Сергей не сразу придумал ответ: слишком неожиданны были свалившиеся на него комплименты. А «топ-модель» знай себе продолжала:
   – Мистер Ульрикссон говорит, что приятно поражён встречей с вами здесь, в этом дворце. Он прекрасно понимает, что вы – фанатичный конник, но никак не ожидал такой широты интересов. Скачки есть скачки, но классические виды конного спорта… Браво, мистер Путятин! Вы всё время работаете на Сайском ипподроме?
   – Нет… только в тот раз, – справившись с некоторым обалдением, ответил Сергей. – Там… в общем, сложная лошадь. Попросили помочь…
   Иностранцы понимающе закивали.
   – Putyatin?.. – обращаясь к репортёру, неожиданно переспросил второй швед. Ульрикссон что-то ответил, и дотоле молчавший осанистый господин разразился достаточно длинным монологом, в котором Серёгина фамилия повторялась неоднократно.
   – Господин Шёльдебранд говорит, – синхронно переводила «супермодель», – что знает в Швеции представителей древнего рода князей Путятиных [7], выходцев из России. Не является ли наш друг случайно их родственником?
   Вот это вопросик на засыпку!.. Князья? В Швеции?.. Это у них приколы такие или действительно?.. Сергей вконец растерялся…
   – Простите, я вам не представила наших гостей, – пришла ему на помощь прекрасная переводчица. – Мистер Свен Ульрикссон, корреспондент журнала «Свенска хэстен», одного из самых значительных периодических изданий Швеции о лошадях и конном спорте… Господин Ион фон Шёльдебранд, гофшталмейстер… или, если я правильно понимаю, главный конюший Его Величества короля Швеции Карла Шестнадцатого Густава…
   Сергей только и смог что неопределённо улыбнуться. Впору было ловить жменей отпавшую челюсть и ставить её на место.
   Шведы сопроводили своё представление лёгким поклоном, и Свена Ульрикссона Сергей вроде бы даже Вспомнил: ну да, точно, тот самый фотограф, снимавший их с Заказом сразу после скачки!.. «Прекрасний лёшадь! Super class jockey…» Репортёр, конечно, заметил, как оживились глаза русского парня, и доброжелательно расхохотался. Серёжа тепло пожал его руку.
   Что же касается господина Шёльдебранда, то Сергей почему-то ожидал, что у шведского аристократа, одетого со спокойным изыском потомственного придворного, рука окажется мягкой и дрябло-изнеженной – конюший там не конюший, знаем мы эти почётные титулы!.. А вот поди ж ты – на Сергееве осторожное пожатие ответила жёсткая мужская ладонь, работяще-шероховатая, с характерными уплотнениями от частого знакомства с поводом или вожжами. Рука профессионала-конника, тут уж не спутаешь!
   Сергей поднял глаза и пристально посмотрел Иону Шёльдебранду в лицо. Лицо было, если присмотреться, обветренное и загорелое. И фигура – лёгкая, сильная, цепкая… Мужчины прекрасно поняли друг друга без слов.
   – В молодости – выездка и конкур, теперь больше драйвингом увлекаюсь, – просто ответил аристократ. – Нам, коллегам, не к лицу церемонии, так что называйте меня Ион… О'кей?.. Так вот, нет ли у вас, Сергей, родственников в нашей стране? Знаете ли, я очень дружен с семейством князей Путятиных…
   «Супермодель» без устали переводила, поглядывая на невзрачного с виду жокея с пробудившимся интересом.
   – Нет, нету, – уверенно ответил Сергей, но потом, задумавшись, уверенность свою потерял: – Ну то есть… наверняка не скажу… Моего отца в войну из Ленинграда в эвакуацию увезли… ребёнком ещё… Родственники потом так и не нашлись. Отец о них толком и не рассказывал… Что он там особо помнить мог, малышом-то…– Тут Сергей наконец отбросил смущение и широко улыбнулся: – А что, чем чёрт не шутит! В те времена у нас княжеское происхождение, сами знаете, не шибко приветствовалось… Зато теперь… Надо будет порыться… Спасибо, в общем, что надоумили!
   «Князь из станицы Михайловская, – подумал он при этом. Попробовал вообразить себя таковым и пришёл к выводу: – Жуть!»
   Шведы, впрочем, шутки не поняли – перевод был ими воспринят абсолютно серьёзно.
   – Если вы не против, я сообщу вашим шведским… скажем пока так, однофамильцам, что встретил в России отличного парня и великолепного жокея Путятина. Я думаю, их это порадует. Если они заинтересуются, пусть наведут справки по истории вашей семьи и её корней в Санкт-Петербурге… Вы не оставите мне на всякий случай свою визитную карточку?
   Визитные карточки!.. Сколько раз Сергей собирался их заказать, столько же и забывал. А потом ругал себя последними словами за бестолковость. Переводчица вновь выручила его:
   – Господин фон Шёльдебранд, я запишу все данные господина Путятина по-шведски и передам вам. Позвольте? – В руках у неё как по волшебству возникли изящная записная книжка и ручка.
   …Аня Смолина выбрала именно этот момент, чтобы вспомнить про своего покинутого кавалера. «Топ-модель» вопросительно подняла на неё глаза, их взгляды встретились, и девушки оценивающе, точно героини мексиканского сериала, посмотрели одна на другую. И, опять же как в сериале, крошечный бриллиант в розовом ушке вдруг враждебно сверкнул.
   Сергей среагировал моментально.
   – Ион, Свен, это Анна, моя подруга, – запросто представил он Аню.
   Галантные шведы по очереди раскланялись с Аней и пожали ей руку. Потом попрощались и сразу же исчезли в толпе.
   – Кто это? – удивленно спросила Аня. Сергей напустил на себя великолепную небрежность:
   – Да так, шведы знакомые… Журналист один… и ещё Ион фон Шёльдебранд, главный конюший короля шведского…
   – Кто-о-о?
   – Конь в пальто. Гоф-штал-мейстер… ты слов-то таких не знаешь, – уже откровенно прикалывался Сергей. – Перевожу для двоечниц: главный шведский конюший. А что, у меня не может быть знакомых в королевстве шведском? Мы с Ионом о родственниках моих тут потолковали маненечко…
   – О ком?..
   – О родственниках. О князьях Путятиных, его близких друзьях.
   Анна совсем растерялась:
   – Чьих? Кого?..
   – Моих. Ну, то есть живут у них там наши дореволюционные князья, Путятины по фамилии, и они друзья Иона фон Шёльдебранда – гофшталмейстера короля шведского, как его там… Карла-Густава. Вот смотри… – И он протянул Анне визитную карточку, оставленную шведом, – маленький кусочек мелованного картона, покрытый золотыми геральдическими вензелями, не очень понятными, но красивыми до невозможности.
   – Sorry' [8], – послышалось рядом. Серёжа и Аня подняли глаза. Рядом снова стоял Свен Ульрикссон.
   – I'd like to hand you a little present. It's for you. Suysk. Derby. Do you remember? Little present for memory [9], – протянул он Серёже две фотографии. На одной Сергей финиширует; на другой – его запылённое лицо с характерными отпечатками очков; немного сумасшедшие глаза и ужасно счастливая улыбка. И – крупным планом – изящная голова лошади…
   – Спасибо…– пробормотал Сергей, не зная, как ещё поблагодарить шведа и зачарованно разглядывая фотографии.
   – You are welcome [10], – просто ответил репортёр. Хлопнул жокея по плечу и мгновенно исчез.
   – Ну-ка, дай посмотреть, – потянулась к карточкам Аня. – Ой, какой ты здесь… волосы дыбом… А конечка славный. Как зовут-то хоть?
   – Кузя… Заказ. Помнишь, я тебе про него…
   – Аня? Простите, можно вас на минуту? Занятые снимками Аня и Сергей разом подняли головы: к ним приближался крупный, несколько тучноватый мужчина, облачённый в официальный чёрный костюм. На лацкане пиджака висела пластиковая карточка со скромной, но весомой надписью: «Директор-распорядитель» .
   – Конечно, Александр Владимирович… – Аня послушно отошла с ним в сторонку.
   Они принялись о чем-то шептаться. Серёжа не слышал о чём, да и не пытался расслышать. Лишь заметил, с каким любопытством директор-распорядитель разглядывал фотографии, оставшиеся у Ани в руках. А потом вынул из нагрудного кармана что-то плоское, смутно блеснувшее – и протянул Анне.
   – Ой, Александр Владимирович!.. Спасибо большое, – услышал Сергей громкое Анино восклицание. Было заметно, что девушка удивлена, польщена и обрадована.
   – А ты у нас, оказывается, очень важный персон, – вернувшись к Сергею, сообщила Аня. И помахала перед его носом маленькой пластиковой карточкой: – Очень Александр Владимирович интересовался, с кем это тут знатный шведский гость так расшаркивается. А уж как узнал, что ты вообще-то не хухер-мухер, а жокей международной категории… и ажно почти князь, так весь прям расчувствовался и велел тебе передать… От щедрот директорских…
   На запаянном в крепкий пластик бэйдже красовалась эмблема «Серебряной подковы» и на её фоне – три крупные буквы: «VIP» [11].
   – Я-то думала грешным делом, ты мне мозги компостируешь насчёт гофшталмейстера короля шведского…
   – И что мы от этого будем иметь? – Серёжа понюхал картонный прямоугольник, потом попробовал его на зуб. – Бесплатный проход в служебный сортир?..
   – И в особой ложе сидеть, и в закрытом ресторане харчиться… пока в дверях не застрянешь. На халяву причём. За счёт фирмы…
   Сергей отогнал вечно преследующее жокея видение ресторанных деликатесов и поискал глазами директора. Тот стоял в десятке шагов, с кем-то оживленно беседуя. Дождавшись, пока тот посмотрит в его сторону, Серёжа поднял в руке пропуск и слегка поклонился – спасибо, мол. Александр Владимирович с улыбкой ответил ему таким же поклоном – дескать, чем могу…
   Довольный Сергей вновь повернулся к Ане:
   – Пропуск-то, между прочим, на две персоны. Так что будешь в ресторане за нас двоих отдуваться. Небось проголодалась уже?
   Аня решила выдержать характер:
   – Давай сначала посмотрим, как тут всё происходит…
   Посмотреть в самом деле было на что. Для начала ребята отправились в оргкомитет, потом пошли посмотреть боевое поле, где уже воздвигали препятствия, и наконец отправились в судейскую – раздобывать стартовые протоколы и программу соревнований.
   Суровые омоновцы почтительно расступались при виде трёх магических буковок на кармашке Серёжиной куртки. И даже стартовые протоколы выпрашивать не пришлось. Увидев всё те же волшебные письмена, забеганная и замученная труженица судейской коллегии превратилась в саму вежливость – и одарила Сергея целой охапкой красочных буклетов, журналов, справочных таблиц и прочей печатной продукции, заботливо упакованной в пластиковой пакет всё с той же эмблемой «Подковы».
   Если честно, по большей части это была сущая макулатура, содержавшая информацию для профанов, – но макулатура красочная и вызывающая любопытство. Сергей начал тут же просматривать её, соображая, что сразу отправить в урну для мусора, что захватить с собой в Пятигорск – показать ребятам на ипподроме, – а что, может быть, предъявить самому деду Цыбуле.
   – Ну вот, присосался, – потянула его за руку Аня, – Давай хоть к окошку отойдём. Затопчут же!..
   Затоптать не затоптать, но сбить с ног могли запросто. Мимо судейской на боевое поле – главную арену, засыпанную специально отобранным и Бог знает откуда привезённым песком, – носили препятствия: шестиметровые жерди, тумбы, стойки, откосы… Шестеро пацанов тащили якобы кирпичную «стенку». Кирпичи были нарисованными, а сама «стенка» – фанерной, но получить такой по ноге – мало не покажется. Тут же толпились участники завтрашних состязаний. Слышался смех, бодрые возгласы на всех мыслимых языках, кого-то гулко хлопали по спине… старые соперники встречались далеко не впервые и искренне радовались друг другу. Тут же кто-то из оргкомитета отчитывал недостаточно расторопного подчинённого… В общем, всё как всегда: шум, веселье, приправленное нервным ожиданием первого старта…
   Аня с Сергеем отошли к сплошной стеклянной стене, отделявшей помещения спортивного комплекса от внутреннего двора, где на время соревнований разместилась конюшня, построенная из складных боксов.
   – Ага, а вот и наш швед как раз разгружается… Серёжа оторвался от очередного буклета. Стеклянная стена располагалась много выше крыш боксов, так что всё происходившее внизу было видно как на ладони. В том числе и серебристый прицеп-коневоз, стоявший с опущенным трапом посередине прохода.
   Первой оттуда вывели огромную рыжую лошадь, покрытую лёгкой летней попоной. Ноги, самое ценное её достояние, почти до самого живота были укутаны этакими бахилами – толстыми, мягкими транспортными ногавками, предохраняющими от травм, ушибов и растяжений. И даже хвост был заботливо упакован в специальный кожаный футляр, прикреплённый к попоне. Выйдя из коневоза, лошадь на секунду замерла, с живым интересом оглядываясь по сторонам. Потом шумно фыркнула и заливисто подала голос, отзываясь на запах нескольких десятков незнакомых коней. Высокий, крепко сложенный русоволосый парень похлопал кобылу по шее и повёл её на длинном поводу в заранее приготовленный бокс. Рыжую красавицу явно переполняла энергия. Она бежала рядом с ведущим её человеком коротенькой рысью, опустив голову, изящно изогнув шею и время от времени вскидывая высоко вверх передние ноги, – ни дать ни взять пыталась стряхнуть пыль копытом со своих собственных ушей!
   – Ты посмотри, какая машина, – восхитилась Аня. – Тут есть чему прыгать! Под сто восемьдесят росточком будет…
   – А тебе буржуи на соревнования, где пятьдесят тыщ баксов выиграть можно, калечь всякую повезут?.. – Информацию о призовом фонде Сергей только что почерпнул в одном из буклетов. – Я думаю, тут у каждого зуб горит… – Он принялся листать красочный каталог участников соревнований: – Так, вот мы где… Бенгт Йоханссон, Швеция. Кобылу зовут Слипонз Фари, рост сто семьдесят восемь, датская теплокровная… второй – гнедой жеребец по кличке «Сирокко»… Сто шестьдесят семь в холке, чистокровный… [12]
   – Ну-ка, – присмотрелась Аня, – ну-ка… Из прицепа появился мужчина лет сорока в блес-кучих золотых очках и футболке с короткими рукавами, а за ним по трапу как-то вяло сошёл крупный гнедой конь. Ребятам даже показалось, будто его самую малость пошатывало. Он был без попоны и без ногавок. Выйдя из коневоза, он тоже на секунду остановился, вбирая незнакомые запахи. Но ржать не стал, лишь безучастно опустил голову и поплёлся туда, куда тянул его повод…
   – «Уши врозь, дугою ноги и как будто стоя спит», – разочарованно прокомментировала Аня. – А тощий-то до чего! Хворый, что ли?
   – А чёрт его, – пожал плечами Сергей. – В дороге оно, знаешь, по-разному… Да ты ж их возила, кому я рассказываю. Может, просто укачало беднягу.
   – Хорошо, не насмерть, – кивнула Аня. – Я читала, бывает… Редко, конечно…
   – Ты знаешь, – вдруг медленно произнёс Сергей, и взгляд его сделался пристальным, – а ведь он, гнеденький этот… ну копия Кузи. Заказа то есть… который на фотках… Хотя чему тут… порода-то одна…
   – Чего-чего? – Аня всё ещё держала в руках фотографии и теперь ткнула их Сергею под нос. – На Заказа? Вот на этого?.. Уж мне-то не вкручивай.
   На одной из карточек сайский дербист был снят в момент своего удивительного парящего маха. На другой присутствовала лишь его морда: ушки локатором, в глазах огонь, из ноздрей чуть ли не дым… Ничего общего с то ли замученным, то ли впавшим в спячку животным, медленно удалявшимся по проходу.
   – Абсолютно никакого сходства не вижу, – заявила Аня категорично. – Это… – она указала на фотографию летящего над скаковой дорожкой Заказа, – …Лошадь! С большой буквы!.. А тут…– Аня кивнула в направлении уходящего гнедого, – …корова какая-то. Которую на рынке старик продавал. Никто за корову цены не давал…
   – Да нет. – Серёжка ностальгически покачал головой. – Похож… Очень похож… Я-то знаю…
   Еще позавчера он ласкал красивую, породистую голову Заказа. Хлопал его по упругой взмыленной шее. И сейчас, глядя вслед гнедому коню, ощутил в глубине души некую непонятную грусть. Что-то подло заныло под ложечкой – так, словно вместе с этим чужим конём от него навсегда уходило нечто очень Родное. «Наверное, – подумал Сергей, – это оттого, что я не умею смотреть со стороны и быть просто зрителем…» Ему в самом деле до смерти хотелось оказаться там, между боксов. Привычно взять в руки повод, вдохнуть волнующий и знакомый аромат предстартовой лихорадки, замешанный на густом запахе конского пота… Как он завидовал сейчас незнакомому шведскому парню и всем, кто в эти минуты был там, внизу, с лошадьми… Только конник, наверное, и способен это понять!
   – Извините, пожалуйста… – раздался рядом с ним стесняющийся девчоночий голосок. – Вы… спортсмен?
   Сергей оглянулся. Перед ним, теребя нитяные рабочие перчатки, стояла девочка лет двенадцати в футболке юного волонтёра. Полноватая, в очках и с длинной косой. Начинающая лошадница из тех, которым никогда не стать чемпионами… Однако глаза её горели таким счастливым энтузиазмом, что Сергей невольно улыбнулся в ответ:
   – Ну… спортсмен.
   – А в соревнованиях участвовать будете? Он успел решить, что её интересует автограф, и развёл руками:
   – Да нет. Я тут вроде как гость… Девочка смотрела на него очень серьёзно:
   – А можно вам задать теоретический вопрос?..
   – Конечно. Я, правда, не по прыжкам…
   В нескольких шагах у неё за спиной Сергей увидел мужчину. Тот стоял у стены, оперев наземь половинку огромной серебристой подковы – будущего препятствия. Мужчина был невысокий, жилистый, с самой что ни есть обычной, незапоминающейся внешностью. Разве вот короткий серебряный ёжик, плохо соответствовавший довольно молодому лицу… Чёрные джинсы, лёгкая клетчатая рубашка. Он оценивающе глядел на жокея, и Сергей понял, что перед ним был взрослый спутник девчушки.
   – Скажите, пожалуйста, – продолжала та. – Вот у Филлиса [13]сказано, что лошади всё равно, кто ездит или ухаживает… она вроде даже людей вообще не особенно узнаёт… А у нас на конюшне у девочки конь, так она как придёт, он и ржёт, и вьётся, и ластится… а на других – зверем! Никого в денник не пускает… Только эту девочку и ещё тренера… Аня заинтересовалась:
   – А ты у кого занимаешься?
   – У Рогожина. Романа Романовича…
   – Ага, – кивнула Аня. – А конь небось вороной такой, огромный, Меченосцем зовут? Знаем-знаем. Наслышаны…
   – Кони, они… разные бывают, – поразмыслив, ответил Сергей. – Есть, которым действительно всё равно. Или жизнь так сложилась, что он из рук в руки… Всадник за всадником, и каждому угоди… А есть однолюбы. И если он найдёт СВОЕГО человека, вот тут-то и пошли чудеса…
   – О которых потом в книжках пишут, – усмехнулась Аня.
   – Я, – сказал Серёжа, – вообще-то жокей. Обычно мы с конём встретились, проскакали – и до свидания. Хотя исключения, конечно, тоже бывают… Спортсмены, которые здесь будут прыгать, – у них с лошадью совсем другое партнёрство. Про Ханса Винклера слышала?
   – Нет…
 
   – Он на Олимпийских играх травму получил и совсем почти не мог лошадью управлять. Только морду ей к препятствию поворачивать, и всё. Так его Халла, кобыла тракенская, сама всё отпрыгала… На золотую медаль! Стала бы она из шкуры лезть, если бы своего всадника не любила? Ну а твоя девочка, видимо, просто себе друга купила. На всю жизнь…
   Аня смотрела на юную Серёжину собеседницу и невольно вспоминала себя в её возрасте. О, конечно, она была совсем не такой. Но радостное возбуждение «дня приезда» настраивало на неожиданные поступки и Аня, желая сделать приятное не столько девчонке, сколько Сергею, предложила:
   – Ты своему папе скажи, пусть как-нибудь тебя ко мне на конюшню привозит. Ехать так: сначала по Петергофскому…
   Девочка покраснела и обернулась к мужчине:
   – Дядя Лёша…
   Тот внимательно выслушал Аню и кивнул, ничего не записывая.
   – Спасибо большое!.. – Девочка, видимо, рада была бы задать ещё сорок вопросов. Но не тогда же, когда простаивает работа!.. Она повернулась идти…
   – Подожди! – окликнул Сергей. – Вот. Возьми-ка! И протянул будущей наезднице пакет с многокрасочной печатной макулатурой, из которой успел отобрать две-три профессионально интересные книжицы. Девочка опять залилась краской, быстро оглянулась на «дядю Лёшу» и, задохнувшись от счастья, двумя руками прижала к груди пластиковый мешочек с сокровищами:
   – Спасибо большое…
   Мужчина через её голову посмотрел на Сергея и спокойно кивнул. У него были светлые глаза, неопределённо-серые, как зола. Они с девочкой взяли половинку исполинской подковы и понесли её дальше.
   Сергей же снова посмотрел вниз, на боксы и коневозы… и настроение необъяснимо начало портиться. С тяжелым вздохом он взял Аню под руку и повел её в кафе – развеивать горе…
   Остаток «дня приезда» пролетел незаметно. Поздно вечером, дома, Анна хлопотала по хозяйству, а Серёжа, как положено главе семьи, засел перед телевизором. Показывали сногсшибательный боевик, но вникнуть в его немудрёный сюжет почему-то упорно не удавалось.
   Какое-то время Сергей тупо смотрел на экран «ящика», где крутые мэны палили друг в дружку из всех калибров, били морды и зрелищно подрывали большие американские автомобили… потом, сделав усилие, отвернулся от «Панасоника» и решительно подтащил к себе телефон. Восьмёрка, четырёхзначный код номер… Занято. Экранный герой тыкал кому-то пистолет в брюхо и грозил проделать дыру в кишках – то есть ежу ясно, что так и не выстрелит. Снова восьмёрка… На шестой попытке в трубке щёлкнуло, и густой мужской голос устало ответил:
   – Слушаю! Цыбуля…
   – Василь Никифорыч, добрый вечер! – Слышно было плоховато, и Сергей, торопливо приглушив звук телевизора, завопил на всю квартиру, так, что из кухни отозвалось недовольное бормотание Кошмара. – Путятин беспокоит! Вы извините, я вам из Сайска звонил, но вас…
   – А сейчас где, обормот?..
   – В Питере, Василь Никифорыч, – слегка смутился Сергей. – Ну… помните, договаривались? Если выиграю?… Вы телеграммку-то мою получили?
   – Шалопаем был, шалопаем и остался, – пророкотало из трубки. – Что тебе там, в Питере, мёдом что-то намазано? Сорвался, понимаешь…
   – Василь Никифорыч, тут такие соревнования намечаются, – заторопился Сергей. – Ну… Малая Европа! Команд восемнадцать… Одних российских четыре-пять, остальные всё западные… Кони у них, я вам скажу…
   – Ладно уж… Уговор дороже денег… Обратно-то когда? – снова построжал голос Деда Цыбули. – Ты учти, длинный отпуск я тебе не обещал. Так, недельку!.. Не застревай там смотри… А за Дерби спасибо. Порадовал старика… Как Заказ-то тебе? В чем там дело у них было? Не ладил почему?
   – Заказ молодчина, Василь Никифорыч!.. – И Сергей, заводясь на ходу, стал азартно пересказывать подробности скачки. Судя по довольному покряхтыванию из трубки, его слова проливались бальзамом на Дедову душу.
   – Я знал, Сергуня, что это должен быть суперконь, – проговорил наконец Цыбуля. – Поволновался я из-за него, злодея… А тебе, повторю, спасибо. По-Радовал, одно слово порадовал… Теперь бы от Крыма дождаться… Да, ты вот ещё что!.. Документики-то проездные в Питер и обратно прибереги. И найди где-нибудь бланочек командировочный; печатку какую в Питере тиснешь – прибыл-убыл. Я эту твою поездку командировкой оформлю – считай, премия. Договорились?
   Премия была – то, что надо. Довольный Сергей сказал «спасибо большое» и уже собирался положить трубку, как вдруг вспомнил:
   – Василий Никифорович, а как там Заказ? Благополучно доехал?
   – Куда доехал? – удивлённо ответила трубка.
   – Как куда? К нам в совхоз… Вы ж его в хозяйство забрали…
   – Я?.. В какое хозяйство?.. Ты что, Сергуня, выпил там лишку? Как стоял в Сайске, так и стоит!
   Нехорошее предчувствие холодом окатило Сергея…
   – Ну… как же, – выговорил он запинаясь, – я когда уезжал, мне Пётр Иваныч сам сказал, дескать, отгрузили его… по вашему распоряжению… домой, то есть для племенной работы… Очень печалился по этому поводу, мечтал ещё на нём повыигрывать…
   В трубке было так тихо, что Серёжа испуганно закричал:
   – Алё!.. Василь Никифорыч? Алё! Вы меня слышите?.. Василь Никифорыч!
   – Так, Сергей…– произнес наконец густой и жёсткий голос Деда. Только вместо привычной Серёже ласковой строгости в нём звучала незнакомая надрывная хрипотца. – А теперь спокойненько выкладывай всё по порядку…
 
   Паффи вздохнул. Вечерний воздух был чист и прохладен…
   И тут он ощутил, как десятки крошечных иголочек одна за другой начали впиваться в его кожу!.. Короткая, блестящая гладкая шёрстка – признак благородного происхождения – не могла защитить от укусов крошечных лесных вампиров, роившихся и звеневших вокруг. Конь сделал несколько широких шагов по поляне, словно пытаясь убежать от крылатых преследователей, о затем, найдя себе местечко с наиболее пушистым покровом, на ходу подогнул передние ноги и со стоном величайшего удовольствия растянулся в прохладной влажноватой траве.
   Он долго валялся, перекатываясь с боку на бок, – возраст возрастом, а силы у него ещё были. Паффи то блаженно тёрся головой и шеей о мягкую зелень травы, то на мгновение замирал. Какое счастье!.. Потом он приподнял морду и, не торопясь вставать, снова задумался…
   Минуло мгновение счастья, и мысли коня опять стали безрадостными. Он ощутил своё одиночество, точно стену, готовую сомкнуться и запереть его наедине со всеми страхами ночи…
   Захотелось убежать. Конь прислушался… и резко поднялся на ноги.