Подполковник прошел мимо туалета по асфальтированной дорожке, попыхивая сигаретой. Со стороны посмотреть, просто русский офицер прогуливается. Дальше эта дорожка ведет к месту высадки пассажиров, месту выдачи багажа, а если мимо металлических ограждений пройти, то выйдешь на стоянку для транспорта. Оттуда, со стороны стоянки, навстречу подполковнику двигался еще один офицер. Встретились они около ограждения из гнутых труб и сетки-рабицы. Молча пожали руки. Посмотреть, встретились два старых товарища. Остановились поболтать о жизни и о службе.
– Привезли?
– Как обещано, товарищ подполковник. Я же еще ни разу вас не подводил.
– Подводил. В прошлом месяце.
– Тогда не я подвел, а меня. Пограничники, заразы, лютовали. Ладно хоть сейчас поутихли.
– Где?
– В кабине. Сейчас водитель в мешок перекладывает.
– Кто водитель? Надежный?
– Я только с одним человеком работаю. Прапорщик Собченко. Помните его?
– Он же тупой, как валенок.
– Зато хитрый, как настоящий хохол. Мне иногда кажется, что все машины, которые у нас в ремонте числятся, он уже давно продал, а деньги на сало потратил. Вы пропуск заказали?
– Конечно.
– Будем заезжать.
– Не забудьте мешок опечатать. Сопроводительные документы в порядке?
– Накладная на технику и сопроводительное письмо на фельдкурьерский груз, упакованный в мешок и опечатанный. Мешок сдается под роспись сопровождающему.
– Я к таможенникам заглядывал. Там сегодня какой-то незнакомый вертится.
– Тоже таможенник?
– Тоже. Но я его первый раз вижу.
– Приняли, наверное, нового. Если таможенник, не беспокойтесь. Они все одинаковые во всех странах. Кроме разве что Канады.
– Почему именно Канады?
– В Канаде и в США законы дурацкие. Там запрещено продукты питания ввозить. Прапорщик Собченко в прошлом году отправился в Канаду навестить родственников. И повез им соленое сало. И все на таможне отобрали. Прапорщик обиделся. Говорит, если бы хоть съели... А то ведь выбросили в грязный ящик. А он сам солил, старался. По собственному рецепту.
Подполковник взглянул на часы:
– Пора.
– Какая стоянка?
– Пятая. Да сегодня только один самолет и грузится. Там где-то еще пассажирский на Москву стоит. Утром летит. Техники возятся, готовят.
Майор кивнул и вернулся на стоянку, где прапорщик Собченко уже переложил героин в стандартный армейский мешок для перевозки почты – с дырочками для шнуровки и с бляшкой для печати, через которую шнуровка пропускается. Сам мешок уже на глазах у майора перебросил в кузов, где стояли подготовленные для отправки ящики с подлежащей ремонту негабаритной техникой.
Раньше перекладывать в мешок было нельзя. Машину всегда может остановить на дороге военный патруль. Если на технику документы в порядке, то сопроводительное письмо фельдкурьерской почты сделано самостоятельно на компьютере. Форма произвольная. Такие письма проходят только у местных таможенников, которые не знакомы с документацией Российской армии. Но раз с печатью, то сомнений быть не может. Печатям принято доверять.
Машина заурчала сильным двигателем, выбралась со стоянки, приняла правее и подъехала к воротам. Сигнал у «ЗИЛа» густой, басистый. Слона разбудит. Разбудил и дежурного, который на слона никак не походил. Из будки вышел молодой парнишка в галошах на босу ногу. Остановился под лампочкой. Посмотрел на номер, провел пальцем по листу бумаги, после этого открыл ключом замок и поднял шлагбаум.
Машина вырулила на стоянку, где приготовился к погрузке старенький военно-транспортный «Ан-12». Сама погрузка много времени не заняла. Заметно косящий одним глазом таможенник сверял наличие груза со списком.
– Порядок? – спросил у него подполковник.
– Как сказать... – таможенник уклончиво отвел один глаз в сторону самолета. Второй при этом разглядывал офицера.
Подполковник порядок знал и нарушать его не собирался. И потому достал из кармана сто баксов и сунул в протянутую руку. После этого забрался в кабину «ЗИЛа», вытеснив оттуда прапорщика Собченко. Прапорщику всегда нравилось пинать колеса машины, и он занялся этим делом с удовольствием.
Подполковник отсчитал сто двадцать пять стодолларовых купюр. Майор тщательно пересчитал их.
– Через месяц будет партия в два раза больше.
– Надо будет скидку сделать. Опт есть опт!
– Здесь скидок не бывает. Спрос слишком большой.
Подполковник долго не думал.
– Возьму.
– Ни пуха... – пожелал удачного полета майор, решив важный для себя вопрос.
ГЛАВА 4
1
2
– Привезли?
– Как обещано, товарищ подполковник. Я же еще ни разу вас не подводил.
– Подводил. В прошлом месяце.
– Тогда не я подвел, а меня. Пограничники, заразы, лютовали. Ладно хоть сейчас поутихли.
– Где?
– В кабине. Сейчас водитель в мешок перекладывает.
– Кто водитель? Надежный?
– Я только с одним человеком работаю. Прапорщик Собченко. Помните его?
– Он же тупой, как валенок.
– Зато хитрый, как настоящий хохол. Мне иногда кажется, что все машины, которые у нас в ремонте числятся, он уже давно продал, а деньги на сало потратил. Вы пропуск заказали?
– Конечно.
– Будем заезжать.
– Не забудьте мешок опечатать. Сопроводительные документы в порядке?
– Накладная на технику и сопроводительное письмо на фельдкурьерский груз, упакованный в мешок и опечатанный. Мешок сдается под роспись сопровождающему.
– Я к таможенникам заглядывал. Там сегодня какой-то незнакомый вертится.
– Тоже таможенник?
– Тоже. Но я его первый раз вижу.
– Приняли, наверное, нового. Если таможенник, не беспокойтесь. Они все одинаковые во всех странах. Кроме разве что Канады.
– Почему именно Канады?
– В Канаде и в США законы дурацкие. Там запрещено продукты питания ввозить. Прапорщик Собченко в прошлом году отправился в Канаду навестить родственников. И повез им соленое сало. И все на таможне отобрали. Прапорщик обиделся. Говорит, если бы хоть съели... А то ведь выбросили в грязный ящик. А он сам солил, старался. По собственному рецепту.
Подполковник взглянул на часы:
– Пора.
– Какая стоянка?
– Пятая. Да сегодня только один самолет и грузится. Там где-то еще пассажирский на Москву стоит. Утром летит. Техники возятся, готовят.
Майор кивнул и вернулся на стоянку, где прапорщик Собченко уже переложил героин в стандартный армейский мешок для перевозки почты – с дырочками для шнуровки и с бляшкой для печати, через которую шнуровка пропускается. Сам мешок уже на глазах у майора перебросил в кузов, где стояли подготовленные для отправки ящики с подлежащей ремонту негабаритной техникой.
Раньше перекладывать в мешок было нельзя. Машину всегда может остановить на дороге военный патруль. Если на технику документы в порядке, то сопроводительное письмо фельдкурьерской почты сделано самостоятельно на компьютере. Форма произвольная. Такие письма проходят только у местных таможенников, которые не знакомы с документацией Российской армии. Но раз с печатью, то сомнений быть не может. Печатям принято доверять.
Машина заурчала сильным двигателем, выбралась со стоянки, приняла правее и подъехала к воротам. Сигнал у «ЗИЛа» густой, басистый. Слона разбудит. Разбудил и дежурного, который на слона никак не походил. Из будки вышел молодой парнишка в галошах на босу ногу. Остановился под лампочкой. Посмотрел на номер, провел пальцем по листу бумаги, после этого открыл ключом замок и поднял шлагбаум.
Машина вырулила на стоянку, где приготовился к погрузке старенький военно-транспортный «Ан-12». Сама погрузка много времени не заняла. Заметно косящий одним глазом таможенник сверял наличие груза со списком.
– Порядок? – спросил у него подполковник.
– Как сказать... – таможенник уклончиво отвел один глаз в сторону самолета. Второй при этом разглядывал офицера.
Подполковник порядок знал и нарушать его не собирался. И потому достал из кармана сто баксов и сунул в протянутую руку. После этого забрался в кабину «ЗИЛа», вытеснив оттуда прапорщика Собченко. Прапорщику всегда нравилось пинать колеса машины, и он занялся этим делом с удовольствием.
Подполковник отсчитал сто двадцать пять стодолларовых купюр. Майор тщательно пересчитал их.
– Через месяц будет партия в два раза больше.
– Надо будет скидку сделать. Опт есть опт!
– Здесь скидок не бывает. Спрос слишком большой.
Подполковник долго не думал.
– Возьму.
– Ни пуха... – пожелал удачного полета майор, решив важный для себя вопрос.
ГЛАВА 4
1
Пришла в голову необходимая мысль.
И, выйдя из управления, Басаргин не сразу отправился за женой, а предварительно заглянул в книжный магазин, где после консультации у продавца купил аудиокурсы обучения английскому и французскому языкам. Английским он относительно владел, мог поддержать разговор на простейшем бытовом уровне, но не более того. И даже читал весьма плохо, гораздо хуже, чем говорил. Французским владел на уровне красивых или пошловатых крылатых фраз, что, естественно, совершенно недостаточно для сотрудника организации, имеющей штаб-квартиру во Франции. Пусть и не сразу, но туда, вероятно, съездить придется. И даже не однажды. А почему, собственно говоря, не сразу? От кого-то Басаргин слышал, что в Лионе есть даже свой закрытый коллеж, где обучают по ускоренному курсу своих сотрудников. Впрочем, его приглашают не для учебы, а для работы. А вообще – неизвестно, что и как будет, поэтому не надо строить планы на будущее, когда оно настолько туманно.
Должно быть, сегодня вечером уже многое станет известно. Если комиссар Костромин найдет нужным сообщить что-то, он сообщит. Он не может не сообщить, потому что каждый человек должен знать, на что соглашается. Работать куда-то идут для выполнения определенных действий, а не ради красивого и солидного названия организации.
Сообщит хотя бы заработную плату – усмехнулся капитан необходимому минимуму информации.
Время приближалось к обеду, и движение на московских улицах не сильно, но возросло, хотя о пробках говорить было еще рано. Но даже при таком движении «Москвич» уже не смотрелся таким архаичным, потому что все двигались одинаково медленно, с небольшими остановками, и обгоняли его не часто. В современном громадном городе, когда проезжаешь перекресток за два или три переключения светофора, считается, что пробок нет.
Уже на подъезде к кварталу Александр позвонил в мастерскую и попросил жену выйти на улицу, чтобы ему не вертеться и не заезжать во двор. Она села в машину, довольная, почти счастливая, и Басаргин порадовался: значит, не вспоминала о стрельбе и трупе, занятая своими мечтами. Мечтать Александра умеет даже больше и дольше, чем это надо. Потому, наверное, и пошла в художницы, где для ее богатого воображения есть собственный выход энергии. Иначе могла бы стать просто классической лентяйкой и неустроенным человеком, неудачником, что сплошь и рядом, как известно, случается с мечтательными людьми.
– К Сергею Ивановичу заходил? – спросила Александра.
Она понимала, что муж еще раздумывает, решившись согласиться только процентов на восемьдесят. И мнение человека, имеющего у мужа авторитет, могло существенно повлиять на конечный результат раздумий.
Но тут же она увидела на передней панели две коробки с аудиокурсами иностранных языков, взяла их в руки, рассмотрела, все поняла и опять заулыбалась. Ее мечта начала сбываться.
– Заходил и к Сергею Ивановичу, – глядя на дорогу, ответил Басаргин.
– Он, естественно, сказал, что ни в коем случае не отпустит такого ценного сотрудника, – она начала уже играть, зная результат, можно себе и игру позволить, и легкие подкалывания словами.
– Сергей Иванович сказал красивую фразу, которую записать не грех. Отпускать меня – жалко, а не отпускать – жалко меня. Ты, как художница, не оценишь таких тонкостей языка, а вот наш следователь майор Лысцов, который сегодня приезжал по вызову, оценил бы это по достоинству. Он вечером заглянет. Я обязательно продиктую ему...
Басаргин так невинно слегка хвастался. Он иногда позволял себе похвастаться перед женой, сам зная, что говорит только правду. Сотрудник он был в самом деле ценный, и ценили его совсем не за умение стрелять точно в лоб. Умение стрелять ценится в различных спецназах. Александр в спецназе никогда не служил и не имел к этому склонности, хотя во время командировки в Чечню смешалась работа оперативников и спецназовцев. Там стрелять приходилось несколько раз, и коллеги оценили его авторский выстрел по достоинству. А в управлении его ценили за более тонкую и более нужную для оперативника вещь – за способность к анализу. Он умел из великого множества сваленных в кучу фактов выбрать только несколько необходимых, и выстроить из них версию, и предположить дальнейший ход событий. Сейчас он тоже готовился выстраивать версию. Но будет это только вечером, когда майор Лысцов принесет ему факты, которые удалось накопать по покушению. Несколько странная ситуация. Обычно опера копают, ищут факты, а следователь строит версию и делает выводы. Здесь случилось все наоборот, но отнюдь не стараниями самого Басаргина.
Александра поскучнела. В глазах, как утром, появился болезненный туман. Зря он упомянул имя Лысцова и напомнил ей про покушение.
– Саня, а ты-то сама решилась? – спросил он ее, отвлекая Александру от скорбных дум.
– На что мне решаться? – она возвращалась к недавней радости и легкости с трудом.
– Я тебе разве не говорил? Совсем Басаргин памяти лишился. Стареет... – в третьем лице невинно унизил он себя. – Наш комиссар поинтересовался твоим умением молчать. Я это гарантировал. И после этого он сообщил, что жены большинства сотрудников являются внештатными помощниками мужей. А некоторые в конце концов становятся даже штатными. Ты готова быть моей полноценной помощницей и боевой подругой? Решилась?
Она коротко и слегка грустно улыбнулась.
– Решилась. Только, надеюсь, мне не придется стрелять кому-то в лоб.
Он оценил слова, сказанные недобрым голосом, как упрек себе сегодняшнему, а не как надежду на будущее.
– Я тоже на это надеюсь. Особенно если тебе не придется стрелять в меня.
– В тебя я умышленно промахнусь. Из семейных соображений. Кормильца следует беречь! Как ты сумел так попасть – прямо в лоб?
Он чуть не проговорился и не сказал, что всегда так получается почти нечаянно. Еле-еле успел остановить язык. И потому только пожал плечами.
– Ты меня стрелять научишь?
– Вот это уже вопрос пусть и внештатного, пусть даже будущего внештатного сотрудника Интерпола... А вообще, я должен тебе сказать серьезно. Работа у меня будет очень интересная и опасная. То есть у нас будет работа интересная и опасная. И стрелять я буду просто вынужден тебя научить, потому что ты становишься моей напарницей. Знаешь, что это такое?
Она посмотрела на него косо, не понимая, всерьез говорит муж или опять болтает, чтобы отвлечь ее от дурных мыслей. И пришла к выводу, что говорит он серьезно. Но тут же сама себе удивилась. Она не испугалась предстоящих трудностей и даже опасностей. Экзотику она представила себе раньше. А теперь к экзотике прибавилась еще и романтика.
Басаргин словно бы читал ее мысли.
– Только ты не думай, что здесь сплошная романтика. Это кропотливая и часто неблагодарная работа. И на трупы смотреть придется чаще, чем ты хочешь. И на многое другое еще смотреть. И многое вообще будет отталкивать, отвращать, и придется учиться свое отвращение преодолевать.
Он не пугал. Он в самом деле начал наставлять ее, как свою будущую напарницу. Жену-напарницу. Хотя сам еще не знал специфики своей новой работы. Но разговор такой несомненно нужен. Многого может не быть... Может быть, ему придется все время работать одному... Но ведь может и быть, но ведь может случиться, что ему потребуется помощь Александры. И она должна быть готовой к такому.
Уже во дворе, когда Басаргин разворачивался, чтобы поставить машину на привычное место в тень погуще, зазвонил сотовый телефон.
– Капитан Басаргин, слушаю.
– Шура, это Лысцов. У тебя дома телефон не отвечает, я уже у самого Баранова номер «сотовика» нашел. Мне срочно нужен твой репортер. Как его найти?
– Я не знаю, в какой он газете работает. Вижу только один выход. Посадить кого-то в библиотеку, чтобы смотрел газеты. Пусть ищет снимки с подписью «Ю. Соснович».
– Точно в газете? Не в журнале?
– Я не знаю. Но я как-то видел у него в руках черно-белые фотографии. Из пакета от фотобумаги торчали. В журналах сейчас пользуются цветными снимками или даже чаще слайдами и цифровой фотографией. Черно-белые – это привилегия газет. К тому же в журналах фотографы не бегают каждый день, как скаковые лошади, по городу. Там работа спокойнее. Там художники снимают, а не репортеры. Мне кажется, надо искать в газетах.
– Хорошо. Я позвоню знакомой библиотекарше. Спасибо.
– Новости есть?
– Кое-что назревает. Вечером расскажу.
Александр убрал трубку, когда Александра уже вышла из машины и отошла шагов на пять, но не в сторону дома, а по тропинке через двор к дому соседнему, где весь первый этаж занимал магазин.
– Куда ты собралась?
– Надо торт купить и коньяк. Вы сегодня весь уничтожили.
– Не надо, – распорядился Басаргин абсолютно капитанским голосом. – Встреча будет чисто деловая. Не создавай из меня пьяницу...
– Но хоть стол какой-то накрыть надо.
– Деловая встреча, а не застолье. Это только в американских дурацких фильмах во время деловой встречи пьют спиртное. В действительности даже старые пьяницы-французы не потребляют что-то крепче минералки.
– Так я минералки и куплю... – она все же пошла в магазин.
– Мы будем говорить, а ты уйдешь в другую комнату и будешь слушать музыку...
Она не расслышала или старательно сделала вид, что не слышит его слов.
Новые мечты жены выплывают в ее голове под грифом «007» – понял Александр...
И, выйдя из управления, Басаргин не сразу отправился за женой, а предварительно заглянул в книжный магазин, где после консультации у продавца купил аудиокурсы обучения английскому и французскому языкам. Английским он относительно владел, мог поддержать разговор на простейшем бытовом уровне, но не более того. И даже читал весьма плохо, гораздо хуже, чем говорил. Французским владел на уровне красивых или пошловатых крылатых фраз, что, естественно, совершенно недостаточно для сотрудника организации, имеющей штаб-квартиру во Франции. Пусть и не сразу, но туда, вероятно, съездить придется. И даже не однажды. А почему, собственно говоря, не сразу? От кого-то Басаргин слышал, что в Лионе есть даже свой закрытый коллеж, где обучают по ускоренному курсу своих сотрудников. Впрочем, его приглашают не для учебы, а для работы. А вообще – неизвестно, что и как будет, поэтому не надо строить планы на будущее, когда оно настолько туманно.
Должно быть, сегодня вечером уже многое станет известно. Если комиссар Костромин найдет нужным сообщить что-то, он сообщит. Он не может не сообщить, потому что каждый человек должен знать, на что соглашается. Работать куда-то идут для выполнения определенных действий, а не ради красивого и солидного названия организации.
Сообщит хотя бы заработную плату – усмехнулся капитан необходимому минимуму информации.
Время приближалось к обеду, и движение на московских улицах не сильно, но возросло, хотя о пробках говорить было еще рано. Но даже при таком движении «Москвич» уже не смотрелся таким архаичным, потому что все двигались одинаково медленно, с небольшими остановками, и обгоняли его не часто. В современном громадном городе, когда проезжаешь перекресток за два или три переключения светофора, считается, что пробок нет.
Уже на подъезде к кварталу Александр позвонил в мастерскую и попросил жену выйти на улицу, чтобы ему не вертеться и не заезжать во двор. Она села в машину, довольная, почти счастливая, и Басаргин порадовался: значит, не вспоминала о стрельбе и трупе, занятая своими мечтами. Мечтать Александра умеет даже больше и дольше, чем это надо. Потому, наверное, и пошла в художницы, где для ее богатого воображения есть собственный выход энергии. Иначе могла бы стать просто классической лентяйкой и неустроенным человеком, неудачником, что сплошь и рядом, как известно, случается с мечтательными людьми.
– К Сергею Ивановичу заходил? – спросила Александра.
Она понимала, что муж еще раздумывает, решившись согласиться только процентов на восемьдесят. И мнение человека, имеющего у мужа авторитет, могло существенно повлиять на конечный результат раздумий.
Но тут же она увидела на передней панели две коробки с аудиокурсами иностранных языков, взяла их в руки, рассмотрела, все поняла и опять заулыбалась. Ее мечта начала сбываться.
– Заходил и к Сергею Ивановичу, – глядя на дорогу, ответил Басаргин.
– Он, естественно, сказал, что ни в коем случае не отпустит такого ценного сотрудника, – она начала уже играть, зная результат, можно себе и игру позволить, и легкие подкалывания словами.
– Сергей Иванович сказал красивую фразу, которую записать не грех. Отпускать меня – жалко, а не отпускать – жалко меня. Ты, как художница, не оценишь таких тонкостей языка, а вот наш следователь майор Лысцов, который сегодня приезжал по вызову, оценил бы это по достоинству. Он вечером заглянет. Я обязательно продиктую ему...
Басаргин так невинно слегка хвастался. Он иногда позволял себе похвастаться перед женой, сам зная, что говорит только правду. Сотрудник он был в самом деле ценный, и ценили его совсем не за умение стрелять точно в лоб. Умение стрелять ценится в различных спецназах. Александр в спецназе никогда не служил и не имел к этому склонности, хотя во время командировки в Чечню смешалась работа оперативников и спецназовцев. Там стрелять приходилось несколько раз, и коллеги оценили его авторский выстрел по достоинству. А в управлении его ценили за более тонкую и более нужную для оперативника вещь – за способность к анализу. Он умел из великого множества сваленных в кучу фактов выбрать только несколько необходимых, и выстроить из них версию, и предположить дальнейший ход событий. Сейчас он тоже готовился выстраивать версию. Но будет это только вечером, когда майор Лысцов принесет ему факты, которые удалось накопать по покушению. Несколько странная ситуация. Обычно опера копают, ищут факты, а следователь строит версию и делает выводы. Здесь случилось все наоборот, но отнюдь не стараниями самого Басаргина.
Александра поскучнела. В глазах, как утром, появился болезненный туман. Зря он упомянул имя Лысцова и напомнил ей про покушение.
– Саня, а ты-то сама решилась? – спросил он ее, отвлекая Александру от скорбных дум.
– На что мне решаться? – она возвращалась к недавней радости и легкости с трудом.
– Я тебе разве не говорил? Совсем Басаргин памяти лишился. Стареет... – в третьем лице невинно унизил он себя. – Наш комиссар поинтересовался твоим умением молчать. Я это гарантировал. И после этого он сообщил, что жены большинства сотрудников являются внештатными помощниками мужей. А некоторые в конце концов становятся даже штатными. Ты готова быть моей полноценной помощницей и боевой подругой? Решилась?
Она коротко и слегка грустно улыбнулась.
– Решилась. Только, надеюсь, мне не придется стрелять кому-то в лоб.
Он оценил слова, сказанные недобрым голосом, как упрек себе сегодняшнему, а не как надежду на будущее.
– Я тоже на это надеюсь. Особенно если тебе не придется стрелять в меня.
– В тебя я умышленно промахнусь. Из семейных соображений. Кормильца следует беречь! Как ты сумел так попасть – прямо в лоб?
Он чуть не проговорился и не сказал, что всегда так получается почти нечаянно. Еле-еле успел остановить язык. И потому только пожал плечами.
– Ты меня стрелять научишь?
– Вот это уже вопрос пусть и внештатного, пусть даже будущего внештатного сотрудника Интерпола... А вообще, я должен тебе сказать серьезно. Работа у меня будет очень интересная и опасная. То есть у нас будет работа интересная и опасная. И стрелять я буду просто вынужден тебя научить, потому что ты становишься моей напарницей. Знаешь, что это такое?
Она посмотрела на него косо, не понимая, всерьез говорит муж или опять болтает, чтобы отвлечь ее от дурных мыслей. И пришла к выводу, что говорит он серьезно. Но тут же сама себе удивилась. Она не испугалась предстоящих трудностей и даже опасностей. Экзотику она представила себе раньше. А теперь к экзотике прибавилась еще и романтика.
Басаргин словно бы читал ее мысли.
– Только ты не думай, что здесь сплошная романтика. Это кропотливая и часто неблагодарная работа. И на трупы смотреть придется чаще, чем ты хочешь. И на многое другое еще смотреть. И многое вообще будет отталкивать, отвращать, и придется учиться свое отвращение преодолевать.
Он не пугал. Он в самом деле начал наставлять ее, как свою будущую напарницу. Жену-напарницу. Хотя сам еще не знал специфики своей новой работы. Но разговор такой несомненно нужен. Многого может не быть... Может быть, ему придется все время работать одному... Но ведь может и быть, но ведь может случиться, что ему потребуется помощь Александры. И она должна быть готовой к такому.
Уже во дворе, когда Басаргин разворачивался, чтобы поставить машину на привычное место в тень погуще, зазвонил сотовый телефон.
– Капитан Басаргин, слушаю.
– Шура, это Лысцов. У тебя дома телефон не отвечает, я уже у самого Баранова номер «сотовика» нашел. Мне срочно нужен твой репортер. Как его найти?
– Я не знаю, в какой он газете работает. Вижу только один выход. Посадить кого-то в библиотеку, чтобы смотрел газеты. Пусть ищет снимки с подписью «Ю. Соснович».
– Точно в газете? Не в журнале?
– Я не знаю. Но я как-то видел у него в руках черно-белые фотографии. Из пакета от фотобумаги торчали. В журналах сейчас пользуются цветными снимками или даже чаще слайдами и цифровой фотографией. Черно-белые – это привилегия газет. К тому же в журналах фотографы не бегают каждый день, как скаковые лошади, по городу. Там работа спокойнее. Там художники снимают, а не репортеры. Мне кажется, надо искать в газетах.
– Хорошо. Я позвоню знакомой библиотекарше. Спасибо.
– Новости есть?
– Кое-что назревает. Вечером расскажу.
Александр убрал трубку, когда Александра уже вышла из машины и отошла шагов на пять, но не в сторону дома, а по тропинке через двор к дому соседнему, где весь первый этаж занимал магазин.
– Куда ты собралась?
– Надо торт купить и коньяк. Вы сегодня весь уничтожили.
– Не надо, – распорядился Басаргин абсолютно капитанским голосом. – Встреча будет чисто деловая. Не создавай из меня пьяницу...
– Но хоть стол какой-то накрыть надо.
– Деловая встреча, а не застолье. Это только в американских дурацких фильмах во время деловой встречи пьют спиртное. В действительности даже старые пьяницы-французы не потребляют что-то крепче минералки.
– Так я минералки и куплю... – она все же пошла в магазин.
– Мы будем говорить, а ты уйдешь в другую комнату и будешь слушать музыку...
Она не расслышала или старательно сделала вид, что не слышит его слов.
Новые мечты жены выплывают в ее голове под грифом «007» – понял Александр...
2
Комиссар Костромин позвонил около пяти часов вечера, когда Александра только вышла из ванной комнаты с головой, обмотанной полотенцем, и со вторым, большим полотенцем, обмотанным вокруг тела, и нечаянно оказалась возле телефона, хотя видела уже, как нетерпеливо ходит по квартире Александр, выглядывая в коридор, где у них стоит аппарат. Звонка ждал. Но трубку взяла она, хотя муж уже шел ей навстречу.
– Да, это я. Да-да... Станислав Сергеевич – я правильно запомнила имя и отчество? Он ждет вас. Будете с ним говорить? Через какое время? Хорошо. Мы ждем.
И она, разочаровав Александра, положила трубку.
– А он галантен, как настоящий француз... – сказала. – Жалко, что у него отчество такое.
– Чем тебе не понравилось его отчество?
– Ударение не на последнюю гласную. Не как у французов.
– Быстро тебя с японцев на французов потянуло, – усмехнулся Александр. – Что он сказал?
– Будет через полчаса. Хорошо, если он еще и пунктуален, как немец, тогда я успею привести себя в порядок.
С этой стороны Александр всегда гордился Александрой. В мужских разговорах нередко приходилось слышать, как жалуются: когда встречают гостей или сами идут в театр или в гости, полтора-два часа нужно жене, чтобы привести себя в порядок. Александре хватает получаса. И это даже с запасом.
Она собрала вещи и опять закрылась в ванной, что-то вытворяя со своей головой.
– Ты очень-то не старайся, – предупредил он. – Я же говорил – это деловая встреча. Ты уйдешь слушать музыку, а мы будем разговаривать.
Она не ответила, а он опять заходил по комнате. Теперь уже быстрее, и сам не совсем еще понимая, почему происходит с ним такое, отчего пришло волнение.
«Деловая встреча... Деловая встреча...» – что-то заставляло повторять и повторять эту простую фразу до тех пор, пока он не понял, что ассоциативные формы человеческого мышления вывели его от раздумий о комиссаре Костромине к другим ассоциациям, и он вспомнил... Вчера, во время операции против подпольной швейной фабрики, которую организовали цыгане в подвале жилого дома, не удалось задержать Романа, организатора предприятия, хотя именно в это время он заезжал ненадолго на место. Это подтверждено результатами двух дней наблюдений. У Романа, как оказалось, проходила деловая встреча с партнерами, а где она проходила, никто, разумеется, не поспешил сообщить оперативникам. Тем более никто не уточнил, почему деловая встреча проходит так поздно.
Фабрика производила «фирменные» куртки, кофточки, майки, которыми завалены некоторые вещевые рынки. В качестве рабочей силы использовали вьетнамских рабов. Самых настоящих рабов, которые за работу получали только скудную еду и были жестоко избиваемы за любое нарушение, из помещения на свежий воздух не выпускались в течение продолжительного времени. В рабов были превращены три десятка нелегальных эмигрантов, приехавших в Россию на заработки. С нелегальными эмигрантами это случается часто. И даже не только с азиатами из дальних стран, но и с гражданами стран СНГ. Их не оформляют на работу, чтобы не платить налоги. Им платят наличкой. Но платят ничтожно мало.
Роман... Роман... – теперь в голове застряло это имя. Про Романа удалось узнать не слишком много. В подвале он появлялся редко и, как правило, без расписания. Совпадение в появлении в течение двух дней – случайность, и вписать ее в систему нельзя. Приезжает забирать товар, привозит материалы. Конечно, другие цыгане, задержанные вчера, Романа знают отлично. Но не бывает таких цыган, которые расскажут следственным органам что-то о своих делах или своих людях, соплеменниках. Много говорят, громко и возмущенно. Но ничего конкретного, что смогло бы пролить свет и помочь отыскать организатора-рабовладельца.
Роман... Роман... Деловая встреча...
Где искать Романа и как его искать?
Сейчас дознаватели управления, наверное, интенсивно допрашивают восьмерых задержанных цыган. Может быть, уже и не просто задержанных, а арестованных, потому что подполковник Елкин и капитан Басаргин, раскручивавшие это дело, хотели инкриминировать банде, которая называла себя «просто компанией друзей», похищение людей и насильственное удержание их в неволе. То есть один из пунктов статьи о терроризме.
Тяжелая статья...
И легонькие, измученные безостановочной работой и полуголодным существованием вьетнамские мужчины и женщины... И даже несколько детей... Шестерых вчера же, сразу с места, отправили в больницу. Предельно истощены. Есть подозрения, что дважды из подвала вывозили трупы. Вьетнамцев тоже сегодня допрашивают. Все выяснится...
Александр не звонил подполковнику Елкину. Словно бы отстраняясь от дел управления, когда намечаются другие дела. Но мысли все равно возвращаются туда. Сами по себе...
Роман... Роман... Где его искать?
Подпольная фабрика не имела собственного склада. За несколько месяцев существования произведено продукции на значительную, должно быть, сумму. Эту сумму подсчитают эксперты-экономисты после допросов вьетнамцев. Реализация продукции не может быть растянута более чем на год, – молодежная мода всегда была старой и ветреной шлюхой. Очень неустойчивый характер.
Роман... Роман... Где его искать?
Сами цыгане на вещевых рынках редко торгуют. Такая торговля, когда следует сидеть на месте и ждать покупателя, им просто неинтересна. Она не в их характере. Кроме того, сферы влияния среди продавцов давно и жестко разграничены. Прилавки занимают те же самые вьетнамцы, китайцы и азербайджанцы с таджиками. Но азербайджанцы и таджики в последнее время предпочитают нанимать русских, а сами только доставляют товар. Они заняты и другим – они контролируют... То есть занимаются, помимо прочего, рэкетом. На одних и тех же рынках таджиков и азеров практически не встретишь. Между собой воюют.
Роман... Роман... Где его искать?
Роман сбывал товар азерам, зарабатывал сам и давал неплохо заработать им.
Роман дружил с азерами, если такие партнерские отношения можно назвать дружбой.
Азеры...
Мысль возникла в голове сама по себе. Ясно встала, и ее можно было уже рассмотреть, как картинку. Так всегда случалось с Басаргиным. Он, перебрав в голове и «переварив» известные факты, связывал их воедино и расставлял в нужной последовательности. И тогда картинка возникала.
Александр подошел к телефону и набрал номер подполковника Елкина. Телефон не ответил. На всякий случай – вдруг у Елкина что-то с аппаратом – набрал и свой рабочий номер. Протянуть руку и взять трубку с соседнего стола подполковнику не трудно, даже если учесть его солидный объем. Опять долгие длинные гудки. Тогда, помедлив с минуту, еще раз проверяя мысленно воспринятое изображение, набрал номер майора Лысцова.
– Майор Лысцов. Слушаю.
– Это Басаргин. Валера, вопрос, что называется, на засыпку – мой друг Магомед Даутов случаем не азербайджанец?
– Каким-то случаем – именно азербайджанец. Как ты узнал?
– Вычислил. Как и его дело вычислил по глазам. Тогда срочно зайди сейчас к подполковнику Елкину, он, вероятно, где-то на допросах сидит – я не могу ему дозвониться, и предупреди, что на него тоже возможно покушение. И еще скажи, что, по моему мнению, должно быть где-то еще несколько таких же, как вчера, подпольных фабрик с рабами вместо наемной рабочей силы. Обязательно должно быть, и я предполагаю, что несколько. Иначе не было смысла в меня стрелять.
– Объясни. Ничего не понимаю.
– Это необъяснимо. Просто – я просчитал... Или почувствовал... Как тебе удобнее думать... Но тебе могу дать деловой совет. Ты побывал у фоторепортера?
– Побывал. В редакции его нашел. Газета «Новый век».
– Сделал он портрет, как обещал?
– Сделал. Молодец, парень.
– Сейчас распечатай портрет и пошли с распечатками несколько человек к дому Елкина. Этот тип обязательно должен быть там. Ждет подполковника. Пусть пробегутся по подъезду. Может, кто-то еще видел этого парня. Если даже самого не найдете, но там его кто-то видел – все встанет на свои места, и тогда я знаю, кто заказчик.
– Ну, Шурик, ты даешь...
– Действуй!
Он только положил трубку, когда из ванной комнаты вышла Александра. Уже одетая, причесанная и слегка, но со вкусом накрашенная. Басаргин всегда удивлялся ее умению из ничего сделать привлекательность. Старое темно-вишневое платье, которое давно уже не носила, украсила по плечу гранатовым колье, что подарила ей когда-то мать. И, перебравшись с шеи на плечо, колье сделало платье оригинальной театральной реликвией, с некоторой претензией на знакомство с цыганкой Кармен...
И здесь цыгане...
– На твой вкус я выгляжу не слишком отвратительной? – поинтересовалась она.
Он смотрел на нее с удовольствием.
– На престарелого комиссара ты произведешь впечатление.
– У меня другая задача. Произвести впечатление на мужа. Тогда он будет себя увереннее чувствовать и произведет впечатление на комиссара, – она откровенно подольстила, чтобы муж не прогонял ее в другую комнату, когда будет вестись самый интересный разговор.
– Резонно, – засмеялся Басаргин и поцеловал Александру.
В дверь позвонили.
– А вот и комиссар... – посмотрев в дверной глазок, сказал Александр.
– Мог бы чуть-чуть и опоздать... – негромко прокомментировала она, блестя глазами...
– Да, это я. Да-да... Станислав Сергеевич – я правильно запомнила имя и отчество? Он ждет вас. Будете с ним говорить? Через какое время? Хорошо. Мы ждем.
И она, разочаровав Александра, положила трубку.
– А он галантен, как настоящий француз... – сказала. – Жалко, что у него отчество такое.
– Чем тебе не понравилось его отчество?
– Ударение не на последнюю гласную. Не как у французов.
– Быстро тебя с японцев на французов потянуло, – усмехнулся Александр. – Что он сказал?
– Будет через полчаса. Хорошо, если он еще и пунктуален, как немец, тогда я успею привести себя в порядок.
С этой стороны Александр всегда гордился Александрой. В мужских разговорах нередко приходилось слышать, как жалуются: когда встречают гостей или сами идут в театр или в гости, полтора-два часа нужно жене, чтобы привести себя в порядок. Александре хватает получаса. И это даже с запасом.
Она собрала вещи и опять закрылась в ванной, что-то вытворяя со своей головой.
– Ты очень-то не старайся, – предупредил он. – Я же говорил – это деловая встреча. Ты уйдешь слушать музыку, а мы будем разговаривать.
Она не ответила, а он опять заходил по комнате. Теперь уже быстрее, и сам не совсем еще понимая, почему происходит с ним такое, отчего пришло волнение.
«Деловая встреча... Деловая встреча...» – что-то заставляло повторять и повторять эту простую фразу до тех пор, пока он не понял, что ассоциативные формы человеческого мышления вывели его от раздумий о комиссаре Костромине к другим ассоциациям, и он вспомнил... Вчера, во время операции против подпольной швейной фабрики, которую организовали цыгане в подвале жилого дома, не удалось задержать Романа, организатора предприятия, хотя именно в это время он заезжал ненадолго на место. Это подтверждено результатами двух дней наблюдений. У Романа, как оказалось, проходила деловая встреча с партнерами, а где она проходила, никто, разумеется, не поспешил сообщить оперативникам. Тем более никто не уточнил, почему деловая встреча проходит так поздно.
Фабрика производила «фирменные» куртки, кофточки, майки, которыми завалены некоторые вещевые рынки. В качестве рабочей силы использовали вьетнамских рабов. Самых настоящих рабов, которые за работу получали только скудную еду и были жестоко избиваемы за любое нарушение, из помещения на свежий воздух не выпускались в течение продолжительного времени. В рабов были превращены три десятка нелегальных эмигрантов, приехавших в Россию на заработки. С нелегальными эмигрантами это случается часто. И даже не только с азиатами из дальних стран, но и с гражданами стран СНГ. Их не оформляют на работу, чтобы не платить налоги. Им платят наличкой. Но платят ничтожно мало.
Роман... Роман... – теперь в голове застряло это имя. Про Романа удалось узнать не слишком много. В подвале он появлялся редко и, как правило, без расписания. Совпадение в появлении в течение двух дней – случайность, и вписать ее в систему нельзя. Приезжает забирать товар, привозит материалы. Конечно, другие цыгане, задержанные вчера, Романа знают отлично. Но не бывает таких цыган, которые расскажут следственным органам что-то о своих делах или своих людях, соплеменниках. Много говорят, громко и возмущенно. Но ничего конкретного, что смогло бы пролить свет и помочь отыскать организатора-рабовладельца.
Роман... Роман... Деловая встреча...
Где искать Романа и как его искать?
Сейчас дознаватели управления, наверное, интенсивно допрашивают восьмерых задержанных цыган. Может быть, уже и не просто задержанных, а арестованных, потому что подполковник Елкин и капитан Басаргин, раскручивавшие это дело, хотели инкриминировать банде, которая называла себя «просто компанией друзей», похищение людей и насильственное удержание их в неволе. То есть один из пунктов статьи о терроризме.
Тяжелая статья...
И легонькие, измученные безостановочной работой и полуголодным существованием вьетнамские мужчины и женщины... И даже несколько детей... Шестерых вчера же, сразу с места, отправили в больницу. Предельно истощены. Есть подозрения, что дважды из подвала вывозили трупы. Вьетнамцев тоже сегодня допрашивают. Все выяснится...
Александр не звонил подполковнику Елкину. Словно бы отстраняясь от дел управления, когда намечаются другие дела. Но мысли все равно возвращаются туда. Сами по себе...
Роман... Роман... Где его искать?
Подпольная фабрика не имела собственного склада. За несколько месяцев существования произведено продукции на значительную, должно быть, сумму. Эту сумму подсчитают эксперты-экономисты после допросов вьетнамцев. Реализация продукции не может быть растянута более чем на год, – молодежная мода всегда была старой и ветреной шлюхой. Очень неустойчивый характер.
Роман... Роман... Где его искать?
Сами цыгане на вещевых рынках редко торгуют. Такая торговля, когда следует сидеть на месте и ждать покупателя, им просто неинтересна. Она не в их характере. Кроме того, сферы влияния среди продавцов давно и жестко разграничены. Прилавки занимают те же самые вьетнамцы, китайцы и азербайджанцы с таджиками. Но азербайджанцы и таджики в последнее время предпочитают нанимать русских, а сами только доставляют товар. Они заняты и другим – они контролируют... То есть занимаются, помимо прочего, рэкетом. На одних и тех же рынках таджиков и азеров практически не встретишь. Между собой воюют.
Роман... Роман... Где его искать?
Роман сбывал товар азерам, зарабатывал сам и давал неплохо заработать им.
Роман дружил с азерами, если такие партнерские отношения можно назвать дружбой.
Азеры...
Мысль возникла в голове сама по себе. Ясно встала, и ее можно было уже рассмотреть, как картинку. Так всегда случалось с Басаргиным. Он, перебрав в голове и «переварив» известные факты, связывал их воедино и расставлял в нужной последовательности. И тогда картинка возникала.
Александр подошел к телефону и набрал номер подполковника Елкина. Телефон не ответил. На всякий случай – вдруг у Елкина что-то с аппаратом – набрал и свой рабочий номер. Протянуть руку и взять трубку с соседнего стола подполковнику не трудно, даже если учесть его солидный объем. Опять долгие длинные гудки. Тогда, помедлив с минуту, еще раз проверяя мысленно воспринятое изображение, набрал номер майора Лысцова.
– Майор Лысцов. Слушаю.
– Это Басаргин. Валера, вопрос, что называется, на засыпку – мой друг Магомед Даутов случаем не азербайджанец?
– Каким-то случаем – именно азербайджанец. Как ты узнал?
– Вычислил. Как и его дело вычислил по глазам. Тогда срочно зайди сейчас к подполковнику Елкину, он, вероятно, где-то на допросах сидит – я не могу ему дозвониться, и предупреди, что на него тоже возможно покушение. И еще скажи, что, по моему мнению, должно быть где-то еще несколько таких же, как вчера, подпольных фабрик с рабами вместо наемной рабочей силы. Обязательно должно быть, и я предполагаю, что несколько. Иначе не было смысла в меня стрелять.
– Объясни. Ничего не понимаю.
– Это необъяснимо. Просто – я просчитал... Или почувствовал... Как тебе удобнее думать... Но тебе могу дать деловой совет. Ты побывал у фоторепортера?
– Побывал. В редакции его нашел. Газета «Новый век».
– Сделал он портрет, как обещал?
– Сделал. Молодец, парень.
– Сейчас распечатай портрет и пошли с распечатками несколько человек к дому Елкина. Этот тип обязательно должен быть там. Ждет подполковника. Пусть пробегутся по подъезду. Может, кто-то еще видел этого парня. Если даже самого не найдете, но там его кто-то видел – все встанет на свои места, и тогда я знаю, кто заказчик.
– Ну, Шурик, ты даешь...
– Действуй!
Он только положил трубку, когда из ванной комнаты вышла Александра. Уже одетая, причесанная и слегка, но со вкусом накрашенная. Басаргин всегда удивлялся ее умению из ничего сделать привлекательность. Старое темно-вишневое платье, которое давно уже не носила, украсила по плечу гранатовым колье, что подарила ей когда-то мать. И, перебравшись с шеи на плечо, колье сделало платье оригинальной театральной реликвией, с некоторой претензией на знакомство с цыганкой Кармен...
И здесь цыгане...
– На твой вкус я выгляжу не слишком отвратительной? – поинтересовалась она.
Он смотрел на нее с удовольствием.
– На престарелого комиссара ты произведешь впечатление.
– У меня другая задача. Произвести впечатление на мужа. Тогда он будет себя увереннее чувствовать и произведет впечатление на комиссара, – она откровенно подольстила, чтобы муж не прогонял ее в другую комнату, когда будет вестись самый интересный разговор.
– Резонно, – засмеялся Басаргин и поцеловал Александру.
В дверь позвонили.
– А вот и комиссар... – посмотрев в дверной глазок, сказал Александр.
– Мог бы чуть-чуть и опоздать... – негромко прокомментировала она, блестя глазами...
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента