Серегин Михаил. Разговорчики в строю

   Сели, закурили. Балчу при появлении прапорщика приоткрыл сонный глаз, перевернулся на другой бок и продолжил давить на койке.
   - Вам здесь сегодня до шести сидеть?
   - До шести, - подтвердил Валетов, затягиваясь. - Фиговые у вас сигареты, товарищ прапорщик.
   - Привычка - вторая натура, сынок. Ты забыл одну хорошую истину, что подчиненные старшим в жопу не смотрят.
   - Извините, товарищ прапорщик, вырвалось. На гражданке я сигареты дешевле, чем доллар за пачку, не курил.
   - А что ж в армию попал, раз такой крутой?
   Фрол прищурился, раздумывая, говорить ему или нет. А впрочем, что он ему сделает?
   - Да наехали на меня, товарищ прапорщик. Пришлось дела бросать, в армии скрываться. Не знаю еще, вот вернусь, простят мне иль нет.
   - Может, придется остаться?
   Реакция потрясла Евздрихина. Валетов вскочил и вытаращил глаза на усатого.
   - Да вы что?! Вы че, считаете, что я совсем, что ли, это..?
   - Да ладно, я пошутил. Смотри-ка, как ты живо реагируешь.
   Валетов опустился на лавку.
   - Так че хотели-то?
   Вот какой шустрый! Евздрихин, для того чтобы сбить нахальный молодежный темп, выдержал паузу:
   - Вы две недели назад огород копали?
   - А-а-а. Там такая хозяйка высокая, блондинистая, м-м-м! - сразу вспомнил Валетов. - Все вокруг нас крутилась, показывала, как нам копать, под каким углом да в какую сторону. У Резинкина, помню, все сапоги были слюнями залиты. Повезло капитану, да, товарищ прапорщик? Каждый день прет такую кралю, а мы тут ходи с лопатами.
   - Ниче, еще найдешь себе, - успокаивал его Евздрихин. - Ты мне лучше скажи, пока вы копали, вы все время там были или уходили куда?
   - А че случилось? - Валетов был не дурнее Резинкина и сразу просек, что вопрос неспроста. Начал лихорадочно перебирать в голове, чего бы они такого могли там сотворить, что не понравилось капитану. Витек вроде сказал, что тот остался доволен. Так зачем эти расспросы спустя две недели? - А че, мы что-то не так сделали?
   - Не знаю, - протянул прапорщик. - Судя по тому, как ты говоришь, все вы сделали хорошо, да под контролем хозяйки.
   - Ну так а в чем же проблема?
   Евздрихин уже знал, с какого бока подойти:
   - Да, понимаешь, пока вы копали, из дома украли двухкассетник. Вот ты вспомни. Ни Резинкин, ни Простаков, они никуда не отлучались на некоторое время?
   Валетов поглядел на прапорщика, как на только что уродившегося:
   - Петр Петрович, - Валетов излучал невинность, - да вы сами подумайте, вот даже если бы они и уходили куда-нибудь, разве бы я вам сказал?
   - Нет, не сказал бы. - Евздрихин согласился. - Но здесь иная ситуация. Ты до конца все понять не можешь, и рассказать тебе я не могу - знать ты не должен. Вот скажи мне, может, уходил кто из них.
   - Да нет, ну мы все время втроем были.
   - Втроем все время? - переспросил Евздрихин. - Да-а-а, это хуже.
   - А че же хуже, когда втроем? Все нормально. И хозяйка тут контролирует процесс.
   Евздрихин кинул бычок и достал еще одну сигарету.
   - Че-то вы много курите, товарищ прапорщик.
   - Послушай, Фрол, ты подумай-ка еще разок, никто не отлучался?
   - Да подумаешь делов-то - двухкассетник! Че, дорогой, что ли? И куда хозяйка глядела? Или она из дому выходила?
   - Не знаю, меня вот товарищ капитан попросил побеседовать с вами, может, кто что вспомнит?
   - Да кто че вспомнит, - пожал плечами Фрол. - Никто уж ничего не вспомнит, дело-то давно было.
   - Да ну, как давно. Можно сказать, что и недавно, - не согласился Евздрихин.
   - Я вот запомнил, товарищ прапорщик, как я на огороде товарища капитана устал очень. У него ведь участок знаете какой? О-го-го! Это вот Лехе, ему все равно сколько копать, а я так не могу. Я городской житель, мне много трудиться нельзя. Вот еще наряд по складам - это ничего, это терпимо.
   - Да, целые сутки жрать и спать, - согласился прапорщик, - это любой выдержит.
   - Не скажите, здесь тоже умение нужно. Вот сосредоточиться надо на том, чтобы целый день продрыхать и всю ночь. А если невмоготу, то садишься и в карты играешь.
   Евздрихин был раздосадован своим собственным плоскоумием. Он не знал, как ему раскрутить своих собеседников в нужном направлении, так, чтобы они при этом ничего не заподозрили. Ну нельзя же напрямую спрашивать: трахали вы капитанову жену или нет.
 

***

 
   В очередной раз Евздрихин волок на себе Паркина. Отпускать одного капитана в поход на поиски собственного жилья в двенадцать часов ночи по утонувшему во тьме поселку нецелесообразно, так как он больше к нему может не прийти и своих бутылок на стол не поставить. А капитана Евздрихин считал порядочным человеком, потому как тот приходил в гости не с пустыми руками. Правда, сам и выпивал большую часть. Ну так это же разве плохо? Пусть человек после работы отдыхает душой.
 

***

 
   Евгения глядела телевизор, будучи во всеоружии. И когда около двенадцати Евздрихин, уже не стуча в калитку и в дверь, на которой были открыты все замки, положил ее мужа на пол, пожелал спокойной ночи и удалился, она прошла к холодильнику и вытащила огромную кастрюлю остуженной воды и, не жалея муженька, выплеснула всю ее на пьяненькую, что-то там бормочущую про «простите», головенку. После того как муж принял холодную ванну, она схватила его и потащила в комнату.
   Посадив его в кресло, стала бить капитана по щекам и, когда он вернулся в этот мир, спросила его:
   - Мне что, избавиться от ребенка?
   Он замотал головой:
   - Нет, ходи, - и для того, чтобы не вызывать у супруги подозрений по поводу собственных сомнений насчет происхождения плода, сообщил ей, что это он от радости.
   Немного успокоившись, она раздела его и положила на кровать, удивляясь сама себе - откуда берутся силы ворочать здорового мужика.
 

***

 
   Прапорщик обнаружил Леху в роте. Вначале он увидел сидящего на карачках и надраивающего полы рядового Кислого, и затем ассистирующего ему и вовремя меняющего зубные щетки рядового Ларева, а в дальнем углу, на нижней койке, лежал непосредственно тот, к кому и пришел с разговором Евздрихин.
   Леха даже сел на кровати:
   - О! Товарищ прапорщик, а я вот, видите, тут порядок навожу в казарме. А то вдруг товарищ полковник зайдет, а у нас тут бардак, мусор, пыль на полу. Это неправильно.
   - Да, - согласился Евздрихин, глядя на двух духов, шуршащих с великим усердием. - Ты помнишь, как две недели назад огород копал?
   - Я-то? - Простаков улыбался. - Я помню, очень хорошо помню. А еще думаю, что это должен запомнить Фрол, который лопату из рук не выпускал.
   - Жестокий ты будешь дедушка, Простаков, - предположил Евздрихин.
   - Да ну, что вы, товарищ прапорщик, по сравнению с теми дедами, которых я пережил на своем веку, я просто ангел во плоти!
   Прапорщик оглянулся на работающих. Леха во мгновение ока понял, что нужно остаться наедине.
   - Духи, ну-ка освободите территорию.
   Юноши побросали занятие и покинули помещение, где никого больше среди бела дня не было.
   - Леха, - Евздрихин опустился на койку напротив, - ты женщин любишь?
   Простаков поглядел на собеседника, как на глупца.
   - Ну кто ж их не любит? Только трахать, а разговаривать - нет, не люблю, товарищ прапорщик. Никогда не знаешь, че у них на уме. Вот если трахнул, то трахнул, а разговоры - нет, это не для меня.
   - Да, это известное дело, - согласился Евздрихин. - Слушай, так я вот про огород капитана Паркина все хочу тебя спросить.
   - Да, пожалуйста!
   - Вы там втроем были?
   - Втроем, - согласился Леха. - Можно я лягу, товарищ прапорщик?
   - Да, ложись, - согласился Петр Петрович.
   Леха с наслаждением завалился на койку и вытянул ноги:
   - Ну так че хотели-то еще узнать?
   - А ты вот не помнишь, пока вы копали, ни Валетов, ни Резинкин никуда не отлучались?
   - Че же мы, машины, что ли, товарищ прапорщик? Конечно, отлучались: кто пописать, кто покакать, кто покушать, - у Лехи даже не возникало вопроса, по поводу чего вся эта беседа.
   - Ну да. А кто больше всех отсутствовал?
   - Да я не засекал, товарищ прапорщик, может, я больше всех и отсутствовал. У нас же, как там, немножко покопали, покурили, ну сами понимаете - работа ж тяжелая.
   - Тяжелая-тяжелая, - согласился Евздрихин, проявляя нетерпение. - Ну так вот тот же Резинкин, он куда уходил?
   - Ну как? До туалета ходил, потом ведь и жена товарища капитана его зачем-то там пару раз в дом звала, может, че помочь. Потом кушали мы. Красивая у капитана жена… Она там на огороде пару раз нагнулась - я чуть сознание не потерял.
   - Неужели так приперло? - посочувствовал Евздрихин.
   - Ну так что же - весна, товарищ прапорщик, птички гнездышки вьют. А она у него красивая баба и хорошо готовит, кстати.
   - Так вы все, значит, в дом заходили?
   - А как же? Обедали. Потом, помню, мы че-то с Резиной… то есть с рядовым Резинкиным дальше копать пошли, а Фрол остался. А че такое? Залетела жена, что ли?
   У прапорщика нижняя челюсть поехала вниз. Леха сел на койке и заржал:
   - Ну Валетов дает! Маленький, а шустрый! Да, товарищ прапорщик? Это он, выходит, ее там трахнул, пока мы лопатами-то махали. Вот это да! Вот я ему сегодня скажу - будет потеха. Скажу, Фрол, е, будешь отцом!
   Евздрихин стал часто оборачиваться на дверь:
   - Ты это, ты тихо давай себя веди, младший сержант. Ты так не кричи. Че ты придумал-то? Никто не беременный.
   - Но я-то точно не беременный, а вот, похоже, товарищ капитан что-то там заподозрил. Никак жена ему призналась, что ребенка ждет? Вот это дело, это я понимаю! Вы, товарищ прапорщик, меня не отговаривайте, я жизнь хорошо знаю. Ну Валетов - молодец, у него ведь всего-то времени было минут двадцать. Засунул - вынул, и все довольны, правда? Может, она, конечно, переживает немного, ну за то, что у нее такой маленький сынишка родится - не будет такой высокий, как товарищ капитан. А че? С другой стороны, у Фрола мозгов полно - не обязательно быть здоровым. Вон видите, я хоть здоровый, а он меня сколько времени на работу припрягал, пока я не стал младшим сержантом, товарищ прапорщик. Это все жизненное. Может, потом сам товарищ капитан Валетову будет письма писать в его родные Чебоксары, где будет благодарить его за здорового и крепкого сына.
   Евздрихин не стал больше ни о чем разговаривать с Простаковым - он узнал все, что хотел, и для себя решил: если заострять сейчас на этом Лехино внимание еще больше, то в конечном счете хуже будет для капитана и для его жены. Теперь он знал все, что требовалось.
 

***

 
   Капитан Паркин сидел за столом в гостях у Евздрихина и время от времени запускал большую ложку в картофельное пюре.
   - Хозяйственный ты, Петр Петрович. Вот и весна уже давно началась, а у тебя картошечка.
   - А то как же, - соглашался Евздрихин, предлагая пропустить еще по одной, но капитан отказывался.
   Высокая, статная, во всяком случае по сравнению с Евздрихиным, Александра, показавшись на кухне, где проходило очередное заседание, отметила, что уровень в бутылке почти не понижается:
   - Что это ты, Максим, сегодня не пьешь? Все, хватило?
   Паркин поглядел на бутылку, затем на Евздрихина - тот отрицательно махнул рукой, и капитан поспешил сдать хозяйке зелье.
   Не понимая, что это такое случилось с мужиками, тем не менее она поспешила убрать со стола «огненную воду» и снова скрылась в комнате, где тихонько мурлыкал телевизор.
   На этот раз капитан пришел домой без провожатого. Евгения, и не рассчитывая увидеть сегодня мужа в трезвом виде, откровенно удивилась, когда тот вошел в комнату и уселся прямо-таки сам, что удивительно, в кресло и стал первым делом снимать с себя вонючие носки.
   - На работе задержался, - подсказала супруга, разглядывая практически трезвого мужа.
   - Ну а что ж такого, - пробормотал он, подбирая с пола «сырники» и засовывая их под диван.
   - Ну что ты делаешь?! - рассердилась она.
   - А, извини, привычка.
 

***

 
   Утром следующего дня на разводе Мудрецкий объявил Фролу, что того ждут снова земляные работы в огороде капитана Паркина, мол, лучше всех копал и поможет еще. Вспоминая хороший обед у Евгении, Простаков возмутился насчет того, что лучше всех копал именно он, а не какой-то там Валетов.
   Фрол, стоя с другого конца строя, выкрикнул:
   - Молчи, башня!
   Мудрецкий призвал к тишине, после чего развод закончился.
 

***

 
   Рано утром, перед тем как уйти на службу, Максим сообщил супруге о якобы имеющемся поручении от командования и необходимости отбыть на целый день в Самару. Евгения тут же подсуетилась и хотела было навялить ему купить что-нибудь такое в городе, но он отмел все просьбы суровым «Не будет времени!».
   Расцеловав супругу сладко-сладко, он вышел на улицу и скрылся с ее глаз, не собираясь никуда уезжать. Он, как человек военный, еще ранним-ранним утром присмотрел позицию для наблюдения. В непосредственной близости от забора, отделявшего его собственный земельный надел от начинавшегося сразу за участком поля, росла здоровая старая яблоня, забравшись на которую можно было сидеть и наблюдать за всеми событиями, которые будут происходить на его собственном участке, а через окна - и в некоторых комнатах дома.
   Вооружившись хорошим полевым биноклем, капитан обошел кругом жилой массив и со стороны огородов подошел к высокой яблоне. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто его в данный момент не видит, капитан, словно кошка, вскарабкался на яблоню и разместился в ветвях дерева. Недолго ему пришлось подыскивать удобное положение, так как яблоня относится к тем видам деревьев, лазить по пологим ветвям которой - одно удовольствие. Теперь оставалось только ждать.
   Провожатых к Валетову не нашлось, и пришлось Мудрецкому выписать Фролу пропуск, для того чтобы он спокойно прошел через поселок к дому Паркина. Признаться, Валетову не очень-то хотелось вновь помогать там по хозяйству, но, вспоминая высокую, красивую жену капитана, он находил, что сегодняшний день пройдет у него намного лучше, чем остальные. Ведь его одного посылают, видят, что человек маленький, слишком усердно работать не может, толку от него мало, значит, и задание какое-то будет, не слишком его слабое здоровье обременяющее.
   Надо ли говорить, что Валетов, выйдя за КПП части, поплелся медленно-медленно по дороге, не собираясь пребывать к месту будущих работ слишком быстро. Хорошо, если вообще за сегодня не успеет и завтра придет, доделает. Глядишь, пара дней службы пройдет.
   Вяло топая кирзовыми сапогами по асфальтовой дороге, Фрол вышел к поселку и, согреваемый пропуском, лежащим у него в кармане, брел спокойно, положив в уме на патруль большой и толстый палец.
   А в это время, ожидая с минуты на минуту появление солдата, ерзал на яблоне капитан. Он часто глядел на часы и не мог понять, почему еще на его участке не начался трудовой день. Валетов пришел к дому через час, тогда как на самом деле с лихвой хватило бы и получаса. Поскрябавшись в калитку, он минуты три подождал, затем постучал сильнее, и наконец, еще через три минуты ему открыли.
   Капитан к тому времени чувствовал, как все его руки-ноги отекли и требовалось немного поразмяться, но заставить себя спуститься вниз и немного походить он не мог, боясь собственного разоблачения.
   Высокая, стройная блондинка встретила Фрола белозубой улыбкой, и ему потребовалось все его самообладание, для того чтобы не показывать женщине виду, что он ее не против. Да и она не даст. Вон какая высокая да красивая!
   - Че делать? - Он разглядывал совершенное создание природы, стоящее перед ним в голубом домашнем халате и в тапочках.
   - Сейчас, - пролепетала она, надела на ноги галоши, что было чудно, и проводила его на участок.
   Паркин, увидев жену и этого маленького гада, едва не разгрыз ремешок от бинокля. Приложив к глазам оптику, он мог видеть, как его супружница объясняет маленькому ублюдку, который не спускает с ее лица глаз, что ему надо делать. Оказалось, Фролу предстояло перетаскать к месту строительства будущей бани несколько десятков ведер со щебнем со двора. Он не слишком обрадовался выпавшей ему доле, но и грустить не приходилось, так как подгонять его никто не собирался. Выслушав наставления и пройдя по участку с хозяйкой до того самого места, где уже то ли солдаты, а может, и сам капитан, провели земляные работы под фундамент, Фрол сообщил, что ему все ясно и он немедленно приступает к делу.
   Как только Евгения скрылась в доме, Фрол опустился на небольшую скамеечку, которую сделал капитан, и закурил.
   - Вот сволочь, - цедил Паркин, разглядывая балдеющего на весеннем солнышке солдата.
   Выкурив сигаретку на участке, Валетов наконец соизволил принести к месту строительства первое ведро. Паркин не знал, чему радоваться - то ли тому, что солдат пока не трахает его жену, то ли тому, что тот начал наконец работать. Но недолго птички пели песни на душе. Сволочь, в звании рядового, высыпав одно-единственное ведерко, снова уселась на лавочку и опять достала сигарету.
   «Да что же это такое, - возмущался, сидя на яблоне, капитан, - это что за ублюдок! Он не работает и бабу мою не прет. Дурак какой-то. Да я бы, стоя рядом со своей женой, да я бы разве удержался бы? Да никогда! А если бы мне сказали работать, так я работал бы. Наверное», - тут же поправил сам себя капитан.
   Все мышцы Максима отекли, а внутри все кипело от злости, потому как уже было выкурено четыре сигареты и принесено три ведра щебня.
   - А интересно, - шептал себе под нос Паркин, - уши у него от никотина не опухли? Это ж каким гадом надо быть! Послали на халявную работу, мог бы и шевелиться. Это так его еще и завтра сюда приглашай, и послезавтра - только через неделю он мне всю кучу перетащит.
   Из-за угла дома появилась его жена и села рядом с курящим солдатом. Паркин напрягся, он видел в бинокль, что супруга о чем-то беседует с маленьким лентяем. А тем временем Фрол, пока капитан любовался его изображением в бинокль, растекался маслом по горячей сковородке на тему о том, как тяжело ему приходится в российской армии из-за своих небольших габаритов, что ему постоянно ото всех достается и посылают на самые тяжелые работы.
   Красивая молодая женщина с сочувствием слушала весь этот рассказ и глядела то на Фрола, то на кучу щебня. Он на самом деле казался ей ребенком, которого большие и плохие «дяди» наказали за что-то и прислали к ней работать.
   - Может, ты что натворил? - предположила Евгения.
   Но Фрол покачал головой:
   - Да я самый дисциплинированный боец во всем батальоне, а работать меня постоянно припрягают. Вот посмотрите на мои руки! - Он протянул ей ладонь, и та взяла ее.
   Паркин злился на яблоне, но удержался от того, чтобы слезть с дерева, перескочить через забор и набить этому маленькому козлу его морденку.
   Тем временем Евгения смотрела на маленькую ручку и не видела на ней никаких ни мозолей, ни следов от порезов, как вещал ей Валетов. Фрол сообразил, что его рука на рабочую не похожа, и быстро убрал ее. Но она снова потянула к нему свои длинные ухоженные пальцы и попросила снова показать ей руку.
   Капитан то подносил к глазам бинокль, то глядел невооруженным глазом на воркующих голубков. Вот она снова берет его руку. Сама, клушка, повернута на гадании. Сейчас будет ему рассказывать о его будущей судьбе.
   «Да, - тут сам с собой согласился капитан, - его-то руку она уже всю изучила и ничего в ней такого не увидела, а вот у этого мелкого, поди, все замечательно».
   - Слушай, - шептала Евгения, - да у тебя тут просто не жизнь, а малина!
   - Ну да? - не поверил Фрол и поглядел на собственную руку. - Ничего такого я не вижу - одни мозоли от тяжелой работы.
   Евгения не видела мозолей, но молчала.
   - Тут я вижу только благополучие и сытую жизнь.
   - Это когда, - поинтересовался Валетов, - после смерти?
   - Да нет, вот армия - это вот тут вот у тебя, вот видишь? Это вот, наверное, армия. А вот после, после у тебя все замечательно.
   - Так я ж не в «после», - возразил Валетов, - мне сейчас надо! Вот высокую бы, красивую, молодую женщину…
   - Ну, - обиделась Евгения и отдала Валетову его собственную руку, - скажешь! Тебе вон работать надо.
   - Да ладно. А чай есть у вас?
   Маленький ребенок глядел честными глазками на взрослую тетю. Ну как она могла отказать этому труженику? Они поднялись и скрылись за углом дома.
   Капитан сидел и грыз ремешок от бинокля.
   «И что теперь? - думал он. - Вот ведь застал. Она со всеми трахается. Пока он на службе - перед всеми ноги раздвигает, а потом заявляет, что беременна!»
   Тем временем Валетов разулся и вошел в дом. Евгения поморщилась:
   - Слушай, тебе бы надо ноги помыть, а то ты тут у нас все завоняешь.
   Валетов, будь он на гражданке, может, и обиделся бы, а так к запаху привыкаешь и уже ничего не чувствуешь.
   - Да? - Он с удивлением посмотрел на свои пальцы. - Ну раз надо, так надо. А где мыть?
   Фрол снова показался на участке и подошел к тазу, где обычно после работы любил мыть ноги сам капитан. А тут какой-то солдат садится, берет и начинает полоскать собственные копыта в его любимом тазике! А на заднем плане, - Паркин приложил бинокль к глазам и едва не заорал на моющего ноги Валетова благим матом, так как на заднем плане в глубине спальни его жена разбирала кровать - подготавливала ложе, сучка! Ну все, он ее убьет сегодня, убьет! Валетов спокойно все мероприятие по помывке ног проделал и, вылив за собой культурно воду, вернулся обратно в дом.
   Шаркая по крашеным деревянным доскам тапками, которые нашел у двери, Валетов вошел в кухню, где на газовой плите уже шумел чайник.
   К сожалению, капитан не видел, что происходит в кухне, и, несмотря на большой соблазн обойти объект стороной и засесть в огороде у соседа, и продолжить скрытое наблюдение, он остался сидеть на яблоне, чуя, просто носом чуя, что будет нечто такое в спальне, что он не должен пропускать!
   Валетов, щурясь от солнечных лучей, заглядывающих в кухню, пил чай с медом и смотрел на красавицу.
   - Повезло вашему мужу, - не удержался от обычной фразы в тех случаях, когда мужчина хочет подчеркнуть достоинства замужней женщины, Валетов.
   - Да, - как-то вяло и обыденно согласилась Евгения, - послушай, я там хотела в спальне тумбочку переставить, ты мне не поможешь?
   - Да нет проблем, - согласился Фрол и последовал за хозяйкой в спальню.
   У Паркина остановилось сердце. Тем временем его жена необычно живо и бодро подошла к самому окну и, повернувшись к Фролу спиной, нагнулась.
   Небольшая, но тяжелая тумбочка стояла между стеной и кроватью, и для начала ее надо было вытащить на открытое пространство. Прикинув физические кондиции его нынешнего помощника, Евгения решила сама вытащить тумбочку из угла. Она уцепилась за нее и стала пытаться выдвинуть вперед. Тумбочка медленно, но верно выходила на открытое пространство, а Валетову оставалось только отступать немного назад для того, чтобы не мешать хозяйке вытаскивать свое добро. Он уже был рад, что самому ему не приходится ничего делать. Только любуйся попкой в халатике. Вот это зрелище! И как близко, прям под самым носом.
   Порой в жизни нужна не физическая помощь, а моральная поддержка. Одна хозяйка не решалась эту тумбочку тащить, а так, вдвоем с ним, вон как хорошо справляется!
   Входная дверь дома с треском открылась, и в квартиру вбежал разъяренный Паркин. Он метнулся в спальню и увидел, как его жена, повернувшись самой своей большой прелестью к Валетову, корячит тумбочку.
   - Что ты делаешь?! - воскликнул он.
   Валетов тем временем замер по стойке «смирно» в сланцах самого капитана и глядел на того, вытаращив глаза.
   «Ну все, - думал он, - теперь мне кобздец! Сейчас заставит эту кучу в темпе марша перебрасывать с одного места на другое».
   Евгения, удивленная тем, что муж так быстро вернулся из Самары, выпрямилась и подбоченилась.
   - Ты что, уже приехал?
   - Да не ездил я в Самару, - отмахнулся Паркин и, тяжело дыша и с удовлетворением отмечая, что к его жене, похоже, никто не прикасался. Он бросил взгляд на кровать и увидел, что та застелена. Выходит, она не расстилала постель, а наоборот. Как же он сразу не догадался. - Хорош, солдат, пялиться! - скомандовал капитан. - Твое дело - щебень.
   Фрол молча поспешил удалиться, чувствуя нутром, что между офицером и его женой возникла какая-то напряженность. Он быстренько забежал на кухню, сунул ложку в банку с медом, запил все это дело чаем и потом уже оказался на улице, рядом с кучей стройматериала.
   Объяснив жене, что всякое бывает на службе, к чему она уже давно привыкла, Паркин с удовольствием пожевал найденные супругой в холодильнике куски, так как об обеде сегодня речь и не шла. Потом он пообещал обязательно быть сегодня вечером часов в шесть и, как показалось жене, очень даже довольный, снова отправился служить родине. Прямо вот с биноклем на груди.
   Пройдя несколько домов, у Паркина что-то защекотало под сердцем, он обернулся и, плюнув на все - ведь сегодня он официально взял отгул - снова обошел жилой массив и разместился на яблоне. Он не хотел сам себе признаваться, но, похоже, следить за собственной супругой - весьма интересное занятие.
   Мелкий после обломного чаепития не стал двигаться быстрее и за следующий час принес десяток ведер, успел, зараза, снять с себя форму и подставить под теплые, весенние лучи белое после зимы тело.
   Капитан не первый день служил в армии и думал, что знал про психологию солдат все. Но чтобы так откровенно отлынивали от работы - это когда Валетов просто взял и лег на землю, подстелив под себя фуфайку, голым пузом вверх, - такого он еще не видел.
   Провалявшись на солнышке до обеда, Фрол скрылся за углом. Он постучал в дверь и вошел. Учуяв носом, что на плите что-то готовится, Фрол сообщил хозяйке, что как бы ему надо идти обратно в часть в столовую.