Страница:
Нет, только не последнее. Во всяком случае, не в этот раз – ведь отцу так хотелось увидеться. Он просто опаздывает, и только. С кем не бывает? Выпив вторую чашку кофе, Тэйра раскрыла книгу.
«Черт побери, я не купила „Таймс“», – вдруг вспомнила она.
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
«Черт побери, я не купила „Таймс“», – вдруг вспомнила она.
ГЛАВА 5
ЛУКСОР,
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО
Инспектор Юсуф Эз эль-Дин Халифа, встав еще до рассвета, принял душ, оделся и прошел в гостиную прочитать утреннюю молитву. Он чувствовал себя усталым и невыспавшимся, что давно уже вошло в привычку. Молитвенный ритуал помог обрести ясность мышления. Произнося последние слова, Юсуф ощутил прилив бодрости – тоже по привычке.
– Ва лилла аль-шукр, – пробормотал он, направляясь в кухню сварить кофе. – Благодарение Господу, нет предела Его могуществу.
Юсуф поставил на плиту джезву с водой, закурил и, подойдя к окну, стал наблюдать, как в трех ярдах от него, на расположенной чуть ниже соседней крыше женщина развешивает для просушки выстиранное белье. Он часто ловил себя на мысли: можно ли перепрыгнуть туда, к ней, через разделявшую строения узенькую улочку? Будь он моложе, наверняка бы попробовал. Для Али, брата, это не составило бы никакого труда. Но Али погиб, а на нем самом лежит слишком большая ответственность. Человек, имеющий жену и трех маленьких детей, не должен прыгать через двадцатиярдовую пропасть. Или это всего лишь предлог? Ведь, в конце концов, Юсуф всегда боялся высоты.
Засыпав в воду кофе и добавив сахару, он дождался, пока джезву накроет шапка густой коричневой пены, затем наполнил напитком чашку и прошел в просторный холл, куда выходили все комнаты квартиры. Уже полгода Юсуф пытался соорудить здесь фонтан; на полу повсюду валялись мешки с цементом, упаковки с облицовочной плиткой и пластиковые трубы. Предполагалось, фонтан будет совсем маленький, и работа займет всего пару недель. Однако, как водится, хозяину постоянно что-то мешало, за неделями следовали месяцы, и строительство застопорилось посредине. Места для фонтана явно не хватало, жена постоянно сетовала на беспорядок, грязь и ненужные расходы, но Юсуф мечтал украсить жилище чем-то необычным: без шелеста струй квартира напоминала ему ночлежку. Наклонившись, он потер между пальцев горстку песка: до выхода из дома есть время, не уложить ли пару плиток? В этот момент зазвонил телефон.
– Тебя, – сонным голосом произнесла жена, когда он вошел в спальню. – Мохаммед Сарийа.
Передав ему трубку, супруга встала с постели, вынула из колыбельки младенца и исчезла в кухне. Вбежавший в спальню сын прыгнул на толстый матрас кровати.
– Басс, Али! – сказал Юсуф, ласково отстраняя мальчика. – Прекрати! Алло, Мохаммед. Что у тебя в такую рань?
В ухе зарокотал низкий голос заместителя Юсуфа. Держа правой рукой трубку, он левой отталкивал от себя сынишку.
– Где?
В ответе прозвенело возбуждение.
– Ты уже там?
Хохоча, мальчишка ударил отца подушкой.
– Я же сказал, Али, хватит! Прости, Мохаммед, не расслышал. Хорошо, оставайся на месте. Никого не подпускай, я выхожу.
Юсуф положил трубку, поймал сына за ноги, перевернул мальчика на живот и губами начал щекотать его голенькие пятки. Шалун зашелся радостным смехом.
– Покрути меня в воздухе, отец! Ну, пожалуйста!
– Согласен. А потом выброшу с размаху в окно. Может, тогда ты хоть на минуту оставишь меня в покое!
Юсуф разжал пальцы, поднялся и прошел в кухню, где Зенаб варила кофе. Младенец, которого она держала на руках, с блаженным чмоканьем сосал материнскую грудь. Из гостиной доносилось негромкое пение дочери.
– Какое у птенца настроение? – спросил Юсуф, целуя жену и легонько стискивая в ладони крошечные ступни младенца.
– Он голоден, подобно своему вечно голодному отцу. Завтракать будешь?
– Нет времени. Нужно ехать на Западный берег.
– С пустым желудком?
– Что-нибудь подвернется.
– Что именно?
Юсуф бросил взгляд в окно: женщина продолжала развешивать белье.
– Труп. К обеду, боюсь, меня не будет.
– Доброе утро, инспектор! – У ног Юсуфа стукнул ящик. – Не хотите навести блеск?
Халифа улыбнулся:
– Своего ты никогда не упустишь, а, Ибрагим?
Старик обнажил в ухмылке два ряда золотых зубов:
– Человеку нужно пропитание. И чистые ботинки тоже. Выходит, мы помогаем друг другу.
– В таком случае, приступай. Но поторопись, на том берегу меня ждет важное дело.
– Вы же знаете, инспектор. По скорости в Луксоре у меня соперников нет.
Он вытащил из ящика коврик, бархотки и крем, постучал щеткой по крышке, предлагая Юсуфу поставить ногу. Сидевший на корме парень молча наблюдал за его действиями.
Суденышко быстро заскользило по неподвижной воде в сторону холмов Фивы, склоны которых в свете восходившего солнца из серых становились коричневыми, а потом желтели. Слева и справа виднелись другие фелуки, в одной плечом к плечу сидели десятка полтора японских туристов. Похоже, спешат пролететь на воздушном шаре над Долиной царей, хотят успеть полюбоваться восходом, подумал Юсуф. Он и сам бы не отказался от такой авантюры, однако выложить три тысячи долларов за место в гондоле было ему не по карману. С окладом полицейского об этом не стоило и мечтать.
Приблизившись к берегу, фелука скользнула меж двух других лодок, под ее носом заскрипел гравий. Старик навел бархоткой глянец и хлопнул в ладоши:
– Готово!
Юсуф вручил ему египетский фунт, протянул такую же банкноту парню и спрыгнул на берег.
– Вас подождать? – спросил лодочник.
– Не стоит. Увидимся, Ибрагим!
Он развернулся и зашагал по пологому склону к площадке, где толпились в ожидании парома люди. Миновав причал, Юсуф вышел на узкую тропу, которая вилась вдоль реки. В простиравшемся слева поле работали крестьяне: их ждал богатый урожай кукурузы и сахарного тростника. Двое мужчин стояли по колено в воде, расчищая русло оросительного канала. Время от времени инспектора обгоняли группки детей в чистых белых рубашках – до начала уроков оставалось совсем немного. Все сильнее давал о себе знать зной. Юсуф закурил.
Когда через двадцать минут он добрался до места, в окнах домов западного пригорода Луксора уже вовсю играло солнце. Черные ботинки инспектора были покрыты толстым слоем пыли. Сержант Сарийа, склонявшийся у самой воды над тем, что со стороны казалось кучей тряпья, при виде начальника выпрямился.
– Я уже позвонил в госпиталь, – сообщил он. – Обещали кого-нибудь прислать.
Халифа кивнул и спустился к реке. Неподвижное тело с распростертыми руками лежало на животе, лицом в грязь; на изодранной рубахе – пятна крови. Нижняя половина туловища находилась в воде и слегка покачивалась, напоминая ворочавшегося во сне человека. Инспектор ощутил едва различимый запах тлена.
– Когда его обнаружили?
– Перед рассветом. Видимо, несло по течению и затянуло под винт моторки. Вот откуда порезы на руках.
– В таком положении ты его и застал, Мохаммед? Ничего не трогал?
Сарийа отрицательно покачал головой. Юсуф присел на корточки, поднял кисть трупа. У локтя виднелась татуировка.
– Надо же, – хмыкнул он, – скарабей! Какая ирония судьбы!
– Почему ирония? – не понял его заместитель.
– Древние египтяне почитали скарабея как символ перерождения души, символ обновления. Судя по тому, как этот бедолага выглядит, обновляться в нем нечему. – Халифа осторожно опустил кисть на землю. – Имя сообщившего о трупе известно?
– Он не назвал себя. Позвонил из телефона-автомата и сказал, что нашел мертвеца, когда решил забросить здесь удочки.
– Почему из телефона-автомата?
– Откуда же еще? Последняя фраза оборвалась на полуслове, как будто у него кончились монетки.
Юсуф задумался. Ярдах в пятидесяти от них сквозь ветви деревьев виднелась крыша небольшого дома. Инспектор кивнул на тянувшийся к венцу тонкий телефонный кабель. Сарийа недоуменно поднял брови.
– Ну и что?
– До ближайшего автомата не менее двух миль. Почему он не позвонил отсюда?
– Видимо, растерялся. Не каждый день река приносит трупы.
– Именно так. А ведь по идее он должен был как можно быстрее сообщить о находке. И почему не пожелал назвать свое имя? Кто из местных не хочет услышать о себе в новостях?
– Думаешь, он что-то знал?
Юсуф пожал плечами:
– Странно. Будто его что-то здорово напугало.
Громко хлопая крыльями, из зеленой листвы взлетела цапля. Халифа проводил птицу взглядом, опустил голову и быстро обыскал труп. В карманах брюк обнаружились перочинный нож, дешевая зажигалка и мокрый, сложенный пополам листок бумаги. Инспектор осторожно развернул его.
– Железнодорожный билет. До Каира, четырехдневной давности.
Сарийа протянул ему пластиковый пакетик.
– А теперь давай-ка перевернем тело.
Вдвоем они повернули труп на спину. При виде лица заместитель в ужасе отшатнулся:
– Аллах-у-акбар!
Халифа прикусил нижнюю губу. На своем веку он повидал немало смертей, однако столь жуткое зрелище возникло перед его глазами впервые. Даже толстый слой грязи не мешал понять: от лица в общем-то почти ничего не осталось. Левая глазница зияла пустотой, на месте носа – обломок хряща. Призвав на помощь воображение, инспектор попытался представить, каким лицо было при жизни. Затем, поднявшись, подошел к Сарийа.
– Ты в порядке?
Заместитель кивнул, зажал пальцем ноздрю, шумно высморкался.
– Интересно, кто его так?
– Не знаю. Может, лодочный винт, как ты сказал, хотя я не думаю, что глаз выбит винтом. Да и другие раны…
– По-твоему, это дело рук человека?
– Не готов утверждать, но лопасти винта превратили бы тело в фарш. Взгляни на его кожу… – Видя, что Сарийа борется с позывами тошноты, Юсуф не договорил фразу. – Посмотрим, что покажет вскрытие.
Он прикурил две сигареты, протянул одну заместителю. Сделав затяжку, Сарийа сложился пополам, его вырвало. Инспектор отвернулся. У противоположного берега вытянулась цепочка прогулочных судов, вдали, на линии горизонта, высился пилон храма в Карнаке. Огромным лезвием перечеркнул небо треугольный парус яхты. Юсуф швырнул окурок в воду и вздохнул. Да, фонтан будет закончен не скоро, подумал он.
За его спиной по склону холма поднималась верхом на осликах группа туристов. Их было человек двадцать, в большинстве своем американцев. Во главе двигался египетский юноша, проводник; его ровесник замыкал шествие, следя за тем, чтобы никто не отстал. Далеко не все седоки чувствовали себя уверенно, а одна из них, дородная дама с обожженными солнцем плечами, не переставала возмущаться:
– Нас никто не предупредил, что нужно будет карабкаться в гору! О Боже, они обещали легкую прогулку!
Другие туристы хранили терпение, раскачиваясь в такт движению и посматривая по сторонам. Над расстилавшейся внизу равниной дрожало густое знойное марево. Серебром сверкала лента реки, за нею виднелись кварталы восточного пригорода Луксора, а еще дальше на фоне белесого неба угадывались призрачные очертания гор. Временами проводник останавливался, приглашая туристов полюбоваться колоссами Мемнона, игрушечными на таком расстоянии, или некрополем Рамсеса III в Мединет-Хабу. Американцы исправно щелкали фотокамерами. Если не считать пронзительного голоса дородной дамы и перестука копыт, группа поднималась в полной тишине.
– Это тебе не Миннесота, – шепнул один из мужчин своей спутнице.
На вершине холма тропа стала шире, но не надолго, вновь сужаясь и падая почти отвесно вниз.
– Перед вами Долина царей, – оповестил проводник. – Будьте внимательнее, спуск очень крут!
– Господи! – послышался испуганный вопль всем недовольной дамы.
Ослики медленно пробирались по лабиринту из гигантских каменных глыб, когда на тропе вдруг возникла фигура в грязной и рваной галабии, с космами нечесаных волос на плечах. В тощей руке человек сжимал сверток из коричневой бумаги.
– Привет доброе утро добрый вечер! – не разделяя слов, прокричал он. – Посмотреть сюда друзья вы наверняка понравиться!
Проводник бросил короткую, резкую фразу на арабском, но мужчина не обратил на нее внимания, приблизившись к молодой американке в широкополой соломенной шляпе. На его ладони оказалась вырезанная из темного камня фигурка кошки.
– Гляньте леди замечательную превосходную великолепную работу. Покупать покупать! Я бедный я хочу есть. Леди красавица покупать!
Протягивая девушке левую руку с фигуркой, правой мужчина двигал у рта воображаемой ложкой.
– Покупать покупать. Я три дня нет еды. Пожалуйста покупать у голодный.
Американка смотрела прямо перед собой, упорно не замечая нищего. Через пару мгновений тот сдался и решил испытать счастья у ее соседа.
– Гляньте мистер посмотреть чудо. Самое качество. Сколько заплатить любую цену любую цену.
– Он сумасшедший, – пояснил туристам проводник.
– Да да да сумасшедший! – расхохотался мужчина; его ноги отплясывали замысловатый танец. – Пожалуйста вы покупать. Я три дня нет еды. Самое качество ваша цена мистер!
Но и сосед остался к нему равнодушным. Нищий двинулся дальше, с хриплым отчаянием выкрикивая:
– Вы не хотеть кошка я показать другие. Много много. Пожалуйста покупать. Хотеть древность есть древность. Настоящая три тысяч процент. Хотеть проводник я есть самый проводник. Я здесь все знать. Я показать Долина царей и Долина цариц дешево. Я показать самый могила. Такой никто больше не показать. Я три дня нет еды.
Сидевший на ослике в конце шествия египтянин пнул попрошайку ногой в ребра. Нищий упал, подняв облако пыли, и группа тронулась дальше.
– Спасибо спасибо спасибо, – раскачивая косматой головой, завыл он. – Спасибо добрые иноземцы. Никто не хотеть кошка никто не хотеть проводник. Я умирать я умирать!
Его голова опустилась в пыль, скрюченные пальцы бессильно скребли каменистую землю.
Американцы этого не видели. Их небольшой караван обогнул скалу и начал спускаться в Долину царей. Склон, как и предупреждал проводник, оказался весьма крутым. Дородная дама обеими руками вцепилась в шею ослика, не решаясь издать ни звука. Вопли сумасшедшего становились все тише, и через несколько минут туристы их уже не слышали.
– Ва лилла аль-шукр, – пробормотал он, направляясь в кухню сварить кофе. – Благодарение Господу, нет предела Его могуществу.
Юсуф поставил на плиту джезву с водой, закурил и, подойдя к окну, стал наблюдать, как в трех ярдах от него, на расположенной чуть ниже соседней крыше женщина развешивает для просушки выстиранное белье. Он часто ловил себя на мысли: можно ли перепрыгнуть туда, к ней, через разделявшую строения узенькую улочку? Будь он моложе, наверняка бы попробовал. Для Али, брата, это не составило бы никакого труда. Но Али погиб, а на нем самом лежит слишком большая ответственность. Человек, имеющий жену и трех маленьких детей, не должен прыгать через двадцатиярдовую пропасть. Или это всего лишь предлог? Ведь, в конце концов, Юсуф всегда боялся высоты.
Засыпав в воду кофе и добавив сахару, он дождался, пока джезву накроет шапка густой коричневой пены, затем наполнил напитком чашку и прошел в просторный холл, куда выходили все комнаты квартиры. Уже полгода Юсуф пытался соорудить здесь фонтан; на полу повсюду валялись мешки с цементом, упаковки с облицовочной плиткой и пластиковые трубы. Предполагалось, фонтан будет совсем маленький, и работа займет всего пару недель. Однако, как водится, хозяину постоянно что-то мешало, за неделями следовали месяцы, и строительство застопорилось посредине. Места для фонтана явно не хватало, жена постоянно сетовала на беспорядок, грязь и ненужные расходы, но Юсуф мечтал украсить жилище чем-то необычным: без шелеста струй квартира напоминала ему ночлежку. Наклонившись, он потер между пальцев горстку песка: до выхода из дома есть время, не уложить ли пару плиток? В этот момент зазвонил телефон.
– Тебя, – сонным голосом произнесла жена, когда он вошел в спальню. – Мохаммед Сарийа.
Передав ему трубку, супруга встала с постели, вынула из колыбельки младенца и исчезла в кухне. Вбежавший в спальню сын прыгнул на толстый матрас кровати.
– Басс, Али! – сказал Юсуф, ласково отстраняя мальчика. – Прекрати! Алло, Мохаммед. Что у тебя в такую рань?
В ухе зарокотал низкий голос заместителя Юсуфа. Держа правой рукой трубку, он левой отталкивал от себя сынишку.
– Где?
В ответе прозвенело возбуждение.
– Ты уже там?
Хохоча, мальчишка ударил отца подушкой.
– Я же сказал, Али, хватит! Прости, Мохаммед, не расслышал. Хорошо, оставайся на месте. Никого не подпускай, я выхожу.
Юсуф положил трубку, поймал сына за ноги, перевернул мальчика на живот и губами начал щекотать его голенькие пятки. Шалун зашелся радостным смехом.
– Покрути меня в воздухе, отец! Ну, пожалуйста!
– Согласен. А потом выброшу с размаху в окно. Может, тогда ты хоть на минуту оставишь меня в покое!
Юсуф разжал пальцы, поднялся и прошел в кухню, где Зенаб варила кофе. Младенец, которого она держала на руках, с блаженным чмоканьем сосал материнскую грудь. Из гостиной доносилось негромкое пение дочери.
– Какое у птенца настроение? – спросил Юсуф, целуя жену и легонько стискивая в ладони крошечные ступни младенца.
– Он голоден, подобно своему вечно голодному отцу. Завтракать будешь?
– Нет времени. Нужно ехать на Западный берег.
– С пустым желудком?
– Что-нибудь подвернется.
– Что именно?
Юсуф бросил взгляд в окно: женщина продолжала развешивать белье.
– Труп. К обеду, боюсь, меня не будет.
* * *
Он пересек Нил на ярко раскрашенном легком моторном суденышке, какие во множестве сновали между берегами реки. В другой день можно было обойтись и паромом, но сейчас речь шла о минутах, и Юсуф без особого сожаления заплатил названную лодочником сумму. В последний момент за свисавшую с носа суденышка веревку ухватился пожилой мужчина с деревянным ящиком под мышкой. Перевалившись через борт, он с облегчением выдохнул:– Доброе утро, инспектор! – У ног Юсуфа стукнул ящик. – Не хотите навести блеск?
Халифа улыбнулся:
– Своего ты никогда не упустишь, а, Ибрагим?
Старик обнажил в ухмылке два ряда золотых зубов:
– Человеку нужно пропитание. И чистые ботинки тоже. Выходит, мы помогаем друг другу.
– В таком случае, приступай. Но поторопись, на том берегу меня ждет важное дело.
– Вы же знаете, инспектор. По скорости в Луксоре у меня соперников нет.
Он вытащил из ящика коврик, бархотки и крем, постучал щеткой по крышке, предлагая Юсуфу поставить ногу. Сидевший на корме парень молча наблюдал за его действиями.
Суденышко быстро заскользило по неподвижной воде в сторону холмов Фивы, склоны которых в свете восходившего солнца из серых становились коричневыми, а потом желтели. Слева и справа виднелись другие фелуки, в одной плечом к плечу сидели десятка полтора японских туристов. Похоже, спешат пролететь на воздушном шаре над Долиной царей, хотят успеть полюбоваться восходом, подумал Юсуф. Он и сам бы не отказался от такой авантюры, однако выложить три тысячи долларов за место в гондоле было ему не по карману. С окладом полицейского об этом не стоило и мечтать.
Приблизившись к берегу, фелука скользнула меж двух других лодок, под ее носом заскрипел гравий. Старик навел бархоткой глянец и хлопнул в ладоши:
– Готово!
Юсуф вручил ему египетский фунт, протянул такую же банкноту парню и спрыгнул на берег.
– Вас подождать? – спросил лодочник.
– Не стоит. Увидимся, Ибрагим!
Он развернулся и зашагал по пологому склону к площадке, где толпились в ожидании парома люди. Миновав причал, Юсуф вышел на узкую тропу, которая вилась вдоль реки. В простиравшемся слева поле работали крестьяне: их ждал богатый урожай кукурузы и сахарного тростника. Двое мужчин стояли по колено в воде, расчищая русло оросительного канала. Время от времени инспектора обгоняли группки детей в чистых белых рубашках – до начала уроков оставалось совсем немного. Все сильнее давал о себе знать зной. Юсуф закурил.
Когда через двадцать минут он добрался до места, в окнах домов западного пригорода Луксора уже вовсю играло солнце. Черные ботинки инспектора были покрыты толстым слоем пыли. Сержант Сарийа, склонявшийся у самой воды над тем, что со стороны казалось кучей тряпья, при виде начальника выпрямился.
– Я уже позвонил в госпиталь, – сообщил он. – Обещали кого-нибудь прислать.
Халифа кивнул и спустился к реке. Неподвижное тело с распростертыми руками лежало на животе, лицом в грязь; на изодранной рубахе – пятна крови. Нижняя половина туловища находилась в воде и слегка покачивалась, напоминая ворочавшегося во сне человека. Инспектор ощутил едва различимый запах тлена.
– Когда его обнаружили?
– Перед рассветом. Видимо, несло по течению и затянуло под винт моторки. Вот откуда порезы на руках.
– В таком положении ты его и застал, Мохаммед? Ничего не трогал?
Сарийа отрицательно покачал головой. Юсуф присел на корточки, поднял кисть трупа. У локтя виднелась татуировка.
– Надо же, – хмыкнул он, – скарабей! Какая ирония судьбы!
– Почему ирония? – не понял его заместитель.
– Древние египтяне почитали скарабея как символ перерождения души, символ обновления. Судя по тому, как этот бедолага выглядит, обновляться в нем нечему. – Халифа осторожно опустил кисть на землю. – Имя сообщившего о трупе известно?
– Он не назвал себя. Позвонил из телефона-автомата и сказал, что нашел мертвеца, когда решил забросить здесь удочки.
– Почему из телефона-автомата?
– Откуда же еще? Последняя фраза оборвалась на полуслове, как будто у него кончились монетки.
Юсуф задумался. Ярдах в пятидесяти от них сквозь ветви деревьев виднелась крыша небольшого дома. Инспектор кивнул на тянувшийся к венцу тонкий телефонный кабель. Сарийа недоуменно поднял брови.
– Ну и что?
– До ближайшего автомата не менее двух миль. Почему он не позвонил отсюда?
– Видимо, растерялся. Не каждый день река приносит трупы.
– Именно так. А ведь по идее он должен был как можно быстрее сообщить о находке. И почему не пожелал назвать свое имя? Кто из местных не хочет услышать о себе в новостях?
– Думаешь, он что-то знал?
Юсуф пожал плечами:
– Странно. Будто его что-то здорово напугало.
Громко хлопая крыльями, из зеленой листвы взлетела цапля. Халифа проводил птицу взглядом, опустил голову и быстро обыскал труп. В карманах брюк обнаружились перочинный нож, дешевая зажигалка и мокрый, сложенный пополам листок бумаги. Инспектор осторожно развернул его.
– Железнодорожный билет. До Каира, четырехдневной давности.
Сарийа протянул ему пластиковый пакетик.
– А теперь давай-ка перевернем тело.
Вдвоем они повернули труп на спину. При виде лица заместитель в ужасе отшатнулся:
– Аллах-у-акбар!
Халифа прикусил нижнюю губу. На своем веку он повидал немало смертей, однако столь жуткое зрелище возникло перед его глазами впервые. Даже толстый слой грязи не мешал понять: от лица в общем-то почти ничего не осталось. Левая глазница зияла пустотой, на месте носа – обломок хряща. Призвав на помощь воображение, инспектор попытался представить, каким лицо было при жизни. Затем, поднявшись, подошел к Сарийа.
– Ты в порядке?
Заместитель кивнул, зажал пальцем ноздрю, шумно высморкался.
– Интересно, кто его так?
– Не знаю. Может, лодочный винт, как ты сказал, хотя я не думаю, что глаз выбит винтом. Да и другие раны…
– По-твоему, это дело рук человека?
– Не готов утверждать, но лопасти винта превратили бы тело в фарш. Взгляни на его кожу… – Видя, что Сарийа борется с позывами тошноты, Юсуф не договорил фразу. – Посмотрим, что покажет вскрытие.
Он прикурил две сигареты, протянул одну заместителю. Сделав затяжку, Сарийа сложился пополам, его вырвало. Инспектор отвернулся. У противоположного берега вытянулась цепочка прогулочных судов, вдали, на линии горизонта, высился пилон храма в Карнаке. Огромным лезвием перечеркнул небо треугольный парус яхты. Юсуф швырнул окурок в воду и вздохнул. Да, фонтан будет закончен не скоро, подумал он.
За его спиной по склону холма поднималась верхом на осликах группа туристов. Их было человек двадцать, в большинстве своем американцев. Во главе двигался египетский юноша, проводник; его ровесник замыкал шествие, следя за тем, чтобы никто не отстал. Далеко не все седоки чувствовали себя уверенно, а одна из них, дородная дама с обожженными солнцем плечами, не переставала возмущаться:
– Нас никто не предупредил, что нужно будет карабкаться в гору! О Боже, они обещали легкую прогулку!
Другие туристы хранили терпение, раскачиваясь в такт движению и посматривая по сторонам. Над расстилавшейся внизу равниной дрожало густое знойное марево. Серебром сверкала лента реки, за нею виднелись кварталы восточного пригорода Луксора, а еще дальше на фоне белесого неба угадывались призрачные очертания гор. Временами проводник останавливался, приглашая туристов полюбоваться колоссами Мемнона, игрушечными на таком расстоянии, или некрополем Рамсеса III в Мединет-Хабу. Американцы исправно щелкали фотокамерами. Если не считать пронзительного голоса дородной дамы и перестука копыт, группа поднималась в полной тишине.
– Это тебе не Миннесота, – шепнул один из мужчин своей спутнице.
На вершине холма тропа стала шире, но не надолго, вновь сужаясь и падая почти отвесно вниз.
– Перед вами Долина царей, – оповестил проводник. – Будьте внимательнее, спуск очень крут!
– Господи! – послышался испуганный вопль всем недовольной дамы.
Ослики медленно пробирались по лабиринту из гигантских каменных глыб, когда на тропе вдруг возникла фигура в грязной и рваной галабии, с космами нечесаных волос на плечах. В тощей руке человек сжимал сверток из коричневой бумаги.
– Привет доброе утро добрый вечер! – не разделяя слов, прокричал он. – Посмотреть сюда друзья вы наверняка понравиться!
Проводник бросил короткую, резкую фразу на арабском, но мужчина не обратил на нее внимания, приблизившись к молодой американке в широкополой соломенной шляпе. На его ладони оказалась вырезанная из темного камня фигурка кошки.
– Гляньте леди замечательную превосходную великолепную работу. Покупать покупать! Я бедный я хочу есть. Леди красавица покупать!
Протягивая девушке левую руку с фигуркой, правой мужчина двигал у рта воображаемой ложкой.
– Покупать покупать. Я три дня нет еды. Пожалуйста покупать у голодный.
Американка смотрела прямо перед собой, упорно не замечая нищего. Через пару мгновений тот сдался и решил испытать счастья у ее соседа.
– Гляньте мистер посмотреть чудо. Самое качество. Сколько заплатить любую цену любую цену.
– Он сумасшедший, – пояснил туристам проводник.
– Да да да сумасшедший! – расхохотался мужчина; его ноги отплясывали замысловатый танец. – Пожалуйста вы покупать. Я три дня нет еды. Самое качество ваша цена мистер!
Но и сосед остался к нему равнодушным. Нищий двинулся дальше, с хриплым отчаянием выкрикивая:
– Вы не хотеть кошка я показать другие. Много много. Пожалуйста покупать. Хотеть древность есть древность. Настоящая три тысяч процент. Хотеть проводник я есть самый проводник. Я здесь все знать. Я показать Долина царей и Долина цариц дешево. Я показать самый могила. Такой никто больше не показать. Я три дня нет еды.
Сидевший на ослике в конце шествия египтянин пнул попрошайку ногой в ребра. Нищий упал, подняв облако пыли, и группа тронулась дальше.
– Спасибо спасибо спасибо, – раскачивая косматой головой, завыл он. – Спасибо добрые иноземцы. Никто не хотеть кошка никто не хотеть проводник. Я умирать я умирать!
Его голова опустилась в пыль, скрюченные пальцы бессильно скребли каменистую землю.
Американцы этого не видели. Их небольшой караван обогнул скалу и начал спускаться в Долину царей. Склон, как и предупреждал проводник, оказался весьма крутым. Дородная дама обеими руками вцепилась в шею ослика, не решаясь издать ни звука. Вопли сумасшедшего становились все тише, и через несколько минут туристы их уже не слышали.
ГЛАВА 6
КАИР
Тэйра просидела в аэропорту до начала одиннадцатого утра. От усталости ее глаза покраснели, в голове шумело. Каждые полчаса она звонила отцу и проходила по залу. Она даже доехала на такси до зала прилета внутренних авиалиний: а вдруг отец что-то перепутал? Но и это оказалось впустую. Его нигде не было: ни в аэропорту, ни на месте раскопок, ни в каирской квартире. Хорошенькое начало отпуска! Опустившись в кресло, Тэйра еще раз посмотрела по сторонам. Людей вокруг было так много, что окажись отец среди них, она бы все равно его не заметила. Оставаться здесь больше не имело смысла. Тэйра надела солнечные очки, забросила за плечо сумку и вышла на стоянку такси.
– Каир? – осведомился водитель, плотный мужчина с пышными усами и желтыми от никотина пальцами.
– Нет. – Тэйра устало опустилась на заднее сиденье. – Саккра.
Около Саккры, некрополя древней столицы Египта Мемфиса, отец Тэйры вел раскопки.
За годы занятий археологией он провел немало времени и в других местах, от Таниса и Саиса на севере до Кустула и Наури на юге, в Судане, однако первой его любовью всегда оставалась Саккра. Каждый сезон отец три-четыре месяца проводил в поле, с трогательной дотошностью изучая занесенные песком руины, погружаясь в историю. Иногда вместо раскопок он занимался реставрацией или составлял описания предыдущих находок.
Это было строгое, почти монашеское существование: в пустыню отец отправлялся с поваром и небольшой группой добровольных помощников. Уже тогда Тэйра понимала, что в мире есть лишь одно место, где он чувствовал себя по-настоящему счастливым. В редких письмах, в детальных перечислениях обнаруженных предметов древнего быта ощущалось спокойное удовлетворение, которое отцу не в состоянии были дать иные, более яркие стороны жизни. Вот почему Тэйра так удивилась, когда он пригласил ее к себе, в свой мир, свое святилище.
Дорога до Саккры явилась настоящим испытанием. Шофера такси, казалось, нисколько не беспокоила безопасность его пассажирки: он выписывал лихие повороты, с трудом уворачиваясь от встречного транспорта. На узком участке, пролегавшем вдоль скрытого зеленью канала, водитель бросил машину влево, чтобы обогнать маленький грузовичок. Ярдах в ста впереди Тэйра увидела стремительно несшийся на них трейлер. По всем правилам шофер такси должен был бы притормозить, занять свое место. Как бы не так! Он вдавил в пол педаль газа и принялся сигналить, медленно обгоняя грузовичок, который, в свою очередь, тоже прибавил скорости. До трейлера оставалось не более двух десятков ярдов, и Тэйра почувствовала, как у нее сводит желудок. Столкновение было неизбежным, и лишь в последний момент шофер вывернул руль вправо, чудом проскользнув между бампером трейлера и крылом грузовичка, едва не ободрав с него краску.
– Испугались? – с громким смехом спросил он.
– Да, – холодно бросила Тэйра. – Испугалась.
К ее облегчению, такси вскоре свернуло с главной дороги и, проехав несколько миль, остановилось у ворот в невысокой, сложенной из плит песчаника стене, за которой поднималась небольшая ступенчатая пирамида.
– Купите у них билетик на проезд, – сказал шофер, указывая на стеклянную будочку.
– А это необходимо? Здесь работает мой отец. Я приехала к нему в гости.
Водитель высунул голову в окошко и прокричал что-то по-арабски сидевшему возле будочки мужчине. Состоялся обмен краткими фразами, из будочки вышел молодой человек.
– Здесь работать ваш отец? – В его английском слышался резкий акцент.
– Да. Профессор Майкл Маллрей.
– О! – Лицо молодого человека расплылось в широкой улыбке. – Кто же не знать доктора! Он есть самый известный в мире египтолог, он есть мой друг и он учить меня английскому языку. Я показать вам дорогу.
Опустившись на переднее сиденье, молодой человек объяснил водителю, куда ехать.
– Меня зовут Хассан. Мой место в главном тефтише. Добро пожалуйте! – Он повернулся и протянул Тэйре руку.
– Отец должен был встретить меня в аэропорту. – Тэйра ответила на рукопожатие. – Наверное, мы с ним разминулись. Он здесь?
– Простите, но я только что подъехать. Наверное, ваш отец в павильоне. Вы похожи с ним.
– Похожа на него, – улыбнувшись, поправила Тэйра. – Не «с», а «на».
Молодой человек рассмеялся.
– Вы похожи на него, – старательно повторил он. – И вы такой же хороший учитель.
За воротами водитель свернул на пыльную колею, шедшую по границе песков. Ступенчатая пирамида осталась позади, неподалеку от нее виднелись еще две, меньших размеров. Их четкие когда-то грани выглядели оплывшими, размытыми. Облик усыпальниц наводил на мысль о трех стадиях разрушения одной и той же гробницы. Правее по берегам Нила тянулись поблескивавшие под утренним солнцем заливные поля, по левую руку к горизонту уходила голая, безликая пустыня.
Через сотню-другую ярдов машина въехала на окруженную десятком домиков площадку, где Хассан подал шоферу знак остановиться.
– Это тефтиш, – сказал молодой человек, указывая на желтое здание справа. – Наш главный офис. Я остаться здесь. Бейт Маллрей, павильон вашего отца, там, дальше. Я объяснить водителю, как добраться. Будет проблема – ехать сюда.
Хассан бросил несколько слов шоферу, вышел, и тот тронул машину с места. Проехав пару миль, на пологом песчаном откосе Тэйра увидела приземистую одноэтажную постройку.
– Бейт Маллрей, – пояснил водитель.
Длинное, покрытое когда-то розовой штукатуркой здание с трех сторон охватывало участок песка, в центре которого была наклонно установлена деревянная рама археологического сита. Над южным крылом павильона торчала невысокая водонапорная вышка, у входа в северное крыло виднелся штабель деревянных бочонков, в тени его мирно спал пес. Окна здания были прикрыты ставнями. Вокруг – ни души.
Водитель сказал Тэйре, что подождет: если отца здесь не будет, она сможет добраться до Каира, где много приличных отелей. Однако предложение его было отвергнуто. Тэйра расплатилась и зашагала к павильону, слыша, как он за ее спиной разворачивает машину.
Она пересекла двор, обратив внимание на то, что казалось сложенными под брезентом раскрашенными каменными блоками, и постучала в дверь. Изнутри не донеслось ни звука. Дернув за ручку, Тэйра поняла: заперто.
– Отец! Это я!
Тишина.
Оставалось пойти в обход. Вдоль задней стены здания тянулась широкая терраса, вся уставленная горшками с пыльной геранью, кактусами и карликовыми лимонными деревьями. Между ними стояли две каменные скамьи. С террасы открывался замечательный вид на зеленеющие вдоль Нила поля, но Тэйру пейзаж оставил равнодушной. Сняв солнечные очки, она приблизилась к окну и сквозь щели между ставнями попыталась заглянуть вовнутрь. Темнота в помещении позволила различить лишь край стола и лежавшую на нем книгу. В соседней комнате удалось увидеть кровать да пару стоптанных, грубой кожи ботинок в углу.
Тэйра вернулась к дверям и предприняла новую попытку достучаться. Безуспешно. Она обошла павильон, ступила на террасу и без сил опустилась на каменную скамью.
Ее терзало беспокойство. Отец и в прошлом неоднократно забывал о своих обещаниях, однако сейчас все воспринималось совсем по-другому. Что, если он внезапно заболел или попал в автокатастрофу? Мозг безостановочно анализировал самые трагические варианты. Наконец Тэйра поднялась, сделала шаг к ставням, вновь стала всматриваться в темноту – уже без всякой надежды, от отчаяния.
– Где ты, отец? – прошептала она. – Где же ты, черт побери?
В мучительном ожидании прошло долгих два часа. Тэйра расхаживала вокруг павильона, время от времени стучала в дверь и смахивала со лба капли пота. Ее одинокая фигура привлекла внимание стайки местных ребятишек. Стоя на вершине песчаного откоса, сорванцы принялись выкрикивать:
– Ручку! Ручку!
Тэйра порылась в сумочке и бросила им несколько шариковых ручек, спросив, не видели ли они поблизости высокого мужчину с седыми волосами, но дети, похоже, ее не поняли. Получив ручки, стайка умчалась.
Испепеляющий зной. Пустой, покинутый всеми павильон. Полчища мух.
Когда солнце достигло зенита и уже почти не было сил бороться со сном, Тэйра решила разыскать Хассана. Отец, она знала, наверняка бы не одобрил подобной суеты, но сейчас его возмущение ничего не значило. Последней оставшейся у нее авторучкой Тэйра написала краткую записку, сложила лист бумаги, сунула его в щель входной двери и тронулась в путь. Очертания ступенчатой пирамиды чуть подрагивали в потоках раскаленного воздуха, вязкую тишину нарушал лишь звук шагов да жужжание пролетавшей над головой мухи.
По пыльной колее Тэйра успела прошагать минут пять, когда ее внимание привлекла блеснувшая справа яркая точка. Остановившись, она прикрыла ладонью глаза от солнца, всмотрелась. Ярдах в трехстах на склоне высокого бархана стояло несколько фигур. На таком расстоянии можно было разобрать лишь, что они очень высокие и одеты в белое. Вновь что-то блеснуло, и Тэйра поняла: скорее всего линзы бинокля.
Она отвернулась: туристы ее не интересовали. Стоп, а вдруг это кто-нибудь из коллег отца? Тэйра уже сложила ладони у рта, чтобы крикнуть, но фигуры исчезли. Окинув взглядом горизонт, Тэйра продолжила путь. Жара и усталость сделали свое дело: ей уже мерещатся миражи. В висках шумно стучало, очень хотелось пить.
На дорогу до тефтиша Тэйра потратила не менее получаса; от пота стала мокрой рубашка, противно ныли суставы. Отыскав Хассана, она объяснила ему, в чем дело.
– Я полагать, все в порядке, – попытался успокоить ее молодой человек, предложив сесть. – Наверное, ваш отец выходить и гулять. Или делать раскопки.
– Он мог оставить хотя бы записку.
– А не ждать вас в Каире?
– Я звонила ему, но к телефону никто не подходит.
– Он знать, вы должны прилететь сегодня?
– Естественно, ему известно, что я прилетаю сегодня! – Тэйра негодующе фыркнула и после паузы закончила: – Простите, я очень устала и схожу с ума от беспокойства.
– Понимаю, мисс Маллрей. Вы не волноваться. Мы найти его.
Хассан взял со стола рацию и заговорил в нее по-арабски, особо нажимая на слова «доктора Маллрей». Сквозь треск статического электричества донеслась ответная фраза. Выслушав собеседника, молодой человек опустил рацию.
– Его отсутствует на раскопках. Вашего отца никто не видеть. Подождите минуту.
Он вышел в соседний кабинет, откуда через раскрытую дверь Тэйра услышала скороговорку арабской речи.
– Каир? – осведомился водитель, плотный мужчина с пышными усами и желтыми от никотина пальцами.
– Нет. – Тэйра устало опустилась на заднее сиденье. – Саккра.
Около Саккры, некрополя древней столицы Египта Мемфиса, отец Тэйры вел раскопки.
За годы занятий археологией он провел немало времени и в других местах, от Таниса и Саиса на севере до Кустула и Наури на юге, в Судане, однако первой его любовью всегда оставалась Саккра. Каждый сезон отец три-четыре месяца проводил в поле, с трогательной дотошностью изучая занесенные песком руины, погружаясь в историю. Иногда вместо раскопок он занимался реставрацией или составлял описания предыдущих находок.
Это было строгое, почти монашеское существование: в пустыню отец отправлялся с поваром и небольшой группой добровольных помощников. Уже тогда Тэйра понимала, что в мире есть лишь одно место, где он чувствовал себя по-настоящему счастливым. В редких письмах, в детальных перечислениях обнаруженных предметов древнего быта ощущалось спокойное удовлетворение, которое отцу не в состоянии были дать иные, более яркие стороны жизни. Вот почему Тэйра так удивилась, когда он пригласил ее к себе, в свой мир, свое святилище.
Дорога до Саккры явилась настоящим испытанием. Шофера такси, казалось, нисколько не беспокоила безопасность его пассажирки: он выписывал лихие повороты, с трудом уворачиваясь от встречного транспорта. На узком участке, пролегавшем вдоль скрытого зеленью канала, водитель бросил машину влево, чтобы обогнать маленький грузовичок. Ярдах в ста впереди Тэйра увидела стремительно несшийся на них трейлер. По всем правилам шофер такси должен был бы притормозить, занять свое место. Как бы не так! Он вдавил в пол педаль газа и принялся сигналить, медленно обгоняя грузовичок, который, в свою очередь, тоже прибавил скорости. До трейлера оставалось не более двух десятков ярдов, и Тэйра почувствовала, как у нее сводит желудок. Столкновение было неизбежным, и лишь в последний момент шофер вывернул руль вправо, чудом проскользнув между бампером трейлера и крылом грузовичка, едва не ободрав с него краску.
– Испугались? – с громким смехом спросил он.
– Да, – холодно бросила Тэйра. – Испугалась.
К ее облегчению, такси вскоре свернуло с главной дороги и, проехав несколько миль, остановилось у ворот в невысокой, сложенной из плит песчаника стене, за которой поднималась небольшая ступенчатая пирамида.
– Купите у них билетик на проезд, – сказал шофер, указывая на стеклянную будочку.
– А это необходимо? Здесь работает мой отец. Я приехала к нему в гости.
Водитель высунул голову в окошко и прокричал что-то по-арабски сидевшему возле будочки мужчине. Состоялся обмен краткими фразами, из будочки вышел молодой человек.
– Здесь работать ваш отец? – В его английском слышался резкий акцент.
– Да. Профессор Майкл Маллрей.
– О! – Лицо молодого человека расплылось в широкой улыбке. – Кто же не знать доктора! Он есть самый известный в мире египтолог, он есть мой друг и он учить меня английскому языку. Я показать вам дорогу.
Опустившись на переднее сиденье, молодой человек объяснил водителю, куда ехать.
– Меня зовут Хассан. Мой место в главном тефтише. Добро пожалуйте! – Он повернулся и протянул Тэйре руку.
– Отец должен был встретить меня в аэропорту. – Тэйра ответила на рукопожатие. – Наверное, мы с ним разминулись. Он здесь?
– Простите, но я только что подъехать. Наверное, ваш отец в павильоне. Вы похожи с ним.
– Похожа на него, – улыбнувшись, поправила Тэйра. – Не «с», а «на».
Молодой человек рассмеялся.
– Вы похожи на него, – старательно повторил он. – И вы такой же хороший учитель.
За воротами водитель свернул на пыльную колею, шедшую по границе песков. Ступенчатая пирамида осталась позади, неподалеку от нее виднелись еще две, меньших размеров. Их четкие когда-то грани выглядели оплывшими, размытыми. Облик усыпальниц наводил на мысль о трех стадиях разрушения одной и той же гробницы. Правее по берегам Нила тянулись поблескивавшие под утренним солнцем заливные поля, по левую руку к горизонту уходила голая, безликая пустыня.
Через сотню-другую ярдов машина въехала на окруженную десятком домиков площадку, где Хассан подал шоферу знак остановиться.
– Это тефтиш, – сказал молодой человек, указывая на желтое здание справа. – Наш главный офис. Я остаться здесь. Бейт Маллрей, павильон вашего отца, там, дальше. Я объяснить водителю, как добраться. Будет проблема – ехать сюда.
Хассан бросил несколько слов шоферу, вышел, и тот тронул машину с места. Проехав пару миль, на пологом песчаном откосе Тэйра увидела приземистую одноэтажную постройку.
– Бейт Маллрей, – пояснил водитель.
Длинное, покрытое когда-то розовой штукатуркой здание с трех сторон охватывало участок песка, в центре которого была наклонно установлена деревянная рама археологического сита. Над южным крылом павильона торчала невысокая водонапорная вышка, у входа в северное крыло виднелся штабель деревянных бочонков, в тени его мирно спал пес. Окна здания были прикрыты ставнями. Вокруг – ни души.
Водитель сказал Тэйре, что подождет: если отца здесь не будет, она сможет добраться до Каира, где много приличных отелей. Однако предложение его было отвергнуто. Тэйра расплатилась и зашагала к павильону, слыша, как он за ее спиной разворачивает машину.
Она пересекла двор, обратив внимание на то, что казалось сложенными под брезентом раскрашенными каменными блоками, и постучала в дверь. Изнутри не донеслось ни звука. Дернув за ручку, Тэйра поняла: заперто.
– Отец! Это я!
Тишина.
Оставалось пойти в обход. Вдоль задней стены здания тянулась широкая терраса, вся уставленная горшками с пыльной геранью, кактусами и карликовыми лимонными деревьями. Между ними стояли две каменные скамьи. С террасы открывался замечательный вид на зеленеющие вдоль Нила поля, но Тэйру пейзаж оставил равнодушной. Сняв солнечные очки, она приблизилась к окну и сквозь щели между ставнями попыталась заглянуть вовнутрь. Темнота в помещении позволила различить лишь край стола и лежавшую на нем книгу. В соседней комнате удалось увидеть кровать да пару стоптанных, грубой кожи ботинок в углу.
Тэйра вернулась к дверям и предприняла новую попытку достучаться. Безуспешно. Она обошла павильон, ступила на террасу и без сил опустилась на каменную скамью.
Ее терзало беспокойство. Отец и в прошлом неоднократно забывал о своих обещаниях, однако сейчас все воспринималось совсем по-другому. Что, если он внезапно заболел или попал в автокатастрофу? Мозг безостановочно анализировал самые трагические варианты. Наконец Тэйра поднялась, сделала шаг к ставням, вновь стала всматриваться в темноту – уже без всякой надежды, от отчаяния.
– Где ты, отец? – прошептала она. – Где же ты, черт побери?
В мучительном ожидании прошло долгих два часа. Тэйра расхаживала вокруг павильона, время от времени стучала в дверь и смахивала со лба капли пота. Ее одинокая фигура привлекла внимание стайки местных ребятишек. Стоя на вершине песчаного откоса, сорванцы принялись выкрикивать:
– Ручку! Ручку!
Тэйра порылась в сумочке и бросила им несколько шариковых ручек, спросив, не видели ли они поблизости высокого мужчину с седыми волосами, но дети, похоже, ее не поняли. Получив ручки, стайка умчалась.
Испепеляющий зной. Пустой, покинутый всеми павильон. Полчища мух.
Когда солнце достигло зенита и уже почти не было сил бороться со сном, Тэйра решила разыскать Хассана. Отец, она знала, наверняка бы не одобрил подобной суеты, но сейчас его возмущение ничего не значило. Последней оставшейся у нее авторучкой Тэйра написала краткую записку, сложила лист бумаги, сунула его в щель входной двери и тронулась в путь. Очертания ступенчатой пирамиды чуть подрагивали в потоках раскаленного воздуха, вязкую тишину нарушал лишь звук шагов да жужжание пролетавшей над головой мухи.
По пыльной колее Тэйра успела прошагать минут пять, когда ее внимание привлекла блеснувшая справа яркая точка. Остановившись, она прикрыла ладонью глаза от солнца, всмотрелась. Ярдах в трехстах на склоне высокого бархана стояло несколько фигур. На таком расстоянии можно было разобрать лишь, что они очень высокие и одеты в белое. Вновь что-то блеснуло, и Тэйра поняла: скорее всего линзы бинокля.
Она отвернулась: туристы ее не интересовали. Стоп, а вдруг это кто-нибудь из коллег отца? Тэйра уже сложила ладони у рта, чтобы крикнуть, но фигуры исчезли. Окинув взглядом горизонт, Тэйра продолжила путь. Жара и усталость сделали свое дело: ей уже мерещатся миражи. В висках шумно стучало, очень хотелось пить.
На дорогу до тефтиша Тэйра потратила не менее получаса; от пота стала мокрой рубашка, противно ныли суставы. Отыскав Хассана, она объяснила ему, в чем дело.
– Я полагать, все в порядке, – попытался успокоить ее молодой человек, предложив сесть. – Наверное, ваш отец выходить и гулять. Или делать раскопки.
– Он мог оставить хотя бы записку.
– А не ждать вас в Каире?
– Я звонила ему, но к телефону никто не подходит.
– Он знать, вы должны прилететь сегодня?
– Естественно, ему известно, что я прилетаю сегодня! – Тэйра негодующе фыркнула и после паузы закончила: – Простите, я очень устала и схожу с ума от беспокойства.
– Понимаю, мисс Маллрей. Вы не волноваться. Мы найти его.
Хассан взял со стола рацию и заговорил в нее по-арабски, особо нажимая на слова «доктора Маллрей». Сквозь треск статического электричества донеслась ответная фраза. Выслушав собеседника, молодой человек опустил рацию.
– Его отсутствует на раскопках. Вашего отца никто не видеть. Подождите минуту.
Он вышел в соседний кабинет, откуда через раскрытую дверь Тэйра услышала скороговорку арабской речи.