5. Национальная укорененность неформальной экономики как ответ на космополитизм принципов формальной экономики. В этой связи важную роль сыграли антропологические исследования, показывающие соответствие неформального сектора традиционным укладам, тесную связь с социально-экономическими проблемами страны. Показательно описание неформальной экономики Бангладеш в контексте Зеленой революции, развитие неформального сектора Мозамбика на фоне внутренних миграционных процессов и т.д. В этих исследованиях неформальная экономика рисовалась как национальный ответ обезличенным принципам рынка, сохранение национального колорита экономики на фоне глобалистских тенденций.
6. Коллапс социалистической системы, вступление ряда стран в транзитный период. Особо отметим, что хотя неформальная экономика существует в разных социально-экономических системах и при разных политических режимах, ее особый рост наблюдается в период трансформации системы. Практически во всех транзитных экономиках исследователи отмечали резкую активизацию неформальной деятельности. Социалистическая система имела свой устойчивый теневой сектор. С коллапсом социализма прежние причины теневизации исчезли, но возникли новые. Причины активизации теневой экономики в транзитный период сводятся к следующему:
а) разрыв нормативно-правовой базы и институциональной системы с потребностями нового этапа развития общества, неконсистентность легальной системы;
б) стремительная приватизация, повлекшая ущемленное чувство социальной справедливости миллионов людей, а также широкие неконтролируемые возможности обогащения, в том числе за счет неправовых действий;
в) экономический и социальный кризис, проявляющийся в снижении уровня жизни, высоких налогах, безработице и относительно низких рисках обнаружения нерегистрируемой или противоправной деятельности.
Однако теневая экономика не только порождается транзитным периодом, но и решает возникающие проблемы. Неформальная экономика в период трансформации выступает как база стремительно растущего класса предпринимателей, как гарантия занятости широких масс, как амортизатор кризиса.
7. «Модернизационные рывки» как распространенный способ сокращения отставания от лидеров. Эта тактика может касаться как целых стран, так и отдельных областей и отраслей. Экономическое время настолько спрессовано, что буквально вчерашние лидеры начинают сдавать позиции по ряду направлений. Все большие силы нужны, чтобы удержать успех или приблизиться к нему. Направление, намеченное для ускоренной модернизации, как правило, обеспечивается особым институциональным форматом с характерным для него ослаблением пресса прежних формальных требований. Такова природа свободных экономических зон Китая или офшорного эксперимента России. Несмотря на разность результата, замысел был схож – фрагментарно разрешить то, что запрещено в широком масштабе. Однако ослабление механизма принуждения в одном месте, как по сообщающимся сосудам, передается всей системе, результатом чего является деформализация практики.
Подводя итоги, заметим, что в контексте мирового опыта калейдоскоп причин неформальной экономики выглядит довольно причудливо. Поиск причин неформального мира на уровне национальных, региональных, миграционных, отраслевых и прочих процессов приводит к разочарованиям по поводу локальности действия полученных выводов. Другая крайность – апелляция к универсальным процессам, концентрирующим в себе приметы современности, – страдает общностью рассуждений и не выявляет национальный колорит неформальных экономик, их зависимость от социально-экономических характеристик обществ. Между этими полюсами простирается поле возможностей в объяснении генезиса неформальной экономики.
II раздел
Введение к разделу II
Лекция 5
Формальное и неформальное регулирование экономики
6. Коллапс социалистической системы, вступление ряда стран в транзитный период. Особо отметим, что хотя неформальная экономика существует в разных социально-экономических системах и при разных политических режимах, ее особый рост наблюдается в период трансформации системы. Практически во всех транзитных экономиках исследователи отмечали резкую активизацию неформальной деятельности. Социалистическая система имела свой устойчивый теневой сектор. С коллапсом социализма прежние причины теневизации исчезли, но возникли новые. Причины активизации теневой экономики в транзитный период сводятся к следующему:
а) разрыв нормативно-правовой базы и институциональной системы с потребностями нового этапа развития общества, неконсистентность легальной системы;
б) стремительная приватизация, повлекшая ущемленное чувство социальной справедливости миллионов людей, а также широкие неконтролируемые возможности обогащения, в том числе за счет неправовых действий;
в) экономический и социальный кризис, проявляющийся в снижении уровня жизни, высоких налогах, безработице и относительно низких рисках обнаружения нерегистрируемой или противоправной деятельности.
Однако теневая экономика не только порождается транзитным периодом, но и решает возникающие проблемы. Неформальная экономика в период трансформации выступает как база стремительно растущего класса предпринимателей, как гарантия занятости широких масс, как амортизатор кризиса.
7. «Модернизационные рывки» как распространенный способ сокращения отставания от лидеров. Эта тактика может касаться как целых стран, так и отдельных областей и отраслей. Экономическое время настолько спрессовано, что буквально вчерашние лидеры начинают сдавать позиции по ряду направлений. Все большие силы нужны, чтобы удержать успех или приблизиться к нему. Направление, намеченное для ускоренной модернизации, как правило, обеспечивается особым институциональным форматом с характерным для него ослаблением пресса прежних формальных требований. Такова природа свободных экономических зон Китая или офшорного эксперимента России. Несмотря на разность результата, замысел был схож – фрагментарно разрешить то, что запрещено в широком масштабе. Однако ослабление механизма принуждения в одном месте, как по сообщающимся сосудам, передается всей системе, результатом чего является деформализация практики.
Подводя итоги, заметим, что в контексте мирового опыта калейдоскоп причин неформальной экономики выглядит довольно причудливо. Поиск причин неформального мира на уровне национальных, региональных, миграционных, отраслевых и прочих процессов приводит к разочарованиям по поводу локальности действия полученных выводов. Другая крайность – апелляция к универсальным процессам, концентрирующим в себе приметы современности, – страдает общностью рассуждений и не выявляет национальный колорит неформальных экономик, их зависимость от социально-экономических характеристик обществ. Между этими полюсами простирается поле возможностей в объяснении генезиса неформальной экономики.
II раздел
НЕФОРМАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА: СТРУКТУРА И ИНСТИТУТЫ, СРАВНИТЕЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР СЕГМЕНТОВ
Введение к разделу II
В разделе II нас ждут четыре лекции. Сначала мы рассмотрим принципиальные возможности сосуществования формальных и неформальных институтов, что позволит нам выделить в неформальной экономике отдельные сегменты (лекция 5). Затем нам предстоит рассмотреть неформальную экономику через призму ее структурно-институционального строения. Структурная основа неформальной экономики предстанет как сочетание трех характеристик – организационной формы, типа связей и вида капитала. Они различаются в экономиках домашней и реципрокной, теневой и домашней, что будет показано в лекции 6. Но сколь бы различными ни были эти сегменты неформальной экономики, для них равно важно доверие, возникающее в сетях. Как оно формируется и поддерживается, во имя чего и на какие жертвы идут участники сетей, мы расскажем в лекции 7. Разобравшись со структурной основой неформальной экономики, можно приступить к анализу ее институтов. То, что они неформальные, не означает их единообразия. Попытка их типологизации представлена в лекции 8. Заканчивается раздел итоговым сравнительным анализом сегментов неформальной экономики.
Лекция 5
ФОРМАЛЬНЫЕ И НЕФОРМАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ: ФОРМЫ СОСУЩЕСТВОВАНИЯ
О неформальной экономике пишут довольно много, что вполне объяснимо, учитывая ее масштаб и социально-экономические последствия. Это касается и России, и мира. Но подавляющее большинство работ фокусируются на каком-либо частном сегменте неформальной экономики. Абсолютным фаворитом является экономика теневая. Далее, пожалуй, следуют исследования домашней экономики. Менее востребованы сюжеты про экономический криминал и экономику межсемейных обменов. Безусловно, каждый сегмент неформальной экономики правомерно рассматривать как самостоятельный объект анализа. Но из частностей не всегда складывается общее. Значительные познавательные резервы содержатся в изучении взаимосвязи этих сфер в контексте общей проблематики неформального регулирования. Важно понять общую логику формирования неформальной экономики, выяснить принципиальную диспозицию формальных и неформальных институтов. Оправданно начать разговор о неформальной экономике с выработки предельной рамки наших последующих рассуждений об этом феномене, т.е. нам необходимо выработать представление о том, что такое неформальное институциональное регулирование в принципе, в каком соотношении оно может находиться с «правильным», регулируемым законом порядком. Поэтому мы начнем с анализа того, чем различаются формальные и неформальные институты, и какие варианты их сосуществования встречаются в экономике.
Формальное и неформальное регулирование экономики
Существуют два принципиально отличных институциональных механизма, регулирующих экономическую практику, – формальный и неформальный. Под институтами понимаются «правила игры в обществе или, выражаясь более формально, созданные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми» [Норт, 1997, с. 17]. Правило, сопровождаемое системой поощрений и наказаний, – самое краткое определение института.
Формальные институты – это закрепленная в документах идея того, как должно жить общество в понимании бюрократии, идея подчинения писаному правилу. Неформальные институты – самостоятельно сформированные и закрепленные в нормах и обычаях модели поведения людей как способы разрешения жизненных коллизий. Вопрос совмещения таких логик – это, в конечном счете, вопрос о возможности эффективного партнерства самоорганизации и бюрократии.
Концепция неформальности как институциональной исследовательской перспективы связана с работами Д. Норта. Он определил институты как ограничения, которые структурируют политические, экономические и социальные взаимодействия. Институты делятся на неформальные, суть которых в самопринуждении (self-enforcing) (например, табу, традиции, коды поведения, конвенции), и формальные, которые создаются и поддерживаются государством (писаные законы). Первые – результат сознательного конструирования бюрократической власти, вторые – результат спонтанного взаимодействия людей. То есть формальные институты гарантируются законом, а неформальные поддерживаются «приватно», через личные взаимодействия и механизм репутации. Неразрывность тандема формального и неформального следует хотя бы из того, что сама «неформальная экономика» порождена институциональными усилиями организовать общество по формальным схемам.
Роль институтов состоит в снижении неопределенности посредством установления стабильной (и необязательно эффективной) структуры взаимодействия. Д. Норт отмечал, что индивид совершает выбор между множеством норм различной природы и признает более вескими те нормы, которые соответствуют данной ситуации. Индивид рационален в том смысле, что он минимизирует когнитивные издержки ментального процесса в условиях ограниченной информации. С точки зрения индивида, тот факт, что правила формальны, т.е. исходят от государства, не определяют однозначно доверия к ним в данной конкретной ситуации.
Аналогом деления институтов на формальные и неформальные является деление на «внутренние» и «внешние». В первом случае механизм принуждения к их исполнению находится внутри общества, тогда как «внешние» институты принуждаются к исполнению государством [Voigt, Engerer, 2001]. Правда, авторы такого подхода – С. Фойгт и Х. Энгерер – к неформальному контролю общества относят лишь обычаи и традиции как один из типов «внутренних» институтов. Другие же «внутренние» институты – конвенции, этические правила и частные правила – эти авторы связывают с иными системами принуждения, а именно с внутренним должествованием и с организованным частным принуждением.
При этом не надо думать, что жизнь распадается на фрагменты, часть которых подчиняется исключительно законам, а часть – договоренностям. Деление институтов на формальные и неформальные весьма условно, поскольку большинство институтов предполагают более одной системы принуждения, их наложение и посредством этого взаимное усиление или ослабление. То есть выполнять данное правило принуждают не исключительно общественные санкции или законодательные преследования, а их сочетание в многообразных формах. Ведь очевидно, что положение даже полностью легальной фирмы зависит от таких неформальных практик, как доверие к фирме, ее репутация. А положение человека в неформальной сети существенно зависит от формальных признаков его материальной и интеллектуальной состоятельности. Следовательно, неформальное не может быть сведено к доверию, а формальное не может сводиться к писаному и гарантированному государством. Нет однозначной поляризации формальных и неформальных институтов. Скорее, имеет место континуум действий, опирающихся на разные механизмы поддержки доверия и модели принуждения к исполнению.
Можно говорить о постоянно идущих противоположно направленных процессах: формализации и деформализации как борьбе этих механизмов за влияние на экономическую практику.
Формализация – это процесс, в ходе которого государство в лице уполномоченных им органов устанавливает формальные (законодательно определенные) правила экономического взаимодействия. Укрепление формального порядка может осуществляться через расширение сферы государственного вмешательства (интервенция вширь) или через усиление роли государства в уже регулируемых сферах (интервенция вглубь).
Социально-экономический смысл этого действия – поставить хозяйственную активность и порождаемые ею интересы в ограничительные рамки, конфигурированные представлениями власти об общественном благе или целях развития (в частности, принятие законов, обеспечивающих модернизационный рывок) [Скотт, 2005].
Например, считая целесообразным развитие предпринимательства, государственные органы могут устанавливать определенные правила регистрации фирм, формы отчетности, требования к регистрации трудовых или коммерческих сделок, порядок налогообложения, технические требования к продукции и т.д. Это будут прописанные на бумаге положения, исполнение которых обязательно для получения формального права оперировать на рынке. Требования исходят от властей различного уровня, выражают их представления о «правильном» и целесообразном положении дел. При этом власти декларируют соблюдение таких требований, как «входной билет» на рынок, наказывая тех, кто хочет войти через «черный ход», игнорируя полностью или частично набор формальных предписаний. С такими предпринимателями власти борются, налагая штрафы, лишая лицензии, сажая в тюрьму. Должностные лица всех уровней и ведомств стоят на страже этой системы. Другими словами, власти не просто выставляют ряд требований, но и принуждают к их исполнению.
Однако далеко не все подчиняются. Цена такого «входного билета» часто оказывается не по карману предпринимателю. Тем более что вопрос, который стоит перед ним, – это вовсе не «быть или не быть», т.е. работать или уйти с рынка. Как правило, вопрос стоит несколько иной – «каким быть», т.е. у кого и по какой цене покупать этот билет – в кассе или «с рук». Выстраивать обезличенные, формально определенные отношения, скажем, с налоговой инспекцией, платя все налоги и штрафы за неизбежные ошибки в балансе, или же постараться установить деловые отношения с конкретным налоговым инспектором, который даст ценные советы по уменьшению налогооблагаемой базы и закроет глаза на ряд недочетов. Этот второй путь выбирают миллионы. Их действия по избеганию формальных правил не становятся хаотичными, встраиваясь в иной институциональный порядок. Неформальные правила поведения не подчиняются писаным правилам и не охраняются должностными лицами, используя иные механизмы распространения и санкций, о чем речь пойдет дальше. Зачастую неформальные правила не создаются с чистого листа, но являются реакцией на формальные нормы, т.е. формируются в результате процесса их деформализации.
Деформализация – процесс размывания формальных рамок за счет институционализации неформальных правил хозяйственного взаимодействия. Социально-экономическая сущность процесса деформализации состоит в создании пространства хозяйственной маневренности и гибкости, позволяющего превзойти возможности, дозируемые формальными институтами. При таком понимании неформальная экономика не сводится к сокрытию ряда экономических процессов от государства, а представляет собой многоуровневую активность по утаиванию результатов деятельности (возможно, полученных исключительно законно) от тех, кто на формальных основаниях имеет право ее контролировать и корректировать. Получается многослойная неформальность: хозяева и менеджеры скрывают что-то от государства, менеджеры от собственников, среднее звено от высшего, рядовые работники от начальства. Соответственно, на каждом уровне образуются горизонтальные связи как структурная основа неформальных (в том числе теневых) процессов.
Институты – это правила. Но эти «правила» могут поддерживаться за счет как универсальных, так и партикулярных норм и санкций, что определяет деление формальных институтов на общие законы и распространяемые только на участников контракты. Неформальные институты по степени охвата делятся на всеобщие социальные нормы и ограниченные участниками деловые договоренности [Радаев 2003а, с. 91] (табл. 1).
Таблица 1
Типология институтов по степени формальности и зоне действия
Споры о том, что лучше, формальные или неформальные институты, и какое регулирование эффективнее, относятся к разряду несостоятельных. Безусловной истиной является ситуационная привлекательность тех или иных правил. Государственные правила (формальные институты) могут вызывать меньшее доверие в при слабом государстве, чем неформальные институты. Предпочтительность формальных правил – результат сложной констелляции экономических, политических, культурных и идеологических факторов.
Даже, казалось бы, хрестоматийное суждение о том, что рост государственного регулирования ведет к уменьшению экономического роста и увеличению неформальности, как выяснилось, имеет оговорку. А именно при высоком «качестве власти» этой связи может не быть.
Этот тезис подтверждается данными кросс-культурного сравнения 75 стран, включая 22 развитые и 53 развивающиеся [Linking…, 2006]. При сравнении индексов регулирования бизнеса (отражающих вход на рынок, торговые барьеры, финансовый рынок, контрактное право, банкротство, рынок труда, фискальное регулирование) со средним доходом этих стран выяснилось, что если «качество власти» высокое, то негативного воздействия регулирования на экономический рост практически не наблюдается [Linking…, 2006, р. 138]. Индекс «качества власти» («governance index») строился по трем показателям – это уровень политической коррупции, законности и демократии (данные брались из: International Country Risk Guide).
Формальные институты – это закрепленная в документах идея того, как должно жить общество в понимании бюрократии, идея подчинения писаному правилу. Неформальные институты – самостоятельно сформированные и закрепленные в нормах и обычаях модели поведения людей как способы разрешения жизненных коллизий. Вопрос совмещения таких логик – это, в конечном счете, вопрос о возможности эффективного партнерства самоорганизации и бюрократии.
Концепция неформальности как институциональной исследовательской перспективы связана с работами Д. Норта. Он определил институты как ограничения, которые структурируют политические, экономические и социальные взаимодействия. Институты делятся на неформальные, суть которых в самопринуждении (self-enforcing) (например, табу, традиции, коды поведения, конвенции), и формальные, которые создаются и поддерживаются государством (писаные законы). Первые – результат сознательного конструирования бюрократической власти, вторые – результат спонтанного взаимодействия людей. То есть формальные институты гарантируются законом, а неформальные поддерживаются «приватно», через личные взаимодействия и механизм репутации. Неразрывность тандема формального и неформального следует хотя бы из того, что сама «неформальная экономика» порождена институциональными усилиями организовать общество по формальным схемам.
Роль институтов состоит в снижении неопределенности посредством установления стабильной (и необязательно эффективной) структуры взаимодействия. Д. Норт отмечал, что индивид совершает выбор между множеством норм различной природы и признает более вескими те нормы, которые соответствуют данной ситуации. Индивид рационален в том смысле, что он минимизирует когнитивные издержки ментального процесса в условиях ограниченной информации. С точки зрения индивида, тот факт, что правила формальны, т.е. исходят от государства, не определяют однозначно доверия к ним в данной конкретной ситуации.
Аналогом деления институтов на формальные и неформальные является деление на «внутренние» и «внешние». В первом случае механизм принуждения к их исполнению находится внутри общества, тогда как «внешние» институты принуждаются к исполнению государством [Voigt, Engerer, 2001]. Правда, авторы такого подхода – С. Фойгт и Х. Энгерер – к неформальному контролю общества относят лишь обычаи и традиции как один из типов «внутренних» институтов. Другие же «внутренние» институты – конвенции, этические правила и частные правила – эти авторы связывают с иными системами принуждения, а именно с внутренним должествованием и с организованным частным принуждением.
При этом не надо думать, что жизнь распадается на фрагменты, часть которых подчиняется исключительно законам, а часть – договоренностям. Деление институтов на формальные и неформальные весьма условно, поскольку большинство институтов предполагают более одной системы принуждения, их наложение и посредством этого взаимное усиление или ослабление. То есть выполнять данное правило принуждают не исключительно общественные санкции или законодательные преследования, а их сочетание в многообразных формах. Ведь очевидно, что положение даже полностью легальной фирмы зависит от таких неформальных практик, как доверие к фирме, ее репутация. А положение человека в неформальной сети существенно зависит от формальных признаков его материальной и интеллектуальной состоятельности. Следовательно, неформальное не может быть сведено к доверию, а формальное не может сводиться к писаному и гарантированному государством. Нет однозначной поляризации формальных и неформальных институтов. Скорее, имеет место континуум действий, опирающихся на разные механизмы поддержки доверия и модели принуждения к исполнению.
Можно говорить о постоянно идущих противоположно направленных процессах: формализации и деформализации как борьбе этих механизмов за влияние на экономическую практику.
Формализация – это процесс, в ходе которого государство в лице уполномоченных им органов устанавливает формальные (законодательно определенные) правила экономического взаимодействия. Укрепление формального порядка может осуществляться через расширение сферы государственного вмешательства (интервенция вширь) или через усиление роли государства в уже регулируемых сферах (интервенция вглубь).
Социально-экономический смысл этого действия – поставить хозяйственную активность и порождаемые ею интересы в ограничительные рамки, конфигурированные представлениями власти об общественном благе или целях развития (в частности, принятие законов, обеспечивающих модернизационный рывок) [Скотт, 2005].
Например, считая целесообразным развитие предпринимательства, государственные органы могут устанавливать определенные правила регистрации фирм, формы отчетности, требования к регистрации трудовых или коммерческих сделок, порядок налогообложения, технические требования к продукции и т.д. Это будут прописанные на бумаге положения, исполнение которых обязательно для получения формального права оперировать на рынке. Требования исходят от властей различного уровня, выражают их представления о «правильном» и целесообразном положении дел. При этом власти декларируют соблюдение таких требований, как «входной билет» на рынок, наказывая тех, кто хочет войти через «черный ход», игнорируя полностью или частично набор формальных предписаний. С такими предпринимателями власти борются, налагая штрафы, лишая лицензии, сажая в тюрьму. Должностные лица всех уровней и ведомств стоят на страже этой системы. Другими словами, власти не просто выставляют ряд требований, но и принуждают к их исполнению.
Однако далеко не все подчиняются. Цена такого «входного билета» часто оказывается не по карману предпринимателю. Тем более что вопрос, который стоит перед ним, – это вовсе не «быть или не быть», т.е. работать или уйти с рынка. Как правило, вопрос стоит несколько иной – «каким быть», т.е. у кого и по какой цене покупать этот билет – в кассе или «с рук». Выстраивать обезличенные, формально определенные отношения, скажем, с налоговой инспекцией, платя все налоги и штрафы за неизбежные ошибки в балансе, или же постараться установить деловые отношения с конкретным налоговым инспектором, который даст ценные советы по уменьшению налогооблагаемой базы и закроет глаза на ряд недочетов. Этот второй путь выбирают миллионы. Их действия по избеганию формальных правил не становятся хаотичными, встраиваясь в иной институциональный порядок. Неформальные правила поведения не подчиняются писаным правилам и не охраняются должностными лицами, используя иные механизмы распространения и санкций, о чем речь пойдет дальше. Зачастую неформальные правила не создаются с чистого листа, но являются реакцией на формальные нормы, т.е. формируются в результате процесса их деформализации.
Деформализация – процесс размывания формальных рамок за счет институционализации неформальных правил хозяйственного взаимодействия. Социально-экономическая сущность процесса деформализации состоит в создании пространства хозяйственной маневренности и гибкости, позволяющего превзойти возможности, дозируемые формальными институтами. При таком понимании неформальная экономика не сводится к сокрытию ряда экономических процессов от государства, а представляет собой многоуровневую активность по утаиванию результатов деятельности (возможно, полученных исключительно законно) от тех, кто на формальных основаниях имеет право ее контролировать и корректировать. Получается многослойная неформальность: хозяева и менеджеры скрывают что-то от государства, менеджеры от собственников, среднее звено от высшего, рядовые работники от начальства. Соответственно, на каждом уровне образуются горизонтальные связи как структурная основа неформальных (в том числе теневых) процессов.
Институты – это правила. Но эти «правила» могут поддерживаться за счет как универсальных, так и партикулярных норм и санкций, что определяет деление формальных институтов на общие законы и распространяемые только на участников контракты. Неформальные институты по степени охвата делятся на всеобщие социальные нормы и ограниченные участниками деловые договоренности [Радаев 2003а, с. 91] (табл. 1).
Таблица 1
Типология институтов по степени формальности и зоне действия
Споры о том, что лучше, формальные или неформальные институты, и какое регулирование эффективнее, относятся к разряду несостоятельных. Безусловной истиной является ситуационная привлекательность тех или иных правил. Государственные правила (формальные институты) могут вызывать меньшее доверие в при слабом государстве, чем неформальные институты. Предпочтительность формальных правил – результат сложной констелляции экономических, политических, культурных и идеологических факторов.
Даже, казалось бы, хрестоматийное суждение о том, что рост государственного регулирования ведет к уменьшению экономического роста и увеличению неформальности, как выяснилось, имеет оговорку. А именно при высоком «качестве власти» этой связи может не быть.
Этот тезис подтверждается данными кросс-культурного сравнения 75 стран, включая 22 развитые и 53 развивающиеся [Linking…, 2006]. При сравнении индексов регулирования бизнеса (отражающих вход на рынок, торговые барьеры, финансовый рынок, контрактное право, банкротство, рынок труда, фискальное регулирование) со средним доходом этих стран выяснилось, что если «качество власти» высокое, то негативного воздействия регулирования на экономический рост практически не наблюдается [Linking…, 2006, р. 138]. Индекс «качества власти» («governance index») строился по трем показателям – это уровень политической коррупции, законности и демократии (данные брались из: International Country Risk Guide).
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента