Глыбы, которые рабы Экумена не успели убрать с дороги, замедлили движение Слона вниз по склону. Но они не могли остановить его; они отодвигались, откатывались или рассыпались под его напором.
Удивительно отчетливо видимый Замок неожиданно проступил перед Рольфом. В поле зрения появились обе армии, рассредоточенные по долине вдоль прохода, разбившиеся на отдельные группы, отряды и засады. Все они теперь замерли в ожидании исхода, прислушиваясь к могучему лязгу и грохоту невидимого Слона, зная, что это, но не догадываясь, что это может означать. Приглушенный голос Слона предупредил их всех еще почти от самых дверей, но все же некоторые, и друзья и враги, были достаточно близко, чтобы Рольф мог разглядеть их удивление и страх. Их лица, ослепленные темнотой, все были повернуты в его сторону.
Рольф оставил оба рычага в переднем положении. Яростно рыча на всю долину, Слон устремился вниз по склону, быстро набирая скорость. Рольф наметил себе первую цель — отряд вражеской кавалерии. Они только-только пустили коней вверх по склону от подножия прохода, слишком поздно, чтобы поддержать своих товарищей в схватке у пещеры.
Рольф направлял Слона так, чтобы ударить в голову отряда. Он трясся и подпрыгивал по мере того, как его стальной конь наращивал скорость, но держался на сиденье. Заслышав приближение Слона, хотя и не в состоянии его увидеть, отряд вскочил в седла. Но в следующее мгновение их кони вышли из повиновения, запаниковали и бросились врассыпную перед чудовищем, несшимся на них в ночной темноте.
Те, кто галопом бросились по сторонам, избежали встречи со Слоном, но те, кто бросился удирать в прямо противоположном направлении, не могли бежать достаточно быстро. И лошади, и всадники попадали под широкие, быстро движущиеся ленты. Рольф оглянулся, но только один раз.
Частично рассеяв, частично уничтожив кавалеристов, Рольф пересек дорогу. Больше не видя перед собой врагов, он потянул на себя левый рычаг, заставив Слона с грохотом развернуться и вернуться на дорогу. По ней он направился на запад, проезжая под Замком. Теперь враги в поле казались всего лишь разбросанными по нему муравьями — цель не стоящая его гнева до тех пор, пока сам муравейник продолжал стоять, надменный как всегда. Рольф подумал было повернуть Слона прямо на стены Замка, кратчайшим путем. Но вопреки самому себе решил не делать этого, вспомнив о невероятной толщине этих высоких серых стен, о том, из каких огромных глыб сложено их основание. В увлеченности он не замечал взволнованных птиц, которые кружили над ним и снова улетали. Нет, он возьмет Замок в его самой слабой точке. Он направится к поселку и свернет на дорогу к воротам, через которые его однажды проволокли привязанным позади лошади.
Пусть зубья решетки попробуют опуститься перед ним теперь!
Томас стоял на середине северного склона, напрягая глаза, чтобы что-нибудь разглядеть в ночи, и услышал могучий голос и тяжелую поступь Слона, когда тот проехал мимо.
— Куда это он? — спросил Томас птицу, зависшую в воздухе поблизости. — Скажи ему, чтобы он подождал, пока я не переговорю с ним! — Этой ночью, естественно, молчуны служили Томасу глазами и системой связи. Благодаря им он держал в голове почти такую же ясную картину боя, какую Рольф видел через зрительное кольцо. Томасу, привыкшему мыслить стратегически, было ясно, что первый удар Слон должен был нанести с фланга по врагу, находящемуся в открытом поле, отрезая его от Замка и довершая деморализацию, вызванную ночным нападением. Слон с его зарекомендовавшим себя ночным зрением, скоростью и непреодолимой мощью, казалось, был вполне способен посеять панику в рядах врагов, завершить их разгром, заставляя уцелевших в слепом страхе и отчаянии искать спасения в реке и в пустыне, где их позже смогут выловить отдохнувшие люди Томаса…
Но Рольф просто ехал вдоль дороги.
Сверху спикировал Страйджиф, крича:
— Мы не можем заговорить с ним! Слон, похоже, не имеет ушей, хотя глаза у него, должно быть, не хуже моих!
Томас спросил:
— Куда он направляется? Судя по звуку, теперь он в поселке.
— Так и есть. — Страйджиф поднялся выше, посмотрел еще раз и закричал: — Он сворачивает с дороги! Он движется к Замку!
После секундного размышления Томас приказал:
— Тогда ты и остальные птицы соберите сюда ко мне всех моих людей, и как можно скорее. Рольф не может нас слышать — ладно; раз он не может получать приказов, он должен повести людей за собой.
Рольф еще недостаточно хорошо научился управлять Слоном при резких поворотах; хотя он и проехал через поселок на приличной скорости, бронированный бок Слона все же задел один из пустующих домов. Юноша не увидел в завалившемся доме никаких людей; поселок казался вымершим. Вскоре Рольф уже выезжал из него по дороге, поднимающейся вверх к Замку. Огромные ворота в конце дороги были открыты, в них как раз вбегали солдаты; последний человек едва успел вскочить внутрь, как ворота начали закрываться. Теперь решетка толщиной с древесные стволы опустится и встанет на место, чтобы накрепко запереть ворота. Пусть закончат укреплять свою оборону. Да, пусть считают себя в безопасности.
С рычагами, выставленными наполовину вперед, Слон поднимался по дороге со скоростью идущего человека. Стены Замка вырастали перед ним. Даже теперь Рольф ощущал отзвуки своего былого удивления перед их размерами. Теперь оборонительные башни по сторонам от огромных ворот, казалось, почти нависали у него над головой, их верхушки были в слепой зоне обзорного кольца.
И все же, когда Рольф остановился недалеко от ворот, он смог разглядеть на верхушках башен людей. На него посыпались стрелы и камни из пращей. Слон не обращал внимания на подобные вещи; Рольф даже не слышал, как они падали вокруг. Он двинул Слона вперед, намереваясь захватить вход, и люди наверху принялись лить вниз своего рода жидкий огонь; Слон обратил на это не больше внимания, чем на обычный дождь.
На небольшой горизонтальной площадке перед замком не было места, чтобы развить достаточную скорость. Тем не менее при первом же ударе Слона железные зубья решетки прогнулись внутрь, словно солома, а сами ворота поддались, треща и раскалываясь в щепы. Слона остановила не прочность ворот, а всего лишь их узость; широкое основание стального коня Рольфа было зажато башнями по обе стороны от ворот.
Горящая жидкость, льющаяся сверху, вызвала оранжевое сияние вокруг глаз Слона, затем стекла вниз, не причинив никакого вреда и оставив Рольфу такой же хороший обзор, как и прежде. Рольф передвинул рычаги назад, заставляя Слона попятиться. Он на мгновение удивился, что башни смогли противостоять ему, когда Камень Узника по-прежнему находился у него в кармане. Но до него дошло, что он больше не узник; он пытался ворваться внутрь, а не вырваться наружу. Он осторожно переместил рычаги, разворачивая Слона немного вправо, направляя его на правую башню. И ударил снова.
Массивная башня остановила Слона, и Рольфа бросило вперед так, что он ударился лбом о внутреннюю поверхность обзорного кольца. На мгновение он был полуоглушен, а затем его охватила ярость разочарования. Ворча и бормоча проклятия, он перевел рычаги в заднее положение. Слон, явно не поврежденный, подчинился; когда они подались назад, Рольф с удовлетворением увидел, что несколько крупных глыб в основании башни сдвинулись и ослабли. Разбитые ворота покосились еще больше, и их бревна начинали загораться от капель горючей жидкости.
Снова Рольф пошел в наступление, обращая грубую силу Слона против крепости гигантского сооружения. На этот раз он изо всех сил уперся ногами в нижнюю часть панели, расположенной перед ним, приготовившись встретить удар. Еще несколько камней вывалились, словно зубы, встретившиеся с дубиной. В холодной ярости Рольф снова и снова отводил Слона назад и снова и снова бросал его вперед. Слон не уставал и не ослабевал. С верхушки сотрясающейся башни посыпались камни парапета, образовывалась мешанина из свалившихся сверху людей, связок стрел и сочащихся бочонков с горючей жидкостью. «Экумен, где ты? Прячься в большей башне, чем эта, или заройся в свое самое глубокое подземелье, если желаешь. Арднех идет, чтобы найти тебя!»
Следующий удар полностью разнес ворота, разбросав по опустевшему двору летящие с кажущейся медлительностью горящие щепки. Но тем не менее башня стояла, закрывая пролет достаточно, чтобы Слон не мог пройти.
Последняя атака Слона на поврежденную башню не закончилась досадной остановкой. Вместо этого он проскочил внутрь под раскатистый, вызвавший у Рольфа чувство удовлетворения, грохот обвала. Слон временно ослеп — сперва из-за обрушившихся камней, затем — из-за облака пыли, такого густого, что в нем ничего не смогли бы разглядеть ни птицы, ни машина. Зажав уши руками, Рольф пригнулся в кресле, слыша, как башня рушится ему на голову.
Его продвижение в конце концов было остановлено; Слон стоял, накренившись на один бок, невозмутимо урча. Рольф как раз снова прочно уселся в кресле и потянулся к рычагам управления, когда его удивило новое движение воздуха вокруг. Одновременно донеслись наружные шумы и запах каменной пыли. Он повернулся, чтобы посмотреть на дверь, и с еще большим удивлением увидел, что она открыта. В ее проеме стоял воин. Его одежды, шлем и щит были окрашены в черный и красный цвета; в полувытянутой руке он держал меч — так, что тот находился едва ли в метре от сердца Рольфа. Лицо воина было скрыто забралом, на черном фоне была нарисована красная демоническая маска; Рольф ни на мгновение не усомнился, что это Чап.
Даже Чап, впервые попав внутрь Слона, поневоле на мгновение задержался, испытывая благоговейный страх и изумление. В тот же миг Рольф скользнул из кресла в противоположную от меча сторону.
Меч стремительно последовал за ним. Но Камень Свободы по-прежнему находился у Рольфа в кармане, и даже теперь он открыл ему дорогу. Перед юношей в полу открылся люк, о существовании которого он даже не подозревал. Головой вперед он нырнул в темное пространство внутри машины. Даже когда панель сама по себе закрылась над его головой, поверхность, на которой он лежал, дала ему возможность двигаться к выходу. Он выскользнул наружу прямо сквозь твердую броневую плиту, такой толщины, что он мог бы полностью уместиться внутри нее; металл позади него сам собой стал точно на место.
Он распростерся на одном из камней обрушившейся башни, полулежа под наклонившимся телом Слона. В воздухе по-прежнему густым облаком висела пыль. Деревянные обломки, загоревшиеся от жидкого пламени, давали слабый свет.
Здесь голос Слона был оглушительно громким; но когда Рольф выскользнул из-под наклонившейся громадины, он смог расслышать крики, раздававшиеся в отдалении. Он встал, слегка пригнувшись, оглядываясь в поисках какого-нибудь оружия; с минуты на минуту на него должен был броситься Чап. По крайней мере, нигде поблизости не было видно никаких других солдат; похоже, Чап был отважнее всех прочих защитников Замка.
Нет, здесь был один из людей Замка, который отважно защищал свой пост — или просто оказался чересчур нерасторопным, чтобы вовремя удрать. Теперь он был завален камнями. Его торчащая рука продолжала сжимать меч; Рольф наклонился, чтобы забрать клинок, и обнаружил, что должен разжать сведенные судорогой пальцы.
Он едва успел вооружиться, когда из-за передней части Слона, ступая по обломкам, показался Чап. Командующий воинами, очевидно, зря потерял время, пытаясь последовать за Рольфом через магический выход, и вынужден был покинуть Слона через обычную дверь. Теперь у Рольфа не было времени удивляться, как Чап смог открыть дверь в первый раз.
— Это ты, юнец! — голос Чапа звучал почти весело, но он подходил осторожно. Даже Чап чувствовал уважение к тому, кто управлял мощью Слона. — Мой юный гладиатор — и, похоже, могущественный колдун. Что ж, ты сражался хорошо, ты сражался, словно титан, но ты потерпел поражение. А теперь сообщи мне заклинание, волшебное слово или что там еще, что ты используешь, чтобы подчинить этого монстра своей воле.
Рольф не стал тратить время на ответ, а только наклонился и подобрал левой рукой увесистый камень, правой держа наготове обнаженный меч. Теперь отдельные крики раздавались совсем близко, сразу за разрушенными воротами, теперь наполовину блокированными замершим Слоном.
Чап стоял между Рольфом и Слоном. Рольф немного отступил вглубь двора, предпочитая ощущать под ногами ровную землю, а не обломки башни.
Чап не собирался терпеть никаких проволочек; он решительно и стремительно двинулся на Рольфа. Пути для отступления не было; легкая рана на спине Рольфа напомнила ему, что Камень Узника не защищает от клинка. Рольф левой рукой изо всех сил швырнул камень, и сразу вслед за этим попытался уколоть противника острием меча. Он увидел, что камень отскочил от поднятого Чапом щита, а затем меч Рольфа был выбит из его руки коротким парирующим ударом такой силы, что рука онемела. Чап атаковал словно человек-слон, и гибель Рольфа казалась неминуемой. Он знал, что еще жив только потому, что Чапу нужно было сперва выведать его секрет; фигура Чапа в дьявольской маске нависла над ним, острие меча Чапа замерло возле его живота.
— Теперь выкладывай мне секрет этого Слона! Или я медленно…
Боевой клич предупредил Чапа, и тот повернулся как раз вовремя, когда на него бросился Мевик. У Мевика не было щита, только короткий меч в правой руке и боевой топор с оплетенной для защиты рукояткой — в левой.
Рольфу удалось откатиться в сторону. Он увидел, что Чап каким-то образом отразил первый натиск, немного отступив, затем остановился и бросился в контратаку. Меч и щит, меч и боевой топор закружились с головокружительной быстротой, разделяясь на короткое время, чтобы затем столкнуться с новой силой.
Теперь все больше Вольного Народа пробиралось вокруг Слона в пролом, который когда-то был воротами. А из Замка спешили им навстречу солдаты в бронзовых шлемах. Среди всеобщего смятения Рольф пробирался по засыпанной обломками земле, чтобы попытаться снова проникнуть внутрь Слона, чей утробный голос тонул в шуме схватки. Но везде на своем пути он наталкивался на бронзовые шлемы. Он не мог пробиться сквозь них к Слону, не имея оружия. Где же меч, который Чап выбил из его руки? Похоже было, что ему никогда не удастся раздобыть меч.
Пригибаясь и отскакивая, чтобы уберечься, Рольф в обход центра схватки пробрался к месту, откуда ему было видно, что дверь Слона по-прежнему гостеприимно открыта. Он попытался докричаться до кого-нибудь из Вольного Народа, чтобы они вошли в нее, но шум битвы покрыл его голос. Кроме того, никто из них никогда не видел Слона раньше — неудивительно, что они не спешили залезать в грохочущую пещеру его нутра.
Рольфу наконец удалось забрать оружие из руки еще одного убитого солдата. Но затем ему пришлось изо всех сил защищаться от ближайшего соратника павшего. Этот противник не шел ни в какое сравнение с Чапом по силе и искусству, но все же он не был таким новичком в обращении с клинком, как Рольф. Рольф обнаружил, что вынужден отступить от разрушенной стены и от Слона.
Поединок приближался к очевидному исходу; но тут Рольфа и его противника разделила группа солдат, которые, потеряв голову, отступали во внутренний двор. Снова сбитый на землю, Рольф притворился мертвым, пока толпа мчалась над ним. В какой-то момент он задумался над тем, все ли битвы такие безумные и отупляюще отчаянные, как эта. Когда наступило относительное затишье, он поднял голову и обнаружил, что поле битвы осталось за его друзьями.
Однако не все обстояло так благополучно. Последние из Вольного Народа, кто пролезал через разрушенные ворота, не нападали, а скорее отступали. Вслед им неслись звуки труб и приближающийся грохот копыт — кавалерия, и в значительном количестве.
Первые несколько всадников въехали во двор, но их лошади запнулись среди развалин башни и шарахнулись от Слона и горящих бревен, раскиданных вокруг. Томас собрал своих людей, чтобы сдерживать кавалерию у ворот. Противник спешился и, наставив копья, стал удерживать развалины — а с ними и Слона, хотя ни один не решался прикоснуться к нему. Сотня бойцов, ворвавшихся за ворота вместе с Томасом, оказалась в настоящей западне внутри Замка. Довольный ропот пробежал по рядам людей Экумена у ворот и на крыше здания.
Частокол копий, защищавших Слона, казался непроницаемым.
— К зданию! — выкрикнул Томас, быстро принимая решение. Прежде, чем Рольф смог добраться до него, чтобы оспорить этот приказ, Вольный Народ бросился в глубь Замка, и Рольфу не оставалось ничего другого, кроме как присоединиться к ним. Его меч все еще не был запятнан кровью, так как атака встретила очень слабое сопротивление; они смели часовых со стен и проникли в саму твердыню Замка. Здесь Вольный Народ наткнулся на двери, такие же прочные, как и наружные ворота, запертые и защищенные решеткой. А сверху на них посыпались стрелы и камни.
В этом дворе было много навесов и других строений, под которыми люди могли укрыться. Только Рольф, задыхаясь, забрался под навес, как рядом с ним опустился крупный мужчина с мечом в руке. Повернувшись, Рольф узнал Томаса.
Стараясь отдышаться, как и Рольф, Томас спросил:
— Слон сломался? Вышел из строя?
— Нет…
— Нет? Так какой же демон овладел тобой, что ты оставил его?
— Демон Чап. Он смог открыть дверь — я не знаю, как…
Томас застонал.
— Не важно, как. Но, значит, враг сможет использовать Слона? Он подчинится им, если они решатся сделать попытку?
— Может. — Рольф начал объяснять принцип управления.
— Хорошо, хорошо. Значит, мы должны доставить тебя обратно. Береги свою жизнь до тех пор, пока нам это не удастся. Что это? Птицы! Это нам на руку, если мы сумеем этим воспользоваться!
Над Замком разнесся сильный многоголосый шум. Защитная система сетей и веревок, вероятно, ослабевшая из-за падения башни у ворот, теперь подверглась массированному нападению птиц, которые, похоже, воспользовались при этом каким-то заостренным оружием. Куски разрезанной сети начали падать во двор, накрывая людей Томаса, когда он повел их на новый приступ наружных ворот.
Здесь было слишком много огня, чтобы можно было рассчитывать на помощь птиц. В свете пылающих бревен спины Вольного Народа были слишком открыты для стрел и камней, которые теперь градом посыпались сверху. И длинное оружие спешившихся копьеносцев, густо, словно частокол, нацеленное во двор, по-прежнему образовывало стену, неприбиваемую для мечей, дубин и фермерских вил.
— Назад! Назад в укрытие! — закричал Томас.
Они снова отступили в относительное укрытие внутреннего двора. Теперь Томас закричал:
— Найдите бревно! Мы должны выломать дверь здания! — Наконец в его голосе зазвучало отчаяние. Эта дверь явно была способна выдержать удар самого большого тарана, какой могли поднять люди; сверху продолжали сыпаться снаряды; кроме того, располагая временем, Экумен мог собрать подкрепление.
Рольф ощутил вес Камня Узника, который все еще был у него под рубашкой. Он не мог помочь ворваться в двери…
Внезапно его осенила догадка. Рольф схватил Томаса за рукав, одновременно вытягивая Камень Свободы.
— Вот что открыло дверь Чапу, когда я был внутри Слона! Ни одна дверь не останется запертой, если ее охраняет тот, у кого этот Камень!
Томас всего лишь мгновение смотрел на него непонимающе. Затем он поднял руку, энергично подзывая птицу.
13. УТРЕННЯЯ ЗАРЯ
Удивительно отчетливо видимый Замок неожиданно проступил перед Рольфом. В поле зрения появились обе армии, рассредоточенные по долине вдоль прохода, разбившиеся на отдельные группы, отряды и засады. Все они теперь замерли в ожидании исхода, прислушиваясь к могучему лязгу и грохоту невидимого Слона, зная, что это, но не догадываясь, что это может означать. Приглушенный голос Слона предупредил их всех еще почти от самых дверей, но все же некоторые, и друзья и враги, были достаточно близко, чтобы Рольф мог разглядеть их удивление и страх. Их лица, ослепленные темнотой, все были повернуты в его сторону.
Рольф оставил оба рычага в переднем положении. Яростно рыча на всю долину, Слон устремился вниз по склону, быстро набирая скорость. Рольф наметил себе первую цель — отряд вражеской кавалерии. Они только-только пустили коней вверх по склону от подножия прохода, слишком поздно, чтобы поддержать своих товарищей в схватке у пещеры.
Рольф направлял Слона так, чтобы ударить в голову отряда. Он трясся и подпрыгивал по мере того, как его стальной конь наращивал скорость, но держался на сиденье. Заслышав приближение Слона, хотя и не в состоянии его увидеть, отряд вскочил в седла. Но в следующее мгновение их кони вышли из повиновения, запаниковали и бросились врассыпную перед чудовищем, несшимся на них в ночной темноте.
Те, кто галопом бросились по сторонам, избежали встречи со Слоном, но те, кто бросился удирать в прямо противоположном направлении, не могли бежать достаточно быстро. И лошади, и всадники попадали под широкие, быстро движущиеся ленты. Рольф оглянулся, но только один раз.
Частично рассеяв, частично уничтожив кавалеристов, Рольф пересек дорогу. Больше не видя перед собой врагов, он потянул на себя левый рычаг, заставив Слона с грохотом развернуться и вернуться на дорогу. По ней он направился на запад, проезжая под Замком. Теперь враги в поле казались всего лишь разбросанными по нему муравьями — цель не стоящая его гнева до тех пор, пока сам муравейник продолжал стоять, надменный как всегда. Рольф подумал было повернуть Слона прямо на стены Замка, кратчайшим путем. Но вопреки самому себе решил не делать этого, вспомнив о невероятной толщине этих высоких серых стен, о том, из каких огромных глыб сложено их основание. В увлеченности он не замечал взволнованных птиц, которые кружили над ним и снова улетали. Нет, он возьмет Замок в его самой слабой точке. Он направится к поселку и свернет на дорогу к воротам, через которые его однажды проволокли привязанным позади лошади.
Пусть зубья решетки попробуют опуститься перед ним теперь!
Томас стоял на середине северного склона, напрягая глаза, чтобы что-нибудь разглядеть в ночи, и услышал могучий голос и тяжелую поступь Слона, когда тот проехал мимо.
— Куда это он? — спросил Томас птицу, зависшую в воздухе поблизости. — Скажи ему, чтобы он подождал, пока я не переговорю с ним! — Этой ночью, естественно, молчуны служили Томасу глазами и системой связи. Благодаря им он держал в голове почти такую же ясную картину боя, какую Рольф видел через зрительное кольцо. Томасу, привыкшему мыслить стратегически, было ясно, что первый удар Слон должен был нанести с фланга по врагу, находящемуся в открытом поле, отрезая его от Замка и довершая деморализацию, вызванную ночным нападением. Слон с его зарекомендовавшим себя ночным зрением, скоростью и непреодолимой мощью, казалось, был вполне способен посеять панику в рядах врагов, завершить их разгром, заставляя уцелевших в слепом страхе и отчаянии искать спасения в реке и в пустыне, где их позже смогут выловить отдохнувшие люди Томаса…
Но Рольф просто ехал вдоль дороги.
Сверху спикировал Страйджиф, крича:
— Мы не можем заговорить с ним! Слон, похоже, не имеет ушей, хотя глаза у него, должно быть, не хуже моих!
Томас спросил:
— Куда он направляется? Судя по звуку, теперь он в поселке.
— Так и есть. — Страйджиф поднялся выше, посмотрел еще раз и закричал: — Он сворачивает с дороги! Он движется к Замку!
После секундного размышления Томас приказал:
— Тогда ты и остальные птицы соберите сюда ко мне всех моих людей, и как можно скорее. Рольф не может нас слышать — ладно; раз он не может получать приказов, он должен повести людей за собой.
Рольф еще недостаточно хорошо научился управлять Слоном при резких поворотах; хотя он и проехал через поселок на приличной скорости, бронированный бок Слона все же задел один из пустующих домов. Юноша не увидел в завалившемся доме никаких людей; поселок казался вымершим. Вскоре Рольф уже выезжал из него по дороге, поднимающейся вверх к Замку. Огромные ворота в конце дороги были открыты, в них как раз вбегали солдаты; последний человек едва успел вскочить внутрь, как ворота начали закрываться. Теперь решетка толщиной с древесные стволы опустится и встанет на место, чтобы накрепко запереть ворота. Пусть закончат укреплять свою оборону. Да, пусть считают себя в безопасности.
С рычагами, выставленными наполовину вперед, Слон поднимался по дороге со скоростью идущего человека. Стены Замка вырастали перед ним. Даже теперь Рольф ощущал отзвуки своего былого удивления перед их размерами. Теперь оборонительные башни по сторонам от огромных ворот, казалось, почти нависали у него над головой, их верхушки были в слепой зоне обзорного кольца.
И все же, когда Рольф остановился недалеко от ворот, он смог разглядеть на верхушках башен людей. На него посыпались стрелы и камни из пращей. Слон не обращал внимания на подобные вещи; Рольф даже не слышал, как они падали вокруг. Он двинул Слона вперед, намереваясь захватить вход, и люди наверху принялись лить вниз своего рода жидкий огонь; Слон обратил на это не больше внимания, чем на обычный дождь.
На небольшой горизонтальной площадке перед замком не было места, чтобы развить достаточную скорость. Тем не менее при первом же ударе Слона железные зубья решетки прогнулись внутрь, словно солома, а сами ворота поддались, треща и раскалываясь в щепы. Слона остановила не прочность ворот, а всего лишь их узость; широкое основание стального коня Рольфа было зажато башнями по обе стороны от ворот.
Горящая жидкость, льющаяся сверху, вызвала оранжевое сияние вокруг глаз Слона, затем стекла вниз, не причинив никакого вреда и оставив Рольфу такой же хороший обзор, как и прежде. Рольф передвинул рычаги назад, заставляя Слона попятиться. Он на мгновение удивился, что башни смогли противостоять ему, когда Камень Узника по-прежнему находился у него в кармане. Но до него дошло, что он больше не узник; он пытался ворваться внутрь, а не вырваться наружу. Он осторожно переместил рычаги, разворачивая Слона немного вправо, направляя его на правую башню. И ударил снова.
Массивная башня остановила Слона, и Рольфа бросило вперед так, что он ударился лбом о внутреннюю поверхность обзорного кольца. На мгновение он был полуоглушен, а затем его охватила ярость разочарования. Ворча и бормоча проклятия, он перевел рычаги в заднее положение. Слон, явно не поврежденный, подчинился; когда они подались назад, Рольф с удовлетворением увидел, что несколько крупных глыб в основании башни сдвинулись и ослабли. Разбитые ворота покосились еще больше, и их бревна начинали загораться от капель горючей жидкости.
Снова Рольф пошел в наступление, обращая грубую силу Слона против крепости гигантского сооружения. На этот раз он изо всех сил уперся ногами в нижнюю часть панели, расположенной перед ним, приготовившись встретить удар. Еще несколько камней вывалились, словно зубы, встретившиеся с дубиной. В холодной ярости Рольф снова и снова отводил Слона назад и снова и снова бросал его вперед. Слон не уставал и не ослабевал. С верхушки сотрясающейся башни посыпались камни парапета, образовывалась мешанина из свалившихся сверху людей, связок стрел и сочащихся бочонков с горючей жидкостью. «Экумен, где ты? Прячься в большей башне, чем эта, или заройся в свое самое глубокое подземелье, если желаешь. Арднех идет, чтобы найти тебя!»
Следующий удар полностью разнес ворота, разбросав по опустевшему двору летящие с кажущейся медлительностью горящие щепки. Но тем не менее башня стояла, закрывая пролет достаточно, чтобы Слон не мог пройти.
Последняя атака Слона на поврежденную башню не закончилась досадной остановкой. Вместо этого он проскочил внутрь под раскатистый, вызвавший у Рольфа чувство удовлетворения, грохот обвала. Слон временно ослеп — сперва из-за обрушившихся камней, затем — из-за облака пыли, такого густого, что в нем ничего не смогли бы разглядеть ни птицы, ни машина. Зажав уши руками, Рольф пригнулся в кресле, слыша, как башня рушится ему на голову.
Его продвижение в конце концов было остановлено; Слон стоял, накренившись на один бок, невозмутимо урча. Рольф как раз снова прочно уселся в кресле и потянулся к рычагам управления, когда его удивило новое движение воздуха вокруг. Одновременно донеслись наружные шумы и запах каменной пыли. Он повернулся, чтобы посмотреть на дверь, и с еще большим удивлением увидел, что она открыта. В ее проеме стоял воин. Его одежды, шлем и щит были окрашены в черный и красный цвета; в полувытянутой руке он держал меч — так, что тот находился едва ли в метре от сердца Рольфа. Лицо воина было скрыто забралом, на черном фоне была нарисована красная демоническая маска; Рольф ни на мгновение не усомнился, что это Чап.
Даже Чап, впервые попав внутрь Слона, поневоле на мгновение задержался, испытывая благоговейный страх и изумление. В тот же миг Рольф скользнул из кресла в противоположную от меча сторону.
Меч стремительно последовал за ним. Но Камень Свободы по-прежнему находился у Рольфа в кармане, и даже теперь он открыл ему дорогу. Перед юношей в полу открылся люк, о существовании которого он даже не подозревал. Головой вперед он нырнул в темное пространство внутри машины. Даже когда панель сама по себе закрылась над его головой, поверхность, на которой он лежал, дала ему возможность двигаться к выходу. Он выскользнул наружу прямо сквозь твердую броневую плиту, такой толщины, что он мог бы полностью уместиться внутри нее; металл позади него сам собой стал точно на место.
Он распростерся на одном из камней обрушившейся башни, полулежа под наклонившимся телом Слона. В воздухе по-прежнему густым облаком висела пыль. Деревянные обломки, загоревшиеся от жидкого пламени, давали слабый свет.
Здесь голос Слона был оглушительно громким; но когда Рольф выскользнул из-под наклонившейся громадины, он смог расслышать крики, раздававшиеся в отдалении. Он встал, слегка пригнувшись, оглядываясь в поисках какого-нибудь оружия; с минуты на минуту на него должен был броситься Чап. По крайней мере, нигде поблизости не было видно никаких других солдат; похоже, Чап был отважнее всех прочих защитников Замка.
Нет, здесь был один из людей Замка, который отважно защищал свой пост — или просто оказался чересчур нерасторопным, чтобы вовремя удрать. Теперь он был завален камнями. Его торчащая рука продолжала сжимать меч; Рольф наклонился, чтобы забрать клинок, и обнаружил, что должен разжать сведенные судорогой пальцы.
Он едва успел вооружиться, когда из-за передней части Слона, ступая по обломкам, показался Чап. Командующий воинами, очевидно, зря потерял время, пытаясь последовать за Рольфом через магический выход, и вынужден был покинуть Слона через обычную дверь. Теперь у Рольфа не было времени удивляться, как Чап смог открыть дверь в первый раз.
— Это ты, юнец! — голос Чапа звучал почти весело, но он подходил осторожно. Даже Чап чувствовал уважение к тому, кто управлял мощью Слона. — Мой юный гладиатор — и, похоже, могущественный колдун. Что ж, ты сражался хорошо, ты сражался, словно титан, но ты потерпел поражение. А теперь сообщи мне заклинание, волшебное слово или что там еще, что ты используешь, чтобы подчинить этого монстра своей воле.
Рольф не стал тратить время на ответ, а только наклонился и подобрал левой рукой увесистый камень, правой держа наготове обнаженный меч. Теперь отдельные крики раздавались совсем близко, сразу за разрушенными воротами, теперь наполовину блокированными замершим Слоном.
Чап стоял между Рольфом и Слоном. Рольф немного отступил вглубь двора, предпочитая ощущать под ногами ровную землю, а не обломки башни.
Чап не собирался терпеть никаких проволочек; он решительно и стремительно двинулся на Рольфа. Пути для отступления не было; легкая рана на спине Рольфа напомнила ему, что Камень Узника не защищает от клинка. Рольф левой рукой изо всех сил швырнул камень, и сразу вслед за этим попытался уколоть противника острием меча. Он увидел, что камень отскочил от поднятого Чапом щита, а затем меч Рольфа был выбит из его руки коротким парирующим ударом такой силы, что рука онемела. Чап атаковал словно человек-слон, и гибель Рольфа казалась неминуемой. Он знал, что еще жив только потому, что Чапу нужно было сперва выведать его секрет; фигура Чапа в дьявольской маске нависла над ним, острие меча Чапа замерло возле его живота.
— Теперь выкладывай мне секрет этого Слона! Или я медленно…
Боевой клич предупредил Чапа, и тот повернулся как раз вовремя, когда на него бросился Мевик. У Мевика не было щита, только короткий меч в правой руке и боевой топор с оплетенной для защиты рукояткой — в левой.
Рольфу удалось откатиться в сторону. Он увидел, что Чап каким-то образом отразил первый натиск, немного отступив, затем остановился и бросился в контратаку. Меч и щит, меч и боевой топор закружились с головокружительной быстротой, разделяясь на короткое время, чтобы затем столкнуться с новой силой.
Теперь все больше Вольного Народа пробиралось вокруг Слона в пролом, который когда-то был воротами. А из Замка спешили им навстречу солдаты в бронзовых шлемах. Среди всеобщего смятения Рольф пробирался по засыпанной обломками земле, чтобы попытаться снова проникнуть внутрь Слона, чей утробный голос тонул в шуме схватки. Но везде на своем пути он наталкивался на бронзовые шлемы. Он не мог пробиться сквозь них к Слону, не имея оружия. Где же меч, который Чап выбил из его руки? Похоже было, что ему никогда не удастся раздобыть меч.
Пригибаясь и отскакивая, чтобы уберечься, Рольф в обход центра схватки пробрался к месту, откуда ему было видно, что дверь Слона по-прежнему гостеприимно открыта. Он попытался докричаться до кого-нибудь из Вольного Народа, чтобы они вошли в нее, но шум битвы покрыл его голос. Кроме того, никто из них никогда не видел Слона раньше — неудивительно, что они не спешили залезать в грохочущую пещеру его нутра.
Рольфу наконец удалось забрать оружие из руки еще одного убитого солдата. Но затем ему пришлось изо всех сил защищаться от ближайшего соратника павшего. Этот противник не шел ни в какое сравнение с Чапом по силе и искусству, но все же он не был таким новичком в обращении с клинком, как Рольф. Рольф обнаружил, что вынужден отступить от разрушенной стены и от Слона.
Поединок приближался к очевидному исходу; но тут Рольфа и его противника разделила группа солдат, которые, потеряв голову, отступали во внутренний двор. Снова сбитый на землю, Рольф притворился мертвым, пока толпа мчалась над ним. В какой-то момент он задумался над тем, все ли битвы такие безумные и отупляюще отчаянные, как эта. Когда наступило относительное затишье, он поднял голову и обнаружил, что поле битвы осталось за его друзьями.
Однако не все обстояло так благополучно. Последние из Вольного Народа, кто пролезал через разрушенные ворота, не нападали, а скорее отступали. Вслед им неслись звуки труб и приближающийся грохот копыт — кавалерия, и в значительном количестве.
Первые несколько всадников въехали во двор, но их лошади запнулись среди развалин башни и шарахнулись от Слона и горящих бревен, раскиданных вокруг. Томас собрал своих людей, чтобы сдерживать кавалерию у ворот. Противник спешился и, наставив копья, стал удерживать развалины — а с ними и Слона, хотя ни один не решался прикоснуться к нему. Сотня бойцов, ворвавшихся за ворота вместе с Томасом, оказалась в настоящей западне внутри Замка. Довольный ропот пробежал по рядам людей Экумена у ворот и на крыше здания.
Частокол копий, защищавших Слона, казался непроницаемым.
— К зданию! — выкрикнул Томас, быстро принимая решение. Прежде, чем Рольф смог добраться до него, чтобы оспорить этот приказ, Вольный Народ бросился в глубь Замка, и Рольфу не оставалось ничего другого, кроме как присоединиться к ним. Его меч все еще не был запятнан кровью, так как атака встретила очень слабое сопротивление; они смели часовых со стен и проникли в саму твердыню Замка. Здесь Вольный Народ наткнулся на двери, такие же прочные, как и наружные ворота, запертые и защищенные решеткой. А сверху на них посыпались стрелы и камни.
В этом дворе было много навесов и других строений, под которыми люди могли укрыться. Только Рольф, задыхаясь, забрался под навес, как рядом с ним опустился крупный мужчина с мечом в руке. Повернувшись, Рольф узнал Томаса.
Стараясь отдышаться, как и Рольф, Томас спросил:
— Слон сломался? Вышел из строя?
— Нет…
— Нет? Так какой же демон овладел тобой, что ты оставил его?
— Демон Чап. Он смог открыть дверь — я не знаю, как…
Томас застонал.
— Не важно, как. Но, значит, враг сможет использовать Слона? Он подчинится им, если они решатся сделать попытку?
— Может. — Рольф начал объяснять принцип управления.
— Хорошо, хорошо. Значит, мы должны доставить тебя обратно. Береги свою жизнь до тех пор, пока нам это не удастся. Что это? Птицы! Это нам на руку, если мы сумеем этим воспользоваться!
Над Замком разнесся сильный многоголосый шум. Защитная система сетей и веревок, вероятно, ослабевшая из-за падения башни у ворот, теперь подверглась массированному нападению птиц, которые, похоже, воспользовались при этом каким-то заостренным оружием. Куски разрезанной сети начали падать во двор, накрывая людей Томаса, когда он повел их на новый приступ наружных ворот.
Здесь было слишком много огня, чтобы можно было рассчитывать на помощь птиц. В свете пылающих бревен спины Вольного Народа были слишком открыты для стрел и камней, которые теперь градом посыпались сверху. И длинное оружие спешившихся копьеносцев, густо, словно частокол, нацеленное во двор, по-прежнему образовывало стену, неприбиваемую для мечей, дубин и фермерских вил.
— Назад! Назад в укрытие! — закричал Томас.
Они снова отступили в относительное укрытие внутреннего двора. Теперь Томас закричал:
— Найдите бревно! Мы должны выломать дверь здания! — Наконец в его голосе зазвучало отчаяние. Эта дверь явно была способна выдержать удар самого большого тарана, какой могли поднять люди; сверху продолжали сыпаться снаряды; кроме того, располагая временем, Экумен мог собрать подкрепление.
Рольф ощутил вес Камня Узника, который все еще был у него под рубашкой. Он не мог помочь ворваться в двери…
Внезапно его осенила догадка. Рольф схватил Томаса за рукав, одновременно вытягивая Камень Свободы.
— Вот что открыло дверь Чапу, когда я был внутри Слона! Ни одна дверь не останется запертой, если ее охраняет тот, у кого этот Камень!
Томас всего лишь мгновение смотрел на него непонимающе. Затем он поднял руку, энергично подзывая птицу.
13. УТРЕННЯЯ ЗАРЯ
Хмуро глядя на свои приборы, Элслуд стоял у окаймленного факелами стола в противоположном от пустого трона конце опаленного молнией Зала Приемов. Пол вокруг него был все еще усыпан камнями, осколками разбитого стекла, кусками материи, пятнами сбивающей огонь пены и другими следами послеполуденного несчастья, включая один или два трупа. Но тела Зарфа и его приятеля были убраны; труп колдуна все еще обладал силой, способной свести на нет чужую магию.
Здесь, у себя, где у него когда-то был кабинет, устланный богатыми коврами и охранявшийся пауком, Элслуд установил свой рабочий стол и восстановил относительный порядок. Делая пассы и произнося заклинания над диаграммами и другими предметами, которые он разложил на столе, Элслуд предчувствовал, что его хлопоты будут напрасны. Трудно было использовать зыбкие искусства против врага в открытом бою, когда обнажались мечи и лилась кровь. Конечно, иногда в подобных обстоятельствах оказывались применимы природные волны — его основной противник Лофорд достаточно сноровисто управлял ими, хотя он вряд ли мог сравниться с Элслудом в других отношениях. Однако невозможно было поднять природную волну ни из зацементированных камней Замка, ни из утоптанной земли, на которой Замок стоял.
На столе лежал кристалл с плоскими гранями, который непрерывно темнел, пока Элслуд работал. Он не мог остановить потемнение, не мог вызвать иссякшую силу, в которой нуждался, — в своем нынешнем состоянии кристалл действовал как обычное зеркало. Зеркало раздражало Элслуда тем, что отражало происходящее в дальнем конце зала, близ пустого трона Экумена. Солдаты постоянно входили и выходили во всех направлениях, но все время кто-нибудь из них оставался на часах возле носилок, на которых лежал узник, павший сегодня на арене. И все время там же темноволосая девушка несла свою вахту милосердия.
Элслуд знал, что даже битва и вторжение не могли заставить Экумена забыть о расследовании утренней интриги. Экумен никогда и ничего не забывал. И когда Экумен выиграет ночную битву, к чему теперь, похоже, шло дело, он снова возобновит прерванное расследование.
Элслуд успешно заставил замолчать сержанта, вызвав у него припадок безумия. И таинственный юноша, назвавшийся Арднехом, тоже сбежал. Однако тот, что лежал на носилках, все еще мог дать показания, в которых неизбежно всплыло бы имя Элслуда. Безусловно, его следовало успокоить. Но оставался солдат на часах и темноволосая наложница, которая, сама того не ведая, представляла для него еще большую опасность. Она так и излучала преданность, словно свет факела удерживая на расстоянии темные силы безумия. И все же должен был существовать способ сделать что —нибудь, чтобы покончить с человеком, получившим такую серьезную рану…
Так уж случилось, что Элслуд, отвлекшись от служения своему господину, глянул в зеркало кристалла и в одной из его плоских граней увидел крылатую тень, влетевшую в разбитое окно. Сперва он подумал, что это была рептилия; затем он услышал резкое, громкое уханье. Он резко обернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть как большая когтистая лапа птицы обронила в комнату предмет, весьма напоминающий по виду яйцо. Предмет, подскакивая, покатился по обгорелому полу прямо к девушке у носилок. Она перегнулась через носилки и подхватила его; больше, похоже, чтобы предохранить от удара своего возлюбленного, чем с какой-либо другой целью. Птица уже вылетела в окно. Девушка, вскочив, словно напуганная лань, отступила на шаг, прижимая к груди неизвестный объект. Ей не нужна была эта вещь. Она не хотела ее. Элслуд видел по ее лицу, что она хочет одного: избавиться от нее, спрятать, чтобы незаметно снова вернуться к своим обязанностям сиделки.
Часовой у носилок закричал на птицу, которая улетела прежде, чем он сумел сделать что-нибудь еще. Теперь он схватил девушку. Хотя она и не делала никаких попыток убежать, его руки только соскальзывали с ее плеч и одежды, сколько он ни хватал ее, прилагая, как казалось, для этого отчаянные усилия. Напуганный тем, что столкнулся с магией, солдат отскочил назад как раз тогда, когда Элслуд направился в их сторону.
Он не стал пытаться задержать девушку. Она не хотела бежать, по крайней мере, без своего парня. На этот раз птицы ошиблись, пытаясь освободить не того узника. Нависшему над испуганной девушкой, Элслуду достаточно было лишь протянуть раскрытую ладонь.
Она отдала ему Камень. И в тот же момент откуда-то от основания здания донеслись страшный треск и громкие вопли. Шок, сперва подозрения, затем понимания, потряс Элслуда, в то время как девушка снова опустилась на колени возле носилок. Искусные пальцы Элслуда торопливо заскользили по древней резьбе, покрывающей предмет, который она отдала ему: «…ни заклятьем, ни узами, ни рвом, ни обрывом не удержать в заточении того, кто сим камнем владеет. Ни замок, ни ключ, ни решетка не могут удержать его. Бессильны будут все двери и стражи, все часовые и все стены, поставленные для того, чтобы охранять его…»
Элслуд некоторое время стоял, тупо уставившись в пустоту, затем на его лице появилась кривая усмешка: «Так, Лофорд. Я слишком недооценивал тебя, и в конце концов ты выиграл».
Экумен на террасе крыши ревел, как разъяренный бык, а по лестнице приближался гомон панического отступления. В здании было слишком мало солдат, чтобы оборонять его после того, как огромные двери, которые облегчали защитникам их задачу, внезапно распахнулись.
Мысль о Чармиане вернула Элслуду всю его энергию. Не обращая внимания ни на крики Экумена, ни на что-либо другое, высокий седой колдун выбежал из Зала Приемов на лестницу. Резво, словно юноша, он проскочил один пролет, разминувшись с отступающими наверх побледневшими и окровавленными сатрапами в боевых доспехах.
Здесь, у себя, где у него когда-то был кабинет, устланный богатыми коврами и охранявшийся пауком, Элслуд установил свой рабочий стол и восстановил относительный порядок. Делая пассы и произнося заклинания над диаграммами и другими предметами, которые он разложил на столе, Элслуд предчувствовал, что его хлопоты будут напрасны. Трудно было использовать зыбкие искусства против врага в открытом бою, когда обнажались мечи и лилась кровь. Конечно, иногда в подобных обстоятельствах оказывались применимы природные волны — его основной противник Лофорд достаточно сноровисто управлял ими, хотя он вряд ли мог сравниться с Элслудом в других отношениях. Однако невозможно было поднять природную волну ни из зацементированных камней Замка, ни из утоптанной земли, на которой Замок стоял.
На столе лежал кристалл с плоскими гранями, который непрерывно темнел, пока Элслуд работал. Он не мог остановить потемнение, не мог вызвать иссякшую силу, в которой нуждался, — в своем нынешнем состоянии кристалл действовал как обычное зеркало. Зеркало раздражало Элслуда тем, что отражало происходящее в дальнем конце зала, близ пустого трона Экумена. Солдаты постоянно входили и выходили во всех направлениях, но все время кто-нибудь из них оставался на часах возле носилок, на которых лежал узник, павший сегодня на арене. И все время там же темноволосая девушка несла свою вахту милосердия.
Элслуд знал, что даже битва и вторжение не могли заставить Экумена забыть о расследовании утренней интриги. Экумен никогда и ничего не забывал. И когда Экумен выиграет ночную битву, к чему теперь, похоже, шло дело, он снова возобновит прерванное расследование.
Элслуд успешно заставил замолчать сержанта, вызвав у него припадок безумия. И таинственный юноша, назвавшийся Арднехом, тоже сбежал. Однако тот, что лежал на носилках, все еще мог дать показания, в которых неизбежно всплыло бы имя Элслуда. Безусловно, его следовало успокоить. Но оставался солдат на часах и темноволосая наложница, которая, сама того не ведая, представляла для него еще большую опасность. Она так и излучала преданность, словно свет факела удерживая на расстоянии темные силы безумия. И все же должен был существовать способ сделать что —нибудь, чтобы покончить с человеком, получившим такую серьезную рану…
Так уж случилось, что Элслуд, отвлекшись от служения своему господину, глянул в зеркало кристалла и в одной из его плоских граней увидел крылатую тень, влетевшую в разбитое окно. Сперва он подумал, что это была рептилия; затем он услышал резкое, громкое уханье. Он резко обернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть как большая когтистая лапа птицы обронила в комнату предмет, весьма напоминающий по виду яйцо. Предмет, подскакивая, покатился по обгорелому полу прямо к девушке у носилок. Она перегнулась через носилки и подхватила его; больше, похоже, чтобы предохранить от удара своего возлюбленного, чем с какой-либо другой целью. Птица уже вылетела в окно. Девушка, вскочив, словно напуганная лань, отступила на шаг, прижимая к груди неизвестный объект. Ей не нужна была эта вещь. Она не хотела ее. Элслуд видел по ее лицу, что она хочет одного: избавиться от нее, спрятать, чтобы незаметно снова вернуться к своим обязанностям сиделки.
Часовой у носилок закричал на птицу, которая улетела прежде, чем он сумел сделать что-нибудь еще. Теперь он схватил девушку. Хотя она и не делала никаких попыток убежать, его руки только соскальзывали с ее плеч и одежды, сколько он ни хватал ее, прилагая, как казалось, для этого отчаянные усилия. Напуганный тем, что столкнулся с магией, солдат отскочил назад как раз тогда, когда Элслуд направился в их сторону.
Он не стал пытаться задержать девушку. Она не хотела бежать, по крайней мере, без своего парня. На этот раз птицы ошиблись, пытаясь освободить не того узника. Нависшему над испуганной девушкой, Элслуду достаточно было лишь протянуть раскрытую ладонь.
Она отдала ему Камень. И в тот же момент откуда-то от основания здания донеслись страшный треск и громкие вопли. Шок, сперва подозрения, затем понимания, потряс Элслуда, в то время как девушка снова опустилась на колени возле носилок. Искусные пальцы Элслуда торопливо заскользили по древней резьбе, покрывающей предмет, который она отдала ему: «…ни заклятьем, ни узами, ни рвом, ни обрывом не удержать в заточении того, кто сим камнем владеет. Ни замок, ни ключ, ни решетка не могут удержать его. Бессильны будут все двери и стражи, все часовые и все стены, поставленные для того, чтобы охранять его…»
Элслуд некоторое время стоял, тупо уставившись в пустоту, затем на его лице появилась кривая усмешка: «Так, Лофорд. Я слишком недооценивал тебя, и в конце концов ты выиграл».
Экумен на террасе крыши ревел, как разъяренный бык, а по лестнице приближался гомон панического отступления. В здании было слишком мало солдат, чтобы оборонять его после того, как огромные двери, которые облегчали защитникам их задачу, внезапно распахнулись.
Мысль о Чармиане вернула Элслуду всю его энергию. Не обращая внимания ни на крики Экумена, ни на что-либо другое, высокий седой колдун выбежал из Зала Приемов на лестницу. Резво, словно юноша, он проскочил один пролет, разминувшись с отступающими наверх побледневшими и окровавленными сатрапами в боевых доспехах.