Страница:
— Почему бы и нет? — сказал Тенгель Добрый. — Все, что способно дать тебе закалку, тебе во благо. И возьми с собой Туву, мы не хотим, чтобы ты надолго оставлял ее без присмотра.
Натаниель не очень-то этому обрадовался, поскольку у него были другие планы, однако он согласно кивнул.
— Я возьму Туву с собой.
— Прекрасно, — заключил Тенгель. — А когда придет срок великой битве, мы, как уже говорилось, дадим тебе знать.
И, прежде чем Натаниель успел поблагодарить их, духи растаяли, и он остался один.
После этой встречи он отправился вместе с Тувой в Вестланн. Но все это произошло до того, как он очнулся ночью от сна, в котором парили скорбные женские лица, а Тува отчаянно взывала о помощи.
Сначала им пришлось пережить мрачные события, связанные со «Стеллой».
2
3
Натаниель не очень-то этому обрадовался, поскольку у него были другие планы, однако он согласно кивнул.
— Я возьму Туву с собой.
— Прекрасно, — заключил Тенгель. — А когда придет срок великой битве, мы, как уже говорилось, дадим тебе знать.
И, прежде чем Натаниель успел поблагодарить их, духи растаяли, и он остался один.
После этой встречи он отправился вместе с Тувой в Вестланн. Но все это произошло до того, как он очнулся ночью от сна, в котором парили скорбные женские лица, а Тува отчаянно взывала о помощи.
Сначала им пришлось пережить мрачные события, связанные со «Стеллой».
2
Далеко-далеко, крайним форпостом выдается в Норвежское море мыс, слывущий с незапамятных времен корабельным кладбищем. Его омывают опасные течения, — если судно подойдет к нему слишком близко, то его протащит по пенистым бурунам и швырнет на скалу, высящуюся на самой оконечности мыса. На вершине скалы предостерегающе помигивает маленький маячок, но с наступлением темноты редко кто его высматривает. Ибо завывание ветра в расщелинах скалы походит на вопли тонущих моряков, а чернеющие средь бурунов рифы напоминают обломки разбившихся вдребезги кораблей.
Вот здесь-то они и хозяйничают, привидения, призраки, утопленники, и даже когда на море затишье, шкиперы опасаются подходить к мысу слишком близко, во избежание нежелательных встреч…
А уж заполучить на борт привидение — это худшее, что может случиться с судном.
Собственно говоря, зловещие события на старом пароме начали разворачиваться еще задолго до того, как Натаниель узнал о существовании Эллен. Тогда он не мог и предположить, что когда-нибудь ему придется заняться этим делом вплотную.
Как-то года два назад он поставил машину на техосмотр. Забирать ее из мастерской он поехал на автобусе. Когда он сошел, его чуть было сбил с ног какой-то немолодой уже человек в несвежем костюме, — по всей видимости, другого у него не было, — с грязным воротником и сальными волосами.
Все эти детали Натаниель отметил про себя чисто машинально, в его задачи не входило проповедовать чистоту. Однако, сделав несколько шагов по тротуару, он внезапно остановился, потрясенный тем, что ему открылось. Он схватил мужчину за руку.
— Остерегайтесь Стеллы, — проговорил он быстро. — Держитесь от нее подальше! Она принесет вам смерть.
Мужчина раздраженно взглянул на Натаниеля, — он торопился на автобус.
— Я не знаю, кто такая Стелла, — продолжал Натаниель, которому было важно, чтобы мужчина его понял. — Но она отнимет у вас жизнь. Вы будете не первым. И не последним. Это как-то связано с водой. Я вижу вас под водой. Но по-моему, вы не утонули, а…
Мужчина вырвался.
— Ты не в своем уме, — полусердито-полуиспуганно бросил он, устремляясь к автобусу. — Я знать не знаю никакой Стеллы! И вообще, чего ты ко мне привязался?
Дверца автобуса со вздохом захлопнулась. Натаниель увидел сквозь стекло взволнованное лицо, потом автобус потерялся из виду.
Натаниель нередко получал подобного рода внезапные импульсы, он мог лишь предостеречь мужчину, с которым так неожиданно столкнулся, но не более того. Эпизод этот вскоре забылся.
Тува сидела в машине, по обыкновению насупившись. Они уже приближались к цели путешествия, когда она спросила:
— Что это, собственно, за поручение, куда ты меня тащишь?
— В Вестерланн меня попросил съездить твой отец. К нему обратился один тамошний врач, у которого возникли проблемы с одной пациенткой: ее посещают видения.
— Мой отец? Но это же не имеет никакого отношения к полиции!
— Не сказал бы. На карту поставлены большие деньги. Семья намерена признать ее недееспособной.
— Хм. Продолжай!
— Видишь ли, эта женщина утверждает, что однажды жила уже на земле и что с ней общается Людовик Четырнадцатый. Передает ей послания ну и так далее. Мужу все это невероятно надоело, а врачу не удается выбить эту дурь у нее из головы. Они просили меня взглянуть на нее глазами эксперта. Выяснить, действительно ли она жила прежде и действительно ли его величество, пребывающее в свободном парении, установило с нею контакт.
— Меня всегда интересовало перемещение душ.
— Никогда этим не занимался, — ответил Натаниель. — Но вот что странно: когда люди рассказывают о своих связях с потусторонним миром или о том, что они уже жили прежде в том или ином обличье, речь всегда заходит о каких-то знаменитостях. Скажи они, что это обыкновенный, скромный, безвестный средневековый бюргер, и я бы, может быть, расположился к ним. Так нет же — им подавай королей! На меньшее они не согласны!
Тува ухмыльнулась.
— Ну и чего ж ты тогда согласился? Натаниель смутился.
— Положим, у меня свои тайные соображения. В этом городке учится Эллен.
— Эллен? — Тува насторожилась. — Ах, ну да, та самая унылая особа из Вальдреса.
Натаниелю следовало бы ответить, что Эллен совсем не унылая, но ему не хотелось затевать дискуссию. Он уже успел достаточно изучить Туву. Он знал, что она ненавидит всех красивых и удачливых девушек и воспринимает Эллен как соперницу, хотя самой ей Натаниель нисколько не нравился, вернее, в определенном плане он ее нисколько не интересовал.
— А мне ты не поможешь выяснить, жила я ли прежде? — спросила Тува.
— Вот уж чего не намерен делать, — ответил он резко, даже резче, чем следовало, так как ему хотелось беспрепятственно помечтать об Эллен.
Он не знал, где именно она живет, знал только, что она уехала в городок на западном побережье, чтобы продолжить свое образование — она изучала вопросы социального обеспечения. Ему нельзя было навещать ее, нельзя было! Но может быть, им все же удастся встретиться? Случайно?
Исколесив вдоль и поперек открытый всем ветрам городок, Натаниель с грустью отказался от дальнейших поисков. Пора была ехать к автопарому, который повезет их дальше, через морской пролив, туда, где живет пациентка с видениями. Тува в присущей ей язвительной манере уже неоднократно указывала ему, в какой стороне находится паром, но он прикидывался, что не слышит.
И тут он увидел Эллен. Она вышла из большого здания, наверное, это была школа. Резко затормозив, отчего Туву подбросило на сиденье, Натаниель выскочил из машины и закричал:
— Эллен!
Она собиралась было накинуть на голову капюшон своей подбитой мехом спортивной куртки, но услышав его крик, замерла.
У Тувы, глядя на них, защемило сердце; она почувствовала, как в ней поднимается глухой гнев — на них и на свою судьбу, которая так несправедливо обошлась с ней. Она увидела Натаниеля глазами Эллен: в дубленке, кожаных полусапожках, давно нестриженого — и на лице у нее появилось кислое выражение. Эллен подбежала к нему с разгоревшимися щеками, сияя от счастья, казалось, еще вот-вот, и она расплачется.
Тува отвернулась, чтобы не видеть их.
Но ей был слышен их разговор. В голосе Натаниеля звучало отчаяние.
— Поедем со мной, — произнес он тихо, как человек, который наперед знает, что не имеет права произносить такие слова.
— Ты в самом деле этого хочешь?
— Я, правда, не смогу взять тебя к той женщине, на которую я должен взглянуть, но мы хотя бы сможем поговорить на пароме. Обещаю, никаких осложнений.
В голосе Эллен зазвучала боль.
— Осложнений? Что может быть хуже, чем эти долгие месяцы без тебя? Но… У меня нет с собой денег. Он нежно улыбнулся.
— До чего же приятно хоть куда-нибудь тебя пригласить! Пошли, паром отходит через несколько минут.
Эллен живо села в машину, и они успели к парому.
О, какое блаженство! Они снова вместе! Беспечные, неосторожные.
Ветер во фьорде был до того пронизывающий, что они тут же поспешили укрыться в недрах парома, в салоне, где сидели прочие пассажиры, стараясь не расплескать кофе и не выронить венские булочки. Поскольку они были не голодны, Натаниель просто-напросто отыскал свободный столик и усадил девушек на диванчик у стенки, а сам устроился напротив, спиной к салону. Скользнув по столешнице, его руки коснулись рук Эллен. Чуть подрагивая, пальцы их легко касались друг друга, ощупывали, исследовали, ласкали, сплетались… Это была опасная игра, она вызывала желание, которое нельзя было утолить.
— Не нужно было нам этого делать, — прошептал Натаниель. — Я имею в виду эту поездку.
— Я знаю. Я уже достаточно знаю о твоих способностях и вынуждена в них верить, хочу я этого или нет. Я знаю, что ты прав, — если мы не устоим, с нами произойдет что-то ужасное.
— Да, — подтвердил он, но глаза его при этом подернулись мечтательной дымкой, словно грядущее несчастье уже не было столь пугающим.
Эллен была безгранично счастлива оттого, что могла сидеть рядом и смотреть на него, а его нежная улыбка говорила ей, что он разделяет ее чувства.
— Фу-у-у-у! — с отвращением произнесла Тува. — Меня укачивает!
— От морской болезни есть таблетки, — рассеянно заметил Натаниель. — Эллен…
Но если Эллен ожидала, что за этим последует пылкое признание в любви, то она очень ошиблась.
— Кто-то за моей спиной все время наблюдает за нами, — продолжил Натаниель. — Кто это?
— А откуда ты знаешь, что он… — начала было Эллен — и улыбнулась. Она непроизвольно сжала его руку, словно только что обнаружила, кто он такой.
Тува ответила за нее.
— Этот тип сидит у противоположной стены. Он в щегольской капитанской фуражке, сдвинутой набок, из кармана у него выглядывает фляжка. А глаз он положил явно на тебя, Натаниель. Может, у него есть тайный порок.
— Ему есть что рассказать, — заметил Натаниель. — А ну-ка подбодри его улыбкой!
— Я?
Он имел в виду Эллен, но быстро поправился.
— Давайте обе.
— Нет уж, благодарю, — ответила Тува. — А то он еще подумает, что я захочу съесть его, приправив горчицей. Сладкие улыбочки — это по части Эллен.
— Ну, знаешь что! — сердито сказала Эллен.
— Сделай, как я сказал, — вмешался Натаниель. — Но только смотри не переусердствуй.
Эллен послала мужчине напротив дружескую, как она надеялась, сдержанную улыбку.
— Бог ты мой, — пробормотал Натаниель. — Никогда не видел ничего тошнотворней! Ты что, готовишься выйти на панель?
Она легонько толкнула его ногой.
Сладкая улыбка тем не менее оказала свое действие.
Мужчина прихватил свою рюмку и, пошатываясь, нетвердыми шагами пересек салон. Отвесив галантный поклон, он потерял равновесие — была ли виной тому была качка или содержимое фляги, неизвестно, — а выпрямившись, вопросил Натаниеля слегка заплетающимся языком:
— Прошу прощения, вы случайно не тот чародей, который собирается лечить фру Карлберг?
— Такого титула у меня еще не было, — заулыбался Натаниель. — Да, надо полагать, это я.
Он воззвал ко всем добрым силам, чтобы Тува вела себя как подобает. Однако ее молчание и враждебные, косые взгляды, которые она бросала на незнакомца, не предвещали ничего доброго.
Незнакомец отвесил новый поклон, который вышел бы на славу, не помешай качка.
— Не позволите ли старому капитану присесть за ваш столик?
— Пожалуйста, — вежливо ответил Натаниель, после чего назвался и представил обеих девушек.
Старик невразумительно их поприветствовал, после чего целиком сосредоточился на Натаниеле.
— Зовут меня Винснес, и имя это пользовалось в здешних местах доброй славой. А то, что нынче дела мои пошли под гору, так это не моя вина… Так, значит, ты едешь к фру Карлберг! Да уж, вот у кого навязчивые идеи! Хотя в целом голова у бабы варит, что да то да.
— Одно не исключает другого. Я бы сказал, скорее наоборот.
Потребовалась некоторое время, прежде чем этой глубокомысленной реплике удалось проникнуть в хмельное сознание. Поняв, старик просиял.
— Это ты верно сказал. Ну а как насчет перемещения душ? Кто же в этакое верит? Небось одни дураки!
— В таком случае половину населения земного шара составляют дураки, — отрезала Тува. — В том числе и я. И как мне случайно стало известно, те, кто слишком много пьют, возрождаются в виде червей наподобие тех, что выползают из прогнивших кранов и тухлых колодцев. Маленькие такие белые черви…
— Спасибо, Тува, достаточно, — тихо остановил ее Натаниель. И повернулся к Винснесу, лицо которого приобрело землистый оттенок. — Вы хотели меня о чем-то спросить?
— Да. Э-э… я слыхал, ты вроде бы как специалист по привидениям?
— В таком случае я должен разделить эту честь с присутствующей здесь Эллен. А быть может, и с Тувой.
Не обращая внимания на Туву, Винснес тяжело повернулся к Эллен и осовело уставился на нее.
— Да ну? Такой славной девушке нельзя забивать свою головку никакими мыслями.
Эллен моментально вскипела, и Натаниелю пришлось успокаивать ее оскорбленное женское самолюбие.
Тува же не собиралась так этого оставлять. Она пристально уставилась на рюмку с грогом, который приготовил дома и прихватил на паром капитан: всякий раз, когда Винснес протягивал руку к рюмке, та ускользала от него прочь, независимо от того, качало паром или нет.
Недоумение в глазах у Винснеса стало сменяться отчаянием.
Натаниель опасался, что, будучи в приподнятом настроении, Винснес примется рассказывать истории о привидениях. Куда бы он ни пришел, он непременно должен был их выслушивать, все эти более или менее связные истории, рассказанные прабабушкой или кем-нибудь из знакомых. Неизменно повторяющиеся байки из серии «Где моя серебряная нога?» и тому подобное. У Натаниеля на них была уже аллергия.
Поэтому он вооружился терпением.
Но к счастью, старик не думал отрываться далеко от земли, или вернее, воды.
— Видишь ли, что я подумал, раз у нас такой потенциал — целых три эксперта, — поправился он, метнув опасливый взгляд на девушек. — Да, так вот я и подумал, может, вы бы взглянули на мой паром…
— Этот?
Старик отмел это предположение пренебрежительным взмахом руки, угодив в стенку.
— Нет, нет! У меня никакой не автомобильный, а маленький пассажирский паром, который ходит от Блосвики к островам Сегодня он совершит свой последний рейс, а завтра будет сдан на слом.
Судя по его виду, Винснес ожидал от них соболезнования Лебединая песня маленького парома, — вот, наверное, почему он заливал свое горе. Не дождавшись сочувственных слов, старик продолжал.
— На островах живут люди, которые работают в Блосвике, но они отказываются использовать паром, единственное средство сообщения Что тут поделаешь?
— Отказываются? Безо всяких на то причин?
Старик медленно взял понюшку табаку Может быть, его кропотливость была вызвана тем, что Тува превратила чудесный табак в опилки?
— Н-да, вот как раз поэтому я и хотел, чтоб вы на него взглянули На этом пароме творится какая-то чертовщина, люди утверждают, что туда, мол, повадился утопленник, только я лично в это не верю. Это все людские проделки, людское коварство, ничего другого тут и быть не может.
— Утопленник? — переспросила Эллен.
— Призрак, привидение, человек, утонувший без покаяния, — отозвался Натаниель — Как правило, враждебно настроенный по отношению к живым. Ну а теперь, капитан, расскажи-ка, с чего все началось.
Переваливаясь в волнах, паром продвигался вперед, от каждого толчка у Эллен на миг замирало сердце.
— С чего? Суеверные идиоты утверждают, что все началось сотни, может, тысячу лет назад. А может и этой осенью…
Они ждали.
— Бедняга паром отслужил свое, это верно Он такой старый, что мне пришлось заменить его в ноябре после несчастного случая на борту. Но на прошлой неделе у нас опять забарахлил двигатель, и старое корыто снова сгодилось И тут началось… Только не надо мне рассказывать о привидениях. Уж я-то знаю, кто за этим стоит.
— Ты конкретно кого-то подозреваешь?
— Даже не одного, — нескольких. Это три родных брата, а еще их двоюродный. Когда выдавали концессию на паромную переправу, то ее получили не Странны, а я. Этого они мне простить не могли.
— И по-твоему, они пытаются запугать людей, что бы те не пользовались твоим паромом? Своего рода месть?
— Вот именно! И им это удалось. Отсюда мой де-ка-дансинг, — картинно вскинув руку, заключил капитан Последнее слово далось ему нелегко, ибо он основательно-таки заложил за галстук.
— Расскажи мне об утопленнике, — сказал Натаниель.
— Утопленник… Это же все шито белыми нитками Я ведь говорил уже, что их несколько, стало быть, не трудно подстроить так, чтобы были слышны тяжелые шаги, а на палубе и на полу в салоне остались следы от мокрых сапог.
— Значит, Странны, все четверо, каждый день переправляются на твоем пароме?
— Если б только это. Когда мне пришлось снова перебраться на старый паром моя команда отказалась на нем работать. Он действительно отплавал свое, этого я отрицать не стану. Ну а братья Страны, те нанялись ко мне добровольно, понимаешь ты? Эти черти продумали все. И теперь вот распугивают на род, и на паром никто ни ногой… Правда, теперь их осталось уже трое.
— А что случилось с четвертым? Старик пригнулся к Натаниелю, дохнув на него спиртным перегаром.
— Они очень опасны. Два таинственных исчезновения на пароме за последний месяц. Один свалился за борт, другой просто исчез.
— А теперь изложи все это в хронологической последовательности.
Тут старик выпрямился, и Натаниель с облегчением вздохнул.
Напустив на себя таинственный вид, Винснес поманил их за собой наверх, за что Эллен была ему глубоко благодарна. Забыв, как легко ее укачивает, она жадно подставила лицо порывам ветра, который вовсю задувал на палубе. Ветер пробирал до костей, но они уже подплывали к Блосвике.
Винснес стал показывать:
— Видите, как пенятся волны на горизонте? Самый-то мыс вам не виден, но там стоит скала, которую мой маленький паром должен обогнуть на пути к островам.
— Похоже на штормовую волну, — пробормотал Натаниель. — Если на таком расстоянии видны одни только пенистые гребни, а не скала на краю мыса, значит, там сильный прибой.
— Да уж, место нравное, — отозвался старик. — Старое корабельное кладбище, обломки тысячелетней давности. Вот там-то один пассажир и свалился за борт. И никто этого не видел. Потом-то уж мы его выловили. Его звали Фредриксен, он возвращался домой из города. Говорят, кто-то слышал на корме крики, и перила там оказались погнуты, но как все это случилось, не видел никто. Чего только после этого мне не пришлось выслушать! Делать нечего, я поставил паром на прикол и приобрел новый. Потом один такой косорукий испортил мне двигатель, и старый паром снова оказался в чести, а еще через несколько дней исчез двоюродный брат. Странно. Возле мыса, в точности на том же месте. Его так и не нашли. Вот тогда-то и начались эти россказни, — будто бы на судно повадился утопленник, и облюбовал палубу и салон на корме. И появляется он не где-нибудь, а именно возле мыса. Чистой воды суеверие!
— Ну а кто-нибудь все-таки его видел? Старик сердито фыркнул.
— Одна истеричка с дальнего острова. Подняла такой крик, что только держись! Уверяла, будто в салоне на корме ей повстречалось мокрое-премокрое существо. Да что с нее возьмешь, с женщины!
Он был не слишком-то высокого мнения о женщинах, этот Винснес. Недолго думая, Тува послала ему видение: необъятных размеров женскую грудь. Воззрившись на нее, капитан со всхлипом глотнув воздух и уронил рюмку за борт.
Тува прогнала видение.
Опомнившись, капитан продолжал:
— Вообще-то слухи об этом окаянном привидении распускают одни братья Странн. Ведь может же быть так, что это двое утонули по воле случая?
Он вопросительно посмотрел на Натаниеля.
— Ну конечно, — ответил тот задумчиво. — Когда отходит паром?
— Он отправляется к островам в половине шестого вечера. Потом мы тут же поворачиваем назад и к десяти часам возвращаемся обратно в Блосвику.
— А три брата тоже поедут?
— А как же. Один — механик, другой — рулевой, а младший — за юнгу. Так ты решил…
Однако Натаниель отнял у него всякую надежду.
— Навряд ли я успею. И я не думаю, что Эллен выдержит сегодня еще одно плаванье.
— Так ведь есть же таблетки от морской болезни, ты сам говорил, — храбро возразила Эллен, которая всей душой желала снова оказаться на суше.
Они плавно зашли в Блосвикскую гавань.
— Это он? — спросил Натаниель, показывая на старое, белесовато-серого цвета каботажное судно, тершееся о причал.
— Он самый, — с гордостью ответил Винснес.
Чем тут было гордиться, непонятно. Паром был допотопный и безобразный. Весь в обводьях ржавчины, кранцы стерты до основания. Казалось, достаточно одной огромной волны, и судно разлетится в щепки.
Их большой паром проплыл дальше, и они смогли обозреть это старое корыто с носа. На капитанском мостике гордо сияло название: «Стелла».
— Стелла? — Натаниель порылся в памяти. — Стелла? А фотографий потерпевших у тебя нет?
— Фредриксена нет. Но есть групповая, где снята вся команда.
Винснес достал из бумажника и протянул Натаниелю покоробившееся фото, на котором команда была запечатлена под капитанским мостиком.
— Вот их двоюродный брат, — показал Винснес. Натаниель кивнул.
— Этот человек мертв. Его носит где-то в море. Только он был уже мертв, когда его швырнули за борт. Ну что, Эллен, осилишь?
Она кивнула, лицо ее было бледно.
— Тогда вот что, Винснес, — сказал Натаниель. — Вечером мы будем на «Стелле».
— Превосходно! — закричал старый морской волк и расплылся в такой широкой улыбке, что его замечательные искусственные зубы могли очутиться и за бортом.
В этот вечер Натаниелю пришлось пожалеть о своем решении отправиться на старом пароме в его последний рейс.
Вот здесь-то они и хозяйничают, привидения, призраки, утопленники, и даже когда на море затишье, шкиперы опасаются подходить к мысу слишком близко, во избежание нежелательных встреч…
А уж заполучить на борт привидение — это худшее, что может случиться с судном.
Собственно говоря, зловещие события на старом пароме начали разворачиваться еще задолго до того, как Натаниель узнал о существовании Эллен. Тогда он не мог и предположить, что когда-нибудь ему придется заняться этим делом вплотную.
Как-то года два назад он поставил машину на техосмотр. Забирать ее из мастерской он поехал на автобусе. Когда он сошел, его чуть было сбил с ног какой-то немолодой уже человек в несвежем костюме, — по всей видимости, другого у него не было, — с грязным воротником и сальными волосами.
Все эти детали Натаниель отметил про себя чисто машинально, в его задачи не входило проповедовать чистоту. Однако, сделав несколько шагов по тротуару, он внезапно остановился, потрясенный тем, что ему открылось. Он схватил мужчину за руку.
— Остерегайтесь Стеллы, — проговорил он быстро. — Держитесь от нее подальше! Она принесет вам смерть.
Мужчина раздраженно взглянул на Натаниеля, — он торопился на автобус.
— Я не знаю, кто такая Стелла, — продолжал Натаниель, которому было важно, чтобы мужчина его понял. — Но она отнимет у вас жизнь. Вы будете не первым. И не последним. Это как-то связано с водой. Я вижу вас под водой. Но по-моему, вы не утонули, а…
Мужчина вырвался.
— Ты не в своем уме, — полусердито-полуиспуганно бросил он, устремляясь к автобусу. — Я знать не знаю никакой Стеллы! И вообще, чего ты ко мне привязался?
Дверца автобуса со вздохом захлопнулась. Натаниель увидел сквозь стекло взволнованное лицо, потом автобус потерялся из виду.
Натаниель нередко получал подобного рода внезапные импульсы, он мог лишь предостеречь мужчину, с которым так неожиданно столкнулся, но не более того. Эпизод этот вскоре забылся.
Тува сидела в машине, по обыкновению насупившись. Они уже приближались к цели путешествия, когда она спросила:
— Что это, собственно, за поручение, куда ты меня тащишь?
— В Вестерланн меня попросил съездить твой отец. К нему обратился один тамошний врач, у которого возникли проблемы с одной пациенткой: ее посещают видения.
— Мой отец? Но это же не имеет никакого отношения к полиции!
— Не сказал бы. На карту поставлены большие деньги. Семья намерена признать ее недееспособной.
— Хм. Продолжай!
— Видишь ли, эта женщина утверждает, что однажды жила уже на земле и что с ней общается Людовик Четырнадцатый. Передает ей послания ну и так далее. Мужу все это невероятно надоело, а врачу не удается выбить эту дурь у нее из головы. Они просили меня взглянуть на нее глазами эксперта. Выяснить, действительно ли она жила прежде и действительно ли его величество, пребывающее в свободном парении, установило с нею контакт.
— Меня всегда интересовало перемещение душ.
— Никогда этим не занимался, — ответил Натаниель. — Но вот что странно: когда люди рассказывают о своих связях с потусторонним миром или о том, что они уже жили прежде в том или ином обличье, речь всегда заходит о каких-то знаменитостях. Скажи они, что это обыкновенный, скромный, безвестный средневековый бюргер, и я бы, может быть, расположился к ним. Так нет же — им подавай королей! На меньшее они не согласны!
Тува ухмыльнулась.
— Ну и чего ж ты тогда согласился? Натаниель смутился.
— Положим, у меня свои тайные соображения. В этом городке учится Эллен.
— Эллен? — Тува насторожилась. — Ах, ну да, та самая унылая особа из Вальдреса.
Натаниелю следовало бы ответить, что Эллен совсем не унылая, но ему не хотелось затевать дискуссию. Он уже успел достаточно изучить Туву. Он знал, что она ненавидит всех красивых и удачливых девушек и воспринимает Эллен как соперницу, хотя самой ей Натаниель нисколько не нравился, вернее, в определенном плане он ее нисколько не интересовал.
— А мне ты не поможешь выяснить, жила я ли прежде? — спросила Тува.
— Вот уж чего не намерен делать, — ответил он резко, даже резче, чем следовало, так как ему хотелось беспрепятственно помечтать об Эллен.
Он не знал, где именно она живет, знал только, что она уехала в городок на западном побережье, чтобы продолжить свое образование — она изучала вопросы социального обеспечения. Ему нельзя было навещать ее, нельзя было! Но может быть, им все же удастся встретиться? Случайно?
Исколесив вдоль и поперек открытый всем ветрам городок, Натаниель с грустью отказался от дальнейших поисков. Пора была ехать к автопарому, который повезет их дальше, через морской пролив, туда, где живет пациентка с видениями. Тува в присущей ей язвительной манере уже неоднократно указывала ему, в какой стороне находится паром, но он прикидывался, что не слышит.
И тут он увидел Эллен. Она вышла из большого здания, наверное, это была школа. Резко затормозив, отчего Туву подбросило на сиденье, Натаниель выскочил из машины и закричал:
— Эллен!
Она собиралась было накинуть на голову капюшон своей подбитой мехом спортивной куртки, но услышав его крик, замерла.
У Тувы, глядя на них, защемило сердце; она почувствовала, как в ней поднимается глухой гнев — на них и на свою судьбу, которая так несправедливо обошлась с ней. Она увидела Натаниеля глазами Эллен: в дубленке, кожаных полусапожках, давно нестриженого — и на лице у нее появилось кислое выражение. Эллен подбежала к нему с разгоревшимися щеками, сияя от счастья, казалось, еще вот-вот, и она расплачется.
Тува отвернулась, чтобы не видеть их.
Но ей был слышен их разговор. В голосе Натаниеля звучало отчаяние.
— Поедем со мной, — произнес он тихо, как человек, который наперед знает, что не имеет права произносить такие слова.
— Ты в самом деле этого хочешь?
— Я, правда, не смогу взять тебя к той женщине, на которую я должен взглянуть, но мы хотя бы сможем поговорить на пароме. Обещаю, никаких осложнений.
В голосе Эллен зазвучала боль.
— Осложнений? Что может быть хуже, чем эти долгие месяцы без тебя? Но… У меня нет с собой денег. Он нежно улыбнулся.
— До чего же приятно хоть куда-нибудь тебя пригласить! Пошли, паром отходит через несколько минут.
Эллен живо села в машину, и они успели к парому.
О, какое блаженство! Они снова вместе! Беспечные, неосторожные.
Ветер во фьорде был до того пронизывающий, что они тут же поспешили укрыться в недрах парома, в салоне, где сидели прочие пассажиры, стараясь не расплескать кофе и не выронить венские булочки. Поскольку они были не голодны, Натаниель просто-напросто отыскал свободный столик и усадил девушек на диванчик у стенки, а сам устроился напротив, спиной к салону. Скользнув по столешнице, его руки коснулись рук Эллен. Чуть подрагивая, пальцы их легко касались друг друга, ощупывали, исследовали, ласкали, сплетались… Это была опасная игра, она вызывала желание, которое нельзя было утолить.
— Не нужно было нам этого делать, — прошептал Натаниель. — Я имею в виду эту поездку.
— Я знаю. Я уже достаточно знаю о твоих способностях и вынуждена в них верить, хочу я этого или нет. Я знаю, что ты прав, — если мы не устоим, с нами произойдет что-то ужасное.
— Да, — подтвердил он, но глаза его при этом подернулись мечтательной дымкой, словно грядущее несчастье уже не было столь пугающим.
Эллен была безгранично счастлива оттого, что могла сидеть рядом и смотреть на него, а его нежная улыбка говорила ей, что он разделяет ее чувства.
— Фу-у-у-у! — с отвращением произнесла Тува. — Меня укачивает!
— От морской болезни есть таблетки, — рассеянно заметил Натаниель. — Эллен…
Но если Эллен ожидала, что за этим последует пылкое признание в любви, то она очень ошиблась.
— Кто-то за моей спиной все время наблюдает за нами, — продолжил Натаниель. — Кто это?
— А откуда ты знаешь, что он… — начала было Эллен — и улыбнулась. Она непроизвольно сжала его руку, словно только что обнаружила, кто он такой.
Тува ответила за нее.
— Этот тип сидит у противоположной стены. Он в щегольской капитанской фуражке, сдвинутой набок, из кармана у него выглядывает фляжка. А глаз он положил явно на тебя, Натаниель. Может, у него есть тайный порок.
— Ему есть что рассказать, — заметил Натаниель. — А ну-ка подбодри его улыбкой!
— Я?
Он имел в виду Эллен, но быстро поправился.
— Давайте обе.
— Нет уж, благодарю, — ответила Тува. — А то он еще подумает, что я захочу съесть его, приправив горчицей. Сладкие улыбочки — это по части Эллен.
— Ну, знаешь что! — сердито сказала Эллен.
— Сделай, как я сказал, — вмешался Натаниель. — Но только смотри не переусердствуй.
Эллен послала мужчине напротив дружескую, как она надеялась, сдержанную улыбку.
— Бог ты мой, — пробормотал Натаниель. — Никогда не видел ничего тошнотворней! Ты что, готовишься выйти на панель?
Она легонько толкнула его ногой.
Сладкая улыбка тем не менее оказала свое действие.
Мужчина прихватил свою рюмку и, пошатываясь, нетвердыми шагами пересек салон. Отвесив галантный поклон, он потерял равновесие — была ли виной тому была качка или содержимое фляги, неизвестно, — а выпрямившись, вопросил Натаниеля слегка заплетающимся языком:
— Прошу прощения, вы случайно не тот чародей, который собирается лечить фру Карлберг?
— Такого титула у меня еще не было, — заулыбался Натаниель. — Да, надо полагать, это я.
Он воззвал ко всем добрым силам, чтобы Тува вела себя как подобает. Однако ее молчание и враждебные, косые взгляды, которые она бросала на незнакомца, не предвещали ничего доброго.
Незнакомец отвесил новый поклон, который вышел бы на славу, не помешай качка.
— Не позволите ли старому капитану присесть за ваш столик?
— Пожалуйста, — вежливо ответил Натаниель, после чего назвался и представил обеих девушек.
Старик невразумительно их поприветствовал, после чего целиком сосредоточился на Натаниеле.
— Зовут меня Винснес, и имя это пользовалось в здешних местах доброй славой. А то, что нынче дела мои пошли под гору, так это не моя вина… Так, значит, ты едешь к фру Карлберг! Да уж, вот у кого навязчивые идеи! Хотя в целом голова у бабы варит, что да то да.
— Одно не исключает другого. Я бы сказал, скорее наоборот.
Потребовалась некоторое время, прежде чем этой глубокомысленной реплике удалось проникнуть в хмельное сознание. Поняв, старик просиял.
— Это ты верно сказал. Ну а как насчет перемещения душ? Кто же в этакое верит? Небось одни дураки!
— В таком случае половину населения земного шара составляют дураки, — отрезала Тува. — В том числе и я. И как мне случайно стало известно, те, кто слишком много пьют, возрождаются в виде червей наподобие тех, что выползают из прогнивших кранов и тухлых колодцев. Маленькие такие белые черви…
— Спасибо, Тува, достаточно, — тихо остановил ее Натаниель. И повернулся к Винснесу, лицо которого приобрело землистый оттенок. — Вы хотели меня о чем-то спросить?
— Да. Э-э… я слыхал, ты вроде бы как специалист по привидениям?
— В таком случае я должен разделить эту честь с присутствующей здесь Эллен. А быть может, и с Тувой.
Не обращая внимания на Туву, Винснес тяжело повернулся к Эллен и осовело уставился на нее.
— Да ну? Такой славной девушке нельзя забивать свою головку никакими мыслями.
Эллен моментально вскипела, и Натаниелю пришлось успокаивать ее оскорбленное женское самолюбие.
Тува же не собиралась так этого оставлять. Она пристально уставилась на рюмку с грогом, который приготовил дома и прихватил на паром капитан: всякий раз, когда Винснес протягивал руку к рюмке, та ускользала от него прочь, независимо от того, качало паром или нет.
Недоумение в глазах у Винснеса стало сменяться отчаянием.
Натаниель опасался, что, будучи в приподнятом настроении, Винснес примется рассказывать истории о привидениях. Куда бы он ни пришел, он непременно должен был их выслушивать, все эти более или менее связные истории, рассказанные прабабушкой или кем-нибудь из знакомых. Неизменно повторяющиеся байки из серии «Где моя серебряная нога?» и тому подобное. У Натаниеля на них была уже аллергия.
Поэтому он вооружился терпением.
Но к счастью, старик не думал отрываться далеко от земли, или вернее, воды.
— Видишь ли, что я подумал, раз у нас такой потенциал — целых три эксперта, — поправился он, метнув опасливый взгляд на девушек. — Да, так вот я и подумал, может, вы бы взглянули на мой паром…
— Этот?
Старик отмел это предположение пренебрежительным взмахом руки, угодив в стенку.
— Нет, нет! У меня никакой не автомобильный, а маленький пассажирский паром, который ходит от Блосвики к островам Сегодня он совершит свой последний рейс, а завтра будет сдан на слом.
Судя по его виду, Винснес ожидал от них соболезнования Лебединая песня маленького парома, — вот, наверное, почему он заливал свое горе. Не дождавшись сочувственных слов, старик продолжал.
— На островах живут люди, которые работают в Блосвике, но они отказываются использовать паром, единственное средство сообщения Что тут поделаешь?
— Отказываются? Безо всяких на то причин?
Старик медленно взял понюшку табаку Может быть, его кропотливость была вызвана тем, что Тува превратила чудесный табак в опилки?
— Н-да, вот как раз поэтому я и хотел, чтоб вы на него взглянули На этом пароме творится какая-то чертовщина, люди утверждают, что туда, мол, повадился утопленник, только я лично в это не верю. Это все людские проделки, людское коварство, ничего другого тут и быть не может.
— Утопленник? — переспросила Эллен.
— Призрак, привидение, человек, утонувший без покаяния, — отозвался Натаниель — Как правило, враждебно настроенный по отношению к живым. Ну а теперь, капитан, расскажи-ка, с чего все началось.
Переваливаясь в волнах, паром продвигался вперед, от каждого толчка у Эллен на миг замирало сердце.
— С чего? Суеверные идиоты утверждают, что все началось сотни, может, тысячу лет назад. А может и этой осенью…
Они ждали.
— Бедняга паром отслужил свое, это верно Он такой старый, что мне пришлось заменить его в ноябре после несчастного случая на борту. Но на прошлой неделе у нас опять забарахлил двигатель, и старое корыто снова сгодилось И тут началось… Только не надо мне рассказывать о привидениях. Уж я-то знаю, кто за этим стоит.
— Ты конкретно кого-то подозреваешь?
— Даже не одного, — нескольких. Это три родных брата, а еще их двоюродный. Когда выдавали концессию на паромную переправу, то ее получили не Странны, а я. Этого они мне простить не могли.
— И по-твоему, они пытаются запугать людей, что бы те не пользовались твоим паромом? Своего рода месть?
— Вот именно! И им это удалось. Отсюда мой де-ка-дансинг, — картинно вскинув руку, заключил капитан Последнее слово далось ему нелегко, ибо он основательно-таки заложил за галстук.
— Расскажи мне об утопленнике, — сказал Натаниель.
— Утопленник… Это же все шито белыми нитками Я ведь говорил уже, что их несколько, стало быть, не трудно подстроить так, чтобы были слышны тяжелые шаги, а на палубе и на полу в салоне остались следы от мокрых сапог.
— Значит, Странны, все четверо, каждый день переправляются на твоем пароме?
— Если б только это. Когда мне пришлось снова перебраться на старый паром моя команда отказалась на нем работать. Он действительно отплавал свое, этого я отрицать не стану. Ну а братья Страны, те нанялись ко мне добровольно, понимаешь ты? Эти черти продумали все. И теперь вот распугивают на род, и на паром никто ни ногой… Правда, теперь их осталось уже трое.
— А что случилось с четвертым? Старик пригнулся к Натаниелю, дохнув на него спиртным перегаром.
— Они очень опасны. Два таинственных исчезновения на пароме за последний месяц. Один свалился за борт, другой просто исчез.
— А теперь изложи все это в хронологической последовательности.
Тут старик выпрямился, и Натаниель с облегчением вздохнул.
Напустив на себя таинственный вид, Винснес поманил их за собой наверх, за что Эллен была ему глубоко благодарна. Забыв, как легко ее укачивает, она жадно подставила лицо порывам ветра, который вовсю задувал на палубе. Ветер пробирал до костей, но они уже подплывали к Блосвике.
Винснес стал показывать:
— Видите, как пенятся волны на горизонте? Самый-то мыс вам не виден, но там стоит скала, которую мой маленький паром должен обогнуть на пути к островам.
— Похоже на штормовую волну, — пробормотал Натаниель. — Если на таком расстоянии видны одни только пенистые гребни, а не скала на краю мыса, значит, там сильный прибой.
— Да уж, место нравное, — отозвался старик. — Старое корабельное кладбище, обломки тысячелетней давности. Вот там-то один пассажир и свалился за борт. И никто этого не видел. Потом-то уж мы его выловили. Его звали Фредриксен, он возвращался домой из города. Говорят, кто-то слышал на корме крики, и перила там оказались погнуты, но как все это случилось, не видел никто. Чего только после этого мне не пришлось выслушать! Делать нечего, я поставил паром на прикол и приобрел новый. Потом один такой косорукий испортил мне двигатель, и старый паром снова оказался в чести, а еще через несколько дней исчез двоюродный брат. Странно. Возле мыса, в точности на том же месте. Его так и не нашли. Вот тогда-то и начались эти россказни, — будто бы на судно повадился утопленник, и облюбовал палубу и салон на корме. И появляется он не где-нибудь, а именно возле мыса. Чистой воды суеверие!
— Ну а кто-нибудь все-таки его видел? Старик сердито фыркнул.
— Одна истеричка с дальнего острова. Подняла такой крик, что только держись! Уверяла, будто в салоне на корме ей повстречалось мокрое-премокрое существо. Да что с нее возьмешь, с женщины!
Он был не слишком-то высокого мнения о женщинах, этот Винснес. Недолго думая, Тува послала ему видение: необъятных размеров женскую грудь. Воззрившись на нее, капитан со всхлипом глотнув воздух и уронил рюмку за борт.
Тува прогнала видение.
Опомнившись, капитан продолжал:
— Вообще-то слухи об этом окаянном привидении распускают одни братья Странн. Ведь может же быть так, что это двое утонули по воле случая?
Он вопросительно посмотрел на Натаниеля.
— Ну конечно, — ответил тот задумчиво. — Когда отходит паром?
— Он отправляется к островам в половине шестого вечера. Потом мы тут же поворачиваем назад и к десяти часам возвращаемся обратно в Блосвику.
— А три брата тоже поедут?
— А как же. Один — механик, другой — рулевой, а младший — за юнгу. Так ты решил…
Однако Натаниель отнял у него всякую надежду.
— Навряд ли я успею. И я не думаю, что Эллен выдержит сегодня еще одно плаванье.
— Так ведь есть же таблетки от морской болезни, ты сам говорил, — храбро возразила Эллен, которая всей душой желала снова оказаться на суше.
Они плавно зашли в Блосвикскую гавань.
— Это он? — спросил Натаниель, показывая на старое, белесовато-серого цвета каботажное судно, тершееся о причал.
— Он самый, — с гордостью ответил Винснес.
Чем тут было гордиться, непонятно. Паром был допотопный и безобразный. Весь в обводьях ржавчины, кранцы стерты до основания. Казалось, достаточно одной огромной волны, и судно разлетится в щепки.
Их большой паром проплыл дальше, и они смогли обозреть это старое корыто с носа. На капитанском мостике гордо сияло название: «Стелла».
— Стелла? — Натаниель порылся в памяти. — Стелла? А фотографий потерпевших у тебя нет?
— Фредриксена нет. Но есть групповая, где снята вся команда.
Винснес достал из бумажника и протянул Натаниелю покоробившееся фото, на котором команда была запечатлена под капитанским мостиком.
— Вот их двоюродный брат, — показал Винснес. Натаниель кивнул.
— Этот человек мертв. Его носит где-то в море. Только он был уже мертв, когда его швырнули за борт. Ну что, Эллен, осилишь?
Она кивнула, лицо ее было бледно.
— Тогда вот что, Винснес, — сказал Натаниель. — Вечером мы будем на «Стелле».
— Превосходно! — закричал старый морской волк и расплылся в такой широкой улыбке, что его замечательные искусственные зубы могли очутиться и за бортом.
В этот вечер Натаниелю пришлось пожалеть о своем решении отправиться на старом пароме в его последний рейс.
3
Капитан Винснес, как истый рыцарь, помог дамам сойти по трапу на берег.
— Всегда питал слабость к женщинам, — признался он Туве после того, как помог сойти Эллен. — Хочешь, я тебе что-то скажу?
— Можешь себя не утруждать, — процедила Тува. Но старик не сдавался.
— Было время, я укрощал их, как укрощает цирковых лошадей дрессировщик. И малютки становились совсем ручными.
— А теперь все наоборот, — ласково проговорила Тува. — Почему бы тебе не полягаться и не поржать!
Беспрекословно опустившись на четвереньки, шкипер принялся взбрыкивать, испуская самое что ни на есть настоящее конское ржание.
— Винснес, да ты чего это? — сказал, сойдя на берег, какой-то мужчина. — Куражишься перед девицами? Постыдился бы!
Тува была в ударе.
— А теперь ты собака, — сказала она. — Ну-ка задери ногу возле той тумбы.
Винснес послушно задрал ногу — и обмочился.
— Тува! — рявкнул Натаниель, обернувшись и увидев, что приключилось. — Сейчас же иди сюда!
Она чуть было не забыла про старика: небрежно взмахнув рукой, расколдовала его и побежала догонять Натаниеля с Эллен.
Натаниель был в ярости.
— Тува, он же милый, славный старик!
— Пресмешной, — заключила она.
— Если ты еще раз сделаешь что-нибудь подобное, тебе придется плохо, по-настоящему плохо, — пригрозил ей Натаниель.
— Ха!
Тува приотстала от поднимавшейся вверх по дороге пары. Она уже успела понять, как много значит для нее дружба с Натаниелем — а он идет себе и распинается перед этой… этой…
«Я брошу ее в море, — подумала она, чувствуя себя глубоко несчастной и одинокой. — Вот что я сделаю!»
Натаниель был в затруднительном положении. Взять с собой девушек к фру Карлберг он не мог. И то же время ему не хотелось оставлять их вдвоем. Он видел, какой ненавистью горели глаза у Тувы, и не хотел рисковать. Он понимал, чем вызвана ее горечь. Он слишком явно выказывал свои чувства к Эллен.
Наконец он принял решение. Пусть Эллен купит себе таблетки от морской болезни и поджидает его в местном кафетерии. А Туву придется взять с собой, ничего не поделаешь. Иначе она смертельно обидится и станет еще враждебнее относится к Эллен. Эллен же, напротив, поймет его. Так он надеялся.
Объявив о своем решении, он увидел, с какой торжествующей улыбкой Тува посмотрела на Эллен и стиснул зубы.
Вручив пятидесятикроновую купюру единственной девушке, которую он когда-либо желал, Натаниель сказал:
— Вот! Считай, что это тебе на хозяйственные расходы!
У Эллен повлажнели глаза.
— Это самое прекрасное, что ты мог мне сказать, — прошептала она.
Он с грустью погладил ее по щеке.
— Если бы это могло стать явью! Если б только нам было позволено встречаться как всем нормальным людям, а то мы как незадачливые детективы, сталкивающиеся в ходе расследования какой-то невероятной тайны.
Эллен долго стояла и смотрела им вслед.
Тяжело вздохнув, она отправилась в торговый центр, где купила все необходимое для поездки, а так как после парома земля все еще ускользала у нее из-под ног, то она зашла в кафетерий. Не то чтобы она была голодна, но у нее разыгрались нервы, и она надеялась, что чашка кофе поможет ей успокоиться. Она с отвращением оглядела аппетитные, щедро сдобренные майонезом бутерброды на стойке, от запаха еды ее даже передернуло, но после того, как она промерзла на палубе, приятно было очутиться в тепле.
Вскоре она обнаружила, что все же проголодалась, и от суммы, которой ее снабдил Натаниель, осталось всего ничего. У нее завязался разговор с симпатичной женщиной, одиноко сидевшей за соседним столиком. Когда Эллен сказала, что поплывет на «Стелле», та поежилась.
— Всегда питал слабость к женщинам, — признался он Туве после того, как помог сойти Эллен. — Хочешь, я тебе что-то скажу?
— Можешь себя не утруждать, — процедила Тува. Но старик не сдавался.
— Было время, я укрощал их, как укрощает цирковых лошадей дрессировщик. И малютки становились совсем ручными.
— А теперь все наоборот, — ласково проговорила Тува. — Почему бы тебе не полягаться и не поржать!
Беспрекословно опустившись на четвереньки, шкипер принялся взбрыкивать, испуская самое что ни на есть настоящее конское ржание.
— Винснес, да ты чего это? — сказал, сойдя на берег, какой-то мужчина. — Куражишься перед девицами? Постыдился бы!
Тува была в ударе.
— А теперь ты собака, — сказала она. — Ну-ка задери ногу возле той тумбы.
Винснес послушно задрал ногу — и обмочился.
— Тува! — рявкнул Натаниель, обернувшись и увидев, что приключилось. — Сейчас же иди сюда!
Она чуть было не забыла про старика: небрежно взмахнув рукой, расколдовала его и побежала догонять Натаниеля с Эллен.
Натаниель был в ярости.
— Тува, он же милый, славный старик!
— Пресмешной, — заключила она.
— Если ты еще раз сделаешь что-нибудь подобное, тебе придется плохо, по-настоящему плохо, — пригрозил ей Натаниель.
— Ха!
Тува приотстала от поднимавшейся вверх по дороге пары. Она уже успела понять, как много значит для нее дружба с Натаниелем — а он идет себе и распинается перед этой… этой…
«Я брошу ее в море, — подумала она, чувствуя себя глубоко несчастной и одинокой. — Вот что я сделаю!»
Натаниель был в затруднительном положении. Взять с собой девушек к фру Карлберг он не мог. И то же время ему не хотелось оставлять их вдвоем. Он видел, какой ненавистью горели глаза у Тувы, и не хотел рисковать. Он понимал, чем вызвана ее горечь. Он слишком явно выказывал свои чувства к Эллен.
Наконец он принял решение. Пусть Эллен купит себе таблетки от морской болезни и поджидает его в местном кафетерии. А Туву придется взять с собой, ничего не поделаешь. Иначе она смертельно обидится и станет еще враждебнее относится к Эллен. Эллен же, напротив, поймет его. Так он надеялся.
Объявив о своем решении, он увидел, с какой торжествующей улыбкой Тува посмотрела на Эллен и стиснул зубы.
Вручив пятидесятикроновую купюру единственной девушке, которую он когда-либо желал, Натаниель сказал:
— Вот! Считай, что это тебе на хозяйственные расходы!
У Эллен повлажнели глаза.
— Это самое прекрасное, что ты мог мне сказать, — прошептала она.
Он с грустью погладил ее по щеке.
— Если бы это могло стать явью! Если б только нам было позволено встречаться как всем нормальным людям, а то мы как незадачливые детективы, сталкивающиеся в ходе расследования какой-то невероятной тайны.
Эллен долго стояла и смотрела им вслед.
Тяжело вздохнув, она отправилась в торговый центр, где купила все необходимое для поездки, а так как после парома земля все еще ускользала у нее из-под ног, то она зашла в кафетерий. Не то чтобы она была голодна, но у нее разыгрались нервы, и она надеялась, что чашка кофе поможет ей успокоиться. Она с отвращением оглядела аппетитные, щедро сдобренные майонезом бутерброды на стойке, от запаха еды ее даже передернуло, но после того, как она промерзла на палубе, приятно было очутиться в тепле.
Вскоре она обнаружила, что все же проголодалась, и от суммы, которой ее снабдил Натаниель, осталось всего ничего. У нее завязался разговор с симпатичной женщиной, одиноко сидевшей за соседним столиком. Когда Эллен сказала, что поплывет на «Стелле», та поежилась.