Садовской Борис. Морозные узоры. Стихотворения и письма

Там потолок мой закоптелый
Спускается в тяжелый сон.
 
 
Стареюсь я неудержимо,
Не вижу ничего, не жду,
Когда же вы пройдете мимо,
Как в ослепительном бреду,
 
 
Я вскакиваю, жду печально,
Но вспоминаю: всё равно,
И вновь захлопываю спальной
Чернеющееся окно.
 
   1915

«Дышат ландыши весной…»

 
Дышат ландыши весной,
Смерть танцует под сосной.
Плещут весла в гавани,
Смерть танцует в саване.
 
 
Собрался, голубчик, плыть,
Да меня забыл спросить.
Волею-неволею,
Ехать не позволю я.
 
 
Дышат ландыши весной,
Роют яму под сосной
На Господнем пастбище,
На родимом кладбище.
 
 
Ожила, поет трава.
Заиграла синева
Пташками, букашками,
Белыми барашками.
 
 
Я на небе оживу,
Я по небу поплыву.
Солнечные облаки,
Голубые яблоки!
 

   1915

«Что мне взор, Мария, твой…»

 
Что мне взор, Мария, твой,
Что мне нож разбойника?
Я давно ношу с собой
Двойника-покойника.
 
 
Солнце жизнями кипит,
Солнце всепобедное!
А покойник говорит:
Солнце дело вредное.
 
 
Страсть весенняя горит,
Май плывет торжественно,
А покойник говорит:
Это так естественно.
 
 
На плечо прильнув твое,
Жажду вылить душу я,
А покойник всё свое:
Что за малодушие.
 
 
Мир, волнуйся! Жизнь, лети!
А от рукомойника
Никуда мне не уйти.
Я – двойник покойника.
 

   1917

Новый Год

 
Двенадцать. Хлопнула бутылка,
Младенец-год глядит в окно,
В бокале зашипело пылко
Мое морозное вино.
Мне чужды новые желанья,
Но буду ли тужить о том,
Когда цветут воспоминанья
О прошлом счастии моем?
 
 
Вот снова я студент московский,
И ты со мной, и снова вскачь
Везет на Дмитровку с Покровской
Нас тот же старенький лихач.
Ты, вся забросана метелью,
Ко мне склонилась на плечо.
Под николаевской шинелью
Как бьется сердце горячо!
 
 
Вот Благородное Собранье.
Сиянье люстр, улыбок хмель.
Еще минута ожиданья —
И прожурчала ритурнель.
Кладу на подоконник шпагу.
По залу шорох пролетел.
И вот, будя в груди отвагу,
На хорах мерно вальс запел.
 

   1910

Паллада

   Графине П. О. Берг

 
С кудряво-золотистой головы
Сняв гордый шлем, увенчанный горгоной,
Ты мчишь свой челн в залив темно-зеленый,
Минуя риф и заросли травы.
 
 
Ждет Сафо на скале. Сплелись в объятьях вы,
И тает грудь твоя, как воск топленый,
И вот к тебе несет прибоя вздох соленый
Остерегающий призыв совы.
 
 
Прости, Лесбос, прости! О, Сафо, не зови!
Не веря счастию, не верю я любви:
Под розами смеется череп, тлея.
 
 
И легконогая, взлетая вновь на челн,
Обратно мчишься ты по лону вечных волн,
Тоску бессмертную в груди лелея.
 

   1913

Екатерина Великая

   В. А. Юнгеру

 
Не в пышном блеске вечной славы,
Не в тайнах мудрой тишины
Я вижу облик величавый
Великолепный жены.
Не голубая ясность взоров,
Не гром победы, не Суворов,
Не оды, не Мурза-поэт,
Не царскосельские аллеи,
Не эрмитажные затеи
Чаруют сердце мне – о, нет!
 
 
Нет. Но мечта моя следила
С живым волнением в крови,
Когда ты женщиной сходила
Из царства славы в мир любви.
Вот стих раскат трубы орлиной.
Пред нежною Екатериной
Полудитя-кавалергард
Влюбленные склоняет взоры.
Струится шелк, лепечут шпоры,
В окне дрожит вечерний Март.
 

   1917

Вольтер на табакерке

   В. А. Подгорному

 
Я Аруэ. Мой псевдоним Вольтер.
В глазах Людовика я дерзостный безумец,
А в Сан-Суси я был поэт и камергер,
Но возлюбил меня российский вольнодумец
И с табакеркою не мог расстаться он.
С тех пор я позабыл Версаль и Трианон,
И грубость Фридриха и лесть Екатерины.
В тамбовской вотчине, где псарня и перины,
Перед закускою лежал я у стола.
Речь непонятная и чуждая текла
Кругом, и лишь порой, будя мое вниманье,
Вдруг сыпался табак и слышалось чиханье.
 

   1916

Часы Наполеона

   Н. Ф. Балиеву

 
Часы Наполеона
Вы видите, друзья.
На мне его корона,
Звонить умею я.
 
 
В приемной за докладом
У ширмы голубой
Стоял со мною рядом
Красавец часовой.
 
 
К столу склоняясь низко,
Писал Наполеон.
Вдруг падает записка
И мой раздался звон.
 
 
Тогда, подняв посланье,
Покинув важный стол,
На нежное свиданье
Наполеон пошел.
 
 
Но чрез минуту снова
Взойдя в приемный зал,
Взял ухо часового
И, потрепав, сказал:
 
 
Не стой к часам так близко:
Не видно из дверей,
Куда летит записка
Возлюбленной твоей.
 

   1916

Николай Первый

 
Ты стройно очертил волшебный круг —
И Русь замкнулась под прозрачным шаром.
В нем истекало солнце тихим жаром,
В нем таял, растворяясь, каждый звук.
 
 
Ты первый сам своим поверил чарам
И всемогуществу державных рук,
Тщету молитв и суету наук
Отдав брезгливо мужикам и барам.
 
 
Чтоб конь Петров не опустил копыт,
Ты накрепко вковал его в гранит:
Да повинуется Царю стихия.
 
 
Взлетев над безвоздушной пустотой,
Как оный вождь, ты крикнул солнцу: стой.
И в пустоте повиснула Россия.
 

   1916

Пушкин

 
Из-за бронзовой решетки
Облик мраморный слежу,
Растоптав клобук и четки,
К Аполлону подхожу
 
 
О, прости меня, великий,
Не соблюл я твой завет
И за сумрак ночи дикой
Отдал солнечный расцвет.
 
 
Ты молчишь. На мрамор чистый
Не падет мой рабий вздох.
Торжествуй в красе лучистой,
Пушкин-солнце, Пушкин-бог!
 

   1917

Сказка

   Леночке Юнгер

 
Там, где елки вовсе близко
Подошли к седому пруду
И покрыли тенью низкой
Кирпичей горелых груду,
 
 
Где ручей журчит и блещет
Серебрёною игрушкой,
Жил да был старик-помещик
Со своей женой-старушкой.
 
 
Был военный он в отставке,