- Ну давай,- сказал он.- Только вот что...
- Да?
- Где здесь туалет?
Трамваи уже не ходили. Мы взяли машину и доехали до подъезда.
Он, пошатываясь, поднялся за мной по лестнице. Я открыл дверь.
- Ну что ж,- пригласил я его, включая в прихожей свет.- Заходи.
- Ура,- сказал он.- Свершилось.
И шагнул через порог.
- Раздевайся,- сказал я, кивнув на вешалку.
Войдя в комнату, он замер на месте, уставившись на Марту.
- Здрасьте,- сказал он.
- Здрасьте,- сказал я.- Ее зовут Марта.
- Очень приятно,- сказал он, не отрывая от нее взгляда.- Она что... не
живая? Она не живая, что ли?
- Почему же,- сказал я.- Просто она сделана из силикона.
- Не может быть...- прошептал он.
- Если хочешь позвонить Нине, лучше позвони сразу.
- Да,- сказал он и, подойдя к телефону, снял трубку, продолжая смотреть
на Марту.- Это невозможно,- сказал он, оторвав от нее, наконец, взгляд и
повернувшись ко мне.
- Звони,- сказал я.
Он стал набирать номер.
Утром он говорил только о Марте.
- Тебе повезло,- сказал я.- Ты первый, кто увидел ее.
- Ее невозможно отличить,- не мог успокоиться он.- Она совсем как
живая!
- А почему ты думаешь, что она не живая?- сказал я.- И вообще, уж коли
ты у меня в гостях, говори о ней, пожалуйста, с уважением.
- А почему у тебя швейная машинка стоит? Ты шьешь, что ли?
- Ну да,- сказал я, открывая банку с печеньем.- Бери, угощайся.
- Ты сам шьешь для нее платья?!
- А что тут такого?
- Невероятно,- сказал он.- Это просто невероятно... Надо будет Нине
сказать.
Я с тревогой посмотрел на него.
- Надеюсь, это шутка?
- А что?- непонимающе сказал он.
- Да так,- сказал я.- Ничего.
- Ты не шьешь на заказ?
- Нет, не шью,- сказал я.
- А то представляешь, как бы она обрадовалась.
- Нет,- сказал я.- Не представляю. Как там она?
- По-моему, здорово обиделась,- сказал он, отпивая из чашки.- А хороший
кофе!
- Спасибо,- сказал я.- Похвала знатока всегда приятна.
- Даже не знаю, как я теперь пойду к ней... Что я ей скажу?
- А что такого страшного?
- За все время, что мы вместе, я первый раз ночую вот так, не дома.
- Но ты же все объяснил... Хочешь, я пойду с тобой?
- Хочу!- просветлел он.- Давай правда, а?
- Ну давай,- сказал я.- Заодно подброшу тебя до дома.
- Заодно и зайдешь к нам,- подхватил он.- А то ты нас совсем забыл. А у
тебя точно такой же кофейник, как в "Старой башне".
- Там же и куплен.
- Это итальянский, настоящий?
- Настоящий,- сказал я.- Только там маленькие, а у меня большой.
- Вообще, хорошо у тебя,- сказал он.- Как-то спокойно... Даже уходить
не хочется.
- Нина ждет,- напомнил я.
- Да, да, я знаю,- сказал он.- Жалко ее. Сидит целыми днями дома...
- Вы никуда не ходите?
- Да так,- он сделал неопределенный жест.- Ходим, гуляем иногда...
- С кем-нибудь общаетесь?
- Из местных? Нет. Она звонит все время в Москву, теперь ведь у нас
телефон...
- К Эдику заходите?
- Нине там не понравилось,- сказал он.- И в общем-то, я ее понимаю...
- Коронная фраза.
- Да уж,- усмехнулся он.
- Что, не получилось общение?
- Да нет, ребята-то неплохие, но эти местные барышни...
- А что местные барышни? Не понравились?
- Да нет, я не хочу говорить о них ничего плохого, но...
- Но не понравились,- заключил я.- Понятно. Еще бы не хватало, чтобы ты
на них засматривался. Вот этого бы она тебе точно не простила!
- Да,- снова усмехнулся он.- Это точно. А что это у тебя за картина?
- Эта? Да так,- сказал я.- Сам нарисовал когда-то.
- Здорово,- сказал он.
- Да нет,- сказал я.- На самом деле, ерунда, но я привязался к ней...
- Хорошие у тебя обои...
- Старые,- сказал я.- Давно уже сменить пора.
- Нет, я говорю, на кухне.
- А, эти... Да. Ну так что, поехали?
- Поехали,- сказал он, отодвигая пустую чашку.- Ты знаешь, что самое
страшное?
- В чем?- спросил я.
- Вообще,- сказал он.
- Нет.
- Кажется, я начинаю деградировать. Просто превращаюсь в зануду.
- Да ладно тебе!- сказал я.
- Неудачники - скучный народ...
- Поехали,- сказал я, вставая.- Проветримся. Погулять куда-нибудь
сходим...
- Здорово у тебя,- сказал он.
- Да, здорово, только тесновато. Давай вставай, поехали.
- Да,- сказал он.- Да.
Против ожидания, Нина встретила нас очень спокойно. Я хотел было уже
удрать, но Слава не отпустил меня.
Мы пошли гулять втроем к Нижнему пруду. Там они с Ниной поссорились. Он
хотел идти дальше, к Росгартенским воротам, а она хотела вернуться домой. Я
отстал на несколько шагов, чтобы не участвовать в споре, но Слава обернулся
и резко сказал мне: "А ты чего молчишь?"
Я нагнал их и ответил что-то вполне безобидное, но реакцию это
произвело совершенно неожиданную. Он просто взорвался.
- Ну прекрасно!- закричал он.- Замечательно, ничего не скажешь! И ты
туда же!
- Это здание,- показал я Нине,- называется Штадт Халле. Теперь там
музей, а на первом этаже есть худсалон, маленький, правда, но можно зайти...
- Да?- сказала Нина.- Хороший?
- Да ты, вообще-то, любишь этот город?- не унимался Слава.- Я не могу
понять!
- Конечно,- сказал я.- У меня просто нет выбора.
- Ах, да,- саркастическим тоном сказал он.- Как же это я забыл!
- Но мне не нужно доказывать ему свою любовь,- сказал я.- Иногда мне
кажется, что он недостаточно меня любит, но это потому только, что мне нужно
больше его любви. Не какой-то другой или какой-то особенной, а просто
больше. Иногда он бывает мрачным, холодным... Как сегодня...
- Ужасно,- пожаловалась Нина.- Я уже замерзла на этом ветру, но разве
кому-то до этого есть дело?
- Если ты замерзла,- сказал он,- надо было просто об этом сказать, безо
всяких упреков.
- А сам ты не мог догадаться?
- Все,- остановившись, заявил он.- Идем домой.
Он резко развернулся и зашагал в обратную сторону. Я вопросительно
посмотрел на Нину.
- Пойдем,- сказала она.
И мы пошли за ним.
- Тоже мне друг,- сказал он.- Не мог поддержать меня?
- Я сказал что-то не так?
- Да тебя вообще не поймешь,- сказал он.- Мог бы просто быть со мной
заодно. Никто не требовал от тебя никаких чудес.
- По-моему,- сказал я,- вы очень любите друг другу и маетесь, не зная,
как сделать свою любовь еще больше. И думаете, что разлука сможет ее
увеличить.
- Помнишь,- сказал он,- когда мы в первый раз встретились с тобой, в
январе, и возвращались ночью, долго шли пешком, помнишь? Все так хорошо
начиналось...
- А теперь?
- А теперь с тобой стало невозможно общаться! Ну что ты понимаешь во
всем этом!
- Вот так раз,- сказал я.- Что, все сначала?
- Прости,- смутившись, сказал он.- Но ты тоже хорош.
Я вернулся домой, и почти сразу же позвонила Нина.
- Ты можешь забрать меня сейчас?- спросила она.
Я опешил.
- То есть как...
- Ну, заехать за мной,- в ее голосе послышалась нервозность.
Я почуял неладное.
- А где ты?
- В гостинице,- ответила она.
- В гостинице? Почему? В какой гостинице?
- В гостинице "Москва", я звоню тебе отсюда.
- А Слава?
- Причем тут Слава!- сказала она.- Я прошу тебя приехать сюда, это что,
так трудно?
- Как ты там оказалась?
- Очень просто,- сказала она.- Шла по улице, увидела слово "Москва" и
зашла.
- Родное название?- попробовал пошутить я.- Ну вот ты и в Москве...
- Ладно,- сказала она разочарованно.- Все понятно...
И собиралась, кажется, уже положить трубку.
- Подожди!- сказал я.- Я сейчас приеду.
- Эту улицу я знаю!- сказала Нина.- Это Советский проспект.
- Да,- сказал я.- Ты забыла пристегнуться.
Она пристегнулась.
- А куда мы едем?- спросила она.
- К морю,- ответил я.
- В Светлогорск?
- Нет,- сказал я.- Просто к морю.
Мы выехали из города, миновали кольцевую дорогу, и я прибавил скорость.
Мы ехали молча, а потом она вдруг сказала:
- Как же я устала от того, что мне все лгут.
Я посмотрел на нее.
- Все?
- Да,- сказала она.
- Разве так бывает?
- Нигде нет правды,- сказала она.- Если бы было хоть что-то, чему можно
было бы верить...
- Безусловно?- сказал я.
- Просто верить.
- В мире есть очень простые вещи.
- Да?- сказала она.- Например?
- Ну, не знаю... Бензин.
Она засмеялась.
- Почему бензин?
- Да так. Первое, что пришло в голову.
- Тебя невозможно понять,- сказала она.- Когда ты шутишь, а когда
говоришь серьезно. Но ты хотя бы не лжешь,- добавила она.
- Вот видишь,- сказал я.- Значит, не все лгут.
- Я могу тебе верить?- спросила она с надеждой.- Только скажи мне
честно.
- Да.
- И ты не будешь мне врать? Тогда ответь на один вопрос. Где вы были
вчера ночью?
- Мы - это мы со Славой?
- А с вами был еще кто-то?
- Нет,- сказал я.- Больше никого.
- Так где вы были?- спросила она.
- У меня.
- И что вы делали?
- Ничего,- сказал я.- Легли спать.
- Одни?- спросила она.
- Ну да,- ответил я.
- И там не было женщин? Это правда?
- Ну конечно, правда! Я бы не стал тебя обманывать.
- Ну ладно тогда,- вздохнув, сказала она.- А почему он не пошел домой?
- Мы немножко посидели с ним в баре...
- Он что, боялся меня?
- Ну да,- сказал я.
- Странно,- сказала она.- Как будто я его никогда не видела пьяным.
- Он очень нервничает в последнее время.
- Да,- сказала она.- Я заметила.
Наступила пауза.
- Странное здесь море,- сказала она.- Почему-то оно ничем не пахнет.
- А чем оно должно пахнуть?
- Чем? Морем.
- Может быть, потому что оно чистое?
- Да нет,- сказала она.- Запах моря, ты был когда-нибудь в Крыму?
- В Балтике вода не такая соленая,- сказал я.- А может быть, просто
холодно здесь, не знаю. Иногда бывает много водорослей, выбрасывает штормом.
Тогда запах стоит жуткий.
- А куда мы едем?- снова спросила она.
- Увидишь,- сказал я.
......................................................................................................................
Вернулись мы уже затемно.
Я остановил машину у подъезда. Она вышла.
Слава был дома. Он стоял у незашторенного окна, а в комнате горел свет.
Он стоял и смотрел, как она выходит из моей машины.
Она махнула мне рукой на прощанье и скрылась в подъезде.
В ту же ночь она позвонила мне и сказала: "Я все знаю".
- Я должна увидеть ее,- сказала она.- И не вздумай уйти из дома или не
открыть мне дверь.
- Ладно,- сказал я.- Чего ты ждешь? Клади трубку.
Она приехала, и я впустил ее.
Она стояла и долго смотрела на Марту. Стояла молча. Потом она
повернулась ко мне и сказала: "Как ее зовут?"
- Марта,- сказал я.
Она отвернулась от меня и снова долго смотрела на нее. А я стоял и
молчал.
Это было очень тягостное молчание. А потом она ушла.
Она ушла, а я боялся вернуться в комнату, где была Марта. Я ушел на
кухню и долго сидел и курил. Потом сходил в магазин за водкой. И уже было
темно, а я все не зажигал свет. И там, одна в темной комнате, она сидела в
кресле, всепрощающая и недвижная, а я не смел войти, и во всем городе мне
некуда было скрыться, бежать.
Потом я прокрался к ее постели, разделся и лег. Я был пьян, но даже
пьяный, я не осмелился включить свет.
Я долго не мог уснуть.
Я лежал в темноте и говорил себе: "Завтра все это будет уже в прошлом.
Только бы кончилась эта ночь".
Она не слышала, как я плакал, слезы медленно текли из моих глаз, но я
не всхлипывал, я лежал в тишине, и она не слышала, как я плакал.
А утром зазвенел будильник, и я проснулся. Я встал, оделся и уехал на
работу. Я должен работать, чтобы у нас были деньги, и день проходил за днем,
чтобы у нас было время все понять и простить.
В конце июня я закончил шить платье, мне захотелось расслабиться и
поболтать с кем-нибудь, может быть, выпить, посидеть в баре, и тогда я
подумал о Славе. Вот уже месяц мы не общались - он не звонил мне, и я даже
не знал, как у него дела.
Я позвонил ему и стал что-то говорить, а он сказал: "Она уехала. Она
ушла от меня".
Мы встретились у кирхи Луизы и, взяв по бутылке пива, расположились на
скамейке у вентиляционной надстройки немецкого бомбоубежища. Он не сразу
заговорил о том, что произошло. Потом рассказал.
Потом мы молча сидели и пили пиво.
- Будет дождь,- сказал я, взглянув на небо.
Он сказал: "Зачем я еще живу, если умерли мои мечты!"
- Этот город так и остался лежать в руинах,- сказал он.- А все, что мы
тут понастроили, это фикция. Теперь невидимый, он стал обителью призраков;
они подстерегают нас на каждом шагу... Этот город существует вопреки своим
жителям.
- Может быть, ты и прав,- сказал я.- Нам мало что удалось сделать
здесь. Вернее так - нам мало что удалось. Но есть свершения, которые внешне
не заметны.
- Например?- сказал он.
- Частная жизнь.
- Что такое частная жизнь?
- Ты, наверное, заметил, что этот город особенно красив ночью. Частная
жизнь - это прямоугольники окон среди темной листвы.
- И это все?- сказал он.- Немного же.
- Ты полагаешь?
- Я хотел сделать этот город пусть немного, но лучше,- с горечью сказал
он.- Вот и все, чего я хотел...
- Ты уж сделал его лучше,- сказал я.- Тем, что живешь здесь.
- Но этого мало!- воскликнул он.
- Кто может измерить это, чтобы сказать, мало это или много?
Он не ответил.
Потом сказал: "Она не вернется".
- И что же?- сказал я.
- Без нее все потеряло смысл...
- И что ты теперь будешь делать?
- Не знаю,- сказал он.- Устроюсь на работу...
- У тебя есть права?
- Нет,- сказал он.- А что?
- Мне нужен экспедитор, я мог бы тебя взять, но нужны права.
- А,- равнодушно сказал он.
- Тебе надо получить права и, желательно, купить машину. Легче будет
устроиться.
Он запрокинул лицо к небу и, закрыв глаза, заговорил:
- В одна тысяча шестьсот первом году, в канун Нового Года, мясники
города сделали колбасу длиной в полкилометра и медленным, торжественным
шагом пронесли ее по улицам. Как ты думаешь, зачем они это сделали? Хотели
выпендриться?
- Естественно,- сказал я.
Он посмотрел на меня.
- А тебе не кажется странным, что спустя четыре столетия два молодых
человека сидят на скамейке в их городе, пьют пиво и рассуждают об этом?
- Хочешь сказать, кто вспомнит о нас с тобой через четыре столетия?
- Вот именно.
- Обо мне-то уж точно никто,- сказал я.
- Она могла бы все изменить...
- Давай бутылку, я выброшу.
Я взял у него бутылку и выбросил вместе со своей в мусорный контейнер.
- Так что,- сказал я, вернувшись на скамейку,- все было только ради
нее?
- А разве ты этого не понял?
- Догадывался,- сказал я.
- А я это понял только теперь,- сказал он.
- Ну так уезжай!- сказал я.- Поезжай за ней, ты еще можешь ее не
потерять.
- Нет,- обреченно сказал он.- Я никуда не уеду.
- Почему! Если без нее все теряет смысл...
- Не все,- перебил меня он.- И я уже не могу уехать. Ты не понимаешь
этого?
- Нет,- признался я.
- Этот город уже затянул меня в свою паутину и не отпустит. Я не волен
решать, уехать мне или остаться, отныне я принадлежу этому городу. Я
совершил оплошность - я полюбил его, и уже никогда не смогу быть таким,
каким я был до того как сюда приехал...
- Ну и что?- сказал я.- Все мы меняемся.
- Я конченый человек,- сказал он.- Этот город меня уже не отпустит.
- Ну и ладно,- беспечно сказал я.- Здесь не так уж и плохо.
- Да,- сказал он.- Только вот изменить ничего нельзя.
- Ну и что?- сказал я.- Этот город пережил многое, переживет и нас.
- Я хочу еще пива,- сказал он.
Мы взяли еще пива и пошли в парк. Потом начался дождь, и сначала мы
прятались под деревьями, но потом с листьев стали падать тяжелые, холодные
капли, сделалось неуютно, и мы пошли к остановке.
Там мы расстались. Он обещал позвонить мне.
Вечером он позвонил. Попросил приехать.
Я приехал.
Мы пили пиво, болтали о чем-то. Он стал спрашивать, как появилась у
меня Марта.
- Зачем тебе это?- спросил я.
- Мне нужно знать все,- сказал он.- Понимаешь?
- Опять?- сказал я.
- Нет,- сказал он.- Теперь это совсем другое. Мне нужно разобраться.
- В чем?- сказал я.- В чем ты все время хочешь разобраться?
- Ты можешь просто поверить мне?- сказал он.- Это совсем другое.
- Зачем тебе это?- снова спросил я.
- Я хочу написать книгу
- Книгу?- сказал я.- О чем?
- О тебе,- сказал он.- Расскажи мне все, как оно было.
- С самого начала?
- Да,- сказал он.- С самого начала. И о том вашем разговоре с Ниной в
"12 стульев", и о вашей поездке на море, обо всем.
- Это будет долгий рассказ,- предупредил я.
- Ничего,- сказал он.- Времени у меня теперь много.
- А у меня?- сказал я.
- Я редко тебя просил о чем-нибудь. Может быть, я экономил твое
терпение для этого дня.
- Ты будешь записывать?- спросил я.
- Я запомню,- сказал он.
- Начинать?
- Да,- сказал он.- Только вот еще что. Я буду писать книгу от твоего
лица.
- Что это значит?
- Ну, как бы от твоего лица, как если бы эту книгу писал ты.
- И ты уже придумал название?
- Еще нет,- сказал он.- Может быть, назову просто "Марта"... Так ты не
против?
- Чтобы ты писал от моего имени? Да нет, не против... Только обещай,
что дашь мне ее прочитать.
- Договорились,- сказал он.
- Начинать рассказывать?
- Да,- сказал он.- Только давай откроем еще по бутылочке, и я принесу
бумагу и ручку. Кое-что я все-таки буду записывать.
- Давай,- сказал я.
Он принес пиво, бумагу и ручку, и я начал рассказывать.
Он слушал, что-то записывал.
Потом мы встретились снова, и я снова рассказывал.
Он написал эту книгу. И дал мне прочитать ее, как обещал. Он даже не
изменил мое имя.
"Марта. Игра в куклы". Мне не очень-то это понравилось.
- Ты считаешь, что я играю в куклы?
- Нет,- сказал он.- Но ничего не могу поделать.
- Ну и ладно,- сказал я.- Только ты мне приписываешь кое-какие свои
мысли, по поводу призраков там... А кроме того, в моем подъезде нет свастики
на стене, это ты где-то в другом месте видел.
- Это все?- спросил он.
- Нет, не все,- сказал я.
- А что еще?
- Ты тут описываешь Нину, если, конечно, это можно назвать описанием...
- И что?- насторожился он.
- А почему ты ничего не написал обо мне?
- Ты имеешь в виду внешность?
- Ну да.
- От первого лица?
- Ну, не знаю...
- А что о тебе можно написать? Приятный молодой человек...
- По-моему, не просто приятный, а даже красивый.
- Ну да,- согласился он.- Красивый молодой человек...
- Хотя не такой уж молодой. Через полгода тридцатник...
- Интеллигентной внешности. Волосы темные, зачесаны со лба назад, лоб
высокий, глаза... Какие у тебя глаза?- спросил он, приглядываясь.
- Зеленые,- подсказал я.- А ты не замечал этого?
- Надо же,- сказал он.- Никогда не обращал внимания...
- Ладно,- сказал я.- А себя самого? От моего лица.
- Ну, описывай,- предложил он, откинувшись на спинку стула.
- Худой, высокий, узкий в плечах,- начал я.- Молодой...
- Ну, не такой уж и молодой,- с усмешкой сказал он.- Твой ровесник.
- Как угодно,- не возражал я.- Порывистый в движениях, жесты нервные,
резкие, особенно, когда выпьешь. От тебя надо рюмки отставлять подальше,
чтобы ты не опрокинул.
- Так, так,- сказал он.- Это все?
- Ну почему же,- сказал я.- Глаза серые, волосы темные, прическа
сделана на прямой пробор, лицо... симпатичное, даже красивое...
- Интеллигентное?
- Да как тебе сказать...
- Ну ничего себе!- возмутился он.
- Ладно, ладно,- примирительно сказал я.- Интеллигентное. Очки вон
носишь. Одеваешься, правда, неважно, но есть у тебя пара-тройка стильных
вещей.
- Зато ты любишь выпендриться.
- Да?- сказал я.- Может быть... Из твоих уст это звучит как комплимент.
Танцуешь ты так себе...
- Откуда ты знаешь?- сказал он.
- Нина сказала.
- Когда это?
- Ну, я же не все тебе пересказывал из наших с ней разговоров...
- Так,- сказал он, нахмурившись.- Чувствую, надо начинать книгу
сначала.
- Ну уж нет,- решительно воспротивился я.- Что написано, то написано.
Все, книга закончена.
- Думаешь, поздно?
- Да.
- Ну и ладно,- неожиданно уступил он.- Пусть все останется, как есть.
- Да,- сказал я.- Пусть все так и останется.
Это все. Что еще я могу добавить?
Вот уже конец июля, и будет август, а потом наступит сентябрь. Я сделал
еще два платья, хотя и это, наверное, уже неважно. Ведь книга написана.
Чего же еще?
Конец.
лето - осень 1998 г., Кенигсберг
- Да?
- Где здесь туалет?
Трамваи уже не ходили. Мы взяли машину и доехали до подъезда.
Он, пошатываясь, поднялся за мной по лестнице. Я открыл дверь.
- Ну что ж,- пригласил я его, включая в прихожей свет.- Заходи.
- Ура,- сказал он.- Свершилось.
И шагнул через порог.
- Раздевайся,- сказал я, кивнув на вешалку.
Войдя в комнату, он замер на месте, уставившись на Марту.
- Здрасьте,- сказал он.
- Здрасьте,- сказал я.- Ее зовут Марта.
- Очень приятно,- сказал он, не отрывая от нее взгляда.- Она что... не
живая? Она не живая, что ли?
- Почему же,- сказал я.- Просто она сделана из силикона.
- Не может быть...- прошептал он.
- Если хочешь позвонить Нине, лучше позвони сразу.
- Да,- сказал он и, подойдя к телефону, снял трубку, продолжая смотреть
на Марту.- Это невозможно,- сказал он, оторвав от нее, наконец, взгляд и
повернувшись ко мне.
- Звони,- сказал я.
Он стал набирать номер.
Утром он говорил только о Марте.
- Тебе повезло,- сказал я.- Ты первый, кто увидел ее.
- Ее невозможно отличить,- не мог успокоиться он.- Она совсем как
живая!
- А почему ты думаешь, что она не живая?- сказал я.- И вообще, уж коли
ты у меня в гостях, говори о ней, пожалуйста, с уважением.
- А почему у тебя швейная машинка стоит? Ты шьешь, что ли?
- Ну да,- сказал я, открывая банку с печеньем.- Бери, угощайся.
- Ты сам шьешь для нее платья?!
- А что тут такого?
- Невероятно,- сказал он.- Это просто невероятно... Надо будет Нине
сказать.
Я с тревогой посмотрел на него.
- Надеюсь, это шутка?
- А что?- непонимающе сказал он.
- Да так,- сказал я.- Ничего.
- Ты не шьешь на заказ?
- Нет, не шью,- сказал я.
- А то представляешь, как бы она обрадовалась.
- Нет,- сказал я.- Не представляю. Как там она?
- По-моему, здорово обиделась,- сказал он, отпивая из чашки.- А хороший
кофе!
- Спасибо,- сказал я.- Похвала знатока всегда приятна.
- Даже не знаю, как я теперь пойду к ней... Что я ей скажу?
- А что такого страшного?
- За все время, что мы вместе, я первый раз ночую вот так, не дома.
- Но ты же все объяснил... Хочешь, я пойду с тобой?
- Хочу!- просветлел он.- Давай правда, а?
- Ну давай,- сказал я.- Заодно подброшу тебя до дома.
- Заодно и зайдешь к нам,- подхватил он.- А то ты нас совсем забыл. А у
тебя точно такой же кофейник, как в "Старой башне".
- Там же и куплен.
- Это итальянский, настоящий?
- Настоящий,- сказал я.- Только там маленькие, а у меня большой.
- Вообще, хорошо у тебя,- сказал он.- Как-то спокойно... Даже уходить
не хочется.
- Нина ждет,- напомнил я.
- Да, да, я знаю,- сказал он.- Жалко ее. Сидит целыми днями дома...
- Вы никуда не ходите?
- Да так,- он сделал неопределенный жест.- Ходим, гуляем иногда...
- С кем-нибудь общаетесь?
- Из местных? Нет. Она звонит все время в Москву, теперь ведь у нас
телефон...
- К Эдику заходите?
- Нине там не понравилось,- сказал он.- И в общем-то, я ее понимаю...
- Коронная фраза.
- Да уж,- усмехнулся он.
- Что, не получилось общение?
- Да нет, ребята-то неплохие, но эти местные барышни...
- А что местные барышни? Не понравились?
- Да нет, я не хочу говорить о них ничего плохого, но...
- Но не понравились,- заключил я.- Понятно. Еще бы не хватало, чтобы ты
на них засматривался. Вот этого бы она тебе точно не простила!
- Да,- снова усмехнулся он.- Это точно. А что это у тебя за картина?
- Эта? Да так,- сказал я.- Сам нарисовал когда-то.
- Здорово,- сказал он.
- Да нет,- сказал я.- На самом деле, ерунда, но я привязался к ней...
- Хорошие у тебя обои...
- Старые,- сказал я.- Давно уже сменить пора.
- Нет, я говорю, на кухне.
- А, эти... Да. Ну так что, поехали?
- Поехали,- сказал он, отодвигая пустую чашку.- Ты знаешь, что самое
страшное?
- В чем?- спросил я.
- Вообще,- сказал он.
- Нет.
- Кажется, я начинаю деградировать. Просто превращаюсь в зануду.
- Да ладно тебе!- сказал я.
- Неудачники - скучный народ...
- Поехали,- сказал я, вставая.- Проветримся. Погулять куда-нибудь
сходим...
- Здорово у тебя,- сказал он.
- Да, здорово, только тесновато. Давай вставай, поехали.
- Да,- сказал он.- Да.
Против ожидания, Нина встретила нас очень спокойно. Я хотел было уже
удрать, но Слава не отпустил меня.
Мы пошли гулять втроем к Нижнему пруду. Там они с Ниной поссорились. Он
хотел идти дальше, к Росгартенским воротам, а она хотела вернуться домой. Я
отстал на несколько шагов, чтобы не участвовать в споре, но Слава обернулся
и резко сказал мне: "А ты чего молчишь?"
Я нагнал их и ответил что-то вполне безобидное, но реакцию это
произвело совершенно неожиданную. Он просто взорвался.
- Ну прекрасно!- закричал он.- Замечательно, ничего не скажешь! И ты
туда же!
- Это здание,- показал я Нине,- называется Штадт Халле. Теперь там
музей, а на первом этаже есть худсалон, маленький, правда, но можно зайти...
- Да?- сказала Нина.- Хороший?
- Да ты, вообще-то, любишь этот город?- не унимался Слава.- Я не могу
понять!
- Конечно,- сказал я.- У меня просто нет выбора.
- Ах, да,- саркастическим тоном сказал он.- Как же это я забыл!
- Но мне не нужно доказывать ему свою любовь,- сказал я.- Иногда мне
кажется, что он недостаточно меня любит, но это потому только, что мне нужно
больше его любви. Не какой-то другой или какой-то особенной, а просто
больше. Иногда он бывает мрачным, холодным... Как сегодня...
- Ужасно,- пожаловалась Нина.- Я уже замерзла на этом ветру, но разве
кому-то до этого есть дело?
- Если ты замерзла,- сказал он,- надо было просто об этом сказать, безо
всяких упреков.
- А сам ты не мог догадаться?
- Все,- остановившись, заявил он.- Идем домой.
Он резко развернулся и зашагал в обратную сторону. Я вопросительно
посмотрел на Нину.
- Пойдем,- сказала она.
И мы пошли за ним.
- Тоже мне друг,- сказал он.- Не мог поддержать меня?
- Я сказал что-то не так?
- Да тебя вообще не поймешь,- сказал он.- Мог бы просто быть со мной
заодно. Никто не требовал от тебя никаких чудес.
- По-моему,- сказал я,- вы очень любите друг другу и маетесь, не зная,
как сделать свою любовь еще больше. И думаете, что разлука сможет ее
увеличить.
- Помнишь,- сказал он,- когда мы в первый раз встретились с тобой, в
январе, и возвращались ночью, долго шли пешком, помнишь? Все так хорошо
начиналось...
- А теперь?
- А теперь с тобой стало невозможно общаться! Ну что ты понимаешь во
всем этом!
- Вот так раз,- сказал я.- Что, все сначала?
- Прости,- смутившись, сказал он.- Но ты тоже хорош.
Я вернулся домой, и почти сразу же позвонила Нина.
- Ты можешь забрать меня сейчас?- спросила она.
Я опешил.
- То есть как...
- Ну, заехать за мной,- в ее голосе послышалась нервозность.
Я почуял неладное.
- А где ты?
- В гостинице,- ответила она.
- В гостинице? Почему? В какой гостинице?
- В гостинице "Москва", я звоню тебе отсюда.
- А Слава?
- Причем тут Слава!- сказала она.- Я прошу тебя приехать сюда, это что,
так трудно?
- Как ты там оказалась?
- Очень просто,- сказала она.- Шла по улице, увидела слово "Москва" и
зашла.
- Родное название?- попробовал пошутить я.- Ну вот ты и в Москве...
- Ладно,- сказала она разочарованно.- Все понятно...
И собиралась, кажется, уже положить трубку.
- Подожди!- сказал я.- Я сейчас приеду.
- Эту улицу я знаю!- сказала Нина.- Это Советский проспект.
- Да,- сказал я.- Ты забыла пристегнуться.
Она пристегнулась.
- А куда мы едем?- спросила она.
- К морю,- ответил я.
- В Светлогорск?
- Нет,- сказал я.- Просто к морю.
Мы выехали из города, миновали кольцевую дорогу, и я прибавил скорость.
Мы ехали молча, а потом она вдруг сказала:
- Как же я устала от того, что мне все лгут.
Я посмотрел на нее.
- Все?
- Да,- сказала она.
- Разве так бывает?
- Нигде нет правды,- сказала она.- Если бы было хоть что-то, чему можно
было бы верить...
- Безусловно?- сказал я.
- Просто верить.
- В мире есть очень простые вещи.
- Да?- сказала она.- Например?
- Ну, не знаю... Бензин.
Она засмеялась.
- Почему бензин?
- Да так. Первое, что пришло в голову.
- Тебя невозможно понять,- сказала она.- Когда ты шутишь, а когда
говоришь серьезно. Но ты хотя бы не лжешь,- добавила она.
- Вот видишь,- сказал я.- Значит, не все лгут.
- Я могу тебе верить?- спросила она с надеждой.- Только скажи мне
честно.
- Да.
- И ты не будешь мне врать? Тогда ответь на один вопрос. Где вы были
вчера ночью?
- Мы - это мы со Славой?
- А с вами был еще кто-то?
- Нет,- сказал я.- Больше никого.
- Так где вы были?- спросила она.
- У меня.
- И что вы делали?
- Ничего,- сказал я.- Легли спать.
- Одни?- спросила она.
- Ну да,- ответил я.
- И там не было женщин? Это правда?
- Ну конечно, правда! Я бы не стал тебя обманывать.
- Ну ладно тогда,- вздохнув, сказала она.- А почему он не пошел домой?
- Мы немножко посидели с ним в баре...
- Он что, боялся меня?
- Ну да,- сказал я.
- Странно,- сказала она.- Как будто я его никогда не видела пьяным.
- Он очень нервничает в последнее время.
- Да,- сказала она.- Я заметила.
Наступила пауза.
- Странное здесь море,- сказала она.- Почему-то оно ничем не пахнет.
- А чем оно должно пахнуть?
- Чем? Морем.
- Может быть, потому что оно чистое?
- Да нет,- сказала она.- Запах моря, ты был когда-нибудь в Крыму?
- В Балтике вода не такая соленая,- сказал я.- А может быть, просто
холодно здесь, не знаю. Иногда бывает много водорослей, выбрасывает штормом.
Тогда запах стоит жуткий.
- А куда мы едем?- снова спросила она.
- Увидишь,- сказал я.
......................................................................................................................
Вернулись мы уже затемно.
Я остановил машину у подъезда. Она вышла.
Слава был дома. Он стоял у незашторенного окна, а в комнате горел свет.
Он стоял и смотрел, как она выходит из моей машины.
Она махнула мне рукой на прощанье и скрылась в подъезде.
В ту же ночь она позвонила мне и сказала: "Я все знаю".
- Я должна увидеть ее,- сказала она.- И не вздумай уйти из дома или не
открыть мне дверь.
- Ладно,- сказал я.- Чего ты ждешь? Клади трубку.
Она приехала, и я впустил ее.
Она стояла и долго смотрела на Марту. Стояла молча. Потом она
повернулась ко мне и сказала: "Как ее зовут?"
- Марта,- сказал я.
Она отвернулась от меня и снова долго смотрела на нее. А я стоял и
молчал.
Это было очень тягостное молчание. А потом она ушла.
Она ушла, а я боялся вернуться в комнату, где была Марта. Я ушел на
кухню и долго сидел и курил. Потом сходил в магазин за водкой. И уже было
темно, а я все не зажигал свет. И там, одна в темной комнате, она сидела в
кресле, всепрощающая и недвижная, а я не смел войти, и во всем городе мне
некуда было скрыться, бежать.
Потом я прокрался к ее постели, разделся и лег. Я был пьян, но даже
пьяный, я не осмелился включить свет.
Я долго не мог уснуть.
Я лежал в темноте и говорил себе: "Завтра все это будет уже в прошлом.
Только бы кончилась эта ночь".
Она не слышала, как я плакал, слезы медленно текли из моих глаз, но я
не всхлипывал, я лежал в тишине, и она не слышала, как я плакал.
А утром зазвенел будильник, и я проснулся. Я встал, оделся и уехал на
работу. Я должен работать, чтобы у нас были деньги, и день проходил за днем,
чтобы у нас было время все понять и простить.
В конце июня я закончил шить платье, мне захотелось расслабиться и
поболтать с кем-нибудь, может быть, выпить, посидеть в баре, и тогда я
подумал о Славе. Вот уже месяц мы не общались - он не звонил мне, и я даже
не знал, как у него дела.
Я позвонил ему и стал что-то говорить, а он сказал: "Она уехала. Она
ушла от меня".
Мы встретились у кирхи Луизы и, взяв по бутылке пива, расположились на
скамейке у вентиляционной надстройки немецкого бомбоубежища. Он не сразу
заговорил о том, что произошло. Потом рассказал.
Потом мы молча сидели и пили пиво.
- Будет дождь,- сказал я, взглянув на небо.
Он сказал: "Зачем я еще живу, если умерли мои мечты!"
- Этот город так и остался лежать в руинах,- сказал он.- А все, что мы
тут понастроили, это фикция. Теперь невидимый, он стал обителью призраков;
они подстерегают нас на каждом шагу... Этот город существует вопреки своим
жителям.
- Может быть, ты и прав,- сказал я.- Нам мало что удалось сделать
здесь. Вернее так - нам мало что удалось. Но есть свершения, которые внешне
не заметны.
- Например?- сказал он.
- Частная жизнь.
- Что такое частная жизнь?
- Ты, наверное, заметил, что этот город особенно красив ночью. Частная
жизнь - это прямоугольники окон среди темной листвы.
- И это все?- сказал он.- Немного же.
- Ты полагаешь?
- Я хотел сделать этот город пусть немного, но лучше,- с горечью сказал
он.- Вот и все, чего я хотел...
- Ты уж сделал его лучше,- сказал я.- Тем, что живешь здесь.
- Но этого мало!- воскликнул он.
- Кто может измерить это, чтобы сказать, мало это или много?
Он не ответил.
Потом сказал: "Она не вернется".
- И что же?- сказал я.
- Без нее все потеряло смысл...
- И что ты теперь будешь делать?
- Не знаю,- сказал он.- Устроюсь на работу...
- У тебя есть права?
- Нет,- сказал он.- А что?
- Мне нужен экспедитор, я мог бы тебя взять, но нужны права.
- А,- равнодушно сказал он.
- Тебе надо получить права и, желательно, купить машину. Легче будет
устроиться.
Он запрокинул лицо к небу и, закрыв глаза, заговорил:
- В одна тысяча шестьсот первом году, в канун Нового Года, мясники
города сделали колбасу длиной в полкилометра и медленным, торжественным
шагом пронесли ее по улицам. Как ты думаешь, зачем они это сделали? Хотели
выпендриться?
- Естественно,- сказал я.
Он посмотрел на меня.
- А тебе не кажется странным, что спустя четыре столетия два молодых
человека сидят на скамейке в их городе, пьют пиво и рассуждают об этом?
- Хочешь сказать, кто вспомнит о нас с тобой через четыре столетия?
- Вот именно.
- Обо мне-то уж точно никто,- сказал я.
- Она могла бы все изменить...
- Давай бутылку, я выброшу.
Я взял у него бутылку и выбросил вместе со своей в мусорный контейнер.
- Так что,- сказал я, вернувшись на скамейку,- все было только ради
нее?
- А разве ты этого не понял?
- Догадывался,- сказал я.
- А я это понял только теперь,- сказал он.
- Ну так уезжай!- сказал я.- Поезжай за ней, ты еще можешь ее не
потерять.
- Нет,- обреченно сказал он.- Я никуда не уеду.
- Почему! Если без нее все теряет смысл...
- Не все,- перебил меня он.- И я уже не могу уехать. Ты не понимаешь
этого?
- Нет,- признался я.
- Этот город уже затянул меня в свою паутину и не отпустит. Я не волен
решать, уехать мне или остаться, отныне я принадлежу этому городу. Я
совершил оплошность - я полюбил его, и уже никогда не смогу быть таким,
каким я был до того как сюда приехал...
- Ну и что?- сказал я.- Все мы меняемся.
- Я конченый человек,- сказал он.- Этот город меня уже не отпустит.
- Ну и ладно,- беспечно сказал я.- Здесь не так уж и плохо.
- Да,- сказал он.- Только вот изменить ничего нельзя.
- Ну и что?- сказал я.- Этот город пережил многое, переживет и нас.
- Я хочу еще пива,- сказал он.
Мы взяли еще пива и пошли в парк. Потом начался дождь, и сначала мы
прятались под деревьями, но потом с листьев стали падать тяжелые, холодные
капли, сделалось неуютно, и мы пошли к остановке.
Там мы расстались. Он обещал позвонить мне.
Вечером он позвонил. Попросил приехать.
Я приехал.
Мы пили пиво, болтали о чем-то. Он стал спрашивать, как появилась у
меня Марта.
- Зачем тебе это?- спросил я.
- Мне нужно знать все,- сказал он.- Понимаешь?
- Опять?- сказал я.
- Нет,- сказал он.- Теперь это совсем другое. Мне нужно разобраться.
- В чем?- сказал я.- В чем ты все время хочешь разобраться?
- Ты можешь просто поверить мне?- сказал он.- Это совсем другое.
- Зачем тебе это?- снова спросил я.
- Я хочу написать книгу
- Книгу?- сказал я.- О чем?
- О тебе,- сказал он.- Расскажи мне все, как оно было.
- С самого начала?
- Да,- сказал он.- С самого начала. И о том вашем разговоре с Ниной в
"12 стульев", и о вашей поездке на море, обо всем.
- Это будет долгий рассказ,- предупредил я.
- Ничего,- сказал он.- Времени у меня теперь много.
- А у меня?- сказал я.
- Я редко тебя просил о чем-нибудь. Может быть, я экономил твое
терпение для этого дня.
- Ты будешь записывать?- спросил я.
- Я запомню,- сказал он.
- Начинать?
- Да,- сказал он.- Только вот еще что. Я буду писать книгу от твоего
лица.
- Что это значит?
- Ну, как бы от твоего лица, как если бы эту книгу писал ты.
- И ты уже придумал название?
- Еще нет,- сказал он.- Может быть, назову просто "Марта"... Так ты не
против?
- Чтобы ты писал от моего имени? Да нет, не против... Только обещай,
что дашь мне ее прочитать.
- Договорились,- сказал он.
- Начинать рассказывать?
- Да,- сказал он.- Только давай откроем еще по бутылочке, и я принесу
бумагу и ручку. Кое-что я все-таки буду записывать.
- Давай,- сказал я.
Он принес пиво, бумагу и ручку, и я начал рассказывать.
Он слушал, что-то записывал.
Потом мы встретились снова, и я снова рассказывал.
Он написал эту книгу. И дал мне прочитать ее, как обещал. Он даже не
изменил мое имя.
"Марта. Игра в куклы". Мне не очень-то это понравилось.
- Ты считаешь, что я играю в куклы?
- Нет,- сказал он.- Но ничего не могу поделать.
- Ну и ладно,- сказал я.- Только ты мне приписываешь кое-какие свои
мысли, по поводу призраков там... А кроме того, в моем подъезде нет свастики
на стене, это ты где-то в другом месте видел.
- Это все?- спросил он.
- Нет, не все,- сказал я.
- А что еще?
- Ты тут описываешь Нину, если, конечно, это можно назвать описанием...
- И что?- насторожился он.
- А почему ты ничего не написал обо мне?
- Ты имеешь в виду внешность?
- Ну да.
- От первого лица?
- Ну, не знаю...
- А что о тебе можно написать? Приятный молодой человек...
- По-моему, не просто приятный, а даже красивый.
- Ну да,- согласился он.- Красивый молодой человек...
- Хотя не такой уж молодой. Через полгода тридцатник...
- Интеллигентной внешности. Волосы темные, зачесаны со лба назад, лоб
высокий, глаза... Какие у тебя глаза?- спросил он, приглядываясь.
- Зеленые,- подсказал я.- А ты не замечал этого?
- Надо же,- сказал он.- Никогда не обращал внимания...
- Ладно,- сказал я.- А себя самого? От моего лица.
- Ну, описывай,- предложил он, откинувшись на спинку стула.
- Худой, высокий, узкий в плечах,- начал я.- Молодой...
- Ну, не такой уж и молодой,- с усмешкой сказал он.- Твой ровесник.
- Как угодно,- не возражал я.- Порывистый в движениях, жесты нервные,
резкие, особенно, когда выпьешь. От тебя надо рюмки отставлять подальше,
чтобы ты не опрокинул.
- Так, так,- сказал он.- Это все?
- Ну почему же,- сказал я.- Глаза серые, волосы темные, прическа
сделана на прямой пробор, лицо... симпатичное, даже красивое...
- Интеллигентное?
- Да как тебе сказать...
- Ну ничего себе!- возмутился он.
- Ладно, ладно,- примирительно сказал я.- Интеллигентное. Очки вон
носишь. Одеваешься, правда, неважно, но есть у тебя пара-тройка стильных
вещей.
- Зато ты любишь выпендриться.
- Да?- сказал я.- Может быть... Из твоих уст это звучит как комплимент.
Танцуешь ты так себе...
- Откуда ты знаешь?- сказал он.
- Нина сказала.
- Когда это?
- Ну, я же не все тебе пересказывал из наших с ней разговоров...
- Так,- сказал он, нахмурившись.- Чувствую, надо начинать книгу
сначала.
- Ну уж нет,- решительно воспротивился я.- Что написано, то написано.
Все, книга закончена.
- Думаешь, поздно?
- Да.
- Ну и ладно,- неожиданно уступил он.- Пусть все останется, как есть.
- Да,- сказал я.- Пусть все так и останется.
Это все. Что еще я могу добавить?
Вот уже конец июля, и будет август, а потом наступит сентябрь. Я сделал
еще два платья, хотя и это, наверное, уже неважно. Ведь книга написана.
Чего же еще?
Конец.
лето - осень 1998 г., Кенигсберг