Семенов Юлиан Семенович. Португалия, Апрель - июль 1976

   На этот раз меня не били. Однако я могу свидетельствовать, что "режим строжайшей изоляции" так же страшен, как и пытки. Я был счастлив узнать, что мои товарищи по заключению - София Ферейра и Милитон, - подвергнутые таким же, как и я, пыткам, так же не произнесли ни одного слова, которое могло бы причинить вред тому делу, которое мы представляем.
   Теперь я перейду к пунктам обвинения. Меня обвиняют в том, что мы - не самостоятельная политическая партия, а некий "глаз Москвы", что мы "проводники решений и приказов из-за рубежа". В этом обвиняют не только нас, португальских коммунистов, но и наших французских, испанских и итальянских товарищей. Эта ложь потребовалась для того, чтобы бросить тень на сугубо национальный, патриотический характер борьбы португальских коммунистов. Это сделано - в который раз уже - для того, чтобы оторвать нас от колеблющихся демократов; для того, чтобы оклеветать нас в глазах широких масс. Обвинение построено по спасительному фашистскому принципу, когда вор кричит: "Держи вора!" В то время, когда иностранные монополии превратили нынешних руководителей нашей страны в своих слуг, которые безропотно выполняют все приказы из-за рубежа, было бы антипатриотичным и антинациональным поступком уклоняться от борьбы за честь и национальную независимость Португалии. И мы пошли на борьбу за свободу первыми! Итак, за национальную независимость и свободу последовательнее всего выступают те силы, которые стоят на позициях интернационализма, ибо ничто так не способствует порабощению страны, как торжество духа национализма. Только тот, кто обманут, или те, которые хотят обмануть, решатся отрицать очевидный факт: большинство нашего национального богатства продано крупной португальской буржуазией иностранному империализму. К несчастью для нашей родины, мы можем привести сотни примеров, показывающих, какая пропасть лежит между словом "независимость" и самой независимостью. Правящие страной силы, которые не устают клясться в своем национализме и приверженности независимости, поступают на деле совсем наоборот. Разве могут поступать "борцы за независимость" так, как поступают сейчас те, кто нами правит?! Вино "порту" не могут продать за границу, а виски и коньяк, тем не менее, покупают, нанося этим огромный ущерб экономике. Не могут продать смолы, зато покупают спирт. Не могут продать пробку, зато покупают пластмассы. Кому это выгодно? Португалии?! В отличие от националистов, именно мы требуем, чтобы экономика нашей страны была истинно п о р т у г а л ь с к о й!
   Далее. Справедливо утверждение, что тот, "кто обманывает, всегда находит того, кто позволяет себя обмануть". Несмотря на лживые, унизительные сетования некоторых наших проповедников о "постоянной португальской нищете", анализ национальной экономики позволяет утверждать: правильное использование природных ресурсов гарантирует нашему народу зажиточную жизнь - уютный очаг, духовные и культурные ценности. Нынешние фашистские правители не могут ответить на наши вопросы:
   - Почему закрываются заводы, почему на улицу выгоняют рабочих, когда лишь увеличение производства дает повышение благосостояния?
   - Почему мы видим массовую безработицу среди крестьян, хотя в стране есть два миллиона гектаров необрабатываемой земли?
   - Почему разоряют мелких промышленников, фермеров, владельцев магазинов, предпринимателей в сфере обслуживания? Почему потребовалось облагать этих людей ростовщическими налогами?
   - Почему люди ютятся в бараках, а государство поощряет строительство дорогостоящих роскошных домов?
   - Почему растет смертность - особенно детская?
   - Почему поощряется безграмотность? Почему ведутся гонения на ученых, писателей, художников?
   Что же, принимать существующее, как должное? В наивыгодном положении часто оказывается проповедник покорности. Однако покорность не есть наша идеология.
   Возникает вопрос: могут ли чаяния португальских демократов независимость, мир, благосостояние народа - быть гарантированы современным режимом? Нет, не могут. Каков выход? Возврат к временам республики 1910 года? Главная слабость республики заключалась в отсутствии единства народно-демократического движения с истинным национально-освободительным движением. Если представить себе возврат к той республике - которая, конечно же, есть освобождение народа от фашизма - то вывод, тем не менее, будет плачевным: повторение прошлых ошибок, прошлая разъединенность, может сейчас привести к правому перевороту и установлению диктатуры. Я, однако, убежден, что настанет день, когда не будет больших разногласий между нами, коммунистами, и другими демократами, включая старых и благородных республиканцев, которые невзирая на четвертьвековой гнет и свой преклонный возраст, продолжают быть преданными своей мужественной идее, включая католиков, сохраняющих верность христианству. Для того, однако, чтобы демократическая республика была жизнеспособной, необходимо главное: народ должен видеть в ней свою собственную республику, а в избранном им правительстве он действительно должен видеть свое правительство. До тех пор, пока наш народ живет у себя дома, как на враждебной территории, участие его в политической жизни, его волеизъявление невозможно. Каков же выход? Мы стремимся к мирному решению политических проблем в Португалии. Поэтому уже давно основным нашим требованием является проведение свободных выборов в Учредительное собрание. Более того, несмотря на антидемократичность нынешней конституции, несмотря на то, что наша национальная Ассамблея имеет слабое сходство с парламентом любой страны буржуазной демократии, несмотря на то, что нынешний закон устанавливает ограничения для избирателей, несмотря на все это, мы готовы были принимать участие в "изъявлении народной воли" на выборах в национальную Ассамблею в ноябре 1945 года и на выборах президента в 1949 году, мы требовали одного лишь: чтобы соблюдались хоть эти, действующие законы. Что же получилось? Как на первых, так и на вторых выборах правительство продемонстрировало полное неуважение к законам, сочиненным им же самим. Следовательно, ввиду того, что в стране нельзя провести свободные выборы для изменения режима, следует сменить режим - во имя того, чтобы провести свободные выборы.
   Нас обвиняют в терроризме. Какой вздор! Разве наша концепция - есть концепция заговорщиков и террористов?
   Мы всегда выступали, выступаем и будем выступать против террора, ибо террор вызывает в массах представление, будто маленькая группка решительных людей может сменить режим, тогда все остальные должны сидеть и ждать, сложив руки, исхода этой борьбы одиночек. Терроризм отталкивает народ от борьбы, мы же, наоборот, зовем народ к политической борьбе.
   Я остановился на некоторых основных пунктах обвинения. Я говорю это в застенке, но не как представитель побежденной партии, а как представитель великой партии народа. Я знаю, что мы будем осуждены, несмотря на всю вздорность предъявленных обвинений. Я счастлив, однако, поскольку знаю, что народ требует суда над национальными изменниками и террористами. Народ посадит на скамью подсудимых изменников и террористов - фашистов, правящих Португалией, их фюрера Салазара!
   Одиннадцать лет провел в одиночке тот человек, который так блистательно дал анализ португальской ситуации.
   Потом был побег - неслыханный по отваге и дерзости, побег смертельного риска, побег борьбы - во имя свободы народа.
   Имя этого человека - Куньял. И против этого-то человека призывают бороться "ура-революционеры" из наемной МРПП!
   "Лиссабон. Семенов: Литгазета.
   Приняла по телефону Карасева.
   На двери табличка: "Товарищ, в целях безопасности проверь, надежно ли ты закрыл дверь!" Это - в ЦО португальской коммунистической партии "Аванте". Вся редакция размещена в пяти комнатах; кабинет главного редактора, члена политкомиссии ЦК ПКП товарища Антониу Диаша Лоренсо - от силы десять метров троим довольно трудно поворачиваться, особенно когда на столе редактора множество типографских оттисков с портретами коммунистических депутатов, выбранных в Ассамблею республики.
   Лоренсо особым, ласкающим, что ли, движением пальцев прикасается к портретам товарищей:
   - Это Жозе Марго, он просидел у Салазара больше двадцати лет, это он устроил побег из тюрьмы Пенише на броневике диктатора - нетронутая еще писателями тема... А это Жоржетта Ферейра, мы с ней познакомились в тридцатых годах, я тогда контролировал ее работу - она только-только начинала борьбу, а это Жоакин Гомес, он был стекольщиком, потом пришел к нам, начал работать в типографии: работа в газете была как бы кандидатским стажем для коммуниста самый опасный участок. Он тоже провел в тюрьмах много лет. А вот с Алваро Куньялом я познакомился - в отличие от многих других депутатов Ассамблеи - не в тюрьме, а в Лиссабоне, в редакции нашего легального еженедельника "Дьявол". Куньял был душой нашей газеты: он выступал как публицист, литературный критик, эссеист, философ. Денег не было, мы работали впятером - вся редакция в одной комнате. А тираж был - по тем временам - огромный: тридцать пять тысяч экземпляров. Если и сейчас в Португалии каждый третий человек неграмотен, то в те годы из десяти человек только один умел читать и писать. Мы восхищались талантом и работоспособностью Куньяла, но никто из нас не знал, что в нем помимо дара революционера (а это дар, это врожденный дар!), помимо таланта писателя, историка и философа, - сокрыто великолепное умение видеть мир глазами живописца.
   Диаш Лоренсо показывает мне фотографию: сквозь узкую деревянную щель сантиметров десять - видно шесть домиков; вернее даже не домиков, а их части от цоколя до первого этажа. Это то, что Алваро Куньял мог видеть из своей камеры, где он провел многие годы заключения. Он не мог видеть человеческую фигуру - лишь ноги. Впрочем, он мог видеть малышей. Им, верно, он и посвящал свою живопись.
   (Когда вы открываете альбом рисунков Куньяла, сделанных им в застенках, видите памятку: "Весь гонорар от издания этих рисунков передан автором в фонд Португальской коммунистической партии".
   О себе Лоренсо не говорит. А ведь и его судьба поразительна. Я хочу рассказать лишь об одном эпизоде из его жизни. Это случилось в Лиссабонском суде в феврале 1965 года.
   С у д ь я: Правда ли, что вы вновь вступили в коммунистическую партию в 1954 году - после побега из крепости Пенише?
   Д и а ш Л о р е н с о: Вопросы, касающиеся конкретной деятельности и затрагивающие безопасность моей партии, я не намерен обсуждать. Что же касается вопросов, обращенных лично ко мне, я готов ответить. Так вот: "вновь вступает" в партию лишь тот, кто выбывал из нее. А я горд тем, что стал на сторону коммунизма шестнадцатилетним юношей, продолжал быть коммунистом в ваших одиночках, был коммунистом, вырвавшись на свободу, и продолжаю быть коммунистом сейчас, здесь, перед вами. Следовательно, ваш вопрос, который по нынешним законам есть форма обвинения, я отвергаю: я никогда не переставал быть членом коммунистической партии Португалии.
   С у д ь я: Правда ли, что вы являетесть членом совета Секретариата партии?
   Л о р е н с о: Этим вопросом вы хотите усугубить меру моей вины? Могу сказать, что Секретариат ЦК состоит из преданных, честных людей, истинных патриотов Португалии, и возглавляет их замечательный борец за Португалию Алваро Куньял.
   С у д ь я: Правда ли, что вы являлись главным редактором центрального органа партии, газеты "Аванте"?
   Л о р е н с о: Могу сказать лишь то, что коммунистическая пресса - это единственно свободная пресса Португалии. Мы боремся, несмотря на полицейский произвол и цензуру, несмотря на отсутствие какого бы то ни было подобия свободы слова. Хороша себе свобода слова, если здесь, в этой судебной камере, португальскую "прессу" представляет агент ПИДЕ!
   (Лоренсо указывает на человека, сидящего в ложе прессы. Судья прерывает обвиняемого.)
   С у д ь я: Правда ли то, что вы отвечали за кассу партии?
   Л о р е н с о: На этот вопрос я отвечать не буду. Могу лишь заметить, что касса коммунистической партии создана не ценою вымогательства, взлома или мошенничества, хотя создана она из тех же источников, которые пополняют сейфы крупных монополистов. Но те грабят рабочий класс, а наша партия существует и действует благодаря добровольным пожертвованиям угнетенных.
   С у д ь я: Правда ли, что вы руководили совещанием политической, организационной и редакционной комиссий ЦК?
   Л о р е н с о: Я отказываюсь отвечать на этот вопрос. Не могу только не заметить, что вы напрасно стараетесь превратить меня в единственную политическую опору партии. Для того лишь, чтобы восстановить правду, замечу, что партией руководит коллектив, мы - сторонники коллективного руководства, при котором централизм сочетается с самой широкой демократией.
   С у д ь я: Правда ли, что вы руководили и направляли беспорядки в 1961 году в Порту и Лиссабоне?
   Л о р е н с о: Это были не "беспорядки". Коммунистическая партия взяла на себя ответственность руководить битвами португальского народа против тирании, нищеты, и бесправия. Это было победоносное выступление миллионов, и я счастлив, что принимал участие в борьбе.
   С у д ь я: Вы руководили студенческими беспорядками?
   Л о р е н с о: Беспорядками?! Правительство покрыло себя позором в борьбе против культуры и прогресса, в борьбе против студенчества, которое требовало одного лишь - улучшения системы преподавания! За это тысячи студентов были брошены в казармы Пареде, а потом им пришлось пройти страшную школу пыток ПИДЕ.
   С у д ь я: Что вы можете сказать в свою защиту по поводу всех этих фактов?
   Л о р е н с о: Я скажу не в свою защиту, а в обвинение ПИДЕ. Я дважды проходил через лапы ПИДЕ. Когда меня арестовали в первый раз, агенты четыре часа подряд избивали меня - до тех пор, пока я не потерял сознание. Руководил избиением Фернандо Гоувейта. Он бил меня "по науке" в основном по груди, в пах и по пальцам ног. Избиение кончилось тем, что меня отправили в госпиталь тюрьмы Алжубе. Там, меня "лечили" в одной из знаменитых одиночек. Потом я прошел сквозь "пытки сном" - первый раз меня лишали сна сто часов, второй сорок восемь. Во время второго ареста на меня с такой яростью надели наручники, что из вен хлынула кровь. Началось заражение крови - меня лечили в клинике тюрьмы Кашиас - в деле есть документы об этом. Потом я был зверски избит за то, что не встал, когда в камеру вошел инспектор ПИДЕ, а потом брошен в карцер - без воздуха и света; на полу испражнения, которые выливались из уборной, расположенной тут же. Там меня держали семьдесят восемь дней. Оттуда меня привезли в ПИДЕ и бросили в камеру третьего этажа, куда, как говорит полиция, "закону нет доступа". Эта камера была особого рода: ее оборудовали специальными трубами для того, чтобы догонять температуру до пятидесяти градусов. В потолок была вмонтирована мощная, слепящая лампа. Когда и эти пытки не заставили меня говорить, ПИДЕ вмонтировала специальную аппаратуру, изображающую все системы пыток, применяемых здесь. Вся камера была словно разрисована этими страшными сценами. На третий день, когда и это не помогло, палачи включили звуковую аппаратуру и дали мне послушать чудовищную пленку: будто бы моя жена, арестованная вместе со мной, отвечает на ухаживания одного из агентов ПИДЕ. Потом включили следующую пленку: двое моих детишек, малыши еще, кричали страшным голосом, - а они сидели в камере вместе с матерью, - и обращались ко мне за помощью, потому что их тоже пытают. Я понял, что меня хотят свести с ума. Потом на меня направили струю пара и газа, а я не мог закрыть лицо, потому что руки были в наручниках, за спиною - все эти трое суток...
   С у д ь я: Мы слыхали обо всем этом, мы уже слыхали это от других!
   Л о р е н с о: Очень показательное замечание! Любой другой судья не мог бы не заинтересоваться методами тайной полиции. Но я все же договорю! Я не могу не сказать, как пришла группа агентов, а среди них один высший чин, и как они надели на меня смирительную рубашку, и завязали поясом, и начали бить, а высший чин так ударил меня ребром ладони по губам, что у меня до сих пор весь рот в шрамах. А потом некий господин Тиноко, командир бригады ПИДЕ, разбил мне глаз - я до сих пор плохо им вижу, и силой открыл мне рот, и впихнул в рот манифест компартии - тот манифест, в котором сказано, что пидевцы это наемные убийцы. Мне завязали рот поясом, и так я просидел всю ночь, а потом, на рассвете, они снова стали меня бить, и ввели мне в рот шланг с водой, и заставили проглотить бумажное месиво, а потом избили до потери сознания, а уже после перевели в тюрьму Алжубе. Месяц меня держали в одиночке, потому что все тело было в кровоподтеках и ссадинах, а руки не двигались из-за отеков, вызванных наручниками. И эти-то люди обвиняют меня и мою партию в подрыве устоев Португалии! Эти люди смеют меня обвинять в антипатриотизме! Эти люди смеют обвинять меня в мифической подрывной деятельности! Это они, фашисты, несут ответственность за нищету и бесправие, царящие на нашей родине!
   С у д ь я: Это теория! Мы это знаем! Отправьте его в ПИДЕ!
   Раньше трагедию писали на многих страницах, ныне можно уместить в абзац. Неужели это новое качество в р е м е н и?
   Что это свойство темперамента или отсутствие принципиальности? Не прошло и недели (воистину, петух не прокричал еще и второй раз!) после того, как Са Карнейру объявил кандидатом на пост президента генерала Пиреша Велозу, как сегодня в опустевшем уже пресс-центре прогрохотало: лидер НДП официально назвал кандидатом генерала Ромальо Эанеша.
   (Один ученый рассказывал мне, что американский доктор Уатт определял заболевание человека по тому, как он потребляет соль. Есть три категории людей: первые сразу же тянутся за солонкой, не попробовав еще пищи, вторые обязательно подсаливают - попробовав, третьи едят все недосоленное. Те, которые солят, не пробуя, - гипертоники; обязательно подсаливают люди со скачущим давлением; недосоленное едят гипотоники. Наблюдение было канонизировано, как одна из форм безошибочной диагностики. Как определить заболевание партии, которая имеет семь пятниц на одной неделе? Или - точнее говоря - кандидатов на пост президента Республики.)
   Адъютант генерала - высоченный, черноусый, похожий более на профессора словесности, чем на майора, - Монис Баррето провел меня в маленькую комнату, предложил кофе - генерал Ромальо Эанеш заканчивает совещание, придется немного подождать.
   Присоединился второй адъютант, капитан Кардозо да Кунья. Полное небрежение к одежде, студент старшего курса - да и все тут!
   Зовут в приемную. Очаровательные девушки-секретари отвечают на беспрерывные телефонные звонки; толпятся пожилые генералы, увешанные орденами. Странно смотрится среди этих "зубров" человек в спортивной замшевой курточке и "водолазке". Откуда он здесь? Медальное лицо, сильный подбородок, плотно сжатые губы.
   - Знакомтесь, генерал Эанеш.
   Оглядываясь, ищу самого увешанного военного. Человек в курточке протягивает мне руку, приглашает в кабинет. Эанеш подчеркнуто скромен, очень сдержан. На первый вопрос отвечает рублено, четко:
   - Отношения с Советским Союзом должны развиваться во всех областях. Мы убеждены, что вмешательства в наши внутренние дела не будет. Советский Союз слишком великая страна, Москва должна понимать наши проблемы.
   - Будут ли участвовать военные в правительстве?
   - Не обязательно, ибо народ уже достаточно созрел и умеет пользоваться благами демократии. Однако, как национальная сила, армия будет присутствовать, ибо это записано в конституции.
   - Каким генерал видит будущее правительство Республики?
   - Таким, которое сумеет приспособить свою партийную программу к объективным условиям страны и судьбам нации.
   - Уверен ли генерал, что запад будет оказывать экономическую помощь, учитывая социалистический характер конституции?
   - Думаю - да. Мы - открытая страна. Однако если мы почувствуем попытку вмешательства со стороны любой великой державы - мы немедленно предпримем свои контрмеры.
   - Были бы иными результаты выборов, не гарантируй армия порядок в стране?
   - Нет. Результаты остались бы такими же. Присутствие армии было номинальным - это свидетельствует о том, что нация созрела политически и готова принимать здравые решения.
   - Я хотел бы задать вам несколько вопросов, не относящихся к текущему политическому моменту...
   - Пожалуйста. Хотите "порту"?
   - С удовольствием.
   "Порту" - горьковатый, густой, невероятно вкусный.
   - Какая битва времен второй мировой войны кажется вам, кадровому офицеру, наиболее значительной?
   - По возрасту я не мог быть участником войны... Так что, мое суждение должно базироваться на знакомстве с литературой и кинематографом. В прошлом году, к тридцатилетию победы над гитлеризмом, наше ТВ показало английский документальный многосерийный фильм. Однако доктор Алваро Куньял критиковал эту картину, как тенденциозную - я, поэтому, воздержусь от комментариев. Могу сказать только одно: конечно же, Гитлера победил не "генерал Зима". Победила ваша идеология, ваш народ, ставший на патриотическую войну - такую же, как это было во времена битвы с Наполеоном. Свобода и независимость главный дар, отпущенный нации, и за это надо уметь сражаться.
   - Кого из писателей вы больше любите - Толстого или Достоевского?
   - Конечно, Достоевского.
   - Почему "конечно"?
   - Потому, что он показывал человеческие глубины.
   - Я думал - вы, как военный ответите - Толстого.
   - Достоевский помогает понять нацию через отдельную личность. Это тоже интересно для военного.
   - Кто ваш любимый португальский поэт?
   - Камоэнс.
   - Писатель?
   - Нет заслуживающих внимания.
   - Художник?
   - Камило Бранку. А можно теперь мне спросить вас?
   - Пожалуйста.
   - Почему вы задаете вопросы такого рода?
   - Потому, что это форма теста.
   - В таком случае дайте сноску, - генерал улыбнулся (португальская пресса называет его "неулыбающимся генералом"), - что я назвал лишь тех художников, которые произвели на меня самое большое впечатление в детстве и юности. И вообще я хочу зарезервировать за собою право вернуться к этой теме во время нашей следующей встречи.
   Родолфу Крешпу, член руководства социалистической партии, отвечающий за международные связи, депутат Ассамблеи от Лиссабона давно работает вместе с Соарешем, со времени вынужденной эмиграции социалистического лидера.
   - Это удивительно, - говорит мне Крешпу. - Эанеш - кандидат нашей партии! НДП определенно выдвигало Пиреша Велозу. Что это - попытка скомпрометировать Эанеша?
   - Как поступит теперь ваш ЦК?
   - Мы сейчас занимаемся именно этим вопросом.
   - А формированием правительства?
   - Этим - тоже.
   - Будет блок с коммунистами?
   - Сейчас это невозможно.
   - Почему?
   - Потому, что это будет шаг к расколу страны. Коммунисты сильны в столице, в промышленном поясе и на юге. Север не поддерживает коммунистов, гам более сильны правые партии. Мы не можем пойти на риск раскола Португалии.
   - Значит, блок с НДП?
   - Это невозможно. Ни с НДП, ни с СДЦ мы не можем пойти на коалицию. Для нас это то же, что отказаться от самих себя. Мы рассчитываем на поддержку коммунистов в парламенте - это единственный путь для противостояния правым.
   Хорошо, что Крешпу открыто говорит то, что думает. Однако в этом его суждении есть несправедливость: партия коммунистов, вынесшая на своих плечах главное бремя борьбы против фашистов, понесшая наибольшее количество жертв, почему-то должна остаться в стороне от государственных решений. Нет ли в позиции социалистов гипертрофированного честолюбия? Марио Соареш громко говорит об уважении Миттерана, но ведь французские социалисты пошли на создание левого блока. Почему же возможное во Франции - невозможно в Португалии?
   Убежден ли Марио Соареш, что партия, собравшая треть голосов в стране, сможет удержать власть при том, что около половины голосов отданы правым партиям? Социалисты оказались "загнанными" в тот "тоннель власти", который неизвестно куда еще приведет. Их попытка "загнать" коммунистов в "тоннель" обязательной поддержки социалистического правительства (без поддержки компартии они не продержатся) - средство весьма демагогического свойства. Стратегия соцпартии - хотят того или не хотят ее лидеры - отмечена печатью "государственного эгоцентризма". Надежда на ФРГ, как искомую модель социал-демократического государства, штука весьма и весьма относительная. Я не думаю, чтобы Брандт или канцлер Шмидт могли п р и н у д и т ь Круппа вкладывать капиталы в Португалию, они лишь могут б л а г о п р и я т с т в о в а т ь Круппу и иным представителям монополистического капитала; приказывать никогда.
   Социалисты убеждены в поддержке Запада. Но ведь Западу куда как выгоднее иметь дело с португальским крупным капиталом, нежели с шатким правительством, выступающим - во всяком случае на словах - против крупного капитала.
   Не возникает ли заколдованный круг противоречий, "расколдовать" который может лишь устойчивая левая коалиция? Понять это следовало бы как можно раньше, ибо мудрость, гласящая, что "лучше поздно, чем никогда", соотносима с людскими взаимоотношениями куда как больше, чем с взаимоотношениями междупартийными.