Страница:
Ирина Щеглова
Песчинка на ладони
Глава 1
Перелет
Всю дорогу Лика дулась и не разговаривала с родителями. Да они особенно и не настаивали. Болтали между собой, не обращая внимания на дочь, съежившуюся на заднем сиденье.
«Я им не нужна, – думала Лика, глядя на два родных затылка, – я вообще никому не нужна, я всем только мешаю».
Накануне дома произошла совершенно безобразная сцена. Лика пинала чемодан, кричала на маму, захлебываясь слезами:
– Не поеду! Не поеду! – вопила она. Мама зажимала уши, страдальчески прикрывала глаза и твердила упорно:
– Нет, поедешь, я сказала!
Лика надеялась до последнего. Они должны были передумать! В самом деле, нельзя же вот так, не считаясь с ее мнением и желанием, не спрашивая у нее, взять, да и отправить в какой-то идиотский лагерь где-то в Турции. Она что – багаж бессловесный? Кукла? Но ведь так не может быть. Не должно так быть! И Лика изо всех сил пыталась доказать родителям их неправоту. Они не реагировали. Вообще весь последний год у них творилось что-то несусветное. Казалось, никто никого не слушает, и каждый старается перекричать остальных. Когда ругались родители, Лика зажимала уши и закрывалась в своей комнате, но стоило, например, маме остаться одной, как она мгновенно переключалась на Лику, и тогда по квартире летали молнии и гремели грозы. К началу лета обстановка накалилась до того, что дома стало невыносимо. Лика не спала по ночам, прислушивалась к родительским голосам, доносившимся из-за двери, и страдала. А потом они вдруг помирились или временно сговорились, кто их знает. Они же не спросили у Лики, как будто она чужая. Нет! Ее просто поставили перед фактом. В один прекрасный день сообщили о том, что им надо побыть вдвоем, у них проблемы, и еще какую-то чепуху, а она – Лика – отправляется в ссылку, то бишь в лагерь… За что? Лика попыталась выяснить: за что? У них проблемы. Но ведь проблемы надо решать всем вместе, разве Лика не их дочь? А если они так не считают, зачем рожали? Она не просилась на свет, между прочим!
Она, естественно, высказала все, что думала. Они только переглянулись и пожали плечами, равнодушно пожали! Они все давно решили! Ясно, Лика им мешает. Она им всю жизнь мешает, вот и хотят отделаться!
Мама, разумеется, бросилась в истерику, папа нахмурил брови и резко выговорил Лике, обозвал неблагодарной эгоисткой. Это она-то эгоистка?! А сами они кто?!
И Лика, конечно же, заявила, что ни в какой лагерь не поедет. Не нужны ей такие насильные благодеяния, за которые еще и благодарить требуется.
И тут ей папа новость выдал, что она поедет как миленькая, потому что они путевки купили на Кубу, так что ее «отдых» в лагере не обсуждается. Вопрос решенный, и точка!
Вот так.
Неделю она, можно сказать, «стояла насмерть».
Они оказались сильнее. Как ни сопротивлялась Лика, утром родители силком затолкали ее в машину, отец бросил в багажник собранный мамой чемодан. Взъерошенная, зареванная, она забилась в угол на заднем сиденье, обхватила себя руками и решила молчать, что бы ни случилось. Ну должны же они были опомниться?!
Не опомнились.
Подкатили к аэропорту, выволокли Лику, повели, как бессловесную животину на веревочке. Лика затравленно озиралась по сторонам, до последнего момента она надеялась сбежать или устроить что-нибудь эдакое, скандал какой-нибудь, что-то, что заставит их передумать и отказаться от затеи отправить ее в этот дурацкий лагерь. Но, как на зло, в голову ничего не приходило, кроме как упасть на аэропортовский пол и закатить истерику. До такой крайности Лика еще не дошла. Она боялась людей, их так много шныряло вокруг: равнодушных, суетливых, отстраненных, холодных, чужих… Ах, если бы она заболела! Такой внезапной страшной болезнью… Нет, не очень страшной, от страшной и помереть недолго, но все-таки достаточно серьезной. Например, поднялась бы у нее высокая температура… С температурой ведь не потащили бы ее в самолет? Или потащили бы? Что должно было случиться, чтобы они отказались от своей поездки на Кубу? А еще лучше, если бы они взяли ее с собой.
Теперь уже поздно, поздно!
Вон тетка стоит с табличкой, а вокруг тусуются такие же несчастные, как и Лика, – такие же лишние и ненужные, сплавляемые родителями подальше от дома. Спрашивается, зачем заводить детей, если они вам не нужны? Охота вам вместе тусоваться – ну и тусуйтесь себе на здоровье, не рожайте никого, не мучайте.
– Ольга Викторовна, здравствуйте! – выпалил отец, и его пальцы еще крепче впились в Ликино запястье, за другую руку с силой дернула мама и сделала «страшные глаза». Лика закусила губу.
– А, здравствуйте, здравствуйте! – скороговоркой проговорила тетка с табличкой. – Вы у нас кто?
Лика взглянула исподлобья, Ольга Викторовна – маленькая, пухленькая женщина, наверное, ровесница мамы. Интересно, а ее дети где? А муж? Она же на работе. Она работает надсмотрщицей за чужими детьми, в то время как свои тоже неизвестно где и с кем… Лика поморщилась.
Между тем Ольга Викторовна сунула какой-то другой тетке табличку, достала из-под мышки папку с бумагами, развернула. Отец назвал фамилию. Втроем они склонились над бумагами.
– Вот наша анкета, – ткнула пальцем мама.
– Отлично, – пробормотала Ольга Викторовна, захлопнула папку и посмотрела на Лику:
– Ну, будем знакомиться? – и протянула руку. – Меня зовут Ольга, я буду вожатой в твоей группе.
Лика хмыкнула и отступила назад, спрятав руки за спину. Еще не хватало!
Мама снова дернула, толкнула вперед. Лика поморщилась.
– Прекрати! – прошипела мама в самое ухо. – Не паясничай!
Ольга Викторовна несколько удивилась, но ее уже отвлекли, прибыли еще какие-то люди, заговорили, полезли сверяться со списками…
Хмурую Лику родители оттащили в сторону, по-прежнему не выпуская ее рук.
– Вы еще пожалеете! – пообещала Лика.
– Ты невыносима! – страдальчески воскликнула мама. – Хоть сейчас не позорь себя и нас перед людьми!
– Ты сама себя позоришь! – огрызнулась Лика.
– Да прекратите же! – не выдержал отец. – Лика, ты ведешь себя так, будто тебя на каторгу посылают! И это вместо благодарности! Родители отправляют тебя в лучший молодежный лагерь! Самый знаменитый! Я в детстве даже мечтать не мог!
– Я тоже, – поддакнула мама.
– Ну и катились бы туда сами! – огрызнулась Лика. – А я не просила!
– По-твоему, мы должны были тебя одну оставить в городе? – удивился отец.
Лика, еле сдерживая слезы, посмотрела на него с немым укором. Он что, правда не понимает? Не понимает, что Лика тоже хочет на Кубу? С ними! А они даже не рассматривают такую возможность! Они и думать не думали о том, чтобы взять ее с собой. Мамочка так и заявила: «Мне необходимо отдохнуть!» То есть дочь надоела ей до такой степени, что она готова сплавить ее куда угодно. Ну да, они часто ругаются, да, мама жалуется на невозможный Ликин характер, да, у нее часто болит голова, и она никогда не говорит спокойно, все время кричит, как будто Лика плохо слышит. Но ведь она сама виновата! И отец тоже. Ему вообще наплевать. Он из-за своей работы вообще ничего не видит и не слышит. Как будто вокруг нет ничего и никого. И оба, отец и мама, заняты только собой. У них даже друзей общих нет. Они и между собой почти не общаются, или молчат, или ссорятся.
Теперь придумали эту поездку на Кубу, чтоб, значит, побыть вдвоем, разобраться, отдохнуть… а Лика? Она не член семьи? Ей не надо разобраться? Может, она тоже хочет найти общий язык, может, она хочет, чтобы отец и мама ее любили, чтобы целовали на ночь, обсуждали с ней какие-то вопросы, выслушали ее, наконец! А вместо этого – лети, доченька, в Турцию! Пусть за тобой чужая тетенька присмотрит, пока мы будем оттягиваться на Кубе. Еще бы! Круто, потом можно хвалиться, мол, наш ребенок получает все самое лучшее! У нас денег полно! Мы такие все продвинутые!
Врут! Врут! Все врут и все время!
– Лика!
Она резко подняла голову. Перед ней стояла Маринка – соседская девчонка. Так, немного знакомая, в одном дворе живут.
– Привет! – Надо же, лицо так и светится, улыбка до ушей. А вырядилась!
– Ты че, тоже летишь? – Маринка сверкала белоснежной улыбкой, сияла золотыми волосами, выглядела, как мамина медная турка после чистки.
Пришлось скривить губы и ответить:
– Угу…
А Маринка уже щебетала с Ликиными родителями:
– Ой, здравствуйте! А я и не знала, что вы Лику отправляете. Здорово!
Родители переглянулись и дружно поздоровались. Подошла Маринкина мама – разодетая и расфуфыренная дама, под стать доченьке. Они сразу же расцеловались с Ликиной мамой и защебетали: «Как это замечательно! Девочки будут вместе… Конечно, конечно, Мариночка присмотрит за Ликой… ах, ах, разумеется!» Фу, слушать противно!
Мама ослабила хватку. Лика потерла руку.
– Супер! – Маринка сразу же вцепилась в нее. – Я весь год мечтала! Прикинь, мне все уши прожужжали этой «Тропиканой». Лучшее место на побережье! Свобода полная!
Она прикрыла глаза и замурлыкала какую-то мелодию. Лика взглянула на нее с недоверием. Чему радуется?
– Ребята! Время! – крикнула Ольга Викторовна.
И вся толпа детей, сопровождающих и родителей, нагруженных багажом, устремилась к регистрационным стойкам.
Мама скользнула губами по Ликиной щеке, отец смотрел в сторону.
– Пока. – Мама слегка толкнула ее в спину, Лика молча шагнула вперед. Вокруг гомонили незнакомые девчонки, парни, их родители. Слышались шутки, последние наставления. Сопровождающие пытались перекричать всех.
Лике стало страшно. Она почувствовала себя беспомощной щепкой в водовороте.
«Я им не нужна, – думала Лика, глядя на два родных затылка, – я вообще никому не нужна, я всем только мешаю».
Накануне дома произошла совершенно безобразная сцена. Лика пинала чемодан, кричала на маму, захлебываясь слезами:
– Не поеду! Не поеду! – вопила она. Мама зажимала уши, страдальчески прикрывала глаза и твердила упорно:
– Нет, поедешь, я сказала!
Лика надеялась до последнего. Они должны были передумать! В самом деле, нельзя же вот так, не считаясь с ее мнением и желанием, не спрашивая у нее, взять, да и отправить в какой-то идиотский лагерь где-то в Турции. Она что – багаж бессловесный? Кукла? Но ведь так не может быть. Не должно так быть! И Лика изо всех сил пыталась доказать родителям их неправоту. Они не реагировали. Вообще весь последний год у них творилось что-то несусветное. Казалось, никто никого не слушает, и каждый старается перекричать остальных. Когда ругались родители, Лика зажимала уши и закрывалась в своей комнате, но стоило, например, маме остаться одной, как она мгновенно переключалась на Лику, и тогда по квартире летали молнии и гремели грозы. К началу лета обстановка накалилась до того, что дома стало невыносимо. Лика не спала по ночам, прислушивалась к родительским голосам, доносившимся из-за двери, и страдала. А потом они вдруг помирились или временно сговорились, кто их знает. Они же не спросили у Лики, как будто она чужая. Нет! Ее просто поставили перед фактом. В один прекрасный день сообщили о том, что им надо побыть вдвоем, у них проблемы, и еще какую-то чепуху, а она – Лика – отправляется в ссылку, то бишь в лагерь… За что? Лика попыталась выяснить: за что? У них проблемы. Но ведь проблемы надо решать всем вместе, разве Лика не их дочь? А если они так не считают, зачем рожали? Она не просилась на свет, между прочим!
Она, естественно, высказала все, что думала. Они только переглянулись и пожали плечами, равнодушно пожали! Они все давно решили! Ясно, Лика им мешает. Она им всю жизнь мешает, вот и хотят отделаться!
Мама, разумеется, бросилась в истерику, папа нахмурил брови и резко выговорил Лике, обозвал неблагодарной эгоисткой. Это она-то эгоистка?! А сами они кто?!
И Лика, конечно же, заявила, что ни в какой лагерь не поедет. Не нужны ей такие насильные благодеяния, за которые еще и благодарить требуется.
И тут ей папа новость выдал, что она поедет как миленькая, потому что они путевки купили на Кубу, так что ее «отдых» в лагере не обсуждается. Вопрос решенный, и точка!
Вот так.
Неделю она, можно сказать, «стояла насмерть».
Они оказались сильнее. Как ни сопротивлялась Лика, утром родители силком затолкали ее в машину, отец бросил в багажник собранный мамой чемодан. Взъерошенная, зареванная, она забилась в угол на заднем сиденье, обхватила себя руками и решила молчать, что бы ни случилось. Ну должны же они были опомниться?!
Не опомнились.
Подкатили к аэропорту, выволокли Лику, повели, как бессловесную животину на веревочке. Лика затравленно озиралась по сторонам, до последнего момента она надеялась сбежать или устроить что-нибудь эдакое, скандал какой-нибудь, что-то, что заставит их передумать и отказаться от затеи отправить ее в этот дурацкий лагерь. Но, как на зло, в голову ничего не приходило, кроме как упасть на аэропортовский пол и закатить истерику. До такой крайности Лика еще не дошла. Она боялась людей, их так много шныряло вокруг: равнодушных, суетливых, отстраненных, холодных, чужих… Ах, если бы она заболела! Такой внезапной страшной болезнью… Нет, не очень страшной, от страшной и помереть недолго, но все-таки достаточно серьезной. Например, поднялась бы у нее высокая температура… С температурой ведь не потащили бы ее в самолет? Или потащили бы? Что должно было случиться, чтобы они отказались от своей поездки на Кубу? А еще лучше, если бы они взяли ее с собой.
Теперь уже поздно, поздно!
Вон тетка стоит с табличкой, а вокруг тусуются такие же несчастные, как и Лика, – такие же лишние и ненужные, сплавляемые родителями подальше от дома. Спрашивается, зачем заводить детей, если они вам не нужны? Охота вам вместе тусоваться – ну и тусуйтесь себе на здоровье, не рожайте никого, не мучайте.
– Ольга Викторовна, здравствуйте! – выпалил отец, и его пальцы еще крепче впились в Ликино запястье, за другую руку с силой дернула мама и сделала «страшные глаза». Лика закусила губу.
– А, здравствуйте, здравствуйте! – скороговоркой проговорила тетка с табличкой. – Вы у нас кто?
Лика взглянула исподлобья, Ольга Викторовна – маленькая, пухленькая женщина, наверное, ровесница мамы. Интересно, а ее дети где? А муж? Она же на работе. Она работает надсмотрщицей за чужими детьми, в то время как свои тоже неизвестно где и с кем… Лика поморщилась.
Между тем Ольга Викторовна сунула какой-то другой тетке табличку, достала из-под мышки папку с бумагами, развернула. Отец назвал фамилию. Втроем они склонились над бумагами.
– Вот наша анкета, – ткнула пальцем мама.
– Отлично, – пробормотала Ольга Викторовна, захлопнула папку и посмотрела на Лику:
– Ну, будем знакомиться? – и протянула руку. – Меня зовут Ольга, я буду вожатой в твоей группе.
Лика хмыкнула и отступила назад, спрятав руки за спину. Еще не хватало!
Мама снова дернула, толкнула вперед. Лика поморщилась.
– Прекрати! – прошипела мама в самое ухо. – Не паясничай!
Ольга Викторовна несколько удивилась, но ее уже отвлекли, прибыли еще какие-то люди, заговорили, полезли сверяться со списками…
Хмурую Лику родители оттащили в сторону, по-прежнему не выпуская ее рук.
– Вы еще пожалеете! – пообещала Лика.
– Ты невыносима! – страдальчески воскликнула мама. – Хоть сейчас не позорь себя и нас перед людьми!
– Ты сама себя позоришь! – огрызнулась Лика.
– Да прекратите же! – не выдержал отец. – Лика, ты ведешь себя так, будто тебя на каторгу посылают! И это вместо благодарности! Родители отправляют тебя в лучший молодежный лагерь! Самый знаменитый! Я в детстве даже мечтать не мог!
– Я тоже, – поддакнула мама.
– Ну и катились бы туда сами! – огрызнулась Лика. – А я не просила!
– По-твоему, мы должны были тебя одну оставить в городе? – удивился отец.
Лика, еле сдерживая слезы, посмотрела на него с немым укором. Он что, правда не понимает? Не понимает, что Лика тоже хочет на Кубу? С ними! А они даже не рассматривают такую возможность! Они и думать не думали о том, чтобы взять ее с собой. Мамочка так и заявила: «Мне необходимо отдохнуть!» То есть дочь надоела ей до такой степени, что она готова сплавить ее куда угодно. Ну да, они часто ругаются, да, мама жалуется на невозможный Ликин характер, да, у нее часто болит голова, и она никогда не говорит спокойно, все время кричит, как будто Лика плохо слышит. Но ведь она сама виновата! И отец тоже. Ему вообще наплевать. Он из-за своей работы вообще ничего не видит и не слышит. Как будто вокруг нет ничего и никого. И оба, отец и мама, заняты только собой. У них даже друзей общих нет. Они и между собой почти не общаются, или молчат, или ссорятся.
Теперь придумали эту поездку на Кубу, чтоб, значит, побыть вдвоем, разобраться, отдохнуть… а Лика? Она не член семьи? Ей не надо разобраться? Может, она тоже хочет найти общий язык, может, она хочет, чтобы отец и мама ее любили, чтобы целовали на ночь, обсуждали с ней какие-то вопросы, выслушали ее, наконец! А вместо этого – лети, доченька, в Турцию! Пусть за тобой чужая тетенька присмотрит, пока мы будем оттягиваться на Кубе. Еще бы! Круто, потом можно хвалиться, мол, наш ребенок получает все самое лучшее! У нас денег полно! Мы такие все продвинутые!
Врут! Врут! Все врут и все время!
– Лика!
Она резко подняла голову. Перед ней стояла Маринка – соседская девчонка. Так, немного знакомая, в одном дворе живут.
– Привет! – Надо же, лицо так и светится, улыбка до ушей. А вырядилась!
– Ты че, тоже летишь? – Маринка сверкала белоснежной улыбкой, сияла золотыми волосами, выглядела, как мамина медная турка после чистки.
Пришлось скривить губы и ответить:
– Угу…
А Маринка уже щебетала с Ликиными родителями:
– Ой, здравствуйте! А я и не знала, что вы Лику отправляете. Здорово!
Родители переглянулись и дружно поздоровались. Подошла Маринкина мама – разодетая и расфуфыренная дама, под стать доченьке. Они сразу же расцеловались с Ликиной мамой и защебетали: «Как это замечательно! Девочки будут вместе… Конечно, конечно, Мариночка присмотрит за Ликой… ах, ах, разумеется!» Фу, слушать противно!
Мама ослабила хватку. Лика потерла руку.
– Супер! – Маринка сразу же вцепилась в нее. – Я весь год мечтала! Прикинь, мне все уши прожужжали этой «Тропиканой». Лучшее место на побережье! Свобода полная!
Она прикрыла глаза и замурлыкала какую-то мелодию. Лика взглянула на нее с недоверием. Чему радуется?
– Ребята! Время! – крикнула Ольга Викторовна.
И вся толпа детей, сопровождающих и родителей, нагруженных багажом, устремилась к регистрационным стойкам.
Мама скользнула губами по Ликиной щеке, отец смотрел в сторону.
– Пока. – Мама слегка толкнула ее в спину, Лика молча шагнула вперед. Вокруг гомонили незнакомые девчонки, парни, их родители. Слышались шутки, последние наставления. Сопровождающие пытались перекричать всех.
Лике стало страшно. Она почувствовала себя беспомощной щепкой в водовороте.
Глава 2
Марина
Она проснулась с ощущением счастья. Или почувствовала себя счастливой еще во сне, хотя почему же во сне, она и вчера чувствовала себя счастливой. Да-да! Неделю перед отлетом Маринка еще нервничала, временами ее даже лихорадило. Мама говорила, это от возбуждения. Ну, естественно! Как же иначе! Ведь надо было столько всего успеть, купить, собрать. Шутка ли: она летела в другую страну; но дело не в этом, ей и раньше приходилось бывать в других странах, так ведь то с мамой, а теперь – одна. Не то чтобы она уж очень переживала – нет. Просто было немного не по себе. Разумеется, она все продумала, и вообще, она весь год готовилась. Изучила сайт «Тропиканы», прочитала правила, отзывы, пересмотрела множество снимков и видео. Ей все нравилось, чем дальше, тем больше. Она еще не знала, как отнесется к ее идее мама, ходила вокруг и около, исподволь задавала наводящие вопросы… А маме все время некогда, она же вся в работе, на бегу. Шутка ли – быть владелицей сети косметических салонов! Маринка очень гордилась мамой. Она считала себя самостоятельной и вполне справлялась с домашним хозяйством, да что там такого особенного – подумаешь! Она давно привыкла к частым маминым командировкам. И если раньше за ней присматривали мамины подруги, то последние пару лет Маринка ловко отказывалась от такого присмотра, считая себя вполне взрослой. Маринкина бабушка не вмешивалась в ее жизнь, да и жила она довольно далеко. Отец тоже когда-то был, да давно сплыл. Маринка его и не помнила совсем.
Мама – совсем другое дело. Маму Маринка обожала. У них это взаимно. Маринка знала, стоит только попросить – мама сделает. Но все-таки немного опасалась. Как мама посмотрит на то, чтобы отпустить ее одну?
Напрасно волновалась. Очень даже спокойно мама отпустила. «Чего в городе сидеть? Я еще неизвестно когда вырвусь, так что лети, девочка!» И Маринка полетела!
А в аэропорту соседскую девчонку встретила – года на два младше, испуганную, взъерошенную, как желторотый воробьишка, выпавший из гнезда. Маринка сразу же решила взять ее под свое крылышко, она и родителям Лики пообещала. Может, сгоряча, но, во-первых, девчонку стало жалко, во-вторых, Лика все-таки своя, а мало ли как там еще сложится…
Но пока все складывалось великолепно! Прекрасно, восхитительно, чудесно!
Наверное, поэтому она проснулась счастливой, легко спрыгнула с кровати и, раздвинув шторы, выглянула в окно:
– Супер!
Повернула голову, взглянула на соседку, свернувшуюся калачиком на своей кровати.
– Ликусь! Вставай! – пропела. Но та никак не отреагировала. Маринка, продолжая напевать, подошла к ней, потрясла за плечо.
– Я не пойду, – заявила Лика, отворачиваясь к стене.
– Да ладно, – Маринка решила не отставать, – я тоже не выспалась, но надо же хоть разок попробовать, что они дают на завтрак.
– Плевала я на их завтрак. – Лика натянула простынь на голову. – Отстань, а?
В номер постучали:
– Девчонки, доброе утро, – донеслось из-за двери, – у нас подъем.
– Ольга, мы идем! – весело отозвалась Маринка.
– Достали, – проворчала Лика, но вставать и не подумала.
Маринка пребывала в радужном настроении. В окно било южное солнце, номер ей сразу понравился. Вчера она толком не успела обжиться, вещи валялись повсюду. Надо бы повесить их в шкаф, но некогда. Маринка плюхнулась на кровать и рассмеялась:
– Хватит кукситься, – посоветовала она Лике, – ты и вчера весь день недовольная была, и сегодня. Болит что-нибудь?
– Ничего…
Маринка вскочила:
– Вот что, я пока умоюсь, а ты поднимайся, о'кей?
Лика повернула к ней взлохмаченную голову, сверкнула глазами:
– Я же попросила, отстань!
Маринка пожала плечами: психует чего-то… По дому скучает? Она же еще маленькая – всего четырнадцать, а Маринке – почти шестнадцать. К тому же ее просили присматривать за Ликой, кто же знал, что она такая злюка. И молчит все время. Возись теперь с ней… Вчера еще вроде ничего была, соглашалась со всем. Только вечером закапризничала, когда на берегу сидели со свечкой, отказалась говорить, вскочила, ушла в номер, потом сказала, что устала. Ну, бывает, день тяжелый, перелет, смена климата и все такое. Даже в море не купалась. И знакомиться ни с кем не стала.
Зато Маринка не теряла времени даром. Вместе с другими девчонками из отряда обежала окрестности, все осмотрела, ну, не все, конечно, лагерь-то огромный! В сезон принимает больше тысячи человек! И чего тут только нет! И бассейны, и кафе, и всякие площадки, беседки, дискотеки. И море, море, море!!! Пляж шикарный! Не зря Маринка набрала купальников! Аж пять штук! И все новенькие! Будет в чем покрасоваться. В отряде их пока семнадцать человек, но Ольга сказала, что еще приедут. Девчонки вроде нормальные. Почти все Маринкины ровесницы или чуть старше. Лика, наверное, самая маленькая. Может, она комплексует? Парни тоже ничего, жаль только, никого интересного.
Маринка поплескалась под душем, обернулась полотенцем, вышла, напевая, взглянула на кровать. Лика по-прежнему лежала в позе эмбриона, закутавшись в простыню, как в кокон.
– Ликусь, – Маринка присела на краешек, прикоснулась к Ликиному плечу, – ты чего, милый?
Та не пошевелилась, сделала вид, что спит.
– Ну ладно. – Маринка решительно встала. – Не хочешь, как хочешь. Тебе принести чего-нибудь?
Опять молчание.
Маринка вздохнула. В дверь снова постучали.
– Да иду я! – крикнула Маринка.
Натянула первые попавшиеся шорты, топик, собрала волосы в хвост, времени на красоту совсем не осталось. Неправильно это!
– Если надумаешь, приходи, – сказала напоследок, – столовая знаешь где. – И вышла, тихонько прикрыв дверь.
На завтраке все были сонные, включая и руководителей. «Ага, небось всю ночь отмечали», – подумала Маринка, усмехаясь.
– С вами все понятно, – пошутила вожатая, оглядывая пустующие места за столами. – На зарядку вышли три калеки, на завтрак добрели еще несколько.
– Еще и зарядка?! – удивился кто-то. – Мы че, детишки?
Вокруг засмеялись.
– Народ, спокойно, – остановила вожатая. – Мы ваши анкеты читали и обо всех пожеланиях ваших и родительских знаем.
– Ну вот…
– Главное, не напрягаться!
– А экскурсии будут?
– А почему отбой так рано?!
– Мы сюда отдыхать приехали!
Пока они препирались, Маринка быстренько соорудила несколько бутербродов для Лики, не оставлять же соседку голодной.
Она уже собиралась покинуть столовую, как к ней подошла вожатая:
– Марина, задержись на секунду…
Она остановилась, взглянула снисходительно, сверху вниз, вожатая ростом не вышла.
– Как там Лика? – спросила Ольга.
Марина пожала плечами:
– Спит…
– У нее все нормально?
– Не знаю, вроде нормально…
– Ладно, иди… Чуть попозже поговорим, мне еще новеньких встречать. Соберемся у бассейна в беседке, – напомнила напоследок.
Маринка пожала плечами: надо, так надо… к тому же интересно посмотреть на новеньких. А пока – у нее есть время, чтобы привести себя в порядок.
В номере она застала хмурую Лику, сидящую на разобранной постели. Она явно пыталась кому-то дозвониться, но, едва заметив Маринку, тут же сунула телефон под подушку. Ого! А не пахнет ли здесь несчастной любовью?
– Привет, – Маринка широко улыбнулась и протянула Лике сверток, – вот твой завтрак. Я не знаю, что ты любишь, поэтому собрала, что было. Кстати, кормят суперски.
– Спасибо, – Лика покосилась на бутерброды.
– Наша Оленька попросила появиться у бассейна, – сообщила Маринка. – Новенькие прибудут, познакомимся, то да се…
– Мне не интересно, – буркнула Лика.
– Лик, ты что в самом деле? – удивилась Маринка. – Я понимаю, может, у тебя настроения нет, но хоть на воздух выйди, окунись в море, там такая красота! – Маринка мечтательно прикрыла глаза. – Вода – теплющая! Сказка!
– А мы разве не по свистку купаемся? – ехидно переспросила Лика.
– По свистку? – удивилась Маринка. – Нет вроде. Тут народ в основном взрослый, в няньках не нуждается. Я во всяком случае.
– А эти наши, воспитатели? – недоверчиво уточнила Лика.
– Нормальные, – ответила Маринка, – меня еще никто не напрягал.
– Конечно…
Лика поджала ноги и, обхватив колени руками, уставилась в одну точку, в правом углу у окна. Маринке показалось, или у нее были заплаканные глаза… Странная девчонка.
Маринка достала из чемодана косметичку, специальное зеркало и устроилась у стола. Надо было срочно привести в порядок маникюр, «сделать лицо», как говорит мама, а она знает, о чем говорит, и уложить волосы.
Пока она занималась собой, Лика не проронила ни слова. Молча передвигалась по комнате, что-то делала или не делала. Во всяком случае, Маринка так увлеклась, что перестала ее замечать.
Потом пришли девчонки из соседней комнаты – Настя и Аленка. И… Маринке стало вовсе не до Ликиного настроения.
Но к бассейну ее все-таки удалось вытащить. Втроем уговорили кое-как.
Мама – совсем другое дело. Маму Маринка обожала. У них это взаимно. Маринка знала, стоит только попросить – мама сделает. Но все-таки немного опасалась. Как мама посмотрит на то, чтобы отпустить ее одну?
Напрасно волновалась. Очень даже спокойно мама отпустила. «Чего в городе сидеть? Я еще неизвестно когда вырвусь, так что лети, девочка!» И Маринка полетела!
А в аэропорту соседскую девчонку встретила – года на два младше, испуганную, взъерошенную, как желторотый воробьишка, выпавший из гнезда. Маринка сразу же решила взять ее под свое крылышко, она и родителям Лики пообещала. Может, сгоряча, но, во-первых, девчонку стало жалко, во-вторых, Лика все-таки своя, а мало ли как там еще сложится…
Но пока все складывалось великолепно! Прекрасно, восхитительно, чудесно!
Наверное, поэтому она проснулась счастливой, легко спрыгнула с кровати и, раздвинув шторы, выглянула в окно:
– Супер!
Повернула голову, взглянула на соседку, свернувшуюся калачиком на своей кровати.
– Ликусь! Вставай! – пропела. Но та никак не отреагировала. Маринка, продолжая напевать, подошла к ней, потрясла за плечо.
– Я не пойду, – заявила Лика, отворачиваясь к стене.
– Да ладно, – Маринка решила не отставать, – я тоже не выспалась, но надо же хоть разок попробовать, что они дают на завтрак.
– Плевала я на их завтрак. – Лика натянула простынь на голову. – Отстань, а?
В номер постучали:
– Девчонки, доброе утро, – донеслось из-за двери, – у нас подъем.
– Ольга, мы идем! – весело отозвалась Маринка.
– Достали, – проворчала Лика, но вставать и не подумала.
Маринка пребывала в радужном настроении. В окно било южное солнце, номер ей сразу понравился. Вчера она толком не успела обжиться, вещи валялись повсюду. Надо бы повесить их в шкаф, но некогда. Маринка плюхнулась на кровать и рассмеялась:
– Хватит кукситься, – посоветовала она Лике, – ты и вчера весь день недовольная была, и сегодня. Болит что-нибудь?
– Ничего…
Маринка вскочила:
– Вот что, я пока умоюсь, а ты поднимайся, о'кей?
Лика повернула к ней взлохмаченную голову, сверкнула глазами:
– Я же попросила, отстань!
Маринка пожала плечами: психует чего-то… По дому скучает? Она же еще маленькая – всего четырнадцать, а Маринке – почти шестнадцать. К тому же ее просили присматривать за Ликой, кто же знал, что она такая злюка. И молчит все время. Возись теперь с ней… Вчера еще вроде ничего была, соглашалась со всем. Только вечером закапризничала, когда на берегу сидели со свечкой, отказалась говорить, вскочила, ушла в номер, потом сказала, что устала. Ну, бывает, день тяжелый, перелет, смена климата и все такое. Даже в море не купалась. И знакомиться ни с кем не стала.
Зато Маринка не теряла времени даром. Вместе с другими девчонками из отряда обежала окрестности, все осмотрела, ну, не все, конечно, лагерь-то огромный! В сезон принимает больше тысячи человек! И чего тут только нет! И бассейны, и кафе, и всякие площадки, беседки, дискотеки. И море, море, море!!! Пляж шикарный! Не зря Маринка набрала купальников! Аж пять штук! И все новенькие! Будет в чем покрасоваться. В отряде их пока семнадцать человек, но Ольга сказала, что еще приедут. Девчонки вроде нормальные. Почти все Маринкины ровесницы или чуть старше. Лика, наверное, самая маленькая. Может, она комплексует? Парни тоже ничего, жаль только, никого интересного.
Маринка поплескалась под душем, обернулась полотенцем, вышла, напевая, взглянула на кровать. Лика по-прежнему лежала в позе эмбриона, закутавшись в простыню, как в кокон.
– Ликусь, – Маринка присела на краешек, прикоснулась к Ликиному плечу, – ты чего, милый?
Та не пошевелилась, сделала вид, что спит.
– Ну ладно. – Маринка решительно встала. – Не хочешь, как хочешь. Тебе принести чего-нибудь?
Опять молчание.
Маринка вздохнула. В дверь снова постучали.
– Да иду я! – крикнула Маринка.
Натянула первые попавшиеся шорты, топик, собрала волосы в хвост, времени на красоту совсем не осталось. Неправильно это!
– Если надумаешь, приходи, – сказала напоследок, – столовая знаешь где. – И вышла, тихонько прикрыв дверь.
На завтраке все были сонные, включая и руководителей. «Ага, небось всю ночь отмечали», – подумала Маринка, усмехаясь.
– С вами все понятно, – пошутила вожатая, оглядывая пустующие места за столами. – На зарядку вышли три калеки, на завтрак добрели еще несколько.
– Еще и зарядка?! – удивился кто-то. – Мы че, детишки?
Вокруг засмеялись.
– Народ, спокойно, – остановила вожатая. – Мы ваши анкеты читали и обо всех пожеланиях ваших и родительских знаем.
– Ну вот…
– Главное, не напрягаться!
– А экскурсии будут?
– А почему отбой так рано?!
– Мы сюда отдыхать приехали!
Пока они препирались, Маринка быстренько соорудила несколько бутербродов для Лики, не оставлять же соседку голодной.
Она уже собиралась покинуть столовую, как к ней подошла вожатая:
– Марина, задержись на секунду…
Она остановилась, взглянула снисходительно, сверху вниз, вожатая ростом не вышла.
– Как там Лика? – спросила Ольга.
Марина пожала плечами:
– Спит…
– У нее все нормально?
– Не знаю, вроде нормально…
– Ладно, иди… Чуть попозже поговорим, мне еще новеньких встречать. Соберемся у бассейна в беседке, – напомнила напоследок.
Маринка пожала плечами: надо, так надо… к тому же интересно посмотреть на новеньких. А пока – у нее есть время, чтобы привести себя в порядок.
В номере она застала хмурую Лику, сидящую на разобранной постели. Она явно пыталась кому-то дозвониться, но, едва заметив Маринку, тут же сунула телефон под подушку. Ого! А не пахнет ли здесь несчастной любовью?
– Привет, – Маринка широко улыбнулась и протянула Лике сверток, – вот твой завтрак. Я не знаю, что ты любишь, поэтому собрала, что было. Кстати, кормят суперски.
– Спасибо, – Лика покосилась на бутерброды.
– Наша Оленька попросила появиться у бассейна, – сообщила Маринка. – Новенькие прибудут, познакомимся, то да се…
– Мне не интересно, – буркнула Лика.
– Лик, ты что в самом деле? – удивилась Маринка. – Я понимаю, может, у тебя настроения нет, но хоть на воздух выйди, окунись в море, там такая красота! – Маринка мечтательно прикрыла глаза. – Вода – теплющая! Сказка!
– А мы разве не по свистку купаемся? – ехидно переспросила Лика.
– По свистку? – удивилась Маринка. – Нет вроде. Тут народ в основном взрослый, в няньках не нуждается. Я во всяком случае.
– А эти наши, воспитатели? – недоверчиво уточнила Лика.
– Нормальные, – ответила Маринка, – меня еще никто не напрягал.
– Конечно…
Лика поджала ноги и, обхватив колени руками, уставилась в одну точку, в правом углу у окна. Маринке показалось, или у нее были заплаканные глаза… Странная девчонка.
Маринка достала из чемодана косметичку, специальное зеркало и устроилась у стола. Надо было срочно привести в порядок маникюр, «сделать лицо», как говорит мама, а она знает, о чем говорит, и уложить волосы.
Пока она занималась собой, Лика не проронила ни слова. Молча передвигалась по комнате, что-то делала или не делала. Во всяком случае, Маринка так увлеклась, что перестала ее замечать.
Потом пришли девчонки из соседней комнаты – Настя и Аленка. И… Маринке стало вовсе не до Ликиного настроения.
Но к бассейну ее все-таки удалось вытащить. Втроем уговорили кое-как.
Глава 3
Явление героев
Все утро Лика пыталась дозвониться до родителей. Но телефон равнодушно сообщал «абонент временно недоступен, попробуйте позвонить позднее».
«Улетели!»
Другого объяснения Лика не находила. Они улетели, не потрудившись сообщить ей. Она не знала, на какое число у них билеты, не спросила почему-то, не до того было. Ждала, вот одумаются, позвонят, поинтересуются, как добралась, не скучает ли, нравится ли ей. Да как тут может нравиться!? Жуткое место! Пекло, заполненное полуголыми орущими подростками, кипящие котлы бассейнов, муки по свистку чертей-вожатых. Назойливое внимание Маринки. И чего она лезет со своими вопросами и своим сочувствием?! Можно подумать, ее на самом деле интересует Ликино состояние. Вчера вечером вожатая собрала их на берегу, расселись кругом, она зажгла свечку, велела передавать друг другу и рассказывать о себе. Пока свечка медленно плыла, приближаясь, Лика с ужасом представила себе, как она расскажет незнакомым парням и девчонкам о том, что ее бросили родители. Как они за ее спиной купили путевку, оформили документы, даже не посоветовавшись. Поставили перед фактом, да еще и требовали от нее проявления радости!
Огонек свечки двигался по кругу. Замирал в чьих-то ладонях, освещал лица, ребята что-то говорили, Лика видела, как у них шевелились губы, но она совершенно не слышала их. Чем ближе свечка, тем сильнее страх, тем громче стучит сердце, и горло сжимается от подступающих слез.
– Лика?
Она вскочила и побежала прочь. Быстрее, быстрее! Влетела в корпус, бросилась в номер, хлопнула дверью, упала на кровать, закрыла голову подушкой.
«Оставьте меня в покое, просто оставьте в покое…» – шептала. Куда там! Маринка прибежала следом. Набросилась с вопросами – что да как? От нее удалось избавиться, наврав об усталости и головной боли. Она махнула пышным хвостом и унеслась развлекаться, а Лика проревела в подушку и сама не заметила, как уснула. Утром приставучая Маринка снова завела свою песню: идем на завтрак да идем на завтрак. Хотелось запустить в нее чем-нибудь, чтобы заткнулась, но приходилось сдерживаться, а то потом воплей не оберешься. Набегут, будут ахать, охать и воспитывать. Кое-как избавилась от нее. Еще теплилась надежда, вдруг позвонят родители, вдруг вспомнят о ней, посочувствуют, заберут отсюда.
Но Маринка ушла, Лика терзала телефон в течение часа, надежда таяла, и в конце концов от нее ничего не осталось.
Лика снова рыдала, захлебывалась горькими слезами, промочила подушку насквозь. Все бесполезно. Никто не придет, не спасет, не поможет. Что же делать? Как жить дальше? Впереди долгие двадцать дней кошмара, страшного сна под названием «Тропикана». А что, если этот кошмар никогда не кончится? Она представила себе череду бесконечных дней, а потом еще, и еще… Нет, невыносимо!
В разгар переживаний вернулась Маринка с бутербродами. Заботливая, чтоб ее! Ведь не просила же!
И чего она веселая такая? Неужели ей тут нравится? Она что, добровольно согласилась поехать? Великолепная мамочка наврала ей что-то весьма убедительное, обманула бедную дурочку…
Они все здесь ненормальные!
И в покое ее не оставят!
Пока Маринка красилась, пришли еще две, такие же, раскрашенные и веселые. Втроем насели, Лика устала сопротивляться, доводы кончились. Пришлось подчиниться и пойти с ними.
И еще мелькнула мысль: у родителей должен быть телефон вожатой, вдруг они ей звонили? Неужели придется унижаться и спрашивать: «Ольга Викторовна, скажите, пожалуйста, мои мама и папа вам не звонили? А то я переживаю…» Ага, еще слезу пустить… Фу!
У бассейна было шумно. То и дело кто-то с визгом или криком прыгал в воду, поднимая тучу брызг. Народу – не протолкнуться! Лика с опаской посматривала на кишащий народом бассейн, загорелые и не очень тела, тела, тела. Хохот, всплески, кто-то с кем-то толкался, обнимались, целовались, разговаривали, переругивались. От людей рябило в глазах. Чужая веселость пугала и раздражала одновременно. Лика осторожно обошла бассейн стороной. В беседке было потише. Лика снова увидела почти всех, с кем прилетела сюда. Насчитала семнадцать человек. Маринка говорила, что должны еще приехать.
Вожатая как раз что-то такое объясняла. Ну и пусть. Лике до этого нет дела. Она не с ними, она отдельно.
Интересно, а что это все такие довольные? Нашли чему радоваться! Не понимают, что их сюда в ссылку отправили? Моря не видели? Так и шли бы на море, нет, они всей толпой в лягушатнике плещутся. Друг перед другом купальнички демонстрируют, у кого розовее… Смотреть противно!
Лика прикрыла глаза и для верности отвернулась.
– Лик, тебе не жарко? – спросила одна из девчонок.
Лика съежилась, прихватила длинные рукава кофты пальцами, натянула так, чтобы закрыли кисти, взглянула исподлобья:
– Нет, мне холодно.
У девчонки улыбка сползла с губ:
– А-а, – протянула она.
– Бэ-э, – передразнила Лика.
Вокруг захихикали:
– У нас овечка появилась.
Лика вспыхнула, хотела было убежать, но не успела.
– Ой, смотрите-ка! – воскликнула соседка Маринка с восхищением.
И все, конечно же, как один повернулись в ту сторону, куда она смотрела, и Лика невольно повернулась и увидела.
Они шагали по аллее. Как в кино! Их было пятеро. И все как на подбор. Высокие, почти одного роста, только крайний справа подкачал. Зато тот шатен, что слева! О! Сердце сладко замерло в Ликиной груди.
– Вау, – шептались девчонки. А парни напряженно молчали. И было из-за чего напрягаться и вздыхать. Лика тоже вздохнула, мысленно, про себя.
– Кажется, наши, – произнесла вожатая.
– Неужели? – томно пропела Маринка.
Вожатая вышла из беседки навстречу великолепной пятерке.
– Новенькие? – услышала Лика, она все еще не могла оторвать глаз от парней.
Парни окружили Ольгу Викторовну, закрыли ее. Теперь Лика могла видеть только их спины, да еще слышались их баски и голосок вожатой. Наконец вожатая позвала парней в беседку. Лика поспешно опустила глаза. У нее сбилось дыхание, и колени дрожали. С чего бы это?
Она боялась поднять голову, боялась взглянуть на них вблизи. Особенно на него…
– Так, давайте знакомиться, – предложила вожатая. – Значит, меня вы уже знаете, и давайте без лишних церемоний, зовите Ольгой.
– Я Артур.
– Серега.
– Прохор.
– Глеб.
– Влад.
Начался обмен рукопожатиями, сыпались имена. Лика забилась в угол, в общем ликовании она не участвовала. Все равно ничего не светит. Хоть она и расслышала имена, но не разобралась, кого как зовут.
– А это кто тут у нас? – Она вздрогнула, потому что его лицо оказалось совсем близко. Он склонился к ней, смотрел чуть насмешливо, волнистая челка упала на глаза, он небрежно смахнул ее назад. – Кто тебя обидел, детка? – переспросил чуть удивленно.
«Улетели!»
Другого объяснения Лика не находила. Они улетели, не потрудившись сообщить ей. Она не знала, на какое число у них билеты, не спросила почему-то, не до того было. Ждала, вот одумаются, позвонят, поинтересуются, как добралась, не скучает ли, нравится ли ей. Да как тут может нравиться!? Жуткое место! Пекло, заполненное полуголыми орущими подростками, кипящие котлы бассейнов, муки по свистку чертей-вожатых. Назойливое внимание Маринки. И чего она лезет со своими вопросами и своим сочувствием?! Можно подумать, ее на самом деле интересует Ликино состояние. Вчера вечером вожатая собрала их на берегу, расселись кругом, она зажгла свечку, велела передавать друг другу и рассказывать о себе. Пока свечка медленно плыла, приближаясь, Лика с ужасом представила себе, как она расскажет незнакомым парням и девчонкам о том, что ее бросили родители. Как они за ее спиной купили путевку, оформили документы, даже не посоветовавшись. Поставили перед фактом, да еще и требовали от нее проявления радости!
Огонек свечки двигался по кругу. Замирал в чьих-то ладонях, освещал лица, ребята что-то говорили, Лика видела, как у них шевелились губы, но она совершенно не слышала их. Чем ближе свечка, тем сильнее страх, тем громче стучит сердце, и горло сжимается от подступающих слез.
– Лика?
Она вскочила и побежала прочь. Быстрее, быстрее! Влетела в корпус, бросилась в номер, хлопнула дверью, упала на кровать, закрыла голову подушкой.
«Оставьте меня в покое, просто оставьте в покое…» – шептала. Куда там! Маринка прибежала следом. Набросилась с вопросами – что да как? От нее удалось избавиться, наврав об усталости и головной боли. Она махнула пышным хвостом и унеслась развлекаться, а Лика проревела в подушку и сама не заметила, как уснула. Утром приставучая Маринка снова завела свою песню: идем на завтрак да идем на завтрак. Хотелось запустить в нее чем-нибудь, чтобы заткнулась, но приходилось сдерживаться, а то потом воплей не оберешься. Набегут, будут ахать, охать и воспитывать. Кое-как избавилась от нее. Еще теплилась надежда, вдруг позвонят родители, вдруг вспомнят о ней, посочувствуют, заберут отсюда.
Но Маринка ушла, Лика терзала телефон в течение часа, надежда таяла, и в конце концов от нее ничего не осталось.
Лика снова рыдала, захлебывалась горькими слезами, промочила подушку насквозь. Все бесполезно. Никто не придет, не спасет, не поможет. Что же делать? Как жить дальше? Впереди долгие двадцать дней кошмара, страшного сна под названием «Тропикана». А что, если этот кошмар никогда не кончится? Она представила себе череду бесконечных дней, а потом еще, и еще… Нет, невыносимо!
В разгар переживаний вернулась Маринка с бутербродами. Заботливая, чтоб ее! Ведь не просила же!
И чего она веселая такая? Неужели ей тут нравится? Она что, добровольно согласилась поехать? Великолепная мамочка наврала ей что-то весьма убедительное, обманула бедную дурочку…
Они все здесь ненормальные!
И в покое ее не оставят!
Пока Маринка красилась, пришли еще две, такие же, раскрашенные и веселые. Втроем насели, Лика устала сопротивляться, доводы кончились. Пришлось подчиниться и пойти с ними.
И еще мелькнула мысль: у родителей должен быть телефон вожатой, вдруг они ей звонили? Неужели придется унижаться и спрашивать: «Ольга Викторовна, скажите, пожалуйста, мои мама и папа вам не звонили? А то я переживаю…» Ага, еще слезу пустить… Фу!
У бассейна было шумно. То и дело кто-то с визгом или криком прыгал в воду, поднимая тучу брызг. Народу – не протолкнуться! Лика с опаской посматривала на кишащий народом бассейн, загорелые и не очень тела, тела, тела. Хохот, всплески, кто-то с кем-то толкался, обнимались, целовались, разговаривали, переругивались. От людей рябило в глазах. Чужая веселость пугала и раздражала одновременно. Лика осторожно обошла бассейн стороной. В беседке было потише. Лика снова увидела почти всех, с кем прилетела сюда. Насчитала семнадцать человек. Маринка говорила, что должны еще приехать.
Вожатая как раз что-то такое объясняла. Ну и пусть. Лике до этого нет дела. Она не с ними, она отдельно.
Интересно, а что это все такие довольные? Нашли чему радоваться! Не понимают, что их сюда в ссылку отправили? Моря не видели? Так и шли бы на море, нет, они всей толпой в лягушатнике плещутся. Друг перед другом купальнички демонстрируют, у кого розовее… Смотреть противно!
Лика прикрыла глаза и для верности отвернулась.
– Лик, тебе не жарко? – спросила одна из девчонок.
Лика съежилась, прихватила длинные рукава кофты пальцами, натянула так, чтобы закрыли кисти, взглянула исподлобья:
– Нет, мне холодно.
У девчонки улыбка сползла с губ:
– А-а, – протянула она.
– Бэ-э, – передразнила Лика.
Вокруг захихикали:
– У нас овечка появилась.
Лика вспыхнула, хотела было убежать, но не успела.
– Ой, смотрите-ка! – воскликнула соседка Маринка с восхищением.
И все, конечно же, как один повернулись в ту сторону, куда она смотрела, и Лика невольно повернулась и увидела.
Они шагали по аллее. Как в кино! Их было пятеро. И все как на подбор. Высокие, почти одного роста, только крайний справа подкачал. Зато тот шатен, что слева! О! Сердце сладко замерло в Ликиной груди.
– Вау, – шептались девчонки. А парни напряженно молчали. И было из-за чего напрягаться и вздыхать. Лика тоже вздохнула, мысленно, про себя.
– Кажется, наши, – произнесла вожатая.
– Неужели? – томно пропела Маринка.
Вожатая вышла из беседки навстречу великолепной пятерке.
– Новенькие? – услышала Лика, она все еще не могла оторвать глаз от парней.
Парни окружили Ольгу Викторовну, закрыли ее. Теперь Лика могла видеть только их спины, да еще слышались их баски и голосок вожатой. Наконец вожатая позвала парней в беседку. Лика поспешно опустила глаза. У нее сбилось дыхание, и колени дрожали. С чего бы это?
Она боялась поднять голову, боялась взглянуть на них вблизи. Особенно на него…
– Так, давайте знакомиться, – предложила вожатая. – Значит, меня вы уже знаете, и давайте без лишних церемоний, зовите Ольгой.
– Я Артур.
– Серега.
– Прохор.
– Глеб.
– Влад.
Начался обмен рукопожатиями, сыпались имена. Лика забилась в угол, в общем ликовании она не участвовала. Все равно ничего не светит. Хоть она и расслышала имена, но не разобралась, кого как зовут.
– А это кто тут у нас? – Она вздрогнула, потому что его лицо оказалось совсем близко. Он склонился к ней, смотрел чуть насмешливо, волнистая челка упала на глаза, он небрежно смахнул ее назад. – Кто тебя обидел, детка? – переспросил чуть удивленно.