уиттейкером. Заметив, что подполковник удалился, оба разом повернулись к ней.
Запах порохового дыма обволакивал Герика объятиями старого знакомого.
«Держись, командор. Выиграй время. Это наш единственный шанс».
Тут, в который уже раз, терпение было вознаграждено.
Со стороны дороги послышался рев двигателей приближающихся машин. Два отставших «хаммера» спешили на помощь к своим товарищам.
«Сюда идет капеллан. Аллилуйя, аминь».
Показались два «хаммера», несущихся на полной скорости.
– Ждите моих указаний, – раздался в наушнике голос командора.
Несомненно, новоприбывшие понимали, что попали в самое пекло. Не доезжая до места боя, головная свернула вправо, вторая – влево. Машины встали «елочкой». Люди, находившиеся в них, выбрались через боковые двери, укрываясь от вражеского огня.
«Да, это враг, – подумал Герик. – Просто вы не знаете, какой именно».
– Капеллан в хвостовой машине! – послышался голос в наушнике. – Она вышла. Похоже, спорит со своим помощником. Тот выдвигается вперед. Давай! Пошел! Пошел! Пошел!
Герику захотелось хорошенько врезать командору. Он терпеть не мог, как тот разговаривал со своими людьми, особенно с ним, Шредером, который не был его подчиненным. Ну да, командор был своим человеком в американской армии, но Герик все равно испытывал отвращение от того, как он помногу раз повторял очевидное. Выдернув из уха наушник, Шредер скользнул вдоль насыпи, заходя с тыла, незамеченный в темноте.
Внимание американцев было обращено в противоположную сторону. Все считали, что это нападение, а не похищение.
Герик сразу заметил единственного солдата, не имевшего оружия. Женщина была одна, она сидела на корточках, укрываясь за задним левым колесом машины. Ее помощника нигде не было видно. Герик ощутил разочарование. Капеллана требовалось взять живьем. Относительно помощника никаких ограничений не было.
Герик осторожно продвигался вперед, и тут к перестрелке добавилась длинная очередь. У одного из новоприбывших была автоматическая винтовка. Ставки сразу же возросли, ход времени убыстрился.
В два шага Шредер добрался от задней части «хаммера» до того места, где затаилась Джейме. Он нагнулся, схватил ее, заломил руки за спину.
Выпрямившись, Герик с удивлением обнаружил, какая же она легкая.
– Родригес! – крикнула капеллан.
Джейме была высокая и стройная, с крутыми скулами и горящими карими глазами. Даже покрытая грязью и песком, она была хороша собой. Немец сразу это понял.
Еще она оказалась свирепой дикой кошкой.
Герику очень повезло, что ее ботинки оказались гораздо мягче черных кожаных армейских башмаков, иначе ему пришлось бы плохо. Очевидно, капеллан прошла курсы самообороны без оружия. Но это не имело значения. Уровень подготовки Герика был во много раз выше.
Его задачу осложнял толстый бронежилет Джейме. Он доходил до самой шеи и не давал ему стиснуть капеллану горло. К тому же у нее на поясе оказалось что-то твердое – противогаз. Шредер почти справился с ней. Но тут Джейме вывернулась и укусила его за средний и безымянный пальцы на правой руке.
Герик стиснул ее, понимая, что надо ухватиться за локоть. Тогда он сможет выбить плечевой сустав – разумеется, если не слишком помешает бронежилет. После чего уже не составит труда оттащить капеллана на холм, связать ей руки, залепить рот и ждать машины.
Однако Джейме сумела одним согласованным движением вонзить локоть ему в солнечное сплетение. Молодая женщина развернулась, готовая бежать. Согнувшись пополам, Герик метнулся вперед, стараясь ее схватить. При этом он почувствовал, как из внутреннего кармана его халата что-то выпало. Не имея времени искать пропажу, Шредер сумел пнуть Джейме ногой в спину. Он рывком развернул ее к себе, готовый ударить кулаком в лицо, но тут его макушка взорвалась пронзительной болью. Перед глазами у него все поплыло, и он повалился на колени.
В схватку вступил еще один участник. Притворяясь, что ему хуже, чем было на самом деле, Герик припал к земле, затем внезапно развернулся и схватил за щиколотки нового врага, стоявшего у него за спиной. Он дернул женщину за ноги, и та с глухим стуком рухнула на землю.
Увидев ее лицо и осознав, кто это, Шредер испытал шок, теряя драгоценные секунды.
– Это ты! – прошипел он.
Адара даже не посмотрела на него. Она отбросила в сторону колышек от палатки, которым секунду назад треснула Герика по голове, подобрала что-то с песка и отшвырнула его к машине. Предмет упал под ноги помощнику капеллана, возвращавшемуся назад. Но Родригес не стал его поднимать. У него была только одна мысль: защитить капеллана Ричардс!
– Капеллан! – крикнул он, сжимая в руке пистолет.
Получив свободу, Джейме отбежала на несколько шагов в сторону и обернулась. То, что она увидела, заставило ее застыть в ужасе.
Герик стоял у последнего «хаммера», железной хваткой сжимая перед собой Адару. Та посмотрела на Джейме. В ее глазах не было страха.
– Сестры, – сказала она.
– Отпусти ее и отойди назад! – крикнул Родригес, направив ствол пистолета Герику в голову.
Где-то в голове конвоя ожил двигатель. Один «хаммер» разворачивался. Длинные очереди из пулемета не давали врагам на холме поднять голову. Американские солдаты один за другим вскакивали в свои машины.
Судя по всему, этот глупый штаб-сержант предупредил их, что это ловушка и помощи ждать неоткуда.
Пленница Герика и капеллан молча обменялись несколькими взглядами.
Герик понял, что, если он не хочет быть убитым или попасть в плен, операцию надо сворачивать. У него появится другая возможность. Время еще остается. Луна войдет в первую четверть ровно в двадцать три часа девятого апреля. Завтра ночью.
Однако сейчас предполагаемая жертва даже не смотрела в его сторону. Герик собирался это исправить.
– Джейме, – спокойно окликнул он капеллана.
Та подняла взгляд. Ее глаза схлестнулись с фиолетовыми глазами Шредера. Ему показалось, что он мог проникнуть в ее душу и оставить там червя страха. Тот будет жить вечно. Герик улыбнулся и быстрым умелым движением сломал пленнице шею.
Обмякшая Адара сползла на землю. Человек в черном развернулся и побежал в темноту. Родригес сделал ему вслед три выстрела.
Растворившись в бескрайнем мраке, Герик услышал вопль, проникнутый болью. Он знал, что это кричала Джейме Ричардс. Шредер усмехнулся. Его послание дошло до адресата.
***
8 апреля, 04.42Национальный исторический музей
Багдад
Жан Сен-Жермен вышел из маленькой машины, обернулся и убедился в том, что водитель остался ждать в темноте.
– Сюда, мистер Сен-Жермен, – произнес у него за спиной чей-то деловитый голос.
Они быстро обошли вокруг отдельно стоящего гаража и приблизились к музею сзади. В городе царил полный хаос. Ни один человек, если он был в своем уме, по доброй воле не выходил на улицу.
Рядом остановился грузовик с откидными бортами. Его фары были погашены. Из кузова выпрыгнули полдюжины мужчин. Жан даже не взглянул на них.
– Мы ведь договорились, так? – спросил он, опасаясь, что в его голосе прозвучала тревога. – Если со мной что-нибудь случится, знайте, последствия будут очень серьезными.
– Мы обо всем договорились, – не замедляя шага, ответил человек, шедший рядом с ним. – Можете не беспокоиться. Мы не убийцы. Мы ценители искусства.
– Да-да.
Музей был погружен в темноту. В нем царила тишина. Электричество отсутствовало. Жан не знал, то ли его нет во всем городе, то ли отключили в одном только музее. Его заверили лишь в том, что сигнализации можно не опасаться. Хотя кто сегодня откликнулся бы на сработавшую сигнализацию?
Маленькая дверь, перед которой они остановились, терялась во мраке. Спутник Жана достал связку ключей и отпер несколько замков.
Дверь распахнулась. Маленькая группа молча прошла внутрь. Музей размещался в современном здании из стекла и кремового кирпича, хотя в темноте все краски превратились в однообразную серую. Проводник Сен-Жермена знал дорогу. Они быстро прошли по паркету в противоположную сторону от главных галерей. Жан, предварительно изучивший план музея, нарисованный от руки, ожидал, что они остановятся у лестницы, ведущей в подвал. Вместо этого они прошли дальше по длинному пустынному коридору. Жан чувствовал, как его уверенность возрастает. Шесть миллионов американских долларов открыли перед ним двери в музей, к двум конкретным экспонатам. Эти деньги также купили ему обратную дорогу в безопасное место.
У него мелькнула мысль, что этот дородный иракец думает о Жане Сен-Жермене, почему-то весьма посредственно владеющем французским языком.
Впрочем, кому какое дело? Иракский «ценитель искусства» получил свои деньги. В течение нескольких недель сотрудники главного музея и мосулского филиала лихорадочно старались перевезти самые ценные реликвии Древнего мира подальше от войны, спасти от мародеров сокровища, утрата которых будет невосполнимой. Ну да ладно.
Наконец иракец остановился перед единственной дверью, выходившей в коридор: за ней был реставрационный зал. У Жана учащенно забилось сердце при мысли о том, что заветная мечта совсем рядом. Наконец десятилетия напряженной работы, связанной с постоянным риском, должны были принести свои плоды. Сколько жизней отдано ради этого. Сколько судеб это переменит.
В руке ценителя искусства снова появились ключи. Дверь открылась. Жан шагнул внутрь и впервые включил зажатый в руке фонарик. Положив ладонь Жану на плечо, иракец провел его к одинокому столу посреди помещения, на котором лежали девять предметов, каждый в отдельном холщовом мешочке.
– Кажется, то, что вы ищете, находится справа.
– А остальное? – спросил Жан.
– Это другие предварительно заказанные предметы, – усмехнулся дородный араб. – Однако вы провернули самую выгодную сделку. Остальных ждут солидные расходы за доставку. Вы единственный, кто приехал сам. – Ценитель искусства нашел эту остроту очень смешной.
Жан подошел к столу. Взяв первый мешочек, он достал из него экспонат, быстро осмотрел, снова завернул в бархат и убрал обратно. Затем Жан повторил то же самое с соседним мешочком.
– Вы удовлетворены?
– Да.
– Машина ждет на улице. Денег в ней больше нет.
– Как мы и договаривались.
– Благодарю вас. Было приятно иметь с вами дело. Мой помощник проводит вас до ближайшего выхода.
С окрепшей уверенностью Жан вышел в коридор и остановился, глядя через высокие застекленные окна на раскинувшийся в темноте Багдад.
Сен-Жермен ощупал мешочки с древними реликвиями и сказал, хотя в коридоре, кроме него, никого не было:
– Война окончена, господа. Теперь все могут возвращаться домой.
Отныне больше не имело значения, скольких тиранов свергнут, сколько империй возвысится и падет. Все это будет сводиться лишь к пословице о перестановке шезлонгов на палубе[3]. Приятно было сознавать, в чьих руках теперь власть.
– Вот еще один подарок для тебя, Евлогия, – произнес Жан.
Он вышел в душную иракскую ночь, на удивление свободную от американских патрулей, и поспешил к машине, ждавшей его с погашенными фарами и работающим на холостых оборотах двигателем. Отъезжая от музея, Жан размышлял о том, что история сейчас сделала крутой поворот и обратного пути больше не будет.
***
8 апреля 2003 года, 05.42Тыловая база «Скала»
Аэродром Таллил
Южный Ирак
Джейме была признательна штаб-сержанту Родригесу за то, что тот даже под огнем обращался с телом Адары бережно и с уважением. Она не знала, как в период боевых действий полагается обращаться с телами убитых мирных жителей. Когда стоявший впереди «хаммер» развернулся, готовый спасаться бегством, Родригес подошел к Джейме, опустившейся на колени перед мертвой подругой.
– Госпожа капеллан, вам нужно садиться в машину, – сказал он и, не говоря больше ни слова, поднял тело Адары и осторожно уложил его в задний отсек «хаммера».
«Адара!..»
Джейме мысленно снова и снова вспоминала тот декабрьский понедельник 1998 года. Они с Адарой сидели за шатающимся деревянным столиком закусочной в Принстоне, глядя на кружащий за окном снег. Перед ними лежали раскрытые книги. От большого сэндвича, разделенного пополам, уже не осталось и следа, но молодые женщины продолжали потягивать свои коктейли. Они якобы готовились к завтрашнему зачету, но на самом деле просто развлекались, составляя друг дружке остроумные записки на аккадском языке.
В закусочную зашли две их однокурсницы, значительно моложе. Подойдя к стойке, они стали спорить с двумя братьями, владельцами заведения.
– Совсем без перца? – говорил один из них. – Как же это так, вы хотите сэндвич, но без перца?
После перепалки с коренастыми братьями о присутствии в заказанных сэндвичах уксуса и оливкового масла девушки вернулись к очень серьезному разговору об обаянии и предположительных сексуальных достоинствах одного из преподавателей. Адара и Джейме, окрыленные вдохновением, принялись строчить клинописью свои замечания на этот счет.
«
», – написала в своей записке Адара.– Компенсирует что? – улыбнувшись, спросила Джейме, когда девушки расплатились за заказ и выпорхнули из закусочной. – Отсутствие у него силы?
– Ты все поняла, – радостно заявила Адара. – Думаю, зачет ты сдашь на «отлично». – Она пригубила коктейль. – А ты влюблялась в какого-нибудь преподавателя?
К этому времени эмоциональные доспехи стали для Джейме второй натурой, и вопрос подруги отскочил от них, совершенно незамеченный. Вместо этого она окинула Адару изучающим взглядом, задержавшись на плавных волнах ее длинных черных волос, на гладкой коже цвета имбирного пряника, на больших карих глазах, естественно подчеркнутых длинными ресницами. Джейме не сомневалась в том, что многие преподаватели обращают внимание на ее подругу. В то время как физическая подготовка сделала саму Джейме стройной и мускулистой, тело Адары, хотя и не имеющее ни одного лишнего фунта, сохраняло естественные плавные изгибы – различимые, несмотря на то что она, в отличие от подруги, была не в джинсах и розовом свитере в обтяжку.
– Ты не ответила на мой вопрос, – сказала Адара.
– А что? – удивилась Джейме. – Ты сама в кого-нибудь влюблялась?
– Мне всегда хотелось этого, – ответила Адара. – Наверное, я просто никогда не попадала на нужные курсы. А ты увиливаешь от ответа.
Следующие слова Джейме потрясли ее саму, потому что она не собиралась их говорить:
– Я влюбилась в одного преподавателя семинарии. Вот почему я здесь.
– Ого, правда? Что он собой представлял?
– Доктор Этвуд. Профессор. Читал историю Библии. Помимо преподавательской деятельности он считал своим долгом понимать причины проблем, с которыми ежедневно сталкивались народы Ближнего Востока, в первую очередь Израиля и Палестины, чтобы вырвать мирный процесс из рук экстремистов. Каждый год профессор Этвуд отправлялся со своими студентами в Израиль, посещал школы, кибуцы[4], а также те палестинские поселения, где было относительно безопасно. Я поехала вместе с ним, когда училась на втором курсе. Что я могу сказать? Меня всегда тянуло к мужчинам с благородной душой.
– И что, все студентки этого профессора были в него влюблены?
– Похоже на то, – подтвердила Джейме и почувствовала, как сердце у нее заколотилось чаще, а дыхание стало неровным. – То обстоятельство, что он полностью сосредоточился на своей работе и, казалось, не обращал внимания на противоположный пол, только делало его еще более привлекательным.
– А он был привлекательным?
– Уверена, если бы ты увидела его на экране, он показался бы тебе тощим и посредственным. Однако волосы у него были густые, красивые. Темно-русые. Он постоянно собирался перейти на контактные линзы, но носил очки в стальной оправе.
– Так, ничего не понимаю. Разумеется, ты окончила семинарию, а этого профессора Этвуда здесь нет. Так что же тебя сюда привело?
– Я действительно окончила семинарию, – сказала Джейме. – Странно, мне казалось, что Пол – так его звали – тоже находил меня привлекательной, хотя, конечно, он не мог в этом признаться, пока я у него училась. В глубине души я надеялась, что когда окончу семинарию… Но нет, он будто бы более чем охотно со мной расстался. Меня пригласили помощником пастора в церковь в Спрингфилде, штат Миссури, а вскоре после этого я решила поступить на военную службу. Я познакомилась со многими мужчинами, но среди них не было никого, похожего на Пола. Во всем свете не было никого, похожего на Пола. Мы встретились совершенно случайно в римском аэропорту три года спустя, когда я уже была армейским капелланом. Пол приехал в Италию по работе, а я должна была встретиться со своим братом и его невестой во Флоренции. Но у нас обоих было немного свободного времени, и Пол предложил мне показать исторические достопримечательности Рима…
– И?.. – нетерпеливо спросила Адара.
Джейме допила коктейль и сказала:
– Вчера исполнилось восемнадцать месяцев с того дня, как мы поженились.
Она поймала взгляд Адары, брошенный на ее левую руку, где не было кольца, свидетельствующего о браке или помолвке.
– Он?.. – Адара не знала, как оформить свой вопрос.
– Он умер, – просто ответила Джейме. – В прошлом году, в сентябре. Мы прожили мужем и женой всего три месяца. Армейское начальство предложило мне отдохнуть, и я согласилась на это назначение. Я стану специалистом по мировым религиям. Отучившись здесь, буду преподавать в школе капелланов, пока не получу другое назначение.
– Ой, прости, – сказала Адара.
Она взяла подругу за руку. Обручальное кольцо, которое Джейме теперь носила на цепочке на шее, внезапно показалось ей невыносимо тяжелым. Но она не стала его показывать.
Некоторое время они сидели молча, наконец Джейме откинулась назад.
– Хорошо, продолжим, – сказала она. – Я перевела твою записку! Теперь твоя очередь.
За целый год учебы в Принстонской семинарии в тот день Джейме единственный раз заговорила о Поле. Это свидетельствовало о том, как хорошо она относилась к Адаре, которая была ее лучшей подругой.
– Капеллан!
Джейме заморгала, пытаясь собраться с мыслями.
– Капеллан Ричардс! – повторил сидящий за рулем Родригес. Место рядом с ним занимала Паттерсон, а Джейме устроилась сзади.
– А?.. – последовал красноречивый ответ Джейме.
– Вы знаете пароль и отзыв? Они сменились в три ноль ноль.
– Дай-ка посмотрю… – Пошарив в просторном кармане, Джейме достала зеленый блокнот и в тусклом свете приближающегося утра с трудом разобрала слова. – Пароль будет «мусорная корзина», а отзыв – «динозавр».
Не успела она договорить, как впереди показался въезд на базу, расположенную у аэродрома Таллил. Перед ним стоял часовой, а через дорогу была натянута «концертина». В десяти метрах позади нее находился второй солдат, за пулеметом пятидесятого калибра на трехногой сошке.
Ближайший часовой, в бронежилете и кевларовой каске, с винтовкой М-16 в руках, подошел к головному «хаммеру» и спросил:
– У вас там, случайно, нет мусорной корзины?
– Нет, но у моего сына есть. На ней нарисован глупый красный динозавр, – ответил Родригес.
– Это как раз то, что нужно, – рассмеялся молодой часовой. – Все эти машины с вами?
– Да, все шесть.
Джейме нагнулась вперед и спросила:
– Как нам найти ТОШ Пятьдесят седьмой вспомогательной группы?
В первую очередь ей нужно было доложить о случившемся в тактический оперативный штаб своей группы. Она знала, что известие о засаде уже было отправлено по радио в Таллил, однако мало ли как могли исказиться в донесении реальные факты. Уж лучше она сама первым делом заглянет в штаб и расскажет, как все было на самом деле.
– Прямо по этой дороге, мэм, около ста метров.
Часовой отступил в сторону, убрал колючую проволоку и махнул рукой, пропуская конвой.
Когда машины были поставлены на стоянку и все разошлись, Родригес дождался, пока Джейме спрыгнет на землю, и тихо спросил:
– Капеллан, с вами все в порядке?
Джейме была тронута заботой, прозвучавшей в его голосе. Ее бывший помощник уволился из армии в начале года, когда истек срок его контракта. В это время на Ближний Восток перебрасывались все новые и новые воинские части, и внезапно возникла острая нехватка армейских капелланов, а также их помощников. Джейме уже прибыла в Кувейт, когда ей наконец сообщили о том, что у нее будет помощник. Второе чудо заключалось в том, что они смогли найти друг друга в суматохе, которая предшествовала непосредственно вторжению в Ирак. Полевая связь в условиях пустыни действовала из рук вон плохо.
Родригес с ходу окунулся в работу с головой. Несмотря на свою шутку о пароле и отзыве, он не был женат и не имел детей. Когда Джейме спросила его о родителях, Родригес ответил: «Моя семья – армия». Она не стала настаивать. Они сразу же сошлись друг с другом. И вот сейчас, глядя на Родригеса, ожидающего ее ответа, Джейме подумала, какую злую шутку сыграла с ними судьба. Этот вопрос должна была задать она. Но кто мог предвидеть, что у нее на глазах зверски убьют подругу?
Сделав над собой усилие, Джейме дала искренний ответ:
– Понятия не имею, в каком я сейчас состоянии. Однако оттягивать встречу с Дженкинсом не имеет смысла.
– Да, мэм, – согласился Родригес.
Вдвоем они прошли к ТОШ «Коновал» и раздвинули двойной полог палатки, не выпускающий свет наружу. У входа за столиком сидел молодой рядовой. Его воспаленные, слезящиеся глаза красноречиво говорили о том, что ночное дежурство подходит к концу. Он уже предвкушает, как плюхнется на койку. Подняв взгляд, рядовой кивнул и вернулся к чтению романа.
Увидев вошедших, дежурный по штабу капитан Адам Уиттейкер шагнул им навстречу. Статный, широкоплечий, с точеными чертами лица, Уиттейкер был одним из самых красивых офицеров во всей вспомогательной группе. Он прекрасно знал свое дело. Джейме его очень ценила и уважала.
Однако слова, которыми Уиттейкер встретил ее сейчас, еще больше испортили настроение молодой женщины, хотя и не были неожиданными:
– Капеллан, заместитель командира хочет видеть вас немедленно.
Заместитель командира группы подполковник Рей Дженкинс находился в противоположном конце палатки. Стоя спиной к ним, он изучал большую карту, висящую на стене. При виде его Джейме стиснула зубы. Дженкинс был одного с ней роста, пять футов семь дюймов, и отличался щуплым телосложением. Коротко остриженные темные волосы нисколько его не красили. Он был вторым по старшинству после командира группы полковника Эбрахама Дерри. Задача Дженкинса заключалась в том, чтобы обеспечить гладкую и эффективную работу штаба, тем самым давая полковнику возможность сосредоточиться на более важных вещах. К несчастью для штабных, Дженкинс отличался крайней вспыльчивостью. Он заводился по любому поводу, к тому же никому не доверял, стремился совать свой нос в каждую мелочь и требовал, чтобы подчиненные согласовывали с ним все свои действия.
Вот почему Джейме действовала на него, как красная тряпка на быка. Дженкинс, первый заместитель командира, был ее непосредственным начальником. Однако она, как капеллан, имела прямой выход на командира во всех вопросах, касавшихся личного состава группы. Дженкинс терпеть не мог то, что Джейме не нужно было получать у него разрешение.
Услышав слова капитана, Дженкинс обернулся и пересек палатку.
«Так, посмотрим, каким будет начало, – подумала Джейме. – Как насчет: “С вами все в порядке?” Или: “Присаживайтесь; расскажите, что там у вас случилось?”»
– Капеллан, какого черта вы направили конвой в засаду? – гневно бросил подполковник, и у него на шее задергалась жилка.
– Я не знала…
– Зачем, мать вашу, вы свернули с магистрали?
– Сэр!.. – Джейме сделала глубокий вдох, стараясь сдержать себя в руках, не расплакаться и не закричать. – Мы получили радиосообщение от «Скалы» с предписанием следовать на пункт ГСМ, расположенный в указанном месте.
– Никаких ГСМ на той магистрали нет! Кто отправил сообщение?
– Какой-то сержант из роты управления. Его позывной был «Скала три-ноябрь».
– У нас нет никого с таким позывным! Джейме сглотнула комок в горле.
– Теперь я и сама это поняла.
Ей еще никогда не приходилось видеть Дженкинса таким разъяренным, однако голос его оставался негромким.
– Значит, вы хотите сказать, что противник имеет доступ к радиостанции СИНГАРС, а также знает секретные позывные. Вас пригласили в несуществующий ГСМ, а на самом деле заманили в ловушку? – В словах подполковника сквозило откровенное недоверие.
– Что-то в таком духе, сэр.
Дженкинс подошел к ней вплотную и заявил:
– Капеллан, ваш рассказ – полный бред, от начала до конца. Когда вы соизволите объяснить, что же произошло на самом деле, я с удовольствием вас выслушаю. – Резко развернувшись, он быстро вернулся к карте.
Оглянувшись, Джейме увидела, что Родригес поглощен разговором с капитаном Уиттейкером. Заметив, что подполковник удалился, оба разом повернулись к ней.