Серегин Михаил. Особая миссия (Сборник)

   – Оставь, Поль, – проворчал Васильев. – Она не столько девушка, сколько старший лейтенант… Мы к тебе по делу.
   – Дел всегда много, – возразил молодой француз, – а девушка всегда одна. Если бы мы в Париже занимались только делами, французы давно бы кончили…
   – Извините, Поль, – вмешалась я, – вы, наверное, хотели сказать – «кончились», «перевелись»? Русский язык слишком многозначен, чтобы обращаться с ним так неосторожно…
   – Уи, мадемуазель, – улыбнулся мне Поль, – я хотел говорить: откуда тогда берутся маленькие французики? Вы научите меня правильно говорить по-русски? Вместе с генерал Васильев мы можем говорить только о делах… О скучных мужских делах…
   – С ней тебе тоже придется говорить прежде всего о делах, – заявил генерал, отодвигая его от меня и беря за локоть.
   – Этот неисправимый ловелас, – обратился он ко мне, показывая правой рукой на Поля, – старший волонтер французского отряда, второе лицо после командира. А сейчас – вообще первое. Их командир срочно улетел в Кабул, встречать пополнение… А эта симпатичная девчушка…
   «Ну, генерал, ну, козел старый! – молча возмутилась я. – Какая я тебе девчушка! Сам ты – чушка! Нашел же слово идиотское…»
   – …с сегодняшнего дня – мой заместитель, старший лейтенант Ольга Николаева…
   – Капитан Строганов? – забеспокоился Поль. – Он жив?
   – Жив, жив, что ему сделается… – недовольно проворчал Васильев. – Она – заместитель совсем по другим делам…
   – О, уи, я понимаю… – закивал Поль, с уважением глядя на меня. – Жаль, наш устав не дает мне в заместители женщину…
   – Да ничего ты не понимаешь, француз стоялый! – разозлился Васильев, слегка покраснев. – Это совсем не то, что ты подумал.
   – Не то? – Француз был явно обескуражен словами генерала Васильева и смотрел на меня с недоумением. – Почему – не то?
   – Позвольте мне, Василий Кузьмич? – решила я влезть в их разговор. – Мне кажется, что он вам нарочно мозги морочит…
   Генерал досадливо махнул рукой и отвернулся. Как можно трепаться, когда кругом – работа, кругом – ждущие помощи люди… А тут откровенный флирт какой-то! Что за человек этот Поль! Вечно у него на уме одно и то же! Бабы, бабы и еще раз бабы!..
   – Поль, я бы с удовольствием взялась помогать совершенствовать ваш разговорный русский язык, – сказала я, глядя в смеющиеся, откровенные глаза француза. – Но прежде мне нужно сделать одно небольшое дельце, ради которого меня, собственно, сюда и послали… А вы могли бы мне в этом помочь…
   – Уи, мадемуазель, я всегда готов помогать ваше дельце…
   У меня почему-то складывалось впечатление, что Поль чуть ли не специально коверкает русские фразы. Я была почти уверена, что научить его говорить по-русски абсолютно правильно не составит большого труда… И я была бы не против немного поучительствовать. Терпеть не могу профессию педагога, но в данном случае она выглядела для меня привлекательно.
   – Тогда скажите, Поль, ваши люди ничего не докладывали вам о группе русских врачей, которые работали здесь, в Кайдабаде…
   – Да, Поль, мы не можем разыскать свою медицинскую миссию, – не выдержал Васильев собственного молчания в ответственный момент. – У меня к тебе просьба. Старший лейтенант…
   Генерал кивнул в мою сторону.
   – …будет лично заниматься их поисками. База миссии располагалась в вашей зоне, сам понимаешь – придется ей полазить тут у вас…
   Поль принял вполне серьезный вид, поняв, что перешли наконец к делу. Он достал из планшета подробную карту Кайдабада, разложил ее на горячем капоте джипа, обвел пальцем границы своей зоны.
   – Где? – спросил он.
   Васильев вгляделся в карту.
   – Вот, – ткнул он в точку на окраине города. – Рядом с бензохранилищем…
   Поль покачал головой.
   – От-вра-ти-тель-но! – с трудом выговорил он. – В этом районе все сгорело совсем. Там… залило бензином, когда лопнули емкости в хранилище. Там нет ни одного живого человека.
   Поль, поджав губы, с явно выраженным сомнением покачал головой.
   – И не было… – добавил он.
   Я расстроилась. Ну вот – начинается мое задание с первой неудачи! Тот, кого мне поручили разыскать, скорее всего, погиб! И какого черта я только сюда прилетела! Без меня, что ли, не справились бы?..
   «Давай-ка, дорогая моя, без истерики! – одернула я сама себя. – Во-первых, если бы их нашли французы, они тотчас же известили бы об этом Васильева… Во-вторых, если бы все было так просто – спросил у французов, забрал живых и погибших, и быстро и бодро отрапортовал, что задание выполнено… Всего и дел-то! Наверное, не стали бы меня из Тарасова выдергивать, спецрейс за мной посылать. Поручили бы капитану Строганову, и – никаких проблем… Они, наверное, все же есть, просто я еще не знаю – какие…»
   Васильев поскреб небритый подбородок и пробормотал задумчиво:
   – Я, собственно, на это и надеялся… На то, что у них был шанс остаться в живых… Вполне возможно, что все они находились в этот момент в больнице, а это уже на территории американцев… Слушай, Поль, а от талибов ты ничего не слышал о наших людях? Может быть, у них тут стычка какая-то была, еще до землетрясения? Ничего нет от ваших оперативников?
   Поль медленно покачал головой. На лице у него была не меньшая озабоченность, чем у Васильева. Он посмотрел на меня.
   – Вы можете учитывать мою помощь, мадемуазель… – сказал он, обращаясь ко мне, но тут же поправился: – Пардон, старший лейтенант…
   – Рассчитывать, Поль, а не учитывать, – поправила я его. – Правильно нужно говорить – «рассчитывать». И я уже на нее рассчитываю…
   – Ладно, – решительно заявил Васильев и повернулся к джипу с явным намерением тронуться дальше. – Сейчас едем на базу к американцам. Послушаем, что скажет мистер Уэйнкрафт…
   – О, мистер У! – оживился Поль. – Я хочу видеть мистер У. У нас есть маленькая проблема… Он дал интервью агентству Рейтер. Я хотел бы знать, почему в этом интервью нет ни слова об отряде из Франции? И о вас, из России, – тоже…
   – Вот и хорошо. – Васильев явно обрадовался попутчику. – Поехали вместе. А то мистера У не особенно радуют мои визиты к нему…
   Поль галантным жестом предложил мне залезть в его броневик, но я решительно замотала головой. Джип Васильева меня устраивал гораздо больше. Француз сделал огорченное лицо и предложил нам с Васильевым тронуться первыми: он, мол, не может себе позволить такое неуважение к женщине, как ехать впереди нее… Васильев поморщился на его слова, но не возражал.
   Пока мы опять пробирались через весь город к базе американцев, я наблюдала из окна машины, как повсюду копошатся люди в защитной форме спасателей, в ярко-красных шлемах, растаскивая, разгребая кирпичи, из которых были сложены дома местных жителей.
   Я видела, как по развалинам лазили спасатели, как вытаскивали из-под обломков камней окровавленные, изуродованные тела, как бежали к медпунктам с носилками, а другие, с такими же носилками, спокойно шли к расчищенным от камней и обломков площадкам, чтобы сгрузить свою бездыханную ношу в импровизированном морге под открытым небом.
   Пока мы медленно проезжали мимо одной из таких площадок, я успела рассмотреть бесконечные ряды тел, лежащих прямо на земле. Над некоторыми из трупов сидели местные женщины, некоторые застыв неподвижно, некоторые – раскачиваясь из стороны в сторону. Плакали ли они, я не слышала из-за гудения мотора, но картина и без того была достаточно жуткая, чтобы у меня перехватило дыхание… Ряды человеческих тел, лежащих ногами в одну сторону, сами по себе были достаточно красноречивой картиной разыгравшейся здесь трагедии…
   …Еще четыре часа назад я спокойно сидела у себя в кабинете и обдумывала, что подарить Кавээну на приближающийся день рождения. И вот я уже за несколько тысяч километров от Тарасова, из которого меня выдернули, как морковку из грядки.
   Условия работы для меня, честно говоря, несколько необычные. Мне, конечно, приходилось работать и самостоятельно, но задачи я всегда выполняла очень локальные, конкретные. Да и ответственность за спасательные операции всегда лежала на ком-то другом, а не на мне…
   Я была то студенткой, то практиканткой, то дипломницей, то аспиранткой, но самостоятельное задание мне предстояло впервые…
   Ну да это и хорошо, что я теперь без страховки, решила в конце концов. По крайней мере у меня не будет ни времени, ни возможности, ни сил, и, я надеюсь, ни желания, копаться в воспоминаниях и расковыривать свои душевные болячки…
   И раз уж я решила забыть Сергея, значит, я его забуду…
   Сейчас мне предстоит встреча с командиром американских спасателей Уэйнкрафтом, или мистером У, как называют его генерал Васильев и Поль. И от того, насколько я сумею понять этого человека и установить с ним контакт, зависит успех моего задания. А если допустить, что Васильев не слишком много преувеличивал, когда рассказывал об особенностях местной обстановочки, то задание мне предстоит не только сложное, но и опасное.
   Я вспомнила, какое было у Васильева напряженное и сосредоточенное лицо, когда он рассказывал о талибах, и поняла, что задание не просто опасное, а – смертельно опасное.
   Я ощущала себя ограниченным контингентом российских войск, введенных на территорию Афганистана «по просьбе его правительства».
   «Прекрати свои дурацкие шуточки и идиотские аналогии! А то досравниваешься! У тебя есть задание? Вот и давай, Оленька, – дерзай!» – напутствовала я себя, вылезая из джипа вслед за генералом, когда мы пробрались по улице, кое-как расчищенной бульдозером, на другой конец города, в американскую зону.

Глава шестая

   Командный пункт мистера У расположился не на машине, как у Васильева, а прямо на одной из расчищенных площадей Кайдабада, в палатке, где был развернут стандартный ротный командный модуль.
   Американская служба спасения денег на собственные разработки подобных вещей не тратила, а пользовалась некоторыми техническими возможностями Пентагона. Чтобы не рисковать приданным спасателям дорогостоящим дивизионным командным пунктом, имеющим огромные возможности, подключенным ко всем ведомственным и общефедеральным каталогам и архивам, обладающим мгновенным быстродействием и потому – значительно облегчающим работу спасательного отряда, американцы не стали снимать его с самолета, а бросили на землю оперативный модуль, с помощью которого можно связаться с главным командным пунктом и воспользоваться его технической и аналитической мощью…
   Модуль в палатке годился, собственно говоря, только для передачи и приема данных, и американцы им не особенно дорожили. Ну, пусть тряхнет его, так что он развалится на части, пусть хоть в трещину провалится. Им через полчаса сбросят на парашюте точно такой же, потому что самолет с главным КП постоянно кружит над районом бедствия, отслеживая оперативную обстановку…
   Все это мне рассказал генерал Васильев, пока мы с ним шли от нашего джипа к палатке командира американских спасателей…
   – Хелло, мистер У! – Я поразилась широкой, чисто американской улыбке, неизвестно откуда возникшей на иссушенном нашими российскими проблемами и постоянно хмуром лице Васильева.
   Вышедший из палатки нам навстречу сухой поджарый человек лет сорока пяти в форме американских спасателей ответил ему точно такой же приветливой, но совершенно безжизненной улыбкой.
   – Хелло, миста Василефф, – сказал он, безбожно коверкая русские слова и разбавляя их английскими. – Мы говорить инглишь ор рашен?
   – О нет, нет, только не по-русски, – ответил Васильев на вполне сносном английском. – Я не могу упустить возможность попрактиковаться в разговорном языке… Вы, мистер У, меня очень обяжете, если согласитесь беседовать со мной на вашем родном языке…
   «Да ты, однако, дипломат, генерал, – подумала я о Васильеве. – Если бы он начал говорить по-русски, мы бы с тобой, пожалуй, ни одной фразы этого престарелого американского красавца до конца не разобрали…»
   Кстати, я довольно неплохо говорю по-английски, правда с ужасным, надо полагать, акцентом. Поскольку ни в университете, где мне пришлось учиться в спецгруппе иностранных языков, ни на сборах в спецлагере, где каждый день начинался с того, что нам объявляли, на каком языке мы должны будем весь день общаться, произношение нам никто не ставил. Главным было умение объясниться, а не правильность речи, и не произношение. Не знаю, как японцы и арабы, в их реакции я не могу быть уверена, поскольку этими языками владею в слишком уж ограниченных пределах, но уж англичане-то с американцами всегда меня понимали, хоть порой морщились и иронически улыбались.
   Вылезший из своего броневика Поль пока помалкивал, тоже улыбаясь дежурной улыбкой. Васильев и Поль обменялись с американцем рукопожатиями. Настало время представлять мистеру У меня.
   – Знакомьтесь, Уэйнкрафт. – Васильев показал на меня сдержанным, деловым жестом. – Эмиссар нашего представительства в ООН Ольга Николаева, специалист по экстремальной психологии.
   Уэйнкрафт с интересом взглянул на меня и пожал мне руку. Я удивилась, что Васильев представил меня командиру американских спасателей совсем в другом свете, в другом статусе, чем французу. Видимо, у него были свои соображения на этот счет.
   – Вынуждены прибегнуть к вашей помощи, мистер У, – продолжил Васильев. – В Кайдабаде пропали наши люди, трое врачей из международной медицинской миссии. К сожалению, ни у нас, ни во французской зоне их пока обнаружить не удалось…
   – Господин Ренье тоже ищет русских врачей? – Мистер У прищурился на Поля. – Или он сопровождает даму? Агентство Рейтер спрашивало у меня недавно мое мнение о работе французских спасателей. Я взял на себя смелость заявить, что спасатели из Парижа слишком заняты сейчас пожаром на нефтехранилище и что господин Ренье вряд ли найдет время для общения с корреспондентом… Возможно, я ошибся. У господина Поля, вероятно, есть свои соображения, чем ему заниматься в первую очередь – тушить разлившийся бензин или сопровождать эмиссаров из ООН…
   – Мне невероятно повезло, мистер У. – Поль говорил оживленно и даже, пожалуй, весело, но я чувствовала его напряжение. – И мне удалось услышать в утреннем эфире ваше интерьвью. К сожалению, я, наверное, пропустил вашу фразу, в которой вы выражали свое мнение о работе французского отряда. Я даже немного засомневался – работаем ли мы здесь вообще, или мне это только кажется, и побежал проверять своих людей. Слава богу, они все были на своих местах и занимались своим привычным делом. Они как раз тушили пожар на нефтехранилище…
   – Жаль, что агентство вырезало из записи эти мои слова о вашем героическом отряде. Теперь у слушателей может создаться впечатление, что в Кайдабаде работают одни американцы…
   Говоря это, Уэйнкрафт сокрушенно кивал головой, как бы сетуя на своеволие журналистов. Васильев в этот момент несколько растерялся. Он-то приехал совсем с другой проблемой и не собирался выяснять отношения по поводу каких-то глупых радиопередач…
   – Мистер У, вернемся к нашей проблеме. – Васильев вновь привлек к себе внимание американца. – Хотелось бы узнать ваше мнение о возможности нахождения наших людей в вашей зоне города…
   Английский был, вероятно, все же труден для Васильева, чтобы говорить на нем совершенно свободно. И порой у него получались фразы, подобные только что прозвучавшей. Но Уэйнкрафт, судя по всему, не только понял все, что сказал Васильев, но догадался и о гораздо большем того, что генералом было сказано…
   – Вы же знаете, генерал, что если бы у нас были хоть какие-то сведения о гражданах России, обнаруженных здесь, в Кайдабаде, среди жертв, мы немедленно поставили бы вас в известность. Я понимаю вашу озабоченность, но вряд ли смогу чем-нибудь вам помочь… Сейчас каждый человек на счету. Вы же сами прекрасно знаете, какой объем работы создало для нас землетрясение.
   – Я и не рассчитывал свалить на вас эту нашу проблему, – парировал Васильев. – Речь идет только о вашем содействии нашим поискам. Заниматься ими будет Ольга Николаева, которую я вам только что представил… Надеюсь, с вашей стороны не будет никаких препятствий. Даже в том случае, если возникнут какие-нибудь осложнения с талибским командованием…
   – Без всякого сомнения, мистер Васильев, – заулыбался непонятно чему Уэйнкрафт. – Обещаю мадам Николаевой любую помощь с нашей стороны. Иначе просто и быть не может… Все, что окажется в пределах наших возможностей и нашей компетенции. Вы же знаете, что контролируют район бедствия местные власти, а не американские. Но я лично попрошу моего друга командира Ахмед-Кхеля не создавать препятствий представителю ООН и разрешить ей посещать любые территории в районе бедствия…
   – На меньшее я и не рассчитывал, – заявил Васильев, подчеркивая, что американец и должен был так поступить, поскольку именно всемерное содействие в подобных ситуациях предписывалось международным соглашением о спасательной службе…
   Он хотел еще что-то добавить, но американец перебил его:
   – Кроме того, я предлагаю вам создать оперативную группу для поиска ваших пропавших врачей. Кроме вашего человека… – Уэйнкрафт кивнул в мою сторону. -… я предлагаю в ее состав включить и наших с господином Ренье представителей. Это будет разумнее и правильнее с любой точки зрения. Я дам вам в помощь, госпожа Николаева, своего помощника, лейтенанта Грегори Симпсона, из приданного мне подразделения американской армии. Он очень опытный человек, и лучше него никто не знает местных условий…
   – О’кей! – сказал Васильев, слегка, правда, раздосадованный, что шустрый и наглый Уэйнкрафт опередил его с идеей создания такой международной группы спасателей. – Это именно то, на что я и рассчитывал. Мои полномочия в районе Кайдабада будет полностью представлять старший лейтенант Николаева…
   Мистер У с ожиданием посмотрел через плечо в сторону Поля. Тот не успел ничего сказать, как Уэйнкрафт опередил его:
   – Надеюсь, господин Ренье сам примет участие в работе этой группы… Дело настолько ответственное, что вы вряд ли решитесь доверить его кому-то из ваших подчиненных, не правда ли, господин Ренье?
   Эти слова Поля нисколько не смутили. Он не захотел слышать в них никакой иронии и с абсолютно серьезным видом заявил, что все его люди заняты выполнением сложных и ответственных заданий, у него нет ни одного свободного человека, и поэтому ему самому придется включиться в работу группы. А организация взаимодействия во французской группе настолько четкая, что ему вполне достаточно будет только изредка контролировать действия своих подчиненных. Он, мол, на них полностью надеется.
   Мистер У лишь саркастически хмыкнул.
   Не гарантирую, что дословно поняла американца с французом, но главный смысл беседы трех руководителей кайдабадских спасателей мой английский вполне позволил мне уловить…

Глава седьмая

   Через пятнадцать минут наша международная спасательная оперативная группа специального назначения уже проводила первое совещание. И если вы усмехнулись, когда прочитали ее название, то сделали это совершенно напрасно. Потому что я всего лишь назвала ее в соответствии со статусом, определенным все тем же международным соглашением о спасательных работах. Между прочим, с того момента, как наши командиры приняли решение выделить нас в особую группу, у нас даже оклады поменялись. В большую, естественно, сторону. Правда, выплатят нам их только в том случае, если мы выполним задание… Но зато если выполним, это окажется существенным пополнением моего личного бюджета. ООН на оплату работы таких групп не скупится…
   Армейский лейтенант Симпсон оказался пожилым и полным, постоянно жующим мужчиной, усы и хищное выражение лица которого придавали ему сходство с каким-нибудь шерифом с Дикого Запада. Он большей частью молчал, слушая наши с Полем рассуждения о том, что нужно опросить всех участвующих в разборке завалов спасателей, что хорошо бы получить сведения от талибов о том, когда наших врачей видели последний раз до землетрясения и при каких обстоятельствах, что можно послать запрос в Кабул в руководство международной миссией и узнать, нет ли у них каких-нибудь сообщений… Ну и прочую бестолковщину, которую выдавала в основном я, взбодренная ответственным заданием и своим положением, как я полагала, лидера нашей группы.
   Ну, раз уж мы русских врачей ищем, кому ж и лидером быть, как не русскому спасателю, старшему лейтенанту Ольге Николаевой…
   Я не случайно говорю лидера, а не командира, поскольку в подобных международных группах командира просто не положено по статусу самой единицы. Работает она на принципе самоуправления. Каждый волен принимать свое решение и действовать даже в одиночку, если не согласен с мнением остальных. Но общее решение, как правило, так или иначе находится. Любой из спасателей понимает, что совместные действия во много раз увеличивают его личные шансы успешно выполнить задание…
   Разговаривали мы, естественно, по-английски, поскольку Симпсон заявил, что ни французского, ни русского он не знает. Я не всегда точно улавливала смысл высказывания моих собеседников, но особых сложностей в общении это не создавало. Просто приходилось иногда переспрашивать, но они относились к этому с пониманием. Поль, кстати, разговаривал на английском просто великолепно, словно это был его второй родной язык. На мой вопрос, где он так навострился, Поль ответил, что учился в Гарварде… Я понимающе кивнула.
   Поль отправил броневик в свою зону и перебрался в джип, выделенный мистером У для нашей группы. Васильев снова поморщился, но я видела, что он рад, поскольку сам обеспечить нас транспортом не смог бы: ни одной свободной машины у него не было.
   Генерал пожал мне на прощание руку, пожелал скорой удачи и попросил по мере возможности постоянно держать его в курсе событий…
   Симпсон сначала мрачно молчал минут десять, внимательно слушая нас с Полем, потом выплюнул в окно машины жвачку и заявил:
   – Если вы, молодые люди, собираетесь разгребать здесь каждый завал, я заранее отказываюсь вам помогать. В Кайдабаде жило примерно сорок тысяч человек. Даже если считать, что в одной семье было примерно десять человек, то получается четыре тысячи домов… Не знаю, сколько времени потребуется вам, чтобы обследовать четыре тысячи завалов, но мне уже через год на пенсию… Я думаю, что раньше мы не уложимся…
   Он посмотрел на Поля и улыбнулся.
   «Интересно, – подумала я, – почему Поль постоянно вызывает у американцев скептическую улыбку? Теперь вот и Симпсон туда же… Потому что молод, что ли? Как же они тогда ко мне относятся?..»
   – Скажи мне, Поль, – спросил американец, – сколько времени выдержит человек в завале, если не сможет выбраться самостоятельно?
   – Если нет серьезных ранений, кровотечения, переломов и контузий – суток трое… Если есть доступ к воде – максимум – неделю…
   – И ты собираешься заниматься трое суток тем же, чем сейчас занимаются почти триста человек из трех стран мира? Мой командир вышиб бы меня из армии с треском за такое предложение… А я хочу получить очень хорошую пенсию… Мне нельзя компрометировать себя участием в заведомо неудачных спасательных операциях.
   – Что же тогда предлагаете вы, мистер Симпсон? – спросил Поль, не обращая внимания на открытую иронию американца.
   – Знаете, молодые люди, зовите меня просто Грегом. Грегори Симпсон хоть и немало повидал на своем веку, но все же он не такая важная птица, чтобы всякое слово, обращенное к нему, сопровождать фирменным лейблом «мистер». Каждый, узнавший меня, и так разберется, кто я такой, без всякой наклейки…
   – Хорошо, Грег, – сказал я. – У тебя есть какие-нибудь предложения? Что мы, по-твоему, должны делать? Только говори, пожалуйста, чуть медленнее, я не всегда за тобой успеваю…
   – О’кей, девочка, я буду делать свои слова…
   (Я услышала именно так…)
   – …не так часто, чтобы ты хорошо поняла дядю Грега… Конечно, у меня есть что сказать таким симпатичным молодым людям. У Грегори Симпсона всегда есть в запасе пара хороших идей.
   – Ну так поделись с нами, Грег, – поддержал меня и Поль. – Для хороших идей наши уши всегда открыты…
   Я чувствовала, как своей болтовней Симпсон выстраивает систему взаимоотношений в нашей группе, как бы распределяет роли. В другой обстановке я бы ему ответила, но сейчас предпочла промолчать и ждать, что будет дальше. Я уже понимала, что без контактов с талибами не обойдется, и Симпсон становился в этой ситуации незаменимым человеком. Не думаю, что мистер У пошутил насчет его знания местных условий. Поэтому я сочла за лучшее подыгрывать Симпсону, если его игра не пойдет вразрез с интересами дела. Он хочет стать лидером? Хорошо – пусть будет, если это поможет мне выполнить свое задание.
   Но я была несколько удивлена, когда и Поль принял такую же тактику, что и я. Он поддакивал Симпсону, соглашаясь с ролью неопытного мальчика при бывалом ветеране. На меня глядя, что ли? Ему-то это зачем? Он же только из-за меня ввязался в это предприятие, как я себе представляю. Чтобы пофлиртовать вволю. А может быть, и вправду, – влюбился? Но в любом случае это любопытно… Только мне было неприятно почему-то, что он без боя, как говорится, уступает Симпсону…
   Тот достал из кармана плоскую фляжку, потряс ею так, что мы ясно услышали внутри характерное бульканье, и сказал: