Саломатов Андрей. Космический шутник

   – Совсем рехнулся, – тихо проговорил Николай и потащил удилище кверху. На крючке отчаянно трепыхалась плотвичка величиной с палец, и Ксюша тут же сорвалась с места и уселась у хозяина в ногах.
   По прибрежной траве прошла небольшая волна, после чего за спиной у рыбака возник Фуго в облике прадедушки.
   – Твоя работа? – тихо спросил его Алеша, указывая на Минеева.
   – Если честно, да, – радостно признался мимикр.
   Так и не дождавшись ответа от реки, Игорь Михайлович задумчиво побрел в деревню, а Николай, насаживая на крючок свежего червя, продолжил:
   – А позавчера здоровый окунь взял – килограмма на полтора. Таскал меня, таскал. Таскал-таскал…
   – Разве здесь такие большие окуни водятся? – с сомнением спросил Алеша.
   – Скажешь тоже! – искренне возмутился рыбак. – Знаешь, какая тут рыба есть? Багром не вытянешь.
   Отвлекшись, мальчик и не заметил, как друг снова исчез. Только когда рядом с поплавком Николая всплыла огромная рыба и помахала им плавником, он испуганно обернулся, покачал головой и показал кулак.
   – Вон! – заорал рыбак. – Видишь?! – Николай резко выдернул из воды удочку и заметался по берегу, на ходу сбрасывая одежду. – Видишь?! А ты говоришь, не водится!
   Рыбина продолжала плавать на поверхности в нескольких метрах от берега. Даринда испуганно смотрела на племянника и молчала, а Николай нашел в траве здоровенную дубину и на цыпочках вошел в воду.
   – Фуго! – испугавшись, вскрикнула тетушка.
   – Что случилось? – вдруг спросила рыбина, и дубина сразу выпала из рук Николая.
   – Мама, – оцепенев, проговорил Бабкин. – Мамочка! – Он задом вышел из воды, чуть не наступил на Ксюшу и, развернувшись, со всех ног бросился в деревню, позабыв об одежде и удочке. – Говорящая рыба! – на бегу заорал он. – Я видел говорящую рыбу!
   – Фуго, – зашипел Алеша. – Что ты делаешь?!
   – Ему так хотелось увидеть большую рыбу, что я решил доставить ему удовольствие, – выбираясь на берег, ответил мимикр.
   – А зачем заговорил? Говорящих рыб не бывает.
   – Но он же видел, значит, бывает, – спокойно ответил мимикр. А в это время пенсионер Клубникин сидел за письменным столом внука и писал анонимное письмо в полицию:
   «Довожу до Вашего сведения, что в Вашем отделении работает сержант Иван Бурбицкий, который в неслужебное время, вместо того чтобы собственным примером воспитывать некоторых несознательных граждан, видит оборотней и прочую мифологическую нечисть. В связи с этим прошу рассмотреть его поведение на общем собрании состава и поставить вопрос о пребывании сержанта Бурбицкого в рядах доблестной полиции.
   Истинный гражданин своей страны».
   Вообще-то, пенсионер был очень даже неплохим человеком, но от долгого одиночества душа его немного очерствела. Часто по вечерам он садился за письменный стол и сочинял автобиографический роман, в котором описывал свою жизнь. Когда ему надоедало, он писал письма. Правда, у Клубникина давно не было ни друзей, ни родственников, поэтому писать приходилось в разные правительственные и научные учреждения.
   Заклеив конверт, он вышел из дома, опустил письмо в почтовый ящик и с удовлетворением потер руки. В этот момент мимо пронесся голый Николай Бабкин.
   – Я разговаривал с рыбой! – вопил он. – Я видел говорящую рыбу!
   – Так-так-та-ак, – сощурившись, зловеще проворчал пенсионер и ушел в дом писать еще одно анонимное письмо Бабкину на работу.
   Немного погодя Игорь Михайлович Минеев вошел в дом ветеринара. Он застал друга лежащим на диване с компрессом на голове, а Екатерину Васильевну собирающей вещи. Она метала одежду из шкафа в чемодан и дрожащим голосом причитала:
   – Это ненормально! Этого не может быть! Если ты такой умный, оставайся здесь и сам разбирайся с Пальмой… или кто она там такая!
   – Уезжаете? – с порога уныло спросил гость.
   – Катя собралась к сестре, отдохнуть, – убитым голосом ответил Петр Семенович.
   – Я тоже уезжаю, – глядя в пол, сказал Игорь Михайлович. – Со мной сейчас говорила земля, а река почему-то не захотела.
   Екатерина Васильевна на секунду замерла, округлившимися глазами посмотрела на Минеева и, схватив набитый чемодан, бросилась к выходу.
   – Это к концу света! – выкрикнула она с крыльца. – Все посходили с ума!
   Затем мужчины услышали шум заработавшего двигателя, и через несколько секунд Екатерина Васильевна на большой скорости выехала со двора.
   – Значит, Пальма и с вами успела поговорить? – спросил Игорь Михайлович. При этих словах ветеринар вздрогнул, нервно рассмеялся и шепотом ответил:
   – Да. Я начал щупать ей пульс, а она мне заявляет: «Слышь, хозяин, сходи-ка в магазин за косточкой».
   – Паранормальное явление, – гость удрученно покачал головой. – Все, я поехал в Москву. У меня в газете «Необыкновенные новости» есть знакомый корреспондент. Завтра пришлю его сюда. Если можешь, приюти его.
   – Приютю, – пообещал ветеринар и поправился: – Приючу. В общем, присылай.
   – Пальму никуда не отпускай. Возможно, она всего лишь передатчик.
   – Передатчик чего? – испугался Петр Семенович. Минеев внимательно осмотрел комнату, затем молча поднял взгляд к потолку, и собеседник понимающе протянул:
   – А-а-а!
   – Может, и еще чего похуже, – на выходе проговорил Игорь Михайлович.
   – Чего похуже? – еще больше испугался ветеринар.
   – Да если бы знать.
   Из дома ветеринара он выскочил перед самым закатом, бегом бросился к остановке автобуса и выбрал путь по берегу реки, чтобы случайно не наткнуться на знакомых. По дороге ему встретились Алеша, чуть позади которого шли маленькие старичок и старушка. Старичок был почему-то мокрым, хотя ужасно старомодный костюм на нем совершенно не обвис, а выглядел сухим и свежим.
   – Здравствуйте, Игорь Михайлович, – поздоровался мальчик.
   – Привет, привет, – разглядывая подозрительного старичка, ответил Минеев. – Это твои лилипуты?
   – Это мои прабабушка и прадедушка, – обиженно ответил тот.
   – Прошу прощения, – извинился он и, затравленно глядя по сторонам, предупредил: – Сегодня ночью никому двери не открывайте.
   – Почему? – спросил Алеша и сделал большие глаза.
   – Так надо, – шепотом ответил Игорь Михайлович и, не попрощавшись, побежал к подвесному мосту.
   – Вот что ты наделал, – с укором сказал Алеша мимикру.
   – Так, может, лучше всем рассказать, кто мы с тетушкой и откуда?
   – Конечно, надо рассказать, – поддержала племянника Даринда. – Нельзя же так издеваться над людьми.
   – Расскажем, – пообещал Алеша. – Но не сегодня.
   После ужина она села перед телевизором слушать оперу Россини «Севильский цирюльник», а Фуго попросил друга научить его играть в шахматы.
   Мимикр никак не мог привыкнуть к тому, что одна фигура ходит прямо, другая – наискосок, а третья и вовсе буквой «г». Он все время путал их названия, а потом предложил упростить правила.
   – Давай все будут ходить одинаково, – сказал он.
   – Ну да, – ответил Алеша. – Потом, чтобы не путаться, ты предложишь все фигуры называть фиговинами или тебе не понравится, что клетки на доске разного цвета, и нам придется ее покрасить…
   В этот момент в дверь постучали, и в дом вошли ближайшие соседи: Ирина Константиновна и Владислав Валентинович. Оба были известными писателями, сочиняли детективы и фантастические романы о борьбе угнетенных народов на других планетах, но сами никогда не бывали в космосе и описываемых событий не видели.
   Гости проследовали в гостиную, и Фуго с Дариндой едва успели принять вид старичков.
   – Добрый вечер. А где мама? – ласково спросила Ирина Константиновна.
   – Уехала в Москву, на работу. Будет только в пятницу, – ответил Алеша, а мимикры вежливо улыбнулись. – Вы проходите, садитесь.
   Поблагодарив, соседи устроились на одном из диванов.
   – Чаю хотите? – спросил мальчик.
   – Нет, спасибо, – отказался Владислав Валентинович. – Мы только что из-за стола. А это, значит, твои прабабушка и прадедушка? – писатель с обаятельной улыбкой поклонился Фуго и Даринде. – Очень похожи на маму. Вернее, она на них. То есть на вас.
   – Это папины, – сказал Алеша.
   – Ну, значит, на папу. Вернее, он на них. То есть на вас, – поправился Владислав Валентинович и обратился к мимикрам: – Откуда будете?
   Они посмотрели на Алешу, и «правнучек» ответил:
   – Из Саратовской области. Там деревенька есть такая, называется Большие Баклуши. Вот там и живут.
   – Хорошее название, – похвалил сосед.
   – И что у вас там, свое хозяйство? – поинтересовалась Ирина Константиновна. «Родственники» снова повернулись к «правнуку», и он ответил:
   – Да: двухэтажный дом, две лошади, четыре коровы, шесть поросят, восемь овечек, десять кур, двенадцать уток, четырнадцать гусей, кошка, собака и две канарейки.
   – Ого! – как бы не веря, воскликнул Владислав Валентинович, смерив взглядом двух тщедушных старичков. – Прямо целый зоопарк.
   – И не тяжело на старости лет держать столько животных? – вновь спросила его жена.
   – А, ерунда, – вдруг ответил Фуго. – Утром выгоняем весь зверинец в лес, и они там пасутся. А вечером я дую в дудку, и все возвращаются. Ручные совсем.
   – Оригинально, – восхищенно проговорил писатель, а Ирина Константиновна посмотрела на Даринду и смущенно спросила:
   – Извините, забыла, как вас зовут?
   Мимикр засуетилась, испуганно взглянула на Алешу, но тот и сам давно позабыл придуманное им имя. Замешкавшись, он сделал вид, что поправляет фигуры на шахматной доске, но понял, что дальше тянуть нельзя, и выпалил:
   – Агафья Тихоновна.
   – Да? – удивилась женщина, которая тоже не помнила утреннего имени Даринды, но все же с кислым лицом продолжила: – Агафья Тихоновна, милая, сколько же вам лет?
   Инопланетная гостья опустила глаза, а мальчик произнес:
   – Девяносто шесть.
   – Она у вас что, немая? – сочувственно спросила соседка, так и не дождавшись от «прабабушки» ни одного слова.
   – Нет, – вдруг сказала Даринда. – Просто долго думаю.
   – Точно, – обрадовался Алеша. – Бывает, прадедушка спросит у нее о чем-нибудь утром, а прабабушка только вечером отвечает.
   – А-а-а, – закивала Ирина Константиновна. – Понятно. А прадедушку-то как зовут? Вы извините, конечно, тоже запамятовала.
   – Пантелеймон Захарович, – не моргнув глазом проговорил «внучек».
   – Пантелеймон Захарович? – удивилась соседка и посмотрела на мужа.
   – Хорошее русское имя, – пожав плечами, ответил на взгляд жены Владислав Валентинович.
   – Хорошее, – растерянно поддержала его писательница, мучительно пытаясь вспомнить, как звали прадедушку утром.
   – Да, Пантелеймон Захарович, – вальяжно развалившись на диване, подтвердил Фуго. – Девяносто семь лет, люблю животных. Но только домашних, – уточнил он. – Жареную картошку и шахматы.
   – И что же, все девяносто семь лет вы прожили в деревне? В этой, как его, в Больших Баклушах? – спросил гость.
   – Да, – ответил тот. – Люблю, знаете ли, свою деревеньку. Выйдешь поутру на улицу, а там коровы, овцы, свиньи, собаки – видимо-невидимо. Так по деревне и шастают. А кругом пейзажи – хоть на улице ночуй. Благодать.
   – Хорошо описываете, прямо по-писательски, – одобрил собеседник. – Мы, городские, не знаем этих прелестей. Дачники, одно слово. А тянет на землю.
   – Вот меня тоже так на землю тянет, – вдруг вступила в разговор Даринда, забыв о том, что у нее в деревне Большие Баклуши двухэтажный дом. – Так хочется иметь хотя бы маленький клочок земли. И домик на ней – тоже ма-аленький такой, аккуратненький.
   – А у вас же в Саратовской области есть и земля и дом, – опешил Владислав Валентинович и посмотрел на супругу.
   – Есть, – спохватилась Даринда. – Но хочется еще.
   – Понятно, хочется здесь, поближе к своим, – сочувственно сказал сосед и добавил: – Кстати, в соседней деревне пустует один домик. Если сходить в сельсовет и попросить, может быть, дадут. Ну, мы пойдем, а то поздно уже, – гость поднялся, и Ирина Константиновна тут же последовала его примеру.
   – Очень приятно было с вами познакомиться, – сказала она. – Заходите к нам пить чай вместе с вашей внучкой, Светланой Борисовной.
   – Обязательно, – пообещал «прадедушка» и тоже встал. – И вы заходите: в следующий раз расскажу, как мы с тетушкой Дариндой одомашнивали трубиранов. Это животное такое.
   – Так у вас еще и тетушка жива? – удивилась Ирина Константиновна.
   – Жива, – понимая, что проговорился, ответил мимикр. – Она там, в деревне осталась, за нашим стадом присматривает. Сто двадцать пять лет, самая старая жительница деревни. Глухая как пень, совершенно слепая и ничего не говорит. Но хозяйство содержит в порядке.
   – И как же она справляется? Слепоглухонемая… – изумилась гостья.
   – На ощупь.
   Алеша уже давно делал знаки глазами и даже пытался перебить друга, но Фуго не обращал на его попытки никакого внимания.
   – По стенке выйдет во двор, как свистнет, коровы со свиньями кидаются врассыпную, только пятки сверкают.
   – У коров и свиней копыта, а не пятки, дорогой прадедушка, – сквозь зубы поправил его мальчик.
   – Я и говорю, копыта, как фонари какие, так и сверкают.
   От соседей по даче Владислав Валентинович и Ирина Константиновна вышли слегка не в себе. Старички произвели на них глубокое впечатление. Особенно поразил неправдоподобный рассказ Пантелеймона Захаровича о слепоглухонемой тетке.
   – Может, они сумасшедшие? – предположила супруга.
   – Не знаю, – мрачно ответил муж. – Но все это мне почему-то не нравится.
   А вечером, перед самым сном, позвонила мама. Алеша не стал расстраивать ее и рассказывать, что произошло. Он сообщил, что они очень хорошо поужинали, и Фуго, который сидел рядом, громко подтвердил:
   – Жиреем, Светлана Борисовна. Растем и жиреем как на дрожжах.

Глава 4

   Ранним солнечным утром следующего дня из автобуса вышел молодой человек в черных очках и с небольшой сумкой через плечо. Он полюбовался противоположным берегом реки, благополучно миновал игнатьевский подвесной мост, прошел по улице и остановился у дома ветеринара. Пальма несколько раз лениво тявкнула и, решив, что незнакомец достаточно предупрежден, снова залезла в будку.
   – Петр Семенович! – крикнул молодой человек, из-за собаки не решаясь войти во двор.
   – Его нет, он уехал по вызову в соседнюю деревню, – сказала проходившая мимо женщина с пустым подойником.
   – Может, тогда вы расскажете, что здесь вчера произошло? – спросил он.
   – А что вчера произошло? – насторожилась она.
   – Да вот слышал, будто у ветеринара собака заговорила. Наверное, эта? – он указал на Пальму.
   – Про собаку ничего не знаю. А про лилипутов и огромную говорящую рыбу – было. Лилипуты какие-то объявились в деревне. Прячутся по кустам, картошку и яблоки по ночам воруют. Хотели один дом поджечь, но хозяйка помешала – успела залить огонь водой. А еще вчера наш рыбак Николай Бабкин прибежал в чем мать родила. Бледный, трясется весь. В дом заскакивает, кричит: «Со мной говорила рыба!» – женщина оценивающе осмотрела молодого человека и осторожно поинтересовалась: – А вы что, из полиции?
   – Нет, я корреспондент газеты «Необыкновенные новости», – представился Сергей Никифоров.
   – Значит, вам к Бабкину нужно, – со знанием дела произнесла собеседница. – Пятый дом отсюда.
   – Большое спасибо, – поблагодарил корреспондент и пошел было к дому рыбака, но она добавила:
   – Только его сейчас нет. Он с первым автобусом уехал в Москву, покупать самую толстую леску для говорящей рыбины.
   – А кто-нибудь еще видел лилипутов и эту необыкновенную рыбу? – несколько расстроившись, спросил Сергей.
   – Не знаю. Походите по домам, может, кто чего расскажет.
   Молодой человек целый час бродил по деревне в поисках очевидцев. Наконец, на одном из огородов он увидел крепкого старичка с лопатой и поспешил к нему.
   – Можно с вами поговорить? – из-за забора спросил Сергей.
   – Говори, – разрешил хозяин дома. – Почему же нельзя?
   Корреспондент вошел во двор, для солидности достал из сумки маленький магнитофончик и, не включая его, приступил к расспросам.
   К тому времени, как дачники проснулись, а местные начали возвращаться с работы на обед, Сергей Никифоров побывал в двух домах, поговорил с их обитателями, но толком ничего не узнал. В третьем городского гостя усадили за стол, поставили перед ним стакан чая, плюшки с маком, варенье и только после этого спросили:
   – Так о чем писать собираешься?
   – Говорят, у вас в деревне происходят паранормальные явления, – отхлебывая чай, сказал Сергей.
   – Брешут, нормальных у нас не пара произошло, – пожевывая ус, ответил хозяин дома. – Нормальные явления у нас происходят каждый день. А вот пару ненормальных действительно граждане зафиксировали.
   – Расскажите, пожалуйста, где и как это было, – попросил корреспондент. Он снова вытащил магнитофончик, установил его на столе и приготовился слушать.
   – Значит, та-ак, – тоном сказителя начал старик. – Есть у меня старуха. Ничего себе такая, не хуже и не лучше других. Немного вредная, правда, но мы с ней живем уже сорок лет, и я, честно говоря, давно привык. Так вот, вчера мы как всегда проснулись в четыре утра. Ну, старуха, как положено, приготовила завтрак, – хозяин подпер голову кулаком и, мечтательно глядя в окошко, очень подробно принялся рассказывать о том, что произошло вчерашним утром.
   Сергей внимательно слушал минут двадцать, а затем извинился и перебил словоохотливого старика:
   – А вы не могли бы рассказать о паранормальных явлениях? – повторил он просьбу. – А то вы все о старухе да о старухе.
   – О паре ненормальных, – поправил его хозяин. – Пожалуйста. Так вот, заменил я на крыше несколько черепиц. Немецкие положил – очень хорошая черепица, качественная. Раз двадцать на крышу лазил. Плечи и спина заболели. Сам понимаешь, возраст. Так вот, черепицу заменил и решил в баньке проводку посмотреть…
   Корреспондент слушал еще минут пятнадцать, а потом вдруг разнервничался и вновь перебил рассказчика, но уже не так вежливо:
   – Послушайте, я уже в третий дом захожу, и везде мне рассказывают либо о старухах, либо о стариках. Понимаете, газета, в которой я работаю, называется не «Российские старики», а «Необыкновенные новости».
   – Понятно, – ответил хозяин. – Ты, главное, имей терпение дослушать. Вся суть как раз сейчас и начнется, – старик не торопясь закурил папиросу, пустил толстую струю дыма в потолок и продолжил: – Так вот, отправил я старуху пропалывать огород, а сам на лавочке сижу перед домом, как сейчас – покуриваю. Гляжу, бежит собака не собака, волк не волк, не понятно. И вдруг она р-раз и провалилась сквозь землю.
   – В яму упала?
   – Нет, провалилась, – уверенно повторил хозяин.
   – В трубу? – допытывался Сергей.
   – Нет, сквозь землю, – настаивал на своем рассказчик.
   – А воронка осталась?
   – Нет, – подумав, ответил старик. – Воронки не было. Это же не бомба была, а собака. Или волк.
   – А вы перед этим не… – молодой человек щелкнул себя пальцем по горлу и пояснил: – Не выпивали?
   – Нет, – обиделся собеседник. – Я вообще не пью. Только по праздникам и по выходным. Да после баньки бывает или от болезни какой.
   – А болеете часто? – поинтересовался Сергей.