– Да, это хороший гамбит, – согласился Кирпичников. – Только нужно ли нам, чтобы господина Умански принесли в жертву? А принесут его обязательно.
– Я предполагаю, что Умански не расколется на допросах. Если расколется, ЦРУ его под землей достанет. При этом он знает, что бывает с киллерами. У нас он совершил одно убийство и два неудачных покушения; в Венесуэле и в самих Соединенных Штатах его тоже ждут неприятности... Отсидев у нас немалый срок, он будет передан сначала, скорее всего, Венесуэле; если там его не приговорят к смертной казни, то после срока передадут в США, где уж точно не выпустят до естественной смерти где-нибудь в тихой тюремной камере. ЦРУ даже не будет пытаться его вытащить, чтобы не бросить на себя тень. А сейчас, я считаю, его вообще предпочтут убрать, понимая, что мы можем применить какой-то «развязыватель языка»[9] и добиться показаний. Мы в этом случае теряем мало. Киллер – это не та фигура, за которой можно искать след. Ну, предположим, задержат его; предположим, назовет он какого-нибудь дядю Петю или дядю Джона, что давал ему задание. Но как этого дядю найти, он не знает, потому что те всегда сами выходили с ним на связь по мере необходимости. Это естественная интерпретация и стиль работы всех спецслужб мира. И всё. Но при этом мы ставим в опасное положение жизнь своих сотрудников. Тебя и твоих людей то есть. Не стоит игра свеч. На тебе в данном случае замыкается сложная международная операция, и рисковать твоей жизнью я смысла не вижу. Гораздо проще убрать из этой игры сотрудника ЦРУ руками самого же ЦРУ, что, скорее всего, и произойдет вскоре после твоего звонка сыну.
– Наверное, товарищ генерал, я соглашусь. По крайней мере, не могу подыскать аргументов, чтобы возразить; значит, и возражать не стоит. Мне почему-то самому больше нравится быть живым и здоровым.
– Тогда звони Геннадию.
Едва Владимир Алексеевич убрал трубку, как зазвонил городской аппарат. Определитель женским голосом назвал номер мобильника подполковника Вельчанинова. Кирпичников посмотрел на генерала.
– Я настоял, чтобы твой номер подключили к контролю без санкции, – объяснил Апраксин.
Полковник снял трубку.
– Владимир Алексеевич, это Вельчанинов.
– Да-да, Василий Юрьевич. Что сообщишь?
– Всё в порядке. «Симку» принесли. Пришлось посылать в город солдата на машине. Я сейчас стоял рядом с капитаном, когда ты звонил. Этот номер у тебя, как я понимаю, «чистый»...
– Виктор Евгеньевич рядом сидит, разговор наш слушает; говорит, что «чистый». Номер на контроле, можешь говорить.
– Здравия желаю, товарищ генерал, – сказал Вельчанинов. – Разрешите продолжить разговор с полковником Кирпичниковым.
– Продолжай, Василий Юрьевич, продолжай...
Вельчанинов некоторое время молчал, потом заговорил снова:
– Так вот, я рядом стоял, когда ты звонил. Я так понял, что вы этого парня подставляете? Или это произошло нечаянно?
– Он нам не нужен. А себя обезопасить хочется, – объяснил Кирпичников. – Он только исполнитель, который знает слишком мало для того, чтобы быть откровенным.
– Нормальный ход. Одобряю. Короче говоря. Геннадий сейчас вставит «симку» в свободную трубку. У него есть свободная – кажется, трофейная. Запоминай номер, и можешь звонить.
– Говори...
Вельчанинов продиктовал номер дважды, Кирпичников дважды повторил.
– Спасибо, Василий Юрьевич.
– Не за что. Я не на свои деньги «симку» покупал. У меня всё.
– До связи. Или до встречи. Возможно, скоро увидимся.
– Буду рад.
Владимир Алексеевич положил трубку, а генерал встал.
– Я тебе новую sim-карту привез. Спутниковую. Она чуть другая, чем сотовая. Заменить друг друга могут, но сотовая на спутниковой трубке будет работать только через сотовую связь. Поэтому лучше поставить «родную».
Генерал двинулся в прихожую, где пристроил на вешалке свою куртку. И в это время раздался звонок в дверь. Владимир Алексеевич пошел следом за генералом, чтобы открыть, и еще из комнаты, даже не выйдя в прихожую, услышал, как щелкает замок. Дверь квартиры открывал генерал Апраксин. Если сам Кирпичников обычно интересовался, кто пришел, генерал сразу распахнул ее, и тут же раздался негромкий звук, который полковник знал хорошо. Стреляли из пистолета с глушителем.
Выстрел сразу отбросил Апраксина к стене. Второй выстрел согнул его пополам и сбил с ног. Через порог шагнул высокий, слегка рыжеватый человек без головного убора. Он уже поднял пистолет, чтобы произвести контрольный выстрел в голову, но тут вперед шагнул Владимир Алексеевич, еще не успевший снять нанокостюм, и потому смело идущий навстречу пистолету. Незваный гость молча поднял ствол на уровень головы полковника, но Кирпичников, не думая о том, что делает, автоматически качнул корпус в сторону, убирая голову от ствола. Если бы Владимир Алексеевич начал движение корпусом в другую сторону, пуля нашла бы его. По теории «качания маятника» следовало начинать обратное движение только после того, как начнет двигаться ствол. И ствол сдвинулся. И тогда навстречу ему пошло движение корпуса в обратную сторону с одновременным шагом вперед. Все это происходило достаточно быстро, гораздо быстрее, чем можно описать словами. Это со стороны кажется, что совершить выстрел с близкой дистанции проще простого. Даже в корпус при «качании маятника» не все могут попасть точно, не то что в голову. Кирпичников ждал, что киллер вот-вот опустит ствол на уровень груди, не желая промахиваться. Однако тот все же выстрелил в голову, надеясь на свое мастерство стрелка, – и промахнулся.
Зазвенела посуда в серванте, куда угодила пуля. Ствол тут же сдвинулся в сторону груди полковника, однако было уже поздно. Кирпичников начал движение, а у пистолета останавливающая сила не настолько велика, чтобы остановить поступательное движение восьмидесяти с лишним килограммов. Выстрел прозвучал почти неслышно. Наверное, боль в ребрах помешала услышать сам выстрел, но одновременно с ним Кирпичников нанес удар костяшками пальцев сбоку в нос. Этот удар никогда не отключит противника, но вызовет сильнейший болевой шок, потому что легко ломаются носовые хрящи. Противник отпрянул, споткнулся и начал падать, а сам полковник прыгнул вперед, нанося удар коленом в голову еще до того, как убийца упал. Пистолет ударился о неприкрытую плотно дверь и вывалился из руки. Приземляясь после прыжка, Владимир Алексеевич нечаянно наступил на руку генерала, но даже ногой почувствовал, как рука вырвалась из-под его ступни. Значит, генерал жив...
Однако прежде, чем склониться над генералом, Кирпичников благоразумно поднял пистолет убийцы. Это был «вальтер» калибра 7,65[10]. Оружие хорошее, точное, но из-за короткой гильзы имеющее недостаточную останавливающую силу. Это и спасло Кирпичникова. Выстрел из любимой киллерами «беретты» просто отбросил бы его на спину. Но «беретта» не имеет конструкционного глушителя, а отдельные устройства, сделанные доморощенными умельцами, что встречались полковнику, ни на что не годились и звук глушили слабо, поэтому киллер предпочел воспользоваться оружием с наименьшим звуком.
Генерал сел сам, рывком распахнул на себе пиджак, с корнем вырывая пуговицы из сорочки. Под ней у него был бронежилет, который и принял на себя пули.
– Как вы, товарищ генерал?
– Вторая пуля в солнечное сплетение попала. Отключился, понимаешь... Первой он мне ребро в области сердца сломал.
Приходящий в себя киллер медленно перевалился со спины на грудь и уперся руками в пол, намереваясь встать. Он, кажется, еще не осознал, что произошло, иначе оставался бы в лежачем положении. Это безопаснее, поскольку сильные люди обычно не бьют лежачих. Но Кирпичников посчитал, что стоящий на коленях – это уже не лежачий, и как только убийца медленно встал на колени, все так же опираясь руками в пол, тут же последовал короткий и резкий пинок в печень, снова уронивший бандита.
Только после этого, закрыв дверь и не выпуская из руки пистолет, полковник перевернул убийцу лицом кверху и проверил его карманы. Вытащил оттуда запасную обойму, с пояса снял ножны с узким и острым ножом, которым можно было бриться. Ножны оказались профессиональные, какие носят бойцы американского спецназа, и крепились они не ремнем, входящим в петли ножен, а пружиной, которая нахлестывается на ремень. Точно такой же пружиной крепилась кобура второго пистолета, спрятанного за спину. Это был еще один «вальтер», только без глушителя. Обе кобуры и ножны не имели обычных клапанов, которые требуется отстегивать; оружие высвобождалось от нажатия вниз. Обезоружив противника, Кирпичников вытащил из карманов все, что там лежало. Документы передал Апраксину. Среди них были два российских паспорта и один американский, в который генерал сразу и заглянул, а потом убрал его к себе во внутренний карман пиджака.
– Он и есть. Господин Джозеф Умански, – сказал Виктор Евгеньевич полковнику, подтверждая прежний разговор.
Затем он вытащил из кармана свою трубку, по памяти набрал номер, одновременно вставая на ноги и морщась от боли в сломанном ребре. Легкий кевларовый бронежилет № 1, что носится под рубашкой, пулю не пропустит, но переломы ребер гарантирует.
– Я предполагаю, что Умански не расколется на допросах. Если расколется, ЦРУ его под землей достанет. При этом он знает, что бывает с киллерами. У нас он совершил одно убийство и два неудачных покушения; в Венесуэле и в самих Соединенных Штатах его тоже ждут неприятности... Отсидев у нас немалый срок, он будет передан сначала, скорее всего, Венесуэле; если там его не приговорят к смертной казни, то после срока передадут в США, где уж точно не выпустят до естественной смерти где-нибудь в тихой тюремной камере. ЦРУ даже не будет пытаться его вытащить, чтобы не бросить на себя тень. А сейчас, я считаю, его вообще предпочтут убрать, понимая, что мы можем применить какой-то «развязыватель языка»[9] и добиться показаний. Мы в этом случае теряем мало. Киллер – это не та фигура, за которой можно искать след. Ну, предположим, задержат его; предположим, назовет он какого-нибудь дядю Петю или дядю Джона, что давал ему задание. Но как этого дядю найти, он не знает, потому что те всегда сами выходили с ним на связь по мере необходимости. Это естественная интерпретация и стиль работы всех спецслужб мира. И всё. Но при этом мы ставим в опасное положение жизнь своих сотрудников. Тебя и твоих людей то есть. Не стоит игра свеч. На тебе в данном случае замыкается сложная международная операция, и рисковать твоей жизнью я смысла не вижу. Гораздо проще убрать из этой игры сотрудника ЦРУ руками самого же ЦРУ, что, скорее всего, и произойдет вскоре после твоего звонка сыну.
– Наверное, товарищ генерал, я соглашусь. По крайней мере, не могу подыскать аргументов, чтобы возразить; значит, и возражать не стоит. Мне почему-то самому больше нравится быть живым и здоровым.
– Тогда звони Геннадию.
* * *
Понял Геннадий основную составляющую разговора или не понял, точно сказать было трудно; по крайней мере, Владимиру Алексеевичу показалось, что он все уяснил. И поддержал сын только эту тему, не касаясь других. Даже про мать ничего не спросил, а это уже о многом говорило. Генерал, слушая разговор через включенный спикерфон, удовлетворенно кивал.Едва Владимир Алексеевич убрал трубку, как зазвонил городской аппарат. Определитель женским голосом назвал номер мобильника подполковника Вельчанинова. Кирпичников посмотрел на генерала.
– Я настоял, чтобы твой номер подключили к контролю без санкции, – объяснил Апраксин.
Полковник снял трубку.
– Владимир Алексеевич, это Вельчанинов.
– Да-да, Василий Юрьевич. Что сообщишь?
– Всё в порядке. «Симку» принесли. Пришлось посылать в город солдата на машине. Я сейчас стоял рядом с капитаном, когда ты звонил. Этот номер у тебя, как я понимаю, «чистый»...
– Виктор Евгеньевич рядом сидит, разговор наш слушает; говорит, что «чистый». Номер на контроле, можешь говорить.
– Здравия желаю, товарищ генерал, – сказал Вельчанинов. – Разрешите продолжить разговор с полковником Кирпичниковым.
– Продолжай, Василий Юрьевич, продолжай...
Вельчанинов некоторое время молчал, потом заговорил снова:
– Так вот, я рядом стоял, когда ты звонил. Я так понял, что вы этого парня подставляете? Или это произошло нечаянно?
– Он нам не нужен. А себя обезопасить хочется, – объяснил Кирпичников. – Он только исполнитель, который знает слишком мало для того, чтобы быть откровенным.
– Нормальный ход. Одобряю. Короче говоря. Геннадий сейчас вставит «симку» в свободную трубку. У него есть свободная – кажется, трофейная. Запоминай номер, и можешь звонить.
– Говори...
Вельчанинов продиктовал номер дважды, Кирпичников дважды повторил.
– Спасибо, Василий Юрьевич.
– Не за что. Я не на свои деньги «симку» покупал. У меня всё.
– До связи. Или до встречи. Возможно, скоро увидимся.
– Буду рад.
Владимир Алексеевич положил трубку, а генерал встал.
– Я тебе новую sim-карту привез. Спутниковую. Она чуть другая, чем сотовая. Заменить друг друга могут, но сотовая на спутниковой трубке будет работать только через сотовую связь. Поэтому лучше поставить «родную».
Генерал двинулся в прихожую, где пристроил на вешалке свою куртку. И в это время раздался звонок в дверь. Владимир Алексеевич пошел следом за генералом, чтобы открыть, и еще из комнаты, даже не выйдя в прихожую, услышал, как щелкает замок. Дверь квартиры открывал генерал Апраксин. Если сам Кирпичников обычно интересовался, кто пришел, генерал сразу распахнул ее, и тут же раздался негромкий звук, который полковник знал хорошо. Стреляли из пистолета с глушителем.
Выстрел сразу отбросил Апраксина к стене. Второй выстрел согнул его пополам и сбил с ног. Через порог шагнул высокий, слегка рыжеватый человек без головного убора. Он уже поднял пистолет, чтобы произвести контрольный выстрел в голову, но тут вперед шагнул Владимир Алексеевич, еще не успевший снять нанокостюм, и потому смело идущий навстречу пистолету. Незваный гость молча поднял ствол на уровень головы полковника, но Кирпичников, не думая о том, что делает, автоматически качнул корпус в сторону, убирая голову от ствола. Если бы Владимир Алексеевич начал движение корпусом в другую сторону, пуля нашла бы его. По теории «качания маятника» следовало начинать обратное движение только после того, как начнет двигаться ствол. И ствол сдвинулся. И тогда навстречу ему пошло движение корпуса в обратную сторону с одновременным шагом вперед. Все это происходило достаточно быстро, гораздо быстрее, чем можно описать словами. Это со стороны кажется, что совершить выстрел с близкой дистанции проще простого. Даже в корпус при «качании маятника» не все могут попасть точно, не то что в голову. Кирпичников ждал, что киллер вот-вот опустит ствол на уровень груди, не желая промахиваться. Однако тот все же выстрелил в голову, надеясь на свое мастерство стрелка, – и промахнулся.
Зазвенела посуда в серванте, куда угодила пуля. Ствол тут же сдвинулся в сторону груди полковника, однако было уже поздно. Кирпичников начал движение, а у пистолета останавливающая сила не настолько велика, чтобы остановить поступательное движение восьмидесяти с лишним килограммов. Выстрел прозвучал почти неслышно. Наверное, боль в ребрах помешала услышать сам выстрел, но одновременно с ним Кирпичников нанес удар костяшками пальцев сбоку в нос. Этот удар никогда не отключит противника, но вызовет сильнейший болевой шок, потому что легко ломаются носовые хрящи. Противник отпрянул, споткнулся и начал падать, а сам полковник прыгнул вперед, нанося удар коленом в голову еще до того, как убийца упал. Пистолет ударился о неприкрытую плотно дверь и вывалился из руки. Приземляясь после прыжка, Владимир Алексеевич нечаянно наступил на руку генерала, но даже ногой почувствовал, как рука вырвалась из-под его ступни. Значит, генерал жив...
Однако прежде, чем склониться над генералом, Кирпичников благоразумно поднял пистолет убийцы. Это был «вальтер» калибра 7,65[10]. Оружие хорошее, точное, но из-за короткой гильзы имеющее недостаточную останавливающую силу. Это и спасло Кирпичникова. Выстрел из любимой киллерами «беретты» просто отбросил бы его на спину. Но «беретта» не имеет конструкционного глушителя, а отдельные устройства, сделанные доморощенными умельцами, что встречались полковнику, ни на что не годились и звук глушили слабо, поэтому киллер предпочел воспользоваться оружием с наименьшим звуком.
Генерал сел сам, рывком распахнул на себе пиджак, с корнем вырывая пуговицы из сорочки. Под ней у него был бронежилет, который и принял на себя пули.
– Как вы, товарищ генерал?
– Вторая пуля в солнечное сплетение попала. Отключился, понимаешь... Первой он мне ребро в области сердца сломал.
Приходящий в себя киллер медленно перевалился со спины на грудь и уперся руками в пол, намереваясь встать. Он, кажется, еще не осознал, что произошло, иначе оставался бы в лежачем положении. Это безопаснее, поскольку сильные люди обычно не бьют лежачих. Но Кирпичников посчитал, что стоящий на коленях – это уже не лежачий, и как только убийца медленно встал на колени, все так же опираясь руками в пол, тут же последовал короткий и резкий пинок в печень, снова уронивший бандита.
Только после этого, закрыв дверь и не выпуская из руки пистолет, полковник перевернул убийцу лицом кверху и проверил его карманы. Вытащил оттуда запасную обойму, с пояса снял ножны с узким и острым ножом, которым можно было бриться. Ножны оказались профессиональные, какие носят бойцы американского спецназа, и крепились они не ремнем, входящим в петли ножен, а пружиной, которая нахлестывается на ремень. Точно такой же пружиной крепилась кобура второго пистолета, спрятанного за спину. Это был еще один «вальтер», только без глушителя. Обе кобуры и ножны не имели обычных клапанов, которые требуется отстегивать; оружие высвобождалось от нажатия вниз. Обезоружив противника, Кирпичников вытащил из карманов все, что там лежало. Документы передал Апраксину. Среди них были два российских паспорта и один американский, в который генерал сразу и заглянул, а потом убрал его к себе во внутренний карман пиджака.
– Он и есть. Господин Джозеф Умански, – сказал Виктор Евгеньевич полковнику, подтверждая прежний разговор.
Затем он вытащил из кармана свою трубку, по памяти набрал номер, одновременно вставая на ноги и морщась от боли в сломанном ребре. Легкий кевларовый бронежилет № 1, что носится под рубашкой, пулю не пропустит, но переломы ребер гарантирует.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента