Страница:
– Неужели вы намекаете на то, что мертвец лежит на столе, а его мерцающий призрак обходит оставленный умершим дом?
– Не намекаю, а говорю об этом с ответственностью ученого и непосредственного участника экспериментов.
В первую же экспериментальную ночь я почувствовал присутствие некой сущности. Оказалось, для врачей-патологоанатомов и санитаров морга это привычная реальность.
Периодически спускаясь в подвал для замеров параметров (а именно там проводились эксперименты), в первую ночь я испытал безумный приступ страха. Для меня, закаленного в экстремальных ситуациях охотника и альпиниста со стажем, страх не самое характерное состояние. Усилием воли я пытался его перебороть. Но в этом случае не получалось. Страх улегся только с наступлением утра. И во вторую ночь было страшно, и в третью, но при повторениях страх постепенно ослабевал.
Анализируя причину своего испуга, я понял, что она объективна. Когда, спускаясь в подвал, я направлялся к объекту исследований, еще не дойдя до него, явственно ощущал на себе взгляд. Чей? В комнате, кроме меня и покойника, никого. Направленный на себя взгляд ощущает всякий. Обычно, обернувшись, встречает чьи-то устремленные на него глаза. В данном случае взгляд был, а глаз не было. Перемещаясь то ближе к каталке с телом, то дальше от нее, я опытным путем установил, что источник взгляда находится метрах в пяти – семи от тела. Причем всякий раз ловил себя на ощущении, что невидимый наблюдатель находится здесь по праву, а я – по собственному произволу.
Обычно работа, связанная с периодическими замерами, требовала нахождения вблизи тела порядка двадцати минут. За это время я сильно уставал, причем сама работа не могла вызвать этой усталости. Повторные ощущения того же толка натолкнули на мысль о закономерной потере энергии в подвале.
– Фантом отсасывал вашу энергию?
– Не только мою. С моими помощниками происходило то же самое, что лишь подтверждало неслучайность моих ощущений. Хуже того, врач экспериментальной группы – опытный профессионал, много лет производивший вскрытие трупов, – в нашей работе задел за обломок кости, порвал перчатку, но не заметил царапины, а на другой день был увезен «скорой» с заражением крови.
Что за внезапный прокол? Как он мне потом признался, впервые врачу-патологоанатому пришлось находиться возле трупов подолгу, причем по ночам. Ночью сильней усталость, слабей бдительность. Но помимо этого, как мы теперь достоверно знаем, и выше активность мертвого тела, особенно если это самоубийца.
Правда, я не сторонник взгляда, что мертвые отсасывают энергию у живых. Возможно, процесс не столь однозначен. Тело недавно умершего находится в сложном состоянии перехода от жизни к смерти. Идет еще нам неизвестный процесс перетекания энергии от тела в иной мир. Попадание другого человека в зону этого энергетического процесса может быть чревато поражениями его энергоинформационной структуры.
– Поэтому покойного отпевают?
– В отпевании, молитвах о душе новопреставленного, в только добрых словах и мыслях о нем заложен глубокий смысл, до которого рациональная наука еще не добралась. Душе, совершающей трудный переход, следует помогать. Если же мы вторгаемся в ее владения, пусть даже с простительными, как нам кажется, исследовательскими целями, видимо, подвергаем себя неизученной, хотя интуитивно угадываемой опасности.
– И нежелание церкви хоронить самоубийц в освященной земле подтверждается вашими исследованиями?
– Да, возможно, те бурные колебания в первые двое суток после добровольного ухода из жизни, что зафиксировали наши компьютеры, обсчитывая кирлиан-фотографии самоубийцы, подводят рациональную базу под этот обычай. Ведь мы пока ничего не знаем, что потом происходит с душами умерших и как они между собой взаимодействуют.
Но наш вывод об отсутствии ощутимого рубежа между жизнью и смертью (по данным проведенных экспериментов) позволяет предположить истинность суждения о том, что душа после смерти тела продолжает в загробном мире ту же судьбу того же самого живущего в иной реальности человека.
Рентген на кончике пальца
Смерть – это ядерный взрыв
По ком звонит колокольчик?
– Не намекаю, а говорю об этом с ответственностью ученого и непосредственного участника экспериментов.
В первую же экспериментальную ночь я почувствовал присутствие некой сущности. Оказалось, для врачей-патологоанатомов и санитаров морга это привычная реальность.
Периодически спускаясь в подвал для замеров параметров (а именно там проводились эксперименты), в первую ночь я испытал безумный приступ страха. Для меня, закаленного в экстремальных ситуациях охотника и альпиниста со стажем, страх не самое характерное состояние. Усилием воли я пытался его перебороть. Но в этом случае не получалось. Страх улегся только с наступлением утра. И во вторую ночь было страшно, и в третью, но при повторениях страх постепенно ослабевал.
Анализируя причину своего испуга, я понял, что она объективна. Когда, спускаясь в подвал, я направлялся к объекту исследований, еще не дойдя до него, явственно ощущал на себе взгляд. Чей? В комнате, кроме меня и покойника, никого. Направленный на себя взгляд ощущает всякий. Обычно, обернувшись, встречает чьи-то устремленные на него глаза. В данном случае взгляд был, а глаз не было. Перемещаясь то ближе к каталке с телом, то дальше от нее, я опытным путем установил, что источник взгляда находится метрах в пяти – семи от тела. Причем всякий раз ловил себя на ощущении, что невидимый наблюдатель находится здесь по праву, а я – по собственному произволу.
Обычно работа, связанная с периодическими замерами, требовала нахождения вблизи тела порядка двадцати минут. За это время я сильно уставал, причем сама работа не могла вызвать этой усталости. Повторные ощущения того же толка натолкнули на мысль о закономерной потере энергии в подвале.
– Фантом отсасывал вашу энергию?
– Не только мою. С моими помощниками происходило то же самое, что лишь подтверждало неслучайность моих ощущений. Хуже того, врач экспериментальной группы – опытный профессионал, много лет производивший вскрытие трупов, – в нашей работе задел за обломок кости, порвал перчатку, но не заметил царапины, а на другой день был увезен «скорой» с заражением крови.
Что за внезапный прокол? Как он мне потом признался, впервые врачу-патологоанатому пришлось находиться возле трупов подолгу, причем по ночам. Ночью сильней усталость, слабей бдительность. Но помимо этого, как мы теперь достоверно знаем, и выше активность мертвого тела, особенно если это самоубийца.
Правда, я не сторонник взгляда, что мертвые отсасывают энергию у живых. Возможно, процесс не столь однозначен. Тело недавно умершего находится в сложном состоянии перехода от жизни к смерти. Идет еще нам неизвестный процесс перетекания энергии от тела в иной мир. Попадание другого человека в зону этого энергетического процесса может быть чревато поражениями его энергоинформационной структуры.
– Поэтому покойного отпевают?
– В отпевании, молитвах о душе новопреставленного, в только добрых словах и мыслях о нем заложен глубокий смысл, до которого рациональная наука еще не добралась. Душе, совершающей трудный переход, следует помогать. Если же мы вторгаемся в ее владения, пусть даже с простительными, как нам кажется, исследовательскими целями, видимо, подвергаем себя неизученной, хотя интуитивно угадываемой опасности.
– И нежелание церкви хоронить самоубийц в освященной земле подтверждается вашими исследованиями?
– Да, возможно, те бурные колебания в первые двое суток после добровольного ухода из жизни, что зафиксировали наши компьютеры, обсчитывая кирлиан-фотографии самоубийцы, подводят рациональную базу под этот обычай. Ведь мы пока ничего не знаем, что потом происходит с душами умерших и как они между собой взаимодействуют.
Но наш вывод об отсутствии ощутимого рубежа между жизнью и смертью (по данным проведенных экспериментов) позволяет предположить истинность суждения о том, что душа после смерти тела продолжает в загробном мире ту же судьбу того же самого живущего в иной реальности человека.
Рентген на кончике пальца
Оказалось, что Коротков не единственный, кто пытается с помощью эффекта Кирлиан постичь тайны живой материи. На международной выставке «Наука. Научные приборы» были продемонстрированы исследования руководителя Центра биоголографии Академии наук Грузии, кандидата биологических наук Марины Шадури, развившие идею точных приборных изучений человеческого организма.
– Мне всегда было интересно понять, – говорит Марина Ивановна, – как мысль управляет телом. Поняв это, мы смогли бы с помощью мысли излечивать организм от болезней. Я убедилась, что ни биохимия, ни медицина, привыкшая расчленять организм на части, ответ на этот вопрос не дадут. В неживой природе целостные оценки вполне возможны: для этого применяют спектральный анализ. Нельзя ли что-то подобное приспособить к живой материи?
Правда, спектральный анализ естественного излучения, идущего от тела, невозможен – слишком оно слабое и быстро меняется. Усиливать – значит, вмешиваться и неизбежно искажать картину. Поэтому решила идти по следам Кирлиана, талантливого советского изобретателя, который исследовал в газоразрядных вспышках кончики пальцев, тем самым минимизируя вмешательство в предмет изучения.
Когда мы приступили к фотографированию кирлианограмм пальцев, одна картинка через секунду сменялась другой, еще через секунду третьей… Но со временем мы нашли участок спектра с относительно стабильной картиной.
Причем изображение оказалось объемной динамической голограммой: на любой точке пальца отображаются все уголки организма.
– Что же, выходит, палец – своего рода телеэкран, на котором ведется репортаж из организма?
– Можно использовать и этот образ. Но самое главное вот что: на этом экране ярче и четче других высвечиваются те органы, которые больны или еще не больны, но уже не находятся в покое, то есть в скором времени проявят признаки болезни.
– Фантастика! Получается, сама природа снабдила нас диагностическим устройством.
– Причем высочайшей точности. Взгляните на фотографию пальца здорового человека. Вокруг него ровное свечение, ничто не выделяется. А вот фото пальца другого человека, у которого острая боль в ноге. Свечение имеет асимметричный протуберанец. Вот он в увеличенном виде. Смотрите, вполне отчетливо просматривается форма ноги, причем левой – как раз той, что болит.
Если у человека язва желудка, видна сама язва, а не весь желудок.
– Чем не рентген?
– Рентген показывает только плотные ткани, а биоголограмма – и мягкие, и мозговые структуры, и группы клеток, например, раковых. Вы, конечно, представляете ценность этого диагностического метода, если он позволяет выявить начальные онкологические образования размером несколько тысяч клеток.
– Вот это, по-моему, самое главное: действительно, появился критерий здоровья, тщетно искомый Всемирной организацией здравоохранения. Врачи сравнительно неплохо знают признаки болезней. А вот что такое здоровье, сегодня не знает никто. Мы можем сформулировать, что такое здоровье: это слаженная работа всех органов и систем, гармония, отсутствие высвечивания на биоголограмме элементов организма.
Еще ценней то, что теперь можно просматривать не только больной орган, но слабое место организма, надежность которого ниже. Мы можем указать, где вероятнее всего возникновение болезни.
Пациент считает себя практически здоровым. В самом деле, когда он спокоен, свечение вокруг пальца ровное, никаких органов не просматривается. Но вот его попросили немного побегать, присесть и снова сфотографировали палец. В ореоле показался левый желудочек сердца. Теперь понятно, откуда ждать беды. Дальше – забота кардиолога принять превентивные меры.
– Вы очерчиваете контуры какой-то совсем другой медицины – прогностической, предупреждающей.
– А она такой, в идеале, и должна быть. Ведь это не дело – констатировать недуги, лечение которых само провоцирует другие болезни. Медицина нынешнего столетия должна сигнализировать о приближении болезни, которая возникнет только через месяцы. Сильна не та армия, которая устраивает грандиозные сражения, а та, разведка которой предупреждает о маневрах противниках, и столкновения можно избежать.
– Но если вы можете рассмотреть в ореоле пальца как ногу, так и группу клеток, как же выбрать нужный масштаб?
– Мы фотографируем все десять пальцев. Допустим, у человека барахлит поджелудочная железа. На одном пальце мы увидим весь орган целиком, на другом – отдельные протоки, на третьем – отдельные клетки, самые проблемные.
Очень информативны динамические картины. Когда сердце сокращается, пульсирует и ореол вокруг пальца. Это важно, так как позволяет увидеть столь тонкие процессы, как реакцию мозга на раздражение. Прежде не было способа посмотреть такое «кино».
Биоголография проявляет и слабые воздействия, которые ранее были скрыты от глаз. Например, к больному приближается рука экстрасенса – ореол пальца это отчетливо демонстрирует.
Теперь можно считать визуально доказанным наличие у организма информационной системы, реагирующей на сверхслабые воздействия, такие как геомагнитные, тепловые. Но как вычленить слабые сигналы на фоне сильных? Опрокинутый стакан воды на фоне бушующего океана.
Все слабые сигналы проявляются одинаково: электромагнитные, ультразвуковые, световой импульс. Чтобы их различать, вычленяют каждый по отдельности. Скажем, дают легкий односекундный импульс и смотрят ореолы через 15 минут, 30, 45. К 30-й минуте ярче всего высветилось слабое место: у сердечника – сердце, у почечника – почки. Как и следовало ожидать, сердечники острей других реагируют на климатические изменения – в общем-то, слабые сигналы.
– Наверное, возможна система постоянного слежения за тяжело больными?
– Конечно. Биоголографический контроль за находящимися в реанимации – уже сегодняшняя реальность.
– А когда тяжелый больной умирает, что происходит со свечением вокруг пальца?
– Оно мгновенно исчезает. Кстати, как и при погружении человека в анабиоз, при действии наркоза, нет свечения у животного, находящегося в зимней спячке.
Засняли палец роженицы в момент произведения кесарева сечения – органы не просматриваются. Палец мертвого светится ровным светом, но органы не отображаются.
А вот биоголограмма жестокого опыта: лапку лягушки сфотографировали в момент, когда экспериментатор разрезал ей сердце. Излучение резко усилилось: на снимке – яркий сноп света. Но самое удивительное – в момент смерти на лапке проявляется целиком образ лягушки. Словно больной орган – все тело. А лапка лягушки, умершей пять минут назад, дает ровное фоновое свечение, которое больше не меняется со временем.
– Можно ли говорить, что на лапке умирающей лягушки высветилась ее отлетающая душа?
– Ученые не используют столь размытые понятия. Но что означает целостный образ умирающего организма – вопрос. Зато можно констатировать, что мы говорим с собой образами, а не речью. Замечали?
– Конечно. Однажды, много лет назад я присутствовал на выступлении артиста оригинального жанра Тофика Дадашева. По сути, это мощный экстрасенс, отлично читавший мысли. Он попросил зрителей спрятать предмет, когда его не было в зале, потом вернулся, вызвал девушку из первого ряда и, мысленно ведомый ею, с закрытыми глазами пытался отыскать предмет – коробок спичек, положенный на клавиши рояля под крышку. Он объяснял девушке, как его вести – давать мысленные приказания: Дадашев, налево, Дадашев, прямо. Но у них ничего не получалось. Артист нервничал, сердился, наконец, в отчаянии выкрикнул: «Кто мне поможет?» Вызвался я. Через две-три секунды ведомый моей мыслью Тофик уверенно подошел к роялю и под бурные аплодисменты зала открыл крышку. После сеанса он спросил меня: какие я давал ему команды? Никакие, ответил я, просто зафиксировал перед мысленным взором картинку: спичечный коробок на белых клавишах.
– Ваш пример подтверждает мои слова: мысль строится зрительными образами, а не речью. Отсюда следует принцип: представь свой больной орган здоровым – и последует этому органу команда на выздоровление. Такова сущность лечебного метода имажинации.
Верно и обратное утверждение: негативные образы разрушительны. Страх – начало реализации отрицательных процессов. Боязнь рака – это начало рака. Поверишь, что опухоли нет, – ее и нет.
– Биоголограмма, уже по составу слова, означает, что это снимок живого объекта. Значит ли, что появился критерий различения живого и неживого?
– Вопрос действительно животрепещущий как для науки, так и для практической медицины. Сама биология не определяет, что такое жизнь. Биоголография просто визуально различает, где живое, а где мертвое. С помощью нового метода, думаю, будет окончательно решен вопрос, как возникла живая материя. Станет ясно, как проходили эмбриогенез и морфогенез – как из клетки развивается организм.
Мы поймем, наконец, как развивается раковая опухоль. Есть аналогия между нею и беременностью. Зародыш быстро меняется – мутирует и ДНК. Но у матери и плода затем происходит разделение, а у опухоли и организма – нет.
Мы исследовали беременность с помощью биоголографии. Было уже три случая, когда беременность регистрировалась на второй день (другими методами этого достичь невозможно). Через три недели эхолокация подтвердила наш вывод.
Если аналогия беременности и онкологии справедлива, раннюю онкологию удастся выявлять так же, как беременность. Пока новообразование не достигло критической массы, с ним можно бороться.
Что касается критерия смерти, важнейшего для реаниматологов, здесь главная проблема – наркоз, который по отображению на биоголограмме неотличим от смерти. Но имеются предпосылки ожидать, что скоро мы научимся определять, жив ли находящийся под наркозом.
У нас уже был обнадеживающий случай. 22-летний парень десять месяцев находится в коме. Его отец, сам врач, попросил нас помочь установить, восстановится ли кора головного мозга. Десять секунд мы снимали палец пациента. На одиннадцатой секунде отец позвал сына по имени. Какая структура мозга отзовется на этот зов? От этого зависело окончательное заключение. Мы увидели реакцию мозга на зов отца и поняли, что сын узнал его. Второй раз он отреагировал на голос матери. У нее была четвертая стадия рака. Когда мать умерла, у парня, находящегося в коме, по лицу потекли слезы. Тогда отец решил забрать сына домой и самостоятельно вытаскивать его из коматозного состояния. Помогла биоголография – энцефалография дать такого тонкого критерия неспособна.
А напоследок Марина Ивановна поразила меня так, как не смог бы великий фокусник Кио. Она показала мне фотографию пальца, на которой запечатлено искаженное гримасой ужаса лицо пожилого мужчины.
– Во время эксперимента этот человек должен был выпить глоток воды. По ошибке он хлебнул кипяток. Как видите, пораженным органом оказалась вся голова.
Как видно, от биоголографии ничего не скроешь.
– Мне всегда было интересно понять, – говорит Марина Ивановна, – как мысль управляет телом. Поняв это, мы смогли бы с помощью мысли излечивать организм от болезней. Я убедилась, что ни биохимия, ни медицина, привыкшая расчленять организм на части, ответ на этот вопрос не дадут. В неживой природе целостные оценки вполне возможны: для этого применяют спектральный анализ. Нельзя ли что-то подобное приспособить к живой материи?
Правда, спектральный анализ естественного излучения, идущего от тела, невозможен – слишком оно слабое и быстро меняется. Усиливать – значит, вмешиваться и неизбежно искажать картину. Поэтому решила идти по следам Кирлиана, талантливого советского изобретателя, который исследовал в газоразрядных вспышках кончики пальцев, тем самым минимизируя вмешательство в предмет изучения.
Когда мы приступили к фотографированию кирлианограмм пальцев, одна картинка через секунду сменялась другой, еще через секунду третьей… Но со временем мы нашли участок спектра с относительно стабильной картиной.
Причем изображение оказалось объемной динамической голограммой: на любой точке пальца отображаются все уголки организма.
– Что же, выходит, палец – своего рода телеэкран, на котором ведется репортаж из организма?
– Можно использовать и этот образ. Но самое главное вот что: на этом экране ярче и четче других высвечиваются те органы, которые больны или еще не больны, но уже не находятся в покое, то есть в скором времени проявят признаки болезни.
– Фантастика! Получается, сама природа снабдила нас диагностическим устройством.
– Причем высочайшей точности. Взгляните на фотографию пальца здорового человека. Вокруг него ровное свечение, ничто не выделяется. А вот фото пальца другого человека, у которого острая боль в ноге. Свечение имеет асимметричный протуберанец. Вот он в увеличенном виде. Смотрите, вполне отчетливо просматривается форма ноги, причем левой – как раз той, что болит.
Если у человека язва желудка, видна сама язва, а не весь желудок.
– Чем не рентген?
– Рентген показывает только плотные ткани, а биоголограмма – и мягкие, и мозговые структуры, и группы клеток, например, раковых. Вы, конечно, представляете ценность этого диагностического метода, если он позволяет выявить начальные онкологические образования размером несколько тысяч клеток.
Биоголограмма похожа на отражение в зеркале. Но представьте себе отражение с обратной связью: воздействуя на образ больного органа, можно корректировать болезнь.– И если изображение органа исчезло, значит, он выздоровел?
– Вот это, по-моему, самое главное: действительно, появился критерий здоровья, тщетно искомый Всемирной организацией здравоохранения. Врачи сравнительно неплохо знают признаки болезней. А вот что такое здоровье, сегодня не знает никто. Мы можем сформулировать, что такое здоровье: это слаженная работа всех органов и систем, гармония, отсутствие высвечивания на биоголограмме элементов организма.
Еще ценней то, что теперь можно просматривать не только больной орган, но слабое место организма, надежность которого ниже. Мы можем указать, где вероятнее всего возникновение болезни.
Пациент считает себя практически здоровым. В самом деле, когда он спокоен, свечение вокруг пальца ровное, никаких органов не просматривается. Но вот его попросили немного побегать, присесть и снова сфотографировали палец. В ореоле показался левый желудочек сердца. Теперь понятно, откуда ждать беды. Дальше – забота кардиолога принять превентивные меры.
– Вы очерчиваете контуры какой-то совсем другой медицины – прогностической, предупреждающей.
– А она такой, в идеале, и должна быть. Ведь это не дело – констатировать недуги, лечение которых само провоцирует другие болезни. Медицина нынешнего столетия должна сигнализировать о приближении болезни, которая возникнет только через месяцы. Сильна не та армия, которая устраивает грандиозные сражения, а та, разведка которой предупреждает о маневрах противниках, и столкновения можно избежать.
– Но если вы можете рассмотреть в ореоле пальца как ногу, так и группу клеток, как же выбрать нужный масштаб?
– Мы фотографируем все десять пальцев. Допустим, у человека барахлит поджелудочная железа. На одном пальце мы увидим весь орган целиком, на другом – отдельные протоки, на третьем – отдельные клетки, самые проблемные.
Очень информативны динамические картины. Когда сердце сокращается, пульсирует и ореол вокруг пальца. Это важно, так как позволяет увидеть столь тонкие процессы, как реакцию мозга на раздражение. Прежде не было способа посмотреть такое «кино».
Биоголография проявляет и слабые воздействия, которые ранее были скрыты от глаз. Например, к больному приближается рука экстрасенса – ореол пальца это отчетливо демонстрирует.
Теперь можно считать визуально доказанным наличие у организма информационной системы, реагирующей на сверхслабые воздействия, такие как геомагнитные, тепловые. Но как вычленить слабые сигналы на фоне сильных? Опрокинутый стакан воды на фоне бушующего океана.
Все слабые сигналы проявляются одинаково: электромагнитные, ультразвуковые, световой импульс. Чтобы их различать, вычленяют каждый по отдельности. Скажем, дают легкий односекундный импульс и смотрят ореолы через 15 минут, 30, 45. К 30-й минуте ярче всего высветилось слабое место: у сердечника – сердце, у почечника – почки. Как и следовало ожидать, сердечники острей других реагируют на климатические изменения – в общем-то, слабые сигналы.
– Наверное, возможна система постоянного слежения за тяжело больными?
– Конечно. Биоголографический контроль за находящимися в реанимации – уже сегодняшняя реальность.
– А когда тяжелый больной умирает, что происходит со свечением вокруг пальца?
– Оно мгновенно исчезает. Кстати, как и при погружении человека в анабиоз, при действии наркоза, нет свечения у животного, находящегося в зимней спячке.
Засняли палец роженицы в момент произведения кесарева сечения – органы не просматриваются. Палец мертвого светится ровным светом, но органы не отображаются.
А вот биоголограмма жестокого опыта: лапку лягушки сфотографировали в момент, когда экспериментатор разрезал ей сердце. Излучение резко усилилось: на снимке – яркий сноп света. Но самое удивительное – в момент смерти на лапке проявляется целиком образ лягушки. Словно больной орган – все тело. А лапка лягушки, умершей пять минут назад, дает ровное фоновое свечение, которое больше не меняется со временем.
– Можно ли говорить, что на лапке умирающей лягушки высветилась ее отлетающая душа?
– Ученые не используют столь размытые понятия. Но что означает целостный образ умирающего организма – вопрос. Зато можно констатировать, что мы говорим с собой образами, а не речью. Замечали?
– Конечно. Однажды, много лет назад я присутствовал на выступлении артиста оригинального жанра Тофика Дадашева. По сути, это мощный экстрасенс, отлично читавший мысли. Он попросил зрителей спрятать предмет, когда его не было в зале, потом вернулся, вызвал девушку из первого ряда и, мысленно ведомый ею, с закрытыми глазами пытался отыскать предмет – коробок спичек, положенный на клавиши рояля под крышку. Он объяснял девушке, как его вести – давать мысленные приказания: Дадашев, налево, Дадашев, прямо. Но у них ничего не получалось. Артист нервничал, сердился, наконец, в отчаянии выкрикнул: «Кто мне поможет?» Вызвался я. Через две-три секунды ведомый моей мыслью Тофик уверенно подошел к роялю и под бурные аплодисменты зала открыл крышку. После сеанса он спросил меня: какие я давал ему команды? Никакие, ответил я, просто зафиксировал перед мысленным взором картинку: спичечный коробок на белых клавишах.
– Ваш пример подтверждает мои слова: мысль строится зрительными образами, а не речью. Отсюда следует принцип: представь свой больной орган здоровым – и последует этому органу команда на выздоровление. Такова сущность лечебного метода имажинации.
Верно и обратное утверждение: негативные образы разрушительны. Страх – начало реализации отрицательных процессов. Боязнь рака – это начало рака. Поверишь, что опухоли нет, – ее и нет.
– Биоголограмма, уже по составу слова, означает, что это снимок живого объекта. Значит ли, что появился критерий различения живого и неживого?
– Вопрос действительно животрепещущий как для науки, так и для практической медицины. Сама биология не определяет, что такое жизнь. Биоголография просто визуально различает, где живое, а где мертвое. С помощью нового метода, думаю, будет окончательно решен вопрос, как возникла живая материя. Станет ясно, как проходили эмбриогенез и морфогенез – как из клетки развивается организм.
Мы поймем, наконец, как развивается раковая опухоль. Есть аналогия между нею и беременностью. Зародыш быстро меняется – мутирует и ДНК. Но у матери и плода затем происходит разделение, а у опухоли и организма – нет.
Мы исследовали беременность с помощью биоголографии. Было уже три случая, когда беременность регистрировалась на второй день (другими методами этого достичь невозможно). Через три недели эхолокация подтвердила наш вывод.
Если аналогия беременности и онкологии справедлива, раннюю онкологию удастся выявлять так же, как беременность. Пока новообразование не достигло критической массы, с ним можно бороться.
Что касается критерия смерти, важнейшего для реаниматологов, здесь главная проблема – наркоз, который по отображению на биоголограмме неотличим от смерти. Но имеются предпосылки ожидать, что скоро мы научимся определять, жив ли находящийся под наркозом.
У нас уже был обнадеживающий случай. 22-летний парень десять месяцев находится в коме. Его отец, сам врач, попросил нас помочь установить, восстановится ли кора головного мозга. Десять секунд мы снимали палец пациента. На одиннадцатой секунде отец позвал сына по имени. Какая структура мозга отзовется на этот зов? От этого зависело окончательное заключение. Мы увидели реакцию мозга на зов отца и поняли, что сын узнал его. Второй раз он отреагировал на голос матери. У нее была четвертая стадия рака. Когда мать умерла, у парня, находящегося в коме, по лицу потекли слезы. Тогда отец решил забрать сына домой и самостоятельно вытаскивать его из коматозного состояния. Помогла биоголография – энцефалография дать такого тонкого критерия неспособна.
А напоследок Марина Ивановна поразила меня так, как не смог бы великий фокусник Кио. Она показала мне фотографию пальца, на которой запечатлено искаженное гримасой ужаса лицо пожилого мужчины.
– Во время эксперимента этот человек должен был выпить глоток воды. По ошибке он хлебнул кипяток. Как видите, пораженным органом оказалась вся голова.
Как видно, от биоголографии ничего не скроешь.
Смерть – это ядерный взрыв
Наблюдать смерть всегда жутко. Даже если это смерть мелкого животного. Даже если веришь, что жизнь вечна, душа бессмертна, а присутствуешь всего лишь при «смене скафандра». Но ученые доказывают: легкой смерти не бывает, всякая – ядерная катастрофа.
В 1979 году Владимир Малаховский, молодой ученый-медик, пригласил меня стать свидетелем уникального эксперимента. Формально – медико-биологического. Если бы эффект, продемонстрированный в ходе эксперимента, не выходил далеко за рамки естественных наук.
Я оказался в полуподвальном помещении, где размещалась одна из лабораторий 1-го мединститута им. Сеченова. В центре стола лежал кролик со связанными лапками. Вокруг животного лаборант расставил стаканы с бледно-желтой жидкостью-индикатором. По команде Александра Петрова, руководителя эксперимента, кролику перерубили шейный позвонок. На ближайшие полчаса исследователи ушли в соседнюю комнату. И меня увели, сказав, что сейчас здесь находиться нельзя – опасно для здоровья.
Пока я медленно выходил из состояния шока, мне объяснили: нахождение вблизи умирающего или только что умершего существа сравнимо с пребыванием в зоне работы атомного реактора. В подтверждение этих странных слов меня подвели к приоткрытой двери и предложили издали взглянуть на стаканы с индикационной жидкостью. Содержимое многих посудин на глазах розовело, еще несколько минут спустя краснело. Когда же через двадцать минут после смерти кролика мы подошли к столу (опасность, по мнению моих «Вергилиев», уже миновала), в некоторых стаканах жидкость окрасилась в густо-бордовый цвет.
В зависимости от местоположения стаканов менялась интенсивность окраски. Бордовые до черноты располагались на продолжении линии позвоночника кролика перед отрубленной головой и за копчиком. Чуть левей и правей, возле лобных долей окраска жидкости была менее интенсивной – просто красной. Возле щек – нежно-малиновой, близ передних лап – бледно-розовой, а сбоку от туловища так и осталась прозрачно-желтой.
Ученые пояснили: степень покраснения индикатора показывает количество протонов, пронзивших стаканы. Выходит, самые мощные пучки ядерных частиц умершее тело излучает из середины лба и копчика.
Это была далеко не первая жертва во имя науки. По многократным замерам, угасание ядерно-энергетической активности кроличьего мозга продолжается двадцать минут, более мелкие существа облучают окружающее пространство несколько меньше времени.
Это означает, во-первых, что между гибелью и стрессом принципиально нет качественного различия, во-вторых, тяжелейшие испытания, связанные с болью, наверняка приближают смерть: запас протонов в конечном по массе мозгу тоже конечен. Наконец, еще один немаловажный вывод: не бывает легкой смерти. Кролик, тихо уснувший от высокой дозы люминала, точно так же обагрял стаканы с индикатором, как гильотинированный.
Как видно, эмпирический фольклорный опыт разных народов включал в себя знания, добытые в научной лаборатории. В обычаях жителей различных стран – не стоять у изголовья умирающего, а то и вовсе уйти подальше от тела, переставшего подавать признаки жизни.
В тщательно разработанном у мусульман ритуале принесения в жертву животного на празднике курбан-байрам обязателен резкий, точный удар ножом в артерию и непременный прыжок в сторону. Зачем? Как видно, совершивший жертвоприношение не должен оставаться перед лобными долями расстающегося с жизнью животного, чтобы не облучиться.
По неоднократно высказанной гипотезе, одежда первосвященника иерусалимского Храма (а именно первосвященник совершал заклание на алтаре жертвенного животного) отличалась непомерной тяжестью, – вероятно, включала в себя свинцовый комбинезон наподобие фартуков, какими врачи-рентгенологи защищаются от облучения.
Можно вспомнить многочисленные истории гибели или тяжелых заболеваний тех, кто оказывался в тесном контакте с древнеегипетскими мумиями. Правда, пока непонятно, как может сохраняться радиоактивность на протяжении веков. Но из переведенных текстов «Книги пирамид» известно, что в погребальном ритуале эпохи Древнего царства соблюдалось правило: почившего фараона дозволялось сопровождать только, находясь по бокам саркофага, – ни сзади, ни спереди никого не должно быть.
Сегодня, как известно, медики не располагают единым бесспорным критерием смерти: ни остановка дыхания, ни прекращение сердцебиений, ни остекленение зрачков, ни даже затухание колебаний электроэнцефалограммы еще не гарантируют того, что пациент не впал в кому или летаргический сон.
Разграничение жизни и смерти весьма условно, а с развитием медицинских технологий становится еще более зыбким. В печати сообщалось о смерти американского солдата, раненного во Вьетнаме. Через четыре часа после констатации смерти он очнулся в морге. Можно вообразить, сколь приятным было соседство с окоченевшими трупами.
Не зря сегодня разделяют клиническую смерть, когда прекращаются жизненные функции, и абсолютную, когда выполняющие эти функции клетки погибают.
Один из членов научной группы проводил обследование работников скотобоен. Выяснилось, что практически все они злоупотребляют спиртным. Водка, как известно, частично помогает выводить радионуклиды из организма. Срок жизни представителей этой профессии отнюдь не велик, частая причина смерти – рак крови.
Я задал ученым дилетантский вопрос: если взять колонию железосодержащих бактерий (имеются ведь такие), сориентировать их в магнитном поле, потом уничтожить всех разом (допустим, каким-то ядом), излучения от погибших микроорганизмов, сложенные вместе, окажутся страшным оружием?
Медики взволнованно переглянулись. Потом один из них заметил: «Только давайте договоримся, это вы сказали, а не мы». Я понял, что, кажется, попал в точку.
Разумеется, цензура, обязательная в то время для всех газетных материалов, затормозила мой репортаж. Что изменилось за четверть века в этом научном направлении, не знаю. Больше о подобных экспериментах мне слышать не доводилось.
Но с того давнего дня я для себя уяснил: легкой «пересадки» из одного мира в другой ждать не приходится. Ядерный реактор, спрятанный под черепной коробкой каждого живущего на земле, перед уходом должен разрядиться.
В 1979 году Владимир Малаховский, молодой ученый-медик, пригласил меня стать свидетелем уникального эксперимента. Формально – медико-биологического. Если бы эффект, продемонстрированный в ходе эксперимента, не выходил далеко за рамки естественных наук.
Я оказался в полуподвальном помещении, где размещалась одна из лабораторий 1-го мединститута им. Сеченова. В центре стола лежал кролик со связанными лапками. Вокруг животного лаборант расставил стаканы с бледно-желтой жидкостью-индикатором. По команде Александра Петрова, руководителя эксперимента, кролику перерубили шейный позвонок. На ближайшие полчаса исследователи ушли в соседнюю комнату. И меня увели, сказав, что сейчас здесь находиться нельзя – опасно для здоровья.
Пока я медленно выходил из состояния шока, мне объяснили: нахождение вблизи умирающего или только что умершего существа сравнимо с пребыванием в зоне работы атомного реактора. В подтверждение этих странных слов меня подвели к приоткрытой двери и предложили издали взглянуть на стаканы с индикационной жидкостью. Содержимое многих посудин на глазах розовело, еще несколько минут спустя краснело. Когда же через двадцать минут после смерти кролика мы подошли к столу (опасность, по мнению моих «Вергилиев», уже миновала), в некоторых стаканах жидкость окрасилась в густо-бордовый цвет.
В зависимости от местоположения стаканов менялась интенсивность окраски. Бордовые до черноты располагались на продолжении линии позвоночника кролика перед отрубленной головой и за копчиком. Чуть левей и правей, возле лобных долей окраска жидкости была менее интенсивной – просто красной. Возле щек – нежно-малиновой, близ передних лап – бледно-розовой, а сбоку от туловища так и осталась прозрачно-желтой.
Ученые пояснили: степень покраснения индикатора показывает количество протонов, пронзивших стаканы. Выходит, самые мощные пучки ядерных частиц умершее тело излучает из середины лба и копчика.
Это была далеко не первая жертва во имя науки. По многократным замерам, угасание ядерно-энергетической активности кроличьего мозга продолжается двадцать минут, более мелкие существа облучают окружающее пространство несколько меньше времени.
Значит, смерть – протяженный во времени процесс, а умирающий мозг подобен ядерному реактору направленного действия.Исследователи признались, что в некоторых опытах не убивали зверьков, а «всего лишь» перебивали им спинной мозг. Сильнейший стресс, переживаемый животным, тоже проявлялся в излучении протонов, но не столь интенсивном и длительном.
Это означает, во-первых, что между гибелью и стрессом принципиально нет качественного различия, во-вторых, тяжелейшие испытания, связанные с болью, наверняка приближают смерть: запас протонов в конечном по массе мозгу тоже конечен. Наконец, еще один немаловажный вывод: не бывает легкой смерти. Кролик, тихо уснувший от высокой дозы люминала, точно так же обагрял стаканы с индикатором, как гильотинированный.
Как видно, эмпирический фольклорный опыт разных народов включал в себя знания, добытые в научной лаборатории. В обычаях жителей различных стран – не стоять у изголовья умирающего, а то и вовсе уйти подальше от тела, переставшего подавать признаки жизни.
В тщательно разработанном у мусульман ритуале принесения в жертву животного на празднике курбан-байрам обязателен резкий, точный удар ножом в артерию и непременный прыжок в сторону. Зачем? Как видно, совершивший жертвоприношение не должен оставаться перед лобными долями расстающегося с жизнью животного, чтобы не облучиться.
По неоднократно высказанной гипотезе, одежда первосвященника иерусалимского Храма (а именно первосвященник совершал заклание на алтаре жертвенного животного) отличалась непомерной тяжестью, – вероятно, включала в себя свинцовый комбинезон наподобие фартуков, какими врачи-рентгенологи защищаются от облучения.
Можно вспомнить многочисленные истории гибели или тяжелых заболеваний тех, кто оказывался в тесном контакте с древнеегипетскими мумиями. Правда, пока непонятно, как может сохраняться радиоактивность на протяжении веков. Но из переведенных текстов «Книги пирамид» известно, что в погребальном ритуале эпохи Древнего царства соблюдалось правило: почившего фараона дозволялось сопровождать только, находясь по бокам саркофага, – ни сзади, ни спереди никого не должно быть.
Сегодня, как известно, медики не располагают единым бесспорным критерием смерти: ни остановка дыхания, ни прекращение сердцебиений, ни остекленение зрачков, ни даже затухание колебаний электроэнцефалограммы еще не гарантируют того, что пациент не впал в кому или летаргический сон.
Разграничение жизни и смерти весьма условно, а с развитием медицинских технологий становится еще более зыбким. В печати сообщалось о смерти американского солдата, раненного во Вьетнаме. Через четыре часа после констатации смерти он очнулся в морге. Можно вообразить, сколь приятным было соседство с окоченевшими трупами.
Не зря сегодня разделяют клиническую смерть, когда прекращаются жизненные функции, и абсолютную, когда выполняющие эти функции клетки погибают.
Вероятно, индикатор радиоактивности способен стать объективным и достоверным регистратором конца земного пути и избавить врача от тяжелых сомнений.В свете полученной информации несколько изменяется взгляд на опасность некоторых профессий. Ясно, что хирурги, их ассистенты, медсестры, сиделки возле тяжелых больных могут подвергаться облучению в высоких дозах.
Один из членов научной группы проводил обследование работников скотобоен. Выяснилось, что практически все они злоупотребляют спиртным. Водка, как известно, частично помогает выводить радионуклиды из организма. Срок жизни представителей этой профессии отнюдь не велик, частая причина смерти – рак крови.
Я задал ученым дилетантский вопрос: если взять колонию железосодержащих бактерий (имеются ведь такие), сориентировать их в магнитном поле, потом уничтожить всех разом (допустим, каким-то ядом), излучения от погибших микроорганизмов, сложенные вместе, окажутся страшным оружием?
Медики взволнованно переглянулись. Потом один из них заметил: «Только давайте договоримся, это вы сказали, а не мы». Я понял, что, кажется, попал в точку.
Разумеется, цензура, обязательная в то время для всех газетных материалов, затормозила мой репортаж. Что изменилось за четверть века в этом научном направлении, не знаю. Больше о подобных экспериментах мне слышать не доводилось.
Но с того давнего дня я для себя уяснил: легкой «пересадки» из одного мира в другой ждать не приходится. Ядерный реактор, спрятанный под черепной коробкой каждого живущего на земле, перед уходом должен разрядиться.
По ком звонит колокольчик?
«Не дай мне Бог сойти с ума», – молил Пушкин пощады у Всевышнего. Возможно, он не знал, что сумасшествие – еще не худшее, что может быть уготовано человеку. Страшней – проснуться в гробу. Принято думать, что это редчайший случай, связанный с грубой ошибкой медиков, неправильно констатировавших факт смерти. Однако при переносе старых европейских кладбищ около четверти всех покойников оказались повернуты на бок, одежда разодрана в клочья, крышка гроба изнутри исцарапана. Все это ужасающие свидетельства непреложной истины: очень многих непробудно заснувших сочли в свое время умершими и преждевременно закопали в могилу.
В английской деревушке в 1938 году хоронили женщину. При опускании гроба в могилу снизу явственно послышался скребущий звук. Вопреки протестам священника гроб вынули и открыли крышку. Покойница была скручена в спираль, ее лицо застыло в гримасе ужаса, руки были в свежих кровавых ссадинах. К сожалению, помощь пришла слишком поздно.
Эта история получила в Англии весьма рациональное продолжение. С тех пор по сей день холодильники всех британских моргов оборудованы веревками, соединенными с колокольчиком: если кто-то вопреки констатированной смерти проснулся, он имеет возможность дернуть за веревку и тем самым спастись. С 1960-х годов сигнальное устройство было усовершенствовано: в холодильники устанавливают аппарат, регистрирующий малейшие изменения в активности сердца, он соединен с сиреной.
В Словакии в наши дни первыми додумались до современного решения проблемы: в гроб кладут сотовый телефон с заряженным аккумулятором. Правда, есть ли уверенность, что вышедший из комы или летаргического сна «покойник», к тому же очнувшийся в не самом уютном месте, сможет набрать один из номеров?
Итак, причиной врачебной ошибки при определении наступления смерти могут оказаться мозговая кома и летаргический сон. Кома – пограничное состояние между жизнью и смертью, наступившее в результате тяжелого травматического поражения коры головного мозга или таких болезней, как инсульт, нефрит, холера, малярия. В коме больной может оставаться долгие годы. Яркий пример у всех перед глазами: раненный в Чечне в середине 90-х генерал Анатолий Романов до сих пор не пришел в себя.
Вероятно, абсолютный рекорд продолжительности пребывания в коматозном состоянии остается за Элен Эспозито, которая в шестилетнем возрасте после операции аппендицита не смогла очнуться и пробыла в беспамятстве до самой смерти, наступившей в возрасте 43 лет.
Зафиксированные рекорды продолжительного сна скромнее: книга Гиннесса сообщает о Надежде Артемовне Лебединой, родившейся в 1920 году в Екатеринославской губернии, которая заснула после ссоры с мужем в 1954 году и беспробудно проспала 20 лет.
В английской деревушке в 1938 году хоронили женщину. При опускании гроба в могилу снизу явственно послышался скребущий звук. Вопреки протестам священника гроб вынули и открыли крышку. Покойница была скручена в спираль, ее лицо застыло в гримасе ужаса, руки были в свежих кровавых ссадинах. К сожалению, помощь пришла слишком поздно.
Эта история получила в Англии весьма рациональное продолжение. С тех пор по сей день холодильники всех британских моргов оборудованы веревками, соединенными с колокольчиком: если кто-то вопреки констатированной смерти проснулся, он имеет возможность дернуть за веревку и тем самым спастись. С 1960-х годов сигнальное устройство было усовершенствовано: в холодильники устанавливают аппарат, регистрирующий малейшие изменения в активности сердца, он соединен с сиреной.
В Словакии в наши дни первыми додумались до современного решения проблемы: в гроб кладут сотовый телефон с заряженным аккумулятором. Правда, есть ли уверенность, что вышедший из комы или летаргического сна «покойник», к тому же очнувшийся в не самом уютном месте, сможет набрать один из номеров?
Итак, причиной врачебной ошибки при определении наступления смерти могут оказаться мозговая кома и летаргический сон. Кома – пограничное состояние между жизнью и смертью, наступившее в результате тяжелого травматического поражения коры головного мозга или таких болезней, как инсульт, нефрит, холера, малярия. В коме больной может оставаться долгие годы. Яркий пример у всех перед глазами: раненный в Чечне в середине 90-х генерал Анатолий Романов до сих пор не пришел в себя.
Вероятно, абсолютный рекорд продолжительности пребывания в коматозном состоянии остается за Элен Эспозито, которая в шестилетнем возрасте после операции аппендицита не смогла очнуться и пробыла в беспамятстве до самой смерти, наступившей в возрасте 43 лет.
Зафиксированные рекорды продолжительного сна скромнее: книга Гиннесса сообщает о Надежде Артемовне Лебединой, родившейся в 1920 году в Екатеринославской губернии, которая заснула после ссоры с мужем в 1954 году и беспробудно проспала 20 лет.