Саймак Клиффорд Дональд. Операция "Вонючка"

   - Вы хотите сказать, что скунс... крыло... что...
   - Он вроде бы спланировал, - докончил я.
   - Капрал, - обратился полковник к Слейду, - что там у него на счету?
   - Да только езда в пьяном виде, - ответил Слейд. - Пустяки.
   - Я хотел бы взять его с собой на базу.
   - Буду вам очень признателен, - неуверенным голосом ответил Слейд.
   - В таком случае пошли, - сказал полковник, и я проследовал за ним к джипу.
   Мы расположились на заднем сиденье, а машину вел солдат - шпарил как на пожар. Мы с полковником особенно не разговаривали. Мы только зубы стискивали и надеялись, что доберемся живыми. Так, по крайней мере, было со мной.
   Там, на базе, полковник сел за свой письменный стол, кивком приказал мне занять кресло. Потом откинулся на спинку стула и давай меня изучать. Счастье, что ничего плохого я не сделал, иначе под его взглядом я бы, пожалуй, не выдержал и раскололся.
   - Вы тут много чего наговорили, - начал полковник. - Устраивайтесь-ка поудобнее и расскажите все с самого начала, не пропуская ни единой мелочи.
   Я стал рассказывать ему все как есть и пустился во всякие подробности, чтобы втолковать ему мою точку зрения, а он ничего, не перебивал, только сидел и слушал. Ни разу еще мне не попадался такой хороший слушатель.
   Когда я выложил все до конца, он нашарил на столе блокнот и карандаш.
   - Давайте-ка зафиксируем основные выводы, - сказал он. - Вы утверждаете, что раньше машина никогда не совершала самовольных действий?
   - Насколько я знаю, не совершала, - ответил я как на духу. - Но, конечно, она могла тренироваться в мое отсутствие.
   - И никогда до сих пор не летала?
   Я покачал головой.
   - А когда она стала проделывать то и другое, в ней находился этот ваш скунс?
   - Совершенно верно.
   - И вы утверждаете, что после катастрофы скунс спланировал, сидя на крыле машины?
   - Крыло перевернулось, а скунс убежал в лес.
   - Вам не кажется странным, что крыло планировало, тогда как остальные обломки просто грохнулись оземь?
   Я согласился, что это и вправду чудно.
   - Теперь о скунсе. Вы утверждаете, что он мурлыкал?
   - Еще как! Любо-дорого было слушать!
   - И вилял хвостом?
   - Прямо как собака.
   Полковник отодвинул блокнот и откинулся на спинку стула. Он сложил руки на груди, точно обнял себя за плечи.
   - По личному опыту, накопленному в детстве при ловле скунсов в капканы, могу вам сообщить, что скунсы не мурлыкают и никогда не виляют хвостом.
   - Я знаю, что у вас на уме, - объявил я, озлившись, - но не так уж я был пьян. Я сделал глоток-другой, чтобы скоротать время, покуда появится самолет. Но я видел скунса своими глазами, знаю, что это был именно скунс, и помню, как он мурлыкал. Ласковый был, будто я ему понравился, и он...
   - Ну ладно, - сказал полковник. - Ладно.
   Сидели мы и смотрели друг на друга. Ни с того, ни с сего он ухмыльнулся.
   - А знаете, - сказал он, - я вдруг понял, что мне нужен адъютант.
   - Желающих нет, - ответил я упрямо. - Вы меня и на четверть мили не подтащите к реактивному самолету. Хоть вяжите по рукам и по ногам.
   - Вольнонаемный адъютант. Триста долларов в месяц и полное обеспечение.
   - Всю жизнь мечтал толкаться среди военных.
   - И выпивки сколько влезет.
   - Где надо расписаться? - спросил я.
   Вот так-то я и стал адъютантом полковника.
   Я подумал, что у него шарики за ролики заехали, да и сейчас так думаю. Для него все сложилось бы куда лучше, если бы он тогда же вышел в отставку. Но он носился со своей идеей и был из числа тех азартных дураков, что играют ва-банк.
   Мы с ним уживались как нельзя лучше, но временами кое в чем расходились. Началось все с дурацкого требования, чтобы я не отлучался с базы. Я устроил скандал, но полковник уперся.
   - Ты выйдешь за ворота, распустишь слюни и начнешь трепаться, твердил он. - А мне надо, чтобы ты прикусил язык и держал его за зубами. Как по-твоему, для чего я тебя взял на службу?
   Жилось мне не так уж плохо. Забот и в помине не было. Просто пальцем не шевелил - никакой работы с меня никто не спрашивал. Жратва была сносная, комнату с постелью мне дали, и полковник сдержал слово насчет выпивки.
   Несколько суток я полковника вовсе не видел. В один прекрасный день забежал к нему поздороваться. Только я на порог, как входит сержант с пачкой бумаг в руке. И будто сам не свой.
   - Вот рапорт о том автомобиле, сэр, - доложил он.
   Полковник взял бумаги и перевернул несколько листов.
   - Сержант, я ничего не понимаю.
   - И я тоже, сэр.
   - Ну вот это, например, что? - спросил полковник и ткнул пальцем.
   - Вычислительное устройство, сэр.
   - В автомобилях не бывает вычислительных устройств.
   - Вот именно, сэр, то же и я говорю. Но мы нашли место, где оно было укреплено на моторе.
   - Укреплено? Приварено?
   - Ну не совсем приварено. Оно вроде бы стало частью мотора. Как будто их отлили вместе. Там не было никаких следов сварки.
   - А вы уверены, что это вычислительное устройство?
   - Так утверждает Коннели, сэр. Он на вычислительных машинах собаку съел. Однако таких он еще не видывал. Он говорит, что это устройство работает по совершенно иному принципу. И полагает, что он очень толковый. Принцип этот, он говорит...
   - Продолжайте! - гаркнул полковник.
   - Он говорит, что по мощности это устройство в тысячу раз превосходит лучшие наши вычислительные машины. Он говорит, будто, даже не обладая буйной фантазией, можно назвать это устройство разумным.
   - Что вы понимаете под словом "разумный"?
   - Вот Коннели уверяет, что такая штука, возможно, умеет самостоятельно мыслить.
   - О господи! - только и выговорил полковник.
   Он посидел с минуту, словно о чем-то задумался. Потом перевернул страницу и ткнул в другое место.
   - А это другой блок, сэр, - сказал сержант. - Чертеж блока. Что за блок - не известно.
   - Не известно!
   - Мы никогда ничего подобного не видели, сэр. Мы понятия не имеем, какое у него назначение. Он был связан с трансмиссией, сэр.
   - А это?
   - Результаты химического анализа бензина. С бензином что-то странное, сэр. Мы нашли бак, весь искореженный и на себя не похожий, но там еще оставался бензин. Он не...
   - Но с какой стати вам вздумалось делать анализ?
   - Да ведь это не бензин, сэр. Это что-то другое. Раньше был бензин, но он изменился, сэр.
   - У вас все, сержант?
   Сержанту, как я видел, становилось жарко.
   - Нет, сэр, есть еще кое-что. В рапорте все изложено, сэр. Нам удалось найти большую часть обломков, сэр. Отсутствуют лишь несколько мелких деталей. В настоящее время мы работаем над сборкой.
   - Сборкой...
   - Может, вернее назвать это склейкой, сэр...
   - Машина не будет ходить?
   - Навряд ли, сэр. Ее здорово покалечило. Но если бы ее удалось собрать целиком, это был бы лучший автомобиль в мире. Судя по спидометру, машина прошла 80.000 миль, но ее состояние такое, будто она только вчера с завода. К тому же она сделана из таких сплавов, что мы просто диву даемся.
   Сержант помолчал.
   - Осмелюсь доложить, сэр, тут дело нечисто.
   - Да, да, - сказал полковник. - Вы свободны, сержант. Еще как нечисто!
   Сержант повернулся кругом.
   - Минуточку, - окликнул его полковник.
   - Есть, сэр.
   - Мне очень жаль, сержант, но вам и всему подразделению, прикомандированному к машине, не разрешается покидать территорию базы. Я не могу допустить утечки информации. Сообщите своим людям. Если кто-нибудь пикнет, я с ним живо расправлюсь.
   - Есть, сэр, - сказал сержант и вежливо козырнул, но вид у него был такой, словно он сейчас полковнику глотку перережет.
   Когда сержант вышел, полковник сказал мне:
   - Эйса, если ты что-то знаешь и молчишь, а потом это выплывет наружу и я окажусь в дураках, то я сверну твою тощую шею.
   - Чтоб мне провалиться, - сказал я.
   Он как-то чудно на меня посмотрел.
   - Тебе известно, что это за скунс?
   Я покачал головой.
   - Это вовсе не скунс, - сказал он. - И мы обязаны выяснить, кто же это.
   - Но ведь его здесь нет. Он убежал в лес.
   - Его можно поймать.
   - Это мы-то вдвоем?
   - Зачем вдвоем? На базе две тысячи солдат.
   - Но...
   - Ты думаешь, им не очень-то по вкусу ловить скунса?
   - Примерно так. Может, они и пойдут в лес, но сделают все, чтобы не найти скунса, ни за что не станут ловить.
   - Станут как миленькие, если пообещать вознаграждение. Пять тысяч долларов.
   Я посмотрел на него так, словно он окончательно спятил.
   - Поверь, - сказал полковник, - он того стоит. Всех этих денег, до последнего цента.
   Я же говорю, свихнулся человек.
   В облаву на скунса я не пошел. Я знал, как мало шансов найти его. К этому времени он мог выбраться за пределы штата или залезть в такую нору, где его и днем с огнем не сыщешь.
   Да и ни к чему мне было пять тысяч долларов. Я получал хороший оклад и пил вволю.
   На другой день я зашел к полковнику покалякать. У него был крупный разговор с военным врачом.
   - Вы обязаны отменить свой приказ! - разорялся костоправ.
   - Не могу я его отменить! - орал полковник. - Мне необходимо это животное!
   - Вы когда-нибудь видели, чтобы скунсов ловили голыми руками?
   - Нет, никогда.
   - У меня уже одиннадцать штук, - сказал костоправ. - Больше я не потерплю.
   - Капитан, - ответил полковник, - прежде чем все это кончится, у вас будет гораздо больше одиннадцати скунсов.
   - Значит, вы не отмените приказ, сэр?
   - Нет.
   - В таком случае я сам прекращу это безобразие!
   - Капитан! - свирепо произнес полковник.
   - Вы невменяемы, - заявил костоправ. - Никакой военный трибунал...
   - Капитан!
   Но капитан ничего не ответил. Он повернулся кругом и вышел.
   Полковник взглянул на меня.
   - Иной раз приходится тяжко, - сказал он.
   Я понял, что надо срочно найти этого скунса, иначе полковника смешают с грязью.
   - А все-таки я в толк не возьму, - сказал я, - на кой черт вам сдался этот зверь. Обыкновенный скунс, разве что мурлыкать умеет.
   Полковник уселся за стол и стиснул голову руками.
   - О господи! - простонал он. - До чего же тупы люди!
   - Это-то да, - не отставал я, - но все-таки непонятно...
   - Сам посуди, - сказал полковник. - Кто-то копался в твоей машине. Ты утверждаешь, что это не твоя работа. Ты утверждаешь, что не подпустил бы к машине никого другого. Ребята, которые исследовали обломки, заявляют, что в машине есть такие премудрые устройства, до каких у нас еще никто не додумался.
   - Если вы думаете, что этот скунс...
   Полковник трахнул кулаком по столу.
   - Да какой там скунс! Нечто, _п_о_х_о_ж_е_е_ на скунса! Нечто, смыслящее в машинах побольше твоего, моего, да и вообще больше, чем будет когда-нибудь смыслить человек!
   - Но у него и рук-то нет. Как, по-вашему, мог он сотворить то, что вы думаете?
   Но он не успел мне ответить.
   С треском распахнулась дверь, и ввалились двое солдат из караулки. Им было не до того, чтобы приветствовать полковника по всей форме.
   - Господин полковник, - сказал один из них, переводя дух. - Господин полковник, нашли. Даже не пришлось его ловить. Мы свистнули, и он пошел за нами следом.
   За ними, виляя хвостом и мурлыча, вошел скунс. Он сразу подбежал ко мне и стал тереться о мои ноги. Когда я наклонился и взял его на руки, он замурлыкал так громко, что я побоялся, не взорвется ли.
   - Он самый? - спросил меня полковник.
   - Он и есть, - подтвердил я.
   Полковник схватил телефонную трубку.
   - Соедините меня с Вашингтоном! Пентагон! Мне нужен генерал Сандерс!
   И махнул нам рукой.
   - Вон отсюда!
   - Но, господин полковник, вознаграждение...
   - Получите! А теперь убирайтесь!
   Вид у него был, как у человека, которому только сейчас объявили, что его не расстреляют на рассвете.
   Мы повернулись через правое плечо и вышли из кабинета.
   У двери с винтовками в руках топтались четыре субъекта устрашающего вида, типичные техасские гангстеры.
   - Ты на нас не обращай внимания, друг, - сказал мне один из них. - Мы всего-навсего твои телохранители.
   Это и вправду были мои телохранители. Ни на шаг от меня не отставали - куда я, туда и они. И с нами ходил скунс. Поэтому они ко мне и прилипли. Я-то им был до лампочки. Это скунса надо было охранять.
   А скунс привязался ко мне - клещами не оторвешь. Он шел за мной по пятам и шмыгал у меня между ботинками, но по большей части ему хотелось, чтобы я таскал его на руках или сажал себе на плечо. И он все время мурлыкал. То ли смекнул, что я ему настоящий друг, то ли считал меня простофилей.
   Жить стало трудновато. Скунс спал вместе со мной, и в моей комнате ночевали все четыре охранника. В отхожее место я шел со скунсом и одним охранником, а остальные трое околачивались поблизости. Я ни на миг не оставался один. Я говорил, что это непорядочно. Я говорил, что это неконституционно. Ничего не помогало. Деться было некуда. Охранников было двенадцать штук, и работали они в три смены, по восемь часов каждая.
   Несколько дней я не видел полковника и подумал, что это странно: раньше он себе места не мог найти, пока не заполучит скунса, а теперь ему до скунса и дела нет.
   А я тем временем пораскинул умом насчет того, что говорил полковник о скунсе: будто это и не скунс вовсе, а существо, по виду схожее со скунсом, и будто оно знает о чем-то побольше нашего. И чем дольше я об этом думал, тем больше верил в то, что полковник, пожалуй, прав. Но все-таки казалось невероятным, чтобы какая-то безрукая тварь разбиралась в машинах, не говоря уж о том, чтобы мудрить с ними.
   Но тут я вспомнил, как мы с Бетси всегда понимали друг друга, и, более того, представил себе, что человек и машина сближаются настолько, что могут друг с другом беседовать, и тогда человек, даже безрукий, может помочь машине улучшиться. И хоть, когда говоришь это вслух, получается что-то вроде нелепицы, но в глубине души мне казалось, что так и должно быть, и как-то тепло становилось при мысли о том, что человек и машина могут стать закадычными друзьями.
   Если на то пошло, не такая уж это нелепость.
   Быть может, говорил я себе, когда зашел в кабачок и оставил скунса в машине, то скунс оглядел ее и пожалел эту старую колымагу, как мы с вами пожалели бы бездомную кошку или больную собаку. И, может быть, скунс тут же, на месте, решил починить ее, как умеет; с него сталось бы и металлом разжиться где-нибудь, где не скоро хватятся, чтобы смастерить вычислитель и все эти хитроумные штучки.
   Кто его знает, может, до него не доходило, хоть тресни, как это их не было в машине с самого начала. Может, он считал, что машина без этих штучек вообще не машина. А скорее всего, подумал, что Бетси неисправна.
   Охранники прозвали скунса Вонючкой, и это были враки, потому что от него ничуть не пахло - редко я встречал таких спокойных и воспитанных зверей. Я сказал охранникам, что это несправедливо, но они только ржали надо мной, и вскорости об этой кличке прознала вся база, и, куда бы мы ни шли, отовсюду нам кричали: "Эй, Вонючка!" Скунс, как видно, ничего не имел против, и я тоже в мыслях стал называть его Вонючкой.
   Так я сам додумался, что Вонючка мог починить Бетси и почему он ее чинил. Но одного я никак не уразумел - откуда он вообще взялся? Думал я, думал, но так ничего и не надумал, кроме каких-то глупостей, и даже сам решил, что это уж слишком.
   Разок-другой я заходил к полковнику, но сержанты и лейтенанты гнали меня в три шеи и мы с ним так и не повидались. Я обиделся и решил туда больше не соваться, пока он меня не позовет.
   В один прекрасный день он меня позвал. Прихожу я и вижу: у него в кабинете полным-полно важных шишек. Полковник как раз переговаривался с каким-то старым, седым, свирепым старикашкой, у него был нос крючком, зубастая пасть и звезды на погонах.
   - Генерал, - обратился к старикашке полковник, - разрешите представить вам ближайшего друга Вонючки.
   Генерал подал мне руку. Вонючка помурлыкал ему, сидя на моем плече.
   Генерал хорошенько вгляделся в Вонючку.
   - Полковник, - сказал он, - от души надеюсь, что вы не заблуждаетесь. В противном случае, если когда-нибудь дойдет до огласки, военно-воздушные силы погибли. Армия и флот будут потешаться над нами еще десятки лет, да и конгресс нам никогда не простит такого розыгрыша.
   Полковник судорожно глотнул:
   - Уверяю вас, сэр, я не заблуждаюсь.
   - Не знаю, как это я дал себя уговорить, - разворчался генерал. Более сумасбродный план и представить себе невозможно.
   Он еще раз поглядел на Вонючку.
   - По-моему, скунс как скунс, - заметил генерал.
   Полковник представил меня группе других полковников и куче майоров, а с капитанами, если они там вообще были, возиться не стал, и все жали мне руку, а Вонючка им мурлыкал - получалось очень уютно.
   Один из полковников подхватил Вонючку на руки, но тот стал отчаянно брыкаться и все рвался ко мне.
   Генерал сказал:
   - Кажется, он предпочитает именно ваше общество.
   - Он мой друг, - объяснил я.
   После ленча полковник с генералом зашли за мной и Вонючкой и все мы отправились в ангар. Там навели порядок, и в ангаре стоял только один самолет, из новейших реактивных. Нас поджидала целая толпа - были и военные, но больше все спецы в гражданской одежде или в грубых бумажных комбинезонах. Некоторые держали в руках инструменты - так я считаю, - хотя я эдаких диковин сроду не видывал. И всюду были понаставлены какие-то аппараты.
   - А теперь, Эйса, - сказал полковник, - сядь в этот реактивный самолет вместе с Вонючкой.
   - А чего там делать? - спросил я.
   - Да просто посиди. Но только ничего не трогай. Иначе ты нам все испортишь.
   Мне показалось, что дело тут нечисто, и я заколебался.
   - Не бойтесь, - успокоил меня генерал. - Вам ничего не грозит. Входите смелей и усаживайтесь.
   Так я и сделал, и получилось вовсе глупо. Я вскарабкался туда, где полагается сидеть пилоту, и уселся в его кресло; ну и местечко! Повсюду торчала всякая чертовщина, какие-то приборы и невиданные штучки. Я не смел шелохнуться, до того боялся их задеть - бог его знает, что бы могло стрястись.
   Вошел я, значит, уселся и некоторое время развлекался тем, что глазел на все эти диковины и гадал, для чего они служат, но почти ни разу не угадал.
   В конце концов я осмотрел все в сотый раз и стал ломать себе голову, чем бы еще заняться, а делать было нечего, скучища смертная. Но тут я вспомнил, сколько денег заколачиваю, сколько даровой выпивки получаю, и подумал, что ради всего этого можно просидеть любое кресло.
   А Вонючка вообще не обратил ни на что внимания. Он пристроился у меня на коленях и заснул - так мне, во всяком случае, казалось. Он-то себя не утруждал, это уж точно. Лишь время от времени приоткрывал один глаз или поводил ухом, только и всего.
   Поначалу я об этом не думал, но, когда посидел там час или около того, до меня вдруг дошло, зачем они затащили нас с Вонючкой в самолет. Они надеются, подумал я, что, если посадят в самолет Вонючку, он и этот самолет пожалеет и проделает с ним такую же штуку, как с Бетси. Но если они так полагают, то наверняка останутся в дураках: ведь Вонючка решительно ничего не стал делать, только свернулся клубочком и заснул.
   Мы просидели несколько часов, а потом нам сказали, что можно вылезать.
   Тут-то и закрутилась операция "Вонючка". Так они называли всю эту бодягу. Просто умора, каких только названий не выдумает военная авиация!
   Это тянулось несколько дней. Утром мы с Вонючкой вставали, несколько часов сидели в самолете, делали перерыв на обед и возвращались еще на несколько часов. Вонючка как будто не возражал. Ему было все равно, где сидеть. Он только и делал, что сворачивался клубочком у меня на коленях, и через пять минут уже дремал.
   Насколько я мог судить, дело не двигалось ни на шаг, но с каждым днем генерал, полковник и спецы, что наводняли ангар, распалялись все больше и больше. Видно было, что им до смерти охота почесать языки, но они сдерживались.
   Очевидно, работа не кончалась и после того, как мы с Вонючкой уходили. Каждый вечер в ангаре горел свет, спецы вкалывали вовсю, а вокруг них охраны было видимо-невидимо.
   В один прекрасный день тот реактивный самолет, в котором мы сидели, выкатили из ангара, вместо него поставили другой, и все повторилось снова-здорово. Опять ничего не произошло. Однако атмосфера в этом ангаре до того накалилась, что, казалось, все вот-вот вспыхнет.
   Ума не приложу, что там такое творилось.
   Постепенно это состояние напряженности передалось всей базе, и началось что-то совершенно невероятное. Вам и во сне не снилась воинская часть, которая бы так проворно пошевеливалась. Приехала бригада строителей и давай строить новые корпуса, а как только они были готовы, там разместили какие-то машины. Приезжали все новые и новые люди, и очень скоро база превратилась в растревоженный муравейник.
   Однажды я вышел погулять (а охранники тащились рядом) и увидел такое, что аж глаза выпучил. Всю базу обносили четырехметровым забором, увенчанным колючей проволокой. А по эту сторону забора было столько охранников, что они чуть не наступали друг другу на пятки.
   Вернулся я с прогулки перепуганный, потому что, судя по всему, меня силком втянули в какое-то чересчур сложное и темное дело.
   До сих пор я полагал, что речь идет только о полковнике, который слишком выслуживался перед начальством и теперь никак это не расхлебает. Все время я очень жалел полковника: ведь генерал, судя по его роже, был из тех типов, что позволяют водить себя за нос лишь до поры до времени, а потом раз - и к ногтю.
   Примерно в то же время посреди одной из взлетных полос стали рыть огромный котлован. Как-то раз я подошел взглянуть на него и только диву дался. Была хорошая, ровная взлетная полоса, стоила больших денег, а теперь в ней роют яму - не иначе как хотят сделать бассейн для плавания. Я порасспросил кое-кого, но люди, к которым я обращался, то ли сами ничего не знали, то ли знали, да помалкивали.
   А мы с Вонючкой все сидели в самолетах. Теперь это был шестой по счету. Но ничто не менялось. Я сидел и скучал до одури, а Вонючка не унывал.
   Как-то вечером полковник передал через сержанта, что хочет меня видеть.
   Я вошел, сел и посадил Вонючку на письменный стол. Он разлегся на полированной крышке и стал переводить глаза с меня на полковника.
   - Эйса, - сказал полковник, - по-моему, все идет хорошо.
   - Вы хотите сказать, что добились своего?
   - Мы добились неоспоримого преимущества в воздухе. Теперь мы опередили остальные страны на добрый десяток лет, если не на все сто, - в зависимости от того, насколько нам удастся все освоить. Теперь нас никому не догнать.
   - Но ведь Вонючка только и делал, что спал!
   - Он только и делал, - сказал полковник, - что реконструировал каждый самолет. В ряде случаев он применял совершенно непонятные принципы, но голову даю на отсечение, немного погодя мы их поймем. А в других случаях изменения были так просты и так очевидны, что просто удивительно, как это мы сами до них не додумались.
   - Полковник, а кто такой Вонючка?
   - Не знаю, - ответил он.
   - Вы же что-то подозреваете.
   - Безусловно. Но это только подозрение, не более. Мне страшно даже подумать об этом.
   - Меня не так-то легко застращать.
   - Ну что же, в таком случае... Вонючка не похож ни на что земное. Мне кажется, он с другой планеты, а может быть, даже из другой звездной системы. По-моему, он совершил к нам космический перелет. Как и зачем, не имею представления. Возможно, звездолет потерпел аварию, а Вонючка сел в спасательную ракету и прилетел на Землю.
   - Но если у него была ракета...
   - Мы прочесали каждый квадратный метр на много миль в окружности.
   - И ничего не нашли?
   - Ничего, - сказал полковник.
   Переварить такую идею было трудновато, но я с этим справился. Затем я подумал о другом.
   - Полковник, - сказал я, - по вашим словам, Вонючка починил самолеты, и они стали даже лучше новых. Как же он мог это сделать, когда у него нет рук и он только спал и ни до чего ни разу не дотронулся?
   - А как по-твоему? - спросил полковник. - Я выслушал уйму догадок. Из них только одна не совсем лишена смысла, да и то с натяжкой, - это телекинез.
   Ну и словечко!
   - А что это значит, полковник?
   Этим словечком я собрался ошарашить ребят в кабачке, если когда-нибудь попаду туда снова, и хотел употребить его кстати.
   - Передвижение предметов усилием мысли, - объяснил полковник.
   - Да ведь он ничего не передвигал, - возразил я. - Все новые устройства в Бетси и в самолетах взялись прямо изнутри, никто ничего не вставлял.
   - При телекинезе и это возможно.
   Я задумчиво покачал головой.
   - А мне все иначе мыслится.
   - Валяй, - вздохнул полковник. - Послушаем и твою теорию. Не понимаю, с какой стати ты должен быть исключением.
   - По-моему, у Вонючки, если можно так выразиться, легкая рука на машины, - сказал я. - Знаете, как у некоторых людей бывает легкая рука на растения, а вот у него...
   Полковник одарил меня долгим жестким взглядом из-под нахмуренных бровей, потом медленно склонил голову.
   - Я понимаю, что ты имеешь в виду. Новые узлы и детали никто не вставлял и не переставлял. Они наросли.
   - Что-то в этом роде. Может быть, он умеет оживлять машины и все улучшает их, отращивая детали, чтобы машины стали счастливее и повысили свой КПД.
   - В твоем изложении это звучит глупо, - проворчал полковник, - но вообще-то здесь намного больше смысла, чем во всех прочих рассуждениях. Человек работает с машинами - я говорю о настоящих машинах - всего лишь лет сто, от силы двести. Если поработать с ними десять тысяч или миллион лет, это покажется не таким уж глупым.
   Мы долго молчали, уже наступили сумерки, а мы оба все думали, и, наверное, об одном и том же. Думали о черной бездне, лежащей за пределами Земли, и о том, как Вонючка пересекал эту бездну. Пытаясь представить себе, из какого мира он прибыл, почему расстался со своим миром и что случилось с ним в черной бездне, что вынудило искать убежища на Земле.