Страница:
Сергей Бакшеев
Конкурс на тот свет
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
Пролог, похожий на эпилог
Тихон Заколов несется вверх по лестнице. Ладонь рывками хватает перила, ноги перепрыгивают через ступеньки. На каждом этаже он бросает взгляд в длинный коридор студенческого общежития. Сашки Евтушенко нигде нет. На пятом этаже в потолке зияет черный квадрат, идеальный цвет которого портят лишь блеклые крапинки звезд. По лязгающей железной лесенке Заколов выбирается на крышу. Безлунная ночь смазывает очертания. Где кончается здание и начинается пустота – не разобрать.
Заколов осторожно шагает в темноту. Вздувшийся битум плоской крыши сонно чмокает под ногами.
Питоконда должна быть здесь!
Тихон не замечает, как от вентиляционного короба отделяется черная фигура. Она за спиной. Движется стремительно. Над головой Заколова возносится рука и цепляет за плечо:
– Стой!
Резкое движение и отрывистый шепот заставляет Тихона вздрогнуть, но по блеску очков, выплывающих из темноты, он узнает лицо друга.
– Где? – шепотом спрашивает он Сашу. Напряженные глаза постепенно привыкают к темноте.
– Там, – рука указывает на смутную согнутую фигуру у края крыши. – Отсюда не уйдет, перекроем выход и будем ждать милицию.
– Словно призрак. – Заколов пытается разглядеть убийцу, который всегда был рядом, но много дней его не удавалось вычислить. – Питоконда…
– Да. И теперь все ясно. Хотя…
– То, что произошло сегодня, у меня в голове не укладывается, – Заколов решительно направляется к темному призраку, в его голосе сквозит негодование: – Эй! Где здесь логика?! Зачем потребовалось столько жертв?
Фигура выпрямляется, блестит хищный оскал. Тихон растерян: неужели человек способен так измениться?
– Не подходи! – кричит Сашка, первым заметивший неладное.
Призрак стремглав бросается на Заколова, в поднятой руке кирпич, тишину разрывает злобный крик. В последнее мгновение Тихон успевает упасть в сторону и откатиться. Призрак проскакивает мимо. Низкая решетка ограждения хрустит от врезавшегося тела, где-то внизу раздается стук упавшего кирпича. Темная фигура, охнув, переваливается через край крыши.
Заколов подбегает к сломанной решетке. Человек, в обгоревшей одежде, извивается, пытаясь упереться ногами о гладкую стену. Пятнадцатью метрами ниже ждет равнодушная полоса бетона. Грязные руки судорожно цепляются за согнутые прутья.
Тихон распластывается на животе и хватает убийцу за запястье. Выскакивает еще один прут, кусочки бетона брызжут вниз, решетка держится на одной согнутой арматурине. Тихон изо всех сил тянет руку вверх. Упереться не во что.
– Держи меня за ноги, – кричит он Сашке.
– Это опасно! – Сашка вдавливает ноги друга в битум крыши. – Лучше брось!
Заколов придвигается к самому краю. Дикий взгляд отчаянья и ненависти пожирает его. Ограждение ломается, железки, перевернувшись в воздухе, звякают о бетон. Убийца соскальзывает. Тихон успевает перехватить сорвавшиеся пальцы второй рукой. Он подтягивает тело, обдирая локти.
Еще усилие и призрак ложится грудью на крышу. Сашка помогает втащить убийцу.
Тихон устало поднимается. Руки упираются в колени, грудь вздымается от частых вздохов. Рядом копошится спасенный преступник.
– Зря, – сокрушается Сашка.
Тихон готов объяснить ценность каждой человеческой жизни. Вдруг подлый удар толкает его в спину. Он теряет равновесие, вскидывает руки и летит с крыши.
– Не-ет! – разносится в ночи протяжный крик Сашки.
Он видит, как с пятиэтажного здания падает лучший друг. И ничем не может помочь. Сзади удаляются торопливые шаги призрака.
Тело Тихона вытягивается над бездной. Несколько секунд падения – и все будет кончено. Говорят, что в эти мгновения перед глазами проносится вся жизнь.
Заколов осторожно шагает в темноту. Вздувшийся битум плоской крыши сонно чмокает под ногами.
Питоконда должна быть здесь!
Тихон не замечает, как от вентиляционного короба отделяется черная фигура. Она за спиной. Движется стремительно. Над головой Заколова возносится рука и цепляет за плечо:
– Стой!
Резкое движение и отрывистый шепот заставляет Тихона вздрогнуть, но по блеску очков, выплывающих из темноты, он узнает лицо друга.
– Где? – шепотом спрашивает он Сашу. Напряженные глаза постепенно привыкают к темноте.
– Там, – рука указывает на смутную согнутую фигуру у края крыши. – Отсюда не уйдет, перекроем выход и будем ждать милицию.
– Словно призрак. – Заколов пытается разглядеть убийцу, который всегда был рядом, но много дней его не удавалось вычислить. – Питоконда…
– Да. И теперь все ясно. Хотя…
– То, что произошло сегодня, у меня в голове не укладывается, – Заколов решительно направляется к темному призраку, в его голосе сквозит негодование: – Эй! Где здесь логика?! Зачем потребовалось столько жертв?
Фигура выпрямляется, блестит хищный оскал. Тихон растерян: неужели человек способен так измениться?
– Не подходи! – кричит Сашка, первым заметивший неладное.
Призрак стремглав бросается на Заколова, в поднятой руке кирпич, тишину разрывает злобный крик. В последнее мгновение Тихон успевает упасть в сторону и откатиться. Призрак проскакивает мимо. Низкая решетка ограждения хрустит от врезавшегося тела, где-то внизу раздается стук упавшего кирпича. Темная фигура, охнув, переваливается через край крыши.
Заколов подбегает к сломанной решетке. Человек, в обгоревшей одежде, извивается, пытаясь упереться ногами о гладкую стену. Пятнадцатью метрами ниже ждет равнодушная полоса бетона. Грязные руки судорожно цепляются за согнутые прутья.
Тихон распластывается на животе и хватает убийцу за запястье. Выскакивает еще один прут, кусочки бетона брызжут вниз, решетка держится на одной согнутой арматурине. Тихон изо всех сил тянет руку вверх. Упереться не во что.
– Держи меня за ноги, – кричит он Сашке.
– Это опасно! – Сашка вдавливает ноги друга в битум крыши. – Лучше брось!
Заколов придвигается к самому краю. Дикий взгляд отчаянья и ненависти пожирает его. Ограждение ломается, железки, перевернувшись в воздухе, звякают о бетон. Убийца соскальзывает. Тихон успевает перехватить сорвавшиеся пальцы второй рукой. Он подтягивает тело, обдирая локти.
Еще усилие и призрак ложится грудью на крышу. Сашка помогает втащить убийцу.
Тихон устало поднимается. Руки упираются в колени, грудь вздымается от частых вздохов. Рядом копошится спасенный преступник.
– Зря, – сокрушается Сашка.
Тихон готов объяснить ценность каждой человеческой жизни. Вдруг подлый удар толкает его в спину. Он теряет равновесие, вскидывает руки и летит с крыши.
– Не-ет! – разносится в ночи протяжный крик Сашки.
Он видит, как с пятиэтажного здания падает лучший друг. И ничем не может помочь. Сзади удаляются торопливые шаги призрака.
Тело Тихона вытягивается над бездной. Несколько секунд падения – и все будет кончено. Говорят, что в эти мгновения перед глазами проносится вся жизнь.
Глава 1. Наташа
Самая яркая вспышка воспоминаний – явление Наташи!
Сначала в темном проеме открытой двери возник размытый силуэт с книгой в руке.
Тихон заворожено наблюдал, как по мере продвижения девушки в светлую комнату проявляются стройные лодыжки, круглые коленки, оборка легкого платья, втянутый живот, небольшая грудь и узкие бретельки на худых плечах. Девушка встала. Лицо ее оставалось в тени, а Тихон тупо смотрел на выступающие под тонкой тканью пупырышки сосков. Потом она сделала еще один шаг, и образ завершили локоны светло-соломенных волос, легкими струями спадающие за спину, курносый нос, очки в темной оправе и тяжелая челка, с трудом удерживаемая мощной заколкой.
Аляповатые очки на аккуратном личике выглядели так неестественно, словно были дорисованы дерзкой рукой школьника на фотографии в глянцевом журнале.
– Привет, – бойко произнесло вошедшее явление.
– Привет, – промямлил Тихон. – Ты Света?
– Нет, я Наташа. Света там, в комнате осталась. Я к вам насчет одного примера.
Систему тригонометрических уравнений Заколов осилил быстро, о чем сразу пожалел.
Красивая девушка упорхнула, чтобы показать решение подружке. Но вскоре она примчалась.
– Света пропала! – В глазах то ли страх, то ли озорство.
– Ее украл злой колдун, – мрачным тоном пошутил Тихон. – Но я берусь ее спасти. Идем!
Посредине девичьей комнаты стояли красные туфли на высоких каблуках.
– Это Светины. Она их разнашивает, – пояснила Наташа. – Хочет на первое сентября надеть, когда в институт поступим. Куда она делась?
– Объявим всесоюзный розыск! – улыбнулся Заколов. Его умиляло волнение девушки.
Света исчезла первой из абитуриенток. Тогда никто не знал о Питоконде, и можно было улыбаться.
А следующая вспышка – долгожданный институт, в котором еще не поселилась пугающая тревога.
Облокотившись о подоконник, Тихон и Саша стояли в холле у открытого окна. Во всю силу припекало распухшее от дурной силы полуденное казахстанское солнце. В грудь толкались жаркие воздушные волны.
– Жара… – тяжело выдохнул Саша, поправив очки на прямом узком носу. Его стройная фигура почти не делала лишних движений, а умный взгляд изучал убогую растительность.
– Жара прямо давит, – подтвердил Тихон, расстегивая воротник. Легкая рубашка благодарно разъехалась на широкой груди. На висках поблескивали капельки пота.
– Все по закону. Повышается температура – повышается давление газа, – заметил Евтушенко.
– Это справедливо только для замкнутых объемов, – возразил Тихон.
– Наша планета вместе с атмосферой ограничена.
– Логично, я чувствую себя, как в банке – согласился Заколов.
В холле вертелась фигуристая девчушка. Она то и дело что-то поправляла в нехитрой одежде и поглядывала на ребят. Рядом ее мать изучала стенд приемной комиссии. Напряженные глаза переползали с одной бумажки на другую. Распахнулась дверь. Выплыла сонная дама, принимавшая документы.
– Заколов и Евтушенко, – позвала она. – Вот направление в общежитие. Это только на период вступительных экзаменов.
– А потом? – насторожился Заколов.
– Вы сначала поступите. Абитуриентов в этом году хоть отбавляй.
– Ой, а сколько? – живо встрепенулась женщина около стенда.
– С этими, – дама махнула ладошкой в сторону ребят, – триста пятьдесят два человека получается.
В холл бесшумно вошел полнеющий мужчина лет сорока в элегантных дымчатых очках, светлых брюках и в строгой белой рубашке.
– Вот как? – заинтересовался он. – Мы, Люся, перекрыли рекорд прошлого семьдесят шестого года.
– Да, Владлен Валентинович. Конкурс – три человека на место, – вежливо согласилась дама из приемной комиссии.
– Два и восемьсот шестнадцать, – брякнул Тихон.
– Чего, два восемьсот шестнадцать? – Владлен Валентинович строго посмотрел на ребят.
– Триста пятьдесят два кандидата на сто двадцать пять мест – две целых и восемьсот шестнадцать сотых получается, – лениво разъяснил Тихон.
Евтушенко снисходительно улыбнулся. Он-то знал о феноменальном умении Заколова производить в уме гораздо более сложные математические вычисления.
– Возможно, – скептически согласился Владлен Валентинович. – А в прошлом году, по-моему, было триста двенадцать абитуриентов?
– Значит, конкурс – два четыреста девяносто шесть. Сейчас почти на тринадцать процентов больше.
– Хм-м, – задумчиво вывернул губу Павленко. Создавалось впечатление, что он старался запомнить цифры.
– Ой, как же много! И какие все умные! – изумилась мамаша.
– Больше не будет. Сегодня последний день подачи документов. – Люся блаженно улыбнулась.
– Лизонька, доченька, ты должна быть очень внимательной на экзаменах, – запричитала женщина, ухватив девушку за руку. – Какой огромный конкурс!
Все посмотрели на девушку в джинсовой расклешенной мини юбке и светлой блузке без рукавов. Она равнодушно вертела бежевыми босоножками, не обращая внимания на приставания матери. Владлен Валентинович невольно уткнулся на точеные бедра, притертые друг к другу. Ему нравилась нынешняя мода на мини, когда юбчонка или платьице практически ничего не прикрывают.
– Ладно, потопали в общагу, – громко обратился Тихон к Сашке.
Эти слова вывели из оцепенения Владлена Валентиновича. Он оторвал застывший взгляд от девичьих прелестей и нудно затараторил:
– Запомните, накануне каждого экзамена, мы даем консультацию по соответствующему предмету. Опытные преподаватели разбирают важные примеры из прошлых лет. Это поможет вам правильно изложить решение во время экзамена. Расписание вывешено на стенде. Желаю успехов!
Владлен Валентинович развернулся и быстро исчез в закоулках института. Шагал он на удивление бесшумно, словно призрак. Наблюдательный Заколов подумал: а ведь преподаватель сюда зачем-то шел, неужели только для того, чтобы повторить информацию со стенда?
– Это ваш директор? – вежливо поинтересовался Тихон у Люси.
– Владлен Валентинович – зав кафедрой марксизма-ленинизма, доцент. – Уважительно пояснила дама. – В этом году он – председатель приемной комиссии.
– Ой, какой ценный человек! – всплеснула руками мамаша. – Лизонька, запомни его и здоровайся при встрече. Да не смотри ты в пол! Послушай, маму!
Сначала в темном проеме открытой двери возник размытый силуэт с книгой в руке.
Тихон заворожено наблюдал, как по мере продвижения девушки в светлую комнату проявляются стройные лодыжки, круглые коленки, оборка легкого платья, втянутый живот, небольшая грудь и узкие бретельки на худых плечах. Девушка встала. Лицо ее оставалось в тени, а Тихон тупо смотрел на выступающие под тонкой тканью пупырышки сосков. Потом она сделала еще один шаг, и образ завершили локоны светло-соломенных волос, легкими струями спадающие за спину, курносый нос, очки в темной оправе и тяжелая челка, с трудом удерживаемая мощной заколкой.
Аляповатые очки на аккуратном личике выглядели так неестественно, словно были дорисованы дерзкой рукой школьника на фотографии в глянцевом журнале.
– Привет, – бойко произнесло вошедшее явление.
– Привет, – промямлил Тихон. – Ты Света?
– Нет, я Наташа. Света там, в комнате осталась. Я к вам насчет одного примера.
Систему тригонометрических уравнений Заколов осилил быстро, о чем сразу пожалел.
Красивая девушка упорхнула, чтобы показать решение подружке. Но вскоре она примчалась.
– Света пропала! – В глазах то ли страх, то ли озорство.
– Ее украл злой колдун, – мрачным тоном пошутил Тихон. – Но я берусь ее спасти. Идем!
Посредине девичьей комнаты стояли красные туфли на высоких каблуках.
– Это Светины. Она их разнашивает, – пояснила Наташа. – Хочет на первое сентября надеть, когда в институт поступим. Куда она делась?
– Объявим всесоюзный розыск! – улыбнулся Заколов. Его умиляло волнение девушки.
Света исчезла первой из абитуриенток. Тогда никто не знал о Питоконде, и можно было улыбаться.
А следующая вспышка – долгожданный институт, в котором еще не поселилась пугающая тревога.
Облокотившись о подоконник, Тихон и Саша стояли в холле у открытого окна. Во всю силу припекало распухшее от дурной силы полуденное казахстанское солнце. В грудь толкались жаркие воздушные волны.
– Жара… – тяжело выдохнул Саша, поправив очки на прямом узком носу. Его стройная фигура почти не делала лишних движений, а умный взгляд изучал убогую растительность.
– Жара прямо давит, – подтвердил Тихон, расстегивая воротник. Легкая рубашка благодарно разъехалась на широкой груди. На висках поблескивали капельки пота.
– Все по закону. Повышается температура – повышается давление газа, – заметил Евтушенко.
– Это справедливо только для замкнутых объемов, – возразил Тихон.
– Наша планета вместе с атмосферой ограничена.
– Логично, я чувствую себя, как в банке – согласился Заколов.
В холле вертелась фигуристая девчушка. Она то и дело что-то поправляла в нехитрой одежде и поглядывала на ребят. Рядом ее мать изучала стенд приемной комиссии. Напряженные глаза переползали с одной бумажки на другую. Распахнулась дверь. Выплыла сонная дама, принимавшая документы.
– Заколов и Евтушенко, – позвала она. – Вот направление в общежитие. Это только на период вступительных экзаменов.
– А потом? – насторожился Заколов.
– Вы сначала поступите. Абитуриентов в этом году хоть отбавляй.
– Ой, а сколько? – живо встрепенулась женщина около стенда.
– С этими, – дама махнула ладошкой в сторону ребят, – триста пятьдесят два человека получается.
В холл бесшумно вошел полнеющий мужчина лет сорока в элегантных дымчатых очках, светлых брюках и в строгой белой рубашке.
– Вот как? – заинтересовался он. – Мы, Люся, перекрыли рекорд прошлого семьдесят шестого года.
– Да, Владлен Валентинович. Конкурс – три человека на место, – вежливо согласилась дама из приемной комиссии.
– Два и восемьсот шестнадцать, – брякнул Тихон.
– Чего, два восемьсот шестнадцать? – Владлен Валентинович строго посмотрел на ребят.
– Триста пятьдесят два кандидата на сто двадцать пять мест – две целых и восемьсот шестнадцать сотых получается, – лениво разъяснил Тихон.
Евтушенко снисходительно улыбнулся. Он-то знал о феноменальном умении Заколова производить в уме гораздо более сложные математические вычисления.
– Возможно, – скептически согласился Владлен Валентинович. – А в прошлом году, по-моему, было триста двенадцать абитуриентов?
– Значит, конкурс – два четыреста девяносто шесть. Сейчас почти на тринадцать процентов больше.
– Хм-м, – задумчиво вывернул губу Павленко. Создавалось впечатление, что он старался запомнить цифры.
– Ой, как же много! И какие все умные! – изумилась мамаша.
– Больше не будет. Сегодня последний день подачи документов. – Люся блаженно улыбнулась.
– Лизонька, доченька, ты должна быть очень внимательной на экзаменах, – запричитала женщина, ухватив девушку за руку. – Какой огромный конкурс!
Все посмотрели на девушку в джинсовой расклешенной мини юбке и светлой блузке без рукавов. Она равнодушно вертела бежевыми босоножками, не обращая внимания на приставания матери. Владлен Валентинович невольно уткнулся на точеные бедра, притертые друг к другу. Ему нравилась нынешняя мода на мини, когда юбчонка или платьице практически ничего не прикрывают.
– Ладно, потопали в общагу, – громко обратился Тихон к Сашке.
Эти слова вывели из оцепенения Владлена Валентиновича. Он оторвал застывший взгляд от девичьих прелестей и нудно затараторил:
– Запомните, накануне каждого экзамена, мы даем консультацию по соответствующему предмету. Опытные преподаватели разбирают важные примеры из прошлых лет. Это поможет вам правильно изложить решение во время экзамена. Расписание вывешено на стенде. Желаю успехов!
Владлен Валентинович развернулся и быстро исчез в закоулках института. Шагал он на удивление бесшумно, словно призрак. Наблюдательный Заколов подумал: а ведь преподаватель сюда зачем-то шел, неужели только для того, чтобы повторить информацию со стенда?
– Это ваш директор? – вежливо поинтересовался Тихон у Люси.
– Владлен Валентинович – зав кафедрой марксизма-ленинизма, доцент. – Уважительно пояснила дама. – В этом году он – председатель приемной комиссии.
– Ой, какой ценный человек! – всплеснула руками мамаша. – Лизонька, запомни его и здоровайся при встрече. Да не смотри ты в пол! Послушай, маму!
Глава 2. Тарантул
Первая консультация по алгебре состоялась следующим утром.
Во второй половине дня, скрываясь от жары, Тихон в шортах безмятежно дремал на кровати в общежитии. Казалось, что в ожидании вечерней прохлады все живое замерло. Но это было не так.
По голому натренированному телу осторожно пробирался большой мохнатый паук. Вот лапки песочного цвета застыли над пупком. Паук опустил голову, изучил ямку щупальцами по краям рта. Ямка показалась маловата, паук засеменил выше. На груди он придирчиво изучил густые волоски. Неплохое место для засады. Преодолев черные заросли, паук оказался на гладкой шее. Восемь лапок почувствовали более теплую и мягкую поверхность. Паук опустил щупальца. Горячее биение и запах белковой пищи возбудили аппетит. Паук раздвинул мощные челюсти-хелицеры с острыми коготками. Ядовитые железы сжались, готовясь выплеснуть порцию яда.
Толкнув дверь, в комнату вошла взволнованная Наташа. Взгляд девушки упал на страшного паука. И без того встревоженное лицо исказилось от ужаса.
– Ааааа! – закричала она.
Заколов приоткрыл один глаз, пальцы мягко схватили паука.
– Что ты кричишь? – Тихон разочарованно смотрел на девушку. – Тротю испугаешь.
– Я… он, – Наташа растерянно тыкала пальцем. – Он ядовитый. Это тарантул!
– Знаю. – Тихон опустил паука в банку.
Сегодня после консультации он вместе с Евтушенко ходил купаться на Сырдарью. На географической карте ее изображали синей жирной линией, как одну из великих рек средней Азии. Когда-то, наверное, так и было, о чем свидетельствовала насыпная дамба, отгораживающая город от реки. Но сейчас от дамбы до воды тянулась добрая сотня шагов. На обратном пути в общежитие Тихон заметил тарантула. Огромный паук караулил добычу в песчаной дамбе. Пройти мимо такого замечательного экземпляра Тихон не мог. Он накрыл его футболкой и взял с собой.
– Это мой друг, Тротя, – пояснил Заколов. – Я хотел, чтобы он запомнил мой запах и больше не боялся.
– Он же мог укусить?
– Это логично. Но его укус далеко не смертелен. Меня уже кусали тарантулы. – Заколов посмотрел на Тротю и широко улыбнулся: – Я люблю пауков.
– Ты любишь пауков? – недоумевала девушка.
– Да. Это сильные индивидуумы. Не то, что муравьи или пчелы, у которых гипертрофированное стадное чувство. – Тихон встал, подошел к раковине. – Сейчас посмотрим, есть ли у нас что-нибудь на обед для Троти.
На краю умывальника лежала бумага, покрытая тонким слоем клея «Момент». Сверху были насыпаны крошки сыра. В одну из крошек вцепился большой рыжий таракан. Он яростно шевелил длинными усами, но лапки насекомого намертво увязли в клее.
– А тебя, прусак, никто в гости не звал. – Тихон оторвал таракана и поднес к пауку. – Милости просим к столу, Тротя.
Таракан шлепнулся на дно банки. Несколько лапок насекомого остались в клее, без них он представлял легкую добычу для тарантула. Паук приподнял головогрудь с четырьмя парами глаз и в мгновение ока настиг жертву. Хелицеры с острыми коготками сомкнулись на брюшке таракана.
– Сейчас Тротя через коготки впрыскивает яд, – пояснил Тихон пораженной Наташе.
– Ужас!
– Это жизнь, – вздохнул Тихон.
Тело таракана перестало дергаться, усики опали. Тарантул разжал хелицеры, ощупал жертву и отошел.
– Он убил его и не съел? – удивилась девушка.
– Пауки гурманы. Вместе с ядом он впрыснул пищеварительные соки. Сначала внутренности и твердый панцирь превратятся в желе. Вот тогда Тротя примется за трапезу.
Паук замер, словно прислушиваясь к разговору людей.
– А он нас слышит? – поинтересовалась Наташа.
– Плохо. Но очень хорошо воспринимает запахи. Поэтому я и пустил его прогуляться по телу. Он запомнил мой запах и этот же запах учуял на таракане. Теперь я его друг, ведь я приношу ему пищу.
– Ты странный. Дружишь с пауками.
«Не только», – хотел добавить Тихон, но заметил в глазах девушки тревогу.
– Боишься экзамена?
– Тихон, я не знаю что делать. Я вся, как на иголках. – Наташа заметно нервничала. – Света пропала!
– Как пропала? Опять?
– Пошла в туалет и не вернулась.
– Утонула? Надо вызвать сантехника, – рассмеялся Тихон.
Он вспомнил, как вчера с удовольствием помогал девушкам решать задачи. Наташа внимательно слушала объяснения Тихона, заглядывала в глаза, и проявляла детское восхищение его точными быстрыми решениями. Света всем видом выказывала равнодушие, мол, ишь какой умный выискался, мы и без тебя все знаем, не такие дуры! После общения Наташа показалась Тихону потрясающе обаятельной, а Света – неприятной занудой.
– Нет, ты ничего не понял, – на глазах Наташи выступили слезы. – Света пропала еще утром, в институте!
В комнату вошел Сашка Евтушенко. Он вытирал голову после душа.
– Ладно, успокойся, – посерьезнел Заколов. Если Света была ему безразлична, то видеть слезы на милом лице он спокойно не мог. – Сейчас мы оденемся и заглянем к тебе. Расскажешь подробнее.
Через минуту Заколов вместе с Евтушенко был у Наташи. Девушка сидела на кровати, поджав ноги, и тихо вытирала глаза.
– Наташа, не паникуй! Ерунда какая-то, а ты в слезы! – Друзья деловито уселись за стол. Тихон с усилием отводил глаза от круглых девичьих коленок. – Рассказывай, что произошло?
Девушка зажала в кулачке мокрый платочек и с надеждой посмотрела на ребят. Покрасневшие глаза ничуть не портили симпатичное личико.
– После консультации мы задержались, чтобы задать вопросы преподавателю, – заговорила она. – Света сказала, что зайдет в туалет. Я вместе с другими, оставалась в аудитории. Потом, когда все разошлись, я ждала у выхода. Ее все не было и не было! Я осталась совершенно одна. Большой холл, длинный коридор – и никого! Мне стало тревожно. Я заглянула в туалет, а там пусто. – Наташа захныкала. – Я долго бродила по коридорам, но Светки нигде не было! Я подумала, что она ушла в общежитие. Прибежала сюда, но ее здесь тоже нет!
– Откуда ты знаешь, что она не возвращалась? – спросил Тихон и огляделся.
– Ключ от комнаты был у меня. Мы его на вахту утром не сдавали.
– Возможно, она вернулась и сидит у кого-то в гостях, тебя дожидается? – продолжал гнуть свою линию Тихон.
– Всех, с кем мы знакомы, я уже обошла. Нет ее! А к другим она вряд ли пойдет, она не компанейская.
– А в этом городе у нее есть родственники или знакомые? – спросил Сашка.
– Нет! Откуда?
– За этот месяц она с кем-нибудь подружилась?
– Я же говорю, она замкнутая, все время со мной ходила. Если и знакомилась, то только через меня.
– Надо подождать. Еще не вечер, – спокойно рассудил Сашка.
Тихон листнул тетрадь, лежащую на столе. Внезапно его что-то насторожило.
– Это же примеры, которые нам давали на консультации! А на обложке ее имя!
– Ой! Я совсем забыла! – Наташа вскочила с кровати и подошла к столу. – Я нашла ее тетрадь там, в туалете. Она валялась на подоконнике.
– Это меняет дело, – решил Тихон. – Света психанула, испугалась экзаменов, бросила тетрадь и уехала домой к родителям в чем была. Скорее всего, она сейчас на станции, купила билет и ожидает поезда.
– А документы? Все вещи на месте и документы тоже. Без них она не уедет.
Повисло тягостное молчание.
– Надо ждать, – невозмутимо предложил Саша. – После окончания консультации прошло всего пять часов. Света, взрослая девушка, она может быть где угодно. Я убежден, к ночи она появится.
– Наташ, ну, правда, не паникуй, – согласился Тихон. – Она не ребенок, и скоро все выяснится.
Удрученная девушка хлюпнула носом. Ребята вышли. Когда они оказались в своей комнате, Сашка спросил Тихона:
– Что ты думаешь?
– Два варианта. Света в гостях и ей по фигу экзамен, поэтому и выбросила тетрадку. Или у нее нервный срыв, тогда она себя не контролирует, и вполне могла уехать домой. В любом случае, имеющейся информации для однозначного вывода недостаточно. Мы же ее совсем не знаем. Это как задача, в которой не хватает исходных данных.
Около одиннадцати вечера Заколов бросил тарантулу Троте нового таракана и вновь зашел к Наташе.
– Ну, что? Не появлялась? – спросил он.
– Нет, – грустно ответила Наташа, отложила в сторону учебник и осторожно предложила: – Давай в милицию заявим?
– Да они нас на смех поднимут! Взрослая девица не вернулась домой к одиннадцати. Тем более, без папы и мамы сейчас живет. Подождем до утра. Если с ней все в порядке, то к экзамену Света обязательно придет. А тебе, чтобы голова лучше работала, надо нормально выспаться.
Во второй половине дня, скрываясь от жары, Тихон в шортах безмятежно дремал на кровати в общежитии. Казалось, что в ожидании вечерней прохлады все живое замерло. Но это было не так.
По голому натренированному телу осторожно пробирался большой мохнатый паук. Вот лапки песочного цвета застыли над пупком. Паук опустил голову, изучил ямку щупальцами по краям рта. Ямка показалась маловата, паук засеменил выше. На груди он придирчиво изучил густые волоски. Неплохое место для засады. Преодолев черные заросли, паук оказался на гладкой шее. Восемь лапок почувствовали более теплую и мягкую поверхность. Паук опустил щупальца. Горячее биение и запах белковой пищи возбудили аппетит. Паук раздвинул мощные челюсти-хелицеры с острыми коготками. Ядовитые железы сжались, готовясь выплеснуть порцию яда.
Толкнув дверь, в комнату вошла взволнованная Наташа. Взгляд девушки упал на страшного паука. И без того встревоженное лицо исказилось от ужаса.
– Ааааа! – закричала она.
Заколов приоткрыл один глаз, пальцы мягко схватили паука.
– Что ты кричишь? – Тихон разочарованно смотрел на девушку. – Тротю испугаешь.
– Я… он, – Наташа растерянно тыкала пальцем. – Он ядовитый. Это тарантул!
– Знаю. – Тихон опустил паука в банку.
Сегодня после консультации он вместе с Евтушенко ходил купаться на Сырдарью. На географической карте ее изображали синей жирной линией, как одну из великих рек средней Азии. Когда-то, наверное, так и было, о чем свидетельствовала насыпная дамба, отгораживающая город от реки. Но сейчас от дамбы до воды тянулась добрая сотня шагов. На обратном пути в общежитие Тихон заметил тарантула. Огромный паук караулил добычу в песчаной дамбе. Пройти мимо такого замечательного экземпляра Тихон не мог. Он накрыл его футболкой и взял с собой.
– Это мой друг, Тротя, – пояснил Заколов. – Я хотел, чтобы он запомнил мой запах и больше не боялся.
– Он же мог укусить?
– Это логично. Но его укус далеко не смертелен. Меня уже кусали тарантулы. – Заколов посмотрел на Тротю и широко улыбнулся: – Я люблю пауков.
– Ты любишь пауков? – недоумевала девушка.
– Да. Это сильные индивидуумы. Не то, что муравьи или пчелы, у которых гипертрофированное стадное чувство. – Тихон встал, подошел к раковине. – Сейчас посмотрим, есть ли у нас что-нибудь на обед для Троти.
На краю умывальника лежала бумага, покрытая тонким слоем клея «Момент». Сверху были насыпаны крошки сыра. В одну из крошек вцепился большой рыжий таракан. Он яростно шевелил длинными усами, но лапки насекомого намертво увязли в клее.
– А тебя, прусак, никто в гости не звал. – Тихон оторвал таракана и поднес к пауку. – Милости просим к столу, Тротя.
Таракан шлепнулся на дно банки. Несколько лапок насекомого остались в клее, без них он представлял легкую добычу для тарантула. Паук приподнял головогрудь с четырьмя парами глаз и в мгновение ока настиг жертву. Хелицеры с острыми коготками сомкнулись на брюшке таракана.
– Сейчас Тротя через коготки впрыскивает яд, – пояснил Тихон пораженной Наташе.
– Ужас!
– Это жизнь, – вздохнул Тихон.
Тело таракана перестало дергаться, усики опали. Тарантул разжал хелицеры, ощупал жертву и отошел.
– Он убил его и не съел? – удивилась девушка.
– Пауки гурманы. Вместе с ядом он впрыснул пищеварительные соки. Сначала внутренности и твердый панцирь превратятся в желе. Вот тогда Тротя примется за трапезу.
Паук замер, словно прислушиваясь к разговору людей.
– А он нас слышит? – поинтересовалась Наташа.
– Плохо. Но очень хорошо воспринимает запахи. Поэтому я и пустил его прогуляться по телу. Он запомнил мой запах и этот же запах учуял на таракане. Теперь я его друг, ведь я приношу ему пищу.
– Ты странный. Дружишь с пауками.
«Не только», – хотел добавить Тихон, но заметил в глазах девушки тревогу.
– Боишься экзамена?
– Тихон, я не знаю что делать. Я вся, как на иголках. – Наташа заметно нервничала. – Света пропала!
– Как пропала? Опять?
– Пошла в туалет и не вернулась.
– Утонула? Надо вызвать сантехника, – рассмеялся Тихон.
Он вспомнил, как вчера с удовольствием помогал девушкам решать задачи. Наташа внимательно слушала объяснения Тихона, заглядывала в глаза, и проявляла детское восхищение его точными быстрыми решениями. Света всем видом выказывала равнодушие, мол, ишь какой умный выискался, мы и без тебя все знаем, не такие дуры! После общения Наташа показалась Тихону потрясающе обаятельной, а Света – неприятной занудой.
– Нет, ты ничего не понял, – на глазах Наташи выступили слезы. – Света пропала еще утром, в институте!
В комнату вошел Сашка Евтушенко. Он вытирал голову после душа.
– Ладно, успокойся, – посерьезнел Заколов. Если Света была ему безразлична, то видеть слезы на милом лице он спокойно не мог. – Сейчас мы оденемся и заглянем к тебе. Расскажешь подробнее.
Через минуту Заколов вместе с Евтушенко был у Наташи. Девушка сидела на кровати, поджав ноги, и тихо вытирала глаза.
– Наташа, не паникуй! Ерунда какая-то, а ты в слезы! – Друзья деловито уселись за стол. Тихон с усилием отводил глаза от круглых девичьих коленок. – Рассказывай, что произошло?
Девушка зажала в кулачке мокрый платочек и с надеждой посмотрела на ребят. Покрасневшие глаза ничуть не портили симпатичное личико.
– После консультации мы задержались, чтобы задать вопросы преподавателю, – заговорила она. – Света сказала, что зайдет в туалет. Я вместе с другими, оставалась в аудитории. Потом, когда все разошлись, я ждала у выхода. Ее все не было и не было! Я осталась совершенно одна. Большой холл, длинный коридор – и никого! Мне стало тревожно. Я заглянула в туалет, а там пусто. – Наташа захныкала. – Я долго бродила по коридорам, но Светки нигде не было! Я подумала, что она ушла в общежитие. Прибежала сюда, но ее здесь тоже нет!
– Откуда ты знаешь, что она не возвращалась? – спросил Тихон и огляделся.
– Ключ от комнаты был у меня. Мы его на вахту утром не сдавали.
– Возможно, она вернулась и сидит у кого-то в гостях, тебя дожидается? – продолжал гнуть свою линию Тихон.
– Всех, с кем мы знакомы, я уже обошла. Нет ее! А к другим она вряд ли пойдет, она не компанейская.
– А в этом городе у нее есть родственники или знакомые? – спросил Сашка.
– Нет! Откуда?
– За этот месяц она с кем-нибудь подружилась?
– Я же говорю, она замкнутая, все время со мной ходила. Если и знакомилась, то только через меня.
– Надо подождать. Еще не вечер, – спокойно рассудил Сашка.
Тихон листнул тетрадь, лежащую на столе. Внезапно его что-то насторожило.
– Это же примеры, которые нам давали на консультации! А на обложке ее имя!
– Ой! Я совсем забыла! – Наташа вскочила с кровати и подошла к столу. – Я нашла ее тетрадь там, в туалете. Она валялась на подоконнике.
– Это меняет дело, – решил Тихон. – Света психанула, испугалась экзаменов, бросила тетрадь и уехала домой к родителям в чем была. Скорее всего, она сейчас на станции, купила билет и ожидает поезда.
– А документы? Все вещи на месте и документы тоже. Без них она не уедет.
Повисло тягостное молчание.
– Надо ждать, – невозмутимо предложил Саша. – После окончания консультации прошло всего пять часов. Света, взрослая девушка, она может быть где угодно. Я убежден, к ночи она появится.
– Наташ, ну, правда, не паникуй, – согласился Тихон. – Она не ребенок, и скоро все выяснится.
Удрученная девушка хлюпнула носом. Ребята вышли. Когда они оказались в своей комнате, Сашка спросил Тихона:
– Что ты думаешь?
– Два варианта. Света в гостях и ей по фигу экзамен, поэтому и выбросила тетрадку. Или у нее нервный срыв, тогда она себя не контролирует, и вполне могла уехать домой. В любом случае, имеющейся информации для однозначного вывода недостаточно. Мы же ее совсем не знаем. Это как задача, в которой не хватает исходных данных.
Около одиннадцати вечера Заколов бросил тарантулу Троте нового таракана и вновь зашел к Наташе.
– Ну, что? Не появлялась? – спросил он.
– Нет, – грустно ответила Наташа, отложила в сторону учебник и осторожно предложила: – Давай в милицию заявим?
– Да они нас на смех поднимут! Взрослая девица не вернулась домой к одиннадцати. Тем более, без папы и мамы сейчас живет. Подождем до утра. Если с ней все в порядке, то к экзамену Света обязательно придет. А тебе, чтобы голова лучше работала, надо нормально выспаться.
Глава 3. Первые знакомства
Неизвестно как Наташа, но Тихон в эту ночь спал плохо. Ему хотелось помочь понравившейся девушке. Но как?
Воспоминания прошедшего дня лезли в голову, не давая уснуть. Может, отгадка странного исчезновения Светы кроется там? Ведь один раз Наташа уже поднимала панику.
Накануне рано утром Заколов и Евтушенко сошли с поезда на крохотной станции Тюра-Там, и в город с затертым названием Ленинск добрались на автобусе. Город не был обозначен ни на одной из карт Советского Союза, и не из-за скромных размеров, а потому, что здесь находился закрытый объект – всемирно известный космодром Байконур.
Сразу после приезда ребята сунулись в студенческое общежитие, но без направления туда не селили. Комендант Серафима Михайловна пристально оглядела высокого физически развитого Заколова и изящного, но жилистого Евтушенко. Высокий лоб и спокойный умный взгляд обоих абитуриентов убедили опытную комендантшу, что эти двое наверняка поступят. Она разрешила им оставить чемоданы и подсказала, как лучше пройти к институту.
Когда друзья вернулись с направлением, Серафима Михайловна поправила алый, как флаг СССР, жакет и сквозь изящные очки в позолоченной оправе изучила бумажку. Крепкие пальцы с острыми ногтями подшили документ в папку, строгий голос скомандовал:
– Заколов и Евтушенко, отправляйтесь в двести шестнадцатую комнату. Это на втором этаже. Там уже живет один абитуриент, Махоров из Москвы. И чтоб никаких пьянок-гулянок и нарушений режима! А то, в миг вылетите на улицу! Правила висят на стенде рядом с дежурной. У нее же получите постельное белье. Все, можете идти.
Двести шестнадцатая встретила друзей распахнутой дверью. Оттуда неслись слова битловской песни “Мишель”. На железной панцирной кровати, свернув под спину матрац, развалился полураздетый парень с гитарой и чистым голосом довольно хорошо подражал Маккартни. Длинные прямые волосы, небрежно расчесанные на прямой пробор, и нос с горбинкой делали его похожим на Леннона. Для полного сходства не хватало лишь круглых очков.
– Тоже абитура? – закончив куплет, спросил певец. – Располагайтесь, – он дружелюбно кивнул на две незанятые кровати и отставил гитару. Босые ноги шлепнулись на замусоренный пол. – Меня зовут Борис.
– Тихон.
– Саша.
– Откуда вы?
– Из Приозерска, это на Балхаше.
– Местные, значит.
– Какие же мы местные, полтора дня на поезде с пересадкой, – уточнил Саша.
– Все равно – казахстанские! А я из Москвы.
– А чего сюда занесло? – удивился Тихон. – В столице столько институтов.
– Мать так решила. Говорит, в Москве не поступишь, разгильдяй, а в провинции, глядишь, и проскочишь, – безмятежно признался Борис.
– Зачем дверь открыта? – поинтересовался Заколов, отметив, что Борис одет в фирменные джинсы Levi’s.
У него и Евтушенко таких штанов отродясь не было. Тихон ходил в «техасах» советского производства с вытянутыми коленками, а Сашка – в самострочных бесформенных вельветовых брюках.
– Проветриваю, – Борис кивнул на широко открытое окно.
– Да на улице еще жарче чем здесь!
– Ничего, ночью холодком потянет.
«Он что, и ночью все держит нараспашку?» – изумился Тихон, а вслух спросил:
– Как здесь живется?
– Нормалёк. Меня сюда Серафима от Бони отселила, чтобы не колобродили вместе.
– Серафима – это комендант общежития? – переспросил во всем любящий точность, Саша.
– А то!
Тихон об очевидном не спрашивал, а вот новая информация его интересовала:
– А Боня, это кто?
– Боня – это такой чувак заводной, – оживился Борис. – У него копна волос на башке, как у негра из «Бони М». Все его Боней зовут. Он тоже абитуриент, только после армии. А вы чего так поздно приехали?
– В каком смысле? – переспросил Саша, уточняя о чем идет речь: о часе дня или о дате в календаре.
– Мы специально прямо к экзаменам, – ответил Тихон, легко поняв простую логику Бориса. – Сегодня последний день подачи документов, так что мы вовремя.
– А я тут уже месяц торчу. На подготовительные курсы ходил, со всей абитурой перезнакомился. У вас какой средний бал аттестата? В математике сечете?
– У меня четыре семьдесят пять, – Тихон присел на скрипучую кровать. – У Сашки четыре с половиной. Это за счет гуманитарных предметов. А по алгебре и геометрии он на всех олимпиадах первые места занимал. Правда, Сань?
– А ты разве нет? – нехотя ответил Евтушенко, распаковывая чемодан.
– Я – в основном по физике.
– А у меня три с полтиной! – рассмеялся Борис, словно поделился веселой шуткой. – Тут две девчонки задолбали, постоянно над задачками корпят и меня дергают.
Он постучал по стене, потом высунулся в окно и крикнул:
– Эй, Света!
– Чего тебе? – из соседнего окна послышался голос девушки.
– Ко мне два профессора заселились, они задачки как семечки щелкают.
Взгляд Бориса скользнули вдоль улицы.
– Лизка идет! Опять с мамашей. – Борис указал на девушку, которую ребята только что видели в институте. – Моя герла! Ничего фигурка, да? Я с ней кадрюсь по-маленькому.
– Что значит, по-маленькому? – не понял Саша.
– Пока только целуемся, – объяснил Борис, сунул ноги в кроссовки и уже на ходу зацепил футболку.
Из открытой двери еще доносились шлепки его ног, прыгающих по лестнице, а в проеме появился волнующий силуэт девушки.
Именно тогда Тихон впервые увидел Наташу. А потом сразу же пропала Света!
Но в тот раз все обошлось. Не успел Тихон начать шутливые поиски, как девушка вернулась.
Света оказалась невысокой и полненькой, с короткими темными волосами, вопреки светлому имени, и с мелкими красными прыщиками на щеках. Рядом со стройной Наташей она выглядела дурнушкой. «Почему из двух подружек, одна всегда красивее другой? – думал Тихон. – Красавицы, как однополюсные магниты, отталкиваются? Или все дело в моем индивидуальном восприятии красоты? Надо подкинуть эту мысль Сашке, пусть разработает теорию». Вспомнив о друге, который мог серьезно рассуждать на любую самую неожиданную тему, он с сожалением подумал, что того вряд ли заинтересует Света. А так бы, дружили парами.
Воспоминания прошедшего дня лезли в голову, не давая уснуть. Может, отгадка странного исчезновения Светы кроется там? Ведь один раз Наташа уже поднимала панику.
Накануне рано утром Заколов и Евтушенко сошли с поезда на крохотной станции Тюра-Там, и в город с затертым названием Ленинск добрались на автобусе. Город не был обозначен ни на одной из карт Советского Союза, и не из-за скромных размеров, а потому, что здесь находился закрытый объект – всемирно известный космодром Байконур.
Сразу после приезда ребята сунулись в студенческое общежитие, но без направления туда не селили. Комендант Серафима Михайловна пристально оглядела высокого физически развитого Заколова и изящного, но жилистого Евтушенко. Высокий лоб и спокойный умный взгляд обоих абитуриентов убедили опытную комендантшу, что эти двое наверняка поступят. Она разрешила им оставить чемоданы и подсказала, как лучше пройти к институту.
Когда друзья вернулись с направлением, Серафима Михайловна поправила алый, как флаг СССР, жакет и сквозь изящные очки в позолоченной оправе изучила бумажку. Крепкие пальцы с острыми ногтями подшили документ в папку, строгий голос скомандовал:
– Заколов и Евтушенко, отправляйтесь в двести шестнадцатую комнату. Это на втором этаже. Там уже живет один абитуриент, Махоров из Москвы. И чтоб никаких пьянок-гулянок и нарушений режима! А то, в миг вылетите на улицу! Правила висят на стенде рядом с дежурной. У нее же получите постельное белье. Все, можете идти.
Двести шестнадцатая встретила друзей распахнутой дверью. Оттуда неслись слова битловской песни “Мишель”. На железной панцирной кровати, свернув под спину матрац, развалился полураздетый парень с гитарой и чистым голосом довольно хорошо подражал Маккартни. Длинные прямые волосы, небрежно расчесанные на прямой пробор, и нос с горбинкой делали его похожим на Леннона. Для полного сходства не хватало лишь круглых очков.
– Тоже абитура? – закончив куплет, спросил певец. – Располагайтесь, – он дружелюбно кивнул на две незанятые кровати и отставил гитару. Босые ноги шлепнулись на замусоренный пол. – Меня зовут Борис.
– Тихон.
– Саша.
– Откуда вы?
– Из Приозерска, это на Балхаше.
– Местные, значит.
– Какие же мы местные, полтора дня на поезде с пересадкой, – уточнил Саша.
– Все равно – казахстанские! А я из Москвы.
– А чего сюда занесло? – удивился Тихон. – В столице столько институтов.
– Мать так решила. Говорит, в Москве не поступишь, разгильдяй, а в провинции, глядишь, и проскочишь, – безмятежно признался Борис.
– Зачем дверь открыта? – поинтересовался Заколов, отметив, что Борис одет в фирменные джинсы Levi’s.
У него и Евтушенко таких штанов отродясь не было. Тихон ходил в «техасах» советского производства с вытянутыми коленками, а Сашка – в самострочных бесформенных вельветовых брюках.
– Проветриваю, – Борис кивнул на широко открытое окно.
– Да на улице еще жарче чем здесь!
– Ничего, ночью холодком потянет.
«Он что, и ночью все держит нараспашку?» – изумился Тихон, а вслух спросил:
– Как здесь живется?
– Нормалёк. Меня сюда Серафима от Бони отселила, чтобы не колобродили вместе.
– Серафима – это комендант общежития? – переспросил во всем любящий точность, Саша.
– А то!
Тихон об очевидном не спрашивал, а вот новая информация его интересовала:
– А Боня, это кто?
– Боня – это такой чувак заводной, – оживился Борис. – У него копна волос на башке, как у негра из «Бони М». Все его Боней зовут. Он тоже абитуриент, только после армии. А вы чего так поздно приехали?
– В каком смысле? – переспросил Саша, уточняя о чем идет речь: о часе дня или о дате в календаре.
– Мы специально прямо к экзаменам, – ответил Тихон, легко поняв простую логику Бориса. – Сегодня последний день подачи документов, так что мы вовремя.
– А я тут уже месяц торчу. На подготовительные курсы ходил, со всей абитурой перезнакомился. У вас какой средний бал аттестата? В математике сечете?
– У меня четыре семьдесят пять, – Тихон присел на скрипучую кровать. – У Сашки четыре с половиной. Это за счет гуманитарных предметов. А по алгебре и геометрии он на всех олимпиадах первые места занимал. Правда, Сань?
– А ты разве нет? – нехотя ответил Евтушенко, распаковывая чемодан.
– Я – в основном по физике.
– А у меня три с полтиной! – рассмеялся Борис, словно поделился веселой шуткой. – Тут две девчонки задолбали, постоянно над задачками корпят и меня дергают.
Он постучал по стене, потом высунулся в окно и крикнул:
– Эй, Света!
– Чего тебе? – из соседнего окна послышался голос девушки.
– Ко мне два профессора заселились, они задачки как семечки щелкают.
Взгляд Бориса скользнули вдоль улицы.
– Лизка идет! Опять с мамашей. – Борис указал на девушку, которую ребята только что видели в институте. – Моя герла! Ничего фигурка, да? Я с ней кадрюсь по-маленькому.
– Что значит, по-маленькому? – не понял Саша.
– Пока только целуемся, – объяснил Борис, сунул ноги в кроссовки и уже на ходу зацепил футболку.
Из открытой двери еще доносились шлепки его ног, прыгающих по лестнице, а в проеме появился волнующий силуэт девушки.
Именно тогда Тихон впервые увидел Наташу. А потом сразу же пропала Света!
Но в тот раз все обошлось. Не успел Тихон начать шутливые поиски, как девушка вернулась.
Света оказалась невысокой и полненькой, с короткими темными волосами, вопреки светлому имени, и с мелкими красными прыщиками на щеках. Рядом со стройной Наташей она выглядела дурнушкой. «Почему из двух подружек, одна всегда красивее другой? – думал Тихон. – Красавицы, как однополюсные магниты, отталкиваются? Или все дело в моем индивидуальном восприятии красоты? Надо подкинуть эту мысль Сашке, пусть разработает теорию». Вспомнив о друге, который мог серьезно рассуждать на любую самую неожиданную тему, он с сожалением подумал, что того вряд ли заинтересует Света. А так бы, дружили парами.