Сандему Маргит. Преисподняя (Люди Льда - 3)

   - Он ведь вернется к жизни? - спросил граф у Суль.
   - Конечно! Только не переохлаждайте его и продолжайте давать средства, которые я назначила! Следите, чтобы у него не началась лихорадка, постепенно увеличивайте порции еды!
   "Вылитый отец!" - подумал с улыбкой Даг.
   - Хорошо, - облегченно произнес граф. - Могу ли я попросить кого-нибудь разбудить мою жену?
   Пожилая служанка поднялась к графине, и тут же послышался вопль, сопровождаемый быстрыми шагами по лестнице.
   - Альбрехт! - воскликнула графиня, еще не спустившись со ступеней. Правда ли это?! Я не могу поверить, не могу поверить, не могу...
   Она стояла в дверях, бледная, готовая упасть без чувств.
   Граф взял мальчика на руки. Она опять громко заохала, и в следующий миг была уже рядом с мужем, схватила на руки сына. Она прижала его к себе с такой силой, что тот бурно запротестовал.
   Суль подумала, что было бы лучше, если бы граф отправил жену спать, пока они возятся с мальчиком, иначе она не оставит их в покое. Ее усадили на стул, дав возможность успокоиться. Через некоторое время она пришла в себя настолько, что смогла говорить.
   - Где же он был? Как вы его нашли? И кто?
   - Его нашла маленькая Суль, - ласково сказал граф.
   - О, нет, - ответила Суль с притворной озабоченностью. - Думаю, мы все втроем помогли друг другу. Я напала на след, остальное сделала логика.
   - На какой след? - поинтересовалась графиня. Все переглянулись.
   - Прядь волос на живой изгороди, - сказал Даг. - После чего путь был ясен.
   Это было сказано очень убедительно, больше никто вопросов не задавал.
   - Мы должны заказать благодарственное богослужение в церкви, - сказала графиня.
   Даг не был удивлен гримасой на лице сестры.
   Суль показали ее комнату, потом был устроен роскошный обед в ее честь и в честь этого великого дня. Ее визит в Данию начался очень удачно. Она была героиней и наслаждалась этим.
   3
   Наконец-то у Дага нашлось время распечатать письма, которые привезла Суль. Он начал с письма от Лив. Он не спеша распечатал его.
   "Дорогой брат, - писала Лив. - Как мне тебя не хватает! Гростенсхольм так пуст без тебя! Я ходила к тете Шарлотте, она передает тебе привет, мы много говорили о тебе. Она очень рада, и я тоже очень рада. Но мне так не хватает наших прогулок к замку, я смотрю на башню и вспоминаю, как мы стояли наверху и болтали о жизни в деревне, что у подножия холма, глядя, как внизу копошатся, словно муравьи, человеческие фигурки. Зачем человек взрослеет, Даг? Я слышала, ты собираешься жениться на фрекен Тролле. Я рада, что ты выбрал себе спутницу жизни. Надеюсь, она добра к тебе. В противном случае, ей придется иметь дело со мной! Никто не смеет обижать моего брата!
   Сама же я сказала "да" Лаурентсу Берениусу, думаю, что мне не придется в этом раскаиваться. Ты не знаешь его, но жених он подходящий, и я никогда не расскажу ему о нашей нищенской жизни в долине Людей Льда. У него есть все. Он унаследовал предприятие своего недавно умершего отца: он торгует с немецкими и голландскими купцами, привозящими в Осло товары на кораблях, или же сам отвозит товар, я точно не знаю. Все теперь принадлежит Лаурентсу. Он хорош собой, владеет языками. Но он немного упрям, категоричен, считает себя всезнайкой. Я надеюсь, ты понимаешь, что все это потому, что он намного старше нас с тобой и, возможно, знает больше. Он никогда не обсуждает со мной свои дела, поэтому я так мало в них разбираюсь. Но он балует меня своим вниманием, временами это даже смущает меня. Я вовсе не заслуживаю этого! Но все говорят, что я буду просто идиоткой, если не скажу ему "да", к тому же он мне нравится, с ним мне будет хорошо. Трудно противостоять такому обхождению.
   Свадьба должна состояться в первую неделю зимы. Мы все надеемся, что ты и Суль вернетесь к этому времени домой. Передавай привет твоей фрекен Тролле и будь здоров, мой дорогой брат!
   Твоя преданная сестра Лив".
   Некоторое время Даг сидел в неудобной позе, потом взял следующее письмо.
   Оно было от мамы Шарлотты и содержало обычные наставления и многословные излияния по поводу тоски и одиночества. "Будущий муж Лив такой очаровательный, - писала Шарлотта. - Это я познакомила их, они встретились у меня, и он с первого взгляда влюбился в нее. В этом, кстати, нет ничего удивительного, потому что Лив - просто мечта для тех, кто ищет себе жену. Я так рада за нее!"
   Силье писала своими очаровательными печатными буквами о предстоящей свадьбе:
   "Мы немного озабочены, Тенгель и я, ведь Лив еще такая юная. Но юноше не терпится заполучить ее, и это чертовски удачная партия для нашей малютки. Лучше и быть не может. Впрочем, юношей его назвать нельзя, это настоящий мужчина. Она переедет в Осло, и это хорошо, ведь она будет совсем рядом. Ты и Суль должны вернуться домой к свадьбе. Я так волнуюсь за Суль, ты знаешь, почему, но мы рассчитываем на тебя. Не спускай с нее глаз, Даг! Она вела себя все эти пять лет идеально, но теперь она испортилась, и я боюсь, что наследственность снова начнет в ней проявляться. Надеемся вскоре увидеть ее".
   Тенгель тоже написал несколько слов своим твердым почерком. Он писал, что дома все хорошо и что все ждут его.
   Было и небольшое письмо от Аре. Аре, братишка... Он тоже начинает взрослеть!
   Это было не письмо, а всего лишь записка о планах насчет дворовых построек в Линде-аллее. Большие планы. Аре знал, чего хочет, и он всегда осуществлял задуманное.
   Дагу вдруг захотелось домой. Но, собирая письма в стопку, он чувствовал, что не скоро попадет туда. Он не мог приехать на свадьбу, это было в самой середине семестра. А Суль? Нет, для нее просто немыслимо вернуться домой, еще не вкусив новой жизни. Но он попытается убедить ее, ведь рано или поздно ей придется вернуться.
   Да, Даг разделял беспокойство Силье. Суль была не из тех, за кем можно уследить. В субботу он возьмет ее с собой на вечеринку и представит своим друзьям. Он опасался за последствия. Впрочем, она произвела самое наилучшее впечатление на всех в этом доме.
   Лаурентс Берениус... Что это за мошенник-торгаш?
   В ярко освещенном трактире, где друзья Дага отмечали праздник, Суль оглядела всех и каждого своими сверкающими глазами.
   Все сидели вокруг длинного стола, имевшего весьма почтенный возраст. Это были молодые интеллигентные мужчины со своими сестрами или кузинами приводить с собой чужих не разрешалось. Среди них считалось неприличным выставлять напоказ даму сердца. Глаза и драгоценности женщин сверкали. На столе стояло блюдо с едой и деревянные кружки.
   Суль видела, что привлекает к себе внимание. Графиня Страленхельм дала ей одно из своих поношенных платьев, которое казалось Суль просто роскошным. Никогда она не чувствовала себя такой элегантной, как в этот вечер, и взгляды молодых мужчин говорили ей, что все разделяют ее мнение. Но эти юноши не особенно интересовали ее. Кроме одного - но уже совсем по другой причине.
   - Даг, - шепнула она брату. - Кто это такой, кого вы называете Пребен?
   - Забудь об этом, - ответил Даг и занялся куриной лапой.
   - Нет, я хочу знать! Вы говорили что-то о черной магии.
   - Суль, - сказал он тревожно, поворачиваясь к ней. - Тебе что, не хватает опасности?
   - Если ты не хочешь говорить, я узнаю это сама.
   - Нет уж, я не позволю тебе ходить и расспрашивать всех! Если тебе угодно знать, он член копенгагенского эзотерического общества!
   Тайное эзотерическое общество, только для посвященных!
   - Но тебе следует держаться от этого подальше, - сказал Даг. - Понятно?
   - Да, братишка, - сухо ответила Суль, в то время как ее глаза искали глаза Пребена.
   На вид он был ничем не примечательный - заурядное лицо, которое забываешь, едва отвернешься. Но он заметил Суль и ее интерес к нему, и после того, как их взгляды несколько раз встретились, подошел к ней. Дага в это время рядом с ней не было - он флиртовал с одной молодой девицей.
   - Я слышал, ты сводная сестра Дага, - сказал Пребен.
   - Да, это так. Мы выросли в одном доме.
   - Я заметил твой интерес к моей скромной персоне. Могу ли я спросить, чем он вызван?
   Суль улыбнулась.
   - Я не могу точно сказать, в твоих ли золотистых локонах дело, ответила она. - Но поскольку таковых у тебя не имеется, догадайся обо всем сам!
   - Хорошо. Твои глаза... Что-то подсказывает мне, что у тебя такие же интересы, что и у меня.
   Суль кивнула.
   - Возьми меня с собой на одно из собраний!
   - Мы опасаемся шпионов и доносчиков.
   - Разве я похожа на них?
   - Нет, ты сама выглядишь довольно мистически.
   - Я и есть такая на самом деле, во всяком случае, в твоем понимании мистики. Для меня же это естественное состояние. Но я истосковалась по единомышленникам. Я жила уединенно в Норвегии всю свою жизнь. Мне необходимо говорить с кем-то, чему-то учиться!
   Он важно кивнул.
   - Ты всему уже научилась! Следует ли учиться вещам устрашающим?
   - Меня это не пугает, - приглушенно рассмеялась Суль.
   - Как тебе угодно. Я изложу твою просьбу на ближайшем собрании, и если они одобрят твое присутствие, тебя впустят. Но, предупреждаю, там не занимаются пустяками! У тебя есть рекомендательные письма?
   - Я сама себя рекомендую. Ты мог бы спросить Дага, но я не думаю, что это стоит делать. Он не должен знать о том, чем я занимаюсь в Копенгагене.
   - Идет! Ты рассуждаешь разумно.
   Свадьба Лив и Лаурентса Берениуса состоялась в назначенный срок, но ни Суль, ни Даг не смогли приехать домой, поскольку в это время года ни один корабль не выходил в море. Сообщение между Данией и Норвегией было нерегулярным и случайным.
   Лив была самой красивой из четырех детей Тенгеля и Силье. Красивее самой Силье, хотя и очень похожей на нее. Шарлотта была права: как жена и золовка она была просто мечтой. Она легко сходилась с людьми, могла быть незаметной, если это требовалось, обладала большими способностями в самых различных областях.
   Впрочем, до ее способностей Лаурентсу Берениусу не было дела.
   Лив жила словно в каком-то дурмане. Она слышала разговоры, но сама не говорила. "Все будет хорошо, - думала она. - Лаурентс такой милый, такой заботливый. Я буду на редкость счастлива с ним, а Даг женится на фрекен Тролле, и все будут так радоваться. Да, я в самом деле буду счастлива".
   Шарлотта сама взялась за приготовления к свадьбе. Силье хотелось, чтобы свадьба происходила в Линде-аллее - у нее, так сказать, было на это право.
   Шарлотта устроила роскошный кортеж в церковь и обратно, привезла целые подводы с едой, настаивая, что в последний день свадьбы будет большой обед в замке Гростенсхольм. Да, с этим пришлось согласиться, хотя большая часть церемонии происходила в Линде-аллее.
   - Мы должны произвести впечатление на семью Берениусов, - настаивала Шарлотта, пытаясь убедить Тенгеля и Силье. - Юноша не должен думать, что женился на девушке более низкого происхождения. Ведь это не так на самом деле! Ничто не может быть слишком хорошо для лучшей подруги детства Дага!
   Лив была необычайно красива в деревенском подвенечном платье. Ее волосы с годами потемнели и теперь отливали бронзой. Глаза ее были такого ярко сине-зеленого цвета, светились такой доверчивостью, что мало кто осмеливался заглянуть в них. Лаурентс же был настолько влюблен, что весь светился.
   Она застенчиво и радостно улыбалась ему, пытаясь унять сердцебиение. Она ощущала страх, неуверенность и пустоту в груди. "Но все ведь выходят замуж", - думала она.
   Лаурентс был очень элегантен: высокого роста, с коротко остриженными, гладкими, темно-русыми волосами, серо-голубыми глазами, красивым прямым носом. Она обещала самой себе, что сделает его счастливым.
   Единственной неприятностью при бракосочетании было отсутствие Дага и Суль. А Лив так хотелось поговорить с ними в последние недели перед свадьбой! Услышать их мнение о Лаурентсе. Суль видела его раньше, но воздерживалась от оценок. Когда Лаурентс приходил к ним в гости, она всегда бывала чем-то занята, так что Лив не знала, что думает о нем Суль.
   Она всегда делилась своими сомнениями с Дагом, но теперь он был так далеко! Да и вряд ли он станет теперь, когда у него на уме фрекен Тролле, вникать в переживания Лив. Сестра не так интересна, как возлюбленная. Отсутствие брата и сестры делало Лив неуверенной в себе.
   Они ехали верхом из церкви во двор, где происходила свадьба. Дорога была запружена деревенским и дворовым людом, для которых устроили угощенье на гумне, после чего они могли принять участие в дворовых гуляньях. Аре вместе с девушками украсил гумно, получилось просто роскошно.
   Как и полагалось, свадебный поезд несся с огромной скоростью. Коня невесты подгоняли выстрелами из ружья и громкими криками, чтобы ей удалось уйти от троллей и злых духов, желающих завладеть ею в этот последний день ее девственности. Но Лив была хорошей наездницей и удачно добралась домой.
   Во дворе ей поднесли большую чашу с пивом, которое она должна была выпить на глазах у всех присутствующих. После этого ей полагалось бросить чашу на крышу дома. Если чаша оставалась на крыше, брак обещал быть удачным. Но чаша выскользнула из рук Лив и, долетев только до края крыши, а потом упала вниз.
   Никто не придал этому значения, но Лив растерялась. Она так хотела сделать счастливой жизнь Лаурентса.
   Но вскоре все забыли об этой неудаче. Свадьба была великолепной и продолжалась три дня - о ней потом долго говорили.
   Впервые Лив поняла, насколько они разные, когда они остались вдвоем в его большом доме в Осло. Детство, прошедшее возле Тенгеля и Силье, осталось позади, теперь она могла приезжать на Линде-аллее и в Гростенсхольм только в качестве гостьи.
   Эта мысль вызывала у нее чувство глубокой тоски, которую она с трудом пыталась скрыть. Но она утешала себя тем, что все невесты так себя чувствуют.
   Впрочем, они не были совершенно одни в этом большом доме. Мать Лаурентса тоже жила там.
   Она была и на свадьбе, но за все время не произнесла ни слова. Казалось, что она сидит и ищет предлог для критики, и не найдя ничего, молчит. Впрочем, Лив слышала, как она бормотала одно слово: мотовство! Но Лив была уверена, что если бы свадьба не была столь пышной, та сетовала бы на скупость и нищету.
   Лаурентс не прикасался к ней во время свадьбы, дожидаясь, пока они не останутся с ней наедине.
   - Знаю я этих лицемеров, которые как бы по ошибке вламываются в спальню новобрачных, - сказал он. - Никто не посмеет осквернить нашу первую брачную ночь, Лив.
   Он лежал и смотрел на нее в мерцающем свете свечи, нежно гладя ее, осторожно целовал - так осторожно, что они заснули в совершенной непорочности.
   Но теперь они приехали в дом, где ей предстояло стать хозяйкой. Лив аккуратно сложила свадебное платье или, вернее, "наряд замужней женщины", который она надела на следующее после венчания утро. Теперь ей надлежало всегда покрывать голову косынкой в знак того, что она замужняя женщина. Она мысленно улыбалась. Силье никогда не носила косынки, и Тенгель поддерживал ее в этом. Она вынесла множество поношений, но оба супруга оказались такими сильными, что людская болтовня для них ничего не значила.
   В спальне было темно, лишь в углу мерцала свеча. Так удивительно было остаться здесь наедине с Лаурентсом. Ее вдруг охватил страх. Ей показалось, что она совсем не знает его. Но она гнала прочь такие мысли. Ведь он очень нравился ей. Изящно одетый, зрелый мужчина, Лаурентс стоял и снимал с себя в полутьме широкую безрукавку.
   Она должна была дать ему всю любовь, на которую была способна.
   - У мужчин тоже есть потребность в любви, - предупредила ее мать. - Они должны чувствовать, что любимы. Отдай ему все свое сердце, дитя мое! В этом, я думаю, тайна моего счастья с Тенгелем. Мы с ним совершенно открыты друг перед другом, мы знаем, как много мы друг для друга значим.
   Да, Лаурентс получит всю ее любовь, думала Лив.
   Дома в Линде-аллее Тенгель и Силье лежали, глядя в темноту.
   - Это была великолепная свадьба, - произнесла Силье со счастливой улыбкой. - Я выжата, как лимон.
   - В самом деле, ты потрудилась, - сказал Тенгель. - Ты все это время была на ногах. К тому же, последние три дня были всего лишь завершением длительных приготовлений.
   Силье взяла его за руку.
   - Как ты думаешь, мы правильно поступили? Она ведь такая юная!
   Он вздохнул.
   - Я тоже об этом думаю. Но ты в свое время была такой же молодой. И тогда ты знала, чего хочешь! Ты когда-нибудь жалела об этом?
   Она положила голову ему на плечо.
   - Ты прав. Но мне кажется, Лив такая маленькая и хрупкая. Такая беззащитная... такая растерянная... Нет, мне не найти подходящих слов!
   - Я понимаю, о чем ты говоришь. Если бы юноша не был столь упорным и настойчивым, я никогда бы не согласился на эту свадьбу. Но он славный парень. Надежный. И очень влюблен в нее.
   - И она сама этого хотела. Да что там говорить, мы просто обычные, озабоченные родители, не желающие отпускать от себя своего ребенка. Нашего любимого ребенка, Тенгель...
   - Да. Ты была упряма в тот раз. Ты хотела иметь этого ребенка. Теперь я благодарен тебе за твое упрямство.
   - Все покидают нас, Тенгель! Сначала Даг, потом Суль - но она-то вернется, я надеюсь, и вот теперь - Лив. С нами остался лишь Аре.
   - Да. Он всегда будет с нами.
   - Спасибо хоть за это.
   - Нет ничего хуже, чем терять своих детей.
   - Но мы их не теряем! Просто мы их долго не видим.
   - Верно, - сказал Тенгель. - Линде-аллее стала частью их, частью, которую они несут с собой в мир. Они здесь, Силье. Их смех на ветру, шаги по полу... Они здесь, они наполняют собой дом и сад.
   - Да. И я верю, что они были счастливы здесь.
   - Несомненно!
   Он обнял ее, они прижались друг к другу.
   В доме в Осло погас свет. Лив лежала в постели, на плече Лаурентса. Он шептал ей на ухо нежные слова, осторожно ласкал ее тело.
   Лив казалось, что она находится совсем в другом месте, что все это относится не к ней. Но она помнила слова Силье и обняла его. Его ласки становились все более настойчивыми, и вдруг у Лив возникло новое ощущение, сладкое тепло медленно поползло по ее телу. Она прижалась к нему.
   - Лаурентс... - восторженно прошептала она ему на ухо.
   Его руки замерли, в комнате стало совершенно тихо.
   - Лежи спокойно, Лив, - приглушенно произнес он. - Не говори ничего и не двигайся. Жена должна противиться вожделению мужа. Он - охотник, она дичь.
   Она попробовала возразить:
   - Но я только хочу сказать, как много ты даешь мне, - обиженно произнесла она. - Моя любовь к тебе...
   - Свою любовь ты можешь проявлять тысячью других способов, - оборвал он ее. - Посредством послушания. В любовном акте активную роль играет мужчина, женщина должна быть для него источником радости. Самой же ей не пристало выказывать свои чувства. Это подходит больше шлюхам и уличным девкам.
   Лив уставилась в темноту своими большими, растерянными глазами. Она ничего не понимала, ей казалось, что все умерло в ней. Она вся словно оледенела и с чувством безграничного стыда приняла его вожделение, его ласки и его тело.
   Когда же он, насытившись, уснул, наконец, рядом с ней, Лив лежала и тихо, беспомощно плакала.
   Суль пришла вместе с таинственным Пребеном в маленький, ветхий дом на окраине Копенгагена. Ей удалось одеться так, что ни Даг, и никто другой в доме судьи не узнали ее.
   - Весьма сомневаюсь, что они позволят тебе зайти туда, - с важной миной сказал Пребен. - Поэтому я прошу тебя, чтобы ты не нарушала их сакральной черной мессы своими светскими тривиальностями! Этим вечером с нами Сатана, запомни!
   Суль кивнула. "Это звучит заманчиво", - подумала она. Они спустились по небольшой лестнице, ведущей в подвал, и Пребен с театральной значительностью постучал в дверь.
   Голос изнутри спросил пароль.
   - С костями мертвеца, - ответил Пребен. Суль чуть не покатилась со смеху. Человек в черном капюшоне открыл дверь.
   Они прошли в подвальное помещение, где находилось около десяти людей в таких же черных капюшонах. Вошедших встретили молчанием. Один из мужчин был значительно старше остальных, его мантия имела красную подкладку. На глазах его была маска, но она не могла скрыть выражение его глаз, загоревшихся, когда Суль сделала реверанс. Суль видела такие взгляды и раньше и хорошо знала, что они означают.
   Она быстро огляделась по сторонам. Множество черных металлических светильников освещало дугообразные своды. Прямо перед ней стоял длинный и низкий алтарь, над ним висел перевернутый крест. На выбеленных известкой стенах были начертаны магические знаки и имена демонов.
   Говорила какая-то молодая женщина. Ее голос был монотонным, как при чтении молитвы.
   - Мы согласились пустить послушницу из норвежской провинции на наше собрание. Мы решим, будет ли она ходить сюда еще. Поскольку все мы здесь преуспели в служении культу Дьявола, мы настаиваем на том, чтобы норвежская недоучка выполняла все наши правила и перенимала наш опыт. Ведь ты уже дала клятву Аполлиону - так зовут Пребена - не так ли? Что никогда не выдашь нас. Хорошо.
   Она замолчала, заговорила другая:
   - Тебе позволили сюда придти, потому что твой приятель разглядел твои замечательные глаза. Но пара глаз ничего еще не значит для настоящей ведьмы. Тебе многому еще предстоит научиться.
   Суль молчала. Человек в маске шепнул что-то первой женщине. Та заколебалась, лицо ее вытянулось. Весь ее облик выражал протест. Но все же она кивнула и направилась к Суль.
   - Наш маэстро колдовства, являющийся воплощением самого Сатаны, желает ввести тебя в круг посвященных сегодня же вечером. Это в высшей степени необычно, и это большая честь. Чтобы ты знала, как вести себя, наш маэстро сначала проведет церемонию посвящения с другой женщиной.