Страница:
Сергей Самаров
Победить или умереть
© Самаров С., 2013
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
Глава 1
В ущелье уже было почти темно. Вечер сюда спускался раньше, чем в широкие долины.
– Темп, темп!.. Темп не теряем! – прозвучала команда эмира джамаата.
Бойцы и без того шли быстро, хотя знали, что погони за ними нет. Там, за их спинами, остались два наблюдателя. Один из них должен привести в действие взрывное устройство, когда к остаткам бронетранспортера подъедут силовики, и после этого вернуться. От места взрыва он сидит далеко, смотрит в бинокль и оценивает ситуацию. Произведет взрыв, позвонит и только после этого отправится на базу.
Второй выставлен еще дальше от дороги, у прохода в ущелье. Вернее, у самого начала лабиринта. В ущелье с этой стороны могли войти только те люди, которые знали путь через лабиринт, выстроенный природой среди скал, треснувших и расколовшихся много веков назад.
Проходов изначально было только два. Амир Азамат Тимирбеков приказал взорвать одну высокую скалу. Она разрушилась и засыпала самый прямой путь. Теперь даже банде приходилось лишних двадцать минут петлять по лабиринту, чтобы попасть в свою пещеру. Зато это обеспечивало безопасность.
Второй наблюдатель занял пост неподалеку от входа в лабиринт. Он предупредил бы телефонным звонком, появись у прохода преследователи. Но чужаки никак не могут знать точный маршрут в лабиринте. Они обязательно нарвутся на мины, выставленные по приказу амира Азамата. Почти каждый ложный проход заминирован. Взрыв мины будет направлен против скал, но не людей. Камни обрушатся на тех, кто потревожит взрыватель. Они смогут нанести противнику больше урона, чем какие-то осколки, которые в кого-то попадут, а в кого-то нет.
Недавно амир Азамат сам смотрел в Интернете сюжет, где группа спецназа ГРУ, уничтожая другую банду, вошла на заминированную территорию. Один солдат наступил прямо на взрыватель. Осколки никого задеть не смогли, и только самому солдату пятку взрывной волной сломало. Случай сам по себе уникальный, но, как оказалось, вполне возможный. После просмотра этого сюжета Азамат и велел переставить мины так, чтобы они разрушали скалы и роняли их на головы людей. А осколки – дело второстепенное. Мины переставили. Теперь спать можно было спокойнее.
Уничтожение бронетранспортера внутренних войск было проведено классически, без потерь. Двух выстрелов кумулятивными гранатами из РПГ-7, сделанных один за другим, хватило на то, чтобы уничтожить БТР полностью, вместе с командой. Чтобы избежать создания внутри БТРа избыточного давления в случае попадания кумулятивной гранаты, на бронетехнике федералов как минимум один люк обычно остается открытым. Это помогает экипажу спастись, если только никого не заденет осколками пробитой брони и кумулятивной струей.
Но эти герои ехали с задраенными люками. То ли на одни бойницы надеялись, то ли не предполагали, что в этом районе на них может быть произведено нападение. Ведь в селе, буквально в трех километрах отсюда, оставались еще два бронетранспортера и три грузовика с солдатами. Это, казалось бы, должно было сделать нападение невозможным, но оно состоялось.
Каким образом уцелел капитан в краповом берете, остается только гадать. Он выскочил из бронетранспортера через боковой люк. Нет, даже не выскочил, а вывалился, но оказать сопротивления не успел и не сумел. Пережив страшную убойную силу избыточного давления, капитан все же умудрился откинуть люк и выбросил свое тело наружу. Большего он сделать уже не мог. Да и какое сопротивление мог оказать этот офицер, если он покинул БТР даже без оружия?!
«Краповому» капитану быстро завернули руки за спину, связали, поставили на ноги и пинками стали подгонять в нужном направлении. Задерживаться у дороги бандиты не хотели. Это слишком опасно. Могли подойти два других бронетранспортера федералов, хотя первоначально они вместе с грузовиками остались в селе, где проводилась проверка паспортного режима. Никто не знал, надолго ли они задержались там и почему экипаж одного бронетранспортера никого ждать не стал.
В джамаате осталось только две гранаты для РПГ-7. Уничтожить ими пару бронемашин возможно, но такое удается далеко не всегда.
Впрочем, ненадолго задержаться бандитам все же пришлось. Эмир джамаата Назирхан Мухаммадтахиров решил установить взрывное устройство рядом с подстреленным бронетранспортером. Благо там, у обочины, очень даже удобно, как раз в нужном месте, лежала целая груда камней. Она и подала Назирхану эту мысль.
Он вообще-то изначально планировал поставить это взрывное устройство у дороги и разнести вдрызг любой транспорт, который проедет мимо. Но эмир увидел близко идущий бронетранспортер и решил обойтись гранатометами. Получилось удачно.
Теперь пришло время использовать и само взрывное устройство. Тогда не придется тащить его назад. А оно не легкое. Одних поражающих элементов – болтов, гаек, гвоздей, обрезков проволоки – не менее пары килограммов. Тротила в три раза больше. Взрывное устройство было одновременно и фугасным, и осколочным. Таким взрывом можно было нанести противнику немалый урон.
Метод старый, привычный, используемый весьма часто. Уничтожается одна машина, рядом закладывается второе взрывное устройство, и взлетают в небеса те вояки, которые приедут на помощь. Или менты и следователи, которые тоже обязательно появятся. Правда, в последнее время федералы проявляют осторожность, уже знают эту испытанную тактику. Но сапера выпускают вперед не все и не всегда. Он не обязан присутствовать в каждой группе. Если таковой вдруг появляется, то его тоже надо бы уничтожить. Некому будет в следующий раз соваться в опасное место.
Джамаат уходил в свое временное пристанище, в пещеру на склоне ущелья, и уводил туда пленника. Брать его вообще-то не планировалось. Это была спонтанная инициатива Назирхана. Но участь капитана, как эмир уже решил про себя, была ясна в любом случае. Он видел проход в скалах, значит, больше не имеет права на жизнь. Это несмотря на то, что состояние, в котором пребывал пленник, вызывало большое сомнение в его способности запомнить дорогу. Капитана шатало, глаза у него закрывались на ходу, ноги подгибались как ватные. Бандитам приходилось постоянно подгонять его пинками. Капитан не стонал, никак не показывал свое состояние, но глаза его, когда они открывались, выражали мучительное страдание, которое трудно было не прочитать даже слепому.
Уже на подходе к пещере с Мухаммадтахировым связался Гулла, парень, оставленный у дороги для проведения взрыва.
– Назирхан, я сделал.
– Как успехи?
– Подъехала «Волга». В село шла. Остановилась. Вылезли менты. Какой-то начальник. С ним трое и водитель. Стали обходить БТР, смотрели. Они как раз между камнями и транспортером оказались, я и взорвал. Всех положил. Не знаю, есть живые или нет. Только один сначала шевелился. Отполз к середине дороги и там, похоже, навсегда уснул. В бинокль не разобрать, что с ним. Других машин не видно. Темнеет сильно. А ночью здесь никто не ездит.
– Хорошо. Молодец. Возвращайся. Позвони Искандару. Пусть с тобой идет. Вдвоем веселее. Поторопись. Амиру сам докладывать будешь. В подробностях.
– Лечу как пуля.
Назирхан усмехнулся этой присказке своего бойца. Имя у него такое – Гулла. На аварском таким словцом обозначается круглая пуля, маленький шарообразный предмет. Гулла и в жизни такой же, как пуля. Быстрый, шустрый, легкий на подъем, исполнительный. Да и внешне тоже – шарик, колобок. И не подумаешь, что этот колобок способен делать такие взрывные устройства, что никто не догадается, что это такое, пока не взлетит в небеса.
Не зря его амир Азамат отправлял в Пакистан учиться взрывному делу у талибов. Гулла не просто научился, а стал профессором в своем деле. Сам уже других наставляет. С разрешения амира из других отрядов к ним приезжают люди, которых Гулла обучает. Про одних он говорит, что с них толку не будет. Голова не так соображает. Так и получается. Про других, наоборот, утверждает, что они со временем смогут работать лучше, чем он сам. Видимо, это не такой простой вопрос. Во взрывном деле, как и везде, особый талант нужен. Гулла им обладает. Поэтому его ценят и эмир Назирхан, и амир Азамат.
Следующий звонок прозвучал сразу, как только Назирхан закончил разговаривать с Гуллой. На сей раз это был Вагиф, младший брат эмира.
– Назир, как успехи?
– Отлично! Ты что звонишь?
– Я на посту. Вижу тебя и твой джамаат. Кого вы там пинаете?
– Пленник. «Краповый» капитан. Как-то выжил в БТРе и сам к нам выскочил.
– Амиру звонить или сами доложите, как дойдете?
– Позвони, предупреди.
– У тебя потери?
– Нет. Все прошло отлично.
– Двоих не хватает. Или я считать разучился?
– Они догоняют. Не подстрели их. Это Гулла с Искандаром. Гулла хорошо отработал, Искандар наш отход прикрывал.
– Ладно. Сейчас позвоню Азамату.
– Звони.
Если джамаат миновал пост, значит, до пещеры осталось десять минут привычного быстрого шага. Часовые выставляются с той и с другой стороны ущелья на склонах. Десять минут – это время, потребное джамаату на то, чтобы в случае реальной опасности сняться и уйти через систему подземных сообщений в другую пещеру, а из нее – в ущелье, выводящее в долину, расположенную уже на территории соседней республики.
Опасность обязательно будет замечена. Амир Азамат на этом не экономил. Часовые имели в своем распоряжении бинокли с тепловизорами, позволяющие им видеть все биологически активные объекты даже под прикрытием камней. Живые существа всегда выделяют тепло, и тепловизор его улавливает.
Пока опасности не предвиделось. Но джамаат шел в том же высоком темпе, что и раньше, хотя, казалось, сейчас особой необходимости в этом и не было. Однако так всегда приказывал двигаться амир Азамат, чтобы потом, когда возникнет необходимость, они смогли бы идти еще быстрее. Бойцам нельзя позволять расслабляться. Каждый обязан постоянно быть в высоком тонусе и поддерживать хорошую функционалку.
Амир Азамат Тимирбеков и сам в недавнем прошлом был спортсменом, не просто любителем, а одним из первых российских чемпионов мира по панкратиону[1]. Он уже разменял четвертый десяток лет, но запросто мог дать урок рукопашного боя любому молодому супермену. Все его бойцы были готовы всегда и всюду поддерживать славу своего амира.
Ущелье тянулось в юго-восточную сторону, как раз туда, где в это время года поднималась луна. Но в горах она всходила не над горизонтом, а над хребтом, поэтому светлело сразу и резко. В этот раз произошло то же самое. Перед появлением луны темнота стала особенно густой. Свет далеких звезд хорошо освещал разве что траверс хребта, но никак не самое дно ущелья. Туда он почти не доходил.
Там есть такие места, откуда звезды порой и днем хорошо видны, но света это не приносит. Бойцам, возвращавшимся с задания, порой приходилось спотыкаться о многочисленные камни, по которым каждую весну течет бурный ручей. Зимой дно ущелья сухое и смерзшееся, такое же жесткое, как характеры людей, которые постоянно здесь ходят.
Характер никогда не научит не спотыкаться. Темнота всегда остается темнотой. Однако луна все же вышла, и кругом сразу посветлело. Идти стало легче, тем более что и конец пути был уже близок.
Уже за следующим изломом ущелья стал виден костер. Он только разгорался, еще не полыхал в полную силу. Весь джамаат знал, что амир Азамат приказал его разжечь, чтобы встретить вернувшихся бойцов теплом уже на подходе к пещере. В обычные дни люди амира чаще всего разводили огонь в пещере. Они только изредка позволяли себе оставить следы костра под открытым небом.
Снег не покрывал дно ущелья. Он просто не долетал туда. Слишком невелико было расстояние между чересчур крутыми склонами двух хребтов. Вообще, глядя со стороны, казалось, будто один хребет треснул посредине и развалился на две части.
На каменистом дне не оставалось следов двух джамаатов, входящих в отряд. Сторонний наблюдатель мог засечь только места стоянок, но они на дне не устраивались. Конечно, несложно закопать обгорелые сучья, оставшиеся от костра. Но следов дыма со скал не соскоблить при всем желании. Если часто разводить огонь, то вертикальные каменные стены быстро покроются слоем копоти. Поэтому бандиты жгли костры в самой пещере.
Дым уходил куда-то в бездну горы одному ему известными путями. Увидеть его снаружи было невозможно, словно он никуда и не девался. Азамат специально выставлял людей для проверки. Никто не сумел заметить дым, хотя люди смотрели с разных сторон и под любыми углами. Костров для этого случая разжигали много, и все большие, хотя обычно дрова экономили, потому что приносить их приходилось издалека. Но хребет глотал дым и не выпускал его или же очищал с помощью целой системы сложных почвенных фильтров.
Внизу же, в ущелье, бойцы рисковали разводить огонь только по ночам. Как ни велико было их желание побыстрее согреть руки, но они знали, что будешь жечь костер днем, и эти самые конечности, теплые или замерзшие, могут тебе больше не понадобиться. Вопрос безопасности всегда должен быть приоритетным. Это правило амир Азамат Тимирбеков прочно вбил в голову каждого своего бойца. Все они выполняли его безукоризненно.
Азамат Тимирбеков сам спустился из пещеры на склоне к костру, разожженному внизу, чтобы встретить вернувшихся бойцов.
– Как успехи, Назир? – спросил он, улыбаясь.
Эмир джамаата понял, что Вагиф успел позвонить. Иначе Азамат не пришел бы. Он уже знал, что вылазка прошла так удачно, как давно уже не получалось, но хотел выяснить подробности, чтобы еще раз похвалить и эмира, и всех бойцов.
– Мы отлично отработали, амир! – Назирхан двумя руками сжал протянутую ладонь Азамата, показывая свое почтительное уважение. – Только к дороге вышли, не успели взрывное устройство заложить, видим, бронетранспортер едет. Из села возвращается. Два других вместе с машинами там остались. Времени в обрез было. Я сразу пару гранатометчиков выставил. Двух выстрелов транспортеру за глаза хватило. А взрывное устройство мы потом уже выставили рядом с ним. Гулла там остался. Издали в бинокль смотрел. Подъехала «Волга» с ментами. Какой-то начальник с тремя провожатыми и водителем. Остановились. Стали БТР по кругу обходить. Гулла всех их одним взрывом накрыл. У него сигнал на взрыв с трубки подается…
Амир Азамат кивнул. Он знал, как подается сигнал на взрыватель.
– Гулла мне звонил, сказал, что только один сначала шевелился, сумел до середины дороги доползти и там затих. Остальные даже не шевельнулись. Но уже темнело, и разглядеть было трудно. На дороге больше никто не появлялся. По ней ночами не ездят. Я приказал Гулле, чтобы он забрал с поста Искандара и они догоняли нас. Пока их нет, но оба быстрые, вот-вот, думаю, появятся.
– Вагиф звонил. Они уже его прошли. Сколько человек было в транспортере?
– Мы не посмотрели. Но вон тот капитан расскажет. Он через боковой люк вывалился. Как-то выдержал избыточное давление, и ни осколками, ни кумулятивной струей его не задело. Выпал из транспортера даже без оружия.
– Пленный!.. Это хорошо. Сопротивлялся?
– Он на четвереньки подняться не мог, какое уж тут сопротивление. Мы ему руки за спиной связали, три раза поднимали, он падал. Только с четвертого устоял. Но сейчас, кажется, в себя приходит. Наш темп ему на пользу пошел. Легкие у капитана здоровые, парень крепкий. Шел быстро и не ныл, когда подгоняли.
Капитан стоял неподалеку. Разговор велся на аварском языке. Он не знал его, но сразу понял, что разговор идет о нем. Пленник не стал ничего спрашивать, молчал и старался держаться с достоинством, хотя видно было, что его общее состояние оставляло желать лучшего.
– Эй, подойди к амиру! – сказал Назирхан по-русски, презрительно, как-то повелевающе двинул рукой и даже слегка выпятил нижнюю губу.
Назирхану казалось, что так он выглядит куда солиднее.
«Краповый» капитан ответил ему таким же презрительным взглядом, поморщился, слегка тряхнул головой, словно сбросил хмурь, и потянул руки, стянутые за спиной тугим узлом. Но подойти он не пожелал. Назирхан, не дождавшись выполнения своего приказа, сам стремительно шагнул к капитану и нанес размашистый удар сверху в височную область.
Этому эмира джамаата учил сам амир Азамат, который знал толк в таких делах. Удар назывался красивым иностранным словом «оверхенд», и Назирхан при необходимости с удовольствием применял его. Любой нормальный человек от такого удара должен был бы свалиться так же быстро, как под обухом тяжелого топора. Но капитан только чуть качнулся вперед, нетвердо держась на ногах, слегка склонил голову в берете и пропустил над ней тяжеленный кулак эмира. Получилось так, что Назирхан только слегка задел лопатку капитана и сам едва удержался на ногах. Он не ожидал промаха и вложил в удар весь вес своего сильного тела.
– Винни-Пух по этому поводу говорил: «Ты не то чтобы совсем не попал, просто не попал в шарик», – проявил остроумие пленный.
Бандиты его не поняли. Наверное, они не знали, кто такой Винни-Пух и кому он говорил эти слова. Иначе злости было бы больше, поскольку мусульмане отрицательно относятся и к свинине, и даже к сказочному герою Пятачку.
– Ноги не контролируешь, – сразу определил Тимирбеков ошибку эмира. – Имей капитан возможность, он сейчас одним ударом добил бы тебя.
Назирхан выпрямился. Глаза его горели сердитым огнем.
Он готов был броситься в новую атаку, но капитан вдруг спокойно сказал:
– Бабы…
– Что? – сурово переспросил Азамат, жестом останавливая руку Назирхана, уже отведенную за спину.
– Бабы истеричные, – в голосе капитана было не меньше ведра презрения. – Только они бьют связанных и контуженных. Мужчина себе такого позволить не может. Он уважает противника и дерется с равным. А бабы бьют того, кто ответить не может.
Достоинство пленника вызвало уважение амира и дополнительную ярость эмира, который не умел ценить чужое мужество, а испытывать свое в таких же сложных обстоятельствах ему пока не доводилось.
Азамат Тимирбеков расслабился, ухмыльнулся почти с одобрением и заявил:
– Ты хорошо от удара ушел. Из пятидесяти людей сорок девять будут назад отпрыгивать, а ты вперед сдвинулся. Умеешь драться?
– Умею, – просто, без хвастовства сказал капитан.
– Ты кто такой вообще? По званию, так ротой должен командовать.
– Инструктор по рукопашному бою капитан Вьюгов, – так же просто, с тем же достоинством представился пленник.
– Спортивные звания есть?
– Мастер спорта международного класса по боевому самбо.
– Мастер спорта СССР или России? – со знанием дела переспросил амир.
– Во времена СССР я еще пешком под стол ходил. Не успел тогда мастера получить.
– Я почему спрашиваю, – объяснил амир Азамат. – Просто сам я был мастером спорта СССР и сейчас вижу большую разницу между этими званиями. По моим оценкам, мастер спорта России примерно равняется хорошему перворазряднику советских времен. В лучшем случае кандидату в мастера.
– Субъективное мнение, – заметил капитан. – Мастера и перворазрядники бывают разные. Я многих видел, всякого уровня.
– Я тоже многих видел. Что с тобой случилось? Как самочувствие?
– Плохое самочувствие. После такой контузии хорошим оно быть никак не может.
– Драться достойно сейчас не сумеешь? А просто бой принять?..
– Достойно – не смогу. Не готов к серьезной конкуренции. Но бой принять, если руки развяжут, готов всегда. Если обстоятельства такие…
Азамат недолго подумал, потом спросил:
– Что тебе надо, чтобы в себя прийти? Врача у меня нет, и в госпиталь я тебя не отпущу.
– Три дня спокойного отдыха. Потом четыре дня на восстановление.
– Сегодня воскресенье. Ровно через неделю ты дерешься. Без перчаток, голыми руками. Естественно, без всяких шлемов и защиты. Ну, разве что могу разрешить эластичные бинты на руки намотать. Так ты кисть себе сразу не сломаешь, значит, дольше на ногах продержишься. Итак… Будешь драться?
– Буду, – без раздумий согласился капитан. – С кем? С тобой?
Амир улыбнулся.
– Да, я бы хотел сам тебя побить. Но мой авторитет такая победа не поднимет, да и возраст мой уже не тот. Но есть у меня человек, на которого я в деле взглянуть хочу. Издалека ко мне приехал кое-чему обучиться. Вот и посмотрим, чего он стоит в действительности. Пока производит благоприятное впечатление. И чего ты стоишь, тоже посмотрим. За всех «краповых» драться будешь. Любопытно мне, что их инструктор умеет. Соперник примерно твоего роста, веса и комплекции. Одна категория. Подходите друг другу по всем статьям.
– Как его зовут?
Амир коротко хохотнул.
– Почему ты не спрашиваешь, как зовут меня? А его имя тебе ничего не скажет и подавно.
– Я уже понял, кто ты. Я смотрел записи с твоими боями. Узнал.
– Даже так? Это хорошо. Вот и гость мой смотрел записи, поэтому ко мне приехал. Понравилось. Желает отточить технику отдельных ударов.
– Как его зовут? – повторил капитан свой вопрос.
– Мы зовем его Бейбарс. Но у него и свое имя есть – Чун.
– Красивое имя. Чун по-китайски – весна.
– Ты китайский язык знаешь?
– Нет. Только отдельные слова.
– Откуда сам родом?
– С Дальнего Востока. У нас там китайцев как грязи. Приходилось много общаться еще в детстве. Кое-что помню. На них драться учился.
– Хорошо. Восстанавливайся. Я понимаю, что такое серьезный бой.
– Если я выйду победителем, ты меня отпустишь?
– Не отпустил бы, даже если бы ты победил меня. Тебя вели сюда путем, который знают только мои бойцы. Тебе известно, где наша база. Ты приговорен. Но победитель умрет без мучений, и я не допущу, чтобы издевались над хорошим бойцом. Тебя просто расстреляют. Без возни, без оскорблений. Обещаю тебе это честно. Попытаться бежать не рекомендую. Тебя провели через минные поля. Ты их не знаешь, поэтому обязательно взорвешься. Или мои часовые раньше тебя подстрелят. Удовлетворись сносным к тебе отношением, пока ты жив, и почетной смертью. Это лучшее, что я могу тебе предложить.
– И на том спасибо.
– Назирхан! – требовательно и строго сказал амир. – Отведи пленника в пещеру. Создай ему условия для отдыха. Через неделю он будет драться с Бейбарсом. Запомни сам и всех предупреди, пальцем его не трогать! Не портить мне картину! Потом позвони Бейбарсу. Думаю, к утру не успеет, но пусть прибудет, как только сможет. Срочно. Так и скажи ему. Я буду его учить.
– Да, амир! – тихо согласился Мухаммадтахиров, не удержался и скрипнул зубами. Мстительный характер эмира требовал выхода. Приказ Тимирбекова был категоричным и не позволял ему сейчас причинить вред пленнику, поставившему его в неудобное положение перед амиром. Но Назирхан верил, что его час еще пробьет.
– Темп, темп!.. Темп не теряем! – прозвучала команда эмира джамаата.
Бойцы и без того шли быстро, хотя знали, что погони за ними нет. Там, за их спинами, остались два наблюдателя. Один из них должен привести в действие взрывное устройство, когда к остаткам бронетранспортера подъедут силовики, и после этого вернуться. От места взрыва он сидит далеко, смотрит в бинокль и оценивает ситуацию. Произведет взрыв, позвонит и только после этого отправится на базу.
Второй выставлен еще дальше от дороги, у прохода в ущелье. Вернее, у самого начала лабиринта. В ущелье с этой стороны могли войти только те люди, которые знали путь через лабиринт, выстроенный природой среди скал, треснувших и расколовшихся много веков назад.
Проходов изначально было только два. Амир Азамат Тимирбеков приказал взорвать одну высокую скалу. Она разрушилась и засыпала самый прямой путь. Теперь даже банде приходилось лишних двадцать минут петлять по лабиринту, чтобы попасть в свою пещеру. Зато это обеспечивало безопасность.
Второй наблюдатель занял пост неподалеку от входа в лабиринт. Он предупредил бы телефонным звонком, появись у прохода преследователи. Но чужаки никак не могут знать точный маршрут в лабиринте. Они обязательно нарвутся на мины, выставленные по приказу амира Азамата. Почти каждый ложный проход заминирован. Взрыв мины будет направлен против скал, но не людей. Камни обрушатся на тех, кто потревожит взрыватель. Они смогут нанести противнику больше урона, чем какие-то осколки, которые в кого-то попадут, а в кого-то нет.
Недавно амир Азамат сам смотрел в Интернете сюжет, где группа спецназа ГРУ, уничтожая другую банду, вошла на заминированную территорию. Один солдат наступил прямо на взрыватель. Осколки никого задеть не смогли, и только самому солдату пятку взрывной волной сломало. Случай сам по себе уникальный, но, как оказалось, вполне возможный. После просмотра этого сюжета Азамат и велел переставить мины так, чтобы они разрушали скалы и роняли их на головы людей. А осколки – дело второстепенное. Мины переставили. Теперь спать можно было спокойнее.
Уничтожение бронетранспортера внутренних войск было проведено классически, без потерь. Двух выстрелов кумулятивными гранатами из РПГ-7, сделанных один за другим, хватило на то, чтобы уничтожить БТР полностью, вместе с командой. Чтобы избежать создания внутри БТРа избыточного давления в случае попадания кумулятивной гранаты, на бронетехнике федералов как минимум один люк обычно остается открытым. Это помогает экипажу спастись, если только никого не заденет осколками пробитой брони и кумулятивной струей.
Но эти герои ехали с задраенными люками. То ли на одни бойницы надеялись, то ли не предполагали, что в этом районе на них может быть произведено нападение. Ведь в селе, буквально в трех километрах отсюда, оставались еще два бронетранспортера и три грузовика с солдатами. Это, казалось бы, должно было сделать нападение невозможным, но оно состоялось.
Каким образом уцелел капитан в краповом берете, остается только гадать. Он выскочил из бронетранспортера через боковой люк. Нет, даже не выскочил, а вывалился, но оказать сопротивления не успел и не сумел. Пережив страшную убойную силу избыточного давления, капитан все же умудрился откинуть люк и выбросил свое тело наружу. Большего он сделать уже не мог. Да и какое сопротивление мог оказать этот офицер, если он покинул БТР даже без оружия?!
«Краповому» капитану быстро завернули руки за спину, связали, поставили на ноги и пинками стали подгонять в нужном направлении. Задерживаться у дороги бандиты не хотели. Это слишком опасно. Могли подойти два других бронетранспортера федералов, хотя первоначально они вместе с грузовиками остались в селе, где проводилась проверка паспортного режима. Никто не знал, надолго ли они задержались там и почему экипаж одного бронетранспортера никого ждать не стал.
В джамаате осталось только две гранаты для РПГ-7. Уничтожить ими пару бронемашин возможно, но такое удается далеко не всегда.
Впрочем, ненадолго задержаться бандитам все же пришлось. Эмир джамаата Назирхан Мухаммадтахиров решил установить взрывное устройство рядом с подстреленным бронетранспортером. Благо там, у обочины, очень даже удобно, как раз в нужном месте, лежала целая груда камней. Она и подала Назирхану эту мысль.
Он вообще-то изначально планировал поставить это взрывное устройство у дороги и разнести вдрызг любой транспорт, который проедет мимо. Но эмир увидел близко идущий бронетранспортер и решил обойтись гранатометами. Получилось удачно.
Теперь пришло время использовать и само взрывное устройство. Тогда не придется тащить его назад. А оно не легкое. Одних поражающих элементов – болтов, гаек, гвоздей, обрезков проволоки – не менее пары килограммов. Тротила в три раза больше. Взрывное устройство было одновременно и фугасным, и осколочным. Таким взрывом можно было нанести противнику немалый урон.
Метод старый, привычный, используемый весьма часто. Уничтожается одна машина, рядом закладывается второе взрывное устройство, и взлетают в небеса те вояки, которые приедут на помощь. Или менты и следователи, которые тоже обязательно появятся. Правда, в последнее время федералы проявляют осторожность, уже знают эту испытанную тактику. Но сапера выпускают вперед не все и не всегда. Он не обязан присутствовать в каждой группе. Если таковой вдруг появляется, то его тоже надо бы уничтожить. Некому будет в следующий раз соваться в опасное место.
Джамаат уходил в свое временное пристанище, в пещеру на склоне ущелья, и уводил туда пленника. Брать его вообще-то не планировалось. Это была спонтанная инициатива Назирхана. Но участь капитана, как эмир уже решил про себя, была ясна в любом случае. Он видел проход в скалах, значит, больше не имеет права на жизнь. Это несмотря на то, что состояние, в котором пребывал пленник, вызывало большое сомнение в его способности запомнить дорогу. Капитана шатало, глаза у него закрывались на ходу, ноги подгибались как ватные. Бандитам приходилось постоянно подгонять его пинками. Капитан не стонал, никак не показывал свое состояние, но глаза его, когда они открывались, выражали мучительное страдание, которое трудно было не прочитать даже слепому.
Уже на подходе к пещере с Мухаммадтахировым связался Гулла, парень, оставленный у дороги для проведения взрыва.
– Назирхан, я сделал.
– Как успехи?
– Подъехала «Волга». В село шла. Остановилась. Вылезли менты. Какой-то начальник. С ним трое и водитель. Стали обходить БТР, смотрели. Они как раз между камнями и транспортером оказались, я и взорвал. Всех положил. Не знаю, есть живые или нет. Только один сначала шевелился. Отполз к середине дороги и там, похоже, навсегда уснул. В бинокль не разобрать, что с ним. Других машин не видно. Темнеет сильно. А ночью здесь никто не ездит.
– Хорошо. Молодец. Возвращайся. Позвони Искандару. Пусть с тобой идет. Вдвоем веселее. Поторопись. Амиру сам докладывать будешь. В подробностях.
– Лечу как пуля.
Назирхан усмехнулся этой присказке своего бойца. Имя у него такое – Гулла. На аварском таким словцом обозначается круглая пуля, маленький шарообразный предмет. Гулла и в жизни такой же, как пуля. Быстрый, шустрый, легкий на подъем, исполнительный. Да и внешне тоже – шарик, колобок. И не подумаешь, что этот колобок способен делать такие взрывные устройства, что никто не догадается, что это такое, пока не взлетит в небеса.
Не зря его амир Азамат отправлял в Пакистан учиться взрывному делу у талибов. Гулла не просто научился, а стал профессором в своем деле. Сам уже других наставляет. С разрешения амира из других отрядов к ним приезжают люди, которых Гулла обучает. Про одних он говорит, что с них толку не будет. Голова не так соображает. Так и получается. Про других, наоборот, утверждает, что они со временем смогут работать лучше, чем он сам. Видимо, это не такой простой вопрос. Во взрывном деле, как и везде, особый талант нужен. Гулла им обладает. Поэтому его ценят и эмир Назирхан, и амир Азамат.
Следующий звонок прозвучал сразу, как только Назирхан закончил разговаривать с Гуллой. На сей раз это был Вагиф, младший брат эмира.
– Назир, как успехи?
– Отлично! Ты что звонишь?
– Я на посту. Вижу тебя и твой джамаат. Кого вы там пинаете?
– Пленник. «Краповый» капитан. Как-то выжил в БТРе и сам к нам выскочил.
– Амиру звонить или сами доложите, как дойдете?
– Позвони, предупреди.
– У тебя потери?
– Нет. Все прошло отлично.
– Двоих не хватает. Или я считать разучился?
– Они догоняют. Не подстрели их. Это Гулла с Искандаром. Гулла хорошо отработал, Искандар наш отход прикрывал.
– Ладно. Сейчас позвоню Азамату.
– Звони.
Если джамаат миновал пост, значит, до пещеры осталось десять минут привычного быстрого шага. Часовые выставляются с той и с другой стороны ущелья на склонах. Десять минут – это время, потребное джамаату на то, чтобы в случае реальной опасности сняться и уйти через систему подземных сообщений в другую пещеру, а из нее – в ущелье, выводящее в долину, расположенную уже на территории соседней республики.
Опасность обязательно будет замечена. Амир Азамат на этом не экономил. Часовые имели в своем распоряжении бинокли с тепловизорами, позволяющие им видеть все биологически активные объекты даже под прикрытием камней. Живые существа всегда выделяют тепло, и тепловизор его улавливает.
Пока опасности не предвиделось. Но джамаат шел в том же высоком темпе, что и раньше, хотя, казалось, сейчас особой необходимости в этом и не было. Однако так всегда приказывал двигаться амир Азамат, чтобы потом, когда возникнет необходимость, они смогли бы идти еще быстрее. Бойцам нельзя позволять расслабляться. Каждый обязан постоянно быть в высоком тонусе и поддерживать хорошую функционалку.
Амир Азамат Тимирбеков и сам в недавнем прошлом был спортсменом, не просто любителем, а одним из первых российских чемпионов мира по панкратиону[1]. Он уже разменял четвертый десяток лет, но запросто мог дать урок рукопашного боя любому молодому супермену. Все его бойцы были готовы всегда и всюду поддерживать славу своего амира.
Ущелье тянулось в юго-восточную сторону, как раз туда, где в это время года поднималась луна. Но в горах она всходила не над горизонтом, а над хребтом, поэтому светлело сразу и резко. В этот раз произошло то же самое. Перед появлением луны темнота стала особенно густой. Свет далеких звезд хорошо освещал разве что траверс хребта, но никак не самое дно ущелья. Туда он почти не доходил.
Там есть такие места, откуда звезды порой и днем хорошо видны, но света это не приносит. Бойцам, возвращавшимся с задания, порой приходилось спотыкаться о многочисленные камни, по которым каждую весну течет бурный ручей. Зимой дно ущелья сухое и смерзшееся, такое же жесткое, как характеры людей, которые постоянно здесь ходят.
Характер никогда не научит не спотыкаться. Темнота всегда остается темнотой. Однако луна все же вышла, и кругом сразу посветлело. Идти стало легче, тем более что и конец пути был уже близок.
Уже за следующим изломом ущелья стал виден костер. Он только разгорался, еще не полыхал в полную силу. Весь джамаат знал, что амир Азамат приказал его разжечь, чтобы встретить вернувшихся бойцов теплом уже на подходе к пещере. В обычные дни люди амира чаще всего разводили огонь в пещере. Они только изредка позволяли себе оставить следы костра под открытым небом.
Снег не покрывал дно ущелья. Он просто не долетал туда. Слишком невелико было расстояние между чересчур крутыми склонами двух хребтов. Вообще, глядя со стороны, казалось, будто один хребет треснул посредине и развалился на две части.
На каменистом дне не оставалось следов двух джамаатов, входящих в отряд. Сторонний наблюдатель мог засечь только места стоянок, но они на дне не устраивались. Конечно, несложно закопать обгорелые сучья, оставшиеся от костра. Но следов дыма со скал не соскоблить при всем желании. Если часто разводить огонь, то вертикальные каменные стены быстро покроются слоем копоти. Поэтому бандиты жгли костры в самой пещере.
Дым уходил куда-то в бездну горы одному ему известными путями. Увидеть его снаружи было невозможно, словно он никуда и не девался. Азамат специально выставлял людей для проверки. Никто не сумел заметить дым, хотя люди смотрели с разных сторон и под любыми углами. Костров для этого случая разжигали много, и все большие, хотя обычно дрова экономили, потому что приносить их приходилось издалека. Но хребет глотал дым и не выпускал его или же очищал с помощью целой системы сложных почвенных фильтров.
Внизу же, в ущелье, бойцы рисковали разводить огонь только по ночам. Как ни велико было их желание побыстрее согреть руки, но они знали, что будешь жечь костер днем, и эти самые конечности, теплые или замерзшие, могут тебе больше не понадобиться. Вопрос безопасности всегда должен быть приоритетным. Это правило амир Азамат Тимирбеков прочно вбил в голову каждого своего бойца. Все они выполняли его безукоризненно.
Азамат Тимирбеков сам спустился из пещеры на склоне к костру, разожженному внизу, чтобы встретить вернувшихся бойцов.
– Как успехи, Назир? – спросил он, улыбаясь.
Эмир джамаата понял, что Вагиф успел позвонить. Иначе Азамат не пришел бы. Он уже знал, что вылазка прошла так удачно, как давно уже не получалось, но хотел выяснить подробности, чтобы еще раз похвалить и эмира, и всех бойцов.
– Мы отлично отработали, амир! – Назирхан двумя руками сжал протянутую ладонь Азамата, показывая свое почтительное уважение. – Только к дороге вышли, не успели взрывное устройство заложить, видим, бронетранспортер едет. Из села возвращается. Два других вместе с машинами там остались. Времени в обрез было. Я сразу пару гранатометчиков выставил. Двух выстрелов транспортеру за глаза хватило. А взрывное устройство мы потом уже выставили рядом с ним. Гулла там остался. Издали в бинокль смотрел. Подъехала «Волга» с ментами. Какой-то начальник с тремя провожатыми и водителем. Остановились. Стали БТР по кругу обходить. Гулла всех их одним взрывом накрыл. У него сигнал на взрыв с трубки подается…
Амир Азамат кивнул. Он знал, как подается сигнал на взрыватель.
– Гулла мне звонил, сказал, что только один сначала шевелился, сумел до середины дороги доползти и там затих. Остальные даже не шевельнулись. Но уже темнело, и разглядеть было трудно. На дороге больше никто не появлялся. По ней ночами не ездят. Я приказал Гулле, чтобы он забрал с поста Искандара и они догоняли нас. Пока их нет, но оба быстрые, вот-вот, думаю, появятся.
– Вагиф звонил. Они уже его прошли. Сколько человек было в транспортере?
– Мы не посмотрели. Но вон тот капитан расскажет. Он через боковой люк вывалился. Как-то выдержал избыточное давление, и ни осколками, ни кумулятивной струей его не задело. Выпал из транспортера даже без оружия.
– Пленный!.. Это хорошо. Сопротивлялся?
– Он на четвереньки подняться не мог, какое уж тут сопротивление. Мы ему руки за спиной связали, три раза поднимали, он падал. Только с четвертого устоял. Но сейчас, кажется, в себя приходит. Наш темп ему на пользу пошел. Легкие у капитана здоровые, парень крепкий. Шел быстро и не ныл, когда подгоняли.
Капитан стоял неподалеку. Разговор велся на аварском языке. Он не знал его, но сразу понял, что разговор идет о нем. Пленник не стал ничего спрашивать, молчал и старался держаться с достоинством, хотя видно было, что его общее состояние оставляло желать лучшего.
– Эй, подойди к амиру! – сказал Назирхан по-русски, презрительно, как-то повелевающе двинул рукой и даже слегка выпятил нижнюю губу.
Назирхану казалось, что так он выглядит куда солиднее.
«Краповый» капитан ответил ему таким же презрительным взглядом, поморщился, слегка тряхнул головой, словно сбросил хмурь, и потянул руки, стянутые за спиной тугим узлом. Но подойти он не пожелал. Назирхан, не дождавшись выполнения своего приказа, сам стремительно шагнул к капитану и нанес размашистый удар сверху в височную область.
Этому эмира джамаата учил сам амир Азамат, который знал толк в таких делах. Удар назывался красивым иностранным словом «оверхенд», и Назирхан при необходимости с удовольствием применял его. Любой нормальный человек от такого удара должен был бы свалиться так же быстро, как под обухом тяжелого топора. Но капитан только чуть качнулся вперед, нетвердо держась на ногах, слегка склонил голову в берете и пропустил над ней тяжеленный кулак эмира. Получилось так, что Назирхан только слегка задел лопатку капитана и сам едва удержался на ногах. Он не ожидал промаха и вложил в удар весь вес своего сильного тела.
– Винни-Пух по этому поводу говорил: «Ты не то чтобы совсем не попал, просто не попал в шарик», – проявил остроумие пленный.
Бандиты его не поняли. Наверное, они не знали, кто такой Винни-Пух и кому он говорил эти слова. Иначе злости было бы больше, поскольку мусульмане отрицательно относятся и к свинине, и даже к сказочному герою Пятачку.
– Ноги не контролируешь, – сразу определил Тимирбеков ошибку эмира. – Имей капитан возможность, он сейчас одним ударом добил бы тебя.
Назирхан выпрямился. Глаза его горели сердитым огнем.
Он готов был броситься в новую атаку, но капитан вдруг спокойно сказал:
– Бабы…
– Что? – сурово переспросил Азамат, жестом останавливая руку Назирхана, уже отведенную за спину.
– Бабы истеричные, – в голосе капитана было не меньше ведра презрения. – Только они бьют связанных и контуженных. Мужчина себе такого позволить не может. Он уважает противника и дерется с равным. А бабы бьют того, кто ответить не может.
Достоинство пленника вызвало уважение амира и дополнительную ярость эмира, который не умел ценить чужое мужество, а испытывать свое в таких же сложных обстоятельствах ему пока не доводилось.
Азамат Тимирбеков расслабился, ухмыльнулся почти с одобрением и заявил:
– Ты хорошо от удара ушел. Из пятидесяти людей сорок девять будут назад отпрыгивать, а ты вперед сдвинулся. Умеешь драться?
– Умею, – просто, без хвастовства сказал капитан.
– Ты кто такой вообще? По званию, так ротой должен командовать.
– Инструктор по рукопашному бою капитан Вьюгов, – так же просто, с тем же достоинством представился пленник.
– Спортивные звания есть?
– Мастер спорта международного класса по боевому самбо.
– Мастер спорта СССР или России? – со знанием дела переспросил амир.
– Во времена СССР я еще пешком под стол ходил. Не успел тогда мастера получить.
– Я почему спрашиваю, – объяснил амир Азамат. – Просто сам я был мастером спорта СССР и сейчас вижу большую разницу между этими званиями. По моим оценкам, мастер спорта России примерно равняется хорошему перворазряднику советских времен. В лучшем случае кандидату в мастера.
– Субъективное мнение, – заметил капитан. – Мастера и перворазрядники бывают разные. Я многих видел, всякого уровня.
– Я тоже многих видел. Что с тобой случилось? Как самочувствие?
– Плохое самочувствие. После такой контузии хорошим оно быть никак не может.
– Драться достойно сейчас не сумеешь? А просто бой принять?..
– Достойно – не смогу. Не готов к серьезной конкуренции. Но бой принять, если руки развяжут, готов всегда. Если обстоятельства такие…
Азамат недолго подумал, потом спросил:
– Что тебе надо, чтобы в себя прийти? Врача у меня нет, и в госпиталь я тебя не отпущу.
– Три дня спокойного отдыха. Потом четыре дня на восстановление.
– Сегодня воскресенье. Ровно через неделю ты дерешься. Без перчаток, голыми руками. Естественно, без всяких шлемов и защиты. Ну, разве что могу разрешить эластичные бинты на руки намотать. Так ты кисть себе сразу не сломаешь, значит, дольше на ногах продержишься. Итак… Будешь драться?
– Буду, – без раздумий согласился капитан. – С кем? С тобой?
Амир улыбнулся.
– Да, я бы хотел сам тебя побить. Но мой авторитет такая победа не поднимет, да и возраст мой уже не тот. Но есть у меня человек, на которого я в деле взглянуть хочу. Издалека ко мне приехал кое-чему обучиться. Вот и посмотрим, чего он стоит в действительности. Пока производит благоприятное впечатление. И чего ты стоишь, тоже посмотрим. За всех «краповых» драться будешь. Любопытно мне, что их инструктор умеет. Соперник примерно твоего роста, веса и комплекции. Одна категория. Подходите друг другу по всем статьям.
– Как его зовут?
Амир коротко хохотнул.
– Почему ты не спрашиваешь, как зовут меня? А его имя тебе ничего не скажет и подавно.
– Я уже понял, кто ты. Я смотрел записи с твоими боями. Узнал.
– Даже так? Это хорошо. Вот и гость мой смотрел записи, поэтому ко мне приехал. Понравилось. Желает отточить технику отдельных ударов.
– Как его зовут? – повторил капитан свой вопрос.
– Мы зовем его Бейбарс. Но у него и свое имя есть – Чун.
– Красивое имя. Чун по-китайски – весна.
– Ты китайский язык знаешь?
– Нет. Только отдельные слова.
– Откуда сам родом?
– С Дальнего Востока. У нас там китайцев как грязи. Приходилось много общаться еще в детстве. Кое-что помню. На них драться учился.
– Хорошо. Восстанавливайся. Я понимаю, что такое серьезный бой.
– Если я выйду победителем, ты меня отпустишь?
– Не отпустил бы, даже если бы ты победил меня. Тебя вели сюда путем, который знают только мои бойцы. Тебе известно, где наша база. Ты приговорен. Но победитель умрет без мучений, и я не допущу, чтобы издевались над хорошим бойцом. Тебя просто расстреляют. Без возни, без оскорблений. Обещаю тебе это честно. Попытаться бежать не рекомендую. Тебя провели через минные поля. Ты их не знаешь, поэтому обязательно взорвешься. Или мои часовые раньше тебя подстрелят. Удовлетворись сносным к тебе отношением, пока ты жив, и почетной смертью. Это лучшее, что я могу тебе предложить.
– И на том спасибо.
– Назирхан! – требовательно и строго сказал амир. – Отведи пленника в пещеру. Создай ему условия для отдыха. Через неделю он будет драться с Бейбарсом. Запомни сам и всех предупреди, пальцем его не трогать! Не портить мне картину! Потом позвони Бейбарсу. Думаю, к утру не успеет, но пусть прибудет, как только сможет. Срочно. Так и скажи ему. Я буду его учить.
– Да, амир! – тихо согласился Мухаммадтахиров, не удержался и скрипнул зубами. Мстительный характер эмира требовал выхода. Приказ Тимирбекова был категоричным и не позволял ему сейчас причинить вред пленнику, поставившему его в неудобное положение перед амиром. Но Назирхан верил, что его час еще пробьет.
Глава 2
Комнаты в большой пещере представляли собой просто гроты, вырытые человеческими руками, в которые вставили грубые, но крепкие двери. Их было немного, четыре в одной стене. Слабый свет костра, потухающего неподалеку, и лучик не яркого фонарика Назирхана Мухаммадтахирова, сопровождающего пленника, позволяли капитану разглядеть только это. Всех прочих стен и потолка видно не было.
Назирхан распахнул дверь, но, выполняя приказ амира, хаметь не стал, не затолкал, а просто пригласил русского молчаливым жестом. Дескать, заходи. Он направил луч фонарика внутрь, показывая, что споткнуться тут нельзя, порога под дверью нет.
Капитан Вьюгов понял, что он здесь не первый по счету пленник, когда увидел многочисленные пустые консервные банки, подвешенные к двери. Такая вот звуковая сигнализация была позаимствована бандитами у солдат Первой мировой войны. Еще в те времена на колючую проволоку, протянутую вдоль линии фронта, навешивали парами такие консервные банки. Если кто-то проволоку или обрезал, или задевал, банки звенели, часовой это слышал и поднимал тревогу.
– Вот тебе комната со всеми удобствами, доступными в данных обстоятельствах, – усмехаясь, сказал эмир Назирхан. – И кровать почти с пуховой периной, и туалет с душевой кабиной. Вода только в ведре. Я прикажу, чтобы принесли. Смотри, в темноте не промахнись, в унитаз не провались, а то меня потом обвинят, что я тебя до травмы довел и сорвал твой бой с Бейбарсом.
Мухаммадтахиров посветил фонариком в угол. Там в камне было выдолблено большое отверстие, в которое вполне могла бы провалиться даже нога. После этого эмир направил луч на лежанку. Она была сделана из дощатых ящиков, прикрытых азиатским халатом, не просто грязным, но и окровавленным, в нескольких местах пробитым пулями. На Кавказе обычно таких не носят. Видимо, халат принадлежал какому-то представителю Средней Азии, сложившему в местных горах свою неумную голову. Умный человек не будет соваться туда, где этой головы часто и вполне профессионально лишают. Рядом с дверью стоял большой ящик, заменяющий, похоже, стол, и рядом два поменьше вместо стульев. В этом гроте вполне можно было жить.
Назирхан распахнул дверь, но, выполняя приказ амира, хаметь не стал, не затолкал, а просто пригласил русского молчаливым жестом. Дескать, заходи. Он направил луч фонарика внутрь, показывая, что споткнуться тут нельзя, порога под дверью нет.
Капитан Вьюгов понял, что он здесь не первый по счету пленник, когда увидел многочисленные пустые консервные банки, подвешенные к двери. Такая вот звуковая сигнализация была позаимствована бандитами у солдат Первой мировой войны. Еще в те времена на колючую проволоку, протянутую вдоль линии фронта, навешивали парами такие консервные банки. Если кто-то проволоку или обрезал, или задевал, банки звенели, часовой это слышал и поднимал тревогу.
– Вот тебе комната со всеми удобствами, доступными в данных обстоятельствах, – усмехаясь, сказал эмир Назирхан. – И кровать почти с пуховой периной, и туалет с душевой кабиной. Вода только в ведре. Я прикажу, чтобы принесли. Смотри, в темноте не промахнись, в унитаз не провались, а то меня потом обвинят, что я тебя до травмы довел и сорвал твой бой с Бейбарсом.
Мухаммадтахиров посветил фонариком в угол. Там в камне было выдолблено большое отверстие, в которое вполне могла бы провалиться даже нога. После этого эмир направил луч на лежанку. Она была сделана из дощатых ящиков, прикрытых азиатским халатом, не просто грязным, но и окровавленным, в нескольких местах пробитым пулями. На Кавказе обычно таких не носят. Видимо, халат принадлежал какому-то представителю Средней Азии, сложившему в местных горах свою неумную голову. Умный человек не будет соваться туда, где этой головы часто и вполне профессионально лишают. Рядом с дверью стоял большой ящик, заменяющий, похоже, стол, и рядом два поменьше вместо стульев. В этом гроте вполне можно было жить.