Самухина Неонилла. Бодигард

   – А-а-а… – сообразил Босс, – да дел много, а вокруг меня как круги – кто-то кружит, кружит, а понять не могу, кто… Неспокойно мне, Андрюха…
   – Понял… На днях позвоню, – сказал Андрей.
   – Вот и ладушки! – Босс хлопнул его по плечу и встал. – Я пойду. Буду ждать от тебя звонка.
   Вызвав по рации охранника, он потопал в коридор к двери.
   – Подождите! – остановил его Андрей и, выйдя на лестничную площадку, внимательно осмотрелся.
   Послышались шаги – по лестнице вприпрыжку поднимался охранник.
   – Я вас провожу, – сказал Андрей, выпуская Босса из квартиры.
   Они вышли втроем из подъезда. Босс сразу же нырнул в машину с предусмотрительно открытой дверцей. Тачка была новая, с наворотами.
   «Видно, и впрямь дело худо…» – подумал Андрей, разглядывая бронированные стекла.
   Отступив в сторону, он махнул рукой, и машина рванула с места.
 
   Через десять дней Андрей вновь приступил к работе у Босса.
   За время его почти годового отсутствия, действительно, что-то произошло. Изменилось местоположение не только квартиры и дачи Босса, но и его двух офисов. На дверях и окнах везде появились решетки и плотные жалюзи.
   Чтобы попасть к Боссу, его посетители, не взирая на ранг, вынуждены были проходить три зоны безопасности.
   Напряжение, повисшее в воздухе, казалось, можно было резать ножом.
   Босс суетился и шугался каждого резкого звука. Выезжая на встречу, он по несколько раз менял время, боясь утечки информации и нового покушения. О ночных развлечениях в клубе он уже и не помышлял – после работы он уезжал и сидел, запершись либо дома, либо на даче, забыв о вечеринках и даже перестав встречаться с друзьями и партнерами. Это не могло не сказаться на его «имидже» и бизнесе, в целом. По городу поползли слухи, что Босс уже не тот, что укатали сивку крутые горки. У некоторых из шакалов, ранее подтявкивающих и подбирающих остатки с делового стола Босса, начали прорезаться волчьи зубы.
   Босс со своим бешеным психованным характером, естественно, не мог это оставить безнаказанным и вновь заварил кашу непрекращающихся разборок, теряя людей и взвинчивая себя до состояния оголенного нерва. С ним стало совсем опасно находиться рядом.
   В офисе среди сотрудников Андрей не встретил ни одного знакомого лица. А новенькие, угнетенные атмосферой страха и подозрительности, мышками шмыгали вдоль стен и замирали на своих рабочих местах, не понимая, как их угораздило сюда попасть и как им теперь отсюда выбираться. Как и раньше действовал финансовый механизм заманивания кадров. Зарплаты были фантастически высокими, хотя Андрей заметил, что уровень фирмы уже был не тот. Он вдруг с беспокойством подумал, что Босса надолго не хватит и вряд ли он уже выправится. Свежий взгляд легко угадывал неуловимые черты начала конца.
   Глянув однажды в затравленные глаза Босса, Андрей внутренне приготовился к самому худшему, но в душе у него ничего не дрогнуло. Беречься ему теперь было не для кого, а для него самого его жизнь перестала иметь значение. Прошел день, и хорошо! Однако не проходящая боль постоянно напоминала ему о его предыдущих потерях, и он неожиданно для себя вдруг почувствовал, что теперь боится потерять и Босса, который, пребывая на грани паники, доверил ему свою жизнь. Андрей не хотел больше смертей. Кроме этого, он с удивлением понял, что просто жалеет Босса, жалеет этого самовлюбленного, с отвратительным характером, детину, который до того заигрался в крутой бизнес, что теперь вокруг него трупы можно было укладывать в штабеля, да и сам он ходил «над пропастью во ржи»… И ему, Андрею, предстояло теперь стать тем, кто удержит того на краю, не дав рухнуть ему в уже давно ожидавшую жертвы яму чужой алчности.
   Андрей решил для себя, что постарается сделать все, чтобы Босс выбрался из этой мясорубки по возможности живым, и старался проводить с ним как можно больше времени.
   Как-то незаметно, само по себе, сложилось так, что вскоре Андрей стал просто жить рядом с Боссом, практически неделями не появляясь у себя дома.
   Босс все больше проникался доверием к Андрею и никуда не выезжал без его сопровождения. Похоже, он чувствовал себя спокойно только тогда, когда ощущал крепкое плечо Андрея рядом с собой на заднем сидении машины.
   В последнюю пятницу июля, в конец издерганный Босс решил уехать на дачу на выходные. До этого он почти месяц торчал в городе, опасаясь дальних переездов по трассе. Но погода стояла замечательная, солнце жарило во всю, и Босс решился, наконец, позволить себе расслабиться на природе.
   Надежная дачная охрана, которую набирал уже сам Андрей, была предупреждена заранее. Обслуга получила задание готовить мясо для шашлыков и ждать хозяина на «товсь» к вечеру.
   В конце дня их водитель Вася с напарником Андрея – Петром, внимательно осмотрели машину, перед тем как посадить в нее уставшего Босса.
   В багажнике лежали водка и деликатесы, припасенные на все выходные.
   Сидя рядом с Боссом, Андрей внимательно следил за движением через затемненные бронированные стекла.
   Василий, отчаянно сигналя, обгонял едущие за город машины. Многие шарахались от их «мерседеса», не рискуя заступать им дорогу.
   Выехав из города, они понеслись по Приморскому шоссе, пугая встречный и попутный транспорт, гуськом тащившийся по извилистой Нижней дороге.
   Босс повеселел и, расслабленно раскинувшись на сидении, хохотал, комментируя выражение лиц водителей в уворачивающихся от них автомобилях.
   Андрей был спокоен, он был уверен в Василии, кроме того, если что, на такой скорости к ним будет труднее «прицепиться».
   Через полчаса этой сумасшедшей гонки, Босс вдруг хлопнул Васю по плечу и, указав на какой-то поворот, попросил съехать его на узкое шоссе, уходящее вглубь леса.
   Андрей напрягся.
   – Там есть классное озеро, и людей почти не бывает, – объяснил Босс Андрею. – Вряд ли нас там ждут…
   – На даче есть бассейн, – попытался урезонить Босса Андрей.
   – Хочу в нормальном озере искупаться, в конце концов, надоело все! – психанул Босс.
   Андрей, пожал плечами и не стал спорить – надоело, так надоело…
   Проехав минут пятнадцать, они выехали к небольшому озеру, которое, действительно, оказалось замечательным.
   Не смотря на близость дороги, каких-то метров пятьдесят, берег был безлюдным.
   Выйдя из машины, Андрей пошел к озеру, осматривая окрестности. Не заметив ничего подозрительного, он вернулся к машине, где Босс уже стаскивал ботинки в предвкушении купания.
   «Как дитё малое, – усмехнулся про себя Андрей. – А! Лишь бы не плакал…»
   Они аккуратно съехали на грунтовую дорожку, ведущую на берег озера, и, подъехав прямо к кромке воды, остановились.
   Босс вышел из машины, с наслаждением потянулся и стал раздеваться, но не успел даже снять рубашку, как раздался телефонный звонок.
   С досадой Босс выхватил телефон из машины, послушал, а потом отошел в сторону, с кем-то раздраженно разговаривая. Матерясь через каждые два слова, он пинал ногой березовый пенек, потом сел на него и, сбавив тон, устало стал кого-то увещевать в трубку.
   Переговорив, он задумчиво посидел, а потом, сбросив с себя остатки одежды, разбежался и нагишом влетел в воду. Вынырнув далеко от берега и делая широкие гребки руками, он поплыл на середину озера.
   Андрей почувствовал себя кудахчущей мамашей, когда еле-еле сдержал желание крикнуть Боссу, чтобы он не заплывал далеко. Но тот и без того скоро сам повернул и поплыл вдоль берега, с головой уходя под воду и шлепая выступающими из воды ступнями друг об дружку.
   Нанырявшись в теплой воде, Босс разлегся на травке, обсыхая под ласковым вечерним солнышком.
   Андрей настороженно осматривался. Ему не хотелось здесь надолго задерживаться. А когда он услышал шум мотора и увидел сквозь кусты проезжающую мимо по шоссе машину, вообще забеспокоился.
   – Босс, поехали! Не стоит искушать судьбу.
   Босс недовольно посмотрел на Андрея, но, увидев тревожное выражение его лица, нехотя поднялся.
   Вася без лишних слов тут же сел за руль и завел мотор, а Петр предупредительно распахнул дверцу перед Боссом.
   Натянув на еще не совсем обсохшее тело только плавки и рубашку, Босс взял брюки в охапку и залез в машину.
   Андрей, еще раз окинув окрестности внимательным взглядом, сел рядом с Боссом и захлопнул дверцу.
   Проехав по грунтовке к выезду на шоссе, они остановились и осмотрелись.
   – Вроде все спокойно, – сказал Петр.
   Шоссе в обе стороны было пустое.
   Андрей тронул Васю за плечо, разрешая ехать.
   – Черт! – воскликнул Босс, озабоченно хлопая по лежащим на сидении брюкам. – Я трубку оставил на пеньке. Андрюха, пойди, забери!
   Андрей вылез из машины и, миновав грунтовую дорожку, пошагал напрямую по упругой траве в сторону их привала.
   Оттуда вдруг пронзительно и тонко заверещала телефонная версия «Турецкого марша» Моцарта, так любимого Боссом.
   Подбежав и нашарив, наконец, упавший в траву возле пенька, радиотелефон, Андрей ответил на звонок.
   В трубке послышался шорох, а потом низкий женский голос спросил:
   – Босс! Хорошо ли тебе сейчас? – и, помедлив, добавил: – Ну, пусть будет тебе еще лучше!
   – Алло, кто это? – мгновенно напрягшись, спросил Андрей, поворачиваясь в сторону машины.
   Следующего шага он сделать не успел. Последовавший за каким-то хлопком оглушительный взрыв накрыл его с головой. Горячая волна сбила Андрея с ног.
   Упав на колени, он оцепенело смотрел, как машина Босса кувыркается над шоссе в зареве пламени. Из открытой правой двери вылетела какая-то темная масса и, пролетев метров двадцать над дорогой, рухнула на обочину.
   Словно в замедленной съемке машина, наконец, черным остовом рухнула на шоссе и, скрежеща, прокатилась по нему, теряя в движении отваливающиеся части.
   В ушах у Андрея звенело, шоссе заволокло черным дымом, за которым уже трудно было что-либо разобрать. Похоже, что по машине стреляли из «Мухи», попав при этом в бензобак.
   Андрей с трудом поднялся с земли, чувствуя, что ставшие ватными ноги едва держат его. Трубка радиотелефона все еще была зажата в его руке. Он отбросил ее в сторону и, спотыкаясь, побежал к шоссе, на ходу вынимая пистолет из кобуры. Ощутив тяжесть оружия в ладони, он почувствовал, что голова его постепенно проясняется, и настороженно огляделся. Только сейчас он осознал, что это было очередное покушение на Босса, на сей раз успешно завершившееся к вящему удовольствию заказчика и других врагов и недоброжелателей хозяина. Вот тебе и отдохнули у озера…
   – Господи, опять смерть! Что же я как проклятый! – застонал Андрей, приближаясь к полыхающей на шоссе машине.
   В воздухе стояла гарь.
   К «мерседесу» было не подойти – языки пламени с радостным треском облизывали его, еще не до конца обгоревший, раскаленный скелет.
   Андрей посмотрел на обочину шоссе, где лежала темная масса, вылетевшая из машины при взрыве. Подойдя ближе, он увидел чье-то почерневшее и окровавленное тело.
   Присев на корточки, Андрей перевернул тело, и, не смотря на то, что лицо погибшего было сильно изуродовано, сразу же опознал Босса. Не в силах отвести от него глаз он зачем-то попытался нащупать пульс на руке хозяина.
   Раздавшийся в этот момент сзади резкий визг тормозов заставил Андрея обернуться, но тут перед его глазами полыхнул ослепительный свет, в голове словно что-то взорвалось, и Андрей рухнул на землю рядом с Боссом.
   Придя в себя, он почувствовал, что его руки вывернуты за спиной, а на его тело навалилась чье-то тяжелое тело. В затылке пульсировала адская боль. Сознание его еще раз на мгновение соскользнуло в спасительную темноту, и тут же вынырнуло обратно.
   Он лежал в неудобной позе на земле, прижатый щекой к горячему асфальту.
   Издалека послышался звук мотора, и вскоре, шурша шинами, прямо напротив него остановилась еще одна машина.
   Лежа на земле, Андрей мог видеть только ее низ.
   Открылась дверь, и появились стройные ноги, обутые в туфельки на тонких высоких каблуках.
   Андрей вздрогнул: эти ноги он не спутал бы ни с какими другими…
   Преодолевая сопротивление прижимающих к земле рук, он поднял голову и посмотрел вверх… Он не ошибся: это, действительно, была она – его Незнакомка.
   Медленно подойдя к трупу Босса, она долго смотрела на него с каким-то непонятным выражением лица, а потом, брезгливо пнув его носком туфельки, прошептала:
   – Передай привет моему мужу! – и отошла обратно к машине.
   Открыв дверь, она села на сидение, оставив ноги на земле, и посмотрела на Андрея.
   – Отпустите его, – приказала она тихим голосом.
   Прижимающая его к земле тяжесть тут же исчезла, Андрей рывком сел.
   – Давно вас не видела… Не думала, что вы вернетесь. Ну что, не сберегли вы своего Босса… – с невеселой усмешкой сказала она. – А, впрочем, из-за такой мрази погибать не стоит. Как же вы сами-то уцелели?
   – К телефону отошел, – угрюмо взглянув на нее, ответил Андрей.
   – А где был телефон? – удивленно спросила она.
   – Босс на пеньке оставил, – опустив голову, сказал он.
   – Понятно… сяду на пенёк, съем пирожок… Значит, это с вами я разговаривала?… Жаль! Хотела услышать последний вздох этого подонка. Ну ладно, – она потерла виски. Лицо ее было бледным. – Что с вами-то делать будем? Вариантов, как сами понимаете, не густо… Ко мне работать вы, конечно, не пойдете?
   Он, с усмешкой глянув на нее, отрицательно покачал головой.
   – Ну, вот видите? Вы не оставляете мне выбора, – грустно констатировала она. – Так что придется прощаться… – она с сожалением взглянула на Андрея. Потом, приняв решение, посмотрела тяжелым взглядом на стоявших за его спиной людей и отвернулась.
   – Вопрос можно? – спросил Андрей, уже понимая, что его ожидает.
   Она нехотя повернулась к нему. В ее глазах застыла боль, но лицо оставалось непроницаемым.
   – Скажите, почему вы при встрече все время на меня так странно смотрели? Я вам кого-то напоминаю?
   Она грустно улыбнулась:
   – Кого может напоминать красивый мужчина? Разве что самого себя… Мне просто нравилось смотреть на вас. Такие замечательные глаза… и губы, очень искушающие… – последние слова она произнесла почти шепотом и потянулась за дверцей машины.
   – Постойте, – дрогнувшим голосом, остановил ее Андрей. – Как я понимаю, мы с вами больше не увидимся, можно последнюю просьбу?
   Не поворачиваясь к нему, она молча кивнула.
   – Проведите со мной ночь… – тихо попросил Андрей.
   Она на мгновение замерла, потом, напряженно провела рукой по волосам, и, повернувшись к Андрею, посмотрела на него странным долгим взглядом.
   Он ждал, не отрывая от нее глаз.
   – Хорошо, – наконец, коротко согласилась она, и, кинув взгляд за его спину, знаком отдала команду.
   Два дюжих молодца, молча подхватив Андрея под руки, повели его к стоящей рядом машине и запихнули на заднее сидение. Машина, взвизгнув шинами, рывком тронулась с места и, объехав дымящиеся останки «мерседеса» Босса, полетела по шоссе, набирая бешеную скорость.
   Часа через два, даже не завязав ему глаза, а, впрочем, им это и не нужно было, как понял Андрей, все равно эта ночь – его последняя, его привезли по глухой лесной дороге к большому красивому дому.
   Один из парней отвел его в роскошную гостиную на первом этаже. Усадив в кресло у окна, он приковал его наручниками к батарее и вышел.
   Андрей сидел и наблюдал через зарешеченное окно, как среди деревьев пробивается вечерний свет заходящего солнца, окрашивающего облака в розовый цвет. Белые ночи кончились, и сумерки с каждым днем становились все более ранними и густыми.
   Через какое-то время послышался шум подъехавшей к дому машины. Хлопнули дверцы и на крыльце зазвучали шаги. Дом наполнился голосами, но к Андрею так никто и не зашел.
   Не обращая внимания на боль в запястьях, Андрей потянул батарею на себя, пробуя ее на прочность. Наручники громко лязгнули по металлу, и тут же распахнулась дверь.
   На пороге проявился уже знакомый мордоворот.
   – Балуешь? Сейчас тебя освободят… – пообещал он, насмешливо посмотрев на Андрея.
   «Сейчас» превратилось еще часа в два.
   За окном уже совсем стемнело. Вокруг стояла тишина. По дому ползли ароматные запахи, видимо, на кухне готовился ужин.
   Неожиданно открылась дверь.
   В гостиную неслышно вошел незнакомый парень.
   Отцепив Андрея от батареи, он указал на дверь и сказал, копируя голос Папанова:
   – Просю! Вас ждет ва-а-анна… И какава с чаем… тоже…
   Он провел Андрея на второй этаж в большую спальню с камином и старинным комодом в углу.
   Дом явно принадлежал богатому человеку.
   Андрей огляделся – окна здесь тоже были убраны решетками, декоративными, но прочными. Широкая кровать, застеленная белым покрывалом, занимала большую часть спальни. У стены стояло трюмо, на котором, как на прилавке парфюмерного магазина, выстроились в ряд флакончики разных размеров, форм и расцветок. У камина стояли два кресла с резным столиком между ними.
   – Проходите, будьте как дома, – раздался сзади знакомый низкий женский голос. – Надеюсь, у нас с вами не будет никаких проблем…
   Андрей повернулся.
   На пороге стояла Незнакомка в вечернем платье.
   Войдя в комнату, она плотно прикрыла за собой дверь и подошла к Андрею.
   Окинув его взглядом, она сказала:
   – Ванная вон за той дверью. Можете привести себя в порядок, пока накрывают на стол, – и, подойдя к комоду, она вытащила из него новую рубашку в упаковке.
   Протянув ее Андрею, она спросила:
   – Вам подойдет этот размер?
   Он молча взял из ее рук рубашку, посмотрел на воротничок и, кивнув, скрылся за дверью в ванной.
   Через пятнадцать минут он вышел, освеженный душем, в чистой рубашке. Мокрые волосы он зачесал назад, и его лоб, не тронутый загаром, светлым пятном выделялся на фоне смуглого лица.
   Пока он мылся, столик уже накрыли к ужину.
   Верхний свет был погашен, и лишь три горевшие свечи да огонь в камине освещали комнату, разгоняя мягкий сумрак по углам.
   Незнакомка сидела в кресле и задумчиво смотрела на огонь. Услышав шаги Андрея, она, не глядя на него, сделала приглашающий жест к столу.
   Впереди у них была еще целая ночь… Последняя ночь Андрея…
   Не смотря на эту ужасающую мысль, Андрей почувствовал голод и без лишних слов принялся за еду.
   Откинувшись в кресле после ужина, он в ожидании посмотрел на Незнакомку, которая почти не притронулась к еде и только молча потягивала вино из хрустального бокала. Она ответила ему изучающим взглядом.
   – Наверное, нам все-таки имеет смысл познакомиться, – предложила она, и, не успев ее остановить, Андрей услышал ее имя: – Татьяна…
   – Андрей, – вынужден был представиться и он.
   Она протянула ему руку.
   Он на секунду замешкался, не зная, что сделать – пожать или поцеловать ее, а потом, взяв ее руку в свою, склонил голову и прикоснулся губами к ее прохладным пальцам. Ее рука утонула в его широкой ладони.
   Андрей поднял голову и посмотрел на Татьяну долгим ожидающим взглядом.
   Она опустила глаза и, мягко выпростав свою руку, откинулась в кресле, снова устремляя взгляд на огонь.
   – За что вы его убили? – осторожно спросил ее Андрей.
   Она нахмурилась и нехотя ответила:
   – Это долгая история…
   – Ну, так расскажите, у нас целая ночь впереди…
   Она серьезно посмотрела на него:
   – Вы собирались эту ночь посвятить разговорам?
   – На другое я и не смел надеяться, – чуть улыбнувшись, ответил Андрей.
   Она усмехнулась и, помолчав, печально сказала:
   – Да… Вы даже представить себе не можете, каким смелым нужно быть, чтобы получить это «другое»… – и пояснила, увидев его непонимающий взгляд: – Я – больна, у меня СПИД…
   Андрей в шоке отшатнулся:
   – Откуда?!
   – А это ваш Босс постарался… – зло ответила она, заметив его недвусмысленную реакцию.
   – Вы были… близки с Боссом?! – сдавленно спросил Андрей, не в силах в это поверить.
   – Нет, он был близок с моим мужем.
   – Что?! – все больше поражаясь, воскликнул Андрей. – Я, наверное, что-то не так понял?
   – Нет, конечно, Босс не спал с моим мужем… Он просто на одной из пьянок в Калининграде, напоил его и подложил ему проститутку, больную СПИДом. А когда мой муж умер, Босс получил в свое собственное распоряжение их общее дело… Это уже потом он перебазировался в Питер.
   – Ваш муж умер от СПИДа? И давно? – тихо спросил Андрей.
   – Пять лет назад… А мне… Мне пришлось прервать беременность на большом сроке, чтобы не рожать больного ребенка… Он всех нас приговорил…
   Переваривая информацию, Андрей в смятении молчал.
   «Что ж ты натворил, Босс, мать твою!» – думал он, вспоминая погибшего хозяина, а потом, вдруг засомневавшись, спросил Татьяну:
   – Почему вы так уверены, что в этом замешан Босс?
   – А он этого особенно и не скрывал, – усмехнулась она. – У нас, в Калининграде, он вообще известная личность на всякие пакости…
   – Почему же он вас не узнал в клубе?
   – А мы с ним до этого ни разу лично не встречались.
   – Но я помню, что он как-то сказал, будто ваше лицо ему знакомо.
   – Может быть, фотографию видел?… – равнодушно предположила она.
   Они замолчали.
   Андрей вздрогнул, когда в камине от соснового полена с пистолетным выстрелом отскочила искра.
   – И теперь нет никакой надежды? – спросил Андрей, чувствуя, как его сердце сжимается от жалости к ней.
   Она печально покачала головой:
   – Лекарств перепробовала уйму, но это все… – и она безнадежно махнула рукой.
   Не смотря на близость живого огня, Андрея охватил озноб – опять смерть…
   «Пять видов смерти есть у человека, неужели я у каждой должен постоять? – с ужасом думал он. – Валя убила себя собственной рукой, маму убила болезнь, Босса убила рука чужая, – он покосился на изящную руку Татьяны. – Есть еще смерть от стихии и несчастного случая. Да, и еще от старости. Дожить бы до последней, она, пожалуй, самая логичная и справедливая…»
   – Ну, что вы притихли? – прервала молчание Татьяна. – И почему вы не пьете вино? Это очень хорошее вино, вкусное и очень полезное, – она взяла бутылку, долила себе, а потом, наполнив второй бокал, подала его Андрею.
   «Да, сейчас самое время думать о полезности», – невесело усмехнулся про себя Андрей, принимая бокал из ее рук.
   – Может быть, вы скажете тост? – спросила Татьяна. – За что же мы выпьем?
   Единственным подходящим к данной ситуации был тост, произносимый почему-то только одним, самым гонимым, народом в мире. Вот его-то и предложил Андрей:
   – За жизнь…
   Татьяна подняла на Андрея глаза, и, поколебавшись, спросила:
   – Вам очень хочется жить?
   – А вам? – усмехнулся Андрей.
   – Мне – да, но у меня нет будущего.
   – Будущее есть всегда, – возразил Андрей, – у вас есть эта ночь, и будет завтрашний день… и еще не один день, и не одна ночь…
   – Ужасно, когда счет идет на дни. Это так мало…
   – Все относительно, – тихо сказал Андрей. – Есть дни, которые стоят всей жизни. И есть жизни, тянущиеся как один беспросветный серый день.
   – Да вы философ… – грустно улыбнулась Татьяна. – Вы даже не корите меня за то, что я отнимаю у вас ваше завтра… Ну что же, давайте, действительно, выпьем за жизнь.
   Протянув руку, она осторожно потянулась своим бокалом к нему. Они чокнулись, и хрустальный звон бокалов вдруг наполнил затаившуюся в сумраке комнату каким-то тихим, праздничным очарованием. Они оба почувствовали это и по-новому взглянули друг на друга.
   И снова ожили глаза, и отошли куда-то в сторону последние события, как будто время повернуло вспять, и вновь возвратились те, прошлогодние летние дни.
   Андрей замер, перед ним опять сидела его Незнакомка.
   – Вы так на меня смотрите… – тихо сказала она.
   – Как?
   – Совсем, как тогда… в первый раз, в клубе, – и она улыбнулась, и вновь ее улыбка преобразила ее черты, явив Андрею ее юное лицо.
   Она смущенно опустила глаза.
   – Как давно у тебя не было мужчины? – тихо спросил Андрей, незаметно для самого себя переходя на «ты».
   – Легче спросить, сколько времени у меня былмужчина… – с горечью сказала она. – Два коротких года… Я вышла замуж в двадцать лет… девственницей, – она вздохнула и пламя свечей тревожно дернулось, всколыхнув тени на стенах. – А когда узнала, что больна, пришлось забыть, что я женщина… Уже почти восемь лет…
   Он представил, чего стоили для нее эти годы, и ему стало жутко. Как жить человеку, у которого весь мир разрушен и отнято все? Она осталась в одиночестве без права на детей, без права на любовь, без права на жизнь… Утешаясь только мыслью о местью, она жила, похоже, исключительно ею, истекая кровью, обламываясь чувствами и крошась эмоциями.
   – Бедная ты моя, что же они с тобой сделали! – с болью в голосе, произнес Андрей и, протянув руку, погладил Татьяну по щеке.
   Она испуганно взглянула на него широко открытыми глазами, и на мгновение замерла, прижавшись щекой к его ладони. Потом вдруг резко отстранилась, и стремительно поднявшись, отошла к окну.
   Андрей немного выждал, а потом тоже встал и подошел к ней.
   Остановившись позади нее, он взял ее за плечи и тихонько потянул ее на себя. Она покорно прислонилась спиной к его груди. Он обнял ее и, прижавшись губами к ее волосам, поцеловал темную прядку над ухом. Она вздрогнула, но ничего не сказала. Тогда он решительно развернул ее к себе лицом и попытался привлечь ее поближе, но она уперлась руками ему в грудь, останавливая его.
   – Я не могу забрать твою жизнь, – прошептала она, и, опустив голову, закрыла лицо руками.
   – Я тебе ее сам готов отдать, – тихо сказал он.
   – Ты, наверное, не понял, – вскинула она голову. – Я больна! Ты заразишься и умрешь!
   – Не успею, – улыбнулся он, и, преодолевая ее сопротивление, крепко прижал ее к себе.
   Она забилась в его объятиях.
   – Ты что, хочешь сказать, что, действительно, готов завтра умереть, поэтому и не боишься близости со мной?
   – Я не боюсь близости с тобой. Больше того, я хочу этой близости. И не имеет значения, убьют ли меня завтра твои ребята, или я заболею и умру от СПИДа. Все мы рано или поздно умрем, я к этому готов, единственно, чего бы я не хотел, так это потерять эту ночь. Таня, я, действительно, готов ради этой ночи умереть, потому что ради такой ночи стоит жить.
   Она изумленно подняла на него глаза, в которых билось отчаяние вперемешку с надеждой.
   – Почему? – почти неслышно, одними губами, спросила она.
   – Не почему, просто так оно есть, – и, стиснув ее лицо в руках, Андрей порывисто припал к ее губам.
   Сминая ее застывшие губы, он словно пытался выпить из нее этот мертвящий холод предстояния смерти, царивший в ней все эти годы, и влить на его место огонь жизни, пробуждая в ней забытые чувства и желания, и согревая ее сломленную душу своей любовью.
   – Перед смертью не надышишься, – простонала она, вырываясь и отворачивая от него лицо.
   – Не умирай раньше смерти, – выдохнул он ей в губы и опять впился в них обжигающим поцелуем.
   И она покорилась, всем телом подавшись к нему и почти уже захлебываясь в потоке освобожденной нежности и желания, неистово хлынувших из-подо льда многолетнего одиночества.
   Это было больше страсти, больше любви, это была сама жизнь, тонкими стежками счастья начавшая сшивать расползающиеся края женской истерзанной души.
   А за окном, в мягких объятиях ночи догорающего лета едва слышно трепетал листвою лес, обступивший тихий дом и кружащий вокруг него свой недвижимый обережный хоровод под мягким светом мерцающих звезд.
 
   Через месяц из «Пулково-2» по маршруту «Россия – Италия» вылетала супружеская пара.
   Улыбающиеся, оба в темных очках, что выглядело несколько странно в такой хмурый дождливый день, они шли, держась за руки, сосредоточенные друг на друге и не замечая людей вокруг.
   Багажа у них было мало, несмотря на то, что покидали они эту страну навсегда.
   Разобравшись с таможней, пара прошла в отсек паспортного контроля.
   Пограничник в капитанских погонах, сидящий за стеклом, попросил даму снять очки и внимательно взглянул на фото в паспорте.
   Дама спокойным движением сняла очки и подняла глаза.
   Капитан изумленно воззрился на нее – казалось, от ее глаз исходило такое сияние, что если ее выпустить в темную ночь, то и тогда бы путь был светел…
   Капитан замахал рукой.
   – Что? – недоумевающе улыбнулась дама.
   – Наденьте, наденьте, – попросил он.
   С грохотом поставив в ее паспорт печать, он торопливо вернул ей документы.
   Дама, еще раз улыбнувшись ему, вышла из отсека паспортного контроля к своему нетерпеливо ожидающему спутнику.
   Взявшись за руки и глядя друг на друга, они вслепую шагнули на эскалатор, ведущий к посадочным терминалам и новой жизни.
   А за их спиной остался офицер-пограничник, который сидел за своей стеклянной перегородкой, прикрыв глаза, ослепленные светом чужого счастья, и не обращая внимания на нетерпеливые взгляды ожидающих пассажиров, думал о том, что вот также сияли глаза у его супруги, когда он встречал ее из роддома.
   «Пора второго заводить», – принял он твердое решение, и, повернувшись к очередному пассажиру, широко улыбнулся ему…
    Санкт-Петербург,
    15 августа – 2 сентября 1999 г.