Страница:
Конкретно с составом произошло следующее. Тепловоз успел втянуть на терминал четыре платформы с контейнерами и шесть цистерн с авиационным керосином. Седьмая почти целиком оказалась как раз на оставшейся территории, и, естественно, для нас она исчезла. Остался фрагмент с ближней колесной тележкой и куском цистерны примерно на пятнадцать-двадцать тонн. Локомотивной бригаде, составителю и охране складов очень повезло, что этот фрагмент сохранил устойчивость на путях и только получил некоторый крен в сторону пропавшей части «бочки». Волочение по рельсам такой штуки наверняка вызвало бы искрение и воспламенение паров вылившегося керосина. Не буду отвлекать собравшихся деталями, подробный рапорт будет готов позднее. Замечу только, что в результате решительных действий бойцов охраны и помогавших им железнодорожников предотвращено крупное возгорание авиатоплива с непредсказуемыми последствиями и задержание двух местных военнослужащих, оказавшихся в непосредственной близости от периметра. Про этих военных вы уже знаете из доклада «особняка». – По залу пробежала волна улыбок. Так в бригаде называли, в узком кругу, конечно, помощника начштаба по защите государственной тайны. – В ходе противопожарных мероприятий один из рядовых получил отравление от паров разлившегося керосина, медпомощь ему оказана.
Теперь что касается моей службы в порядке обеспечения предстоящих событий. Забегу вперед и, в нарушение субординации, предположу, что в стороне мы не останемся. Поэтому документы будут готовиться исходя из участия бригады в боевых действиях в новых условиях, кое-какие прикидки я уже начал делать. Сводная справка по МТО за 20 июня уже в базе данных, осталось внести содержимое последних полученных четырех контейнеров и шести цистерн с керосином. Два контейнера, по накладным, загружены сверхштатными БПЛА ближнего и среднего радиуса действия, в одном – ракеты «воздух – воздух» для вертолетов, в последнем – запчасти для РЛС наших средств ПВО. У меня пока все.
Полковник сел на место. Ледников поднялся из-за своего терминала:
– Итак, товарищи офицеры. Подведем краткие итоги. Что мы имеем? А имеем мы… то, что имеют нас. Природа или еще какая херь. Перенесением в Белоруссию. На восемьдесят лет назад. И сейчас у нас с вами утро двадцать первого июня. Сорок, мать его, первого года.
В связи со сложившимися обстоятельствами принимаю общее командование бригадами на себя. По итогам совещания начальникам штабов подготовить проекты боевых приказов. Считаю необходимым довести до всех присутствующих, что я принял решение оказать Советскому Союзу всемерную помощь имеющимися в нашем распоряжении силами и средствами! Врежем фашистам так, чтоб только ошметки летели.
С шести ноль-ноль местного времени на территории баз приказываю ввести режим военного времени. Вы все принимали присягу, поэтому нежелание выполнять дальнейшие распоряжения с любыми мотивировками буду расценивать как дезертирство с поля боя, последствия сами представляете!
Неожиданно вскочил высокий худой майор с юридическими эмблемами:
– Товарищ генерал армии, поймите! Территория баз изменилась… То есть ни сантиметра земли Российской Федерации не переместилось, только люди и неодушевленные объекты. И таким образом, вооруженные силы не признанного ни одним из государств сорок первого года вторглись на территорию СССР с оружием и приступили к несогласованному с законными комбатантами уничтожению вооруженных сил другой державы, также вторгшейся на территорию СССР, но перемещенцам, то есть нам, не угрожавшим. При этом эти перемещенцы законов и обычаев войны не соблюдают. Приказа собственного правительства на ведение военных действий не имеют. Налицо типичное незаконное вооруженное формирование, или, иначе, банда! – Санадылов во время доклада размахивал руками, словно пытался подкрепить свои слова.
– И что ты мне тут предлагаешь? Не воевать, мать твою? А наши войска пускай люлей от немцев получают по полной программе? – Ледников начал заводиться. – Я эту «Барбароссу» четыре, мать ее, раза учил. Мне что, ее пятый раз учить? Ты мне чего тут про законы заливаешь, а? В законах твоих предусмотрено попадание в прошлое?!
– Товарищ генерал армии, просто я обращаю внимание на наш неопределенный статус. Надо бы нам заключить договор с местным правительством до начала боевых действий…
– Договор? А без него нам, значит, можно и не воевать? Ты, млять, представляешь, сколько нужно времени, чтоб такие бумажки приготовить? Или думаешь, что товарищ Сталин все бросит и сюда помчится? Как волшебник на голубом вертолете?! Бумажки подписывать?
– Я…
– Молчать!! Мы, мать твою, в стороне не останемся – смотреть, как гитлеровские ублюдки втаптывают мою страну в грязь, я не буду. Ясно?! – Последнее слово Ледников буквально проревел, что только добавило ему сходства с медведем.
– Так точ…
– Топай давай, умник, отсюда. Бандой нас называть, это же надо! Свободен…
Дождавшись, когда пунцовый и дергающийся, как марионетка в руках неумелого кукловода, майор выйдет из зала, Ледников несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и повернулся в сторону особиста:
– Ты там дай команду своим ребятам, которые не спят, пусть присмотрят за этим… Сам понимаешь, нам сейчас разные идейные с их закидонами совершенно не в жилу. Только аккуратно, без эксцессов.
Тот кивнул и застучал по клавишам своего терминала.
– Продолжаю. – Командующий бросил взгляд на таймер, который как раз мигнул и высветил «5:56 21:06:41». – Срочно сообщить дежурным в подразделениях распоряжение: не поднимать личный состав до особого приказа, всеми мерами поддерживать в казармах тишину и порядок. Особенно это касается расположения вертолетных экипажей. Они мне нужны отдохнувшими и в полном порядке. Я собираюсь подготовить план действий в ночь с двадцать первого на двадцать второе. Для предварительной разработки планов в зале оперцентра предлагаю остаться командирам бригад, начальникам штабов, начоперодам, начальникам разведки, командирам рот спецназа и по одному медику от бригады, компетентным в вопросах физиологической и психологической устойчивости бойцов. Остальным приказываю отбыть на свои рабочие места и начать прорабатывать планы развертывания и обеспечения подразделений с целью нанести воздушному противнику максимальные потери с учетом возможного противодействия дружественных сил. Именно с таким акцентом. Все необходимые данные вам будут передаваться на рабочие терминалы по мере их проработки моим штабом. Выполнять!
Все, не приглашенные остаться, начали расходиться. Ледников провожал их взглядом и не находил в лицах офицеров ни капли растерянности или недоумения полученным приказам.
– Лисов!
– Я, товарищ генерал армии? – Командир спецназа вскочил, пряча усмешку в глазах.
– Что ты мне тут подпольной деятельностью занимаешься? Самый умный? И когда успел раскопать эти архивы? – Несмотря на грозный тон, генерал не собирался устраивать публичную выволочку ротному. Не первый раз эта рота действовала в интересах двадцать первой бригады, и генерал уже привык к некоторым вольностям, которые майор позволял себе во время участия обсуждений предстоящих совместных действий. Сейчас его действительно интересовало, когда и где Лисов успел найти файлы с описанием действий войск Западного фронта в первый день войны, да еще разные боевые приказы и донесения штабов. В самом начале совещания майор скинул их на терминал командующего.
– Так получилось, что примерно неделю назад мы с ребятами в роте как раз на эту тему поспорили, дата ведь приближалась. Начали копать в Интернете, вот у меня и набралось кое-что. А когда комбриг приказал явиться в оперцентр, меня как под руку кто толкнул, перекатал на флеху это самое кое-что и прихватил с собой.
– Ясновидящий, млять, – добродушно проворчал генерал. – Ладно, молодец, твоя инициатива оказалась очень к месту. Но я тут кое-что стал прикидывать, и получается не слишком хорошо. Торчат наши бригады хоть и не на самом виду, так и места здесь не самые глухие, воинских частей тут до… буя и больше, в любую сторону глянь, так то пехота, то танкисты или аэродром какой полевой. Пролетит любой «кукурузник» местный, а внизу, откуда ни возьмись, целый городок, да сразу видно, не обычная мирная деревушка! Доложит командиру, и начнутся у нас совсем ненужные разборки.
– Причем со своими же, – мрачно заметил Веткач. – Надо быстро решать, как такое развитие событий пресечь в корне. Есть предложения, как нам до трех часов утра завтрашнего дня не засветиться особо перед местными, не угодить под «дружественный огонь» и успеть подготовить реально выполнимый план помощи Красной Армии в самый нужный момент, не особо добавляя неразберихи, которой завтра и без нас хватит?
– То есть, Иван Анатольич, ты предлагаешь начать активные действия сразу, не дожидаясь прорыва немецких ударных частей в глубь нашей территории? Действовать не по коммуникациям, а по боевым порядкам? – вступил в разговор Соломенцев.
– Почему бы и нет? – согласно кивнул генерал армии. – А ты сам посмотри часть боевого донесения штаба четвертой армии в одиннадцать пятьдесят пять в округ! – Ледников вывел несколько строчек на проекционный экран, установленный в центре зала:
«6-я стрелковая дивизия принуждена была к 7.00 22.6.41 г. отдать с боями Брест».
– Или вот еще это. – Генерал щелкнул мышкой: «Наши авиаполки имеют большие (30–40 %) потери, штаб армии разгромлен (в Кобрин)».
– Там еще много чего есть. Коммуникации мы не забудем, это само собой, но учтите все, если мы сможем с первых часов уменьшить потери наших частей, не допустить хотя бы на отдельных участках потери управления, это будет гораздо полезнее, чем пропустить панцеры к Минску, пусть и с отрезанными тылами. Я совсем не уверен, что теперешние командиры смогут грамотно устроить «котел» прорвавшимся частям вермахта, они же сами контрудар на утро двадцать третьего июня готовили с оговоркой «Границу до особого распоряжения не переходить», какие тут «котлы»! Тут еще такой момент: севернее и восточнее немцы начали наступление пусть и совсем ненамного, но позже. Они полностью уверены, что добились абсолютной тактической внезапности. Что будет, если с первых минут на центральном участке у них все пойдет не так, как планировалось? – Ледников посмотрел на реакцию своих офицеров. В глазах светилось согласие.
– Пусть мы не сможем помочь на первых порах тем, кто оказался в Белостокском выступе, но уж на направлениях Гродно – Минск и Брест – Минск «Барбароссу» затормозить сможем. А если успеем правильно наладить взаимодействие с остальными частями Западного фронта, то и фланговый прорыв с севера к Минску сорвем!
– Ладно, товарищи генералы, что мы видим? – Командующий группировкой подошел к экрану, демонстрирующему в данный момент карту первого дня Великой Отечественной войны в крупном масштабе, с отметками расположения немецких и советских войск. Все это, добавив места дислокаций бригад, успел смонтировать Лисов, пользуясь приоритетным доступом компьютеров оперативного центра к общей сети.
Зрелище не самое приятное, если учесть темпы, с которыми немцы смогли прорваться к Минску, Киеву и Ленинграду. Но слишком у них все завязано на взаимодействие групп армий «Север», «Центр» и «Юг». И на уверенность, что все будет происходить почти в полном соответствии с планами. Задержка в продвижении фронта, особенно на центральном участке, создает угрозу флангам сразу для двух их групп армий. Немецкие генералы глупостью не страдали… тьфу, не страдают, поэтому будут вынуждены реагировать на такие события перегруппировками своих частей, перенаправлением ударов на фланги, тем самым снижая давление в глубину. У Красной Армии появится время для проведения мобилизации и выдвижения резервов к угрожаемым участкам. Считаю, что нам не следует отрываться от своих баз, а принять за основу разработки наших действий активную оборону, пусть ее и ругали, называя вынужденной стратегией слабых. И не надо забывать, что до установления устойчивого взаимодействия со штабами округа и центральным руководством СССР, мы не сможем использовать наши дальнобойные средства поражения с полной эффективностью.
Еще раз оглянувшийся Ледников увидел внимательно внимающих ему офицеров.
– Одним моментом надо воспользоваться обязательно. По документам выходит, что артподготовку фрицы начали одновременно с бомбежкой наших аэродромов и узлов управления. На нашем участке в три пятнадцать. Первые наши истребители поднялись с воздух после четырех утра. Ни один самолет этого времени не имеет привычной нам системы опознавания «свой – чужой». Поэтому относительно свободно ПВО мы сможем применять только в первые сорок пять минут, начиная с появления целей в зоне досягаемости, но уж применить их по максимуму. – Ледников обвел взглядом присутствующих в зале и на экране. – Поэтому приказываю разработать такую схему расположения ЗРК и средств обнаружения, которые позволят прикрыть от воздушных налетов следующие районы. Двадцать первая бригада: Брест, Кобрин, Пружаны, особенно расположенные рядом с ними аэродромы, собственную базу с возможностью обстрела целей на подлете к станции Твели, где располагается штаб четырнадцатого механизированного корпуса. Двадцать третья бригада: Гродно, Скидель с перехватом пролетающих самолетов курсом на Лиду, Волковыск, собственную базу с возможностью обстрела пролетающих курсом на Мосты самолетов противника. Рассчитать силы ПВО прикрытия каждого из указанных объектов, требуемый боезапас, наземную поддержку из расчета танковый и мотострелковый взводы на батарею ЗРК. – Сделав паузу, командующий одним глотком осушил здоровенную кружку с уже остывшим кофе, после чего продолжил: – Следующее. Медицина, какой распорядок дня можете предложить, исходя из подготовки личного состава к выдвижению в заданные районы не ранее двадцати трех часов сегодня и ведению боевых действий начиная с трех часов утра двадцать второго июня? И учтите, нам придется использовать большинство солдат для проведения маскировки расположения бригад не позднее чем через час. Предлагаю начать побудку ваших подчиненных и разработку мероприятий для поддержания физического и психологического тонуса всех находящихся на вверенной мне территории. Можете приступать к выполнению.
Дождавшись, пока медик покинет оперцентр, Ледников продолжил:
– Командирам вторых батальонов каждой из бригад выделить одну роту из своего состава для усиления комендантских рот, с целью обеспечить охрану периметра. Разведчикам быть готовым совместно с приданными ротами спецназа выполнить специальные мероприятия по установлению контакта с командованием ближайших к нам частей Красной Армии. План этих мероприятий я сообщу отдельно. Было бы полезно провести некоторые противодиверсионные операции, не допустив группы «Бранденбурга» к линиям правительственной связи, но мы сами не знаем, где эти линии проложены. Подождем, что нам дознаватели скажут после работы с местными офицерами. Поднимайте личный состав, без сирен, без лишней нервотрепки, выделите толковых офицеров, чтобы они разъяснили ситуацию гражданским специалистам.
И последнее. Через полчаса я обращусь к личному составу. Чтоб все слушали, понятно?
Означенное время спустя Ледников, одетый в парадный мундир, вещал с многочисленных компьютерных и телеэкранов:
– Бойцы! Окончательно подтвердились наши подозрения, появившиеся еще ночью. Неизвестным нам образом наши бригады оказались перенесены в 21 июня 1941 года. Мы не знаем, как это произошло и зачем. Но! Мы все знаем, что всего через день на СССР нападут фашисты. У нас есть возможность избавить нашу Родину от тех страшных жертв, какие она принесла в Великой Отечественной войне. Я верю, нет, я знаю, что в наших силах нанести немцам чудовищный урон. В нашем распоряжении техника и тактика, на восемьдесят лет опережающие все, что есть у немцев. Две наши бригады – это огромная сила, которую мы можем и должны применить для защиты России. Мало кто из вас помнит СССР. Но вы все помните слезы наших дедов и прадедов на Днях Победы. Вы знаете, какие жертвы принесла наша страна, чтобы победить. Я надеюсь, нет, я знаю, что вместе мы изменим мир. И обещаю, что мы, ваши командиры, вас не подведем!
– Ну что… Навешаем фрицам звиздюлей? – Ноздри генерала армии хищно раздулись…
Хотя базы и являлись полностью военными структурами, но ставить за прилавок военторга или заведовать библиотекой Дома офицеров военнослужащего было бы глупой расточительностью. Особо тяжелых случаев не было, выручило то обстоятельство, что женская часть населения, пусть и не слишком многочисленная, имела родственников прямо здесь, на территории баз. Поэтому штатные психологи достаточно быстро справились с несколькими истериками.
Машина подготовки была запущена, все ее маховики вращались без дополнительных усилий, поэтому у генералов Ледникова и Веткача нашлось свободное время для разговора с глазу на глаз. Решив совместить, они совершали контрольный обход городка и беседовали:
– Понимаешь, Иван, не так много я и знаю по сравнению с тобой. И все события для меня почти такая же неожиданность. Был проект на самый крайний случай, если уж не получится остановить полномасштабный конфликт между нами и янкесами, использовать для противоракетной обороны какую-то новую теорию. Я обеспечивал прикрытие разработок со стороны Министерства обороны, как в таких случаях и бывает, в отдельные детали меня не посвящали. Что-то связанное с плазменным щитом над всей территорией России. Как это должно было работать, какую мощность потреблять, из каких источников, понятия не имею. Как обычно бывает у «яйцеголовых», кто-то что-то посчитал «по новой, не имеющей аналогов в мире методике», нашел, что при определенных условиях могут появиться побочные эффекты. Его, как у них там водится, подняли на смех, началась подковерная возня. Наверху решили не класть яйца в одну корзину, наскребли денег, выделили опальному доценту оборудование, людей подкинули, сам знаешь, как бывает в таких случаях.
Веткач кивнул, действительно, что тут такого нового. Оснащение бригады новейшими образцами вооружения имело и обратную сторону. Один из ДОСов[2] постоянно был занят прикомандированными специалистами, копавшимися со своими гудящими и щелкающими приборами то в технических боксах, то на директрисах полигонов. В случаях неполадок в технике и оборудовании хватало скандалов между «промышленниками» и «научниками», как они себя очень быстро стали делить. А улаживать такие конфликты приходилось ему, командиру бригады. Знакомое дело.
– И мы провалились в сорок первый по милости этого самого доцента?
– Нет, конечно. При чем тут он? Как раз его расчеты и предупреждали о вероятности совершенно не нужных никому явлений. Хотя новая лаборатория была совершенно автономная и занимались ею совсем другие люди, из разговоров моих «подопечных» я понял, в чем могла быть подлянка, пусть и в самых общих чертах. Сам плазменный щит не должен быть особо вредным для тех, кто им заслоняется, иначе зачем вообще его городить. Но вот, оказывается, если при атаке на него воздействует слишком много боевых блоков, есть вероятность сброса лишней энергии по совершенно неизученным современной наукой вариантам. Одним из таких вариантов пресловутый доцент и предсказал возникновение трех фокусов, как он их назвал, где достаточно большие площади территории, со всем, что на них находится, проваливаются в неизвестность. Может, даже в прошлое. Там слишком много зависело от случайных факторов, мы могли вообще попасть в самую заваруху уже завтрашнего дня. Не думаю, что мы легко отделались бы. Случайный снаряд, неважно чей, в склад горючего или артиллерийский, и полетели клочки по закоулочкам.
– То есть изначально не планировалось засылать нас в прошлое, с вполне определенной целью переиграть войну и следующие за ней события?
– Кто же такое мог планировать?! Ты, Иван, учился в той же Академии, что и я, по тем же самым учебникам. Пусть без особых подробностей, но сам ход Отечественной мы помним, что, как, почему делалось, с какими результатами. При желании можно нафантазировать что угодно, но у нас же тот самый случай, на который никто не рассчитывал серьезно. Не было никакой гарантии, что сработает именно таким образом, бригады провалятся без потерь, да еще будет время на оценку ситуации, подготовку действий. Последний шанс, расчет на случайное стечение обстоятельств. И нет никакой гарантии, что мы сможем этот шанс использовать, согласись, что ресурсов у нас не так много для коренного изменения хода войны.
Генералы присели на скамейку у одной из ротных курилок вблизи казармы. Вокруг продолжалась деловитая суета. Натягивались масксети на здания, развозились по заранее намеченным местам надувные макеты сооружений, служащих для введения в заблуждение сторонних наблюдателей. Вот прокатил грузовик с краской, в парках срочно замазывали на всей имеющейся технике опознавательные знаки Российской армии, нанося поверх красные звезды. Все были заняты вполне привычным делом, не ломая себе голову, что завтра противником будут не опереточные армии очередной карликовой республики, вздумавшей побряцать оружием в расчете на заморские гранты и поставки, а одна из самых подготовленных и успешных армий последних двух лет. Солдаты и офицеры верили в себя, в свое оружие, в своих командиров и собирались выполнить воинский долг так, как того требовала присяга, пусть сейчас государство, которое они собирались защищать, называлось несколько иначе. Но ведь родились и выросли они именно в этой стране, хотя и спустя много лет. И, наверное, многие из них в глубине души думали, что вот теперь, здесь и сейчас, они смогут сделать так, что не будет тех десятилетий, когда их Родина превращалась в удобный сырьевой придаток для более циничных и прагматичных лукавых «друзей».
– А давай-ка, генерал, сходим к твоим особистам, что они там наработали с задержанными. – Ледников легко поднялся и подтолкнул задумавшегося о чем-то Веткача.
Тот как-то сразу подобрался, посмотрел на своего старого сослуживца и хмыкнул:
– Надумал что или просто на предков любопытно глянуть?
– Судя по тому, что ты так хитро смотришь, сам тоже что-то крутишь в голове не самое уставное? – не остался в долгу Лаврентий Георгиевич.
– Не дает покоя мысль, что взаимодействия с местными военными у нас никакого, как бы еще больше дров не наломать, чем было на самом деле. Пошли, заодно я вызову Лисова, он большой мастер выдумывать нестандартные ходы.
И они направились к неприметному особнячку, скрытому в небольшой рощице за штабом. Домик ничем особо не выделялся среди остальных зданий, даже количество разнообразных антенн и других технических загогулин не шло ни в какое сравнение с тем же центром связи бригады.
Среди личного состава к этому зданию прочно прилипло прозвище «Лубянка», хотя о какой-либо скрытой, а тем более открытой неприязни между обычными военнослужащими и контрразведчиками и речи не было.
Само место новой службы говорило о многом, поэтому лейтенант и спешил, надеясь, что явка до указанного в приказе крайнего срока сразу позволит начальству отметить усердие нового подчиненного. А тут такая невезуха! Попутчик, ехавший с ним от Минска на соседней полке в купе, как оказалось, служил в том же самом штабе уже третий год и возвращался из отпуска.
Теперь что касается моей службы в порядке обеспечения предстоящих событий. Забегу вперед и, в нарушение субординации, предположу, что в стороне мы не останемся. Поэтому документы будут готовиться исходя из участия бригады в боевых действиях в новых условиях, кое-какие прикидки я уже начал делать. Сводная справка по МТО за 20 июня уже в базе данных, осталось внести содержимое последних полученных четырех контейнеров и шести цистерн с керосином. Два контейнера, по накладным, загружены сверхштатными БПЛА ближнего и среднего радиуса действия, в одном – ракеты «воздух – воздух» для вертолетов, в последнем – запчасти для РЛС наших средств ПВО. У меня пока все.
Полковник сел на место. Ледников поднялся из-за своего терминала:
– Итак, товарищи офицеры. Подведем краткие итоги. Что мы имеем? А имеем мы… то, что имеют нас. Природа или еще какая херь. Перенесением в Белоруссию. На восемьдесят лет назад. И сейчас у нас с вами утро двадцать первого июня. Сорок, мать его, первого года.
В связи со сложившимися обстоятельствами принимаю общее командование бригадами на себя. По итогам совещания начальникам штабов подготовить проекты боевых приказов. Считаю необходимым довести до всех присутствующих, что я принял решение оказать Советскому Союзу всемерную помощь имеющимися в нашем распоряжении силами и средствами! Врежем фашистам так, чтоб только ошметки летели.
С шести ноль-ноль местного времени на территории баз приказываю ввести режим военного времени. Вы все принимали присягу, поэтому нежелание выполнять дальнейшие распоряжения с любыми мотивировками буду расценивать как дезертирство с поля боя, последствия сами представляете!
Неожиданно вскочил высокий худой майор с юридическими эмблемами:
– Товарищ генерал армии, поймите! Территория баз изменилась… То есть ни сантиметра земли Российской Федерации не переместилось, только люди и неодушевленные объекты. И таким образом, вооруженные силы не признанного ни одним из государств сорок первого года вторглись на территорию СССР с оружием и приступили к несогласованному с законными комбатантами уничтожению вооруженных сил другой державы, также вторгшейся на территорию СССР, но перемещенцам, то есть нам, не угрожавшим. При этом эти перемещенцы законов и обычаев войны не соблюдают. Приказа собственного правительства на ведение военных действий не имеют. Налицо типичное незаконное вооруженное формирование, или, иначе, банда! – Санадылов во время доклада размахивал руками, словно пытался подкрепить свои слова.
– И что ты мне тут предлагаешь? Не воевать, мать твою? А наши войска пускай люлей от немцев получают по полной программе? – Ледников начал заводиться. – Я эту «Барбароссу» четыре, мать ее, раза учил. Мне что, ее пятый раз учить? Ты мне чего тут про законы заливаешь, а? В законах твоих предусмотрено попадание в прошлое?!
– Товарищ генерал армии, просто я обращаю внимание на наш неопределенный статус. Надо бы нам заключить договор с местным правительством до начала боевых действий…
– Договор? А без него нам, значит, можно и не воевать? Ты, млять, представляешь, сколько нужно времени, чтоб такие бумажки приготовить? Или думаешь, что товарищ Сталин все бросит и сюда помчится? Как волшебник на голубом вертолете?! Бумажки подписывать?
– Я…
– Молчать!! Мы, мать твою, в стороне не останемся – смотреть, как гитлеровские ублюдки втаптывают мою страну в грязь, я не буду. Ясно?! – Последнее слово Ледников буквально проревел, что только добавило ему сходства с медведем.
– Так точ…
– Топай давай, умник, отсюда. Бандой нас называть, это же надо! Свободен…
Дождавшись, когда пунцовый и дергающийся, как марионетка в руках неумелого кукловода, майор выйдет из зала, Ледников несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и повернулся в сторону особиста:
– Ты там дай команду своим ребятам, которые не спят, пусть присмотрят за этим… Сам понимаешь, нам сейчас разные идейные с их закидонами совершенно не в жилу. Только аккуратно, без эксцессов.
Тот кивнул и застучал по клавишам своего терминала.
– Продолжаю. – Командующий бросил взгляд на таймер, который как раз мигнул и высветил «5:56 21:06:41». – Срочно сообщить дежурным в подразделениях распоряжение: не поднимать личный состав до особого приказа, всеми мерами поддерживать в казармах тишину и порядок. Особенно это касается расположения вертолетных экипажей. Они мне нужны отдохнувшими и в полном порядке. Я собираюсь подготовить план действий в ночь с двадцать первого на двадцать второе. Для предварительной разработки планов в зале оперцентра предлагаю остаться командирам бригад, начальникам штабов, начоперодам, начальникам разведки, командирам рот спецназа и по одному медику от бригады, компетентным в вопросах физиологической и психологической устойчивости бойцов. Остальным приказываю отбыть на свои рабочие места и начать прорабатывать планы развертывания и обеспечения подразделений с целью нанести воздушному противнику максимальные потери с учетом возможного противодействия дружественных сил. Именно с таким акцентом. Все необходимые данные вам будут передаваться на рабочие терминалы по мере их проработки моим штабом. Выполнять!
Все, не приглашенные остаться, начали расходиться. Ледников провожал их взглядом и не находил в лицах офицеров ни капли растерянности или недоумения полученным приказам.
– Лисов!
– Я, товарищ генерал армии? – Командир спецназа вскочил, пряча усмешку в глазах.
– Что ты мне тут подпольной деятельностью занимаешься? Самый умный? И когда успел раскопать эти архивы? – Несмотря на грозный тон, генерал не собирался устраивать публичную выволочку ротному. Не первый раз эта рота действовала в интересах двадцать первой бригады, и генерал уже привык к некоторым вольностям, которые майор позволял себе во время участия обсуждений предстоящих совместных действий. Сейчас его действительно интересовало, когда и где Лисов успел найти файлы с описанием действий войск Западного фронта в первый день войны, да еще разные боевые приказы и донесения штабов. В самом начале совещания майор скинул их на терминал командующего.
– Так получилось, что примерно неделю назад мы с ребятами в роте как раз на эту тему поспорили, дата ведь приближалась. Начали копать в Интернете, вот у меня и набралось кое-что. А когда комбриг приказал явиться в оперцентр, меня как под руку кто толкнул, перекатал на флеху это самое кое-что и прихватил с собой.
– Ясновидящий, млять, – добродушно проворчал генерал. – Ладно, молодец, твоя инициатива оказалась очень к месту. Но я тут кое-что стал прикидывать, и получается не слишком хорошо. Торчат наши бригады хоть и не на самом виду, так и места здесь не самые глухие, воинских частей тут до… буя и больше, в любую сторону глянь, так то пехота, то танкисты или аэродром какой полевой. Пролетит любой «кукурузник» местный, а внизу, откуда ни возьмись, целый городок, да сразу видно, не обычная мирная деревушка! Доложит командиру, и начнутся у нас совсем ненужные разборки.
– Причем со своими же, – мрачно заметил Веткач. – Надо быстро решать, как такое развитие событий пресечь в корне. Есть предложения, как нам до трех часов утра завтрашнего дня не засветиться особо перед местными, не угодить под «дружественный огонь» и успеть подготовить реально выполнимый план помощи Красной Армии в самый нужный момент, не особо добавляя неразберихи, которой завтра и без нас хватит?
– То есть, Иван Анатольич, ты предлагаешь начать активные действия сразу, не дожидаясь прорыва немецких ударных частей в глубь нашей территории? Действовать не по коммуникациям, а по боевым порядкам? – вступил в разговор Соломенцев.
– Почему бы и нет? – согласно кивнул генерал армии. – А ты сам посмотри часть боевого донесения штаба четвертой армии в одиннадцать пятьдесят пять в округ! – Ледников вывел несколько строчек на проекционный экран, установленный в центре зала:
«6-я стрелковая дивизия принуждена была к 7.00 22.6.41 г. отдать с боями Брест».
– Или вот еще это. – Генерал щелкнул мышкой: «Наши авиаполки имеют большие (30–40 %) потери, штаб армии разгромлен (в Кобрин)».
– Там еще много чего есть. Коммуникации мы не забудем, это само собой, но учтите все, если мы сможем с первых часов уменьшить потери наших частей, не допустить хотя бы на отдельных участках потери управления, это будет гораздо полезнее, чем пропустить панцеры к Минску, пусть и с отрезанными тылами. Я совсем не уверен, что теперешние командиры смогут грамотно устроить «котел» прорвавшимся частям вермахта, они же сами контрудар на утро двадцать третьего июня готовили с оговоркой «Границу до особого распоряжения не переходить», какие тут «котлы»! Тут еще такой момент: севернее и восточнее немцы начали наступление пусть и совсем ненамного, но позже. Они полностью уверены, что добились абсолютной тактической внезапности. Что будет, если с первых минут на центральном участке у них все пойдет не так, как планировалось? – Ледников посмотрел на реакцию своих офицеров. В глазах светилось согласие.
– Пусть мы не сможем помочь на первых порах тем, кто оказался в Белостокском выступе, но уж на направлениях Гродно – Минск и Брест – Минск «Барбароссу» затормозить сможем. А если успеем правильно наладить взаимодействие с остальными частями Западного фронта, то и фланговый прорыв с севера к Минску сорвем!
– Ладно, товарищи генералы, что мы видим? – Командующий группировкой подошел к экрану, демонстрирующему в данный момент карту первого дня Великой Отечественной войны в крупном масштабе, с отметками расположения немецких и советских войск. Все это, добавив места дислокаций бригад, успел смонтировать Лисов, пользуясь приоритетным доступом компьютеров оперативного центра к общей сети.
Зрелище не самое приятное, если учесть темпы, с которыми немцы смогли прорваться к Минску, Киеву и Ленинграду. Но слишком у них все завязано на взаимодействие групп армий «Север», «Центр» и «Юг». И на уверенность, что все будет происходить почти в полном соответствии с планами. Задержка в продвижении фронта, особенно на центральном участке, создает угрозу флангам сразу для двух их групп армий. Немецкие генералы глупостью не страдали… тьфу, не страдают, поэтому будут вынуждены реагировать на такие события перегруппировками своих частей, перенаправлением ударов на фланги, тем самым снижая давление в глубину. У Красной Армии появится время для проведения мобилизации и выдвижения резервов к угрожаемым участкам. Считаю, что нам не следует отрываться от своих баз, а принять за основу разработки наших действий активную оборону, пусть ее и ругали, называя вынужденной стратегией слабых. И не надо забывать, что до установления устойчивого взаимодействия со штабами округа и центральным руководством СССР, мы не сможем использовать наши дальнобойные средства поражения с полной эффективностью.
Еще раз оглянувшийся Ледников увидел внимательно внимающих ему офицеров.
– Одним моментом надо воспользоваться обязательно. По документам выходит, что артподготовку фрицы начали одновременно с бомбежкой наших аэродромов и узлов управления. На нашем участке в три пятнадцать. Первые наши истребители поднялись с воздух после четырех утра. Ни один самолет этого времени не имеет привычной нам системы опознавания «свой – чужой». Поэтому относительно свободно ПВО мы сможем применять только в первые сорок пять минут, начиная с появления целей в зоне досягаемости, но уж применить их по максимуму. – Ледников обвел взглядом присутствующих в зале и на экране. – Поэтому приказываю разработать такую схему расположения ЗРК и средств обнаружения, которые позволят прикрыть от воздушных налетов следующие районы. Двадцать первая бригада: Брест, Кобрин, Пружаны, особенно расположенные рядом с ними аэродромы, собственную базу с возможностью обстрела целей на подлете к станции Твели, где располагается штаб четырнадцатого механизированного корпуса. Двадцать третья бригада: Гродно, Скидель с перехватом пролетающих самолетов курсом на Лиду, Волковыск, собственную базу с возможностью обстрела пролетающих курсом на Мосты самолетов противника. Рассчитать силы ПВО прикрытия каждого из указанных объектов, требуемый боезапас, наземную поддержку из расчета танковый и мотострелковый взводы на батарею ЗРК. – Сделав паузу, командующий одним глотком осушил здоровенную кружку с уже остывшим кофе, после чего продолжил: – Следующее. Медицина, какой распорядок дня можете предложить, исходя из подготовки личного состава к выдвижению в заданные районы не ранее двадцати трех часов сегодня и ведению боевых действий начиная с трех часов утра двадцать второго июня? И учтите, нам придется использовать большинство солдат для проведения маскировки расположения бригад не позднее чем через час. Предлагаю начать побудку ваших подчиненных и разработку мероприятий для поддержания физического и психологического тонуса всех находящихся на вверенной мне территории. Можете приступать к выполнению.
Дождавшись, пока медик покинет оперцентр, Ледников продолжил:
– Командирам вторых батальонов каждой из бригад выделить одну роту из своего состава для усиления комендантских рот, с целью обеспечить охрану периметра. Разведчикам быть готовым совместно с приданными ротами спецназа выполнить специальные мероприятия по установлению контакта с командованием ближайших к нам частей Красной Армии. План этих мероприятий я сообщу отдельно. Было бы полезно провести некоторые противодиверсионные операции, не допустив группы «Бранденбурга» к линиям правительственной связи, но мы сами не знаем, где эти линии проложены. Подождем, что нам дознаватели скажут после работы с местными офицерами. Поднимайте личный состав, без сирен, без лишней нервотрепки, выделите толковых офицеров, чтобы они разъяснили ситуацию гражданским специалистам.
И последнее. Через полчаса я обращусь к личному составу. Чтоб все слушали, понятно?
Означенное время спустя Ледников, одетый в парадный мундир, вещал с многочисленных компьютерных и телеэкранов:
– Бойцы! Окончательно подтвердились наши подозрения, появившиеся еще ночью. Неизвестным нам образом наши бригады оказались перенесены в 21 июня 1941 года. Мы не знаем, как это произошло и зачем. Но! Мы все знаем, что всего через день на СССР нападут фашисты. У нас есть возможность избавить нашу Родину от тех страшных жертв, какие она принесла в Великой Отечественной войне. Я верю, нет, я знаю, что в наших силах нанести немцам чудовищный урон. В нашем распоряжении техника и тактика, на восемьдесят лет опережающие все, что есть у немцев. Две наши бригады – это огромная сила, которую мы можем и должны применить для защиты России. Мало кто из вас помнит СССР. Но вы все помните слезы наших дедов и прадедов на Днях Победы. Вы знаете, какие жертвы принесла наша страна, чтобы победить. Я надеюсь, нет, я знаю, что вместе мы изменим мир. И обещаю, что мы, ваши командиры, вас не подведем!
– Ну что… Навешаем фрицам звиздюлей? – Ноздри генерала армии хищно раздулись…
21 июня 1941 года.
10:30, штаб 21-й бригады.
Несмотря на явную необычность ситуации, почти все находившиеся в расположении бригад люди действовали по раз и навсегда заведенному порядку. Штаб вырабатывал решения, отдавал приказы, офицеры доводили их до своих подчиненных, а те выполняли эти приказы. Не все еще полностью осознали, что они навсегда оторваны от привычного им мира, да и времени на рефлексии не оставалось – необходимо было подготовиться, пусть и к почти привычным действиям, но с поправкой на весьма специфические внешние условия. Произошли считаные инциденты, когда люди не смогли справиться с собой, все среди гражданского обслуживающего персонала.Хотя базы и являлись полностью военными структурами, но ставить за прилавок военторга или заведовать библиотекой Дома офицеров военнослужащего было бы глупой расточительностью. Особо тяжелых случаев не было, выручило то обстоятельство, что женская часть населения, пусть и не слишком многочисленная, имела родственников прямо здесь, на территории баз. Поэтому штатные психологи достаточно быстро справились с несколькими истериками.
Машина подготовки была запущена, все ее маховики вращались без дополнительных усилий, поэтому у генералов Ледникова и Веткача нашлось свободное время для разговора с глазу на глаз. Решив совместить, они совершали контрольный обход городка и беседовали:
– Понимаешь, Иван, не так много я и знаю по сравнению с тобой. И все события для меня почти такая же неожиданность. Был проект на самый крайний случай, если уж не получится остановить полномасштабный конфликт между нами и янкесами, использовать для противоракетной обороны какую-то новую теорию. Я обеспечивал прикрытие разработок со стороны Министерства обороны, как в таких случаях и бывает, в отдельные детали меня не посвящали. Что-то связанное с плазменным щитом над всей территорией России. Как это должно было работать, какую мощность потреблять, из каких источников, понятия не имею. Как обычно бывает у «яйцеголовых», кто-то что-то посчитал «по новой, не имеющей аналогов в мире методике», нашел, что при определенных условиях могут появиться побочные эффекты. Его, как у них там водится, подняли на смех, началась подковерная возня. Наверху решили не класть яйца в одну корзину, наскребли денег, выделили опальному доценту оборудование, людей подкинули, сам знаешь, как бывает в таких случаях.
Веткач кивнул, действительно, что тут такого нового. Оснащение бригады новейшими образцами вооружения имело и обратную сторону. Один из ДОСов[2] постоянно был занят прикомандированными специалистами, копавшимися со своими гудящими и щелкающими приборами то в технических боксах, то на директрисах полигонов. В случаях неполадок в технике и оборудовании хватало скандалов между «промышленниками» и «научниками», как они себя очень быстро стали делить. А улаживать такие конфликты приходилось ему, командиру бригады. Знакомое дело.
– И мы провалились в сорок первый по милости этого самого доцента?
– Нет, конечно. При чем тут он? Как раз его расчеты и предупреждали о вероятности совершенно не нужных никому явлений. Хотя новая лаборатория была совершенно автономная и занимались ею совсем другие люди, из разговоров моих «подопечных» я понял, в чем могла быть подлянка, пусть и в самых общих чертах. Сам плазменный щит не должен быть особо вредным для тех, кто им заслоняется, иначе зачем вообще его городить. Но вот, оказывается, если при атаке на него воздействует слишком много боевых блоков, есть вероятность сброса лишней энергии по совершенно неизученным современной наукой вариантам. Одним из таких вариантов пресловутый доцент и предсказал возникновение трех фокусов, как он их назвал, где достаточно большие площади территории, со всем, что на них находится, проваливаются в неизвестность. Может, даже в прошлое. Там слишком много зависело от случайных факторов, мы могли вообще попасть в самую заваруху уже завтрашнего дня. Не думаю, что мы легко отделались бы. Случайный снаряд, неважно чей, в склад горючего или артиллерийский, и полетели клочки по закоулочкам.
– То есть изначально не планировалось засылать нас в прошлое, с вполне определенной целью переиграть войну и следующие за ней события?
– Кто же такое мог планировать?! Ты, Иван, учился в той же Академии, что и я, по тем же самым учебникам. Пусть без особых подробностей, но сам ход Отечественной мы помним, что, как, почему делалось, с какими результатами. При желании можно нафантазировать что угодно, но у нас же тот самый случай, на который никто не рассчитывал серьезно. Не было никакой гарантии, что сработает именно таким образом, бригады провалятся без потерь, да еще будет время на оценку ситуации, подготовку действий. Последний шанс, расчет на случайное стечение обстоятельств. И нет никакой гарантии, что мы сможем этот шанс использовать, согласись, что ресурсов у нас не так много для коренного изменения хода войны.
Генералы присели на скамейку у одной из ротных курилок вблизи казармы. Вокруг продолжалась деловитая суета. Натягивались масксети на здания, развозились по заранее намеченным местам надувные макеты сооружений, служащих для введения в заблуждение сторонних наблюдателей. Вот прокатил грузовик с краской, в парках срочно замазывали на всей имеющейся технике опознавательные знаки Российской армии, нанося поверх красные звезды. Все были заняты вполне привычным делом, не ломая себе голову, что завтра противником будут не опереточные армии очередной карликовой республики, вздумавшей побряцать оружием в расчете на заморские гранты и поставки, а одна из самых подготовленных и успешных армий последних двух лет. Солдаты и офицеры верили в себя, в свое оружие, в своих командиров и собирались выполнить воинский долг так, как того требовала присяга, пусть сейчас государство, которое они собирались защищать, называлось несколько иначе. Но ведь родились и выросли они именно в этой стране, хотя и спустя много лет. И, наверное, многие из них в глубине души думали, что вот теперь, здесь и сейчас, они смогут сделать так, что не будет тех десятилетий, когда их Родина превращалась в удобный сырьевой придаток для более циничных и прагматичных лукавых «друзей».
– А давай-ка, генерал, сходим к твоим особистам, что они там наработали с задержанными. – Ледников легко поднялся и подтолкнул задумавшегося о чем-то Веткача.
Тот как-то сразу подобрался, посмотрел на своего старого сослуживца и хмыкнул:
– Надумал что или просто на предков любопытно глянуть?
– Судя по тому, что ты так хитро смотришь, сам тоже что-то крутишь в голове не самое уставное? – не остался в долгу Лаврентий Георгиевич.
– Не дает покоя мысль, что взаимодействия с местными военными у нас никакого, как бы еще больше дров не наломать, чем было на самом деле. Пошли, заодно я вызову Лисова, он большой мастер выдумывать нестандартные ходы.
И они направились к неприметному особнячку, скрытому в небольшой рощице за штабом. Домик ничем особо не выделялся среди остальных зданий, даже количество разнообразных антенн и других технических загогулин не шло ни в какое сравнение с тем же центром связи бригады.
Среди личного состава к этому зданию прочно прилипло прозвище «Лубянка», хотя о какой-либо скрытой, а тем более открытой неприязни между обычными военнослужащими и контрразведчиками и речи не было.
21 июня 1941 года.
Расположение 21-й бригады, «Лубянка».
Утро для лейтенанта Сергея Вересова началось совершенно отвратительно. Не зря говорили преподаватели в училище связи, которое он закончил в прошлом году: «Мелкое нарушение устава часто влечет за собой совершенно несоизмеримые с проступком последствия». Что заставило его поддаться на уговоры веселого попутчика, старшего лейтенанта, служившего в штабе четырнадцатого корпуса, там, куда сам Вересов получил неожиданное, но весьма перспективное назначение? Меньше года молодой командир прослужил в забытом всеми окраинном гарнизоне, где из всех видов связи был только телефонный коммутатор, а о новых радиостанциях, за освоение которых будущий лейтенант, а тогда еще курсант, получил благодарность в приказе по училищу, и слыхом не слыхивали. А тут приказ явиться в штаб округа, суточная беготня по коридорам, заполненным командирами с множеством «шпал» в петлицах, оформление проездных документов через полстраны, с предписанием явиться не позднее двадцать третьего июня для дальнейшего прохождения службы в штаб одного из корпусов Западного Особого военного округа!Само место новой службы говорило о многом, поэтому лейтенант и спешил, надеясь, что явка до указанного в приказе крайнего срока сразу позволит начальству отметить усердие нового подчиненного. А тут такая невезуха! Попутчик, ехавший с ним от Минска на соседней полке в купе, как оказалось, служил в том же самом штабе уже третий год и возвращался из отпуска.