Страница:
– Ган'етт, – прервал его Альтон. – Шестой Дом – Дом Ган'етт.
Мальчишка поднес палец к губам.
– Подожди-ка, – заметил он, и широкая язвительная улыбка расползлась по его лицу. – Мы ведь теперь Пятый Дом, раз с Де Вирами покончено.
– Еще нет! – рявкнул Альтон.
– Сию минуту, – заверил его Мазой, накладывая стрелу на самострел.
Альтон с трудом отодвинулся назад, насколько позволяла паутина. Быть убитым учителем позорно, но унижение от того, что тебя убьет мальчишка….
– Думаю, я должен поблагодарить тебя, – сказал Мазой. – Уже много недель я замышлял убить его.
– Почему? – допытывался Альтон у своего нового противника. – И ты посмел бы убить учителя Магика только за то, что твоя семья отдала тебя ему в услужение?
– Он унижал меня! – взвизгнул Мазой. – Четыре года я был рабом у этого гадкого червяка. Чистил его сапоги. Готовил мази для его отвратительной рожи. И ему все было мало!
Он опять плюнул на тело и продолжал, обращаясь скорее к самому себе, нежели к пойманному в ловушку студенту:
– Аристократы, стремящиеся овладеть колдовством, могут практиковаться в качестве учеников, прежде чем достигнут необходимого возраста для поступления в Магик.
– Конечно, – подтвердил Альтон. – Я сам учился у….
– Но в его планы не входило, чтобы я поступил в Магик! – про должал Мазой, не обращая внимания на Альтона. – Вместо этого он насильно заставлял меня поступить в Мили-Магтир, школу воинов. Школу воинов! Две недели назад мне исполнилось двадцать пять лет. – Мазой поднял взгляд, словно вдруг вспомнив, что он в комнате не один. – Я понял, что должен убить его, – продолжал он, теперь уже обращаясь к Альтону. – Но пришел ты и упростил мою задачу. Студент и учитель убивают друг друга в схватке? Так случалось и раньше. Кто будет сомневаться? Думаю, я должен поблагодарить тебя, Альтон Де Вир из Дома, О Котором Даже Не Помнят, – Мазой низко поклонился. – Я имею в виду, прежде чем я убью тебя.
– Подожди! – воскликнул Альтон. – Чего ты добьешься, если убьешь меня?
– Алиби.
– Но у тебя уже есть алиби, и мы можем сделать еще лучше!
– Объясни, – сказал Мазой, который, по-видимому, не торопился. Безликий был многоопытным магом, и паутина еще не скоро отпустит своего пленника.
– Освободи меня, – серьезно сказал Альтон.
– Неужели ты и вправду такой дурак, как о тебе говорил Безликий?
Альтон стойко перенес оскорбление: у мальчишки был самострел.
– Освободи меня, чтобы я мог сойти за Безликого, – объяснил он. – Смерть учителя вызовет подозрения, но если все будут считать, что учитель жив….
– А что с этим? – спросил Мазой, пнув ногой труп.
– Сожжем его, – сказал Альтон, подходя к самому главному в своем отчаянном плане. – Пусть то будет Альтон Де Вир. Дома Де Вир больше нет, так что не будет возмездия и не будет вопросов.
Мазой продолжал сомневаться.
– Безликий был практически отшельником, – рассуждал Альтон. – А я уже почти закончил школу. Определенно я смогу научить тебя простейшим основам после тридцати лет учебы.
– А что получу я?
Альтон, еще сильнее запутываясь в паутине, удивленно пожал плечами, словно ответ был очевиден.
– Учителя в Магике, который называется наставником. Который может облегчить тебе годы учебы.
– И который может избавиться от свидетеля при первом удобном случае, лукаво добавил Мазой.
– Какая мне от этого выгода? – возразил Альтон. – Вызвать гнев Дома Ган'етт, Пятого Дома в городе, мне, у которого нет семьи? Нет, Мазой, мой мальчик, я не такой дурак, каким считал меня Безликий.
Мазой постучал длинным заостренным ногтем по зубам и задумался. Союзник среди учителей Магика? Это открывало большие возможности.
Вдруг он о чем-то вспомнил, раскрыл шкаф сбоку от Альтона и стал рыться в его содержимом. Альтон опешил, услышав звон керамических и стеклянных сосудов, в которых могли содержаться компоненты, может быть даже готовые зелья, и все это вот-вот будет потеряно по небрежности ученика. «Может быть, Мили-Магтир действительно наилучший вариант для такого?» – подумал он.
Через некоторое время Мазой вновь появился, и Альтон вспомнил, что находится не в том положении, чтобы выносить подобные суждения.
– Это мое, – решительно сказал Мазой, показывая Альтону небольшой черный предмет – фигурку охотящейся пантеры, превосходно выполненную из оникса. Подарок от обитателя нижних уровней за помощь, которую я ему оказал.
– Ты помог такой твари? – вырвалось у Альтона, которому было трудно поверить, что простой ученик смог выжить после встречи с таким непредсказуемым и могущественным врагом.
Мазой снова пнул труп.
– Безликий приписал все заслуги себе и забрал статуэтку, но она моя! Все остальное здесь перейдет, конечно, тебе. Я знаю магические двеомеры большинства этих вещей и покажу тебе, что есть что.
Вновь ощутив надежду и поняв, что, может быть, ему все-таки удастся пережить этот день, Альтон не обратил на фигурку никакого внимания. Все, чего он хотел – это освободиться от паутины, чтобы выяснить правду о судьбе своего Дома. Неожиданно Мазой, этот непредсказуемый мальчишка-дров, повернулся и потел прочь.
– Куда ты идешь? – спросил Альтон.
– За кислотой.
– Кислотой?
Альтону удалось не выдать охватившей его паники, хотя он был уверен, что правильно понял намерения Мазоя.
– Ты хочешь, чтобы тебя приняли за Безликого, – прозаично объяснил Мазой.
– По-другому ты никак не сможешь изменить внешность. Мы должны воспользоваться паутиной, пока она действует. Она будет держать тебя.
– Нет! – запротестовал Альтон. Но Мазой круто повернулся к нему с зловещей усмешкой на лице.
– Конечно, будет больновато и будут большие трудности, – признал Мазой. У тебя нет семьи, и ты не найдешь союзников в Магике, поскольку Безликого презирали все учителя. – Он поднес самострел к глазам Альтона и приладил отравленный дротик. – Может быть, ты предпочитаешь смерть?
– Неси кислоту! – воскликнул Альтон.
– Зачем? – поддразнил Мазой, размахивая самострелом. – Зачем тебе жить, Альтон Де Вир из Дома, О Котором Даже Не Помнят?
– Ради отмщения, – сказал Альтон с такой яростью в голосе, что самоуверенный Мазой разом позабыл про насмешки. – Ты этого еще не знаешь, но ты узнаешь, мой юный студент: ничто в жизни не дает такой целеустремленности, как страстное желание отомстить!
Мазой опустил лук и с уважением, почти со страхом посмотрел на плененного дрова. И все же ученик Ган'етт не мог поверить в серьезность заявления Альтона, пока тот не повторил, на этот раз с нетерпеливой улыбкой на лице:
– Неси кислоту!
Глава 4
Глава 5
Мальчишка поднес палец к губам.
– Подожди-ка, – заметил он, и широкая язвительная улыбка расползлась по его лицу. – Мы ведь теперь Пятый Дом, раз с Де Вирами покончено.
– Еще нет! – рявкнул Альтон.
– Сию минуту, – заверил его Мазой, накладывая стрелу на самострел.
Альтон с трудом отодвинулся назад, насколько позволяла паутина. Быть убитым учителем позорно, но унижение от того, что тебя убьет мальчишка….
– Думаю, я должен поблагодарить тебя, – сказал Мазой. – Уже много недель я замышлял убить его.
– Почему? – допытывался Альтон у своего нового противника. – И ты посмел бы убить учителя Магика только за то, что твоя семья отдала тебя ему в услужение?
– Он унижал меня! – взвизгнул Мазой. – Четыре года я был рабом у этого гадкого червяка. Чистил его сапоги. Готовил мази для его отвратительной рожи. И ему все было мало!
Он опять плюнул на тело и продолжал, обращаясь скорее к самому себе, нежели к пойманному в ловушку студенту:
– Аристократы, стремящиеся овладеть колдовством, могут практиковаться в качестве учеников, прежде чем достигнут необходимого возраста для поступления в Магик.
– Конечно, – подтвердил Альтон. – Я сам учился у….
– Но в его планы не входило, чтобы я поступил в Магик! – про должал Мазой, не обращая внимания на Альтона. – Вместо этого он насильно заставлял меня поступить в Мили-Магтир, школу воинов. Школу воинов! Две недели назад мне исполнилось двадцать пять лет. – Мазой поднял взгляд, словно вдруг вспомнив, что он в комнате не один. – Я понял, что должен убить его, – продолжал он, теперь уже обращаясь к Альтону. – Но пришел ты и упростил мою задачу. Студент и учитель убивают друг друга в схватке? Так случалось и раньше. Кто будет сомневаться? Думаю, я должен поблагодарить тебя, Альтон Де Вир из Дома, О Котором Даже Не Помнят, – Мазой низко поклонился. – Я имею в виду, прежде чем я убью тебя.
– Подожди! – воскликнул Альтон. – Чего ты добьешься, если убьешь меня?
– Алиби.
– Но у тебя уже есть алиби, и мы можем сделать еще лучше!
– Объясни, – сказал Мазой, который, по-видимому, не торопился. Безликий был многоопытным магом, и паутина еще не скоро отпустит своего пленника.
– Освободи меня, – серьезно сказал Альтон.
– Неужели ты и вправду такой дурак, как о тебе говорил Безликий?
Альтон стойко перенес оскорбление: у мальчишки был самострел.
– Освободи меня, чтобы я мог сойти за Безликого, – объяснил он. – Смерть учителя вызовет подозрения, но если все будут считать, что учитель жив….
– А что с этим? – спросил Мазой, пнув ногой труп.
– Сожжем его, – сказал Альтон, подходя к самому главному в своем отчаянном плане. – Пусть то будет Альтон Де Вир. Дома Де Вир больше нет, так что не будет возмездия и не будет вопросов.
Мазой продолжал сомневаться.
– Безликий был практически отшельником, – рассуждал Альтон. – А я уже почти закончил школу. Определенно я смогу научить тебя простейшим основам после тридцати лет учебы.
– А что получу я?
Альтон, еще сильнее запутываясь в паутине, удивленно пожал плечами, словно ответ был очевиден.
– Учителя в Магике, который называется наставником. Который может облегчить тебе годы учебы.
– И который может избавиться от свидетеля при первом удобном случае, лукаво добавил Мазой.
– Какая мне от этого выгода? – возразил Альтон. – Вызвать гнев Дома Ган'етт, Пятого Дома в городе, мне, у которого нет семьи? Нет, Мазой, мой мальчик, я не такой дурак, каким считал меня Безликий.
Мазой постучал длинным заостренным ногтем по зубам и задумался. Союзник среди учителей Магика? Это открывало большие возможности.
Вдруг он о чем-то вспомнил, раскрыл шкаф сбоку от Альтона и стал рыться в его содержимом. Альтон опешил, услышав звон керамических и стеклянных сосудов, в которых могли содержаться компоненты, может быть даже готовые зелья, и все это вот-вот будет потеряно по небрежности ученика. «Может быть, Мили-Магтир действительно наилучший вариант для такого?» – подумал он.
Через некоторое время Мазой вновь появился, и Альтон вспомнил, что находится не в том положении, чтобы выносить подобные суждения.
– Это мое, – решительно сказал Мазой, показывая Альтону небольшой черный предмет – фигурку охотящейся пантеры, превосходно выполненную из оникса. Подарок от обитателя нижних уровней за помощь, которую я ему оказал.
– Ты помог такой твари? – вырвалось у Альтона, которому было трудно поверить, что простой ученик смог выжить после встречи с таким непредсказуемым и могущественным врагом.
Мазой снова пнул труп.
– Безликий приписал все заслуги себе и забрал статуэтку, но она моя! Все остальное здесь перейдет, конечно, тебе. Я знаю магические двеомеры большинства этих вещей и покажу тебе, что есть что.
Вновь ощутив надежду и поняв, что, может быть, ему все-таки удастся пережить этот день, Альтон не обратил на фигурку никакого внимания. Все, чего он хотел – это освободиться от паутины, чтобы выяснить правду о судьбе своего Дома. Неожиданно Мазой, этот непредсказуемый мальчишка-дров, повернулся и потел прочь.
– Куда ты идешь? – спросил Альтон.
– За кислотой.
– Кислотой?
Альтону удалось не выдать охватившей его паники, хотя он был уверен, что правильно понял намерения Мазоя.
– Ты хочешь, чтобы тебя приняли за Безликого, – прозаично объяснил Мазой.
– По-другому ты никак не сможешь изменить внешность. Мы должны воспользоваться паутиной, пока она действует. Она будет держать тебя.
– Нет! – запротестовал Альтон. Но Мазой круто повернулся к нему с зловещей усмешкой на лице.
– Конечно, будет больновато и будут большие трудности, – признал Мазой. У тебя нет семьи, и ты не найдешь союзников в Магике, поскольку Безликого презирали все учителя. – Он поднес самострел к глазам Альтона и приладил отравленный дротик. – Может быть, ты предпочитаешь смерть?
– Неси кислоту! – воскликнул Альтон.
– Зачем? – поддразнил Мазой, размахивая самострелом. – Зачем тебе жить, Альтон Де Вир из Дома, О Котором Даже Не Помнят?
– Ради отмщения, – сказал Альтон с такой яростью в голосе, что самоуверенный Мазой разом позабыл про насмешки. – Ты этого еще не знаешь, но ты узнаешь, мой юный студент: ничто в жизни не дает такой целеустремленности, как страстное желание отомстить!
Мазой опустил лук и с уважением, почти со страхом посмотрел на плененного дрова. И все же ученик Ган'етт не мог поверить в серьезность заявления Альтона, пока тот не повторил, на этот раз с нетерпеливой улыбкой на лице:
– Неси кислоту!
Глава 4
Верховный дом
Спустя четыре цикла колонны Нарбондель, то есть через четыре дня, блестящий голубой диск подлетел к каменной тропе, обсаженной грибными деревьями и ведущей к украшенным пауками воротам Дома До'Урден. Часовые следили за ним из окон двух внешних башен и с внутренней территории, пока их начальники бегали с докладом к хозяевам. Диск тем временем терпеливо висел на расстоянии трех футов от земли.
– Что бы это могло быть? – спросила Бриза Закнафейна, когда они двое, Дайнин и Майя вышли на балкон верхнего уровня. – Нас вызывают? – ответил Зак вопросом на вопрос. – Мы не узнаем, пока не спросим. Зак ступил за перила, шагнул в воздух и опустился на землю. Бриза подала знак Майе, и младшая дочь До'Урден последовала за Заком. – На нем штандарт Дома Бэнр, – крикнул Зак, когда подошел ближе к диску. Он и Майя открыли большие ворота, и диск, не выказывая никакой враждебности, спокойно вплыл внутрь.
– Бэнр, – крикнула через плечо Бриза в коридор дома, где ожидали Мать Мэлис и Риззен.
– Кажется, верховная мать, тебя приглашают на аудиенцию, – нервно заметил Дайнин.
Мэлис подошла к балкону, ее муж покорно последовал за ней.
– Неужели они знают о нашем нападении? – жестами спросила Бриза, и все члены Дома До'Урден, как господа, так и простолюдины, подумали о том же.
Дом Де Вир был уничтожен всего несколько дней тому назад, так что вызов от верховной матери Мензоберранзана вряд ли можно было считать простым совпадением.
– Каждый Дом знает, – громко ответила Мэлис, не считавшая, что молчание должно быть непременной мерой предосторожности в пределах ее собственного дома.
– Неужели улики против нас столь весомы, что правящий совет будет вынужден принять соответствующие меры? – Она пристально посмотрела на Бризу своими темными глазами, попеременно светившимися то красным светом инфразрения, то темно-зеленым в нормальном свете. – Этот вопрос мы и должны задать.
Мэлис ступила на балкон, но Бриза схватила ее за подол тяжелого черного платья, пытаясь остановить.
– Надеюсь, ты не собираешься идти за этой штуковиной? – удивленно спросила она.
Мэлис ответила взглядом, в котором читалось еще большее изумление.
– А ты как думаешь? – ответила она. – Мать Бэнр не стала бы открыто вызывать меня, если бы хотела причинить мне вред. Даже ее власть не так велика, чтобы она могла игнорировать законы города.
– Ты уверена, что тебе ничто не грозит? – спросил искренне обеспокоенный Риззен.
Если Мэлис убьют, Бриза станет хозяйкой дома, а Риззен сомневался, что старшая дочь захочет терпеть возле себя мужчину. Даже если эта ужасная женщина действительно пожелает иметь партнера, Риззен не хотел бы выполнять эту роль.
Он не был отцом Бризы, он даже не был одного возраста с ней. Понятно, что нынешний отец дома был очень заинтересован в добром здравии Матери Мэлис.
– Я тронута твоей заботой, – ответила Мэлис, зная, чего в действительности боится ее муж.
Она освободилась от Бризы, ступила за перила и стала медленно опускаться, поправляя платье. Бриза презрительно покачала головой и знаком пригласила Риззена следовать за ней в дом, решив, что не следует главам семьи испытывать судьбу, одновременно показываясь на народе.
– Ты хочешь, чтобы тебя сопровождали? – спросил Зак, когда Мэлис села на диск.
– Уверена, что, как только я покину пределы нашей территории, сопровождение найдется, – ответила Мэлис. – Мать Бэнр не будет рисковать, подвергая меня опасности, пока я нахожусь под присмотром ее Дома.
– Согласен, – сказал Зак, – но, может быть, ты хочешь, чтобы тебя сопровождал эскорт Дома До'Урден?
– Если бы в этом была необходимость, прислали бы два диска, – ответила Мэлис тоном, не допускающим возражений. Ее стало раздражать беспокойство окружающих ее домочадцев. В конце концов, она была верховной матерью, самой сильной, самой старой и самой умной, и не любила, когда ей навязывали чужое решение. Обращаясь к диску, она сказала:
– Выполняй свое задание, и покончим с этим! Зак чуть не фыркнул, услышав эти слова.
– Мать Мэлис До'Урден, – из диска донесся магический голос, – Мать Бэнр приветствует тебя. Давненько мы не виделись с тобой.
«То есть никогда», – показала жестами Мэлис Заку.
– В таком случае вези меня в Дом Бэнр! – приказала она. – Я не желаю тратить время на разговоры с магическим ртом!
Очевидно, Мать Бэнр предвидела нетерпение Мэлис, ибо, не сказав больше ни слова, диск покинул территорию До'Урден.
Зак закрыл за ним ворота, потом быстро подал знак своим воинам. Мэлис не хотела, чтобы эскорт сопровождал ее в открытую, но шпионская сеть До'Урден будет незаметно следить за каждым движением диска до самых ворот огромной территории правящего дома.
Стражницы, стоящие в вершинах ромба, были одеты в черные платья, украшенные на спине изображением большого фиолетово-красного паука, – платья верховных жриц.
«Дочери самой Бэнр», – удивилась Мэлис, ибо только дочери знатной женщины могли получить такой ранг. Какую заботу проявила первая верховная мать, чтобы обеспечить безопасность Мэлис на время поездки!
Рабы и дровы-простолюдины, толкаясь, разбегались врассыпную, чтобы не попасться на пути приближающейся свиты, направлявшейся по извилистым улицам к грибной роще. Только воины Дома Бэнр открыто носили эмблемы дома, и никто не хотел вызвать гнев Матери Бэнр.
Мэлис вертела головой по сторонам, не веря глазам своим и надеясь когда-нибудь тоже получить такую власть.
Через несколько минут, когда группа приблизилась к правящему дому, у Мэлис снова глаза полезли на лоб от удивления. Дом Бэнр состоял из двадцати высоких величественных сталагмитов, соединенных между собой грациозно изогнутыми арочными мостами и парапетами. Волшебные, фантастические огни исходили от тысячи отдельных скульптур, и сотня стражников в богато вышитых мундирах маршировали стройными рядами.
Еще более поразительны были внутренние строения, тридцать малых сталактитов Дома Бэнр, свисавших с потолка пещеры. Некоторые из" них соединялись вершинами со сталагмитами, другие нависали над головой, как парящие в воздухе копья. По всей их длине бежали спиральные балконы, напоминающие резьбу винта. И все это было залито волшебным светом.
Магической была и ограда, которая соединяла основания внешних сталагмитов, окружая всю территорию, – гигантская паутина, серебряная на общем голубом фоне остальных сооружений. Кто-то говорил, что это подарок от самой Ллос. Крепкие, как железо, нити паутины были толщиной с руку эльфа-дрова. Если хоть что-то дотрагивалось до ограды, будь это даже самое острое оружие дровов, оно накрепко прилипало к ней, пока верховная мать не приказывала ограде отпустить жертву.
Мэлис и ее эскорт двинулись прямо к симметричной круглой секции этой ограды между двумя самыми высокими внешними башнями. Когда они приблизились, створки ворот закрутились в спираль, потом разошлись в стороны, оставив разрыв, достаточно широкий, чтобы через него могла пройти вся процессия.
Мэлис оставалась сидеть, сохраняя равнодушный вид.
Сотни любопытных воинов наблюдали за процессией, следовавшей к центральному зданию Дома Бэнр – великолепному, сияющему пурпурным светом куполу собора. Простые воины покинули процессию, и только четыре верховные жрицы остались для сопровождения Матери Мэлис внутрь.
Вид, открывшийся с порога собора, не разочаровал ее. Над всем господствовал центральный алтарь с рядом скамей, расположенных спиралью по периметру большого зала. На них могли свободно разместиться две тысячи дровов.
Бесчисленные статуи и идолы заполняли пространство, распространяя спокойный черный свет. Высоко над алтарем неясно вырисовывалось гигантское изображение, красно-черный мираж, который медленно и непрерывно принимал формы то паука, то красивой дровской женщины.
– Работа Гомфа, моего главного мага, – объяснила Мать Бэнр со своего высокого сиденья на алтаре, догадываясь, что Мэлис, как и все, кто когда-нибудь приходил в собор Бэнр, испытывает благоговейный страх. – Но даже маги должны знать свое место.
– Знать и не забывать, – ответила Мэлис, сходя с остановившегося диска.
– Согласна, – сказала Мать Бэнр. – Мужчины временами становятся слишком самоуверенными, особенно маги. И все же я хотела бы, чтобы в эти дни Гомф чаще был рядом. Как ты знаешь, он назначен Архимагом Мензоберранзана, и кажется, что он постоянно за работой у колонны Нарбондель или в другом месте.
Мэлис только кивнула, попридержав язык. Конечно, она знала, что главный маг города – сын Бэнр. Все это знали. Все знали также, что дочь Бэнр, Триль, была матерью-хозяйкой Академии – почетное положение в Мензоберранзане, второе после титула верховной матери отдельной семьи. Мэлис почти не сомневалась, что Мать Бэнр и об этом не забудет упомянуть в разговоре.
Прежде чем Мэлис успела сделать шаг к ступеням алтаря, ее новый эскорт выступил из тени. Мэлис явно помрачнела, увидев существо, известное под именем иллитида, проницателя. Он был приблизительно шести футов ростом, на целый фут выше Мэлис, с огромной головой. Блестящая от слизи голова напоминала осьминога с молочно-белыми глазами без зрачков.
Мэлис быстро овладела собой. О проницателях, умеющих читать мысли, знали в Мензоберранзане. Говорили даже, что один из них помогает Матери Бэнр. Однако эти существа, более умные и более злые даже по сравнению с дровами, всегда вызывали отвращение.
– Ты можешь называть его Метил, – объявила Мать Бэнр. – Даже мне не произнести его настоящего имени. Он друг.
Прежде чем Мэлис успела ответить, Бэнр добавила:
– Конечно, Метил дает мне преимущество в нашем разговоре, к тому же ты не привыкла к иллитидам.
Затем, видя, как у Мэлис отвисла челюсть от удивления, она отпустила иллитида.
– Ты прочла мою мысль, – запротестовала Мэлис.
Немногие могли прорваться сквозь ментальные барьеры верховной жрицы, чтобы прочитать ее мысли, и это было самым большим преступлением в дровском обществе.
– Нет! – возразила Мать Бэнр, мгновенно заняв оборону:
– Прошу прощения, Мать Мэлис. Метил читает мысли, даже мысли верховной жрицы, так же легко, как ты или я слышим слова. Он телепат. Даю слово, я и не поняла, что ты подумала это, а не произнесла вслух.
Мэлис подождала, пока иллитид покинет зал, потом поднялась по ступеням к алтарю. Она невольно то и дело поглядывала на призрачного паука-женщину.
– Как поживает Дом До'Урден? – спросила Мать Бэнр с притворной вежливостью.
– Довольно неплохо, – ответила Мэлис, в тот момент больше заинтересованная изучением своей собеседницы, чем разговором.
Они были одни наверху алтаря, хотя, без сомнения, дюжина священнослужительниц прятались в затененных уголках большого зала, держа под контролем происходящее.
Мэлис сумела не показать презрения, которое чувствовала к Матери Бэнр.
Мэлис была стара, ей было почти пятьсот, но Мать Бэнр была просто дряхлой.
Глаза ее видели начало и конец тысячелетия, хотя дровы редко живут дольше семи и еще реже – восьми столетий. Хотя обычно по виду дровов нельзя определить их возраст (Мэлис оставалась такой же красивой и полной жизни, как в свой сотый день рождения), Мать Бэнр выглядела старой и морщинистой. Складки вокруг ее рта напоминали паутину, ей уже трудно было держать глаза открытыми, тяжелые веки с трудом подчинялись ей. «Мать Бэнр должна быть уже мертвой, – подумала Мэлис, а она еще живет».
Но находясь уже далеко за пределами своего срока жизни, Мать Бэнр была, тем не менее, беременна и должна была родить всего через несколько недель.
И в этом отношении Мать Бэнр попирала все нормы темных эльфов. Она родила двадцать детей, в два раза больше, чем любая другая в Мензоберранзане, из них пятнадцать были женщины, каждая из которых стала верховной жрицей! Десять детей Бэнр были старше Мэлис!
– Сколько сейчас воинов под твоим началом? – спросила Мать Бэнр, с интересом наклоняясь ближе к Мэлис.
– Триста, – ответила Мэлис.
– О-о, – протянула высохшая старуха, приложив палец к губам. – А я слышала о трехстах пятидесяти.
Мэлис невольно состроила гримасу. Бэнр дразнила ее, имея в виду воинов, которых Дом До'Урден приобрел после нападения на Дом Де Вир.
– Триста, – повторила Мэлис.
– Ну разумеется, – ответила Бэнр, откидываясь назад.
– А Дом Бэнр имеет тысячу? – поинтересовалась Мэлис, просто чтобы быть на равных в разговоре.
– Да, и уже в течение многих лет. Мэлис вновь удивилась, почему эта дряхлая старуха все еще жива. Несомненно, не одна из дочерей Бэнр мечтает о положении верховной матери. Почему бы им не сговориться и не покончить с Матерью Бэнр? Или почему бы любой из них, особенно тем, которым уже очень много лет, не отделиться своим собственным домом, как это принято у знатных дочерей, которым переваливает за пятьсот? Пока они живут при Матери Бэнр, их дети даже не будут считаться аристократами, их отнесут к рангу простолюдинов.
– Ты слышала о судьбе Дома Де Вир? – прямо спросила Мать Бэнр, так же устав от пустой болтовни, как и ее собеседница.
– Какого Дома? – нарочно переспросила Мэлис.
Сейчас в Мензоберранзане не было такого явления, как Дом Де Вир. По мнению любого дрова, Дом не только больше не существовал – Дома никогда не было.
Мать Бэнр захихикала.
– Конечно, – ответила она, – теперь ты верховная мать Девятого дома. Это большая честь. Мэлис кивнула.
– Но не такая большая, как быть верховной матерью Восьмого дома.
– Да, – согласилась Бэнр, – однако Девятый всего на одну позицию отстоит от места в правящем совете.
– Это действительно было бы честью, – ответила Мэлис.
Она начинала понимать, что Бэнр просто дразнит ее, одновременно поздравляя и подталкивая к дальнейшим завоеваниям. При этой мысли Мэлис просияла. Бэнр была фавориткой Паучьей Королевы. Если она довольна восхождением Дома До'Урден, значит, довольна и Ллос.
– Не такая уж это честь, как ты думаешь, – сказала Бэнр. – Мы – это группа старых женщин, сующих всюду свой нос, постоянно придумывающих новые способы наложить руку на то, что им не принадлежит.
– Город подчиняется вам.
– А у него есть выбор? – засмеялась Бэнр. – И все же дровские дела лучше оставлять верховным матерям отдельных Домов. Ллос не потерпела бы совета, который хоть отдаленно напоминал бы абсолютное правление. Неужели ты думаешь, что Дом Бэнр давным-давно не завоевал бы весь Мензоберранзан, если бы на то была воля Паучьей Королевы?
Мэлис гордо вскинулась в кресле, потрясенная такой заносчивостью.
– Не теперь, конечно, – поспешила объяснить Мать Бэнр. – Город за последнее время слишком разросся. Но раньше, еще до твоего рождения, Дому Бэнр совсем нетрудно было бы совершить это. Впрочем, нам это не подходит. Ллос поощряет различия. Ей нравится, что Дома уравновешивают друг друга, готовые сражаться бок о бок в общей беде. – Она помолчала немного, и вдруг ее сморщенные губы раздвинулись в улыбке:
– И готовые наброситься на любой Дом, впавший у нее в немилость.
Еще одно прямое упоминание Дома Де Вир, заметила Мэлис, на этот раз непосредственно связанное с волей Паучьей Королевы. Мэлис расслабилась и с удовольствием предалась длительной – полных два часа – беседе с Матерью Бэнр.
И все же, когда Мэлис покидала Дом Бэнр, проплывая на диске над самым великолепным и самым сильным домом во всем Мензоберранзане, она не улыбалась, вспоминая открытую демонстрацию власти. Она не могла забыть, что Мать Бэнр, вызвав ее, преследовала двойную цель: неофициально и скрытым образом поздравить ее с успехом и ясно дать ей понять, чтобы она умерила свои амбиции.
– Что бы это могло быть? – спросила Бриза Закнафейна, когда они двое, Дайнин и Майя вышли на балкон верхнего уровня. – Нас вызывают? – ответил Зак вопросом на вопрос. – Мы не узнаем, пока не спросим. Зак ступил за перила, шагнул в воздух и опустился на землю. Бриза подала знак Майе, и младшая дочь До'Урден последовала за Заком. – На нем штандарт Дома Бэнр, – крикнул Зак, когда подошел ближе к диску. Он и Майя открыли большие ворота, и диск, не выказывая никакой враждебности, спокойно вплыл внутрь.
– Бэнр, – крикнула через плечо Бриза в коридор дома, где ожидали Мать Мэлис и Риззен.
– Кажется, верховная мать, тебя приглашают на аудиенцию, – нервно заметил Дайнин.
Мэлис подошла к балкону, ее муж покорно последовал за ней.
– Неужели они знают о нашем нападении? – жестами спросила Бриза, и все члены Дома До'Урден, как господа, так и простолюдины, подумали о том же.
Дом Де Вир был уничтожен всего несколько дней тому назад, так что вызов от верховной матери Мензоберранзана вряд ли можно было считать простым совпадением.
– Каждый Дом знает, – громко ответила Мэлис, не считавшая, что молчание должно быть непременной мерой предосторожности в пределах ее собственного дома.
– Неужели улики против нас столь весомы, что правящий совет будет вынужден принять соответствующие меры? – Она пристально посмотрела на Бризу своими темными глазами, попеременно светившимися то красным светом инфразрения, то темно-зеленым в нормальном свете. – Этот вопрос мы и должны задать.
Мэлис ступила на балкон, но Бриза схватила ее за подол тяжелого черного платья, пытаясь остановить.
– Надеюсь, ты не собираешься идти за этой штуковиной? – удивленно спросила она.
Мэлис ответила взглядом, в котором читалось еще большее изумление.
– А ты как думаешь? – ответила она. – Мать Бэнр не стала бы открыто вызывать меня, если бы хотела причинить мне вред. Даже ее власть не так велика, чтобы она могла игнорировать законы города.
– Ты уверена, что тебе ничто не грозит? – спросил искренне обеспокоенный Риззен.
Если Мэлис убьют, Бриза станет хозяйкой дома, а Риззен сомневался, что старшая дочь захочет терпеть возле себя мужчину. Даже если эта ужасная женщина действительно пожелает иметь партнера, Риззен не хотел бы выполнять эту роль.
Он не был отцом Бризы, он даже не был одного возраста с ней. Понятно, что нынешний отец дома был очень заинтересован в добром здравии Матери Мэлис.
– Я тронута твоей заботой, – ответила Мэлис, зная, чего в действительности боится ее муж.
Она освободилась от Бризы, ступила за перила и стала медленно опускаться, поправляя платье. Бриза презрительно покачала головой и знаком пригласила Риззена следовать за ней в дом, решив, что не следует главам семьи испытывать судьбу, одновременно показываясь на народе.
– Ты хочешь, чтобы тебя сопровождали? – спросил Зак, когда Мэлис села на диск.
– Уверена, что, как только я покину пределы нашей территории, сопровождение найдется, – ответила Мэлис. – Мать Бэнр не будет рисковать, подвергая меня опасности, пока я нахожусь под присмотром ее Дома.
– Согласен, – сказал Зак, – но, может быть, ты хочешь, чтобы тебя сопровождал эскорт Дома До'Урден?
– Если бы в этом была необходимость, прислали бы два диска, – ответила Мэлис тоном, не допускающим возражений. Ее стало раздражать беспокойство окружающих ее домочадцев. В конце концов, она была верховной матерью, самой сильной, самой старой и самой умной, и не любила, когда ей навязывали чужое решение. Обращаясь к диску, она сказала:
– Выполняй свое задание, и покончим с этим! Зак чуть не фыркнул, услышав эти слова.
– Мать Мэлис До'Урден, – из диска донесся магический голос, – Мать Бэнр приветствует тебя. Давненько мы не виделись с тобой.
«То есть никогда», – показала жестами Мэлис Заку.
– В таком случае вези меня в Дом Бэнр! – приказала она. – Я не желаю тратить время на разговоры с магическим ртом!
Очевидно, Мать Бэнр предвидела нетерпение Мэлис, ибо, не сказав больше ни слова, диск покинул территорию До'Урден.
Зак закрыл за ним ворота, потом быстро подал знак своим воинам. Мэлис не хотела, чтобы эскорт сопровождал ее в открытую, но шпионская сеть До'Урден будет незаметно следить за каждым движением диска до самых ворот огромной территории правящего дома.
* * *
Догадка Мэлис об эскорте была правильна. Как только диск покинул территорию До'Урден, двадцать воинов-женщин Дома Бэнр вышли из укрытия вдоль бульвара. Они образовали защитный ромб вокруг приглашенной верховной матери.Стражницы, стоящие в вершинах ромба, были одеты в черные платья, украшенные на спине изображением большого фиолетово-красного паука, – платья верховных жриц.
«Дочери самой Бэнр», – удивилась Мэлис, ибо только дочери знатной женщины могли получить такой ранг. Какую заботу проявила первая верховная мать, чтобы обеспечить безопасность Мэлис на время поездки!
Рабы и дровы-простолюдины, толкаясь, разбегались врассыпную, чтобы не попасться на пути приближающейся свиты, направлявшейся по извилистым улицам к грибной роще. Только воины Дома Бэнр открыто носили эмблемы дома, и никто не хотел вызвать гнев Матери Бэнр.
Мэлис вертела головой по сторонам, не веря глазам своим и надеясь когда-нибудь тоже получить такую власть.
Через несколько минут, когда группа приблизилась к правящему дому, у Мэлис снова глаза полезли на лоб от удивления. Дом Бэнр состоял из двадцати высоких величественных сталагмитов, соединенных между собой грациозно изогнутыми арочными мостами и парапетами. Волшебные, фантастические огни исходили от тысячи отдельных скульптур, и сотня стражников в богато вышитых мундирах маршировали стройными рядами.
Еще более поразительны были внутренние строения, тридцать малых сталактитов Дома Бэнр, свисавших с потолка пещеры. Некоторые из" них соединялись вершинами со сталагмитами, другие нависали над головой, как парящие в воздухе копья. По всей их длине бежали спиральные балконы, напоминающие резьбу винта. И все это было залито волшебным светом.
Магической была и ограда, которая соединяла основания внешних сталагмитов, окружая всю территорию, – гигантская паутина, серебряная на общем голубом фоне остальных сооружений. Кто-то говорил, что это подарок от самой Ллос. Крепкие, как железо, нити паутины были толщиной с руку эльфа-дрова. Если хоть что-то дотрагивалось до ограды, будь это даже самое острое оружие дровов, оно накрепко прилипало к ней, пока верховная мать не приказывала ограде отпустить жертву.
Мэлис и ее эскорт двинулись прямо к симметричной круглой секции этой ограды между двумя самыми высокими внешними башнями. Когда они приблизились, створки ворот закрутились в спираль, потом разошлись в стороны, оставив разрыв, достаточно широкий, чтобы через него могла пройти вся процессия.
Мэлис оставалась сидеть, сохраняя равнодушный вид.
Сотни любопытных воинов наблюдали за процессией, следовавшей к центральному зданию Дома Бэнр – великолепному, сияющему пурпурным светом куполу собора. Простые воины покинули процессию, и только четыре верховные жрицы остались для сопровождения Матери Мэлис внутрь.
Вид, открывшийся с порога собора, не разочаровал ее. Над всем господствовал центральный алтарь с рядом скамей, расположенных спиралью по периметру большого зала. На них могли свободно разместиться две тысячи дровов.
Бесчисленные статуи и идолы заполняли пространство, распространяя спокойный черный свет. Высоко над алтарем неясно вырисовывалось гигантское изображение, красно-черный мираж, который медленно и непрерывно принимал формы то паука, то красивой дровской женщины.
– Работа Гомфа, моего главного мага, – объяснила Мать Бэнр со своего высокого сиденья на алтаре, догадываясь, что Мэлис, как и все, кто когда-нибудь приходил в собор Бэнр, испытывает благоговейный страх. – Но даже маги должны знать свое место.
– Знать и не забывать, – ответила Мэлис, сходя с остановившегося диска.
– Согласна, – сказала Мать Бэнр. – Мужчины временами становятся слишком самоуверенными, особенно маги. И все же я хотела бы, чтобы в эти дни Гомф чаще был рядом. Как ты знаешь, он назначен Архимагом Мензоберранзана, и кажется, что он постоянно за работой у колонны Нарбондель или в другом месте.
Мэлис только кивнула, попридержав язык. Конечно, она знала, что главный маг города – сын Бэнр. Все это знали. Все знали также, что дочь Бэнр, Триль, была матерью-хозяйкой Академии – почетное положение в Мензоберранзане, второе после титула верховной матери отдельной семьи. Мэлис почти не сомневалась, что Мать Бэнр и об этом не забудет упомянуть в разговоре.
Прежде чем Мэлис успела сделать шаг к ступеням алтаря, ее новый эскорт выступил из тени. Мэлис явно помрачнела, увидев существо, известное под именем иллитида, проницателя. Он был приблизительно шести футов ростом, на целый фут выше Мэлис, с огромной головой. Блестящая от слизи голова напоминала осьминога с молочно-белыми глазами без зрачков.
Мэлис быстро овладела собой. О проницателях, умеющих читать мысли, знали в Мензоберранзане. Говорили даже, что один из них помогает Матери Бэнр. Однако эти существа, более умные и более злые даже по сравнению с дровами, всегда вызывали отвращение.
– Ты можешь называть его Метил, – объявила Мать Бэнр. – Даже мне не произнести его настоящего имени. Он друг.
Прежде чем Мэлис успела ответить, Бэнр добавила:
– Конечно, Метил дает мне преимущество в нашем разговоре, к тому же ты не привыкла к иллитидам.
Затем, видя, как у Мэлис отвисла челюсть от удивления, она отпустила иллитида.
– Ты прочла мою мысль, – запротестовала Мэлис.
Немногие могли прорваться сквозь ментальные барьеры верховной жрицы, чтобы прочитать ее мысли, и это было самым большим преступлением в дровском обществе.
– Нет! – возразила Мать Бэнр, мгновенно заняв оборону:
– Прошу прощения, Мать Мэлис. Метил читает мысли, даже мысли верховной жрицы, так же легко, как ты или я слышим слова. Он телепат. Даю слово, я и не поняла, что ты подумала это, а не произнесла вслух.
Мэлис подождала, пока иллитид покинет зал, потом поднялась по ступеням к алтарю. Она невольно то и дело поглядывала на призрачного паука-женщину.
– Как поживает Дом До'Урден? – спросила Мать Бэнр с притворной вежливостью.
– Довольно неплохо, – ответила Мэлис, в тот момент больше заинтересованная изучением своей собеседницы, чем разговором.
Они были одни наверху алтаря, хотя, без сомнения, дюжина священнослужительниц прятались в затененных уголках большого зала, держа под контролем происходящее.
Мэлис сумела не показать презрения, которое чувствовала к Матери Бэнр.
Мэлис была стара, ей было почти пятьсот, но Мать Бэнр была просто дряхлой.
Глаза ее видели начало и конец тысячелетия, хотя дровы редко живут дольше семи и еще реже – восьми столетий. Хотя обычно по виду дровов нельзя определить их возраст (Мэлис оставалась такой же красивой и полной жизни, как в свой сотый день рождения), Мать Бэнр выглядела старой и морщинистой. Складки вокруг ее рта напоминали паутину, ей уже трудно было держать глаза открытыми, тяжелые веки с трудом подчинялись ей. «Мать Бэнр должна быть уже мертвой, – подумала Мэлис, а она еще живет».
Но находясь уже далеко за пределами своего срока жизни, Мать Бэнр была, тем не менее, беременна и должна была родить всего через несколько недель.
И в этом отношении Мать Бэнр попирала все нормы темных эльфов. Она родила двадцать детей, в два раза больше, чем любая другая в Мензоберранзане, из них пятнадцать были женщины, каждая из которых стала верховной жрицей! Десять детей Бэнр были старше Мэлис!
– Сколько сейчас воинов под твоим началом? – спросила Мать Бэнр, с интересом наклоняясь ближе к Мэлис.
– Триста, – ответила Мэлис.
– О-о, – протянула высохшая старуха, приложив палец к губам. – А я слышала о трехстах пятидесяти.
Мэлис невольно состроила гримасу. Бэнр дразнила ее, имея в виду воинов, которых Дом До'Урден приобрел после нападения на Дом Де Вир.
– Триста, – повторила Мэлис.
– Ну разумеется, – ответила Бэнр, откидываясь назад.
– А Дом Бэнр имеет тысячу? – поинтересовалась Мэлис, просто чтобы быть на равных в разговоре.
– Да, и уже в течение многих лет. Мэлис вновь удивилась, почему эта дряхлая старуха все еще жива. Несомненно, не одна из дочерей Бэнр мечтает о положении верховной матери. Почему бы им не сговориться и не покончить с Матерью Бэнр? Или почему бы любой из них, особенно тем, которым уже очень много лет, не отделиться своим собственным домом, как это принято у знатных дочерей, которым переваливает за пятьсот? Пока они живут при Матери Бэнр, их дети даже не будут считаться аристократами, их отнесут к рангу простолюдинов.
– Ты слышала о судьбе Дома Де Вир? – прямо спросила Мать Бэнр, так же устав от пустой болтовни, как и ее собеседница.
– Какого Дома? – нарочно переспросила Мэлис.
Сейчас в Мензоберранзане не было такого явления, как Дом Де Вир. По мнению любого дрова, Дом не только больше не существовал – Дома никогда не было.
Мать Бэнр захихикала.
– Конечно, – ответила она, – теперь ты верховная мать Девятого дома. Это большая честь. Мэлис кивнула.
– Но не такая большая, как быть верховной матерью Восьмого дома.
– Да, – согласилась Бэнр, – однако Девятый всего на одну позицию отстоит от места в правящем совете.
– Это действительно было бы честью, – ответила Мэлис.
Она начинала понимать, что Бэнр просто дразнит ее, одновременно поздравляя и подталкивая к дальнейшим завоеваниям. При этой мысли Мэлис просияла. Бэнр была фавориткой Паучьей Королевы. Если она довольна восхождением Дома До'Урден, значит, довольна и Ллос.
– Не такая уж это честь, как ты думаешь, – сказала Бэнр. – Мы – это группа старых женщин, сующих всюду свой нос, постоянно придумывающих новые способы наложить руку на то, что им не принадлежит.
– Город подчиняется вам.
– А у него есть выбор? – засмеялась Бэнр. – И все же дровские дела лучше оставлять верховным матерям отдельных Домов. Ллос не потерпела бы совета, который хоть отдаленно напоминал бы абсолютное правление. Неужели ты думаешь, что Дом Бэнр давным-давно не завоевал бы весь Мензоберранзан, если бы на то была воля Паучьей Королевы?
Мэлис гордо вскинулась в кресле, потрясенная такой заносчивостью.
– Не теперь, конечно, – поспешила объяснить Мать Бэнр. – Город за последнее время слишком разросся. Но раньше, еще до твоего рождения, Дому Бэнр совсем нетрудно было бы совершить это. Впрочем, нам это не подходит. Ллос поощряет различия. Ей нравится, что Дома уравновешивают друг друга, готовые сражаться бок о бок в общей беде. – Она помолчала немного, и вдруг ее сморщенные губы раздвинулись в улыбке:
– И готовые наброситься на любой Дом, впавший у нее в немилость.
Еще одно прямое упоминание Дома Де Вир, заметила Мэлис, на этот раз непосредственно связанное с волей Паучьей Королевы. Мэлис расслабилась и с удовольствием предалась длительной – полных два часа – беседе с Матерью Бэнр.
И все же, когда Мэлис покидала Дом Бэнр, проплывая на диске над самым великолепным и самым сильным домом во всем Мензоберранзане, она не улыбалась, вспоминая открытую демонстрацию власти. Она не могла забыть, что Мать Бэнр, вызвав ее, преследовала двойную цель: неофициально и скрытым образом поздравить ее с успехом и ясно дать ей понять, чтобы она умерила свои амбиции.
Глава 5
Знакомство с жизнью
Пять долгих лет почти все свое время Вирна отдавала заботе о малыше Дзирте. В обществе дровов это было не столько периодом воспитания, сколько периодом знакомства с правилами и принципами. Ребенок должен был научиться ходить и говорить, как дети всех разумных рас, но эльф-дров, кроме того, должен был вызубрить заповеди, которые объединяли это хаотичное общество.
С ребенком мужского пола, в данном случае с Дзиртом, Вирна тратила бесконечные часы, вдалбливая ему, что он по положению стоит ниже дровов-женщин.
Поскольку почти всю эту часть жизни Дзирт провел в семейном соборе, он не видел мужчин, кроме как во время общих служб. Даже когда все в доме собирались для черных церемоний, Дзирт молча стоял возле Вирны, покорно устремив глаза в пол.
Когда Дзирт подрос и стал понимать приказы, Вирне стало легче. И все же она много трудилась над обучением своего младшего брата. Сейчас они изучали замысловатые движения липа, рук, тела, которые составляли безмолвный язык.
Однако частенько она заставляла Дзирта и убирать собор. Это помещение едва составляло пятую часть большого зала в Доме Бэнр, но оно могло вместить всех темных эльфов Дома До'Урден, и еще сто мест оставались бы свободными.
«Не так уж плохо быть матерью-наставницей», – думала Вирна, но все же ей хотелось больше времени уделять своим собственным занятиям. Если бы Мать Мэлис назначила воспитательницей ребенка Майю, Вирна уже сейчас была бы посвящена в верховные жрицы. Еще целых пять лет Вирне предстояло заниматься с Дзиртом, и Майя могла стать верховной жрицей прежде нее!
Вирна отмела эту возможность. Нельзя позволять себе беспокоиться об этом.
Осталось всего несколько лет. Когда Дзирту исполнится десять, его назначат младшим принцем семьи, и он будет служить своему дому наравне с другими. Если результаты работы Вирны не разочаруют Мать Мэлис, Вирна может рассчитывать на награду.
– Поднимись на стену, – дала задание Вирна, – и почисти эту статую.
Она указала на скульптуру нагой женщины на высоте около двадцати футов над полом. Маленький Дзирт в смятении посмотрел на статую. Вряд ли он сможет добраться до нее и почистить, цепляясь за незаметные щели в стене. Однако Дзирт знал, что неповиновение – и даже нерешительность – строго наказывается, поэтому он протянул руку вверх, ища, за что можно ухватиться.
– Не так! – грубо одернула его Вирна.
– А как? – набравшись смелости, спросил мальчик, ибо он понятия не имел, на что намекала его сестра.
– Подними себя к горгулье, – объяснила Вирна. Маленькое личико Дзирта сморщилось от замешательства.
– Ты – аристократ Дома До'Урден! – заорала Вирна. – По крайней мере, однажды ты заслужишь это положение. В твоем нашейном кошельке лежит эмблема дома, имеющая магическую силу.
С ребенком мужского пола, в данном случае с Дзиртом, Вирна тратила бесконечные часы, вдалбливая ему, что он по положению стоит ниже дровов-женщин.
Поскольку почти всю эту часть жизни Дзирт провел в семейном соборе, он не видел мужчин, кроме как во время общих служб. Даже когда все в доме собирались для черных церемоний, Дзирт молча стоял возле Вирны, покорно устремив глаза в пол.
Когда Дзирт подрос и стал понимать приказы, Вирне стало легче. И все же она много трудилась над обучением своего младшего брата. Сейчас они изучали замысловатые движения липа, рук, тела, которые составляли безмолвный язык.
Однако частенько она заставляла Дзирта и убирать собор. Это помещение едва составляло пятую часть большого зала в Доме Бэнр, но оно могло вместить всех темных эльфов Дома До'Урден, и еще сто мест оставались бы свободными.
«Не так уж плохо быть матерью-наставницей», – думала Вирна, но все же ей хотелось больше времени уделять своим собственным занятиям. Если бы Мать Мэлис назначила воспитательницей ребенка Майю, Вирна уже сейчас была бы посвящена в верховные жрицы. Еще целых пять лет Вирне предстояло заниматься с Дзиртом, и Майя могла стать верховной жрицей прежде нее!
Вирна отмела эту возможность. Нельзя позволять себе беспокоиться об этом.
Осталось всего несколько лет. Когда Дзирту исполнится десять, его назначат младшим принцем семьи, и он будет служить своему дому наравне с другими. Если результаты работы Вирны не разочаруют Мать Мэлис, Вирна может рассчитывать на награду.
– Поднимись на стену, – дала задание Вирна, – и почисти эту статую.
Она указала на скульптуру нагой женщины на высоте около двадцати футов над полом. Маленький Дзирт в смятении посмотрел на статую. Вряд ли он сможет добраться до нее и почистить, цепляясь за незаметные щели в стене. Однако Дзирт знал, что неповиновение – и даже нерешительность – строго наказывается, поэтому он протянул руку вверх, ища, за что можно ухватиться.
– Не так! – грубо одернула его Вирна.
– А как? – набравшись смелости, спросил мальчик, ибо он понятия не имел, на что намекала его сестра.
– Подними себя к горгулье, – объяснила Вирна. Маленькое личико Дзирта сморщилось от замешательства.
– Ты – аристократ Дома До'Урден! – заорала Вирна. – По крайней мере, однажды ты заслужишь это положение. В твоем нашейном кошельке лежит эмблема дома, имеющая магическую силу.