Страница:
Сергей Самаров
Прирожденный воин
ПРОЛОГ
Виктор Юрьевич Гагарин, обыкновенно называемый друзьями просто Доктор Смерть, специально надел для операции старую куртку: в случае чего – не приведи бог, конечно! – такую и не жалко совсем... В ее кармане зазвенел сотовый телефон.
– Вот-вот... Начинают менты доставать... – мрачно ворчит Доктор и задёргивает повыше, почти до самой бороды, крупную «молнию», чтобы приглушить звук. Но саму трубку из кармана так и не достаёт. – Я знал, что всё равно они до меня доберутся. Третий день прячусь. И ведь добрались-таки... Раньше только в офис звонили. Знать бы, какая свинья этот номер дала... Не иначе, через НЦБ [1] выцепили...
Доктор поднимает к носу, словно пробуя на вес, свой громадный кулачище. И жалеет, должно быть, что не видит этот кулачище тот, кто дал номер ментам. Смотреть на определитель он не хочет принципиально. Вдруг да захочется ответить...
– Может, Тобако? – Доктор вытягивает руку из рукава и смотрит на часы. – Нет, ему ещё рано...
На первоначальном этапе подготовки, когда операция даже в общих чертах едва просматривалась, обойтись без помощи отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков местного управления МВД, естественно, было сложно. Но, взяв необходимую для использования информацию, интерполовцы не посвятили любопытных оперов в свои действия. Вопросы им, конечно, несколько раз пытались задать, потому что молчание «московских коллег Лиона [2]» беспокоило ментов больше, чем данные собственных «стукачей». Но чем ближе казалась развязка, тем реже отвечал им Доктор. А потом и вовсе выпал из их поля зрения, стал недоступным для разговора, как и Тобако.
– Ты внагляк ментам дорогу перешёл... – выстукивая пальцами по рулю какую-то мелодию, усмехается Ангел. Алексей Викторович Ангелов, бывший капитан спецназа ГРУ, ныне официальный инвалид второй группы по ранению и вдобавок отставной киллер [3], никогда не желает говорить о ментах хорошо. Это для него принципиальный вопрос. – Ты – серьёзный конкурент, обладающий информацией, которой они не обладают... А обладать им хочется, чтобы иметь возможность дело похерить, и...
– Ни хрена им не хочется, – прерывает Доктор помощника. – Из отдела-то, может быть, и помогли бы нам, да им начальство не разрешит. А этим в свою очередь мечтается, чтобы я не вмешивался в спокойную ситуацию. И не портил своей работой их высокие показатели. Потому что, если я выложу им на блюдечке готовое дело, они имеют право ждать вопрос уже своего, более высокого начальства: «А вы куда смотрели!..» А они смотреть не только не хотят, но и не умеют...
– Такая у них система, – с заднего сиденья джипа «Гранд Чероки», смачно позёвывая, лениво подсказывает второй помощник – Дым Дымыч. Дмитрий Дмитриевич Лосев по прозвищу Сохатый расстался со спецназом ГРУ в звании старшего лейтенанта и отправился сразу из Афгана в здание военного трибунала в Ташкенте, откуда путь был только один – на «зону» [4]. А после «зоны» занимался тем же ремеслом, что и Ангел. И потому поддерживает принцип последнего: о ментах или плохо, или ничего. – Им звёздочки на погоны бросают не за раскрытие, а за отсутствие нераскрытых дел. Это разница большая. А если дело состоялось и раскрыто не ими, то о звёздочках и мечтать не стоит. Дело обошлось без вас, значит, вы ни на что не годитесь...
– Менты не любят преступников исключительно потому, – назидательно, но с улыбкой изрекает Ангел, подняв указательный палец категоричным восклицательным знаком, – что те катастрофически мешают им спокойно жить. Не нам, нашим соседям, любимой престарелой тёще Доктора или просто гипотетическим людям, а им самим. Остальное ментов волнует мало. Я в этом неоднократно убеждался. Они очень не любили меня. Хорошо, что заочно, потому что сам я им ни разу не подставился. Но они и сами не рвались со мной встретиться... Себя берегли...
– Может быть, и не в этом даже дело, – добавляет Дым Дымыч, слегка похрипывая. Простыл, горло прихватило. – Если ты им просто выложишь все данные, они это дело тихонько спустят на тормозах. Нет в области такого серьёзного вопроса, и не портит он им показатели. Просто, как всё гениальное. Позиция страуса, засунувшего голову под крыло.
Джип Ангела устроился на въезде во двор в «спальном» районе города. Рядом не оказалось фонарей, и потому сидят они в машине, как в засаде, почти невидимые. Впрочем, к засадам все трое привыкли давно, ещё в бытность свою в Афгане, где спецназ ГРУ, в котором все они тогда служили, мотался от одной засады до другой с перерывом на заправку или на смену вертолёта. Или хотя бы на смену экипажа, который такой нагрузки не выдерживал.
Мимо них по дороге на высокой скорости проносится, громыхая включенной на полную громкость музыкой, грязно-зелёная «десятка». В последнее время у не очень умных водителей стало модным ездить по ночам с громкой музыкой, чтобы люди испуганно просыпались, если эти водители вдруг да надумают на красный сигнал светофора остановиться рядом с чьими-то окнами. Хорошо ещё, что нечасто останавливаются...
– Вот этот – как раз клиент для ментов... – сказал Доктор. – Уровень подходящий. С такими они с удовольствием работают. А что-то посерьёзнее и если, не приведи бог, ещё и человек, имеющий возможность приличного адвоката нанять, то менты с пылом-жаром в стороны бегут. Лишь бы не им делом заниматься...
«Мобильник» в кармане Доктора звонит опять.
– Надоели... – говорит Гагарин с угрозой. – Время ночное, спать мешают. А я им не подчинённый какой-нибудь, не сержант...
Он решительно вытаскивает из кармана трубку, бросает взгляд на мониторчик, где высветились цифры определителя, и сразу успокаивается.
– Это Москва. Басаргин... Вместо будильника...
Раскрывает «мобильник», нажимает кнопку с изображением телефонной трубки и басит:
– Я весь внимание, гражданин начальник...
– Доктор! – раздаётся слегка возбуждённый и в то же время чем-то удивлённый голос Александры, жены Басаргина. У неё такая манера речи – все фразы произносить с лёгким удивлением. – Наконец-то хоть до тебя дозвонилась. Ни тебя, ни Тобако разыскать не могу.
– Тобако трубку взять не может. Я его увижу через десять-пятнадцать минут. Передам ему, что ты соскучилась. Он нужен или я?
– Оба, и срочно. У нас тут неприятности.
– Близнецы взорвали офис?
Десятилетние братья-близнецы, сыновья Александра и Александры Басаргиных, в силу своего непоседливого нрава являются постоянной серьезной угрозой для существования офиса российского антитеррористического подсектора Интерпола в Москве.
– Чуть хуже. У нас сейчас был обыск. Саню арестовали...
– Как?.. Ты что городишь?.. – Доктор даже слегка теряется и оттого рассеянно улыбается, хотя со стороны его улыбка выглядит хищным оскалом. – Кто арестовал?
– Милиция. Нашли дома пакетик с героином. И арестовали.
– Какой пакетик? Откуда он у вас?
– А я знаю?..
– Та-а-ак... – мрачно изрекает Доктор. – Слушай меня внимательно. До утра мы заняты. У нас уже развёрнута операция, и остановить её не можем. Постараемся вылететь утренним рейсом всем составом. Если утром не успеем, вылетаем дневным. Значит, после обеда будем на месте. Ты не волнуйся, всё утрясётся... Меры какие-то принимала? В Лион звонила?
– Звонила. Сказали, Костромин в командировке. Но там только по-французски понимают. Я со своими языковыми способностями не стала объяснять ситуацию...
– Кому ещё сообщила? В ФСБ?
– Пыталась дозвониться полковнику Баранову. Это бывший начальник Саши...
– Помню...
– У Баранова телефон не отвечает. Поздно уже. Домашний номер я не помню. Дежурный мне номер не даёт, поскольку домашние номера офицеров... Сам понимаешь... Больше я никого не знаю. Что делать?
– Не суетиться. Тебе больше ничего делать не надо. Мы приедем и все сделаем.
– Побыстрее, Доктор, миленький... Он же там...
– Успокойся. И слушай мою команду. Как старший по званию и по возрасту, кроме того, как отставной остервенелый медик, рекомендую принять сразу четыре таблетки валерианы и лечь спать. Утро вечера – сама знаешь... В офисе тоже был обыск?
– Нет. Только в квартире. Они хотели и туда сунуться. Саня сказал им, что там чей-то офис, и он к этому никакого отношения не имеет. Они не рискнули дверь взламывать.
– Тогда я не очень понимаю... Ладно. Жди нас. Я до утра всё равно ничего не смогу предпринять. И не переживай. Это какая-то провокация, очень обычная по нынешним временам. Это не так страшно, как выстрел... Жди...
– Жду...
– Всё. У меня работа пошла... Извини...
Он убирает трубку и кивает Ангелу:
– Это они! Поехали. По дороге расскажу...
Ангел и сам уже видит машину, на которой днём приезжал Тобако – тёмно-зелёный «Ленд Ровер». Выворачивает на дорогу и пристраивается за ним. Как и было обговорено раньше.
Сейчас всё обстоит именно так. Никому не известно конкретное место встречи. Ни продавцам, ни покупателям. Продавцы очень осторожны, потому что они только начинают осваивать новый рынок и боятся нарваться на не самых вежливых конкурентов. Подвоха ждут не только от силовых структур. С силовыми структурами в семи случаях из десяти можно сторговаться. Конкуренты сразу же обрубают всякую возможность уменьшения собственных заработков. Без жалости...
Уже существующий рынок наркотиков города делят между собой таджики и азеры. Иногда случается, что пускают чечен – просто во избежание конфликта, но чаще используют их как поставщиков. Не постоянных. К постоянным точкам сбыта не допускают. Теперь чечены думают изменить ситуацию. Они вышли на русских «воров», у тех не оказалось нужных свободных денег, но «воры» не выступили против присутствия чечен. «Не против» – это почти поддержка. И чечены пошли на риск. Первая партия должна дать деньги на создание своей сети постоянной реализации. Очень важно – как начнёшь, как себя заявишь. Потому и темнят, перестраховываются.
Более того, продавцы перед встречей попросили заложника, который будет с ними до самого момента продажи. В заложники пошёл Андрей Тобако. Сам пошёл, добровольно, потому что вся операция оказалась завязанной на волонтёрах [5] Доктора, и Доктор должен регулировать операцию. Андрей сейчас там, в машине, что едет впереди. Ждёт звонка от Доктора. На другие звонки он отвечает так, как положено. Простые разговоры. С женщиной, которая ждёт его, и жалуется, что сидит без денег... Со знакомым, который просит поддержки при разборке... Ещё прочая естественная ерунда – обычная игра. Эти звонки были организованы всего несколько раз Доктором. Чтобы не подумали, будто трубка у Тобако новая. А она в самом деле новая. Для этой операции Андрей специально купил новую трубку. Чтобы не позвонил кто-то случайный и не выдал его ненароком. И Тобако, глянув на монитор трубки, ориентируется. Пару часов назад, когда Доктор позвонил со своей трубки, опять ответил. Этот звонок – контрольный. Доктор поинтересовался проверкой наличия и качества товара. Так было оговорено с продавцами – заложник является одновременно контролёром. И была подготовлена сигнальная фраза, на случай, если что-то идёт не так. В этот раз фраза не прозвучала. Значит, осложнений на горизонте нет, и дело может кончиться обыкновенно и банально – в худшем случае только стрельбой, желательно в одну сторону, и последующим захватом продавцов. Потому Доктор и не взял с собой на операцию никого, кроме многократно проверенных специалистов-волонтёров, отставников спецназа ГРУ. На других он так надеяться не мог.
А старую трубку Андрея оставили в рабочем столе местного временного офиса. Офис специально сняли, чтобы создать перед залётными продавцами видимость долговременной работы в городе. Серьёзные люди не могут обходиться без офиса. Потому и не смогла до Тобако добраться Александра.
Джип Ангела заметный. Его увидели. Сбавили скорость.
Ночной город позволяет простреливать взглядом улицы и определять «хвосты». Ангел и днём хорошо умеет это делать. Ночью-то уж совсем свободно работает.
– Доктор, кто желает устроить нам гонки?
В зеркало видно плохо. Доктор смотрит сквозь заднее стекло. Сохатый убирает голову в сторону, чтобы не мешать. Стекло не сильно тонировано, тем не менее удаётся рассмотреть только свет фар.
– «Хвост»?
– «Хвост».
– Что за машина?
– «Хонда» Джип. Белый.
– Интересно...
Доктор достаёт трубку и набирает номер Тобако. Андрей отвечает сразу, словно свою трубку держит около уха постоянно.
– Слушаю тебя. Если обернусь, то и увижу.
– Спроси у своих друзей. За нами машина идёт. «Хонда». Джип. Белый. Их ребята?
Плохо слышатся отдалённые голоса. Тобако спрашивает. И отвечает Доктору:
– Это их машина. Там один человек. Он входит в общее число. Говорят, мы обговаривали только число людей на встрече, но не количество машин. Претензий быть не может. Если есть желание проверить, они готовы позвонить и попросить своего парня остановиться сразу, как остановитесь вы.
– Есть такое желание. Даже обязательно. Там запросто может целая толпа со стволами устроиться. Вы тоже тормозите. Он – пусть метрах в тридцати позади нас встанет.
Доктор умело «рисует» повышенную осторожность. Не верить новым поставщикам – это естественно, а если ты, скажем, под знаком Скорпиона родился, то есть всегда подозрителен, то вообще обязан всё проверять тщательно. Знакомые поставщики знают, что им ещё много раз сюда приезжать, и не попрут, не дурные. А новые – постреляли, деньги забрали и с тем же вопросом в соседнюю область. Временщики, что с них взять... Такое порой встречается...
Передняя машина включает сигнал поворота. Ангел повторяет:
– «Хонда» тоже тормозит.
– Дым Дымыч, проверь, – командует Доктор. – Мы подстрахуем...
Момент для захвата денег подходящий. Предположим, там в самом деле толпа со стволами. Начинают «валить» наповал. И больше встречаться нигде не надо. Столько тонкостей в игре, что уставать начинаешь... Подобных действий трудно ожидать от более торговых азеров или таджиков. А у чечен абреки в почёте больше, чем торгаши. Потому ожидать можно всякого. Да и заработки у них ниже – на войну налог платить надо... Не заплатишь, жалеть себя будешь недолго...
Дым Дымыч выходит. К «Хонде» направляется не спеша. Тоже играет. Изображает из себя «лоха» – руку держит под курткой. Дескать, на оружии. Но Доктор хорошо знает, что оружие Сохатый всегда носит на спине в поясной кобуре. И никогда не будет заранее показывать. Хладнокровия ему на несколько пар таких поставщиков хватит.
Дверца «Хонды» открывается. Разговор длится всего минуту. Дым Дымыч возвращается. Садится на своё место. Зло хлопает дверца машины.
– Не разбивай мне двери... – реплика Ангела.
– Что? – спрашивает Доктор.
– Двое. Подружка с ним.
– Ещё не легче! Вот уж, южная, мать их, кровь...
Он опять набирает номер Тобако.
– Андрюша, несерьёзно получается. В машине двое.
– Как – двое? – Короткий разговор в «Ленд Ровере». – Сейчас позвонят...
Пауза длится около минуты. Наконец, Андрей поясняет:
– Это местная подружка их парня. Она, говорят, не помешает. Из машины выходить не будет.
– Категорично. Пусть высаживает.
– Они говорят – ночь на улице! Холодно... Куда же он её высадит...
– Тогда скажи, я согласен встретиться днём...
Тобако говорит что-то. Слышен только конец фразы: «Он упёртый. Сказал, значит, будет на своём стоять, хоть ствол наставьте...» В машине ещё о чём-то спорят. Через трубку разговор разобрать невозможно. Может быть, звонят в «Хонду». Судя по отдельным словам, говорят на чеченском, который Тобако начал в последнее время учить с Зурабом. Зураб был бы сейчас кстати, но он в другой командировке. В Чечню поехал по заданию Басаргина.
– Высадил... – сообщил Ангел, который не отрывает взгляд от зеркала на дверце. И не удержался, чтобы не добавить, как истинный бабник: – В самом деле, куда девка попрётся ночью...
– Эти шалавы, что на залётных чечен виснут, ночью себя чувствуют лучше, чем днём... – Сохатый не слишком высокого мнения о женском поле вообще и о подобных представительницах этого пола – тем более.
Они проявляют человеческие эмоции, но не обсуждают ситуацию, потому что знают, чем сегодняшняя встреча должна завершиться. Подставлять под выстрелы ещё и постороннего человека, пусть даже и шалаву, не годится.
– Едем. Не отставай...
«Ленд Ровер» набирает скорость со злостью. Обиделись. Но Ангел квалифицированный водитель. Он сам говорит, что впервые за руль сел раньше, чем ходить научился. У отца на коленях тогда располагался. И рулил. С тех пор навыки постоянно совершенствует.
– За город, похоже, выскочить хотят...
– Не настолько же они дураки! На любой выездной дороге пост ГИБДД, и через день-два ОМОН с ними дежурит. Нет, просто на окраины. Там где-то есть деревообрабатывающий комбинат. Вокруг промзона. Посторонних в это время нет.
– Это хорошо.
– Может быть. Но мы же очень недоверчивые люди. Поэтому должны и свои условия ставить.
Доктор снова набирает номер Тобако.
– Андрей, скажи, пусть налево поворачивают. И едут вдоль забора воинской части. За железнодорожной веткой есть пустырь. Там просмотр на пятьсот метров в любую сторону. И ни одного дерева, как на Северном полюсе.
Доктор плохо знает этот город. И потому потратил три дня, выискивая места, подходящие для подобного свидания. Чечены обязаны его знать ещё хуже. И потому места должны искать наугад. Но, должно быть, тоже поколесили по окраинам, если хотели ехать в сторону деревообрабатывающего комбината. Впрочем, среди них есть, кажется, местный. Вернее, почти местный – несколько лет здесь живёт. Плохо, когда так мало данных на противника!
Указания Доктора выполняются. Грунтовая дорога, прикрытая тонким снежным настом, как стиральная доска, не даёт сильно разогнаться, и все три машины сходятся на более короткой дистанции. Можно было бы проехать дальше, свернуть вправо от забора, переехать через заброшенную железнодорожную ветку и выбрать место для остановки на любой вкус. Но чечены провели свой контрход. Прямо на дороге останавливаются. Под забором. Из машины выходит один, худой и высокий, традиционно не любящий бриться, за ним Тобако.
– Говорить здесь будем, – акцент откровенно абрекский, как и рожа.
– Годится, – соглашается Доктор и показывает на капот «Гранд Чероки», – вот и стол для переговоров. Правда, не очень круглый...
Появляются и остальные чечены из «Ленд Ровера». В руках одного хозяйственная сумка с товаром. Сзади пристраивается уютный джипчик «Хонда». Но останавливается не прямо, а слегка заворачивает в сугроб. Ловко пристраивается, блокируя машину Ангела от возможных маневров. Ещё один чечен занимает позицию за спиной Доктора, шагах в пяти. Тут же покидают машину Ангел с Сохатым. Причём Сохатый демонстративно встаёт с Доктором спина к спине и начинает откровенно рассматривать заднего чечена.
Тобако шагает вперёд, чтобы присоединиться к Доктору. Работать должны начать, как только он окажется рядом. Андрею остаётся сделать только три маленьких шага, когда главный чечен говорит вдруг без малейшего акцента:
– Сопротивление бесполезно! – И представляется: – Федеральная служба безопасности.
Откуда-то сзади слышится шум двигателей. Там подъезжают новые машины. Должно быть, работали по радиомаяку. Но уже после первых слов пистолеты спецназовцев оказываются у них в руках – реагируют раньше, чем смысл слов доходит до сознания. Хорошо, оппонент говорит быстро. Иначе могли бы и выстрелить.
– Тьфу ты, козлы... – говорит Доктор не очень вежливо, но не агрессивно. Он остаётся на месте, не сдвигается, потому что быстрее других успевает сообразить, что настоящие чечены стали бы стрелять, а не предупреждать. – Будем, матерь вашу, знакомы! Мы из Интерпола. Три недели на вас потратили... Последователи Петерса [6]... Звоните своему начальнику управления. Он в курсе...
И, не обращая внимания на оружие оперов областного управления ФСБ, поворачивается к Тобако. Опера теряются от такой встречи с коллегами, но оружия тем не менее не убирают. Старший начинает звонить своему дежурному по управлению, не решаясь напрямую обращаться к начальнику. А Доктор сообщает Андрею:
– Звонила Санька. Там большие неприятности. Летим ближайшим рейсом.
– Что-то с Зурабом?
– С Басаргиным...
Старший в бригаде оперов дозванивается, наконец-то, и выясняет ситуацию. Шагает к Доктору.
– Извините... Мы эту операцию больше месяца готовили... А тут вы...
– Нам, как только доложили, пришлось все дела бросить и к вам срываться...
– Кто доложил?
– Это уже не ваши проблемы.
– Где вы так научились по-чеченски болтать? – спросил Тобако, ловко переводя разговор на другую тему. – Да ещё так быстро. Я только отдельные слова понял. Какой-то диалект, что ли? Да и сотрудников подобрали... По внешности – чечены...
– Это не чеченский, – хмуро говорит опер. – Это татарский... И сотрудники...
Доктор тем временем распоряжается:
– Ангел, у нас до самолёта ещё часов пять осталось. Нас подбрасываешь в аэропорт, а сам вместе с Дым Дымычем гонишь прямиком в Москву. За сколько доберётесь?
– Пятнадцать часов, – за Ангела отвечает Дым Дымыч. – Я уже ездил по этой дороге. Пятнадцать... Вдвоём – со сменой – можно быстрее.
– Если есть необходимость, доедем за десять, – говорит Ангел.
– Значит, ближе к обеду ждём вас на месте... Могут понадобиться все силы. Думаю, придётся и Зураба отозвать.
– Так что там случилось?
– Разберёмся. Ничего не знаю. Только подозреваю. У меня перед отъездом был короткий разговор с Басаргиным. В два слова... Если дело обстоит так, как я думаю, придётся покрутиться...
– Если что, – подсказал Ангел, – позвони Пулату. Он может добраться за пару часов. Если трезв... Пора уже подключать его... Лучше звонить как можно раньше, пока магазины не открыли...
– Пожалуй, я попрошу его быть трезвым...
– Вот-вот... Начинают менты доставать... – мрачно ворчит Доктор и задёргивает повыше, почти до самой бороды, крупную «молнию», чтобы приглушить звук. Но саму трубку из кармана так и не достаёт. – Я знал, что всё равно они до меня доберутся. Третий день прячусь. И ведь добрались-таки... Раньше только в офис звонили. Знать бы, какая свинья этот номер дала... Не иначе, через НЦБ [1] выцепили...
Доктор поднимает к носу, словно пробуя на вес, свой громадный кулачище. И жалеет, должно быть, что не видит этот кулачище тот, кто дал номер ментам. Смотреть на определитель он не хочет принципиально. Вдруг да захочется ответить...
– Может, Тобако? – Доктор вытягивает руку из рукава и смотрит на часы. – Нет, ему ещё рано...
На первоначальном этапе подготовки, когда операция даже в общих чертах едва просматривалась, обойтись без помощи отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков местного управления МВД, естественно, было сложно. Но, взяв необходимую для использования информацию, интерполовцы не посвятили любопытных оперов в свои действия. Вопросы им, конечно, несколько раз пытались задать, потому что молчание «московских коллег Лиона [2]» беспокоило ментов больше, чем данные собственных «стукачей». Но чем ближе казалась развязка, тем реже отвечал им Доктор. А потом и вовсе выпал из их поля зрения, стал недоступным для разговора, как и Тобако.
– Ты внагляк ментам дорогу перешёл... – выстукивая пальцами по рулю какую-то мелодию, усмехается Ангел. Алексей Викторович Ангелов, бывший капитан спецназа ГРУ, ныне официальный инвалид второй группы по ранению и вдобавок отставной киллер [3], никогда не желает говорить о ментах хорошо. Это для него принципиальный вопрос. – Ты – серьёзный конкурент, обладающий информацией, которой они не обладают... А обладать им хочется, чтобы иметь возможность дело похерить, и...
– Ни хрена им не хочется, – прерывает Доктор помощника. – Из отдела-то, может быть, и помогли бы нам, да им начальство не разрешит. А этим в свою очередь мечтается, чтобы я не вмешивался в спокойную ситуацию. И не портил своей работой их высокие показатели. Потому что, если я выложу им на блюдечке готовое дело, они имеют право ждать вопрос уже своего, более высокого начальства: «А вы куда смотрели!..» А они смотреть не только не хотят, но и не умеют...
– Такая у них система, – с заднего сиденья джипа «Гранд Чероки», смачно позёвывая, лениво подсказывает второй помощник – Дым Дымыч. Дмитрий Дмитриевич Лосев по прозвищу Сохатый расстался со спецназом ГРУ в звании старшего лейтенанта и отправился сразу из Афгана в здание военного трибунала в Ташкенте, откуда путь был только один – на «зону» [4]. А после «зоны» занимался тем же ремеслом, что и Ангел. И потому поддерживает принцип последнего: о ментах или плохо, или ничего. – Им звёздочки на погоны бросают не за раскрытие, а за отсутствие нераскрытых дел. Это разница большая. А если дело состоялось и раскрыто не ими, то о звёздочках и мечтать не стоит. Дело обошлось без вас, значит, вы ни на что не годитесь...
– Менты не любят преступников исключительно потому, – назидательно, но с улыбкой изрекает Ангел, подняв указательный палец категоричным восклицательным знаком, – что те катастрофически мешают им спокойно жить. Не нам, нашим соседям, любимой престарелой тёще Доктора или просто гипотетическим людям, а им самим. Остальное ментов волнует мало. Я в этом неоднократно убеждался. Они очень не любили меня. Хорошо, что заочно, потому что сам я им ни разу не подставился. Но они и сами не рвались со мной встретиться... Себя берегли...
– Может быть, и не в этом даже дело, – добавляет Дым Дымыч, слегка похрипывая. Простыл, горло прихватило. – Если ты им просто выложишь все данные, они это дело тихонько спустят на тормозах. Нет в области такого серьёзного вопроса, и не портит он им показатели. Просто, как всё гениальное. Позиция страуса, засунувшего голову под крыло.
Джип Ангела устроился на въезде во двор в «спальном» районе города. Рядом не оказалось фонарей, и потому сидят они в машине, как в засаде, почти невидимые. Впрочем, к засадам все трое привыкли давно, ещё в бытность свою в Афгане, где спецназ ГРУ, в котором все они тогда служили, мотался от одной засады до другой с перерывом на заправку или на смену вертолёта. Или хотя бы на смену экипажа, который такой нагрузки не выдерживал.
Мимо них по дороге на высокой скорости проносится, громыхая включенной на полную громкость музыкой, грязно-зелёная «десятка». В последнее время у не очень умных водителей стало модным ездить по ночам с громкой музыкой, чтобы люди испуганно просыпались, если эти водители вдруг да надумают на красный сигнал светофора остановиться рядом с чьими-то окнами. Хорошо ещё, что нечасто останавливаются...
– Вот этот – как раз клиент для ментов... – сказал Доктор. – Уровень подходящий. С такими они с удовольствием работают. А что-то посерьёзнее и если, не приведи бог, ещё и человек, имеющий возможность приличного адвоката нанять, то менты с пылом-жаром в стороны бегут. Лишь бы не им делом заниматься...
«Мобильник» в кармане Доктора звонит опять.
– Надоели... – говорит Гагарин с угрозой. – Время ночное, спать мешают. А я им не подчинённый какой-нибудь, не сержант...
Он решительно вытаскивает из кармана трубку, бросает взгляд на мониторчик, где высветились цифры определителя, и сразу успокаивается.
– Это Москва. Басаргин... Вместо будильника...
Раскрывает «мобильник», нажимает кнопку с изображением телефонной трубки и басит:
– Я весь внимание, гражданин начальник...
– Доктор! – раздаётся слегка возбуждённый и в то же время чем-то удивлённый голос Александры, жены Басаргина. У неё такая манера речи – все фразы произносить с лёгким удивлением. – Наконец-то хоть до тебя дозвонилась. Ни тебя, ни Тобако разыскать не могу.
– Тобако трубку взять не может. Я его увижу через десять-пятнадцать минут. Передам ему, что ты соскучилась. Он нужен или я?
– Оба, и срочно. У нас тут неприятности.
– Близнецы взорвали офис?
Десятилетние братья-близнецы, сыновья Александра и Александры Басаргиных, в силу своего непоседливого нрава являются постоянной серьезной угрозой для существования офиса российского антитеррористического подсектора Интерпола в Москве.
– Чуть хуже. У нас сейчас был обыск. Саню арестовали...
– Как?.. Ты что городишь?.. – Доктор даже слегка теряется и оттого рассеянно улыбается, хотя со стороны его улыбка выглядит хищным оскалом. – Кто арестовал?
– Милиция. Нашли дома пакетик с героином. И арестовали.
– Какой пакетик? Откуда он у вас?
– А я знаю?..
– Та-а-ак... – мрачно изрекает Доктор. – Слушай меня внимательно. До утра мы заняты. У нас уже развёрнута операция, и остановить её не можем. Постараемся вылететь утренним рейсом всем составом. Если утром не успеем, вылетаем дневным. Значит, после обеда будем на месте. Ты не волнуйся, всё утрясётся... Меры какие-то принимала? В Лион звонила?
– Звонила. Сказали, Костромин в командировке. Но там только по-французски понимают. Я со своими языковыми способностями не стала объяснять ситуацию...
– Кому ещё сообщила? В ФСБ?
– Пыталась дозвониться полковнику Баранову. Это бывший начальник Саши...
– Помню...
– У Баранова телефон не отвечает. Поздно уже. Домашний номер я не помню. Дежурный мне номер не даёт, поскольку домашние номера офицеров... Сам понимаешь... Больше я никого не знаю. Что делать?
– Не суетиться. Тебе больше ничего делать не надо. Мы приедем и все сделаем.
– Побыстрее, Доктор, миленький... Он же там...
– Успокойся. И слушай мою команду. Как старший по званию и по возрасту, кроме того, как отставной остервенелый медик, рекомендую принять сразу четыре таблетки валерианы и лечь спать. Утро вечера – сама знаешь... В офисе тоже был обыск?
– Нет. Только в квартире. Они хотели и туда сунуться. Саня сказал им, что там чей-то офис, и он к этому никакого отношения не имеет. Они не рискнули дверь взламывать.
– Тогда я не очень понимаю... Ладно. Жди нас. Я до утра всё равно ничего не смогу предпринять. И не переживай. Это какая-то провокация, очень обычная по нынешним временам. Это не так страшно, как выстрел... Жди...
– Жду...
– Всё. У меня работа пошла... Извини...
Он убирает трубку и кивает Ангелу:
– Это они! Поехали. По дороге расскажу...
Ангел и сам уже видит машину, на которой днём приезжал Тобако – тёмно-зелёный «Ленд Ровер». Выворачивает на дорогу и пристраивается за ним. Как и было обговорено раньше.
* * *
Такая сложная проверка перед заключением сделки сама по себе уже говорит о работе с серьёзными и чрезвычайно осторожными людьми. Вдвойне осторожными против обычного. Обычно как бывает?.. Договариваются о месте встречи. Одни приезжают с деньгами и с хорошей охраной. Вторые – с товаром и с охраной не меньшей. Если не договорятся, слегка постреляют друг в друга, и, возможно, кто-то останется в живых. Чаще не тот, кто умеет лучше стрелять, а тот, кто умеет быстрее прятаться. А если менты подсуетятся, то накроют и тех и других. Но это только в случае, если сами менты не прикрывают сделку, а это тоже, к счастью, пока случается далеко не всегда. А если это просто ловушка отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, то накроют одних продавцов, потому что место окружают заранее тройным кольцом. Всех запускать и никого не выпускать – стандартный способ работы. Продавцы этого почему-то не любят. И научились проверять. Разными способами. Один из способов – не договариваться заранее о конкретном месте, чтобы избежать вероятной засады.Сейчас всё обстоит именно так. Никому не известно конкретное место встречи. Ни продавцам, ни покупателям. Продавцы очень осторожны, потому что они только начинают осваивать новый рынок и боятся нарваться на не самых вежливых конкурентов. Подвоха ждут не только от силовых структур. С силовыми структурами в семи случаях из десяти можно сторговаться. Конкуренты сразу же обрубают всякую возможность уменьшения собственных заработков. Без жалости...
Уже существующий рынок наркотиков города делят между собой таджики и азеры. Иногда случается, что пускают чечен – просто во избежание конфликта, но чаще используют их как поставщиков. Не постоянных. К постоянным точкам сбыта не допускают. Теперь чечены думают изменить ситуацию. Они вышли на русских «воров», у тех не оказалось нужных свободных денег, но «воры» не выступили против присутствия чечен. «Не против» – это почти поддержка. И чечены пошли на риск. Первая партия должна дать деньги на создание своей сети постоянной реализации. Очень важно – как начнёшь, как себя заявишь. Потому и темнят, перестраховываются.
Более того, продавцы перед встречей попросили заложника, который будет с ними до самого момента продажи. В заложники пошёл Андрей Тобако. Сам пошёл, добровольно, потому что вся операция оказалась завязанной на волонтёрах [5] Доктора, и Доктор должен регулировать операцию. Андрей сейчас там, в машине, что едет впереди. Ждёт звонка от Доктора. На другие звонки он отвечает так, как положено. Простые разговоры. С женщиной, которая ждёт его, и жалуется, что сидит без денег... Со знакомым, который просит поддержки при разборке... Ещё прочая естественная ерунда – обычная игра. Эти звонки были организованы всего несколько раз Доктором. Чтобы не подумали, будто трубка у Тобако новая. А она в самом деле новая. Для этой операции Андрей специально купил новую трубку. Чтобы не позвонил кто-то случайный и не выдал его ненароком. И Тобако, глянув на монитор трубки, ориентируется. Пару часов назад, когда Доктор позвонил со своей трубки, опять ответил. Этот звонок – контрольный. Доктор поинтересовался проверкой наличия и качества товара. Так было оговорено с продавцами – заложник является одновременно контролёром. И была подготовлена сигнальная фраза, на случай, если что-то идёт не так. В этот раз фраза не прозвучала. Значит, осложнений на горизонте нет, и дело может кончиться обыкновенно и банально – в худшем случае только стрельбой, желательно в одну сторону, и последующим захватом продавцов. Потому Доктор и не взял с собой на операцию никого, кроме многократно проверенных специалистов-волонтёров, отставников спецназа ГРУ. На других он так надеяться не мог.
А старую трубку Андрея оставили в рабочем столе местного временного офиса. Офис специально сняли, чтобы создать перед залётными продавцами видимость долговременной работы в городе. Серьёзные люди не могут обходиться без офиса. Потому и не смогла до Тобако добраться Александра.
Джип Ангела заметный. Его увидели. Сбавили скорость.
Ночной город позволяет простреливать взглядом улицы и определять «хвосты». Ангел и днём хорошо умеет это делать. Ночью-то уж совсем свободно работает.
– Доктор, кто желает устроить нам гонки?
В зеркало видно плохо. Доктор смотрит сквозь заднее стекло. Сохатый убирает голову в сторону, чтобы не мешать. Стекло не сильно тонировано, тем не менее удаётся рассмотреть только свет фар.
– «Хвост»?
– «Хвост».
– Что за машина?
– «Хонда» Джип. Белый.
– Интересно...
Доктор достаёт трубку и набирает номер Тобако. Андрей отвечает сразу, словно свою трубку держит около уха постоянно.
– Слушаю тебя. Если обернусь, то и увижу.
– Спроси у своих друзей. За нами машина идёт. «Хонда». Джип. Белый. Их ребята?
Плохо слышатся отдалённые голоса. Тобако спрашивает. И отвечает Доктору:
– Это их машина. Там один человек. Он входит в общее число. Говорят, мы обговаривали только число людей на встрече, но не количество машин. Претензий быть не может. Если есть желание проверить, они готовы позвонить и попросить своего парня остановиться сразу, как остановитесь вы.
– Есть такое желание. Даже обязательно. Там запросто может целая толпа со стволами устроиться. Вы тоже тормозите. Он – пусть метрах в тридцати позади нас встанет.
Доктор умело «рисует» повышенную осторожность. Не верить новым поставщикам – это естественно, а если ты, скажем, под знаком Скорпиона родился, то есть всегда подозрителен, то вообще обязан всё проверять тщательно. Знакомые поставщики знают, что им ещё много раз сюда приезжать, и не попрут, не дурные. А новые – постреляли, деньги забрали и с тем же вопросом в соседнюю область. Временщики, что с них взять... Такое порой встречается...
Передняя машина включает сигнал поворота. Ангел повторяет:
– «Хонда» тоже тормозит.
– Дым Дымыч, проверь, – командует Доктор. – Мы подстрахуем...
Момент для захвата денег подходящий. Предположим, там в самом деле толпа со стволами. Начинают «валить» наповал. И больше встречаться нигде не надо. Столько тонкостей в игре, что уставать начинаешь... Подобных действий трудно ожидать от более торговых азеров или таджиков. А у чечен абреки в почёте больше, чем торгаши. Потому ожидать можно всякого. Да и заработки у них ниже – на войну налог платить надо... Не заплатишь, жалеть себя будешь недолго...
Дым Дымыч выходит. К «Хонде» направляется не спеша. Тоже играет. Изображает из себя «лоха» – руку держит под курткой. Дескать, на оружии. Но Доктор хорошо знает, что оружие Сохатый всегда носит на спине в поясной кобуре. И никогда не будет заранее показывать. Хладнокровия ему на несколько пар таких поставщиков хватит.
Дверца «Хонды» открывается. Разговор длится всего минуту. Дым Дымыч возвращается. Садится на своё место. Зло хлопает дверца машины.
– Не разбивай мне двери... – реплика Ангела.
– Что? – спрашивает Доктор.
– Двое. Подружка с ним.
– Ещё не легче! Вот уж, южная, мать их, кровь...
Он опять набирает номер Тобако.
– Андрюша, несерьёзно получается. В машине двое.
– Как – двое? – Короткий разговор в «Ленд Ровере». – Сейчас позвонят...
Пауза длится около минуты. Наконец, Андрей поясняет:
– Это местная подружка их парня. Она, говорят, не помешает. Из машины выходить не будет.
– Категорично. Пусть высаживает.
– Они говорят – ночь на улице! Холодно... Куда же он её высадит...
– Тогда скажи, я согласен встретиться днём...
Тобако говорит что-то. Слышен только конец фразы: «Он упёртый. Сказал, значит, будет на своём стоять, хоть ствол наставьте...» В машине ещё о чём-то спорят. Через трубку разговор разобрать невозможно. Может быть, звонят в «Хонду». Судя по отдельным словам, говорят на чеченском, который Тобако начал в последнее время учить с Зурабом. Зураб был бы сейчас кстати, но он в другой командировке. В Чечню поехал по заданию Басаргина.
– Высадил... – сообщил Ангел, который не отрывает взгляд от зеркала на дверце. И не удержался, чтобы не добавить, как истинный бабник: – В самом деле, куда девка попрётся ночью...
– Эти шалавы, что на залётных чечен виснут, ночью себя чувствуют лучше, чем днём... – Сохатый не слишком высокого мнения о женском поле вообще и о подобных представительницах этого пола – тем более.
Они проявляют человеческие эмоции, но не обсуждают ситуацию, потому что знают, чем сегодняшняя встреча должна завершиться. Подставлять под выстрелы ещё и постороннего человека, пусть даже и шалаву, не годится.
– Едем. Не отставай...
«Ленд Ровер» набирает скорость со злостью. Обиделись. Но Ангел квалифицированный водитель. Он сам говорит, что впервые за руль сел раньше, чем ходить научился. У отца на коленях тогда располагался. И рулил. С тех пор навыки постоянно совершенствует.
– За город, похоже, выскочить хотят...
– Не настолько же они дураки! На любой выездной дороге пост ГИБДД, и через день-два ОМОН с ними дежурит. Нет, просто на окраины. Там где-то есть деревообрабатывающий комбинат. Вокруг промзона. Посторонних в это время нет.
– Это хорошо.
– Может быть. Но мы же очень недоверчивые люди. Поэтому должны и свои условия ставить.
Доктор снова набирает номер Тобако.
– Андрей, скажи, пусть налево поворачивают. И едут вдоль забора воинской части. За железнодорожной веткой есть пустырь. Там просмотр на пятьсот метров в любую сторону. И ни одного дерева, как на Северном полюсе.
Доктор плохо знает этот город. И потому потратил три дня, выискивая места, подходящие для подобного свидания. Чечены обязаны его знать ещё хуже. И потому места должны искать наугад. Но, должно быть, тоже поколесили по окраинам, если хотели ехать в сторону деревообрабатывающего комбината. Впрочем, среди них есть, кажется, местный. Вернее, почти местный – несколько лет здесь живёт. Плохо, когда так мало данных на противника!
Указания Доктора выполняются. Грунтовая дорога, прикрытая тонким снежным настом, как стиральная доска, не даёт сильно разогнаться, и все три машины сходятся на более короткой дистанции. Можно было бы проехать дальше, свернуть вправо от забора, переехать через заброшенную железнодорожную ветку и выбрать место для остановки на любой вкус. Но чечены провели свой контрход. Прямо на дороге останавливаются. Под забором. Из машины выходит один, худой и высокий, традиционно не любящий бриться, за ним Тобако.
– Говорить здесь будем, – акцент откровенно абрекский, как и рожа.
– Годится, – соглашается Доктор и показывает на капот «Гранд Чероки», – вот и стол для переговоров. Правда, не очень круглый...
Появляются и остальные чечены из «Ленд Ровера». В руках одного хозяйственная сумка с товаром. Сзади пристраивается уютный джипчик «Хонда». Но останавливается не прямо, а слегка заворачивает в сугроб. Ловко пристраивается, блокируя машину Ангела от возможных маневров. Ещё один чечен занимает позицию за спиной Доктора, шагах в пяти. Тут же покидают машину Ангел с Сохатым. Причём Сохатый демонстративно встаёт с Доктором спина к спине и начинает откровенно рассматривать заднего чечена.
Тобако шагает вперёд, чтобы присоединиться к Доктору. Работать должны начать, как только он окажется рядом. Андрею остаётся сделать только три маленьких шага, когда главный чечен говорит вдруг без малейшего акцента:
– Сопротивление бесполезно! – И представляется: – Федеральная служба безопасности.
Откуда-то сзади слышится шум двигателей. Там подъезжают новые машины. Должно быть, работали по радиомаяку. Но уже после первых слов пистолеты спецназовцев оказываются у них в руках – реагируют раньше, чем смысл слов доходит до сознания. Хорошо, оппонент говорит быстро. Иначе могли бы и выстрелить.
– Тьфу ты, козлы... – говорит Доктор не очень вежливо, но не агрессивно. Он остаётся на месте, не сдвигается, потому что быстрее других успевает сообразить, что настоящие чечены стали бы стрелять, а не предупреждать. – Будем, матерь вашу, знакомы! Мы из Интерпола. Три недели на вас потратили... Последователи Петерса [6]... Звоните своему начальнику управления. Он в курсе...
И, не обращая внимания на оружие оперов областного управления ФСБ, поворачивается к Тобако. Опера теряются от такой встречи с коллегами, но оружия тем не менее не убирают. Старший начинает звонить своему дежурному по управлению, не решаясь напрямую обращаться к начальнику. А Доктор сообщает Андрею:
– Звонила Санька. Там большие неприятности. Летим ближайшим рейсом.
– Что-то с Зурабом?
– С Басаргиным...
Старший в бригаде оперов дозванивается, наконец-то, и выясняет ситуацию. Шагает к Доктору.
– Извините... Мы эту операцию больше месяца готовили... А тут вы...
– Нам, как только доложили, пришлось все дела бросить и к вам срываться...
– Кто доложил?
– Это уже не ваши проблемы.
– Где вы так научились по-чеченски болтать? – спросил Тобако, ловко переводя разговор на другую тему. – Да ещё так быстро. Я только отдельные слова понял. Какой-то диалект, что ли? Да и сотрудников подобрали... По внешности – чечены...
– Это не чеченский, – хмуро говорит опер. – Это татарский... И сотрудники...
Доктор тем временем распоряжается:
– Ангел, у нас до самолёта ещё часов пять осталось. Нас подбрасываешь в аэропорт, а сам вместе с Дым Дымычем гонишь прямиком в Москву. За сколько доберётесь?
– Пятнадцать часов, – за Ангела отвечает Дым Дымыч. – Я уже ездил по этой дороге. Пятнадцать... Вдвоём – со сменой – можно быстрее.
– Если есть необходимость, доедем за десять, – говорит Ангел.
– Значит, ближе к обеду ждём вас на месте... Могут понадобиться все силы. Думаю, придётся и Зураба отозвать.
– Так что там случилось?
– Разберёмся. Ничего не знаю. Только подозреваю. У меня перед отъездом был короткий разговор с Басаргиным. В два слова... Если дело обстоит так, как я думаю, придётся покрутиться...
– Если что, – подсказал Ангел, – позвони Пулату. Он может добраться за пару часов. Если трезв... Пора уже подключать его... Лучше звонить как можно раньше, пока магазины не открыли...
– Пожалуй, я попрошу его быть трезвым...
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
Капитан Алексей Ангелов, лучший друг Виталия Пулатова, зовёт его «маленьким капитаном». «Маленький капитан» оказывается трезв и встречает Доктора с Тобако в аэропорту. Терпеливо и скромно стоит чуть в стороне от служебного выхода, дожидаясь, когда интерполовцы получат оружие, согласно правилам гражданской авиации, на время полёта сдаваемое экипажу. С добродушной улыбкой протягивает руку. У Виталия, как у всякого симпатичного человека, улыбка всегда хорошая, когда он рад кого-то увидеть. Гагарину с Тобако он откровенно рад. И даже не смущается, что рядом с двухметровым Доктором он со своим ростом в сто шестьдесят семь сантиметров выглядит ребёнком. Это даже странно для тех, кто хорошо Пулата знает, потому что Виталий всегда болезненно воспринимает свой рост. А понятие «болезненно воспринимает» в реальности может осознать только тот, кто на себе испытал способность Виталия к возмущению. В родном городе Электростали все машины вытрезвителя объезжают его по большому кругу и на повышенной скорости, едва завидев. Научены...
Тобако с Доктором прилетели почти без багажа. Только небольшая спортивная сумка у Тобако и неизменный в каждой поездке ноутбук у Доктора – спецаппаратура.
– Проблемы? – пожав руки, интересуется Пулат причиной вызова.
– Вероятно... Точно не могу сказать. Но надо быть готовым. Ангел с Сохатым днём приедут. На новой машине Ангела.
– Он расстался со своим серебряным «Крайслером»? – удивляется Виталий.
– Расстался. Говорит, качество дорог вынудило. Теперь на серебряном «Гранд Чероки» катает.
– Меняются люди... – вздыхает Пулат. – Только я не меняюсь...
– Ты просто этого не замечаешь, – говорит Тобако. – Вот сегодня ты, к примеру, неприлично трезв. Разве это не перемена?
– Успокойся, друг дорогой. Это временное недоразумение. Ко мне бывшая жена с дочерью приехали. – «Маленький капитан» сообщает это довольно мрачно. – Говорят, только на недельку, дела какие-то в Москве... Боюсь, выпью, дров наломаю... Ещё, чего доброго, совсем останутся...
Тобако только усмехается, не желая вдаваться в перипетии жизни Пулата. У него у самого с семейной жизнью большие нелады, и своих проблем слишком много, чтобы ещё и в чужие вникать. Даже при том, что его бывшая жена живёт с бывшей женой Пулата в одном городе – в Уфе. Единственная между ними разница – у Тобако сын с дочерью в Москве учатся, а дочь Пулата в своём городе.
Тобако с Доктором прилетели почти без багажа. Только небольшая спортивная сумка у Тобако и неизменный в каждой поездке ноутбук у Доктора – спецаппаратура.
– Проблемы? – пожав руки, интересуется Пулат причиной вызова.
– Вероятно... Точно не могу сказать. Но надо быть готовым. Ангел с Сохатым днём приедут. На новой машине Ангела.
– Он расстался со своим серебряным «Крайслером»? – удивляется Виталий.
– Расстался. Говорит, качество дорог вынудило. Теперь на серебряном «Гранд Чероки» катает.
– Меняются люди... – вздыхает Пулат. – Только я не меняюсь...
– Ты просто этого не замечаешь, – говорит Тобако. – Вот сегодня ты, к примеру, неприлично трезв. Разве это не перемена?
– Успокойся, друг дорогой. Это временное недоразумение. Ко мне бывшая жена с дочерью приехали. – «Маленький капитан» сообщает это довольно мрачно. – Говорят, только на недельку, дела какие-то в Москве... Боюсь, выпью, дров наломаю... Ещё, чего доброго, совсем останутся...
Тобако только усмехается, не желая вдаваться в перипетии жизни Пулата. У него у самого с семейной жизнью большие нелады, и своих проблем слишком много, чтобы ещё и в чужие вникать. Даже при том, что его бывшая жена живёт с бывшей женой Пулата в одном городе – в Уфе. Единственная между ними разница – у Тобако сын с дочерью в Москве учатся, а дочь Пулата в своём городе.