– Даш, – позвала я, – ты не помнишь, когда мы уходили из номера – утром – я запирала за собой дверь или нет.
– За ноги тащить придется... Что?
– Я утром заперла дверь в свой номер или нет – не помнишь? – повторила я.
Даша пожала плечами.
– Как же мне все упомнить, – усмехнулась она, – столько событий за весь день – исчезновение Васика, убийство портье, полиция, следователь... Дикая сцена в баре, этот... Михаил... Путешествие на наш этаж из бара, собачьи бега... Какую ты ерунду говоришь, Ольга! Заперла, не заперла. Если у тебя из номера что-то пропадет, администрация возместит убыток – во всех приличных гостиницах так. А вспомнить – запирала ты номер или нет – извини не могу. В голове все перепуталось, честное слово. Вполне возможно, что ты и забыла запереть – мы ведь в каком состоянии утром выходили из твоего номера? Вот то-то...
На секунду мне вдруг стало зябко, будто я заглянула в глубокий сырой погреб. Черт возьми, терпеть не могу такого ощущения, как всегда означающего, что нечто нехорошее должно случиться. Терпеть не могу – прежде всего потому, что это ощущение меня никогда не обманывало.
– Ладно, – вздохнула Даша, – бери этого парнокопытного за копыта... то есть за ноги и понесли.
Наконец он – уже в десятый, наверное, раз, набрал номер и, услышав сакраментальное «абонент не может ответить на вызов или находится вне зоны связи», отключил телефон.
– Опять телефон потерял где-то, – проговорил он, – ну и сынка мне господь бог послал. Черт возьми, я все-таки отец и мне нужно знать хотя бы – долетел Васик до Китая или нет. Позвонить в гостиницу?
Воодушевленной новой идеей, Николай Николаевич так и сделал. Когда ему сообщили, что ожидаемые гости Хуньжоу благополучно прибыли, положил трубку и облегченно выдохнул.
– Ну, хоть так, – сказал он.
Николай Николаевич взялся за лежащие перед ним на столе сигареты, но тут же, спохватившись, взглянул на часы.
– Ах ты, черт... – пробормотал он, – совсем замотался. Через пять минут у меня назначена встреча с Ковалевым. Интересно, какие сведения он собрал о Якове Семеновиче. Мне кажется, что ничего плохого сказать об этом достойном человеке нельзя. Он очень хорошее впечатление производит.
Секретарша позвонила ровно через пять минут.
– К вам Федор Михайлович, – доложила она.
– Федор Михайлович? – удивленно переспросил Николай Николаевич. – Но договоренность была с Ковалевым. Он не смог прийти и послал вместо себя Федора Михайловича? Но почему он в таком случае не предупредил меня? Обычно Ковалев крайне пунктуален... Впустите! – прервав ход своих размышлений вслух, разрешил Николай Николаевич.
Невысокий и грузный – весьма благообразного вида – мужчина стремительно вкатился в кабинет. Лицо его было скорбно и слезы застыли в русой окладистой бороде. Увидев гостя Николай Николаевич изумленно приподнялся с кресла и уже кладя руку на грудь, словно удерживая рвущееся оттуда тревожное чувство, проговорил негромко:
– Что случилось?
Благообразный тяжело опустился в кресло напротив Николая Николаевича и ответил после продолжительного вздоха:
– Нашего Ковалева с нами больше нет...
– Как это? – не понял Николай Николаевич.
– Вчера... – Федор Михайлович в отчаянии дернул себя за бороду, – вчера... его сбила машина. Прямо возле его дома – во дворе – когда он направлялся к своей машине... Такое горе...
– Насмерть? – шепотом спросил Николай Николаевич.
– Насмерть, – судорожно вздохнув, подтвердил Федор Михайлович, – он скончался через несколько минут после происшествия... Не приходя в сознание.
Николай Николаевич опустился в свое кресло и сжал пальцами виски.
– Столько лет, – проговорил он, невидящим взглядом уставившись в стол, – столько лет мы сотрудничали... Учились с ним на одном курсе... Уже тогда... Убийцу нашли? – подняв голову, быстро спросил Николай Николаевич.
– Какое там! – горестно выговорил Федор Михайлович, махнув рукой. – Сбил и тут же скрылся... Наверное, пьяный какой-то был или наркоман.
– Я немедленно позвоню! – Николай Николаевич схватился за телефон, – немедленно позвоню и попрошу кого надо поднять на ноги всех ментов в городе и разыскать того ублюдка!
– Не стоит, – снова вздохнув, проговорил Федор Михайлович, – я уже поставил в известность... наших общих знакомых. Убийцу второй день ищут по всей Москве – все выезды из города перекрыты. Так что... работа идет.
Рука Николая Николаевича сползла с телефонной трубки. Несколько минут он сидел неподвижно, потом замотал головой и снова поднял глаза на Федора Михайловича.
– Теперь, как я полагаю, – заговорил Николай Николаевич, – дела, которыми занимался Ковалев, перейдут в ваше ведение. Как вы отнесетесь к моему предложению.
– Всегда готов, – ответил Федор Михайлович, почтительно склонив голову.
– И вот вам первое задание, – сказал Николай Николаевич, – в Москве работает такой бизнесмен – Яков Семенович...
– Я понял, Николай Николаевич, – мягко перебил Федор Михайлович, – к счастью, Ковалев незадолго до своей трагической гибели обращался ко мне – просил помочь с этим делом – и, конечно, посвятил во все тонкости. Все материалы, которые он собрал, он передал мне. Ну и я накопал кое-что...
Федор Михайлович извлек из дипломата объемистую черную папку и положил ее на стол перед хозяином кабинета.
– Скажу вам сразу, – понизив голос, проговорил он, – этот ваш новый деловой партнер – Яков Семенович – очень достойный человек. Очень. Ну, вы сами все поймете, когда ознакомитесь с материалами.
– Спасибо, – сказал Николай Николаевич, пододвинув папку ближе к себе. Искоса он глянул на часы.
От Федора Михайловича не ускользнул этот мимолетный взгляд. Он тотчас поднялся и, попрощавшись, направился к выходу из кабинета.
У самой двери он снова обернулся и прошептал:
– Горе-то какое... Горе!
И вышел.
– Спит, – вздохнула Даша, – вот и славно. Нет, ну надо же так нажраться. Алкоголик наш Васик и все тут. И никакие китайские колдуны ему не помешают... потреблять спиртосодержащие вещества. Пойдем не будем ему мешать. Пусть проспится.
– Не скажи, – покачала я головой.
– Как это? – обернулась ко мне Даша.
Мы устроились в креслах – в мягко освещенном холле – друг напротив друга. Даша закурила и протянула мне пачку сигарет и зажигалку.
– Что ты хотела сказать? – снова спросила она.
– Я хотела сказать, что не очень Васик был на пьяного похож, – проговорила я, – там, в баре.
– То есть – как это – не был похож на пьяного? – удивилась Даша. – А на кого он по-твоему был похож, когда его мотало из стороны в сторону... На трезвого?
– На трезвого тоже не похож, – согласилась я, – а ты помнишь, что нам говорил этот Михаил?
Даша задумалась, потом снова вздохнула.
– Да-да, – сказала она, – вспомнила! Он не видел, чтобы Васик хоть каплю спиртного вылил себе в глотку – нашего заговоренного друга каждый раз выворачивало. Да, – она вздохнула, – наркотики. Неужели, он снова начал употреблять наркотики?
– Скорее всего, – подхватила я, – Михаил наблюдал за ним и предположил, что Васик обдолбался каким-нибудь препаратов. Наркотики. Тем более, что склонность у него к этому делу есть. Помнишь, конечно, как мы его пытались отучить от кокаина? Тогда у нас получилось. С трудом, правда... Хорошо еще, что привычка Васика к кокаина не успела превратиться в привязанность. Нам повезло.
– Зато Васик быстро нашел, чем свой белый порошок заменить, – проворчала Даша, – начал пить как лошадь. И напиваться как свинья.
– А теперь вот... Когда ему нельзя пить...
– Да, – сказала Даша и мы надолго замолчали.
Курили.
Мне вдруг снова на ум пришла моя запертая-незапертая дверь. Может быть, это горничная приходила убираться, да и забыла закрыть за собой.
Впрочем, что здесь голову ломать. Нужно пойти и выяснить. Только осторожнее. С нами давно уже – с самого приезда в этот проклятый Китай происходит что-то странное и страшное. Либо – кошмарное стечение неблагоприятных обстоятельств, либо... кто-то очень хочет нам навредить. Последнее – более вероятно. Слишком много совпадений, чтобы все происходящее выглядело цепью случайностей. К тому же – как давным-давно убедилась я – случайных совпадений не бывает.
«Так кто же в таком случае нас с Дашей и Васиком преследует? – пришла мне на ум вполне резонная мысль, – этот человек, должно быть, здорово нас ненавидит, если устраивает такое... А есть лишь один человек на земле, который ненавидит меня, Дашу и Васика больше всего на свете. Имя ему – Захар. Мой заклятый враг – убийца моей сестры, кошмар моих снов, мой вечный противник».
– О чем ты думаешь? – спросила меня вдруг Даша.
Я подняла указательный палец, и Даша замолчала, чтобы не вспугнуть мои мысли.
«Так-так, – рассуждала я, – если это Захар, то он должен находиться где-то рядом. По крайнее мере – он должен находиться в Гонконге. Но чтобы это выяснить, мне понадобиться максимальное напряжение моих экстрасенсорных способностей. Надеюсь, мой организм уже успел более или менее приспособиться с смене климатических и временных поясов. Сейчас я... Конечно, определить точное местонахождение Захара мне не удастся – но ощутить его присутствие – это вполне мне по силам. Если он, конечно, в Гонконге. А то, что Захар где-то неподалеку сейчас уже не вызывает у меня никаких сомнений. Кто еще может вредить двум слабым девушкам и одному парню, никому никогда серьезного вреда не причинившим?»
Очнувшись от своих мыслей, я услышала усталый Дашин голос:
– Телевизор, что ли, включить...
– Не надо, – неожиданно громко сказала я.
– Почему это? – вздрогнув, спросила Даша.
– Мне нужна будет – тишина.
– Тишина? – удивилась Даша. – А зачем? Спать, что ли... А-а! – вдруг поняла она. – Я и сама хотела предложить тебе. Наверное, твой организм уже акклиматизировался и ты сможешь выяснить, что же в конце концов происходит.
– Я попытаюсь, – ответила я, подумав, что прежде времени пугать Дашу Захаром не стоит. Кто знает...
Я закрыла глаза.
Захар...
Особенных усилий, чтобы вызвать из небытия его образ, я не прилагала – его бледное, будто никогда не видевшее солнце лицо, глубоко сидящие глаза и тончайшая кожа, плотно облегающая острые скулы... голова, лишенная всякой растительности – нередко заставляли меня вскрикивать и просыпаться посреди ночи, бежать в ванную – чтобы вытереть с лица липкий холодный пот – а потом, включив во всех комнатах свет и запустив одновременно телевизор, магнитофон и радиолу, сидеть на кухне до рассвета, куря одну сигарету за другой.
Плотно сжав губы, я удерживала у себя в сознании ненавистный образ, пока мое астральное тело осторожно, словно слепой, попавший в чужую квартиру, нащупывало неощутимый для всех остальных людей уровень пространства вокруг меня.
Гостиница...
В гостинице его нет.
Улица и близлежащие дома...
Нет ничего похожего...
Круги расширялись и довольно скоро я была уверена, что в центре города Гонконга никакого Захара нет. Ощупывать окрестности было сложнее, но пока я справлялась. Многоголосый гул то и дело возникал у меня в голове, непонятные китайские фразы и гудки автомобилей сбивали с толку, но я, не открывая глаз, смотрела в темные зрачки своего врага и – могу поклясться – хотя образ Захара, вызванный мною, был всего только образом, мне одной подчиненным астральным слепком, не обладающим совершенно никакой собственной энергетикой, я видел – могу трижды поклясться – что тонкие его губы вились в улыбке, словно спаривающиеся червяки, и темные глаза смеялись ненавидяще...
Когда я вышла из транса, Даша уже спала в кресле напротив меня. Я посмотрела на часы – оказывается прошло уже два часа.
Я пошевелилась – Даша проснулась немедленно. Наскоро протерев кулаками воспаленные глаза, она спросила хрипло:
– Ну и что?
Еще минуту я переводила дыхание, не в силах пока говорить.
Даша несколько раз прикусила нижнюю губу, очевидно, по-своему поняв мое молчание.
– Так я и думала, – горько прошептала она, – это он. Это он, да? Это... Захар.
Я качнула головой. Я ни в чем не была уверена, хотя мне казалось, что...
– Это он, – приняв мой кивок за утвердительный, проговорила Даша.
Она вдруг вскочила с кресла и оглянулась, хотя, кроме нас в полутемном холле никого не было.
– Он здесь?! – вскрикнула она. – Он здесь?! Он где-то рядом? Он в гостинице? Он где-то в городе?
– Успокойся, – устало проговорила я, – его нет в гостинице. И скорее всего его вообще нет в городе. По крайней мере, я не смогла его обнаружить...
Даша испуганно замолчала.
– Я, конечно, не могу быть уверенной в полной мере, – продолжала я, – но, как мне кажется, Захара в городе нет. Такой мощный источник паранормального излучения трудно не заметить... Нет, – резюмировала я для Даши, да и для себя тоже, – его в городе.
Даша снова опустилась в кресло. Она почти успокоилась, но дышала все равно тяжело.
– Так значит, – выговорила она, – все, что происходит с нами, это не его рук дело?
– Выходит, так, – ответила я, – воздействовать на сознание человека возможно только при непосредственном контакте... Ну, за редким исключением. Если Захар где-то далеко – а так оно, скорее всего, и есть – то, следовательно, он и не может нам никак навредить. Логично?
– Логично, – согласилась Даша, – но ведь с нами что-то происходит. Кто-то пытается нас достать. Кому это нужно, кроме Захара?
– Никому не нужно, кажется, – ответила я, – но ведь Захар мог поручить это дело кому-нибудь из своих сообщников.
– Вряд ли, – возразила Даша, – кому он это поручит? Его правая рука – Ящер – всего только лакей и, в принципе, ничего из себя не представляет. Способен выполнять только мелкие поручения. Я сомневаюсь, чтобы Захар додумался послать Ящера куда-то за тридевять земель – в Китай – чтобы...
– Да, – проговорила я, – Захар прекрасно знает, что я – трудная добыча. Ящер никак не годится на роль охотника.
– Новые сообщники? – предположила Даша. – Сколько воды утекло, многое могло измениться.
– Это точно, – сказала я и внезапно подумала о том, о чем мне думать совсем не хотелось. – А вдруг экстрасенсорная сила Захара развилась до такой степени, что он может управлять энергией на огромном пространственном расстоянии? Это, конечно, маловероятно, но... но не невозможно, – но вслух я ничего не сказала.
– Не знаю, – проговорила Даша и вздохнула, – знаю только одно – что действительно происходит. И это что-то не сулит нам ничего хорошего. Как-то раз неделю жила а Питере – на третий день моего приезда там разразился невероятной силы ураган – гром, молнии, град величиной с куриное яйцо... Сущий ад.
– Ну и что? – спросила я.
– А то, – закончила Даша, – три дня небо все темнело и темнело – каждый день тучи сгущались – и наконец небо было просто черное – днем черное, понимаешь? Очень необычное состояние. Все питерцы ждали, что произойдет что-то страшное. Жутко было ждать. С минуты на минуту. Вот что-то подобное происходит с нами и сейчас.
Я не нашлась, что ответить. Просто пожала плечами.
Официант прибежал не тотчас же, как только Толстяк уселся за столик – Толстяк минут пять покачивался на пластиковом стуле, одна ножка которого была отчего-то короче трех оставшихся.
– Все, – бормотал он себе под нос, – это был последний раз. Теперь уже все... Назад – домой, в Питер. И пусть этот... и пусть он делает то, что обещал. Хватит меня шантажировать...
Он шумно выдохнул и, подняв глаза, увидел, что над ним, склонившись почтительно, стоит китаец в белом, но грязном и захватанном руками фартуке.
– Воды, – попросил Толстяк, – минеральной, без газа...
Желтое, плоскоскулое лицо китайца скривилось в гримасе недоумения.
– Ах ты черт... – сморщился Толстяк, сообразив, что он только что пытался сделать заказ на русском языке, – воды, – снова попросил он, перейдя на английский, – минеральной. Только без газа... Понимаешь, тупая рожа, без газа!
Через минуту Толстяк уже жадно пил воду прямо из горлышка пластиковой бутылки – крупные капли, катились по его горлу вниз и расплывались серыми кляксами на белом вороте его рубашки.
Запищавший в кармане телефон заставил Толстяка содрогнуться всем крупным телом. Бутылка вылетела из рук и покатилась под столик, щедро орошая холодной водой песчаную пыль никогда не метенной мостовой.
Толстяк, поперхнувшись, надолго закашлялся, одновременно доставая из кармана телефон и включая его.
– Да! – сипнул он в трубку, стараясь подавить все еще терзающие его горло спазмы.
– За ноги тащить придется... Что?
– Я утром заперла дверь в свой номер или нет – не помнишь? – повторила я.
Даша пожала плечами.
– Как же мне все упомнить, – усмехнулась она, – столько событий за весь день – исчезновение Васика, убийство портье, полиция, следователь... Дикая сцена в баре, этот... Михаил... Путешествие на наш этаж из бара, собачьи бега... Какую ты ерунду говоришь, Ольга! Заперла, не заперла. Если у тебя из номера что-то пропадет, администрация возместит убыток – во всех приличных гостиницах так. А вспомнить – запирала ты номер или нет – извини не могу. В голове все перепуталось, честное слово. Вполне возможно, что ты и забыла запереть – мы ведь в каком состоянии утром выходили из твоего номера? Вот то-то...
На секунду мне вдруг стало зябко, будто я заглянула в глубокий сырой погреб. Черт возьми, терпеть не могу такого ощущения, как всегда означающего, что нечто нехорошее должно случиться. Терпеть не могу – прежде всего потому, что это ощущение меня никогда не обманывало.
– Ладно, – вздохнула Даша, – бери этого парнокопытного за копыта... то есть за ноги и понесли.
* * *
Николай Николаевич, прежде, чем позвонить долго вертел в руках продолговатую, словно покрытый белой краской кабачок, телефонную трубку, покусывал губы.Наконец он – уже в десятый, наверное, раз, набрал номер и, услышав сакраментальное «абонент не может ответить на вызов или находится вне зоны связи», отключил телефон.
– Опять телефон потерял где-то, – проговорил он, – ну и сынка мне господь бог послал. Черт возьми, я все-таки отец и мне нужно знать хотя бы – долетел Васик до Китая или нет. Позвонить в гостиницу?
Воодушевленной новой идеей, Николай Николаевич так и сделал. Когда ему сообщили, что ожидаемые гости Хуньжоу благополучно прибыли, положил трубку и облегченно выдохнул.
– Ну, хоть так, – сказал он.
Николай Николаевич взялся за лежащие перед ним на столе сигареты, но тут же, спохватившись, взглянул на часы.
– Ах ты, черт... – пробормотал он, – совсем замотался. Через пять минут у меня назначена встреча с Ковалевым. Интересно, какие сведения он собрал о Якове Семеновиче. Мне кажется, что ничего плохого сказать об этом достойном человеке нельзя. Он очень хорошее впечатление производит.
Секретарша позвонила ровно через пять минут.
– К вам Федор Михайлович, – доложила она.
– Федор Михайлович? – удивленно переспросил Николай Николаевич. – Но договоренность была с Ковалевым. Он не смог прийти и послал вместо себя Федора Михайловича? Но почему он в таком случае не предупредил меня? Обычно Ковалев крайне пунктуален... Впустите! – прервав ход своих размышлений вслух, разрешил Николай Николаевич.
Невысокий и грузный – весьма благообразного вида – мужчина стремительно вкатился в кабинет. Лицо его было скорбно и слезы застыли в русой окладистой бороде. Увидев гостя Николай Николаевич изумленно приподнялся с кресла и уже кладя руку на грудь, словно удерживая рвущееся оттуда тревожное чувство, проговорил негромко:
– Что случилось?
Благообразный тяжело опустился в кресло напротив Николая Николаевича и ответил после продолжительного вздоха:
– Нашего Ковалева с нами больше нет...
– Как это? – не понял Николай Николаевич.
– Вчера... – Федор Михайлович в отчаянии дернул себя за бороду, – вчера... его сбила машина. Прямо возле его дома – во дворе – когда он направлялся к своей машине... Такое горе...
– Насмерть? – шепотом спросил Николай Николаевич.
– Насмерть, – судорожно вздохнув, подтвердил Федор Михайлович, – он скончался через несколько минут после происшествия... Не приходя в сознание.
Николай Николаевич опустился в свое кресло и сжал пальцами виски.
– Столько лет, – проговорил он, невидящим взглядом уставившись в стол, – столько лет мы сотрудничали... Учились с ним на одном курсе... Уже тогда... Убийцу нашли? – подняв голову, быстро спросил Николай Николаевич.
– Какое там! – горестно выговорил Федор Михайлович, махнув рукой. – Сбил и тут же скрылся... Наверное, пьяный какой-то был или наркоман.
– Я немедленно позвоню! – Николай Николаевич схватился за телефон, – немедленно позвоню и попрошу кого надо поднять на ноги всех ментов в городе и разыскать того ублюдка!
– Не стоит, – снова вздохнув, проговорил Федор Михайлович, – я уже поставил в известность... наших общих знакомых. Убийцу второй день ищут по всей Москве – все выезды из города перекрыты. Так что... работа идет.
Рука Николая Николаевича сползла с телефонной трубки. Несколько минут он сидел неподвижно, потом замотал головой и снова поднял глаза на Федора Михайловича.
– Теперь, как я полагаю, – заговорил Николай Николаевич, – дела, которыми занимался Ковалев, перейдут в ваше ведение. Как вы отнесетесь к моему предложению.
– Всегда готов, – ответил Федор Михайлович, почтительно склонив голову.
– И вот вам первое задание, – сказал Николай Николаевич, – в Москве работает такой бизнесмен – Яков Семенович...
– Я понял, Николай Николаевич, – мягко перебил Федор Михайлович, – к счастью, Ковалев незадолго до своей трагической гибели обращался ко мне – просил помочь с этим делом – и, конечно, посвятил во все тонкости. Все материалы, которые он собрал, он передал мне. Ну и я накопал кое-что...
Федор Михайлович извлек из дипломата объемистую черную папку и положил ее на стол перед хозяином кабинета.
– Скажу вам сразу, – понизив голос, проговорил он, – этот ваш новый деловой партнер – Яков Семенович – очень достойный человек. Очень. Ну, вы сами все поймете, когда ознакомитесь с материалами.
– Спасибо, – сказал Николай Николаевич, пододвинув папку ближе к себе. Искоса он глянул на часы.
От Федора Михайловича не ускользнул этот мимолетный взгляд. Он тотчас поднялся и, попрощавшись, направился к выходу из кабинета.
У самой двери он снова обернулся и прошептал:
– Горе-то какое... Горе!
И вышел.
* * *
Водворить Васика на кровать, как того и следовало ожидать, оказалось делом сложным. Да к тому же – неблагодарным – очутившись на широкой постели, Васик замычал, взбил ногами белоснежные простыни и вместе с ними съехал на пол, где и успокоился, уютно свернувшись, словно сытая кошка на солнышке.– Спит, – вздохнула Даша, – вот и славно. Нет, ну надо же так нажраться. Алкоголик наш Васик и все тут. И никакие китайские колдуны ему не помешают... потреблять спиртосодержащие вещества. Пойдем не будем ему мешать. Пусть проспится.
– Не скажи, – покачала я головой.
– Как это? – обернулась ко мне Даша.
Мы устроились в креслах – в мягко освещенном холле – друг напротив друга. Даша закурила и протянула мне пачку сигарет и зажигалку.
– Что ты хотела сказать? – снова спросила она.
– Я хотела сказать, что не очень Васик был на пьяного похож, – проговорила я, – там, в баре.
– То есть – как это – не был похож на пьяного? – удивилась Даша. – А на кого он по-твоему был похож, когда его мотало из стороны в сторону... На трезвого?
– На трезвого тоже не похож, – согласилась я, – а ты помнишь, что нам говорил этот Михаил?
Даша задумалась, потом снова вздохнула.
– Да-да, – сказала она, – вспомнила! Он не видел, чтобы Васик хоть каплю спиртного вылил себе в глотку – нашего заговоренного друга каждый раз выворачивало. Да, – она вздохнула, – наркотики. Неужели, он снова начал употреблять наркотики?
– Скорее всего, – подхватила я, – Михаил наблюдал за ним и предположил, что Васик обдолбался каким-нибудь препаратов. Наркотики. Тем более, что склонность у него к этому делу есть. Помнишь, конечно, как мы его пытались отучить от кокаина? Тогда у нас получилось. С трудом, правда... Хорошо еще, что привычка Васика к кокаина не успела превратиться в привязанность. Нам повезло.
– Зато Васик быстро нашел, чем свой белый порошок заменить, – проворчала Даша, – начал пить как лошадь. И напиваться как свинья.
– А теперь вот... Когда ему нельзя пить...
– Да, – сказала Даша и мы надолго замолчали.
Курили.
Мне вдруг снова на ум пришла моя запертая-незапертая дверь. Может быть, это горничная приходила убираться, да и забыла закрыть за собой.
Впрочем, что здесь голову ломать. Нужно пойти и выяснить. Только осторожнее. С нами давно уже – с самого приезда в этот проклятый Китай происходит что-то странное и страшное. Либо – кошмарное стечение неблагоприятных обстоятельств, либо... кто-то очень хочет нам навредить. Последнее – более вероятно. Слишком много совпадений, чтобы все происходящее выглядело цепью случайностей. К тому же – как давным-давно убедилась я – случайных совпадений не бывает.
«Так кто же в таком случае нас с Дашей и Васиком преследует? – пришла мне на ум вполне резонная мысль, – этот человек, должно быть, здорово нас ненавидит, если устраивает такое... А есть лишь один человек на земле, который ненавидит меня, Дашу и Васика больше всего на свете. Имя ему – Захар. Мой заклятый враг – убийца моей сестры, кошмар моих снов, мой вечный противник».
– О чем ты думаешь? – спросила меня вдруг Даша.
Я подняла указательный палец, и Даша замолчала, чтобы не вспугнуть мои мысли.
«Так-так, – рассуждала я, – если это Захар, то он должен находиться где-то рядом. По крайнее мере – он должен находиться в Гонконге. Но чтобы это выяснить, мне понадобиться максимальное напряжение моих экстрасенсорных способностей. Надеюсь, мой организм уже успел более или менее приспособиться с смене климатических и временных поясов. Сейчас я... Конечно, определить точное местонахождение Захара мне не удастся – но ощутить его присутствие – это вполне мне по силам. Если он, конечно, в Гонконге. А то, что Захар где-то неподалеку сейчас уже не вызывает у меня никаких сомнений. Кто еще может вредить двум слабым девушкам и одному парню, никому никогда серьезного вреда не причинившим?»
Очнувшись от своих мыслей, я услышала усталый Дашин голос:
– Телевизор, что ли, включить...
– Не надо, – неожиданно громко сказала я.
– Почему это? – вздрогнув, спросила Даша.
– Мне нужна будет – тишина.
– Тишина? – удивилась Даша. – А зачем? Спать, что ли... А-а! – вдруг поняла она. – Я и сама хотела предложить тебе. Наверное, твой организм уже акклиматизировался и ты сможешь выяснить, что же в конце концов происходит.
– Я попытаюсь, – ответила я, подумав, что прежде времени пугать Дашу Захаром не стоит. Кто знает...
Я закрыла глаза.
* * *
Синие полосы табачного дыма, непонятно каким образом проникшие из-под потолка Васикового номер в мое сознание, колыхались, словно водная поверхность минуту назад сомкнувшаяся над утопленником.Захар...
Особенных усилий, чтобы вызвать из небытия его образ, я не прилагала – его бледное, будто никогда не видевшее солнце лицо, глубоко сидящие глаза и тончайшая кожа, плотно облегающая острые скулы... голова, лишенная всякой растительности – нередко заставляли меня вскрикивать и просыпаться посреди ночи, бежать в ванную – чтобы вытереть с лица липкий холодный пот – а потом, включив во всех комнатах свет и запустив одновременно телевизор, магнитофон и радиолу, сидеть на кухне до рассвета, куря одну сигарету за другой.
Плотно сжав губы, я удерживала у себя в сознании ненавистный образ, пока мое астральное тело осторожно, словно слепой, попавший в чужую квартиру, нащупывало неощутимый для всех остальных людей уровень пространства вокруг меня.
Гостиница...
В гостинице его нет.
Улица и близлежащие дома...
Нет ничего похожего...
Круги расширялись и довольно скоро я была уверена, что в центре города Гонконга никакого Захара нет. Ощупывать окрестности было сложнее, но пока я справлялась. Многоголосый гул то и дело возникал у меня в голове, непонятные китайские фразы и гудки автомобилей сбивали с толку, но я, не открывая глаз, смотрела в темные зрачки своего врага и – могу поклясться – хотя образ Захара, вызванный мною, был всего только образом, мне одной подчиненным астральным слепком, не обладающим совершенно никакой собственной энергетикой, я видел – могу трижды поклясться – что тонкие его губы вились в улыбке, словно спаривающиеся червяки, и темные глаза смеялись ненавидяще...
Когда я вышла из транса, Даша уже спала в кресле напротив меня. Я посмотрела на часы – оказывается прошло уже два часа.
Я пошевелилась – Даша проснулась немедленно. Наскоро протерев кулаками воспаленные глаза, она спросила хрипло:
– Ну и что?
Еще минуту я переводила дыхание, не в силах пока говорить.
Даша несколько раз прикусила нижнюю губу, очевидно, по-своему поняв мое молчание.
– Так я и думала, – горько прошептала она, – это он. Это он, да? Это... Захар.
Я качнула головой. Я ни в чем не была уверена, хотя мне казалось, что...
– Это он, – приняв мой кивок за утвердительный, проговорила Даша.
Она вдруг вскочила с кресла и оглянулась, хотя, кроме нас в полутемном холле никого не было.
– Он здесь?! – вскрикнула она. – Он здесь?! Он где-то рядом? Он в гостинице? Он где-то в городе?
– Успокойся, – устало проговорила я, – его нет в гостинице. И скорее всего его вообще нет в городе. По крайней мере, я не смогла его обнаружить...
Даша испуганно замолчала.
– Я, конечно, не могу быть уверенной в полной мере, – продолжала я, – но, как мне кажется, Захара в городе нет. Такой мощный источник паранормального излучения трудно не заметить... Нет, – резюмировала я для Даши, да и для себя тоже, – его в городе.
Даша снова опустилась в кресло. Она почти успокоилась, но дышала все равно тяжело.
– Так значит, – выговорила она, – все, что происходит с нами, это не его рук дело?
– Выходит, так, – ответила я, – воздействовать на сознание человека возможно только при непосредственном контакте... Ну, за редким исключением. Если Захар где-то далеко – а так оно, скорее всего, и есть – то, следовательно, он и не может нам никак навредить. Логично?
– Логично, – согласилась Даша, – но ведь с нами что-то происходит. Кто-то пытается нас достать. Кому это нужно, кроме Захара?
– Никому не нужно, кажется, – ответила я, – но ведь Захар мог поручить это дело кому-нибудь из своих сообщников.
– Вряд ли, – возразила Даша, – кому он это поручит? Его правая рука – Ящер – всего только лакей и, в принципе, ничего из себя не представляет. Способен выполнять только мелкие поручения. Я сомневаюсь, чтобы Захар додумался послать Ящера куда-то за тридевять земель – в Китай – чтобы...
– Да, – проговорила я, – Захар прекрасно знает, что я – трудная добыча. Ящер никак не годится на роль охотника.
– Новые сообщники? – предположила Даша. – Сколько воды утекло, многое могло измениться.
– Это точно, – сказала я и внезапно подумала о том, о чем мне думать совсем не хотелось. – А вдруг экстрасенсорная сила Захара развилась до такой степени, что он может управлять энергией на огромном пространственном расстоянии? Это, конечно, маловероятно, но... но не невозможно, – но вслух я ничего не сказала.
– Не знаю, – проговорила Даша и вздохнула, – знаю только одно – что действительно происходит. И это что-то не сулит нам ничего хорошего. Как-то раз неделю жила а Питере – на третий день моего приезда там разразился невероятной силы ураган – гром, молнии, град величиной с куриное яйцо... Сущий ад.
– Ну и что? – спросила я.
– А то, – закончила Даша, – три дня небо все темнело и темнело – каждый день тучи сгущались – и наконец небо было просто черное – днем черное, понимаешь? Очень необычное состояние. Все питерцы ждали, что произойдет что-то страшное. Жутко было ждать. С минуты на минуту. Вот что-то подобное происходит с нами и сейчас.
Я не нашлась, что ответить. Просто пожала плечами.
* * *
Толстяк успокоился только тогда, когда желтая приземистая машина такси отвезла его на самую окраину города. Он вышел из автомобиля, покачиваясь и пытаясь огромным пунцовым платком унять лившийся по его раскаленному лицу пот. Заметив неподалеку укрытое от солнца грязноватым брезентом кафе, он направился туда.Официант прибежал не тотчас же, как только Толстяк уселся за столик – Толстяк минут пять покачивался на пластиковом стуле, одна ножка которого была отчего-то короче трех оставшихся.
– Все, – бормотал он себе под нос, – это был последний раз. Теперь уже все... Назад – домой, в Питер. И пусть этот... и пусть он делает то, что обещал. Хватит меня шантажировать...
Он шумно выдохнул и, подняв глаза, увидел, что над ним, склонившись почтительно, стоит китаец в белом, но грязном и захватанном руками фартуке.
– Воды, – попросил Толстяк, – минеральной, без газа...
Желтое, плоскоскулое лицо китайца скривилось в гримасе недоумения.
– Ах ты черт... – сморщился Толстяк, сообразив, что он только что пытался сделать заказ на русском языке, – воды, – снова попросил он, перейдя на английский, – минеральной. Только без газа... Понимаешь, тупая рожа, без газа!
Через минуту Толстяк уже жадно пил воду прямо из горлышка пластиковой бутылки – крупные капли, катились по его горлу вниз и расплывались серыми кляксами на белом вороте его рубашки.
Запищавший в кармане телефон заставил Толстяка содрогнуться всем крупным телом. Бутылка вылетела из рук и покатилась под столик, щедро орошая холодной водой песчаную пыль никогда не метенной мостовой.
Толстяк, поперхнувшись, надолго закашлялся, одновременно доставая из кармана телефон и включая его.
– Да! – сипнул он в трубку, стараясь подавить все еще терзающие его горло спазмы.