Дворцы Памятники Парки

   Вот мы и прошлись по центральным улицам Берлина. Но это очень малая часть того интересного, что хранит город для внимательного взгляда. Хотите составить собственное впечатление о приоритетах немецкой культуры, ее направлениях и персоналиях – обратите внимание на памятники и скульптурные изображения, которыми так богат Берлин.
   Уже в начале XX в. педантичный автор книги «Берлин и берлинцы» сообщал читателю скрупулезно выверенные данные о 232 групповых памятниках, 881 – персональном и 128 – посвященных животным. Разумеется, не все из них сохранились до сегодняшнего дня, но некоторые после Второй мировой войны были восстановлены, а на смену уничтоженным появились новые. Все они представляют собой три приоритетных направления: аллегорические изображения, памятники известным историческим лицам и деятелям науки и культуры, мемориалы жертвам государственного террора XX в., в равной степени – нацистского или коммунистического. И, как кажется, они объединены одной темой, взывают к идее – толерантности. Рядом с королями, курфюрстами, генералами, учеными и художниками на улицах и в парках Берлина спокойно уживаются памятные знаки современности.

   Возьмем, к примеру, аллегорические изображения. Прежде всего это, конечно, фигуры героев, воинов, богинь из римской и германо-скандинавской мифологии, украшающие многочисленные мосты и парки Берлина.
   Среди них – «Боруссия», символ прусской империи (в Вильмерсдорфском парке), и знаменитая «Золотая Эльза» (на Большой Звезде – am Großen Stern), Виктория, символ победы Пруссии в военных походах против Дании, Австрии и Франции, которую иронические берлинцы за сходство формы называют «спаржей победы» (кстати, это не единственный пример иронического снижения пафоса подчеркнуто пищевыми параллелями. Гранитную емкость в Lustgarten 7-ми м в диаметре, изготовленную в 1827 – 1834 гг., берлинцы запросто называют «суповой тарелкой»!) (илл. 14).
   Но это и «Св Георгий, побеждающий дракона» как символ помощи бедным, больным и старым – в самом начале Leipziger Str., в районе, где находилось много средневековых госпиталей; и «Пеликан» как символ жертвенности, стоящий на месте французского госпиталя (напротив Фридрихштадтпалас) в память о французах-гугенотах, со времен Гогенцоллернов живших в Берлине и Бранденбурге; и «Рыцарь Правды Ролланд» рядом с Märkischen Museum; и «Триумф Гуманизма над Злом» на Бебельплатц; и аллегории семейной идиллии в Фридрихсхайне – «Мать и Дитя», «Отец и Сын»; и «Икар» в Лихтерфельде в аэропорту Отто Лилиенталь (на которого, из-за малых размеров и максимальной приближенности к земле, вполне можно было бы и наступить, если бы дирекция аэропорта не догадалась его огородить); и аллегорические изображения «простого человека», «винтика государства»: «Капитан из Кепеника» (автор этого символического изображения «маленького человека Прусской империи» – армянский скульптор Спартак Бабаян!), «Кучер» на Potsdamer Str. (прообразом которого послужил реальный человек, «прообраз берлинского таксиста», Густав Хартман, на протяжении 10 лет после Первой мировой войны совершавший регулярные поездки по маршруту «Берлин – Париж – Берлин») и, конечно, «Строитель» – памятник социалистического времени на улице Карла Либкнехта.

   Илл. 14. «Золотая Эльза»

   Мысль о толерантности и стремлении к межкультурному диалогу в еще большей степени подтверждается при обращении к персональным памятникам.
   Так, среди исторических деятелей нам встретятся в Тиргартене на Аллее Победы – Альбрехт дер Бер (первый маркграф Бранденбурга, введший христианство и правивший с 834 по 870 г.), памятники всевозможным Фридрихам (на Unter den Linden, в Шарлоттенбурге, перед Старой Национальной гелереей), Мартин Лютер (перед Marienkirche), парадные изображения прусских генералов и – предельно непарадный, в шляпе и с собакой – Отто фон Бисмарк (в Вильмерсдорфе). На своих местах, несмотря на смену политических вех, остались Тельман (Greifswalderstr.), Карл Либкнехт и Роза Люксембург (Тиргартен), Маркс и Энгельс (Marx-Engels-Platz), Вилли Брандт (Кройцберг), а перед Иберо-Американским институтом совершенно освоились в северном климате – участники борьбы против испанского колониализма Симон Боливар и Жозе де Сан Мартин.
   Из деятелей науки и культуры берлинцы почитают, естественно, своих соотечественников – врачей (Роберт Кох, Альбрехт дер Грефе), ученых (Александр и Вильгельм фон Гумбольдт, Герман фон Гельмгольц, Эмиль Фишер), предпринимателей (Вернер фон Сименс, Альфред Крупп), архитекторов (Карл Фридрих IIIинкель, Кристиан Даниель Раух, Иоганн Готфрид Шадов), литераторов (Гете, Гегель, Шамиссо, Лессинг, Шиллер, Гофман, Фонтане, Брехт), композиторов (Моцарт, Гайдн, Бетховен, Вагнер, Лортцинг). Но находят место и для Архимеда (Трептов) и даже для «отца кроатской литературы» Марко Марулика (1450 – 1524).

   Самыми показательными же для идеи толерантности в Берлине являются памятники жертвам.
   В центре города, около Бранденбургских ворот и на Hausvogteiplatz, сооружены памятники жертвам Холокоста, 6 миллионам евреев, уничтоженных во время Второй мировой войны. В память о демонстрации в 1943 г., протесте женщин против депортации их мужей-евреев из Берлина в концлагеря Освенцим и Терезинштадт, установлен памятник на Rosenstraße. Надпись на каменной глыбе на еврейском кладбище (Schönhauser Allee) гласит: «Здесь ты стоишь молча. Когда повернешься – не молчи». А в местах, откуда в период с 1941 по 1945 г. в концлагеря отправлялся «берлинский восточный транспорт» – 55 000 евреев – рядом с Westhafen (Putlitzstraße) и в Grunewald установлены памятники с надписями «Nie wieder» («Никогда больше»). В память о сожжении книг нацистами 10 мая 1933 г. на Бебельплатц установлен памятник израильского скульптора Миши Ульмана с пророческими словами Гейне: «Где горят книги, под конец горят люди». Всем жертвам нацистского режима посвящен мемориал на Plötzensee, а многомиллионным жертвам советского народа во Второй мировой войне – мемориалы в Панкове и Тиргартене (илл. 15).
   Но, кроме этих, в Берлине есть и памятники жертвам коммунистических репрессий – погибшим при попытке преодоления Берлинской стены (на Bernauer Str., Zimmerstr. и на Kiefholzstr.), во время восстания в Восточном Берлине 17 июня 1953 г. (Wilhelmstr.– Leipziger Str.), героям и жертвам блокады 24 июня 1948 – 12 мая 1949 г (в память об «изюмных американских бомбардировках» на Luftbrücke установлен памятник такой конструкции, что берлинцы, шутя, называют его «грабли голода»).

   Илл. 15. Памятник депортированным еврейским детям возле вокзала Фридрихштрассе

   Данью уважения мужеству оказавших сопротивление тирании исполнены памятники «Красный матрос» (символ сопротивления монархии в восстании 1848 г. – Friedhof der Märzgefallenen), испанским борцам Интербригад (Friedrichshein), рельеф «Смерть демонстрантки» на стене Deutschen Oper в память о студентке, погибшей во время разгона демонстрации 2 июня 1967 г. против правления иранского шаха.
   Образцом же осмысления общечеловеческого горя, без политического, национального или религиозного ограничения, является памятник всем жертвам Первой и Второй мировых войн в Шарлоттенбурге (Platz Alt Lietzow).
   Если же вас больше привлекает природа, прогуляйтесь по паркам Берлина.
   Свыше одной трети территории Берлина занято зелеными зонами: лесами – Grunewald, Berliner Stadtforst, Spandauer Forst, Tegeler Forst; озерами – Wannsee, Müggelsee, Teufelssee, Tegeler See, Langer See, Zeuthener See, Jungfernsee, Dämeritzsee, Neiderneuendorfer See, Groß-Glienicker See; реками Хафель, Шпрее, Панке, Даме и Вуле; многочисленными каналами, украшающими городские и парковые ландшафты. Самих же парков в городе около двух десятков.
   Крупнейшие из них: Tiergarten (бывшие охотничьи угодья и заповедник курфюрстов Бранденбургской марки, с XVIII в. – городской парк. Мастер садово-парковой архитектуры Петер Йозеф Ленне заложил новые озера, водотоки, а архитектор Миз ван дер Роэ превратил парк в новый культурный центр Берлина, расположив на его территориях Национальную галерею, филармонию, Музей музыкальных инструментов, Музей прикладного искусства, Государственную библиотеку), Hasenheide (в 1811 г. здесь была организована первая гимнастическая площадка, сейчас – это парк с Зеленым театром и вольерами для животных), Zoologischer Garten (основан знаменитым исследователем Африки Генрихом Лихтенштейном в 1844 г., где берлинцы могли не только восхищаться животными со всего мира, но и просто наслаждаться прогулками в очень привлекательном парке, для которого король Фридрих Вильгельм IV отдал часть королевского Тирпарка), Botanischer Garten (заложен в 1897 – 1903 гг.), Tierpark (организован в 1955 г. на территории дворца Фридрихсфельде, построенного в стиле раннего классицизма в 1719 г. архитектором Мартином Генрихом Беме; на 130 га леса с реками и озерами здесь в открытых вольерах располагаются свыше 900 видов животных со всех континентов).
   Но привлекательны и Pfaueninsel (Павлиний остров – с ландшафтным парком конца XVIII в. на английский манер, с дворцом и другими историческими строениями в стиле раннего классицизма, построенными Георгом Фридрихом Боуманном и Иоганном Готлибом Давидом Бренделем в 1794 г.), и Britzer Garten (с большим озером, холмами, клумбами и терренкуром), и Freitzeitpark Tegel (с дворцом братьев Гумбольдтов, с полянами для пикников и теннисными кортами), и Park Humboldthein (заложенный по случаю 100-летия со дня рождения Александра Гумбольдта), и парки со специализированными спортивными площадками, бассейнами и пляжами – Jungfernheide и Rehberge, и, конечно, Treptowerpark (известный своим монументальным ансамблем, посвященным павшим советским воинам, и включающим не только скульптурные изображения, но и огромный розарий с 5 000 роз разных сортов).
   Каждый из этих парков имеет свое лицо. К примеру, Viktoriapark (район Кройцберг), разбитый в конце XIX в. Германном Мэхтигом и Альбертом Бродерзеном. Здесь устроен искусственный водопад. С высоты в 66 м низвергаются водные массы – 13 000 л/мин. В устье водопада находится источник со скульптурой «Редкий улов» – рыбак, поймавший в сети русалку. Летом по средам и субботам с 20 до 22 ч здесь можно полюбоваться на изумительный аттракцион – вода подсвечивается разными цветами. Недалеко от водопада можно увидеть памятники знаменитым немецким поэтам-романтикам: Клейсту, Уланду, Арндту, Кернеру и Шенкендорфу (илл. 16).

   Илл. 16. Вход в дворцовый парк Глинике

   А парк Friedrichshain, разбитый к 100-летию со дня рождения Фридриха Великого Петером Йозефом Ленне и Густавом Мейером, был задуман как народный парк и предназначался первоначально для того, чтобы дети из темных, сырых и нездоровых районов Пренцлауерберга и Фридрихсхайна получили возможность играть на свежем воздухе. На балюстраде вокруг полукруглого, в стиле раннего барокко, водного театра располагается 14 мраморных изображений разнообразных сказочных животных. Всего же здесь, рядом с маленькими озерцами и каскадами, источниками и фонтанами, можно насчитать 106 скульптурных изображений героев немецких сказок, что, несомненно, может стать путеводной нитью для своеобразного путешествия по стране Фантазии.
   Однако среди традиционных романтических ландшафтных парков, разбитых в соответствии с западноевропейскими представлениями о свободной жизни природы, дающей возможность болотцам умиротворяюще зарастать тиной, а травам, кустарникам и деревьям тянуться по своей прихоти к нещедрому на жар северному солнцу, – есть в Берлине и нечто особенное.
   Erholungspark Marzahn. Этот парк – реализация гетевской формулы гармонии Востока и Запада. В одном пространстве здесь соединяются достопримечательности Берлина и Бранденбурга – модели известнейших строений региона от сельской кирхи Мариенфельде до замков Фридрихсфельде или Бисдорф, воспроизведенных в масштабе 1:25, – и знаменитая садово-парковая архитектура Испании, Китая, Кореи, Боливии и Японии.
   В мае 2003 г. здесь был торжественно открыт созданный японскими специалистами при поддержке японского посольства в Германии и общества немецко-японской дружбы миниатюрный японский Сад текущей воды. А в сентябре 2003 г., к столетию своего существования на территории Германии, китайская строительная фирма Тчингтао дополнила Сад возрождающейся Луны китайским чайным павильоном. Затем парк прирос Корейским, Боливийским и Восточным садами. Последний устроен по образцу знаменитого арабского дворцового парка Альгамбры в Гранаде.
   За один день совершить мини-тур по Бранденбургу и Берлину, заглянув при этом в Китай и Японию... Звучит фантастически? Но если вы немного романтичны и хотите насладиться красотой уходящей осени или наступающей весны, – идите в Erholungspark Marzahn, а там всего через 200 м от входа по левой дорожке... Япония!
   Вначале вы будете немного удивлены, и даже разочарованы, когда увидите, какая она маленькая, а взбираясь вверх-вниз и снова вверх по ступеням (их всегда будет три или пять!), вы не встретите ни гейши, ни самурая, и даже ни сакуры! Но когда выветрятся из головы все расхожие клише, почерпнутые из фильма «Сегун», наступит миг – и вы поймете, что отличает восточную цивилизацию от западной. Секрет гармонии с миром здесь бережно передается из поколения в поколение. Хотя и секрета-то особого нет. Надо просто ощутить себя не царем природы, а каплей воды в бесконечном потоке или маленьким камешком на берегу океана. И тогда вы перестанете суетиться и поглядывать на часы, а начнете наслаждаться каждым мигом дарованной жизни. В каждой мелочи, из которых складывается Повседневность, вы различите и оцените Красоту. Все оттенки окружающей зелени с пятнами белых, розоватых и сиреневых цветов. Извилистость тропинки. Плоскости и неровности, гладкость и шероховатость поверхности. Тишину вокруг. Но, главное, вы увидите, как рождается и умирает... вода.
   Из всех видов японской садово-парковой архитектуры – это Сад текущей воды, созданный в жанре «сан – суй» («горы – воды»), что предполагает соединение противоположных начал: статичного и динамичного, временного и вечного, хрупкого и массивного. В философии дзэн – основе японского искусства – нет деления на «низкое» и «высокое», поэтичное и прозаическое, романтичное и будничное, достойное и недостойное. Весь мир вокруг достоин любви и удивления. И вода в том числе. Каждая из крохотных пяти частей Сада, отделенных друг от друга живой изгородью вечнозеленых туй, призвана изобразить символ «Вода-Время-Жизнь» в разнобразных фазах: прошлого, настоящего, будущего – в их взаимодействии и взаимоперетекании. От «нулевого» варианта «сухой воды» – имитации галькой круговых движений еще нерожденной воды – до ручейка, водопада, широкой спокойной заводи и – вновь к «сухой воде», теперь уже символу конца. И все возвращается на круги своя...
   В изящном бамбуковом павильончике вы можете поразмышлять над этим образным воссозданием модели существования мира и человека, присев на узенькую часть скамеечки, отделенной и вместе с тем соединенной с другими такими же сиденьями, на которых одновременно с вами будут пытаться проникнуть в моцартианскую безыскусность эстетики дзэн другие посетители.
   А когда вы, уязвленные Красотой Ускользающего Момента, ощутите в себе способность если не к сочинению, то хотя бы к пониманию коротких японских стихотворений – хокку, выйдите за пределы волшебного Сада и направьтесь мимо жутковатых каменных свинок, притаившихся в рощах рододендронов, – к Китайскому саду. Там, среди ландшафтов, воссоздающих рельеф Поднебесной, пагод, зарослей бамбука, изогнутых сосен, желтых лилий и алых кленов, вы поймете, почему так бурно были увлечены дальневосточной эстетикой французские живописцы Э. Дега, Э. Мане, К. Моне, А. Тулуз-Лотрек, В. Ван-Гог. Насладитесь ароматом чая, созерцанием глади воды, в которой привольно чувствуют себя лягушки и золотые рыбки. Отметьте изысканность сочетания золотых и синих иероглифов на серых валунах. А на выходе обязательно похлопайте на счастье одного из сторожевых крутолобых каменных львов.
   И тогда вам не страшны граффити на панелях домов...

РУССКИЙ БЕРЛИН

   Ну а если вы хотите больше узнать об истории русской культуры, тогда вам прямая дорога – в Шарлоттенбург.
   Первые следы пребывания здесь человека относятся ко 2 тысячелетию до Р. Х. Но первое значительное поселение – Лютце – появилось только около 1239 г. Впоследствии маленький городок стал называться Лютценбург. Недалеко от него появилось другое селение, Шарлоттенбург, получивший свое название в честь Софии Шарлотты, супруги курфюрста Фридриха III, впоследствии короля Фридриха I. Таким образом, Лютценберг утратил свое значение и после смерти королевы (1705) слился с Шарлоттенбургом в одно поселение, с 1920 г. ставшее седьмым по счету районом Берлина.
   Во времена кайзеровской империи в этих местах образовалась обширная колония вилл. Сначала здесь селились, в основном, семьи знатных и богатых людей. Особенное значение для района сыграла постройка знаменитой улицы Курфюрстендамм (Kurfürstendamm). Она протянулась по западному Берлину на 3,5 км. Чрезвычайно представительный, солидный, широкий (53 м) проспект, когда-то бывший всего лишь конной дорогой для короля и его семьи в Охотничий замок в Грюневальде, – разрастаясь, стал привлекательным и для бизнесменов, художников. Аристократы же и члены правительства всегда оставались жить в районе Унтер ден Линден.
   Время расцвета Шарлоттенбурга пришлось на «золотые двадцатые» – 20-е годы. ХХ в. Буквально бесчисленное количество всевозможных увеселительных заведений – театров, кафе, кино, баров, кабаре, ревю, варьете – зазывали посетителей. К сожалению, очень скоро свободная культурная и общественная жизнь импозантного Курфюрстендамма пришла к концу. Послевоенные новостройки существенно изменили его лик. От прежних времен остались лишь немногие свидетели.
   Прежде всего это Шарлоттенбургский мост (Charlottenburger Brücke) c бронзовыми памятниками королю Фридриху I и его супруге Софии Шарлотте, знаменитый магазин Ка-Де-Ве на Виттенбергплатц (Ka-De-We, Kaufhaus des Westens) c диковинами со всех концов света, Kaiser-Wilhelm-Gedächtnis-kirche – построенная в стиле поздней романтики в 1891 – 1895 гг. с колоколом в 13 794 кг на Auguste-Viktoria-Platz.
   Восстановлена в своем прежнем виде после военных разрушений «сахарница» – так мило называют берлинцы Западный театр (Theater des Westens), построенный в 1895 – 1896 гг. архитектором Бернхардом Зерингом и представляющий собой редкое смешение стилей: палаццо, ампир и модерн. В свое время на сцене этого театра пели Карузо и Мария Каллас.
   На Бисмаркштрассе, 110, можно увидеть театр имени Шиллера (Schiller-Theater), построенный как «театр для народа» архитекторами Якобом Хайльманном и Максом Литтманом. На этой же улице, но под номерами 34 – 37, расположено здание третьего по счету Оперного театра в Берлине (Deutsches Opernhaus). К гордости театра, здесь в лучшие времена дирижировали Рихард Штраус, Бруно Вальтер, Лео Блех, Вильгельм Фуртвенглер, Отто Клемперер. Во время войны здание сильно пострадало, но в 1961 г. было восстановлено.
   На углу Харденбергштрассе и Фазаненштрассе находится Академия искусств, включившая в себя после объединения в 1975 г. Высшую школу искусств и Высшую школу музыки (консерваторию). Она была построена в 1898 – 1902 гг. архитекторами Генрихом Кайзером и Карлом фон Гроссхаймом в стиле нового барокко. Кроме концертного и театрального залов здесь есть еще и коллекция музыкальных инструментов, куда вошли такие редкие экземпляры, как флейта Фридриха Великого, рояли Баха, Мендельсона, Вебера и Клары Шуман.
   Стоит посмотреть и Шарлоттенбургский ратхауз с необычно высокой башней на Otto-Suhr-Allee, 96 – 102. Он построен в 1899 – 1905 гг. и декорирован орнаментикой в стиле модерна. Главный вход обрамлен двумя аллегорическими фигурами, воплощающими Мудрость и Справедливость.
   Но сердце Шарлоттенбурга, конечно, – в королевском замке. Вначале – 1695 – 1699 гг. – это был небольшой замок Литценбург. Затем архитектор Эосандер фон Гете расширил его, пристроив южный флигель и оранжерею и украсив здание высоким 48-метровым куполом, а довершил перестройку Георг Венцеслаус фон Кнобельсдорф, добавивший замку восточный флигель и Новый замок. На верх купола водружена позолоченная фигура Фортуны, служащая обыкновенным флюгером. Перед входом в замок на постаментах установлены римские скульптуры гладиаторов (I в. до Р. Х.). Во внутреннем пространстве замка – прекрасный парк, переходящий в лес. Там, в глубине, среди могучих деревьев спрятан от докучливого взгляда мавзолей (1810 – 1811), в котором покоятся король Фридрих Вильгельм III, королева Луиза, вторая жена короля – княгиня Лигнитц, а также император Вильгельм I и императрица Августа.

   Конечно, в разное время русские путешественники, очарованные «сумрачным германским гением», жили в Берлине по самым разнообразным адресам. Но после Октябрьской революции эмигранты основали здесь настоящую русскую колонию, насчитывавшую в 20-е годы ХХ в. до 360 000 человек. 20 – нач. 30-х годов стали настоящим бумом для немецкой культуры благодаря прежде всего обилию русских талантов, наводнивших Берлин. Здесь жили Андрей Белый, Николай Бердяев, Алексей Ремизов, Владислав Ходасевич, Саша Черный, Владимир Набоков, Марина Цветаева, часто приезжали Максим Горький, Виктор Шкловский, Владимир Маяковский, Сергей Есенин...
   Приявший изгнанников город стал, по выражению Владислава Ходасевича, «мачехой городов русских», со всеми вытекающими отсюда смыслами. Журналисты, врачи, служащие, офицеры, банкиры, художники, политики, философы и писатели, бежавшие из советской России, воссоздавали своеобразный русский микрокосмос, не смешивающийся с соседствующим немецким. Они организовывали здесь все, к чему привыкли в русской жизни: театр («Голубая птица»), газеты («Руль», «Дни», «Накануне», «Вперед»), журналы («Сполохи», «Жар-птица»), издательства (число доходило в некоторые годы до 90), десятки разнообразных комитетов (от организации помощи в образовании русских детей за границей до организации финансовой помощи русским художникам), проводили время между поисками работы и очередным посещением отдела визовых регистраций в спорах о политике и поэзии в разнообразных кафе (Nollendorfplatz, Prager Platz, Kurfürstenstraße, 75). А селились, в основном, в районе Шарлоттенбург. И, несмотря на объективную красоту и толерантность Берлина, чрезвычайно предубежденно к нему относились.

В. Набоков в Берлине

   Примером такого демонстративного нежелания интегрироваться в общество «берлинских туземцев» может служить судьба Владимира Набокова, одного из организаторов, как тогда говорили, «С-Петербурга на Виттенбергплатц» или «Москвы на Шпрее», с задором вспоминавшего, что «за 15 лет жизни в Германии не познакомился близко ни с одним немцем, не прочел ни одной газеты или книги и никогда не чувствовал ни малейшего неудобства от незнания немецкого языка». Но, впрочем, для такой нелюбви к приютившему его городу были и некоторые основания.
   Семья Набоковых эмигрировала в 1919 г. из Крыма – сначала в Константинополь, потом в Лондон. Затем разделилась: юноши – Владимир и его брат Сергей – учились в Кембридже, остальные жили в Берлине в самых престижных районах (с авг.1920 г. – Эгерштрассе, 1, Грюневальд, в доме Рафаила Левенфельда, переводчика Тургенева и Толстого; с сент. 1921 г. – Зексишештрассе, 67, Вильмерсдорф). 28 марта 1922 г. в филармонии в Кройцберге от пули террористов, предназначавшейся П. Милюкову, погиб отец Набокова (он похоронен на Русском кладбище в Тегеле). Будущий писатель закончил учебу, вернулся к семье в Берлин и в 23 года стал старшим мужчиной в семье.
   Так, с убийства отца, почитаемого как божество, встретились Набоков и Берлин. Убийцы – Таборицкий и Шабельский-Борн, приговоренные к 14 и 12 годам лишения свободы, уже в 1927 г. были досрочно освобождены. Таборицкий в 1936 г. занял очень важный пост, он стал секретарем генерала Василия Бискутского, главы представительства русской эмиграции, фактически – оказался вершителем судеб.
   В следующие 15 лет в Берлине в жизни Набокова произошли все самые главные события: пришла литературная известность, здесь были напечатаны все его романы и пьесы на русском языке, 2 сборника стихотворений. Здесь встретил он свою будущую жену – Веру Евсеевну Слоним, с которой прожил до самой своей смерти. Здесь родился его единственный ребенок – сын Дмитрий.
   Но, несмотря на то что это был самый плодотворный период в жизни Набокова, материальных благ это не приносило. Чем он зарабатывал на жизнь? Тем же, чем и остальные эмигранты с первой по четвертую «волну»:
   – давал уроки тенниса и бокса;
   – давал уроки английского и французского языков (1 марка в час = 5 €);
   – давал уроки русского произношения;
   – составлял кроссворды и шахматные задачи для газеты;
   – писал самоучитель по русскому языку с текстами вроде следующих («Он мой директор». «Где твой директор?»
   «Мой директор там». «Твой профессор – аристократ». «Мой декан – патриот»);
   – работал на фруктовых плантациях на юге Франции;