Саймак Клиффорд Дональд. Фактор ограничения

   - Нет и не может быть более надежного места, - снова заговорил Скотт, - чем ящик, который не открывается. В этих ящиках хранилось что-то важное. Хозяева планеты забыли одну вещицу - чего-то они недоглядели.
   Лоуренс медленно поднялся с места.
   - Достанем инструменты, - сказал он.
   ...То была продолговатая карточка, весьма заурядная на вид, с асимметрично пробитыми отверстиями.
   Скотт держал ее в руке, и рука его дрожала.
   - Надеюсь, - горько заметил Гриффит, - ты не разочарован.
   - Нисколько, - ответил Скотт. - Именно это я и предполагал.
   Все дожидались продолжения.
   - Не будешь ли ты любезен... - не вытерпел, наконец, Гриффит.
   - Это перфокарта, - объяснил Скотт. - Ответ некоей задачи, введенной в дифференциальное счетно-решающее устройство.
   - Но ведь мы не можем дешифровать ее, - сказал Тэйлор. - Никакими силами нельзя установить, что она означает.
   - Ее и не надо дешифровать, - усмехнулся Скотт. - Она и без того рассказывает, что здесь такое. Эта машина - вся машина в целом представляет собой вычислительное устройство.
   - Какая бредовая идея! - воскликнул Баклей. - Математическое...
   Скот покачал головой.
   - Не математическое. По крайней мере, не чисто математическое. Нечто более значительное. Логическое, по всей вероятности. Быть может, даже этическое.
   Он оглядел присутствующих и прочел на их лицах неверие, еще не до конца развеянное.
   - Да посудите же сами! - вскричал он. - Бесконечное повторение, монотонная одинаковость всей машины. Таково и есть вычислительное устройство - сотни или тысячи, или миллионы или миллиарды интегрирующих схем, сколько бы их ни было нужно, чтобы ответить на поставленный вопрос.
   - Существует же какой-то фактор ограничения, - пробубнил Баклей.
   - На всем протяжении своей истории, - ответил Скотт, - человечество не слишком-то обращало внимание на такие факторы. Оно продолжало делать свое дело и преодолевало всевозможные факторы ограничения. Очевидно, эта раса тоже не слишком-то обращала на них внимание.
   - Есть такие факторы, - упрямо твердил Баклей, - которыми просто невозможно пренебречь.
   У мозга есть свои ограничения.
   Он ни за что не станет заниматься самим собой.
   Он слишком легко забывает, забывает слишком многое и всегда именно то, что следовало бы помнить.
   Он склонен к терзаниям - а для мозга это почти равносильно самоубийству.
   Если слишком напрягать мозг, он находит убежище в безумии.
   И, наконец, он умирает. Умирает как раз тогда, когда становится полноценным.
   Поэтому создают механический мозг - гигант, двадцатимильным слоем покрывающий планету с Землю величиной - мозг, который займется делом и никогда ничего не забудет, и не сойдет с ума, ибо ему неведомо смятение.
   Затем срываются с места и покидают такой мозг - это уже двойное безумие.
   - Все наши догадки не имеют смысла, - сказал Гриффит. - Ведь мы никогда не узнаем, для чего служил этот мозг. Вы упорно исходите из предпосылки, будто хозяева этой планеты были гуманоиды, а ведь столько же шансов за то, что они отнюдь не гуманоиды.
   - Предположение, что они в корне отличаются от нас, совершенно абсурдно, - возразил Лоуренс. - В городе на Четвертой могли бы жить и люди. Обитатели этой планеты столкнулись с теми же техническими проблемами, что встали бы и перед нами, если бы мы затеяли подобное начинание, и выполнили все в том стиле, какого придерживались бы и мы.
   - Ты не учитываешь того, что сам же так часто подчеркиваешь, - указал Гриффит. - Ты не учитываешь фанатической тяги, которая заставила их пожертвовать решительно всем во имя великой идеи. Мы никакими силами не достигли бы столь тесного и фанатического сотрудничества. Один допустил бы грубейшую ошибку, другой перерезал бы горло третьему, четвертый потребовал бы следствия, а тогда оказалось бы, что вся свора спущена с цепи и лает на ветер.
   - Они были последовательны, - продолжал Гриффит. - Ужасающе последовательны. Здесь нет жизни. Мы не нашли ни малейшего признака жизни - нет даже насекомых. А почему, как ты думаешь? Не потому ли, что жук мог бы запутаться в шестернях или еще где-нибудь и расстроить весь комплекс? Поэтому жукам пришлось исчезнуть.
   Помолчав, Гриффит вскинул голову.
   - Если на то пошло, хозяева планеты сами напоминают жуков. Вернее, муравьев. Колонию муравьев. Бездушное общество взаимных услуг, которое в слепом, но разумном повиновении неуклонно движется к намеченной цели. А если это так, друг мой, то твоя гипотеза, будто вычислительная машина применялась для разработки экономических и социальных теорий, просто вздор собачий.
   - Это вовсе не моя гипотеза, - поправил его Лоуренс. - Это всего лишь одно из нескольких предположений. Есть и другое, не более спорное, - что они пытались разгадать тайну Вселенной: отчего она существует, что она такое и к чему идет.
   - И каким образом, - прибавил Гриффит.
   - Ты прав. И каким образом. А если они этим занимались, то, я уверен, не из праздного любопытства. Значит, был какой-то серьезнейший стимул, что-то вынуждало их к этому занятию.
   - Продолжай, - усмехнулся Тэйлор. - Я жду с нетерпением. Доскажи свою сказку до конца. Они проникли во все тайны Вселенной и...
   - Едва ли проникли, - спокойно проговорил Баклей. - Чего бы они ни добивались, вероятность того, им им удалось получить окончательный ответ, крайне мала.
   - Что касается меня, - сказал Гриффит, - то я склонен думать, что они своего добились. Иначе зачем было уезжать и бросать эту гигантскую машину? Они нашли то, что искали, поэтому им стал не нужен ими же созданный инструмент познания.
   - Ты прав, - подхватил Баклей. - Инструмент стал не нужен, но не потому, что сделал все возможное и этого оказалось достаточно. Его бросили, потому что он слишком мал, он не может решить задачу, которую должен был решить.
   - Слишком мал! - не выдержал Скотт. - Да ведь все, что в таком случае надо было сделать - это нарастить вокруг планеты еще один ярус!
   Баклей покачал головой:
   - Помнишь, я говорил о факторах ограничения? Так вот, перед тобой фактор, которым не так-то просто пренебречь. Подвергни сталь давлению в пятьдесят тысяч фунтов на квадратный дюйм - и она потечет. Здесь-то, должно быть, металл воспринимает гораздо большее давление, но и у него есть предел прочности, выходить за который было небезопасно. На высоте двадцати миль над поверхностью планеты ее хозяева достигли этого предела. Уперлись в тупик.
   Гриффит шумно вздохнул.
   - Моральный износ, - пробормотал он.
   - Аналитическая машина - это вопрос габаритов, - рассуждал Баклей вслух. - Каждая интегрирующая схема соответствует клеточке человеческого мозга. У нее ограниченная функция и ограниченные возможности. То, что делает одна клетка, контролирует две другие. Принцип "зри в три" как гарантия, что ошибок не будет.
   - Можно было стереть все, что хранилось в запоминающих устройствах, и начать все сызнова, - сказал Скотт.
   - Не исключено, что так и поступали, - ответил Баклей. - Много-много раз. Хотя всегда был элемент риска, что каждый раз после стирания машина потеряет какие-то... э-э... ну, рациональные, что ли, качества, или моральные. Стирание памяти для машины таких размеров - шок, подобно тому как коррективная хирургия мозга - шок для человека. Здесь произошло что-то одно из двух. Либо машина очутилась на пределе стирания - в электронных устройствах слишком заметно скапливалась остаточная память...
   - Подсознательное, - перебил Гриффит. - Интересная мысль развивается ли у машины подсознание?
   - Либо, - продолжал Баклей, - ее неизвестные хозяева подошли к проблеме настолько сложной, настолько многогранной, что эта машина, несмотря на фантастические размеры, не могла с нею справиться.
   - И тогда они отправились на поиски еще большей планеты, - продолжил Тэйлор, сам не вполне веря в свои слова. - Другой планеты, масса которой достаточно мала, чтобы там можно было жить и работать, но диаметр достаточно велик для создания более мощной вычислительной машины.
   - В этом был бы какой-то смысл, - неохотно признал Скотт. - Понимаете ли, они бы начали все заново, но с учетом ответов, полученных здесь. При усовершенствованной конструкции и новой технологии.
   - А теперь, - торжественно провозгласил Кинг, - на вахту становится человечество. Интересно, что нам удастся сделать с такой диковиной? Во всяком случае, совсем не то, к чему ее предназначали строители.
   - Человечеству, - ответил Баклей, - решительно ничего не придется с нею делать, по крайней мере, в течение ста лет. Головой ручаюсь. Никакой инженер не осмелится повернуть ни единое колесико в этой машине, пока не будет достоверно знать, для чего она, как и почему сделана. Тут надо вычертить миллионы схем, проверить миллионы полупроводников, сделать синьки, подготовить техников...
   Лоуренс грубовато ответил:
   - Это не наша забота, Кинг. Мы с тобой - сеттеры. Мы выслеживаем и вспугиваем перепелов, а дальше обойдутся без нас, и мы переходим к очередным вопросам. Как поступит человечество с нашими находками - это опять-таки очередной вопрос, но не нам с тобой его решать.
   Он поднял с пола мешок с походным снаряжением и взвалил на спину.
   - Все готовы к выходу? - спросил он.
   Десятью милями выше Тэйлор перегнулся через перила, ограждающие пандус, и взглянул на расстилающийся под ним лабиринт машин. Из наспех уложенного рюкзака выскользнула ложка и, вертясь, полетела вниз.
   Долго все прислушивались к тому, как она звенит, задевая о металл.
   Даже когда ничего уже не было слышно, всем казалось, что до них еще доносится звон.