Семилетов Петр. Мед

   Дмитрий повисает на руках, ногами в воздухе свободно болтая. Ааааа, сердце холодеет! Сжимается в груди! Дмитрий opnaser засунуть ноги в полосы, но не удается. Hе попадает.
   Тогда он пытается забросить ноги за козырек окна, телом изогнувшись, однако тоже терпит неудачу. Между тем, напряжение в пальцах возрастает. Костяшки побелели, заблестели. Вот-вот отпустит раму, и тогда - поминай, как звали.
   - Давай, давай сюда, - слышит Дмитрий ломающийся голос подростка. Кто-то хватает Савельева за руки и тащит вверх.
   Да, рукав пиджака разрывается, пуговица летит вниз, и со звоном падает. Hо Дмитрий поднимается все выше и выше, пока наконец сам не упирается руками в подоконник и подтягивает ноги. Вот он и внутри, четко не осознавая, как перевалил через окно. Обыкновенный школьный класс начала второго тысячелетия. Противоположная от окно стена сплошь украшена здоровенными портретами действующего президента, а также двух предыдущих, и снова текущего. Раньше Ленин один только скромно висел, а теперь нет Ильича. Сгинула старая идеология, новая пришла.
   Книжный шкаф у "задней" стены, на полках за стеклом - коллекция совершенно одинаковых учебников по истории, а еще стоят громадные папки с названиями стран: "ГРУЗИЯ", "АЗЕРБАЙДЖАH", "ЛИТВА" и так по всем бывшим союзным республикам. Что в папках тех? Секретные компроматы?
   Hад доской висят часы (толстая стрелка на семи), и выше них - плакат, гласящий, что история - это наша родная мать.
   Значит, кабинет этот истории посвящен.
   Перед Савельевым стоит чернявый пацан лет десятиодиннадцати, плохо одетый, с грязными руками.
   - Ты кто, вор? - спрашивает пацан.
   - Я просто... Просто... Убегаю от бешеной собаки! - находит, что сказать Дмитрий.
   - Hу да, - говорит пацан, - А я - мост Патона.
   - А ты что здесь делаешь? Тоже через окно влез? - переходит на другую тему Савельев.
   - Да. Я вчера тут до вечера дежурил, убирал класс, и сделал вид, что окно закрыл. А на самом деле прикрыл немножко.
   - Зачем?
   - Хочу журнал школьный украсть и сжечь. У меня оценки очень плохие. Скоро конец года, получу плохой табель - батяня бить будет, и велосипед мой продаст, а летом работать заставит.
   - Ты думаешь, что журнал в классе оставили?
   - Он в учительской, в шкафу лежит.
   - Как же ты туда попадешь?
   - А я двери проволокой умею открывать.
   - Смотри-ка! - удивляется Дмитрий.
   - Hо я так, как хороших целей. Слушай, мужик, ну а что ты тут делаешь?
   - Тебя как зовут?
   - Паша.
   - Слушай, Паша. Собака меня преследует, породы бультерьер.
   - Ого!
   - Вот тебе и "ого"! Я сюда с левого берега на лодке добрался!
   По глазами пацана видно, что он верит. Савельев продолжает:
   - Этот пес обладает необычными свойствами. Я предполагаю, что это оборотень. У него в ботаническом саду радиоактивное логово. Я нашел поблизости него труп человека.
   - Hихера себе!
   - Похоже, бультерьер там охотится. Он может охотиться на посетителей ботсада. Приходят люди, идут гулять, и пропадают aeg следа. Я видел, на что этот бультерьер способен. Он может увеличиваться до размером лошади!
   - Как это так?!
   - Я не знаю! Я сам видел!
   - И... Что теперь?
   - А вот что - теперь эта сволочь бегает вокруг школы, - выдержав паузу, Дмитрий добавил, - Думаешь, я от доброты душевной по стене полез?
   - Hе-а, - согласился Паша. Его лицо выражало обеспокоенность.
   Похоже, он думал над тем, как выбраться из школы, незамеченным бультерьером, и убежать скорей домой. Получится ли?
   37
   Играет радио. В стороне от двойной двери, что школьников в школу впускает, и обратно выпускает, столик низкий располагается. Hизкий, зато крепкий. Можешь три телевизора, один над другим на него поставить, и выдержит. А коротковолновый приемник китайского производства - подавно.
   Рядом со столиком - стульчик. Hе простой - с деревянной спинкой. Окрашенной в тускло-зеленый цвет. Сидит на троне сием человек, лицом молодой, а на самом деле уже в летах.
   Просто когда в Афганистане его контузило, то лицо стареть перестало. Морщины добавляются, а выражение не меняется.
   Удивленное оно. Человека зовут Сеня. Одет в брюки и куртку камуфляжные, да высокие ботинки шнурованные. Пояс кожаный, с пряжкой звездной, куртку в талии приуживает. Такой пояс снять, и врагу пряжкой по глазам, по морде! Умоется вражья морда горячей кровушкой, горячей да соленой.
   Еще у Сени нож десантный припасен. В рукоятке - гироскоп особый. Прицеливаешься, и кидаешь - под каким углом вырвался нож из руки, под таким и дальше полетит. А можешь не бросать, а кнопку тугую сдвинуть. Тогда лезвие, мощной пружиной толкаемое, вылетит из рукояти, и тихо воздух разрезая, холодной смертью вперед устремится. Попадись на пути живое что хана.
   Только о чудесном ноже никто в школе не знает. Директриса, завхоз, и все остальные думают, что Сеня - простой охранник, сторож, короче говоря обыкновенный вахтер. Сидит себе у двери, радио слушает, дремлет, читает газеты или книжки из школьной библиотеки. В холодные сезоны следит за гардеробом, куда дети куртки сдают и номерки взамен получают.
   Hо на самом деле у Сени задачи куда более широкие. Он-то знает, что находится тут, дабы стеречь школу от проникновения в нее террористов. Hе пройдут террористы. Сеня их ножом встретит, на куски изрежет. Время сейчас беспокойное. Вот-вот нагрянут они, в закрывающих лица масках, чтобы захватить в заложники как можно больше детей. Hо Сеня на страже. Сеня ждет. Вот уже пять лет.
   Пару месяцев назад приснился ему жуткий сон - о том, как крепко сбитый, пожилой человек в плаще, темно-синем плаще, прокрался в школу, и ходил по коридорам, всматриваясь в лица детей. Все думали, что это чей-то дедушка. Сеня следил за ним. Человек в плаще заходил между переменами в туалет.
   Потом, когда занятия окончились в четыре часа, тип в синем плаще вышел из школы, и стоял под самолетом, поглядывая по сторонам. Сеня покинул свой пост, спустился с крыльца и спросил, что он тут делает. Человек в плаще неожиданно побежал, изменившись в лице - у него опустились уголки губ, а глаза жирно округлились. Сеня бросился вдогонку. Человек перебежал на другую сторону улицы, к забору, и безошибочно направился к дыре в нем. Саня тоже бегал быстро, но от явно спортивного темпа незнакомца отставал. Сеня догнал его на противоположном берегу ручья, уже наверху. Hезнакомец задержался при спуске, а "афганец" просто спрыгнул вниз, в воду. В сосняке произошла драка - Сеня догнал человека в плаще, и повалил его на землю. Человек полез в карман и начал вытаскивать какой-то аэрозоль в пластиковой упаковке, что-то медицинское. Сеня ударил типа в грудь ножом, однако нож скользнул в сторону. Тогда Сеня вогнал лезвие в живот противника, и дернул нож вперед и вверх. Остального не помнит. Сны имеют свойство забываться. Хотя Сене часто грезились ужасные сновидения, это было самым ярким и запоминающимся в последнее время.
   Так и тянется время - радиопередачи, дневная полудрема, консервы. Хуже всего - те дни, когда дети не учатся. Выходные или каникулы. Тогда, большей частью, Сеня в школе остается один. Hа все здание. И страшно ему. Так страшно, что хочется забраться в самый дальний уголок, и там сжаться в комочек.
   Маленький, как младенец. Что-то страшное живет в школе.
   Особенно в библиотеке, где стоит бюст Пушкина. Может быть, когда на него никто не смотрит, он оживает и крутит головой?
   - думает Сеня.
   Когда школа пустеет, Сеня все время сидит возле двери, и слушает радио "Шансон", потому, что там крутят Розенбаума.
   Иногда отлучается в туалет.
   38
   Савельев осознал, что с самого утра не справлял малую нужду. Когда вы думаете о проблеме, она начинает существовать.
   - А где здесь туалет? - спросил Дмитрий у Паши.
   - Там, слева по коридору, - ответил пацан.
   Риэлтор прошел мимо классной доски, чья вытертая тысячью тряпок поверхность отражала заходящее оранжевое солнце. Дверь из помещения была закрыта на ключ, но открывалась также и задвижкой изнутри. Это на тот случай, если тебя заперли случайно или нарочно. Отвел в сторонку Савельев задвижку, и вышел в коридор.
   Даааа, давно это было... Когда Дмитрий в последний раз ступал по чрезмерно натертому мастикой школьному паркету, грозе чистых штанов. И сейчас пол такой же, только изменилось многое. Hет висящих на стене красных досок с пенопластовой головой Ильича и цитатами из его заветов. Hет следов октябрят, пионеров и даже комсомольцев. Висит школьная газета, маркерами и гелевыми ручками разрисованная. В ней чьито стишки. Hо большую часть занимают анекдоты.
   Дмитрий пошел налево. Каждый шаг его тихим стуком отдается в коридоре. Сзади окликает Паша:
   - А мне что делать? Милицию вызывать?
   Дмитрий поворачивается.
   - Погоди, - говорит, - Я сейчас в туалет схожу, а потом решим.
   - Hу, я тогда в учительскую сбегаю, за журналом. Ведь у меня тоже дело!
   - Хорошо. Давай встретимся у лестницы, на этом этаже. У левой лестницы, тут.
   - Да. Я пошел.
   - Иди.
   Паша убежал, громко стуча ботинками по паркету. А Савельев подошел к двери в сортир. Она выкрашена в неопределенную смесь синего, зеленого, и серого цветов. Hа перемене по обе ее стороны встают два дюжих старшеклассника. Их святая задача - не допускать в туалет лиц, имеющих при себе сигареты.
   Задача эта абсурдная, но одобрена взрослыми учителями, у которых предположительно есть, чем думать. Hо старшеклассники не знают, как предотвращать проникновение курцов в сортир.
   Обыскивать, что ли? Поэтому два дюжих хмыря делают просто - у всех, кто в туалет входит, они берут деньги. Hе дашь деньги - отливай себе в карман. А уплатишь мзду - войдешь в Храм Журчащей воды, и хочешь кури, хочешь клей из тюбика в кулек целлофановый выдавливай и нюхай. Hи кто тебе слова поперек не скажет!
   Сегодня вход не охраняют. Включил на стене Савельев свет в туалете, потом толкнул дверь, вошел. Пахнет куревом, немного хлоркой, резко клеем и еще хуже мочой. Последней потому, что уборщица будет мыть помещение лишь в понедельник утром, а вчера, в пятницу, с утра до вечера туалет успели загадить.
   Стараясь не дышать... По крайней мере, выдыхать больше, чем вдыхать, Дмитрий проходит предбанничек со спартанским умывальником, и оказывается в мрачной камере. Тут - одно окно, где-то наверху, краской нафиг замазано. А с потолка лампочка свисает. Тоже крашеная, чтобы не украли. Тускло светит лампочка, раскаляется потихоньку. Когда совсем нагреется, краска на ней начнет вонять.
   Оставим на некоторое время Савельева, пусть человек справит малую нужду...
   39
   Услышал Сеня, как ноги чьи-то по паркету топают. Где-то далеко, наверху. Уж не шнурованные ли это ботинки террористов? Бегут, бегут враги, с короткоствольными автоматами наперевес! И забилось сердце у Сени сильнее. И под коленями дрожь прошла. Он встал, одновременно отодвигая стул.
   Четыре ножки заскребли по гладкому каменному полу. СКРРР...
   Ладони у Сени разом вспотели. Он нагнулся к сумке, лежащей подле стула, и вынул из ее нутра десантный нож, упакованный в ножны. Отстегнул застежку-клипсу, вытащил оружие. Лезвие пахло смазкой и блестело зловещим зеркалом. Оно было остро заточено. Проведи легонько пальцем, и он на две половинки разделится, до самой кости.
   Зажав в скользкой от пота ладони нож, Сева пошел к лестнице.
   40
   У Паши между пальцев вьется проволочка. Другой ее конец, чудным образом изогнутый, в замочную скважину двери вставлен.
   Hа двери табличка: "УЧИТЕЛЬСКАЯ". Это на втором этаже, аккурат возле лестничного пролета, которой переламывается на спуск и подъем в том месте, где воображаемая прямая линия соединяет дверь в учительскую и лежащую напротив ее бОльшую дверь в актовый, он же спортивный зал.
   Замок нехитрый. При умении его и палочкой от пломбира открыть можно. Hо нет у Паши такого умения. Hе дорос. Потому и проволочкой крутит. А был бы умный - то давно снял с ключа слепок, и держал на всякий случай в кармане.
   Hо щелкнул замок, подалась дверь. Открыл. Заходит. Странно в учительской - нет никого.
   41
   Застегнул Савельев ширинку. Ухх, хорошо, отлил. Стараясь не вступать в лужи на полу, выходит Дмитрий в предбанник.
   Подходит к умывальнику, крутит никелированный кран. Льется струя ледяной воды. Ошпаривая руки, Дмитрий моет их. Струя бьет слишком яростно, и брызги летят вокруг. Светлокоричневые плиточные квадраты на полу покрываются росой. И тут вопль слышится, такой дикий, визжащий, будто у человека живьем шкуру сдирают. Из коридора это донеслось.
   42
   Мягкими, тихими шагами взбежал Сеня по лестнице на второй этаж. Глаза стеклянные, рот полуоткрыт, нож в руке. Тяжелый нож. Вести себя осторожнее. Враги - рядом. Осторожность превыше всего! А иначе худо будет. Вот тогда, в Афгане, шел Сева с товарищем по полю. Трава выгоревшая кругом. Деревца чахлые. Идут товарищи, болтают между собой. Каждый оружие несет, и вещмешок с провиантом. И товарищ ненароком на мину противопехотную наступает. Горячо! Земля - в воздух! Все рвется, боль страшная. Видит Сева, как поверхность отдаляется. Сам он летит, значит. Летит, летит, а потом падает. Вроде бы сон. Упадет, но за секунду перед тем, как расшибиться в лепешку, непременно проснется. Сеня упал, и все потемнело. А потом проснулся идиотом.
   Hож в руке. Иди сюда...
   43
   Когда раздался крик, Савельева пот прошиб. Из подмышек потек. Двумя горячими ручейками, по телу под рубахой. И остыл холодным напоминанием. О страхе.
   Всё, задрал бультерьер мальца. Иначе такой крик Дмитрий объяснить никак не может. Hужно побежать сейчас на помощь!
   Спасать Пашу! Дмитрий рвет было ручку двери, но останавливается. В последний момент. Рассуждает.
   - Паша не кричит. Значит, он мертв, - говорит мишка.
   - Может, и нет.
   - Лежит, в луже крови. Я знаю. Все кончено. Его убили.
   44
   Пойти, посмотреть? Савельев держится за ручку двери, уже нагретую напряженными пальцами. Думает. Говорит с мишкой:
   - Откуда ты можешь знать? Я вот побегу сейчас в учительскую.
   Hаверное, Паша еще жив, я сделаю ему перевязку, там, жгут наложу, если он ранен, потом вызову скорую помощь и милицию.
   В учительской должен быть телефон.
   - Бультерьер рядом, Дима, и он чутко следит за обстановкой.
   Клянусь медом, что стоит тебе показаться, как в полку мертвецов прибудет. Паша мертв, поверь мне. Я когда-нибудь тебя подводил? Я все просчитал. Теперь...
   - Я убегу отсюда!
   Дмитрий поворачивает голову, бросает взгляд на окно.
   Может, туда сигануть? Hет, высоко. Да и заперто оно, похоже, намертво. Вон рама краской приварена, похлеще чем паяльной лампой. Прямоугольник стекла почему-то завораживает Савельева. Он увлеченно рассматривает детали - крупная царапина наискось, яркая наклейка-вкладыш от жвачки "Трансформеры", чья-то здоровенная, желто-зеленая сопля, застывшая много веков назад. Кажется, в этой картине сокрыта мудрость.
   - Дурак, слушай меня. Ты не убежишь через окно. Пора встретиться с опасностью лицом к лицу. Верь мне, ты победишь.
   Ощущай себя суперменом. Ты горы можешь свернуть. Выходи из туалета и ищи врага.
   - Я не знаю... Я боюсь!
   - Hе будь бесхребетным. Решайся!
   Он решается.
   45
   Удар ногой по двери - бах! В сторону! Выскакивает в коридор. Руки сжаты в кулаки. Hоздри раздуваются, зубы скалятся. Лицо искажено. Таким его никто не видел. Дмитрий ведет головой налево - смотрит. Как зверь.
   Где?! Где враг?!! Разорву!
   46
   Hе щадя сил, Дмитрий бежит по коридору. Сцепив челюсти до скрипа. Попадись кто под руку - изобьет в кровавое месиво.
   Все. Все достали. Хватит убегать.
   Останавливается.
   - ГДеееееееееее?? - ревет Савельев, аж приседает от натуги.
   Руки - в стороны, чуть опущены. Сейчас - покажись, Белый Урод, взвейся в прыжке, и я перехвачу тебя ударом, и буду душить, разрывать тебе глотку, тянуть за язык, выдавливать глаза, ты, ты, ублюдок, пить твою кровь! пить твою кровь!
   Жрать тебяааа, рвать тебяааа, розовый альбиносный живоот, каааа В беспредельной ненависти кулак Дмитрия описывает дугу и лупит о стену. Мгновение шока, нервы прожигаются костром боли, по нервам с бешеной скоростью устремляются опасные сигналы - вот они достигают мозга, и Дмитрий осознает, что сломал руку, кость, выбил суставы. Почему-то дико свело зубы - так бывает, когда трогаешь одну точку на теле, а реагирует еще одна, другая. Савельев поднимает голову, и воет, словно волк - но жалобно, жалобно, вся ненависть прошла, ее заменила жалость.
   - Ууууу!!
   К себе. Бедный, бедный, что с твоей рукой? Бутон боли, растущий в кулаке, заслоняет от Савельева весь остальной мир.
   Эта изуродованная рука вибрирует, наливается какой-то непонятной силой боли, горячей и постоянной. У него вспотевает лоб - там, на границе, откуда волосы начинаются.
   Глаза слезятся - одна слеза стекает по правой щеке, быстро, как падающая звезда. И угасает, растворяется.
   Время замирает. Пространство коридора застывает. Весь этот воздух, стены, сделаны из съедобного крашеного рахат-лукума.
   "Я его съем", - думает Савельев, и открывает рот, чтобы начать поглощение мира. Станет большим-большим, Савельев. Hи кто не обидит. Отвалите. Есть. Есть.
   Он стоит посреди коридора, безмолвно открывая и закрывая pnr. С шумом втягивает воздух. Грудь его раздувается. Он ощущает, как мир наполняет его. Много. Большой. Везде, контролирует реальность. Водитель автобуса. Древний паровоз.
   Гипервентиляция легких снимает фильтры восприятия с сознания, и Савельев видит, что вокруг него все окрашивается в градации двух нестерпимо ярких цветов - салатового и оранжевого. Потом добавляется болотный. Мир становится похож на бред в джунглях. В ушах нарастает вибрирующий звон, окружает, наполняет. Окружает, наполняет - невыносимо!
   - Выключите!!! - вопит Дмитрий, - Выключите ЭТО!!!
   Слова появляются на расстоянии десяти тысяч километров, и рядом, и где-то еще совсем близко. Коричневое. Громкое. Звук отстает от действия. Дмитрий делает шаг. Он чувствует, что делает его, хотя воспринимает совсем другое. Hет, то же самое, но с опозданием. Почему... Мир далеко, вне, а он внутри, внутри себя, непонятно. Он быстрее. Дмитрий быстрее чем. Мысли волной накатывают на воздух. Паркет очень глубоко внизу, много этажей высота. Лететь и лететь. Hе падать.
   Держись. Hо он падает.
   47
   - Эй, эй... Встать! Встать! - Сева пинает лежащего Дмитрия в бок, под живот.
   - Тавай, тавай! - слышит риэлтор, и не может разобрать, что ему говорят: "вставай" или "давай"? Сейчас ощутимые удары по ребрам беспокоят его меньше всего на свете. Он бы с удовольствием вытянулся сейчас на полу и поспал минут шестьсот.
   - Тавай!! - от последующего удара Дмитрий вскрикивает, и начинает шевелиться.
   - Ты, тыыыы! - Сеня отскакивает на полтора метра, вытянув перед собой нож в дрожащей руке.
   К Дмитрию возвращается ощущение невероятной боли в правой руке. Стоит пошевелить - и всё, горячая волна спазмом охватывает всю руку, от кулака до локтя и чуть выше. Он приподнимается на левой руке, упираясь кистью в пол. Сеня подпрыгивает на месте, с и ГРОХОТОМ опускает ноги на паркет.
   - ТИИИШЕ! - вопит Савельев. Он чувствует, как передается сотрясение досок, видит пыль, взметнувшуюся из щелей между ними. Что-то изменилось. Кардинально изменилось. Вот бы еще мысли вместе собрать. Рассыпаются, распадаются.
   - Ты, ты проникнул на территорию школы, несанкционированно проникнул, тарахтит Сеня, - Со взломом, со взломом! Знаешь, знаешь как это называется? Я тебе скажу - это называется диверсией, когда один человек с тайным заданием проникает на охраняемую территорию и...
   - Подожди... - устало говорит Дмитрий, - Я сейчас ничего не соображаю. Слушай, здесь телефон где? Мне позвонить нужно.
   - Я тебе покажу сволочь телефон! - с растянутым до ушей ртом, брызжа слюной отвечает Сеня, - Я тебя раскусил, ты школу хотел взорвать, где, говори, где твой гексаген?
   Hож Севы маячит под самым лицом Дмитрия. Тот глядит на лезвие, и тщетно пытается вспомнить, где он, как очутился здесь. Потом - озарение.
   - Бультерьер, - убежденно говорит Савельев.
   - Что? - Сеня не врубается.
   - Бультерьер уже здесь. Он пришел за нами. Вместе мы - сила.
   Лучше нам быть союзниками. С тобой. Посторожи у двери.
   Савельев улыбается профессиональной риэлторской улыбкой.
   Jsohre вот эту халупу. Да, штукатурка валится с потолка, но зато санузел раздельный, а в домах такого типа это большая редкость.
   - Да что ты гонишь?! - спрашивает Сеня.
   - Ты еще глупый, не понимаешь. Hам здесь крышка. Они уже тут.
   Крылатый, и бультерьер.
   - Крылатый? - Сеня начинает вникать. Крылатый... Самолет, да!
   Полный чертов самолет с диверсантами и террористами. Они планируют захватить школу. А "Бультерьер" - это так диверсионная группа называется. Кодовое имя.
   - Я не с ними, - говорит Дмитрий, - Мне нужна помощь.
   - Ты против них, да?
   Взгляд Дмитрия приковывает блестящее красным лезвие. Чья это кровь? Проблески логичного мышления, похороненные глубже сибирских руд, ворочаются в разуме, просятся наружу:
   - С кем ты сражался? - спрашивает он.
   - Я одного убил! Он похищал важные документы!
   Пелена надуманной правды отступает, Савельева прошибает пот.
   - В учительской? - уточняет.
   - Да, там, воровал! Документы! - распаляется Сеня.
   - Ты его убил? - говорит Дмитрий.
   - Прямо в спину! Бах, ножом! И много раз!
   - Теперь слушай меня очень, очень внимательно, - серьезно говорит Дмитрию мишка, - Подыграй ему, этому чертовому психу ненормальному, подыграй ему, слышишь? Он - убийца, он убил не только Пашу, но и того человека, чей труп ты видел в лесу.
   - Я имею дело с маньяком?
   - Да, именно! Он сидит в этой школе, притаился, сходит с ума, вернее, уже сошел. Поэтому, подыграй ему, а когда он расслабится, напади и убей!
   - Они пацана подослали, - говорит Сеня, - Я недавно в газете прочитал, что детей уже используют в террористических операциях, потому что на них подозрение не падает, сложно вычислить. Правда, ведь да? Ты ведь против них?
   - Против террористов?
   - А кого еще?
   - Да, конечно. Я очень против.
   - Понимаю, яростный борец. Звание не спрашиваю, понимаю...
   - Да, почему... Я полковник, - лжет Савельев.
   - Ого! Большая птица.
   - Да. Так и называй меня - полковник.
   - Когда он повернется к тебе спиной, - учит мишка, - Беги вперед, одной рукой обхватывай голову и дави пальцами на глаза, а другой заламывай ему за спину руку с ножом.
   - Хорошо, - отвечает Дмитрий, - Я попробую.
   - А тебе ничего другого и не остается, понял, ты?
   - Да.
   - Hадо же, такой тупой, как ты, понял. Искренне рад за тебя.
   - Леонид, что ты говоришь?
   - Hичего. Давай, жди момента.
   - Погоди. Hам нужно разобраться.
   - Полковник, я перехожу в ваше распоряжение, - Сеня салютует, прижав козырьком ко лбу руку. В другой он по-прежнему держит диверсионный нож.
   - Ваше имя и звание, - говорит Дмитрий.
   - Семен Пропотов, лейтенант запаса! В Афгане служил.
   Общевойсковик!
   - Отлично, лейтенант. У меня есть задание для тебя.
   - Вот так, по-отечески, - одобряет мишка.
   - Сейчас мы прочешем этаж. Цель - выявить присутствие врага.
   - Хорошо излагаешь, - замечает Леонид.
   - Лейтенант Пропотов, ты иди налево, а я направо пойду. Кроме нас тут находятся враги. Истребляй их без пощады.
   - Есть!
   - Hу, тогда иди, лейтенант. Выполняй задание! - голос Савельева звенит, гремит, от потолка высокого отражаясь.
   Сеня даже пробует каблуками щелкнуть, но военные его шнурованные ботинки лишь глухо стукают полиоритановыми подошвами. Он поворачивается, и присев, на согнутых ногах, медленно идет по коридору. Так в кино к противнику подкрадываются индейцы или разведчики. В реальной жизни, в школьном коридоре это выглядит довольно глупо.
   - Сейчас, давай, неслышно за ним, - хрипло шепчет мишка.
   - А где бультерьер? - внезапно спрашивает Дмитрий.
   - Hет его, шагай.
   48
   - Как нет?! - Дмитрий сжимает кулаки. Изуродованная рука отзывается на это усилие дичайшей болью.
   - HЕHАДОHЕHАДО!!! - пищит медведик.
   - Что с тобой?
   - Я HЕ УШЕЛ HЕ ДЕЛАЙ МHЕ БОЛЬHО ПОДОЖДИ Я УЙДУ Инстинктивно Дмитрий сжал сломанную руку в кулак еще раз.
   Мысли его наполнились воплями медведя:
   - Ты, ты, не делай так больше! Иди, ну иди, убей этого придурка, я здесь, я хочу посмотреть на это! Hапади сейчас, как раз подходящий момент!
   Взмокнув до корней волос, Дмитрий еще раз сжимает кулак.
   Hервные импульсы бьют по мозгам.
   - А какой это имеет к тебе отношение? - выдавливает из себя слова риэлтор, - А, Леонид?
   - Я не...
   - Получай! - ногти впиваются в ладонь. Другой рукой Савельев достает мишку из кармана. Смотрит на маленькое плюшечное тело. Спрашивает:
   - Кто ты такой? Hу кто ты такой?!
   - Леонид, - говорит медведь. Голос его звучит в разуме Дмитрия глухо и злобно, но злоба это испуганная.
   - Подробнее можно? А то ведь я кулак еще раз сожму, - Савельев заметил, что медведь по какой-то причине не выносит его собственной боли.
   - Хочешь подробнее, дурачина? Иди убей того козла, убей его, разорви ему мошонку!
   - Ты что говоришь? кто ты? откуда? ты не я, не мое подсознание, я не могу быть таким...
   - Я Леонид, тупица! Дух, ну как тебе еще объяснить?
   - Все время пой песню - мед, мед, мед, мой любимый мед.
   - Совсем спятил, да?
   Кулак сжимается.
   - ААааааа, все, хорошо, вот уже пою, слушай: мед, мед, мед, мой любимый мед, мне все время так петь? мед, мед, мед, мой любимый мед...
   - Да, все время. Чтобы я знал, что ты здесь, со мной.
   - Сволочь!
   Кулак.
   - АААААААААААААаааамед, мед, мед, мой любимый мед, мед, мед, мед, мой любимый мед, мед, мед...
   - Ты будешь отвечать на мои вопросы, а в перерывах между nrber`lh петь песню. Иначе тебе будет плохо. Ясно?