Б. К.Седов
Авторитет
Внимание!
Автор и Издательство предупреждают: в романе присутствуют сцены насилия, секса, жестокости, а также используется ненормативная лексика. Их наличие – не самоцель, а единственная возможность придать сюжету максимальную достоверность и разрешить героям романа вести себя и общаться именно так, как это происходит в реальной жизни.
ПРОЛОГ
Дуло помпового ружья смотрело прямо в лицо сидящему за накрытым обеденным столом седому пятидесятилетнему мужчине в дорогом белом костюме. Детина, ворвавшийся на второй этаж виллы, торжествовал. Небритая пунцовая рожа кривилась в наглой усмешке. За его спиной, жуя торчащую изо рта спичку, стоял похожий на волосатую обезьяну подельник, обеими руками прижимая к своему животу хрупкую молодую женщину и одетую в белое платье с рюшечками кудрявую девчушку лет восьми. Чуть поодаль, у залитого солнцем огромного окна-эркера, поигрывал длинным кривым ножом третий гость, недвусмысленно поглядывая то на сидящего за столом мужчину, то на парализованных ужасом заложниц. Выражение его мокрого от пота лица с глубоко посаженными крысиными глазками не оставляло сомнений в том, что, получив команду от главаря, он не задумываясь посадит на «перо» даже собственную мать.
– Засохни на месте и не двигайся, Бруно! – скрипучим голосом произнес здоровяк с небритой рожей, чуть дернув стволом дробовика. – Ты действительно думал, что после того, как твои уроды подмяли под себя мой бизнес, убив семнадцать моих людей и наплевав мне в душу, я тебя не достану?! Решил спрятаться от меня на Канарах, сволочь?! Что ж, лихо ты все это проделал… Жаль, я тебя вовремя недооценил тогда, в девяносто восьмом, когда на новоселье у Кащея ты якобы в шутку пообещал стать хозяином моего бизнеса. Проглядел я тебя, змея паскудного, но сейчас пришло время рассчитаться за все!..
Сидящий за столом мужчина в белом костюме, казалось, был совершенно глух и слеп от рождения. На троицу взмыленных головорезов, в руках которых находились его жена и дочь, он обращал внимания не больше, чем на доносящийся из приоткрытой двери на балкон тихий шум разбивающихся о скалистый берег острова зеленых волн Атлантического океана. Он целиком сосредоточился на еде. Наткнув на серебряную вилку нежный кусочек полупрозрачного акульего филе, он макнул зажатый в другой руке нож в соусницу, обмазал мясо розовым соусом из креветок и с аппетитом отправил деликатес в рот, облизав языком верхнюю губу и край аккуратно постриженных седых усов. На его ухоженном, но уже покрытом мелкой сетью морщин, загорелом лице не дрогнул ни один мускул.
– Ах, вот значит как! – ухмыльнулся главарь. – Значит, не боишься?! Виталь! Займись для начала мамочкой, пусть он посмотрит, что такое «испанский воротник». Когда эта сука начнет орать от боли, у него из ушей тут же повываливаются все затычки!!!
Он уже собирался толкнуть парализованную ужасом женщину в объятия поигрывающего ножом отморозка, но тихий голос сидящего за столом хозяина виллы остановил его:
– Я знал, что ты придешь, Филин. Что тебе нужно? – Аккуратно положив приборы и взяв за тонкую витую ножку высокий бокал с красным вином, седой пригубил терпкий напиток и медленно поставил его обратно на стол. Утер губы салфеткой, смял ее и двумя пальцами бросил в тарелку. С ленцой откинулся на высокую спинку стула, сложил руки на груди и безразлично посмотрел на непрошеного гостя из далекой России.
– Что ты хочешь? Убить меня? Это не сложно. Но для этого совсем не обязательно врываться с оружием в дом, где нет охраны, и портить мне обед. И тем более пугать меня. Если твоему безмозглому быку хочется продемонстрировать свои навыки мясника, пусть начинает.
– Ты блефуешь. Никто не может спокойно смотреть, как на его глазах перерезают горло такой очаровательной и сексуальной куколке! А у ж девчонке – и подавно! Однако не все так просто. Прежде чем кончить ее, мои бойцы порвут твою дочурку вдоль и поперек! Ха-ха! – Ствол дробовика уперся в грудь седого. – Но в одном ты прав! Я пришел не только для того, чтобы убить тебя! Я пришел увидеть твой страх!!!
– Если тебе будет от этого легче, тогда можешь считать, что я испугался, – безразличным тоном ответил хозяин виллы. – Ты всегда отличался от других бандитов тем, что был начисто лишен того, что сейчас хочешь увидеть в моих глазах. Страха. Но мир таков, что выживает сильнейший. И на каждую хитрую жопу обязательно найдется хер с винтом. Твои друзья, таджикские моджахеды дяди Сафара, проиграли. Пусть ищут себе на той стороне Пянджа другого поставщика и другой маршрут доставки дури в Европу. Я – выиграл. Я убедил Рашид-хана продавать весь производимый его фабриками героин только мне. Теперь транзит афганской наркоты в Голландию через Питер мой. Вопрос с новым хозяином порта я улажу в ближайшие дни. На твоих быков и тебя самого, Филин, мне насрать. А брать меня на испуг… Аллах свидетель, зря ты это затеял.
Дальше все произошло почти мгновенно. Незаметно опустив одну руку под стол, а второй для отвода глаз взяв недопитый бокал с вином, он нащупал рукоятку привинченного книзу столешницы на поворотном рычаге «зиг-зауэра» и трижды подряд нажал на спусковой крючок. Две пули попали точно в сердца жены и дочери. Третья выбила из рук небритого мстителя помповое ружье, по касательной задев плечо. Такого поворота событий не ждал ни один из незваных визитеров. Породистое, аристократическое лицо хозяина виллы, как и прежде, оставалось совершенно бесстрастным. Только глаза словно покрылись тонким слоем льда, да чуть крепче сжались, сложившись в прямую линию, и без того бескровные губы.
– Что же вы заткнулись, господа? Скажите хоть что-нибудь, – огромным усилием воли заставил себя широко улыбнуться седой. – Право слово, мне уже становится скучно в вашем обществе.
Визитеры подавленно молчали, напоминая восковых манекенов.
Не чувствуя боли в окровавленном плече, Филин широко открытыми глазами смотрел на обмякших в руках у бледного подельника заложниц и, судя по беззвучно открывающемуся рту и хриплому прерывистому дыханию, с трудом осознавал случившееся. Простояв истуканом несколько долгих секунд, он, как в замедленной съемке, перевел взгляд на сидящего за обеденным столом хозяина роскошной виллы. В глазах еще недавно клокочущего жаждой кровавой мести главаря застыл первобытный ужас, смешанный с диким, находящимся на грани помешательства, изумлением.
– Ты – не человек… – прошептал он, с трудом разлепляя вмиг пересохшие губы и медленно качая головой на одеревеневшей шее.
– Я вижу, теперь ты все правильно понял, Филин, – спокойно сказал мужчина, откликающийся на имя Бруно. – Убить можно любого. Но еще не родился на земле тот подпоясанный ломом русский Иван, который мог бы взять меня на испуг. Даже такой дьявольской ценой, которую только что потребовал ты…
Следующие два выстрела проделали огромные дырки между глаз обоих боевиков, сломанными манекенами рухнувшими на мягкий белый ковер рядом с бездыханными телами женщины и девочки. Седой хозяин виллы нарочито небрежно вынул руку из-под стола и, зло прищурившись, посмотрел в мечущиеся глаза Филина.
– А теперь иди, откуда пришел, и передай своим оставшимся в живых сявкам то, что я сейчас сказал. Питерский транзит дури Рашид-хана – мой. И запомни – если я еще хотя бы раз увижу тебя и любого твоего вахлака в радиусе пяти километров от моих офисов или сотне морских миль от этой виллы, можешь оптом и с предоплатой бронировать себе и им ямы на Южном кладбище, заказывать гранитные надгробия и пластиковые венки. Потому что позже максать могильщикам будет уже некому. Ты хорошо меня понял, босяк?! Тогда вон отсюда! И не заставляй меня повторять дважды!..
Впервые за время кровавого рандеву с пожаловавшими в гости братками в бархатном голосе Бруно зазвенел холодный металл.
Авторитет, стараясь не глядеть на лежащие вповалку четыре трупа, попятился к двери, развернулся и, каждую секунду опасаясь выстрела в спину, на ватных шаркающих ногах побрел прочь из просторного обеденного зала, провожаемый уничтожающим взором монстра. После всего случившегося назвать человеком это аккуратно причесанное, гладко выбритое, одетое в роскошный костюм и благоухающее элитным парфюмом чудовище, просто не поворачивается язык…
Спустя неделю бывшего держателя транзитного контрабандного канала «белой смертью» Бориса Филиппова по кличке Филин нашли во дворе собственного дома на набережной реки Мойки. Экс-боксер-медалист, главарь крупной бандитской группировки, лежал на щербатом тротуаре в луже собственных мозгов, совершенно голый, с приоткрытым ртом и глядящими в никуда мертвыми глазами. Аккурат четырьмя этажами ниже распахнутого настежь окна своей квартиры. Официальной версией смерти бандюка сотрудники милиции, не долго думая, назвали самоубийство. Проводить более детальное расследование гибели широко известного в Питере отморозка опера из «убойного отдела» ГУВД, мягко говоря, не стремились. Сдох, шакал, туда ему и дорога. Хмурые и начисто лишенные сантиментов мужики в милицейских погонах лишь ухмыльнулись облегченно и наверняка подумали: хорошо все-таки, что люди не летают как птицы.
– Засохни на месте и не двигайся, Бруно! – скрипучим голосом произнес здоровяк с небритой рожей, чуть дернув стволом дробовика. – Ты действительно думал, что после того, как твои уроды подмяли под себя мой бизнес, убив семнадцать моих людей и наплевав мне в душу, я тебя не достану?! Решил спрятаться от меня на Канарах, сволочь?! Что ж, лихо ты все это проделал… Жаль, я тебя вовремя недооценил тогда, в девяносто восьмом, когда на новоселье у Кащея ты якобы в шутку пообещал стать хозяином моего бизнеса. Проглядел я тебя, змея паскудного, но сейчас пришло время рассчитаться за все!..
Сидящий за столом мужчина в белом костюме, казалось, был совершенно глух и слеп от рождения. На троицу взмыленных головорезов, в руках которых находились его жена и дочь, он обращал внимания не больше, чем на доносящийся из приоткрытой двери на балкон тихий шум разбивающихся о скалистый берег острова зеленых волн Атлантического океана. Он целиком сосредоточился на еде. Наткнув на серебряную вилку нежный кусочек полупрозрачного акульего филе, он макнул зажатый в другой руке нож в соусницу, обмазал мясо розовым соусом из креветок и с аппетитом отправил деликатес в рот, облизав языком верхнюю губу и край аккуратно постриженных седых усов. На его ухоженном, но уже покрытом мелкой сетью морщин, загорелом лице не дрогнул ни один мускул.
– Ах, вот значит как! – ухмыльнулся главарь. – Значит, не боишься?! Виталь! Займись для начала мамочкой, пусть он посмотрит, что такое «испанский воротник». Когда эта сука начнет орать от боли, у него из ушей тут же повываливаются все затычки!!!
Он уже собирался толкнуть парализованную ужасом женщину в объятия поигрывающего ножом отморозка, но тихий голос сидящего за столом хозяина виллы остановил его:
– Я знал, что ты придешь, Филин. Что тебе нужно? – Аккуратно положив приборы и взяв за тонкую витую ножку высокий бокал с красным вином, седой пригубил терпкий напиток и медленно поставил его обратно на стол. Утер губы салфеткой, смял ее и двумя пальцами бросил в тарелку. С ленцой откинулся на высокую спинку стула, сложил руки на груди и безразлично посмотрел на непрошеного гостя из далекой России.
– Что ты хочешь? Убить меня? Это не сложно. Но для этого совсем не обязательно врываться с оружием в дом, где нет охраны, и портить мне обед. И тем более пугать меня. Если твоему безмозглому быку хочется продемонстрировать свои навыки мясника, пусть начинает.
– Ты блефуешь. Никто не может спокойно смотреть, как на его глазах перерезают горло такой очаровательной и сексуальной куколке! А у ж девчонке – и подавно! Однако не все так просто. Прежде чем кончить ее, мои бойцы порвут твою дочурку вдоль и поперек! Ха-ха! – Ствол дробовика уперся в грудь седого. – Но в одном ты прав! Я пришел не только для того, чтобы убить тебя! Я пришел увидеть твой страх!!!
– Если тебе будет от этого легче, тогда можешь считать, что я испугался, – безразличным тоном ответил хозяин виллы. – Ты всегда отличался от других бандитов тем, что был начисто лишен того, что сейчас хочешь увидеть в моих глазах. Страха. Но мир таков, что выживает сильнейший. И на каждую хитрую жопу обязательно найдется хер с винтом. Твои друзья, таджикские моджахеды дяди Сафара, проиграли. Пусть ищут себе на той стороне Пянджа другого поставщика и другой маршрут доставки дури в Европу. Я – выиграл. Я убедил Рашид-хана продавать весь производимый его фабриками героин только мне. Теперь транзит афганской наркоты в Голландию через Питер мой. Вопрос с новым хозяином порта я улажу в ближайшие дни. На твоих быков и тебя самого, Филин, мне насрать. А брать меня на испуг… Аллах свидетель, зря ты это затеял.
Дальше все произошло почти мгновенно. Незаметно опустив одну руку под стол, а второй для отвода глаз взяв недопитый бокал с вином, он нащупал рукоятку привинченного книзу столешницы на поворотном рычаге «зиг-зауэра» и трижды подряд нажал на спусковой крючок. Две пули попали точно в сердца жены и дочери. Третья выбила из рук небритого мстителя помповое ружье, по касательной задев плечо. Такого поворота событий не ждал ни один из незваных визитеров. Породистое, аристократическое лицо хозяина виллы, как и прежде, оставалось совершенно бесстрастным. Только глаза словно покрылись тонким слоем льда, да чуть крепче сжались, сложившись в прямую линию, и без того бескровные губы.
– Что же вы заткнулись, господа? Скажите хоть что-нибудь, – огромным усилием воли заставил себя широко улыбнуться седой. – Право слово, мне уже становится скучно в вашем обществе.
Визитеры подавленно молчали, напоминая восковых манекенов.
Не чувствуя боли в окровавленном плече, Филин широко открытыми глазами смотрел на обмякших в руках у бледного подельника заложниц и, судя по беззвучно открывающемуся рту и хриплому прерывистому дыханию, с трудом осознавал случившееся. Простояв истуканом несколько долгих секунд, он, как в замедленной съемке, перевел взгляд на сидящего за обеденным столом хозяина роскошной виллы. В глазах еще недавно клокочущего жаждой кровавой мести главаря застыл первобытный ужас, смешанный с диким, находящимся на грани помешательства, изумлением.
– Ты – не человек… – прошептал он, с трудом разлепляя вмиг пересохшие губы и медленно качая головой на одеревеневшей шее.
– Я вижу, теперь ты все правильно понял, Филин, – спокойно сказал мужчина, откликающийся на имя Бруно. – Убить можно любого. Но еще не родился на земле тот подпоясанный ломом русский Иван, который мог бы взять меня на испуг. Даже такой дьявольской ценой, которую только что потребовал ты…
Следующие два выстрела проделали огромные дырки между глаз обоих боевиков, сломанными манекенами рухнувшими на мягкий белый ковер рядом с бездыханными телами женщины и девочки. Седой хозяин виллы нарочито небрежно вынул руку из-под стола и, зло прищурившись, посмотрел в мечущиеся глаза Филина.
– А теперь иди, откуда пришел, и передай своим оставшимся в живых сявкам то, что я сейчас сказал. Питерский транзит дури Рашид-хана – мой. И запомни – если я еще хотя бы раз увижу тебя и любого твоего вахлака в радиусе пяти километров от моих офисов или сотне морских миль от этой виллы, можешь оптом и с предоплатой бронировать себе и им ямы на Южном кладбище, заказывать гранитные надгробия и пластиковые венки. Потому что позже максать могильщикам будет уже некому. Ты хорошо меня понял, босяк?! Тогда вон отсюда! И не заставляй меня повторять дважды!..
Впервые за время кровавого рандеву с пожаловавшими в гости братками в бархатном голосе Бруно зазвенел холодный металл.
Авторитет, стараясь не глядеть на лежащие вповалку четыре трупа, попятился к двери, развернулся и, каждую секунду опасаясь выстрела в спину, на ватных шаркающих ногах побрел прочь из просторного обеденного зала, провожаемый уничтожающим взором монстра. После всего случившегося назвать человеком это аккуратно причесанное, гладко выбритое, одетое в роскошный костюм и благоухающее элитным парфюмом чудовище, просто не поворачивается язык…
Спустя неделю бывшего держателя транзитного контрабандного канала «белой смертью» Бориса Филиппова по кличке Филин нашли во дворе собственного дома на набережной реки Мойки. Экс-боксер-медалист, главарь крупной бандитской группировки, лежал на щербатом тротуаре в луже собственных мозгов, совершенно голый, с приоткрытым ртом и глядящими в никуда мертвыми глазами. Аккурат четырьмя этажами ниже распахнутого настежь окна своей квартиры. Официальной версией смерти бандюка сотрудники милиции, не долго думая, назвали самоубийство. Проводить более детальное расследование гибели широко известного в Питере отморозка опера из «убойного отдела» ГУВД, мягко говоря, не стремились. Сдох, шакал, туда ему и дорога. Хмурые и начисто лишенные сантиментов мужики в милицейских погонах лишь ухмыльнулись облегченно и наверняка подумали: хорошо все-таки, что люди не летают как птицы.
Часть первая
ПРАВИЛА ИГРЫ БЕЗ ПРАВИЛ
Глава 1
КРЕСТ ИЗ ИЕРУСАЛИМА
Секретарша Аллочка вошла в огромный, залитый солнцем кабинет и остановилась на пороге, дожидаясь, когда генеральный директор холдинга «НВК-система», оторвет взгляд от монитора ноутбука, поднимет голову и, слегка прищурившись, вопросительно взглянет на любовницу из-под бровей. От этого гипнотического взгляда у секретарши всякий раз пробегали по спине мурашки, а внизу живота появлялось сладкое томление. Именно таким взглядом Владиславу Александровичу удалось растопить лед в сердце женщины, уже поставившей крест на каких-либо чувствах, после вероломного предательства бывшего заокеанского бойфренда и постоянных домогательств всех последующих работодателей.
До прихода в холдинг Невского вернувшаяся из Соединенных Штатов и оказавшаяся не у дел тридцатидвухлетняя бывшая модель, а с некоторых пор – еще и убежденная феминистка Алла Монро успела поработать в трех крупных компаниях города – сотовой, риэлтерской и транспортной – всякий раз меняя место по одной и той же, насквозь банальной, причине – из-за настойчивых домогательств босса. С тех пор как Алле исполнилось четырнадцать лет, все без исключения мужчины смотрели на нее одинаково. Как голодный тиранозавррекс на сочный кусок мяса. И лишь немногим из них удалось добиться благосклонности самовлюбленной и избалованной девушки. Последним был американский агент Аллы. Ее единственная, до встречи с Невским, настоящая любовь. В течение пяти лет зарабатывавший на ней огромные деньги, он однажды, вернувшись домой заполночь, сильно пьяный и со следами губной помады на воротнике рубашки, неожиданно сообщил разменявшей четвертый десяток русской модели, что ее карьера завершена, контракт окончен, разрешение на работу продлеваться не будет, а значит, ей придется собирать чемоданы, возвращаться на родину и там подыскивать новую профессию. С такими «ножками от ушей, наивными детскими глазками и реальными, а не силиконовыми, буферами», а также блестящим знанием английского языка даже при отсутствии высшего образования проблем с куском хлеба у Аллы в Питере не будет. Так сказал Брайен и среди ночи выгнал ее из роскошного пентхауза на двадцать четвертом этаже высотки в Лос-Анджелесе. Вернувшись домой, к маме, в крохотную хрущевку на Охте, бывшая модель, твердо уверенная, что в родном городе ее примут в любое агентство с распростертыми объятиями, неожиданно натолкнулась на вежливое, но конкретное игнорирование со стороны местных торговцев женской красотой. Не помогла даже демонстрация своего лица на десятках известных на весь мир глянцевых страницах и обложках престижных заокеанских журналов. Директора кивали головой, чмокали губами, но тут же мягко давали понять, что тридцать два года – даже для большинства топ-моделей это фактически пенсионный возраст, после которого растиражированному лицу следует искать себя в других областях и профессиях. А уж про «рядовых лошадок» этого жестокого бизнеса можно даже не говорить. По сути, единственный их шанс устроить свою жизнь после окончания карьеры – это загодя подцепить богатого Буратину. Позже сделать это будет гораздо труднее.
Поняв, что вернуться на подиум и под софиты фотографов ей вряд ли удастся, Алла впала в затяжную депрессию. Забросила фитнес и даже пристрастилась к выпивке. Скопленные за время работы в США деньги таяли, как апрельский снег. За пять лет жизни с Брайеном она привыкла ни в чем себе не отказывать. Когда же от всех сбережений остались жалкие две тысячи долларов, ей на глаза случайно попалось объявление в Интернете о вакансии секретаря-референта в крупную сотовую компанию, с очень хорошим окладом. Правда, и требования к кандидаткам выдвигались весьма и весьма жесткие. Но ее взяли сразу, едва она появилась на пороге отдела кадров, где в эту самую минуту по счастливому стечению обстоятельств находился Хозяин – одетый с иголочки, вкусно пахнущий, сверкающий бриллиантовой заколкой для галстука и крокодиловыми ботинками – маленький, толстый, лысый и женатый буржуй с плебейской фамилией Тюлькин. С этого дня и началось ее хождение по мукам. Не будь Алла такой принципиальной, с юности искренне считающей, что для интимных отношений обязательно должна наличествовать если не любовь, то хотя бы элементарная страсть и симпатия – все могло сложиться и устроиться уже тогда, в самом начале. Хозяин империи мобильных телефонов готов был купить ей загородный дом, машину и обеспечить по высшему разряду. Но сердцу, как известно, не прикажешь. В результате гордая и принципиальная бывшая модель оказалась в холдинге «НВК-система». В этой крупной компании, объединяющей под одной крышей не один десяток самых разных сверхприбыльных бизнесов, работала бухгалтером школьная подруга Аллы. Именно она сообщила, что тридцатипятилетнему хозяину холдинга, некоему Владиславу Невскому, в прошлом – известному криминальному авторитету по кличке Рэмбо – требуется секретарь-референт со знанием английского. Так Алла впервые увидела Влада и ощутила на себе его гипнотический, завораживающий, насквозь пронизывающий взгляд. И поняла – это ОН. Конечно, ее снова взяли. А буквально через три дня они стали любовниками. Это случилось спонтанно, в конце рабочего дня, когда Алла принесла на подпись начальнику документы, и напоминало разряд в тысячу вольт, в одно мгновение проскочивший между пожирающими друг друга глазами, мужчиной и женщиной. Они сказали друг другу «да, сегодня, сейчас!», не произнеся ни единого слова. Сказали глазами. Мыслями. Флюидами. Влад не спеша раздавил в пепельнице окурок, встал из-за стола, подошел к двери, закрыл ее на замок, обернулся. Алла сделала шаг навстречу – и они тут же слились в объятиях. Целовались исступленно, жадно, неистово. Сначала упали на ковер, а потом как-то незаметно оказались на огромном, как и сам кабинет, кожаном диване. Ночевать в тот вечер домой, в коттедж на берегу Финского залива, Влад так и не поехал. Ночь они провели в его пустующей, редко посещаемой четырехкомнатной квартире на Садовой.
С тех пор минуло пять замечательных месяцев. И куда только девались все незыблемые феминистские принципы? Аллу не смущало, что Влад в прошлом – авторитетный, известный всему Санкт-Петербургу бандит, а значит, на пути к вершине криминальной пирамиды не раз лично грабил, унижал, пытал и убивал людей. Иначе в волчьем мире криминала он бы не поднялся, а может, и вообще бы не выжил, разделив участь тысяч канувших в небытие в битве за деньги и власть отморозков. Не смущало, что он вот уже десять лет «удачно» женат на падчерице бывшего чекиста и влиятельного чиновника государственного масштаба, во многом благодаря которому в конце девяностых смог отойти от рэкета и стать олигархом. Не смущало, что у Невского есть пятилетний сын Егор, которого Рэмбо просто боготворил. Алле было все равно. Она любила и была любима. И ради любви была готова смириться с тем, что им с Владом, скорее всего, так и суждено остаться просто любовниками. До тех пор, пока она банально не выйдет в тираж и красавец-мультимиллионер не обменяет ее на более молодую, сексуальную хищницу с длинными ногами, горячей похотливой щелью между ног и смазливой кукольной мордашкой. Алла была умной женщиной и не витала в облаках. Знала – так обязательно случится, и ждать уже недолго. При самом лучшем развитии ситуации – от силы года три. Потом – все. Но предпочитала не думать о грустном и просто наслаждаться, стараясь каждый новый день быть счастливой. Успев узнать характер Влада, она вполне допускала, что прежде, чем бросить ее и заняться новенькой пассией, Невский обеспечит ей более-менее безбедное будущее. Но этого ей было мало. Кроме денег, квартиры и содержания, принять которые от любимого можно, не поступаясь своими принципами, Алла хотела получить от Невского ребенка. Его ребенка. Их ребенка. Время поджимало. Через месяц ей исполнится тридцать три. Однако она не собиралась говорить о своих планах с Владом, а решила действовать наверняка, то есть поставить будущего отца перед фактом. По увы. Звезды отвернулись от нее. Ничего не получалось, несмотря на отсутствие какой-либо активной и пассивной контрацепции во время бурных занятий сексом, а также ее благую ложь насчет регулярного приема противозачаточных таблеток. Алла не сдавалась и терпеливо ждала, боясь даже думать о том, что причиной проблемы может оказаться ее единственный в жизни аборт, сделанный пять лет назад в далеком Лос-Анджелесе, по настоянию Брайена. Будь он трижды проклят, самовлюбленная длинноволосая ирландская скотина! Переспать с которой ради карьеры мечтают сотни юных шлюшек, приехавших покорять Штаты со всех уголков мира.
Алла вздохнула, прогнала упорно лезущие в голову мысли. Так и не дождавшись внимания увлеченно уставившегося в монитор Влада, подошла к столу. Положила поверх стопки бумаг кожаную папку с документами. Сказала с улыбкой:
– Привет. Ты сегодня рано. Не думала, что увижу тебя в офисе в такое время. Без пятнадцати девять. Чем это ты так занят, что даже меня в упор не замечаешь?
– Воюю, – признался Рэмбо, не прекращая стучать по клавиатуре. – Новая игрушка, чешская. Суперхит. Только на прошлой неделе диск в городе появился. Называется «Мафия». Ничего, прикольная. Типа Чикаго тридцатых годов. Я – простой таксист, случайно оказавшийся втянутым в крутые гангстерские разборки. Ну и… пошло-поехало. Прям как у меня пятнадцать лет назад!
– Все с вами ясно, Владислав Александрович, – улыбнулась Алла. – Ничего, что я отвлекаю?!
– Отвлекай, я разве против, – дернул щекой босс. – Борька три дня мучился, а дошел только до середины и завис. Не смог с пирса на корабль попасть. Дурила. Плюнул, принес мне. Заботливый. Чтобы я, значит, тоже помучился. Только фиг угадал. Я меньше чем два часа назад вошел и у же на последнем уровне. Скоро стану крестным отцом. Весь Чикаго будет валяться у наших ног! Жаль – не вся Америка.
– Не сомневаюсь, что ты выиграешь. Тебе ведь, в отличие от Самсонова, брать города не впервой. М-м?
– Это точно, – подтвердил Невский.
Алла обошла стол и оказалась у Рэмбо за спиной. Одной рукой обняла его за шею, слегка царапнув ногтями кадык. Другую засунула в карман пиджака своего кремового брючного костюма, достала упакованную в яркую подарочную бумагу и перевязанную крохотным бантиком коробочку и поставила перед Владом на стол. Нагнулась, поцеловала увлеченного игрой Рэмбо в на удивление шершавую, явно не бритую со вчерашнего утра щеку, мягко потерлась о нее кончиком носа. Прошептала в ухо:
– С днем рождения, милый. Не хочешь оторваться на минуту и посмотреть, что внутри?
– Ч-черт. Алка, радость моя, – после секундной заминки Невский остановил игру, стоп-кадром застывшую на мониторе. – Значит, ты вспомнила? Спасибо.
– Вспомнила, вспомнила. В отличие от некоторых, – бывшая модель не удержалась от укола. Три месяца назад любовник забыл поздравить ее в день рождения, за что был наказан покупкой десятидневного круиза по Нилу. Только вот ехать в Египет Алле пришлось одной. У главы холдинга «НВК-система» как всегда нашлись в Питере неотложные дела, требующие постоянного присутствия в городе. – Так ты откроешь, или нет?
– А ты разве не знаешь, что внутри? – лукаво прищурился Рэмбо, пробежав кончиками пальцев по упругим ягодицам Аллы. – Или это шкатулка-сюрприз с сезонной распродажи?
– Дурак, – беззлобно вздохнула секретарша и отвернулась. – Я голову ломаю, придумывая, что бы такое этакое-разэтакое можно подарить буржую, который носит галстуки за две штуки евро и обедает за двести, а ты издеваешься. Мальчиша-Кибальчиша на тебя нет. В «буденновке».
– Ну извини, – Влад поймал руку любовницы и поцеловал ладонь. – Падаю ниц, май дарлинг, и смиренно посыпаю голову пеплом. – Невский принялся нарочито аккуратно развязывать бантик и снимать бумагу с подарка. Буркнул с хитрым прищуром: – А насчет Мальчиша-Кибальчиша, так вымерли они все. Как динозавры. Кстати, ты это к чему?
– Так, к слову пришлось, – пожала плечами Алла. – Все-то тебе можно, Владик. Все дозволено. Все доступно. Все, от кого хоть что-то зависит в этом городе, тебя знают и уважают. Остальные – боятся. Сам же не так давно проговорился, мол, ты добился даже большего, чем мог себе представить десять лет назад. Когда вышел из тюрьмы и ввязался в войну с Чалым.
– С зоны, – поправил Рэмбо. – И что? – Он справился с бантиком и снял упаковку. Под бумагой оказалась крохотная, псевдостаринная деревянная коробочка с накидным крючочком и выжженными на крышке то ли языческими символами, то ли словами-закорючками на одном из восточных языков.
– А то, милый, – спокойно сказала любовница. – Есть такая русская поговорка. На то и щука, чтобы карась не дремал. Но ты, конечно, далеко не карась. Наоборот. Ты – матерый хищник, сожравший всех в отдельно взятом пруду.
– А, кажется, понимаю. Намекаешь на то, что я нюх потерял? – Рэмбо ухмыльнулся. – Раскидал всех обезьян, залез на самую высокую пальму, целыми днями ем бананы и тихо зарастаю жиром. Так, что ли?
– Не совсем. Такие, как ты, хищники нюх не теряют. Скорее – ты временно успокоился. В отсутствии явной угрозы. У тебя есть все – и бешеные деньги, и власть, и авторитет. Но тихая сытая жизнь не для волка. Я ведь вижу, как ты мучаешься. Сгораешь изнутри. Самому, первым, задираться – уже вроде как не в масть. Даже бизнес уже не в кайф. И что остается? Иногда мне кажется, что ты сутки напролет ждешь, когда кто-нибудь, такой же авторитетный и сильный, на тебя наедет. По беспределу. Круто. Как раньше, в середине девяностых. Наедет по полной, так, чтобы тебе опятьстало по-настоящему страшно. За себя. За Егорку. Вот тогда твои глаза мгновенно вспыхнут. Тебе нужна опасность, адреналин. Постоянная битва за выживание. В расслабленном состоянии ты сохнешь. Я не права?
– Что, неужели так заметно? – без малейшей иронии спросил Невский. Откровение любовницы застало его врасплох.
– Для меня – очень, – призналась Алла. – Ведь я знаю тебя гораздо ближе, чем все остальные. Такого как есть. Без понтов и маски.
– И в чем это выражается? – Влад пристально взглянул на секретаршу.
– Трудно в двух словах. Ты как бессменный чемпион мира по боям без правил, который царствует на троне уже долгие годы, без аппетита, от скуки, рвет на части всякую мелочь и устал ждать, когда на горизонте наконец-то появится равный соперник и бросит ему вызов. Может быть, ты даже сам этого своего состояния не осознаешь. Просто время от времени чувствуешь дискомфорт. Напряжение. Желание выпустить пар. Но отключись от всего, буквально на пять минут, сядь в тишине, закрой глаза и загляни в глубь себя. Ты убедишься, что я права. Вот я и подумала… Ты – как магнит. Рано или поздно обязательно притянешь события, которых тебе так не хватает для полноты ощущений. Возможно, мой подарок поможет тебе вновь выйти победителем.
– Интересно, – покачал головой заинтригованный Влад. Откинул крючочек на коробочке, поднял крышку. Внутри, на черной бархатной подушечке, лежал кустарно изготовленный нательный крестик. Кажется, из серебра.
– Это не просто крест, – почти шепотом произнесла Алла. – Он из Иерусалима. Освящен у Гроба Господнего. Если в твою жизнь вновь придет беда, он поможет тебе. Только для этого ты должен сходить в храм, покаяться и отныне постоянно носить его на шее. Лучше всего на веревочке или кожаном шнурке, а не на цепочке. Так монахи советуют.
– Спасибо, – поблагодарил Невский. Бережно поставил коробочку на стол, встал, обнял Аллу. Поцеловал, потом отстранился и сказал:
– Это самый ценный подарок изо всех, которые я когда-либо получал.
– Специально заказала, на Святой земле, – улыбнулась Алла. – Ты правда доволен?
– Не то слово, – стремительно возбудившийся Рэмбо легко поднял любовницу на руки, понес на диван и вспомнил о том, что забыл запереть дверь кабинета лишь через четверть часа, когда они с Аллой, полураздетые, взмокшие, расслабленные, лежа на скрипящей белой коже, молча курили, пуская ментоловый дым в потолок.
– Почему ты так рано сегодня в офис приехал? – нарушила тишину секретарша. – И где твой броневик с дискотекой сопровождения? На стоянке его не было, когда я приехала.
До прихода в холдинг Невского вернувшаяся из Соединенных Штатов и оказавшаяся не у дел тридцатидвухлетняя бывшая модель, а с некоторых пор – еще и убежденная феминистка Алла Монро успела поработать в трех крупных компаниях города – сотовой, риэлтерской и транспортной – всякий раз меняя место по одной и той же, насквозь банальной, причине – из-за настойчивых домогательств босса. С тех пор как Алле исполнилось четырнадцать лет, все без исключения мужчины смотрели на нее одинаково. Как голодный тиранозавррекс на сочный кусок мяса. И лишь немногим из них удалось добиться благосклонности самовлюбленной и избалованной девушки. Последним был американский агент Аллы. Ее единственная, до встречи с Невским, настоящая любовь. В течение пяти лет зарабатывавший на ней огромные деньги, он однажды, вернувшись домой заполночь, сильно пьяный и со следами губной помады на воротнике рубашки, неожиданно сообщил разменявшей четвертый десяток русской модели, что ее карьера завершена, контракт окончен, разрешение на работу продлеваться не будет, а значит, ей придется собирать чемоданы, возвращаться на родину и там подыскивать новую профессию. С такими «ножками от ушей, наивными детскими глазками и реальными, а не силиконовыми, буферами», а также блестящим знанием английского языка даже при отсутствии высшего образования проблем с куском хлеба у Аллы в Питере не будет. Так сказал Брайен и среди ночи выгнал ее из роскошного пентхауза на двадцать четвертом этаже высотки в Лос-Анджелесе. Вернувшись домой, к маме, в крохотную хрущевку на Охте, бывшая модель, твердо уверенная, что в родном городе ее примут в любое агентство с распростертыми объятиями, неожиданно натолкнулась на вежливое, но конкретное игнорирование со стороны местных торговцев женской красотой. Не помогла даже демонстрация своего лица на десятках известных на весь мир глянцевых страницах и обложках престижных заокеанских журналов. Директора кивали головой, чмокали губами, но тут же мягко давали понять, что тридцать два года – даже для большинства топ-моделей это фактически пенсионный возраст, после которого растиражированному лицу следует искать себя в других областях и профессиях. А уж про «рядовых лошадок» этого жестокого бизнеса можно даже не говорить. По сути, единственный их шанс устроить свою жизнь после окончания карьеры – это загодя подцепить богатого Буратину. Позже сделать это будет гораздо труднее.
Поняв, что вернуться на подиум и под софиты фотографов ей вряд ли удастся, Алла впала в затяжную депрессию. Забросила фитнес и даже пристрастилась к выпивке. Скопленные за время работы в США деньги таяли, как апрельский снег. За пять лет жизни с Брайеном она привыкла ни в чем себе не отказывать. Когда же от всех сбережений остались жалкие две тысячи долларов, ей на глаза случайно попалось объявление в Интернете о вакансии секретаря-референта в крупную сотовую компанию, с очень хорошим окладом. Правда, и требования к кандидаткам выдвигались весьма и весьма жесткие. Но ее взяли сразу, едва она появилась на пороге отдела кадров, где в эту самую минуту по счастливому стечению обстоятельств находился Хозяин – одетый с иголочки, вкусно пахнущий, сверкающий бриллиантовой заколкой для галстука и крокодиловыми ботинками – маленький, толстый, лысый и женатый буржуй с плебейской фамилией Тюлькин. С этого дня и началось ее хождение по мукам. Не будь Алла такой принципиальной, с юности искренне считающей, что для интимных отношений обязательно должна наличествовать если не любовь, то хотя бы элементарная страсть и симпатия – все могло сложиться и устроиться уже тогда, в самом начале. Хозяин империи мобильных телефонов готов был купить ей загородный дом, машину и обеспечить по высшему разряду. Но сердцу, как известно, не прикажешь. В результате гордая и принципиальная бывшая модель оказалась в холдинге «НВК-система». В этой крупной компании, объединяющей под одной крышей не один десяток самых разных сверхприбыльных бизнесов, работала бухгалтером школьная подруга Аллы. Именно она сообщила, что тридцатипятилетнему хозяину холдинга, некоему Владиславу Невскому, в прошлом – известному криминальному авторитету по кличке Рэмбо – требуется секретарь-референт со знанием английского. Так Алла впервые увидела Влада и ощутила на себе его гипнотический, завораживающий, насквозь пронизывающий взгляд. И поняла – это ОН. Конечно, ее снова взяли. А буквально через три дня они стали любовниками. Это случилось спонтанно, в конце рабочего дня, когда Алла принесла на подпись начальнику документы, и напоминало разряд в тысячу вольт, в одно мгновение проскочивший между пожирающими друг друга глазами, мужчиной и женщиной. Они сказали друг другу «да, сегодня, сейчас!», не произнеся ни единого слова. Сказали глазами. Мыслями. Флюидами. Влад не спеша раздавил в пепельнице окурок, встал из-за стола, подошел к двери, закрыл ее на замок, обернулся. Алла сделала шаг навстречу – и они тут же слились в объятиях. Целовались исступленно, жадно, неистово. Сначала упали на ковер, а потом как-то незаметно оказались на огромном, как и сам кабинет, кожаном диване. Ночевать в тот вечер домой, в коттедж на берегу Финского залива, Влад так и не поехал. Ночь они провели в его пустующей, редко посещаемой четырехкомнатной квартире на Садовой.
С тех пор минуло пять замечательных месяцев. И куда только девались все незыблемые феминистские принципы? Аллу не смущало, что Влад в прошлом – авторитетный, известный всему Санкт-Петербургу бандит, а значит, на пути к вершине криминальной пирамиды не раз лично грабил, унижал, пытал и убивал людей. Иначе в волчьем мире криминала он бы не поднялся, а может, и вообще бы не выжил, разделив участь тысяч канувших в небытие в битве за деньги и власть отморозков. Не смущало, что он вот уже десять лет «удачно» женат на падчерице бывшего чекиста и влиятельного чиновника государственного масштаба, во многом благодаря которому в конце девяностых смог отойти от рэкета и стать олигархом. Не смущало, что у Невского есть пятилетний сын Егор, которого Рэмбо просто боготворил. Алле было все равно. Она любила и была любима. И ради любви была готова смириться с тем, что им с Владом, скорее всего, так и суждено остаться просто любовниками. До тех пор, пока она банально не выйдет в тираж и красавец-мультимиллионер не обменяет ее на более молодую, сексуальную хищницу с длинными ногами, горячей похотливой щелью между ног и смазливой кукольной мордашкой. Алла была умной женщиной и не витала в облаках. Знала – так обязательно случится, и ждать уже недолго. При самом лучшем развитии ситуации – от силы года три. Потом – все. Но предпочитала не думать о грустном и просто наслаждаться, стараясь каждый новый день быть счастливой. Успев узнать характер Влада, она вполне допускала, что прежде, чем бросить ее и заняться новенькой пассией, Невский обеспечит ей более-менее безбедное будущее. Но этого ей было мало. Кроме денег, квартиры и содержания, принять которые от любимого можно, не поступаясь своими принципами, Алла хотела получить от Невского ребенка. Его ребенка. Их ребенка. Время поджимало. Через месяц ей исполнится тридцать три. Однако она не собиралась говорить о своих планах с Владом, а решила действовать наверняка, то есть поставить будущего отца перед фактом. По увы. Звезды отвернулись от нее. Ничего не получалось, несмотря на отсутствие какой-либо активной и пассивной контрацепции во время бурных занятий сексом, а также ее благую ложь насчет регулярного приема противозачаточных таблеток. Алла не сдавалась и терпеливо ждала, боясь даже думать о том, что причиной проблемы может оказаться ее единственный в жизни аборт, сделанный пять лет назад в далеком Лос-Анджелесе, по настоянию Брайена. Будь он трижды проклят, самовлюбленная длинноволосая ирландская скотина! Переспать с которой ради карьеры мечтают сотни юных шлюшек, приехавших покорять Штаты со всех уголков мира.
Алла вздохнула, прогнала упорно лезущие в голову мысли. Так и не дождавшись внимания увлеченно уставившегося в монитор Влада, подошла к столу. Положила поверх стопки бумаг кожаную папку с документами. Сказала с улыбкой:
– Привет. Ты сегодня рано. Не думала, что увижу тебя в офисе в такое время. Без пятнадцати девять. Чем это ты так занят, что даже меня в упор не замечаешь?
– Воюю, – признался Рэмбо, не прекращая стучать по клавиатуре. – Новая игрушка, чешская. Суперхит. Только на прошлой неделе диск в городе появился. Называется «Мафия». Ничего, прикольная. Типа Чикаго тридцатых годов. Я – простой таксист, случайно оказавшийся втянутым в крутые гангстерские разборки. Ну и… пошло-поехало. Прям как у меня пятнадцать лет назад!
– Все с вами ясно, Владислав Александрович, – улыбнулась Алла. – Ничего, что я отвлекаю?!
– Отвлекай, я разве против, – дернул щекой босс. – Борька три дня мучился, а дошел только до середины и завис. Не смог с пирса на корабль попасть. Дурила. Плюнул, принес мне. Заботливый. Чтобы я, значит, тоже помучился. Только фиг угадал. Я меньше чем два часа назад вошел и у же на последнем уровне. Скоро стану крестным отцом. Весь Чикаго будет валяться у наших ног! Жаль – не вся Америка.
– Не сомневаюсь, что ты выиграешь. Тебе ведь, в отличие от Самсонова, брать города не впервой. М-м?
– Это точно, – подтвердил Невский.
Алла обошла стол и оказалась у Рэмбо за спиной. Одной рукой обняла его за шею, слегка царапнув ногтями кадык. Другую засунула в карман пиджака своего кремового брючного костюма, достала упакованную в яркую подарочную бумагу и перевязанную крохотным бантиком коробочку и поставила перед Владом на стол. Нагнулась, поцеловала увлеченного игрой Рэмбо в на удивление шершавую, явно не бритую со вчерашнего утра щеку, мягко потерлась о нее кончиком носа. Прошептала в ухо:
– С днем рождения, милый. Не хочешь оторваться на минуту и посмотреть, что внутри?
– Ч-черт. Алка, радость моя, – после секундной заминки Невский остановил игру, стоп-кадром застывшую на мониторе. – Значит, ты вспомнила? Спасибо.
– Вспомнила, вспомнила. В отличие от некоторых, – бывшая модель не удержалась от укола. Три месяца назад любовник забыл поздравить ее в день рождения, за что был наказан покупкой десятидневного круиза по Нилу. Только вот ехать в Египет Алле пришлось одной. У главы холдинга «НВК-система» как всегда нашлись в Питере неотложные дела, требующие постоянного присутствия в городе. – Так ты откроешь, или нет?
– А ты разве не знаешь, что внутри? – лукаво прищурился Рэмбо, пробежав кончиками пальцев по упругим ягодицам Аллы. – Или это шкатулка-сюрприз с сезонной распродажи?
– Дурак, – беззлобно вздохнула секретарша и отвернулась. – Я голову ломаю, придумывая, что бы такое этакое-разэтакое можно подарить буржую, который носит галстуки за две штуки евро и обедает за двести, а ты издеваешься. Мальчиша-Кибальчиша на тебя нет. В «буденновке».
– Ну извини, – Влад поймал руку любовницы и поцеловал ладонь. – Падаю ниц, май дарлинг, и смиренно посыпаю голову пеплом. – Невский принялся нарочито аккуратно развязывать бантик и снимать бумагу с подарка. Буркнул с хитрым прищуром: – А насчет Мальчиша-Кибальчиша, так вымерли они все. Как динозавры. Кстати, ты это к чему?
– Так, к слову пришлось, – пожала плечами Алла. – Все-то тебе можно, Владик. Все дозволено. Все доступно. Все, от кого хоть что-то зависит в этом городе, тебя знают и уважают. Остальные – боятся. Сам же не так давно проговорился, мол, ты добился даже большего, чем мог себе представить десять лет назад. Когда вышел из тюрьмы и ввязался в войну с Чалым.
– С зоны, – поправил Рэмбо. – И что? – Он справился с бантиком и снял упаковку. Под бумагой оказалась крохотная, псевдостаринная деревянная коробочка с накидным крючочком и выжженными на крышке то ли языческими символами, то ли словами-закорючками на одном из восточных языков.
– А то, милый, – спокойно сказала любовница. – Есть такая русская поговорка. На то и щука, чтобы карась не дремал. Но ты, конечно, далеко не карась. Наоборот. Ты – матерый хищник, сожравший всех в отдельно взятом пруду.
– А, кажется, понимаю. Намекаешь на то, что я нюх потерял? – Рэмбо ухмыльнулся. – Раскидал всех обезьян, залез на самую высокую пальму, целыми днями ем бананы и тихо зарастаю жиром. Так, что ли?
– Не совсем. Такие, как ты, хищники нюх не теряют. Скорее – ты временно успокоился. В отсутствии явной угрозы. У тебя есть все – и бешеные деньги, и власть, и авторитет. Но тихая сытая жизнь не для волка. Я ведь вижу, как ты мучаешься. Сгораешь изнутри. Самому, первым, задираться – уже вроде как не в масть. Даже бизнес уже не в кайф. И что остается? Иногда мне кажется, что ты сутки напролет ждешь, когда кто-нибудь, такой же авторитетный и сильный, на тебя наедет. По беспределу. Круто. Как раньше, в середине девяностых. Наедет по полной, так, чтобы тебе опятьстало по-настоящему страшно. За себя. За Егорку. Вот тогда твои глаза мгновенно вспыхнут. Тебе нужна опасность, адреналин. Постоянная битва за выживание. В расслабленном состоянии ты сохнешь. Я не права?
– Что, неужели так заметно? – без малейшей иронии спросил Невский. Откровение любовницы застало его врасплох.
– Для меня – очень, – призналась Алла. – Ведь я знаю тебя гораздо ближе, чем все остальные. Такого как есть. Без понтов и маски.
– И в чем это выражается? – Влад пристально взглянул на секретаршу.
– Трудно в двух словах. Ты как бессменный чемпион мира по боям без правил, который царствует на троне уже долгие годы, без аппетита, от скуки, рвет на части всякую мелочь и устал ждать, когда на горизонте наконец-то появится равный соперник и бросит ему вызов. Может быть, ты даже сам этого своего состояния не осознаешь. Просто время от времени чувствуешь дискомфорт. Напряжение. Желание выпустить пар. Но отключись от всего, буквально на пять минут, сядь в тишине, закрой глаза и загляни в глубь себя. Ты убедишься, что я права. Вот я и подумала… Ты – как магнит. Рано или поздно обязательно притянешь события, которых тебе так не хватает для полноты ощущений. Возможно, мой подарок поможет тебе вновь выйти победителем.
– Интересно, – покачал головой заинтригованный Влад. Откинул крючочек на коробочке, поднял крышку. Внутри, на черной бархатной подушечке, лежал кустарно изготовленный нательный крестик. Кажется, из серебра.
– Это не просто крест, – почти шепотом произнесла Алла. – Он из Иерусалима. Освящен у Гроба Господнего. Если в твою жизнь вновь придет беда, он поможет тебе. Только для этого ты должен сходить в храм, покаяться и отныне постоянно носить его на шее. Лучше всего на веревочке или кожаном шнурке, а не на цепочке. Так монахи советуют.
– Спасибо, – поблагодарил Невский. Бережно поставил коробочку на стол, встал, обнял Аллу. Поцеловал, потом отстранился и сказал:
– Это самый ценный подарок изо всех, которые я когда-либо получал.
– Специально заказала, на Святой земле, – улыбнулась Алла. – Ты правда доволен?
– Не то слово, – стремительно возбудившийся Рэмбо легко поднял любовницу на руки, понес на диван и вспомнил о том, что забыл запереть дверь кабинета лишь через четверть часа, когда они с Аллой, полураздетые, взмокшие, расслабленные, лежа на скрипящей белой коже, молча курили, пуская ментоловый дым в потолок.
– Почему ты так рано сегодня в офис приехал? – нарушила тишину секретарша. – И где твой броневик с дискотекой сопровождения? На стоянке его не было, когда я приехала.