Серегин Михаил. Танец на точке

   – Скажите, Василий Никанорович здесь, я могу к нему пройти?
   – Василий Никанорович в двенадцатом классе, – сказал вахтер. Юлька и без него прекрасно знала, где находится класс гитары. – А кстати, вы к нему по какому вопросу?
   Юлька решила, что вахтер слишком недоверчив, но возмущаться вслух не стала, приветливо улыбнувшись, сказала:
   – Я его бывшая ученица, вот пришла навестить, поболтать...
   – А, ученица! – Вахтер тут же успокоился, кивнул. – Понятно. Вон, кстати, он идет.
   На широкой ведущей на второй этаж лестнице и впрямь показался спускающийся вниз Василий Никанорович. Он ничуть не изменился за прошедшие годы. Был таким же живым, худощавым стариканом, какого Юлька сохранила в своей памяти. Он ее узнал сразу же, кивнул, улыбнулся, здороваясь.
   – Что ты раньше не заходила? – спросил он, по привычке пристально вглядываясь ей в лицо. – Столько времени прошло, а о тебе ни слуху ни духу.
   – Да вот, все дела, заботы... – На мгновение Юлька снова почувствовала себя маленькой учащейся музыкального училища.
   – Ну ладно, пойдем наверх, – сказал Василий Никанорович, и они вдвоем, как прежде, направились по знакомым коридорам училища к их родному двенадцатому классу.
   – Ну, чем ты сейчас занимаешься? – спросил старый преподаватель, усаживаясь на свое излюбленное место, за стол у стены. Юлька села на стоявший посреди класса стул, не хватало только гитары в руки, и иллюзия, что она пришла на очередное занятие к Василию Никаноровичу, была бы совершеннейшей.
   – Работаю в ДК «Комбайн», – ответила она.
   – Ах, это! – старый преподаватель кивнул. – Получаешь нормально?
   – Да ну... – Юлька неопределенно пожала плечами. Рассказывать о своей профессии ей никак не хотелось. – Слушайте, – сказала она. – А что у вас там за портрет в траурной рамке в вестибюле на стене?
   В ответ Василий Никанорович вздохнул, грустно покачал головой.
   – Да вот, ЧП у нас в училище случилось, – сказал он. – Вчера вечером одну девочку нашу убили, прямо у входа, средь бела дня... Куча народа вокруг ходила, все видела, и никто толком ничего сказать не может! Кошмар, что делается!
   – А милиция что говорит? – спросила Юлька.
   – Да милиция!.. – Василий Никанорович презрительно махнул рукой. – Ничего она не говорит! Говорит, будем разбираться.
   – А что, хорошая была учащаяся?
   – Очень хорошая! – Василий Никанорович серьезно и грустно кивнул. – Певица, на эстрадном училась, джаз, рэп пела, знаешь как – закачаешься! Ее на эстрадный конкурс в Юрмалу посылали, на телевидении ее записывали. В Юрмале она, правда, только на второй тур прошла, но все говорили, что ей надо подождать, позаниматься, она очень перспективная...
   – А за что ж ее убили? – Юлька решила, что будет нелишним узнать, что болтают в училище об этом.
   – Да кто ж его знает? – Василий Никанорович пожал плечами. – Милейшая, добрейшая девушка была, очень вежливая, интеллигентная, культурная...
   – Может быть, случайность? – предположила Юлька вслух, а про себя подумала: «Не может быть, чтобы в училище не знали о ее связи с Петровичем».
   – Может быть, – согласился Василий Никанорович. – А вообще, вряд ли. У нас женщины говорят, что это ее спонсора работа. Приревновал ее к нашему Андрюшке.
   – Это ее парень, да?
   – Андрюшка-то? – Василий Никанорович усмехнулся. – Это мой ученик! – сказал он с гордостью. – Гениальный гитарист может из него выйти, если не свихнется. – Потом лицо его омрачилось, и он снова заговорил печально:
   – Я ведь ему говорил: не связывайся ты с ней, у нее уже есть мужик, ну, этот спонсор-то... А они чем старше и страшнее, тем ревнивее. Хорошо еще самого Андрюшку вместе с Мариной не убили!..
   Юлька кивнула. Ей лучше старого учителя было известно, сколь близок был к гибели Андрюшка, когда поддерживал падающее тело мертвой Марины.
   – А этот спонсор, кто он такой? – Юлька решила, что нелишним будет узнать, что думают о Петровиче в музыкальном училище.
   – Да мужик один, – отозвался Василий Никанорович. – Старый уже, лет сорок, лысый, башка голая, как...
   Старый преподаватель имел право иронизировать над лысыми, поскольку его голову, несмотря на солидный возраст, украшала копна седых аккуратно расчесанных волос.
   – Я вот не пойму, Василий Никанорович, – продолжала Юлька. – Этот спонсор – зачем он был ей нужен? Что он, собственно говоря, спонсировал?
   – То есть как это что! – удивленно воскликнул старый преподаватель. – А записи на телевидении? А поездка в Юрмалу? Ты знаешь, сколько вообще денег стоит поехать на конкурс?
   – Что, много, да?
   – А то! – Василий Никанорович усмехнулся. – И записи на телевидении, и пару концертов – все это он ей устраивал, организовывал, оплачивал.
   – И она с ним – это самое? В благодарность?
   – А хрен их знает. – Он недовольно поморщился. – Я в чужую личную жизнь не лезу и тебе не советую! Кстати, ты зачем это все меня расспрашиваешь, прямо как следователь прокуратуры?
   – Да так, интересно же. – Юлька беспечно пожала плечами. Она совершенно не боялась ни выговоров, ни подозрений своего старого преподавателя.
   – Да, для Андрюшки вся эта история – страшный удар, – проговорил старик задумчиво. – Это же прямо у него на глазах случилось. Рассказывали, они шли вместе из училища, он толком и не понял ничего... Вдруг Маришка вздрогнула, стала падать. Он подхватил ее, спрашивает, что, мол, с тобой, смотрит, а на лбу у нее дырка. Вот так, чисто сработано!
   – Вам сам Андрюшка это все рассказывал?
   – Нет, я его так и не видел со вчерашнего вечера. Мне это Ершов пересказывал, он вчера вечером здесь был, репетицию вел, после которой все это и случилось.
   Ершов был руководителем эстрадного оркестра в училище.
   – А этот... – Юлька едва не ляпнула «Петрович». – Этот спонсор, он появлялся здесь после вчерашнего?
   – Спонсор? Нет... И слава богу! Пусть он только появится – ему наши женщины глаза выцарапают!
   Юлька недовольно закусила губу. Она, конечно, знала, что женщины были бы правы, но...
   – Нет, так тоже нельзя, – сказала она. – С какой стати они уверены, что это именно он сделал?
   – Да говорят так! – Василий Никанорович пожал плечами. – И потом, этот спонсор, он же угрожал нашему Андрюшке!
   – Угрожал?
   – Ну, когда он с Маришкой только начал гулять. Приперся однажды этот тип вместе со своими двумя охламонами, те Андрюшку к стене приперли, дали ему пару раз по морде. Шум, визг стоял страшный.
   – Это было прямо в училище?
   – Ну да, прямо в вестибюле! – Василий Никанорович усмехнулся. – Только толку от этого было мало, Андрюшка все равно продолжал с ней гулять. А спонсор после того случая больше в училище не появлялся.
   – И что, с Мариной больше не встречался?
   – Во всяком случае у нас, в наших стенах. Так-то я не знаю, может быть, он где еще ее подкарауливал.
   Юлька кивнула, грустно вздохнув. Все это были бы очень ценные сведения, если бы ей нужно было найти убийцу Марины Дягилевой. Но убийца-то был ей как раз известен, проблема была в том, чтобы отправить его за решетку, не угодив туда самой.
   – А кстати сказать, последнее время они не расставались, Марина с Андрюшкой, везде вместе ходили. А спонсору этому, наверное, ничего и не досталось, одни только его кассеты.
   – Кассеты? – удивилась Юлька. – При чем здесь кассеты?
   – Ну, видеозаписи выступлений, – пояснил, усмехаясь, Василий Никанорович. – Этот спонсор, когда еще в хороших отношениях с Мариной был, часто в училище приходил, на каждый экзамен обязательно. А когда концерты случались, он на видеокамеру их снимал. Говорил, эти записи ему душу греют, почти как она сама. – Старый преподаватель снова усмехнулся. – У него этих записей должна быть уйма, есть чем утешиться.
   Юлька вежливо, но равнодушно кивнула. Все это было очень мило и даже трогательно, но ей в решении проблемы помочь никак не могло.
   – Ладно, пойду я, Василий Никанорович, – сказала Юлька. – Рада была с вами поболтать, вспомнить былые годы.
   – Да и я рад, – отозвался старик, вставая. – Заходи еще, как время будет.
   Поднимаясь на ноги, Юлька вдруг ощутила сильное головокружение и тошноту. Она пошатнулась и заметно побледнела, так что Василий Никанорович с тревогой посмотрел на нее.
   – Ты что, девочка? – по-стариковски засуетился он. – Ты уж не больна ли?
   – Да нет, все нормально, – сказала Юлька устало, массируя себе виски. До нее вдруг дошло, что она же ничего не ела со вчерашнего вечера! Эти ужасные события, убийство, общение с милиционерами – все это начисто отшибло у нее все мысли о еде. Теперь вот организм мстил ей за это.
   Оказавшись на улице, Юлька стала вспоминать, что из продуктов еще есть у нее дома, а что надо бы прикупить. И направилась в супермаркет на Немецкой улице, неподалеку от училища. Обычно она покупала продукты в торговых рядах возле Крытого рынка, но теперь, имея тысячу рублей в кармане, решила, что может маленько себя побаловать. Она перешла улицу, когда около нее остановился красный «Опель» старой модели, из тех, что доживают свой век на ухабистых дорогах России.
   Из «Опеля» показалась улыбающаяся рожа Лехи-киллера. Он махнул рукой, потом выбрался из машины, подошел к ней, по своей привычке взял за локоть.
   – Ну ты что, ты куда делась? – воскликнул он весело. – Я тебя уже два часа по всему городу ищу!
   – Ну и дурак, что ищешь! – хмуро отозвалась Юлька. – Я же просила забыть про меня!
   – Да ты что, все еще злишься, что ли? – Леха-киллер весело расхохотался. – Да ладно тебе! Все ж нормально кончилось. Поехали к нам, хозяину без тебя грустно. Ему теперь утешение нужно.
   – Пусть своими кассетами утешается! – пробурчала Юлька. – Подвел меня под монастырь, а теперь – утешай его!..
   Юлька посмотрела на самодовольную, веселую рожу Лехи-киллера, поняла, что прошлая ночь оставила у него самые приятные воспоминания. Значит, так просто он от нее не отвяжется. Да, собственно, и ей это нужно. Если и существует способ упрятать Петровича и компанию за решетку, то придумать его можно, только находясь рядом с Петровичем. Это хорошо, что Леха-киллер отыскал ее в городе и теперь так настойчиво зовет к Петровичу. Юлька была бы дурой, отказавшись.
   – Слушайте, а у вас там еда какая-нибудь есть? – спросила она, глядя на веселую рожу Лехи-киллера.
   – Там у Петровича есть пиво, селедка, коньяк хороший.
   – Я говорю поесть, а не напиться! – сказала Юлька с укором.
   – А!.. Ну это мы запросто, – Леха заржал во все горло. – В смысле, если хочешь, поедем куда-нибудь, пообедаем.
   – Ну уж нет! – отмахнулась Юлька. – Еще в ресторане с вами светиться! Давай купим сейчас все, что нужно, я сама сварю обед. Я из-за вас, придурков, с вечера ничего не ела, теперь вот тошнит и голова кружится.
   И они, как два голубка, пошли в супермаркет за продуктами. Вернувшись с полными пакетами, уселись в красный «Опель». Трогаясь с места, Леха-киллер вдруг спросил:
   – А ты откуда про кассеты знаешь?
   Юлька на мгновение опешила, потом равнодушно и спокойно ответила:
   – Так про них все училище знает!
   – Ты была в училище? Зачем?
   – Так я же там училась когда-то, – ответила она так же небрежно и спокойно. – Пошла вот навестить своего старого преподавателя, поболтать с ним.
   Юлька подождала, не последуют ли новые вопросы, но Леха молчал, задумчиво глядя на дорогу.
   – Не слишком крутая машина-то у вас, – заметила Юлька, кивая на старый «Опель». – Могли бы на чем поприличнее ездить!
   – Да ну!.. – отозвался Леха. – Чего перед людьми-то выпендриваться.
   – Что, на джипе не хотите больше светиться?
   – И хотели бы, да нельзя теперь! – ухмыльнулся Леха. – Виктор Николаевич, как только мы приехали, доверенность у Сашки отобрал, в клочья ее изорвал, эти клочья Петровичу в рожу бросил. Так что теперь на джип у нас никаких прав нет!
   – Конечно, – сказала Юлька. – Вы же как его подставили с этим убийством!
   – Да ладно! – беспечно рассмеялся Леха. – Никого мы не подставили. Говорю тебе, все нормально кончилось, теперь ментам не за что больше к нам цепляться!..
   – Вы со склада все убрали, что я сказала?
   – Конечно! Упрятали так, что ни один мент не найдет!
   – А что за запчасти там у вас на складе лежат? – спросила Юлька. – Откуда они?
   – Запчасти как запчасти! – расхохотался Леха, и Юлька поняла, что вот здесь-то как раз что-то нечисто.
   – Это что, – спросила она, – детали угнанных вами автомобилей?
   Леха осекся, посмотрел на нее удивленно.
   – Ты откуда знаешь?
   Юлька презрительно скривила губы.
   – На ваш склад менты могут с обыском прийти уже сегодня! – сказала она. – Эти детали убрать куда-нибудь надо!
   – Уберем! – сказал Леха беспечно. – Ты не нервничай, все нормально, самой страшной беды мы избежали.
   – Благодаря мне, между прочим!
   – Ну да! – одобрительно засмеялся Леха. – Если б не ты, мы бы сейчас уже в СИЗО сидели. Ты это здорово с ментами говорила, в смысле ночью. Тогда по пьянке Сашка обязательно что-нибудь сболтнул бы. Да и утром, когда майор наехал на тебя с этими соседями...
   – Это был все блеф, никаких соседей он не расспрашивал.
   – Да, конечно! – подтвердил Леха. – Петрович с Виктором Николаевичем уже ездили туда, расспрашивали. Никаких ментов у соседей не было. Да они толком ничего и не видели, ездили мы куда, не ездили... Полыхаев велел им говорить, что никуда мы не ездили. А что вякнут против нас, хана им!
   После этих слов Юлька почувствовала себя значительно увереннее, поняла, что шанс выкрутиться у нее есть.
   Старый «Опель», деловито рокоча мотором, довольно проворно забирался на крутой подъем, что вел к городскому аэропорту. Но вдруг, не доезжая до него, машина свернула в какой-то узкий проулок между домами и припарковалась возле высокой и узкой, точно башня, девятиэтажки.
   – Вот здесь наша квартира, – сказал Леха, кивая на девятиэтажку, и Юлька, ожидавшая, что Петрович живет в особняке, разочарованно хмыкнула.
   – Однако не слишком шикарно вы живете, – сказала она. – Я думала, вы правда, солидные люди, а вы...
   Леха-киллер весело рассмеялся, помогая Юльке выбраться из машины и запирая за ней дверь ключом.
   – Хозяин терпеть не может частных домов, – сказал он. – Даже особняков не выносит.
   – А деньги, чтобы его выстроить, у него в принципе есть? – поинтересовалась Юлька.
   – Да ну. – Он смущенно усмехнулся. – Наш хозяин не только по бумажке с придурью. Он у нас артист в своем роде. Во всем городе никто лучше его машины уводить не умеет. Там сигнализация всякая, блокировка зажигания, сирена, прочая такая херотень... А ему все по фигу! Смотришь, подходит, отверточкой в замке поковыряется. Она и пикнуть не успела, а он уже за рулем и уехал.
   – Да уж, медвежатник! – согласилась Юлька, внезапно чувствуя уважение к Петровичу.
   – А то! – отозвался Леха. – Он со своей способностью давно бы бешеные деньги заработал, весь город бы скупил. Но шиза у него есть. Чуть денег немного прикопит и тут же в какую-нибудь фиговую аферу вбухнет. Дураку ясно, что прогорит, одному ему не ясно. То с этим «Флоретом» связался, то еще одна фигня была, теперь вот с этой бабой...
   – Следили б за ним, если он такой.
   – Так Полыхаев и так за ним следит, замучился уже! – Леха, посмеиваясь, покачал головой. – Сколько раз ему внушал: «Выкинь ты дурь из головы, занимайся одними машинами, ты все равно больше ничего не умеешь». Да где там, Петровичу разве что внушишь!..
   Они вошли в подъезд девятиэтажки и умолкли, потому что в гулком каменном колодце лестничных пролетов слова раздавались на все девять этажей. Однако, зайдя в лифт, Юлька снова спросила:
   – А что, неужели торговать ворованными запчастями такое уж выгодное дело? Эти магазины запчастей теперь на каждом углу...
   – Так они и стоят на каждом углу благодаря нашим усилиям! – Он рассмеялся, крайне довольный собой. – Или ты думаешь, туда запчасти прямо с заводов-изготовителей поступают?
   – А что, разве нет?
   На этот раз Леха заржал во все горло.
   – Тут самая главная задача – придать им товарный вид, будто они новые, – сказал он, просмеявшись. – У Полыхаева крутые специалисты есть по этой части, так сработают деталь, не заметишь, что старье.
   Лифт остановился на девятом этаже. На лестничной площадке, куда они вышли, было только две двери, не считая той, что вела на крышу.
   – Конечно, жалко, что не особняк, – сказал Леха. – Но четыре комнаты тоже неплохо. Хозяин так захотел, чтобы четырехкомнатная и девятый этаж. – Он стал ключом открывать дверь. – Там из квартиры вид шикарный, из одного окна на Волгу, из другого – на аэродром. Хочешь, смотри, как пароходы плывут, хочешь, как самолеты взлетают.
   Они зашли в прихожую. Юльке, привыкшей к тесноте собственной квартиры, где она жила с родителями и младшим братом, эта прихожая показалась огромной, как во дворце. Еще больше, чем прихожая, просторнее, ослепительнее оказалась кухня, куда Леха сразу же провел ее, чтобы выложить привезенные с собой продукты.
   – Вон! – сказал Леха, показывая в окно. – Смотри, какой вид!
   Вид и правда был исключительный. Городской аэропорт как на ладони, две его взлетно-посадочные полосы, ангары, возле которых стояли самолеты, диспетчерский центр, радиолокационная станция. Но Юльку много больше, чем вид из окна, интересовала сама кухня. Никогда прежде вживую не виденная ею программируемая микроволновая печь, сверкающая белизной мойка, столы, шкафы... Конечно, всем этим довольно редко пользовались, поэтому все так сверкало белизной и чистотой. Но Юльке, привыкшей к неопрятной, тесной и закопченной собственной кухне, такая чистота и красота казались сказочными.
   – Давай, устраивайся здесь, – сказал Леха, указывая ей на большой кухонный стол. – Говори, чем помочь.
   – Да особенно ничем, – отозвалась Юлька.
   Она наскоро отрезала небольшой ломоть хлеба и стала жевать его, чтобы избежать спазм в желудке, которые непременно должны были возникнуть у нее после почти суточного голодания.
   – Ты только объясни мне, как пользоваться печью.
   – Да очень просто! – ответил Леха. – Ставишь кастрюлю внутрь, обязательно плотно закрываешь заслонку, иначе печь не включится. Потом с помощью вот этих кнопок задаешь режим и время. Вот, – он потянул ей лист бумаги. – Примерная таблица, для какого блюда какой режим.
   Юлька в некоторой растерянности стала читать эту таблицу, время от времени поглядывая на продукты и прикидывая, что же из этого всего можно сделать. Леха собрался было выйти, но тут раздались шаркающие шаги, и на пороге кухни возник Петрович в домашних шлепанцах. Рожа у него была красная, глаза смотрели несколько бессмысленно, стоящую возле плиты Юльку он даже не заметил. И Юлька вдруг поняла, что Петрович опять крепко поддал, не иначе как поминая свою любовь.
   – Леха! – сказал он глухо. – Ты кассету с Маришкиным выступлением в «Ротонде» не видел? Не знаешь, куда она делась? Я ее искал, искал, нигде нет.
   – Это там, где она стриптиз показывает? – спросил беспечно Леха. – Так я ее отдал, ребята хотели посмотреть, переписать.
   Юлька навострила уши. «Ротонда», стриптиз? Ну да, «Ротонда», это самый крутой ночной клуб в городе, где было все: и рулетка, и наркотики, и стриптиз. Только девушек, что выступают в ночных клубах и показывают там стриптиз, в народе называют словом на букву «б», и, если Марина Дягилева выступала там, значит, она вела двойную жизнь, о которой не имели понятия в училище. Впрочем, мир праху ее! – решила Юлька. В ее личной, Юльки Фроловой, ситуации абсолютно ничего не менялось от того, вертела Марина Дягилева голой задницей в утеху деловым людям города или не вертела.
   – Ребятам отдал? – тихо и как-то зловеще переспросил Петрович. – Переписать они хотят?
   – Да ты что, хозяин? – в ужасе попятился Леха. – Да все нормально! Они перепишут и отдадут.
   – Где кассеты, козел?!! – вдруг взревел Петрович, подскакивая на месте как мячик. – Кассету давай мне, кассету!!! Сейчас же!!! Или я тебя урою!!!
   Красная рожа Петровича побагровела и стала фиолетовой. Он продолжал наступать на Леху, выкрикивая эти слова, а тот пятился назад до тех пор, пока не уперся в стену. При этом Леха был на целую голову выше коротышки Петровича и гораздо крепче телосложением, отчего вся сцена имела такой вид, будто моська лает на сенбернара, а тот, в ужасе поджав хвост, пятится от крохотной собачонки. Поэтому Юлька, хотя и вздрогнула и похолодела в тот момент, когда Петрович рявкнул, потом, когда представила моську и сенбернара, едва сдержалась, чтобы не расхохотаться.
   Леха, однако, ничего смешного в этой сцене не видел. Он в ужасе смотрел на приближающегося к нему Петровича, закрываясь от него руками, как ребенок, которого вот-вот будут бить.
   – Да все нормально, хозяин! – лепетал Леха. – Они вернут, они нормальные люди, вообще... Хочешь, я прямо сейчас за ней схожу?
   – Быстро!!! – взревел снова Петрович. – Сию минуту!!! Или я тебя урою! Я тебя задушу, как котенка!
   Он подскочил к жавшемуся к стене Лехе, схватил его за шиворот и отшвырнул к двери в кухню. Петрович собирался дать ему пинка под зад для скорости, но поскользнулся на гладком полу кухни, потерял равновесие и со всего размаху шлепнулся на пол с такой силой, что звякнули в кухонном шкафу тарелки и ложки.
   Юлька ожидала, что Леха бросится поднимать своего хозяина, но тут в дверях кухни появился ленивый, флегматичный Сашка. Он тумаком отправил к выходу Леху – иди, мол, за кассетой, дятел! – не спеша подошел к беспомощно лежащему на полу Петровичу, взял его под мышки и посадил на кухонный табурет. Потом собрал разбросанные по кухне шлепанцы, кинул их Петровичу, и тот машинально, не глядя, стал вдевать в них ноги. На минуту вышел, вернулся с бутылкой коньяка, налил Петровичу полстакана, тот одним глотком, не глядя, выпил, затем налил себе на два пальца, с удовольствием проглотил, крякнул, протянул бутылку Юльке и спросил:
   – Хочешь?..
   – Нет, – она мотнула головой. – Я есть хочу.
   Сашка оглядел разложенные на столе продукты.
   – А, ну давай готовь, – сказал он. – Я тоже еще ничего не жрал.
   – А он? – спросила Юлька, кивая на Петровича. – Он что-нибудь ел?
   – Нет, – отозвался Сашка. – Он когда в запое, вообще ничего не жрет.
   Петрович неподвижно сидел на табурете, точно египетская статуя, положив руки на колени, устремив неподвижный взгляд в стену, похоже, не замечая, что говорят как раз о нем.
   – Ага, боится наш Леха хозяина, когда тот взбесится! – сказал Сашка с нескрываемым злорадством. – И правильно, он в ярости и насмерть прибить может.
   – Может быть, не следует ему сейчас в запой уходить? – спросила Юлька. – А вдруг менты с вопросами опять придут?
   – И я так думаю, – отозвался Сашка. – Да только ему разве внушишь? Упрямый, как осел.
   – И запчастями на складе должен кто-то заняться, – сказала Юлька. – На случай обыска.
   Сашка посмотрел на нее удивленно и настороженно, потом махнул рукой.
   – Леха все уж раззвонил тебе, – сказал он. – Трепло хреново.
   – Вы мне оба все растрепали! – отозвалась Юлька. – А с запчастями надо что-то делать, а то влипнем.
   – Ладно! – сказал Сашка. – Сейчас я позвоню Полыхаеву, пусть он ими займется. Все равно, запчасти – это его забота. Наша – только машины уводить.
   Сашка отправился звонить, слышно было, как он разговаривает по телефону. Петрович во время сцены не пошевелился, и Юлька с недоумением смотрела на него. Как может живой человек на глазах превратиться в статую?
   Пожав плечами, она занялась приготовлением ужина. Закончив разговор с Полыхаевым, Сашка вернулся на кухню, глянул на хозяйничающую Юльку, одобрительно кивнул, потом стал внимательно смотреть на Петровича.
   – Слушай, может, на диван пойдешь, а? – несмело предложил ему Сашка.
   – Налей... – была реакция Петровича.
   – Петрович, ты бы лучше поел чего-нибудь, – попробовал возразить Сашка, но Петрович с неожиданной живостью встрепенулся, вскочил и заорал так, что Юлька в испуге выронила нож, которым резала картошку:
   – Заткнись, сопляк! Быстро сюда бутылку!
   Сашка тут же вскочил, выбежал с кухни, вернулся с пустой бутылкой, показал ее, перевернув кверху донышком, Петровичу.
   – А коньяка больше нет, Петрович! – сказал он. – Ты его весь вылакал. Только водка осталась да пиво.
   Петрович тяжело вздохнул, оперся о стол, обмяк, сказал, бормоча себе под нос:
   – Ладно, хрен с ним. Пусть водка... И пиво...
   Оперевшись на плечо Сашки, он побрел куда-то в комнаты, прочь с кухни, оставив Юльку готовить ужин. Ей уже начинало казаться, что, кроме нее, в этой квартире есть больше никто не будет. Мужчины явно собирались черпать жизненные силы исключительно в водке и пиве.
   Через пару минут Сашка вернулся. Глянул, как Юлька ставит кастрюлю в микроволновую печь, одобрительно кивнул.
   – Все, Петрович ушел в запой, – сказал он. – Теперь на неделю как минимум. Раз весь коньяк вылакал и за водку с пивом принялся – верный признак.
   Юльке очень не понравилось такое положение дел.
   – А он не думает, как в таком состоянии с ментами общаться будет? – спросила Юлька.
   – Да ну его на хрен, ни о чем он вообще не думает, – отозвался Сашка. – И, собственно, правильно делает. Ты о ментах зря беспокоишься, они к нам больше не придут, ничего против нас у них нет.
   – Ты Полыхаеву звонил, говорил с ним?