Страница:
Я и не могла уйти, если бы хотела. Разговор с ним затягивал, как водоворот. У меня в жизни не было такого собеседника, чтобы можно было поговорить на любую тему, и чтобы он так сильно был похож на меня, и чтобы каждое слово, которое он скажет, было мне интересно. Я боялась даже шевельнуться, а не то чтобы встать. Шевельнуться и потерять контакт с ним.
– У меня может сесть батарейка, – предупредил он.
– Ничего страшного, зато в конце концов оторвёмся от диалога, – сопроводив фразу смайликом, написала я.
– Знаешь, я от тебя не могу оторваться.
– Я тоже, – призналась я.
В жизни бы не сказала такое парню вслух! Но тут, да ещё и в такой час!
Руки у меня были холодные и влажные. Ноги – закоченевшие, несмотря на носки, которые я натянула, не отрывая взгляда от экрана.
В голове – полная ясность и полный туман. Ясность по поводу того, что происходило «Вконтакте». Туман – по поводу всей остальной моей жизни. И сейчас, когда граница между сном и реальностью расплылась, я решилась на самый важный вопрос:
– Дань… Скажи мне, неужели жёлтые щёки – это так смешно?
Он молчал.
Я нервно потёрла руки, замерев в ожидании ответа.
Но ответа не приходило.
«Он обиделся? Разозлился?» – заметались у меня мысли.
Но он всё молчал и молчал, а потом вдруг значок «online» возле его юзерпика исчез.
Глава 6
Глава 7
Глава 8
– У меня может сесть батарейка, – предупредил он.
– Ничего страшного, зато в конце концов оторвёмся от диалога, – сопроводив фразу смайликом, написала я.
– Знаешь, я от тебя не могу оторваться.
– Я тоже, – призналась я.
В жизни бы не сказала такое парню вслух! Но тут, да ещё и в такой час!
Руки у меня были холодные и влажные. Ноги – закоченевшие, несмотря на носки, которые я натянула, не отрывая взгляда от экрана.
В голове – полная ясность и полный туман. Ясность по поводу того, что происходило «Вконтакте». Туман – по поводу всей остальной моей жизни. И сейчас, когда граница между сном и реальностью расплылась, я решилась на самый важный вопрос:
– Дань… Скажи мне, неужели жёлтые щёки – это так смешно?
Он молчал.
Я нервно потёрла руки, замерев в ожидании ответа.
Но ответа не приходило.
«Он обиделся? Разозлился?» – заметались у меня мысли.
Но он всё молчал и молчал, а потом вдруг значок «online» возле его юзерпика исчез.
Глава 6
Барьеры и девизы
Я неслась на йогу, как… не знаю, это мамина работа сравнения подбирать. Угорелая? Сумасшедшая? В общем, я сбила с ног двух милых тётенек на эскалаторе в метро, а один дяденька крикнул мне вслед:
– Эй! Осторожнее, психованная!
Правда, моя бешеная скорость сыграла со мною злую шутку. Я выскочила на «Менделеевской», чтобы сделать пересадку на «Новослободскую», и бросилась к лестнице, ведущей к переходу, не заметив, конечно, знака «перехода нет». Со мной ещё поднялось человек пять таких же торопыг. И мы, поднявшись, дружно обнаружили, к своему разочарованию, что между нами и эскалатором – железный барьер. Кто-то сиганул через него, но я, конечно, вернулась обратно. Я ехала на йогу всё-таки, а не на соревнования бешеных кроликов.
Когда я ворвалась в раздевалку спортивного комплекса, то поняла, что занятие уже началось. Началось недавно, всего минут пять назад. Меня бы пустили, конечно, если бы я быстро-быстро переоделась, но я поняла: сил на быстрое-пребыстрое переодевание в спортивный костюм у меня нет.
Я опустилась на скамейку. И закрыла глаза. Тут же замелькали фразы из «Вконтакте». «Потанцуешь со мной в мире моих фантазий?» «Мне нравится всё, и то, что нас сближает, и то, что разъединяет». «Я не могу от тебя оторваться». «Мы могли познакомиться ещё в детстве!»
Ничего, что я опоздала на йогу. Зато наконец-то не опоздаю в школу. А то всё время прибегаю впритык, часто после звонка, хорошо, по вторникам-четвергам у нас русский, а русичка – бывшая мамина одноклассница, а то бы мне каждый раз требовался новый мячик для снятия стресса.
Так что надо подниматься и топать на русский. К счастью, домашку я сделала ещё на выходных, я из тех людей, кто всё делает заранее, и вот наконец-то настал день, когда я могу насладиться преимуществами такого подхода.
Я зевнула. А ведь мы и правда могли встретиться в детстве. Он, наверное, симпатягой был, в детстве торчащие уши смотрятся довольно мило…
Так, надо подниматься и…
Кто-то тронул меня за плечо. Я открыла глаза. Тренер по йоге. А где остальные участники группы?
– Может, вам перейти в более позднюю группу? – участливо спросила она.
Я глянула на часы. Боже мой! Вот почему в раздевалке нет никого из группы, а шкафчики открыты и окна распахнуты для проветривания. Половина восьмого! Все ушли!
Я подскочила. Снова бежать! Даже быстрее, чем сюда, на йогу. Потому что русский не прогуляешь просто так. Да и глупо – с выполненным домашним заданием.
Я помчалась к метро, снова толкая полусонных прохожих, и, разумеется, опять выскочила в тот переход, где перехода на самом деле нет. Не понимаю одного – почему они повесили этот знак где-то высоко над головой? Кто ходит с высоко поднятой головой в семь утра?
Нет чтобы поставить железные заслонки, которые снова преградили мне путь к нужному эскалатору, внизу, у подножия лестницы? Перепрыгнуть, что ли? Нет, слабо…
В этот момент в кармане куртки у меня пикнул телефон.
«А у кого были жёлтые щёки? Прости, вчера тупо заснул».
Я возликовала: он не заметил жёлтых щёк в кафе! Он улыбался мне просто так! Была бы я сейчас в кафе, расцеловала бы всех: и строгую тётеньку в очках, и ту, что с косами, и толстушку, обгрызающую корочки на пицце, и Даньку заодно (его – дружески! В щёки!). И даже гардеробщика.
Все пятеро показались мне страшно милыми. А поскольку никого из них рядом не было, всё, что мне оставалось сделать – это… правильно! Перепрыгнуть через заборчик.
Я, правда, его чуть не свалила. И вахтёрша на меня разоралась. Но я попала на нужную мне сторону и прошептала: «Я беру барьеры. Всегда».
До школы я добежала, но на уроках всё слушала вполуха. И смотрела на доску, учебник и одноклассников – вполглаза.
В этот день всё, о чём шла речь на уроках, всё, к чему я прикасалась, всё имело отношение к Даньке. Я завязывала кроссовки на физре и думала: «А какие у него?» Я покупала пиццу с грибами в столовке и думала: «А какую любит он?» Я смеялась над шутками одноклассников и ставила себе крестики в тетрадке: не забыть вечером пересказать Дане. Я сказала Наташке, сидящей за мной, «спасибо» на её «Крутейшая у тебя, Верка, косища!» и жалела, что Наташкиных слов не слышит он (не станешь же пересказывать, хвастаться глупо).
В конце концов уроки закончились, и я побрела в сторону дома. Я всегда устаю после уроков, но потому, что выкладываюсь на все сто, отвечая на вопросы и решая задачи. Данька угадал, я круглая отличница, у которой давно не было не то что «троек», а даже «четвёрок»!
А сегодня я даже не помнила, о чём шла речь. А, нет, кое-что помнила. Помнила, как заснула на химии прямо на учебнике. Хорошо, Тамара Семёновна не заметила, но кое-кто из ребят видел. Я поморщилась. Тьфу. И смешно, и глупо.
Вообще странный был день. Непохожий на мои обычные. Ни капельки не похожий. Я никогда никуда не опаздываю, не плаваю на уроках (а уж тем более не сплю!), не витаю в облаках и не сижу в Инете до утра. К чему всё это? Неужели я…
Я остановилась.
Нет, только не это.
Да, Вера, кажется – это. Поздравляю тебя, моя дурочка. Ты влюбилась.
Эта мысль вызвала во мне разные эмоции. Я влюбилась, это прекрасно. Но последний раз, когда я это сделала, всё закончилось кошмаром.
Спокойно, спокойно. Тогда всё вышло из-под контроля. Я поддалась эмоциям. Я не должна была приводить туда Олега. Да, мне хотелось поделиться с ним своей тайной, но я была глупенькая, мне казалось, что то, что нравится мне, должно понравиться и ему.
Но теперь я гораздо умнее. Теперь, во-первых, я никогда не расскажу Дане, куда я езжу каждую субботу. Во-вторых, он не узнает об Олеге. В-третьих, похоже, то, что я влюбилась, начинает мешать моей обычной жизни.
Спокойно!!
«Держать эмоции в себе, держать эмоции в себе», – пробормотала я свою любимую мантру.
О’кей, доктор, какая у нас проблема? Мы влюбились и теряем контроль над своей жизнью. Какие наши действия? Взять жизнь обратно под контроль – вот какие.
Жизнь и мои эмоции, все, какие есть.
Не позволять им мешать ходу моей жизни. Это же просто очередной барьер. А какой у меня второй девиз? Правильно, я всегда преодолеваю барьеры.
Итак, забыли о Даньке на день!
Ну или хотя бы до вечера. План таков: дом, обед, уборка в комнате, стирка (и то, и другое я считаю за отдых, голова же отдыхает!), дальше – уроки, маткружок и немного йоги на ночь. Будет, конечно, непросто сначала залезть на страницу маткружка «Вконтакте»; а только потом проверить, нет ли Дани. Ну ничего, я сильная, справлюсь как-нибудь. Мне поможет йога. Ведь ею просто необходимо будет заняться вечером – я же пропустила одно занятие. Или я – не я. Ибо третий девиз Веры Розановой – ни дня без йоги.
Я дошла до дома. Сняла пальто, сбросила сапоги, прислушалась. Бабушка у соседки. Мама где-то бродит в поисках вдохновения. Я на секунду зажмурилась и бросилась к компу.
– Эй! Осторожнее, психованная!
Правда, моя бешеная скорость сыграла со мною злую шутку. Я выскочила на «Менделеевской», чтобы сделать пересадку на «Новослободскую», и бросилась к лестнице, ведущей к переходу, не заметив, конечно, знака «перехода нет». Со мной ещё поднялось человек пять таких же торопыг. И мы, поднявшись, дружно обнаружили, к своему разочарованию, что между нами и эскалатором – железный барьер. Кто-то сиганул через него, но я, конечно, вернулась обратно. Я ехала на йогу всё-таки, а не на соревнования бешеных кроликов.
Когда я ворвалась в раздевалку спортивного комплекса, то поняла, что занятие уже началось. Началось недавно, всего минут пять назад. Меня бы пустили, конечно, если бы я быстро-быстро переоделась, но я поняла: сил на быстрое-пребыстрое переодевание в спортивный костюм у меня нет.
Я опустилась на скамейку. И закрыла глаза. Тут же замелькали фразы из «Вконтакте». «Потанцуешь со мной в мире моих фантазий?» «Мне нравится всё, и то, что нас сближает, и то, что разъединяет». «Я не могу от тебя оторваться». «Мы могли познакомиться ещё в детстве!»
Ничего, что я опоздала на йогу. Зато наконец-то не опоздаю в школу. А то всё время прибегаю впритык, часто после звонка, хорошо, по вторникам-четвергам у нас русский, а русичка – бывшая мамина одноклассница, а то бы мне каждый раз требовался новый мячик для снятия стресса.
Так что надо подниматься и топать на русский. К счастью, домашку я сделала ещё на выходных, я из тех людей, кто всё делает заранее, и вот наконец-то настал день, когда я могу насладиться преимуществами такого подхода.
Я зевнула. А ведь мы и правда могли встретиться в детстве. Он, наверное, симпатягой был, в детстве торчащие уши смотрятся довольно мило…
Так, надо подниматься и…
Кто-то тронул меня за плечо. Я открыла глаза. Тренер по йоге. А где остальные участники группы?
– Может, вам перейти в более позднюю группу? – участливо спросила она.
Я глянула на часы. Боже мой! Вот почему в раздевалке нет никого из группы, а шкафчики открыты и окна распахнуты для проветривания. Половина восьмого! Все ушли!
Я подскочила. Снова бежать! Даже быстрее, чем сюда, на йогу. Потому что русский не прогуляешь просто так. Да и глупо – с выполненным домашним заданием.
Я помчалась к метро, снова толкая полусонных прохожих, и, разумеется, опять выскочила в тот переход, где перехода на самом деле нет. Не понимаю одного – почему они повесили этот знак где-то высоко над головой? Кто ходит с высоко поднятой головой в семь утра?
Нет чтобы поставить железные заслонки, которые снова преградили мне путь к нужному эскалатору, внизу, у подножия лестницы? Перепрыгнуть, что ли? Нет, слабо…
В этот момент в кармане куртки у меня пикнул телефон.
«А у кого были жёлтые щёки? Прости, вчера тупо заснул».
Я возликовала: он не заметил жёлтых щёк в кафе! Он улыбался мне просто так! Была бы я сейчас в кафе, расцеловала бы всех: и строгую тётеньку в очках, и ту, что с косами, и толстушку, обгрызающую корочки на пицце, и Даньку заодно (его – дружески! В щёки!). И даже гардеробщика.
Все пятеро показались мне страшно милыми. А поскольку никого из них рядом не было, всё, что мне оставалось сделать – это… правильно! Перепрыгнуть через заборчик.
Я, правда, его чуть не свалила. И вахтёрша на меня разоралась. Но я попала на нужную мне сторону и прошептала: «Я беру барьеры. Всегда».
До школы я добежала, но на уроках всё слушала вполуха. И смотрела на доску, учебник и одноклассников – вполглаза.
В этот день всё, о чём шла речь на уроках, всё, к чему я прикасалась, всё имело отношение к Даньке. Я завязывала кроссовки на физре и думала: «А какие у него?» Я покупала пиццу с грибами в столовке и думала: «А какую любит он?» Я смеялась над шутками одноклассников и ставила себе крестики в тетрадке: не забыть вечером пересказать Дане. Я сказала Наташке, сидящей за мной, «спасибо» на её «Крутейшая у тебя, Верка, косища!» и жалела, что Наташкиных слов не слышит он (не станешь же пересказывать, хвастаться глупо).
В конце концов уроки закончились, и я побрела в сторону дома. Я всегда устаю после уроков, но потому, что выкладываюсь на все сто, отвечая на вопросы и решая задачи. Данька угадал, я круглая отличница, у которой давно не было не то что «троек», а даже «четвёрок»!
А сегодня я даже не помнила, о чём шла речь. А, нет, кое-что помнила. Помнила, как заснула на химии прямо на учебнике. Хорошо, Тамара Семёновна не заметила, но кое-кто из ребят видел. Я поморщилась. Тьфу. И смешно, и глупо.
Вообще странный был день. Непохожий на мои обычные. Ни капельки не похожий. Я никогда никуда не опаздываю, не плаваю на уроках (а уж тем более не сплю!), не витаю в облаках и не сижу в Инете до утра. К чему всё это? Неужели я…
Я остановилась.
Нет, только не это.
Да, Вера, кажется – это. Поздравляю тебя, моя дурочка. Ты влюбилась.
Эта мысль вызвала во мне разные эмоции. Я влюбилась, это прекрасно. Но последний раз, когда я это сделала, всё закончилось кошмаром.
Спокойно, спокойно. Тогда всё вышло из-под контроля. Я поддалась эмоциям. Я не должна была приводить туда Олега. Да, мне хотелось поделиться с ним своей тайной, но я была глупенькая, мне казалось, что то, что нравится мне, должно понравиться и ему.
Но теперь я гораздо умнее. Теперь, во-первых, я никогда не расскажу Дане, куда я езжу каждую субботу. Во-вторых, он не узнает об Олеге. В-третьих, похоже, то, что я влюбилась, начинает мешать моей обычной жизни.
Спокойно!!
«Держать эмоции в себе, держать эмоции в себе», – пробормотала я свою любимую мантру.
О’кей, доктор, какая у нас проблема? Мы влюбились и теряем контроль над своей жизнью. Какие наши действия? Взять жизнь обратно под контроль – вот какие.
Жизнь и мои эмоции, все, какие есть.
Не позволять им мешать ходу моей жизни. Это же просто очередной барьер. А какой у меня второй девиз? Правильно, я всегда преодолеваю барьеры.
Итак, забыли о Даньке на день!
Ну или хотя бы до вечера. План таков: дом, обед, уборка в комнате, стирка (и то, и другое я считаю за отдых, голова же отдыхает!), дальше – уроки, маткружок и немного йоги на ночь. Будет, конечно, непросто сначала залезть на страницу маткружка «Вконтакте»; а только потом проверить, нет ли Дани. Ну ничего, я сильная, справлюсь как-нибудь. Мне поможет йога. Ведь ею просто необходимо будет заняться вечером – я же пропустила одно занятие. Или я – не я. Ибо третий девиз Веры Розановой – ни дня без йоги.
Я дошла до дома. Сняла пальто, сбросила сапоги, прислушалась. Бабушка у соседки. Мама где-то бродит в поисках вдохновения. Я на секунду зажмурилась и бросилась к компу.
Глава 7
На что похожа любовь?
Пока я вводила пароль «Контакта», в ладонях покалывало от волнения.
Ну… Ну?!
«Даниил был в Сети три часа назад».
Я подождала немного. Его не было.
Что ж, это явно можно расценивать как знак свыше. Сама Вселенная нашёптывает мне: «Вера… принимайся за уборку… за стирку… не забудь кинуть в машину мамины заляпанные брюки…»
Я поднялась со вздохом. Сняла со стула блузку, которую вчера так и не донесла до бака с бельём. От неё по-прежнему пахло кофе. Я вдруг прижала её к губам. И осознала, что запах мне нравится.
Глянула на экран. Данька по-прежнему оффлайн. Я беспомощно огляделась. Неужели мне сейчас надо будет поднимать с пола какие-то вещи и думать, куда их класть? Нет, на это явно нет сил. Я покачала головой. Снова глянула на экран. Сняла с полки учебник по истории. Может, история приведёт меня в чувство?
Но сколько бы я ни вчитывалась в параграф, смысл его до меня не доходил. У меня внутри произошло какое-то раздвоение. Одна половинка жаждала увидеть Даню онлайн, а лучше – живьём, погрузиться в завораживающий разговор, который нет сил закончить… Другая с ужасом взирала на происходящее, понимая, что контроль утерян, что эмоции несутся снежной лавиной, но куда? Куда?!
Не выдержав, я отшвырнула учебник. Подошла к столу, взяла термос с зелёным чаем, который всегда держу под рукой. Хотела было налить в чашку, но вовремя обнаружила в ней бабушкину конфету. Бабуля решила сделать мне сюрприз, это очень трогательно.
Правда, вряд ли она хотела, чтобы я ела апельсиновую цедру в горьком шоколаде до обеда, но мне сейчас очень кстати было бы ощутить бабушкину поддержку. Потому что я хотела разобраться в себе. Я хотела понять…
С чашкой чая в руке, накинув на плечи любимый голубой палантин, расшитый прозрачным стеклярусом, я вышла на балкон.
Наверное, я была похожа на персонаж любовного романа Даниэлы Стил, но почему бы не повоображать немного, когда ты осталась наедине с собой?
За окном октябрьский ветер трепал оголившиеся верхушки деревьев, и только за одну из них храбро цеплялся крошечный зелёный листик.
Я отхлебнула чай, подражая героиням Стил. Где я читала её книги? Ах да, по субботам, в ожидании, пока они вернутся с обеда.
Не сводя глаз с листка, я задумалась: на что похоже то чувство, которое я ощутила? О’кей, мы назовём это любовью, но любовь – это слишком общее понятие. Мне казалось, что если я найду более точное определение, то и эмоции будет легче взять обратно под контроль.
Больше всего моё чувство напоминало сочинение на любимую тему. Вообще я сочинения терпеть не могу писать. Это занятие кажется мне бессмысленным, учителя называют «нашими сочинениями» просто подборку мыслей, которые сами же продиктовали нам на уроке. Попробуй отступи от канонов! Признайся, что считаешь Базарова нелепым, а Наташу Ростову – глупой. Больше всех меня всегда раздражала Катерина у Островского – надо же было настолько дать волю чувствам, чтобы довести саму себя до самоубийства. Ну просто верх глупости, на мой взгляд.
Однако, как-то раз нам дали довольно странную, но любопытную тему. «Если бы у меня была прошлая жизнь, кем бы я в ней был?» Не знаю почему, но эта тема задела меня. Её ещё и на дом дали. Целый вечер я провела, придумывая себе прошлые жизни. Столько профессий перебрала! В конце концов остановилась на журналистике. Я была бы журналистом в эпоху застоя. Писала в своей газете правду и только правду, а власти бы преследовали меня, бросали в тюрьму, пытали и мучали, но это всё равно не сломило бы мой дух, и я продолжала бы «глаголом жечь сердца людей»! Я помню, сколько радости я испытала, описывая в подробностях свою «прошлую жизнь», такую непростую, но счастливую. Я грезила своим сочинением весь вечер, и то, что я испытывала сейчас, было очень похоже на то, что я чувствовала тогда. Увлечение, страсть, потеря контроля над собой.
А ещё любовь похожа на игру. Детскую. Помню, когда мама пришла в детский сад читать свои сказки про мышей, я сидела в зале вместе с детьми и воспитателями. А двое мальчишек лет четырёх скучали-скучали, а потом достали из карманов по машинке. У одного обычная, белый «Мерседес», у другого – полиция. И принялись играть в «поимку вора».
Врослые и шипели на них (мол, тихо! Писательница настоящая приехала!), и толкали в спину, а пацанам – всё равно! Знай себе играют и исподтишка улыбаются друг другу.
Так и любовь… Пусть кто-то шипит (даже если этот кто-то внутри тебя!), кто-то недоволен («Иди стирай мамины брюки, Вера!»), но ты увлечён настолько, что забыл о времени, забыл о приличиях, и знай только играешь в свою игру, и тебе кажется, что она не кончится никогда…
Я допила чай, поплотнее закуталась в палантин. А неплохо придумала эта Стил: выставлять героинь на воздух в палантинах и с напитками в руках. Довольно уютно.
Меня немного успокоило то, что я разложила свои чувства по полочкам. Может, вообще завести дневник, куда записывать коротко – на что похожа любовь, пытаться находить ей определения, пытаться понять, что она такое, и таким образом держать себя и свою жизнь в руках?
Я окинула взглядом коробки, громоздившиеся на балконе. Свои вещи я сортировала так же, как и чувства. Иначе с моей мамочкой сойдёшь с ума. Она же всё время ездит по разным книжным фестивалям и выставкам и притаскивает оттуда кучу ерунды: какие-то колокольчики, огромные матрёшки, блокноты всех цветов и мастей, о книгах вообще молчу!
Совсем ненужные вещи я безжалостно выбрасываю. Нечего копить дома отрицательную энергию! А вещи, которые вообще не используются, но в принципе могут пригодиться, укладываю в коробки и подписываю несмываемым маркером. Сейчас мой взгляд задержался на коробке с надписью «блокноты».
Я присела на корточки, распахнула коробку. Так, посмотрим. Блокноты с шелкографией, записные книжечки из пальмовых листьев и папируса я сразу отложила в сторону. Как говорится, «вещи красивые, но бесполезные».
Мне требовалось что-то маленькое, чтобы таскать с собой в сумочке или даже кармане, а половину моего кармана и так обычно занимает мячик для снятия стресса!
Вдруг я наткнулась взглядом на крошечный прямоугольный блокнотик. Маме подарила его её лучшая подруга, тоже Вера, как и я. На нём было написано «flipbook blank», и предназначался он для того, чтобы делать мультики. В уголке рисуешь крошечные картинки, каждая чуть-чуть отличается от предыдущей. А потом зажимаешь большим пальцем правый нижний угол и быстро листаешь – вжик! И перед глазами начинает мелькать мультик. Мама, а может, и её подруга уже успели накорябать какой-то мультик про машинку, которая лезет на горку всё выше и выше.
Отличная идея. Я похожа на такую машинку. Лезу и лезу на любую гору. Я взяла в другой коробке простой карандаш, уселась на первую, с блокнотами, и написала на первой страничке флипбука:
«Любовь похожа на сочинение. Любовь похожа на игру».
…Листик по-прежнему крепко держался, как ветер ни пытался его сдуть. «Держись! – подумала я. – И я буду держаться. Чтобы не получилось, как в тот раз».
Когда я вернулась в комнату, на экране горели четыре чёрных прямоугольника, один над другим. Сообщения от Даньки.
Не заметив, что зацепилась палантином за гвоздик в проёме балконной двери, я рванулась к экрану.
Я глянула на дырку. Даниэле Стил это бы не понравилось. Я покачала головой, сбросила палантин, который так и повис на гвоздике, и плюхнулась на стул перед компом.
Очнулась я часов в десять вечера.
Смутно припомнила, что в комнату заходила мама, заглядывала бабушка. Точно бабушка заходила, на гвозде палантина не было, значит, она забрала его, чтобы заштопать, да и сама балконная дверь была крепко прикрыта, чтобы не дуло.
В животе у меня забурчало. Выходит, я не обедала! Но почему они меня не оторвали от экрана? Не заставили есть? Что я им такое сказала, что они позволили мне болтаться «Вконтакте» весь день?
Может, я им соврала?!
Я ведь стараюсь избегать вранья. Но раз уж я уже что-то соврала маме и бабушке и продырявила сегодня не только палантин, но и свою карму – враньём, может, и ничего, если я совру ещё раз и напишу в маткружке, что я заболела?
Я ведь и правда заболела – любовью. Вот ещё на что похожа любовь! На болезнь!
Впрочем, это уже похоже не на моё открытие, а на надписи с фантиков к жвачке «Love is…»
Итак, я написала в маткружке, что заболела (не уточняя, чем!), торопливо поужинала своим обедом, наспех накорябала домашку по физике и алгебре (какое счастье, что английский был сделан ещё на выходных!) и решила лечь спать. На комп даже не смотрела. Вдруг телефон пикнул. Эсэмэска! От Даньки!
«Пошли в субботу в ЦДХ на выставку?»
«Прости, в субботу занята», – с сожалением ответила я.
«Воскресенье?»
«Да!»
«ОК. Хотел спросить, а ты какой больше всего любишь сок?»
Я ответила и легла в кровать, ведь спать всё-таки хотелось. Однако от него приходили всё новые и новые вопросы, он снова не мог оторваться от меня, как вчера! А я – от него!
От бытовых вопросов про сок мы перешли к философским («Как думаешь, ты хороший друг?»).
И хотя мы договорились не удивляться совпадениям, а воспринимать их как должное, всё равно я продолжала удивляться и ощущала его удивление тоже.
В час ночи он вдруг предложил: «А выходи «Вконтакт»?» Это было сумасбродством, но я вышла.
Там Данька совершенно неожиданно стал рассказывать про родителей, как он любит маму, и как ему не нравится отношение к ней отца, что тот зарабатывает кучу денег, и мама может заниматься своим журналом, но при этом у него проблемы с алкоголем, и очень страшно, когда отец начинает кричать.
Это было странно, мы виделись всего один раз в жизни, а он вдруг так доверился мне. На такое доверие тоже хотелось ответить искренностью, и я рассказала ему, что у меня вообще не было никакого отца, мама никогда не говорила, кто он и откуда, что мама у меня – ребёнок, который придумывает какие-то сказки, и что живём мы на деньги, которые бабушка получает от сдачи своей квартиры. Свою главную тайну я, конечно, ему не рассказала. Но для меня и этот честный рассказ о семье был неожиданностью, я никогда никому не рассказывала в школе или на занятиях об этом.
Мы говорили друг с другом полночи, и ни он, ни я не отвлекались больше ни на кого в чатах. Я отвлеклась только один раз, чтобы записать в свой флипбук: «Любовь похожа на доверие».
А перед сном сделала ещё и такую запись:
«Любовь похожа на стихийное бедствие, на тайфун, который срывает крышу с твоего домика, подхватывает тебя, кружит в вихре и уносит… Куда?
Неизвестно… Но туда очень хочется».
Ну… Ну?!
«Даниил был в Сети три часа назад».
Я подождала немного. Его не было.
Что ж, это явно можно расценивать как знак свыше. Сама Вселенная нашёптывает мне: «Вера… принимайся за уборку… за стирку… не забудь кинуть в машину мамины заляпанные брюки…»
Я поднялась со вздохом. Сняла со стула блузку, которую вчера так и не донесла до бака с бельём. От неё по-прежнему пахло кофе. Я вдруг прижала её к губам. И осознала, что запах мне нравится.
Глянула на экран. Данька по-прежнему оффлайн. Я беспомощно огляделась. Неужели мне сейчас надо будет поднимать с пола какие-то вещи и думать, куда их класть? Нет, на это явно нет сил. Я покачала головой. Снова глянула на экран. Сняла с полки учебник по истории. Может, история приведёт меня в чувство?
Но сколько бы я ни вчитывалась в параграф, смысл его до меня не доходил. У меня внутри произошло какое-то раздвоение. Одна половинка жаждала увидеть Даню онлайн, а лучше – живьём, погрузиться в завораживающий разговор, который нет сил закончить… Другая с ужасом взирала на происходящее, понимая, что контроль утерян, что эмоции несутся снежной лавиной, но куда? Куда?!
Не выдержав, я отшвырнула учебник. Подошла к столу, взяла термос с зелёным чаем, который всегда держу под рукой. Хотела было налить в чашку, но вовремя обнаружила в ней бабушкину конфету. Бабуля решила сделать мне сюрприз, это очень трогательно.
Правда, вряд ли она хотела, чтобы я ела апельсиновую цедру в горьком шоколаде до обеда, но мне сейчас очень кстати было бы ощутить бабушкину поддержку. Потому что я хотела разобраться в себе. Я хотела понять…
С чашкой чая в руке, накинув на плечи любимый голубой палантин, расшитый прозрачным стеклярусом, я вышла на балкон.
Наверное, я была похожа на персонаж любовного романа Даниэлы Стил, но почему бы не повоображать немного, когда ты осталась наедине с собой?
За окном октябрьский ветер трепал оголившиеся верхушки деревьев, и только за одну из них храбро цеплялся крошечный зелёный листик.
Я отхлебнула чай, подражая героиням Стил. Где я читала её книги? Ах да, по субботам, в ожидании, пока они вернутся с обеда.
Не сводя глаз с листка, я задумалась: на что похоже то чувство, которое я ощутила? О’кей, мы назовём это любовью, но любовь – это слишком общее понятие. Мне казалось, что если я найду более точное определение, то и эмоции будет легче взять обратно под контроль.
Больше всего моё чувство напоминало сочинение на любимую тему. Вообще я сочинения терпеть не могу писать. Это занятие кажется мне бессмысленным, учителя называют «нашими сочинениями» просто подборку мыслей, которые сами же продиктовали нам на уроке. Попробуй отступи от канонов! Признайся, что считаешь Базарова нелепым, а Наташу Ростову – глупой. Больше всех меня всегда раздражала Катерина у Островского – надо же было настолько дать волю чувствам, чтобы довести саму себя до самоубийства. Ну просто верх глупости, на мой взгляд.
Однако, как-то раз нам дали довольно странную, но любопытную тему. «Если бы у меня была прошлая жизнь, кем бы я в ней был?» Не знаю почему, но эта тема задела меня. Её ещё и на дом дали. Целый вечер я провела, придумывая себе прошлые жизни. Столько профессий перебрала! В конце концов остановилась на журналистике. Я была бы журналистом в эпоху застоя. Писала в своей газете правду и только правду, а власти бы преследовали меня, бросали в тюрьму, пытали и мучали, но это всё равно не сломило бы мой дух, и я продолжала бы «глаголом жечь сердца людей»! Я помню, сколько радости я испытала, описывая в подробностях свою «прошлую жизнь», такую непростую, но счастливую. Я грезила своим сочинением весь вечер, и то, что я испытывала сейчас, было очень похоже на то, что я чувствовала тогда. Увлечение, страсть, потеря контроля над собой.
А ещё любовь похожа на игру. Детскую. Помню, когда мама пришла в детский сад читать свои сказки про мышей, я сидела в зале вместе с детьми и воспитателями. А двое мальчишек лет четырёх скучали-скучали, а потом достали из карманов по машинке. У одного обычная, белый «Мерседес», у другого – полиция. И принялись играть в «поимку вора».
Врослые и шипели на них (мол, тихо! Писательница настоящая приехала!), и толкали в спину, а пацанам – всё равно! Знай себе играют и исподтишка улыбаются друг другу.
Так и любовь… Пусть кто-то шипит (даже если этот кто-то внутри тебя!), кто-то недоволен («Иди стирай мамины брюки, Вера!»), но ты увлечён настолько, что забыл о времени, забыл о приличиях, и знай только играешь в свою игру, и тебе кажется, что она не кончится никогда…
Я допила чай, поплотнее закуталась в палантин. А неплохо придумала эта Стил: выставлять героинь на воздух в палантинах и с напитками в руках. Довольно уютно.
Меня немного успокоило то, что я разложила свои чувства по полочкам. Может, вообще завести дневник, куда записывать коротко – на что похожа любовь, пытаться находить ей определения, пытаться понять, что она такое, и таким образом держать себя и свою жизнь в руках?
Я окинула взглядом коробки, громоздившиеся на балконе. Свои вещи я сортировала так же, как и чувства. Иначе с моей мамочкой сойдёшь с ума. Она же всё время ездит по разным книжным фестивалям и выставкам и притаскивает оттуда кучу ерунды: какие-то колокольчики, огромные матрёшки, блокноты всех цветов и мастей, о книгах вообще молчу!
Совсем ненужные вещи я безжалостно выбрасываю. Нечего копить дома отрицательную энергию! А вещи, которые вообще не используются, но в принципе могут пригодиться, укладываю в коробки и подписываю несмываемым маркером. Сейчас мой взгляд задержался на коробке с надписью «блокноты».
Я присела на корточки, распахнула коробку. Так, посмотрим. Блокноты с шелкографией, записные книжечки из пальмовых листьев и папируса я сразу отложила в сторону. Как говорится, «вещи красивые, но бесполезные».
Мне требовалось что-то маленькое, чтобы таскать с собой в сумочке или даже кармане, а половину моего кармана и так обычно занимает мячик для снятия стресса!
Вдруг я наткнулась взглядом на крошечный прямоугольный блокнотик. Маме подарила его её лучшая подруга, тоже Вера, как и я. На нём было написано «flipbook blank», и предназначался он для того, чтобы делать мультики. В уголке рисуешь крошечные картинки, каждая чуть-чуть отличается от предыдущей. А потом зажимаешь большим пальцем правый нижний угол и быстро листаешь – вжик! И перед глазами начинает мелькать мультик. Мама, а может, и её подруга уже успели накорябать какой-то мультик про машинку, которая лезет на горку всё выше и выше.
Отличная идея. Я похожа на такую машинку. Лезу и лезу на любую гору. Я взяла в другой коробке простой карандаш, уселась на первую, с блокнотами, и написала на первой страничке флипбука:
«Любовь похожа на сочинение. Любовь похожа на игру».
…Листик по-прежнему крепко держался, как ветер ни пытался его сдуть. «Держись! – подумала я. – И я буду держаться. Чтобы не получилось, как в тот раз».
Когда я вернулась в комнату, на экране горели четыре чёрных прямоугольника, один над другим. Сообщения от Даньки.
Не заметив, что зацепилась палантином за гвоздик в проёме балконной двери, я рванулась к экрану.
Я глянула на дырку. Даниэле Стил это бы не понравилось. Я покачала головой, сбросила палантин, который так и повис на гвоздике, и плюхнулась на стул перед компом.
Очнулась я часов в десять вечера.
Смутно припомнила, что в комнату заходила мама, заглядывала бабушка. Точно бабушка заходила, на гвозде палантина не было, значит, она забрала его, чтобы заштопать, да и сама балконная дверь была крепко прикрыта, чтобы не дуло.
В животе у меня забурчало. Выходит, я не обедала! Но почему они меня не оторвали от экрана? Не заставили есть? Что я им такое сказала, что они позволили мне болтаться «Вконтакте» весь день?
Может, я им соврала?!
Я ведь стараюсь избегать вранья. Но раз уж я уже что-то соврала маме и бабушке и продырявила сегодня не только палантин, но и свою карму – враньём, может, и ничего, если я совру ещё раз и напишу в маткружке, что я заболела?
Я ведь и правда заболела – любовью. Вот ещё на что похожа любовь! На болезнь!
Впрочем, это уже похоже не на моё открытие, а на надписи с фантиков к жвачке «Love is…»
Итак, я написала в маткружке, что заболела (не уточняя, чем!), торопливо поужинала своим обедом, наспех накорябала домашку по физике и алгебре (какое счастье, что английский был сделан ещё на выходных!) и решила лечь спать. На комп даже не смотрела. Вдруг телефон пикнул. Эсэмэска! От Даньки!
«Пошли в субботу в ЦДХ на выставку?»
«Прости, в субботу занята», – с сожалением ответила я.
«Воскресенье?»
«Да!»
«ОК. Хотел спросить, а ты какой больше всего любишь сок?»
Я ответила и легла в кровать, ведь спать всё-таки хотелось. Однако от него приходили всё новые и новые вопросы, он снова не мог оторваться от меня, как вчера! А я – от него!
От бытовых вопросов про сок мы перешли к философским («Как думаешь, ты хороший друг?»).
И хотя мы договорились не удивляться совпадениям, а воспринимать их как должное, всё равно я продолжала удивляться и ощущала его удивление тоже.
В час ночи он вдруг предложил: «А выходи «Вконтакт»?» Это было сумасбродством, но я вышла.
Там Данька совершенно неожиданно стал рассказывать про родителей, как он любит маму, и как ему не нравится отношение к ней отца, что тот зарабатывает кучу денег, и мама может заниматься своим журналом, но при этом у него проблемы с алкоголем, и очень страшно, когда отец начинает кричать.
Это было странно, мы виделись всего один раз в жизни, а он вдруг так доверился мне. На такое доверие тоже хотелось ответить искренностью, и я рассказала ему, что у меня вообще не было никакого отца, мама никогда не говорила, кто он и откуда, что мама у меня – ребёнок, который придумывает какие-то сказки, и что живём мы на деньги, которые бабушка получает от сдачи своей квартиры. Свою главную тайну я, конечно, ему не рассказала. Но для меня и этот честный рассказ о семье был неожиданностью, я никогда никому не рассказывала в школе или на занятиях об этом.
Мы говорили друг с другом полночи, и ни он, ни я не отвлекались больше ни на кого в чатах. Я отвлеклась только один раз, чтобы записать в свой флипбук: «Любовь похожа на доверие».
А перед сном сделала ещё и такую запись:
«Любовь похожа на стихийное бедствие, на тайфун, который срывает крышу с твоего домика, подхватывает тебя, кружит в вихре и уносит… Куда?
Неизвестно… Но туда очень хочется».
Глава 8
Дружеская встреча?
В воскресенье я встала пораньше, чтобы спокойно собраться на свида… стоп. Нет. Дружескую встречу.
Ибо то, что я влюбилась в Даню, не означало, что он влюбился в меня. У нас много общих тем, совпадений, точек соприкосновений. Но так ли для него это важно, как и для меня? Может, он так совпадает с каждой девушкой. Кстати, вполне возможно, что у него есть девушка.
Да, мы много общались «Вконтакте», открывали друг другу душу, особенно по ночам. Но это могло и ничего не означать.
«Спокойно собраться» не получалось – стоило мне достать вешалку с платьем или рубашкой, колени начинали подгибаться, а руки – дрожать.
Мне очень хотелось найти способ справиться с волнением. И я нашла. «Способ» висел прямо перед моим носом. Одежда.
Девчонки, когда идут на встречу с парнем…
Нет, не так. Нормальные девчонки, когда идут на встречу с парнем (не забывай, Вера, дружескую!), долго крутятся перед зеркалом и прикидывают на себя разные варианты одежды. Юбка? Да, вот эта, покороче. Чтобы он видел, какие у меня красивые ноги. Или наоборот, юбка – подлиннее. Чтобы он не видел, что у меня ноги-то – не очень. Или вот – джинсы! Они новые, только что с распродажи. Он их на мне не видел. Он, он… Один сплошной ОН.
Я поняла, что волнуюсь именно потому, что не знаю, что понравится Даньке. И решила надеть то, что однозначно нравится МНЕ. Любимая одежда точно поможет справиться с волнением!
Тем более, что у меня есть свой стиль. Я ношу только классическую одежду. Юбки-карандаши. Строгие рубашки. Пиджаки. Туфли. Это в школу. Что ж, неужели и выходные я не позволяю себе расслабиться, спросите вы? Никаких джинсов и толстовок с кедами? Могу признаться – нет у меня ни одной пары джинсов. Я их и не считаю за одежду! Униформа ковбоев и американских фермеров. При чём тут девушка, которая идёт на сви… дружескую встречу?
А расслабиться я позволяю себе. Потому что надеваю длинную чёрную юбку и кремовую шёлковую блузу, или серое трикотажное платье, а на грудь прикалываю брошь. С камеей. Есть у меня одна, от бабушки. Дама с виноградной лозой. Все девчонки в классе вздыхают: «винтаж», «на пике моды», а я просто люблю эту штуку, и плевать я хотела, на пике она или нет.
Правда, хоть мне и плевать на моду, я отследила, что в последней рекламной акции фирмы, одежду которой я покупаю, снялась Кейт Мосс! А ещё эти кардиганы и трикотажные платья носит Сиенна Миллер, подружка Джуда Лоу.
В общем, я совсем, ну просто ни капельки не думала о Даньке. Надела тёмное-синее вязаное платье, к нему – металлический пояс. Черные сапоги без каблука, чёрная сумочка-клатч. И белое пальто. Грязновато, конечно, в конце октября, но, в отличие от мамули, я умею носить вещи!
После выставки Данька мог пригласить меня в кафе, и я точно решила, что за свой кофе заплачу сама. И билет на выставку тоже сама куплю. Хватит с меня тех, кто платит за мой кофе.
Я тряхнула головой. Проехали!
В метро было жарко, я расстегнула пальто в ожидании поезда. Рядом со мной на лавочке сидела девчонка в пёстрой шапке и надувала пузыри из жвачки, разглядывая окружающих. Подле неё сидел парень и читал электронную книжку.
Я глянула на часы, вроде не опаздывала. Он-то наверняка не опоздает, классные парни никогда не опаздывают. И, скорее всего, будет с цветами. Надо было сказать ему, что я не люблю цветы. Я недовольно посмотрела на свои руки, словно мне в них уже сунули букет колючих роз, о которые я наверняка поцарапаюсь. Хотя он классный, то есть будет оригинальничать и прикупит букетик каких-нибудь альстромерий. Ничего не скажешь, они, конечно, и стильные, и красивые, но со стеблей наверняка будет течь вода, и она будет капать мне на пальто, останутся мерзкие мокрые пятна. И никто не догадается, что я только утром вычистила пальто специальной щёточкой, а все будут думать, что я околачивалась утром под водосточной трубой, с которой на меня и накапало, или, что хуже, решат, что птицы перепутали меня с памятником.
И вот в этот самый момент я услышала, как девушка, лопнув очередной пузырь, говорит своему парню:
– Глянь, какое платье крутое!
Автоматически я повернула к ним голову. Она смотрела на меня. Парень, не отрываясь от электронной книжки, произнёс:
– Да ну! Старушечье!
Тут подошёл поезд, и хотя в стекле окон отражалось то, что девушка заспорила со своим парнем, указывая на меня и размахивая руками, из-за шума поезда я их не слышала.
«Подумаешь, – пробормотала я, – тоже мне, эстет!»
Старушечье? Ну и на здоровье! В конце концов, я и не собиралась очаровывать Даниила! Я просто шла на выставку, раз уж он пригласил. Шла, одетая в то, что мне нравится!
Я уже зашла в вагон и теперь стояла, ухватившись за поручни, и злилась. Злилась на то, что не могу выкинуть из головы слова того парня. Ну где, где оно старушечье?!
В конце концов я вспомнила, что и Сиенне Миллер в жизни не всегда везло. Ей, бедолаге, вообще Джуд Лоу изменил с няней их детей, довольно страшной тёткой. Так что наверняка ей тоже приходилось слышать от какого-нибудь Роберта Де Ниро или там Адама Сэндлера: «У вас, Сиенночка, сегодня довольно старушечий прикид!» Но ничего, мы, стильные девушки, прорвёмся!
В эту секунду мне страшно захотелось увидеть Даню. И понять по его взгляду, нормально я выгляжу или нет. И прежде чем мне стало стыдно за свои мысли, я выскочила из вагона на «Октябрьской», где мы договорились встретиться, и…
И его там не нашла.
Ни у стены. Ни в центре зала. Ни за столбами – я обошла каждый, разглядывая их так внимательно, словно надеялась найти под ними с десяток белых грибов на супчик.
Так. Так, спокойно, Верка.
Но тут же внутри взорвалось: «Какое «спокойно»!» Даже не так, а так: «Дры-ты-ты-ты-ты!» Если он сейчас, в эту же секунду, выйдет из вагона, то получится, что я приехала первая! Пришла на свидание раньше парня! Вот уж позор, дальше некуда.
И, не давая себе опомниться, я вскочила в вагон только что пришедшего поезда.
И когда уже станция скрылась с моих глаз, я вспомнила, что вообще-то это не свидание, а просто встреча, просто поход на выставку. Эх. Надо было остаться. А когда бы он всё-таки пришёл, надо было бы его отчитать, по-дружески пожурить!
Так. «Спокойно! – велела я себе, выскакивая на следующей станции и перебегая на противоположную сторону, чтобы поскорее вернуться. – Наверняка его ещё там нет! Встанешь у стены с независимым видом. Да, пришла первая! Ну и что?»
Но, конечно, Данька уже стоял у стены. Без цветов. В чёрной спортивной куртке и джинсах. Синяя сумка для ноута через плечо.
Ибо то, что я влюбилась в Даню, не означало, что он влюбился в меня. У нас много общих тем, совпадений, точек соприкосновений. Но так ли для него это важно, как и для меня? Может, он так совпадает с каждой девушкой. Кстати, вполне возможно, что у него есть девушка.
Да, мы много общались «Вконтакте», открывали друг другу душу, особенно по ночам. Но это могло и ничего не означать.
«Спокойно собраться» не получалось – стоило мне достать вешалку с платьем или рубашкой, колени начинали подгибаться, а руки – дрожать.
Мне очень хотелось найти способ справиться с волнением. И я нашла. «Способ» висел прямо перед моим носом. Одежда.
Девчонки, когда идут на встречу с парнем…
Нет, не так. Нормальные девчонки, когда идут на встречу с парнем (не забывай, Вера, дружескую!), долго крутятся перед зеркалом и прикидывают на себя разные варианты одежды. Юбка? Да, вот эта, покороче. Чтобы он видел, какие у меня красивые ноги. Или наоборот, юбка – подлиннее. Чтобы он не видел, что у меня ноги-то – не очень. Или вот – джинсы! Они новые, только что с распродажи. Он их на мне не видел. Он, он… Один сплошной ОН.
Я поняла, что волнуюсь именно потому, что не знаю, что понравится Даньке. И решила надеть то, что однозначно нравится МНЕ. Любимая одежда точно поможет справиться с волнением!
Тем более, что у меня есть свой стиль. Я ношу только классическую одежду. Юбки-карандаши. Строгие рубашки. Пиджаки. Туфли. Это в школу. Что ж, неужели и выходные я не позволяю себе расслабиться, спросите вы? Никаких джинсов и толстовок с кедами? Могу признаться – нет у меня ни одной пары джинсов. Я их и не считаю за одежду! Униформа ковбоев и американских фермеров. При чём тут девушка, которая идёт на сви… дружескую встречу?
А расслабиться я позволяю себе. Потому что надеваю длинную чёрную юбку и кремовую шёлковую блузу, или серое трикотажное платье, а на грудь прикалываю брошь. С камеей. Есть у меня одна, от бабушки. Дама с виноградной лозой. Все девчонки в классе вздыхают: «винтаж», «на пике моды», а я просто люблю эту штуку, и плевать я хотела, на пике она или нет.
Правда, хоть мне и плевать на моду, я отследила, что в последней рекламной акции фирмы, одежду которой я покупаю, снялась Кейт Мосс! А ещё эти кардиганы и трикотажные платья носит Сиенна Миллер, подружка Джуда Лоу.
В общем, я совсем, ну просто ни капельки не думала о Даньке. Надела тёмное-синее вязаное платье, к нему – металлический пояс. Черные сапоги без каблука, чёрная сумочка-клатч. И белое пальто. Грязновато, конечно, в конце октября, но, в отличие от мамули, я умею носить вещи!
После выставки Данька мог пригласить меня в кафе, и я точно решила, что за свой кофе заплачу сама. И билет на выставку тоже сама куплю. Хватит с меня тех, кто платит за мой кофе.
Я тряхнула головой. Проехали!
В метро было жарко, я расстегнула пальто в ожидании поезда. Рядом со мной на лавочке сидела девчонка в пёстрой шапке и надувала пузыри из жвачки, разглядывая окружающих. Подле неё сидел парень и читал электронную книжку.
Я глянула на часы, вроде не опаздывала. Он-то наверняка не опоздает, классные парни никогда не опаздывают. И, скорее всего, будет с цветами. Надо было сказать ему, что я не люблю цветы. Я недовольно посмотрела на свои руки, словно мне в них уже сунули букет колючих роз, о которые я наверняка поцарапаюсь. Хотя он классный, то есть будет оригинальничать и прикупит букетик каких-нибудь альстромерий. Ничего не скажешь, они, конечно, и стильные, и красивые, но со стеблей наверняка будет течь вода, и она будет капать мне на пальто, останутся мерзкие мокрые пятна. И никто не догадается, что я только утром вычистила пальто специальной щёточкой, а все будут думать, что я околачивалась утром под водосточной трубой, с которой на меня и накапало, или, что хуже, решат, что птицы перепутали меня с памятником.
И вот в этот самый момент я услышала, как девушка, лопнув очередной пузырь, говорит своему парню:
– Глянь, какое платье крутое!
Автоматически я повернула к ним голову. Она смотрела на меня. Парень, не отрываясь от электронной книжки, произнёс:
– Да ну! Старушечье!
Тут подошёл поезд, и хотя в стекле окон отражалось то, что девушка заспорила со своим парнем, указывая на меня и размахивая руками, из-за шума поезда я их не слышала.
«Подумаешь, – пробормотала я, – тоже мне, эстет!»
Старушечье? Ну и на здоровье! В конце концов, я и не собиралась очаровывать Даниила! Я просто шла на выставку, раз уж он пригласил. Шла, одетая в то, что мне нравится!
Я уже зашла в вагон и теперь стояла, ухватившись за поручни, и злилась. Злилась на то, что не могу выкинуть из головы слова того парня. Ну где, где оно старушечье?!
В конце концов я вспомнила, что и Сиенне Миллер в жизни не всегда везло. Ей, бедолаге, вообще Джуд Лоу изменил с няней их детей, довольно страшной тёткой. Так что наверняка ей тоже приходилось слышать от какого-нибудь Роберта Де Ниро или там Адама Сэндлера: «У вас, Сиенночка, сегодня довольно старушечий прикид!» Но ничего, мы, стильные девушки, прорвёмся!
В эту секунду мне страшно захотелось увидеть Даню. И понять по его взгляду, нормально я выгляжу или нет. И прежде чем мне стало стыдно за свои мысли, я выскочила из вагона на «Октябрьской», где мы договорились встретиться, и…
И его там не нашла.
Ни у стены. Ни в центре зала. Ни за столбами – я обошла каждый, разглядывая их так внимательно, словно надеялась найти под ними с десяток белых грибов на супчик.
Так. Так, спокойно, Верка.
Но тут же внутри взорвалось: «Какое «спокойно»!» Даже не так, а так: «Дры-ты-ты-ты-ты!» Если он сейчас, в эту же секунду, выйдет из вагона, то получится, что я приехала первая! Пришла на свидание раньше парня! Вот уж позор, дальше некуда.
И, не давая себе опомниться, я вскочила в вагон только что пришедшего поезда.
И когда уже станция скрылась с моих глаз, я вспомнила, что вообще-то это не свидание, а просто встреча, просто поход на выставку. Эх. Надо было остаться. А когда бы он всё-таки пришёл, надо было бы его отчитать, по-дружески пожурить!
Так. «Спокойно! – велела я себе, выскакивая на следующей станции и перебегая на противоположную сторону, чтобы поскорее вернуться. – Наверняка его ещё там нет! Встанешь у стены с независимым видом. Да, пришла первая! Ну и что?»
Но, конечно, Данька уже стоял у стены. Без цветов. В чёрной спортивной куртке и джинсах. Синяя сумка для ноута через плечо.