Сергей Бакшеев. Осколок в голове

   – Бандитскую малину будете брать? – пошутил Тихон.
   – Малины тут не водится, только верблюжьи колючки, но пострелять придется, – туманно ответил Федорчук. – Ну, бывайте, хлопцы! Основные силы подвалят завтра и подвезут необходимые припасы. А мне надо до темени успеть в город вернуться.
   Сев в машину и заведя двигатель, он, перед тем как тронуться, вдруг высунулся из кабины и громко крикнул:
   – Хреновое это место, я вам скажу. Странное. Ну, ничего. Вам бы день простоять, да ночь продержаться!
   Ребята, застыв на месте, проводили отъехавшую машину. Каждый думал: что же именно хотел сказать милиционер последней фразой? Пошутил или о чем-то предупредил?
   – Ладно, мужики, приступаем к делу, – после затянувшейся паузы взял на себя бразды правления Влад.
   Ребята проверили второй барак, который мало чем отличался от предыдущего. Обустройство начали с разноса матрасов и подушек по кроватям. Сначала они делали это с бодрыми шутками, но кроватей оказалось много, и каждый последующий пыльный матрас казался тяжелее предыдущего. Потом Влад предложил лишь немного подмести полы. Воды для нормальной уборки все равно не было.
   Когда покончили с работой внутри бараков, студенты развесили умывальники на двух досках рядом с цистерной, и сунулись на кухню. Здесь громоздилась чугунная печка с двумя огромными конфорками, а рядом примостилась отдельная низкая печурка, приспособленная под большой полукруглый чан. Из угла на ребят пялился огромный солидный медный самовар. Он походил на неухоженного одинокого старика. Кран напоминал скрюченный нос, раскрытая внизу топка – беззубую пасть, ручки по бокам – оттопыренные уши, а мятая труба вверху – старомодный колпак. Вдобавок, сквозь пыль просматривались бороздки нацарапанных глаз.
   Заколов протер медный бок, прикрыл топку – взгляд старика-самовара повеселел.
   И печь и самовар топились дровами или углем. Тихон был уверен, что такие древние агрегаты давно нигде не используются, и увидеть их можно только в антикварных магазинах или музеях. Ребята с тоской посмотрели на громоздкие пыльные кухонные принадлежности. Всем уже хотелось есть.
   – Сегодня мы этим пользоваться не будем, – высказал общее настроение Влад. – Поужинаем консервами, а воду для чая я кипятильником разогрею.
   Стремительно темнело. Тихон щелкнул выключатель. Над столом под открытым навесом вспыхнула лишь одна лампочка, и мрак за пределами освещенного шара сразу сгустился.
   Ребята уселись за предварительно вымытый стол. И тут обнаружилось, что на свет лампочки слетаются тучи комаров. Казалось, что лампочка служит маяком и сигналом к сбору всех комаров в округе. Насекомые мельтешили огромным пищащим облаком, частично заслоняя свет.
   Заколов помахал широко раскрытой ладонью, желая отогнать надоедливых насекомых. Это не возымело никакого эффекта. Рука чувствовала явное сопротивление не только воздуха, а еще и густой подвижной массы. Столь плотного сборища комаров Тихон никогда не видел. Возможно эти комары ни разу не видели искусственный свет и прилетели сюда только с познавательными целями? Но нет, повинуясь инстинкту, многие из них дружно тыкались в открытые кисти рук и лица ребят.
   – С рисовых полей налетели. Там же все водой было залито. За лето расплодились, – сделал Тихон печальный вывод. – Как мы тут с ними уживемся?
   Он приподнял железную кружку с горячим чаем. В чае уже плавало несколько комаров, а над самой поверхностью густо кружили десятки их любопытных собратьев. Всех так и тянуло к горячей сладкой жидкости, словно они хотели туда нырнуть. И точно, глупые насекомые один за другим падали в кружку и оставались там, несмотря на отчаянное дрыганье лапками.
   – Это уже не чай, а суп какой-то, – поморщился Заколов и отодвинул кружку.
   Сотни комаров пищали тонко и противно. Вдруг сквозь их писк Заколову послышался тихий вкрадчивый голос:
   – Здравствуй, Тихон.
   Заколов вздрогнул. Влад и Стас невозмутимо сидели напротив и сосредоточенно ковыряли вилками в банке тушенки. По их виду было понятно, что они ничего не слышали.
   Тихону показалось, что голос раздался откуда-то сзади, из-за спины. Он осторожно обернулся, но никого не увидел. Тусклый свет грязной лампочки не пробивался сквозь темную бездну наступающей ночи. Может, померещилось?
   – Добро пожаловать в степь? – вновь послышался тот же неприятный голос.
   Тихон вспомнил слова сержанта милиции о колдуне, и ему стало зябко. На этот раз прекратили жевать и братья. С открытыми ртами они пытались разглядеть, откуда исходит странный голос.

Глава 13. Где Федорчук?

   Ну, где запропастился Федорчук, все более раздражался майор Петелин, сидя в кабинете. Проректор из института попросил отвезти студентов в колхоз, проверить там обстановку, ну, в общем все, как и в прошлые годы. Там дел-то – туда да обратно прошвырнуться. Уже десятый час, а сержанта с машиной до сих пор нет. А ведь знает, гад, что сегодня в ночь они едут охотиться на сайгаков. Все обговорили заранее! У майора и бутылочка припасена, да не простая белая, а ядреная настойка «Охотничья». Дефицитный товар, горло дерет, на ветру согревает, и главное – название лучше не придумаешь – в яблочко!
   Не пропустить ли рюмочку сейчас, задумался притомившийся майор. Нет, эту бутылку надо оставить на самое начало охоты. Когда только выедешь в ночную степь, откроешь лобовое стекло на «уазе», приладишь ружьишко, почувствуешь бодрящее покалывание иголочек азарта – вот в этот момент и следует распить пузырек для согрева, и за удачную охоту. А потом врубишь дальний свет, и вперед, в открытую степь, гонять сайгаков.
   Их сейчас полно. Жирок за лето нагуляли, к зимовке готовятся. В этот период их мясо самое сочное. Главное, побыстрее обнаружить стадо, пока кураж бьет в голову, и настроение – словно взбесившийся скакун. А как увидишь толстоносых степных антилоп, скорость на всю катушку и – погоня! Они, стервецы рогатые, километров семьдесят могут бежать, ну а «уазик» родной – все сто! Да и дыхалки им надолго не хватит. Железо с бензином сильнее любого зверя.
   Эх, вон ружье стоит! Уже заряжено. И пистолеты с собой возьмем, на всякий случай. Жаль, что карабина нет, а еще лучше автомат, как у военных. Из автомата можно столько голов нашмалять! Не напрягаясь.
   Но из автомата не интересно. Увидел стадо, встал посреди степи и пали во все стороны, пуля-дура достанет. Это удовольствие для лейтенантов первогодков. Во время охоты весь кайф в погоне! Когда видишь перед собой в свете фар мелькающие курдючные задницы. Машину подбрасывает на кочках, сайгаки подскакивают, и надо уметь поймать прыгающие тушки на мушку и всадить картечь в цель. Это вам не в тире на спор по железкам бить.
   Но у майора опыт в такой охоте большой. Добыча будет.
   Так Петелину все живо представилось, что в глазах появились отблески азартного огонька, а в горле упрямо запершило в предвкушении бодрящей выпивки на свежем воздухе. Эх, чего ждать-то? Беленькую «Русскую», которую на утро припас под свежее мясо, можно и сейчас откупорить.
   Виктор Петрович достал из собранной заранее сумки бутылку водки, сковырнул пальцами нехитрую пробку, благо «язычок» имелся, а то в последнее время заводы стали на них экономить, и налил две трети стакана. Больше пока не надо – сдержался он.
   Неспешно, в несколько глотков выпив приятную жидкость, милиционер сунул руку в сумку, нащупал газетный сверток и извлек большой помидор сорта «Бычье сердце». Вгрызаясь в алую сочную мякоть, майор удовлетворенно отметил: хоть что-то дельное растет в этом казахском пекле. Огурцы ни черта не вызревают, сколько их не поливай – листья желтеют и отваливаются, а плоды загибаются крючком еще в зачаточном состоянии. А помидоры, видимо, солнце любят. Вон какие пузатые получаются – мясистые, огромные, не больше двух штук в килограмме. Жаль, засолить такие нельзя.
   Еще арбузы здесь растут, дыни, вспомнил к чему-то майор. Надо будет снарядить Федорчука на колхозное поле за дыньками. Сейчас они как раз вызрели, пожелтели, корка мелкими трещинками покрылась, аромат чувствуется. Здесь, конечно, не Узбекистан и дыньки не того сорта, не такие сочные, зато дармовые, можно хоть центнер в поле набрать.
   Ну, где этот Федорчук с машиной? Уже ночь начинается, самое время выезжать за глупым мясом, прыгающим на четырех ногах.
   Сколько сайгаков надо забить сегодня? Штук пять хватит. Одного себе, другого Федорчуку, третьего ребятам в отделение, чтоб не обижались. Четвертого, пожалуй, прокурорским заброшу. Они хоть и сами могут нашмалять, но знак уважения проявить необходимо, вместе же работаем, общее дело делаем. Им самца надо добыть, матерово, чтобы с длинными рогами.
   Любят военные рога из черепушки выломать, лаком покрыть, и на какую-нибудь резную доску присобачить. Среди солдат умельцев много, могут красиво оформить. А потом офицеры дарят друг другу этакое произведение искусства, бахвалятся, подшучивают. У Виктора Петровича и у самого такие рога имеются. Вон, в кабинете при входе висят. Фуражку удобно вешать, можно даже с нескольких метров бросать.
   А пятую тушку Купчихе на станцию забросим, сладко подумал Петелин. Есть такая шустрая казашка, водкой и вином по ночам торгует. К ней весь город, если приспичит, по ночам бегает. Не беда, что четыре километра до станции, все равно туда тянутся. А где еще возьмешь? Магазины в восемь закрываются, ресторан в одиннадцать. Да в магазине водка не всегда и бывает, а у Купчихи в любое время суток есть, хотя и дороже, конечно. Вот, пятую тушку ей на обратном пути под утро и завезем. Надо будет помоложе сайгачиху выбрать, чтобы мясо нежнее было. Там и позавтракаем. Шустрая Купчиха прямо во дворе пожарит по куску самой отборной парной вырезки.
   Майор, прикрыв глаза, представил заключительный колоритный аккорд в сюите под названием «Охота на сайгаков». Запах мяса поджаренного с кровью на живом огне, бодрящий утренний воздух, умножающий и без того зверский аппетит, нагулянный за ночь, и добрая водочка. Что еще надо уставшему мужику, пришедшему к очагу с богатой добычей?
   «Да где этот чертов Федорчук?», – в очередной раз хмуро ругнулся Петелин и налил еще пол стакана водки. Недоеденная половинка большого помидора красовалась на столе разорванной пунцовой плотью. Вот как раз и пойдет под вторую порцию, подумал Виктор Петрович, поднося стакан к губам.
   Дверь в кабинет без стука распахнулась, и на пороге появился Федорчук. Правая кисть его руки, прижатая к груди, была замотана большой не совсем чистой тряпкой.
   – Ты где пропадал? – раздраженно воскликнул майор, поперхнувшись от неожиданности.
   – Так это! Не дорога, а черти что! – возмущенно повел левой рукой сержант.
   – Черти что, черти что, – ворчал Петелин. Он уже прокашлялся и закусывал остатками помидора. – Поконкретней докладывай.
   – Так это! Я ж говорю, – собрался с мыслями и вытянулся перед начальником Федорчук. – Напрямки по степи возвращался – все нормально, а свернул на колею и сразу огромную железяку подцепил. От комбайна, что ли, отвалилась, или от трактора. Баллон мне, сука, пробила, под крыло затянулась, и колесо заклинило. Я машину поддомкратил, и так и этак колесо сдернуть пытался – не идет, стерва. А инструмента у нас никакого нет, сами знаете. Я руку подсунул, дернул со всей силы за ту железку! Машина повалилась в мою сторону, домкрат под кузов отлетел, колесо подломилось, и вся махина как рухнет на мою руку! Вот, – сержант поднял перемотанную в грязном полотенце руку. – Железка ладонь до костей распорола. И что самое хреновое, меня придавило, не могу руку из под машины вытащить. И хоть бы один гад рядом проезжал. Пустыня, сами знаете. Я покричал, покричал, и стал руку откапывать. Пока откопал, пока рану прочистил, как мог, хорошо хоть вода в бачке омывателя была, стал думать, как машину поднять. Домкрат ведь под ней остался. Несколько часов провозился, а рука болит и кровище прет. Только сейчас доехал.
   – Вечно у тебя приключения, – проворчал майор. – На охоту пора ехать.
   – Какая охота, товарищ майор? Я бы рад, но мне в госпиталь надо. Я серьезно руку ухайдакал. Вот поглядите, – Федорчук сделал шаг к столу, снял повязку и сунул окровавленную кисть майору под нос.
   – Да убери ты, – поморщился Петелин. – Вечно ты меня подводишь. Ни на кого нельзя положиться! – Майор уперся взглядом в бутылку и смилостивился: – На, выпей водки и дуй к врачам.
   Начальник и подчиненный допили остатки водки. Петелин достал из сумки еще один большой помидор и разломил пополам.
   – Закуси, – протянул он Федорчуку алый плод. – Бензина много осталось? Лимит мы еще не перебрали?
   – Так сегодня первое сентября. Новый месяц начался – новый лимит пошел. Там в баке еще порядком будет.
   – Сентябрь уже, – задумчиво покачал головой Петелин и показал жестом на стол: – Ключи мне оставь.
   Сержант выложил ключи и осторожно спросил:
   – Ну, я пошел?
   – Валяй.
   Виктору Петровичу совершенно не хотелось менять свои планы. Он специально сегодня выспался, собрал для дела все, что нужно, пришел на службу только после обеда в военно-полевой форме, между прочим, нового фасона. У знакомого прапорщика-интенданта на сайгачий задок выменял. А завтра у него был законный выходной! Если не в эту ночь, то когда еще такой расклад будет?

Глава 14. Хасим. Поход из Китая

   Хасим сразу поверил в серьезность слов маленького Шао, о грозившей каравану опасности. Да и старый Джун предупреждал о чем-то подобном. Сделка с порохом завершилась, и опытному китайскому купцу, дорожившему репутацией, обманывать или лукавить было уже не с руки.
   Китайцы только недавно избавились от власти монголов, прогнав чужеземных правителей на север за великую китайскую стену. Много веков угроза Поднебесной империи исходила оттуда. Но сейчас весь Китай с тревогой посматривал на запад.
   Там набрал силу беспощадный Тимур, и никто не знал, куда он направит войска в следующий раз. Издревле повелось, что правители-завоеватели всегда стремились получить информацию от торговцев-путешественников о соседних городах и странах. И часто полученные сведения они использовали для достижения коварных военных целей. Поэтому к иноземным торговцам власти всех стран относились настороженно, подозревая в них шпионов.
   Хасим прекрасно знал, как раньше в городе Отраре за одну ночь вырезали весь караван, пришедший из страны Чингиз-хана, посчитав их вражескими лазутчиками. Тогда еще в Средней Азии не знали, кто такой монгольский хан Чингиз, и думали, таким образом, его запугать. Но Чингиз лишь еще больше разозлился, и вскоре весь Отрар был залит кровью тысяч жителей.
   Хасим на мгновение отбросил тревожные мысли и ласково посмотрел на воскресшую верблюдицу Шиху. Какое чудо ее спасло? Ведь он сам видел, как она испустила дух. А сейчас стоит полная сил, только шерсть на горбах поседела.
   Всевышний опять дает ему добрый знак. В долгом походе еще один верблюд никогда не будет лишним.
   Шиха смотрела вдаль, туда, откуда только что пришла вместе с Шао. В ее взгляде, обычно безразличном и равнодушном, как у всех вьючных верблюдов, Хасим с удивлением заметил проницательность и тревогу. Или это ему только показалось?
   Светало. Солнце поднималось над долиной. Командир охраны Шакен, обеспокоенный сообщением китайца, уже отдал распоряжение о скорейшем сборе в дорогу. Надо было быстро уходить, пока не появилась погоня. Вскоре караван стоял, готовый двинуться вперед. Шакен в ожидании смотрел на Хасима.
   В такую минуту Хасим всегда вспоминал китайскую мудрость: даже тысячемильный путь начинается с первого шага. Сколько он сделал таких шагов? На этот раз Хасим решил остаться в конце каравана, чтобы первым увидеть возможную опасность.
   Все ждали его сигнала. Шиха стояла рядом. «Всемогущий Аллах, дай нам возможность благополучно уйти из Китая», – мысленно попросил купец.
 

 
   Он хотел дать отмашку головному погонщику каравана, но в этот момент низко утробно заголосила Шиха. Так она еще никогда не кричала. Хасим обернулся. На него смотрели встревоженные большие глаза верблюдицы. Она вновь издала странный возглас и повела головой в сторону гор. Хасиму показалось, что она о чем-то хочет ему сказать.
   Бессловесная скотина пыталась что-то ему объяснить!
   Шиха еще раз по-особенному взглянула на него, отчего Хасим, забыв о тревогах, ощутил мягкое тепло и мгновенно успокоился, будто пребывал не на чужой враждебной земле, а у домашнего очага. Верблюдица отвернулась и быстро зашагала в сторону гор, покачивая необычными белыми горбами. Она удалялась не оглядываясь. Хасим смотрел ей в след и вдруг, не отдавая отчета, сделал знак, чтобы караван следовал за ней.
   Обычный проторенный многими купцами караванный путь лежал по равнине вдоль русла реки. Там стояли знакомые Хасиму поселения, где можно было разжиться едой, отдохнуть и узнать новости. Дальше, где река делала резкий поворот, располагался мост, которым пользовались все путешественники. Не про этот ли мост предупреждал Шао? Может, китайцы подумали, что его хочет взорвать чужестранец Хасим? Тогда именно по этой дороге китайские воины будут преследовать караван.
   Но Шиха выбрала другой путь – через горный перевал. Так торговые караваны никогда не ходили. Хасим не знал эту дорогу, но когда караван по его приказу тронулся вслед за Шихой в направлении гор, он был необычайно спокоен и уверен в правильности выбранного пути.
   Через несколько часов караван уже взбирался вверх по горному серпантину. На одном из поворотов Хасим, шедший последним, оглянулся. Внизу открывалась равнина, которую они недавно покинули. На том месте, где был ночлег, у потушенных костров стоял отряд вооруженных всадников. Солнце блестело на их шлемах. Хасим догадался, что это была погоня. Покружив коней на месте привала, всадники галопом поскакали на запад по основному караванному пути.
   Хасим спешно заехал за склон горы, опасаясь, что его маленькую фигурку разглядят китайцы.

Глава 15. Знакомство с колдуном

   Братья Перегудовы, не обращая внимания на укусы комаров, напряженно смотрели в темноту. Было заметно, что непонятный вкрадчивый голос их изрядно напугал.
   Однородная черная мгла тем временем пришла в движение, что-то в ней колыхнулось, и на свет бесшумно выплыла темная фигура. Появившийся человек был одет в рыхлый деревенский ватник, на голове громоздилась большая остроконечная войлочная шляпа, поля которой отбрасывали тень на лицо.
   Первая мысль Заколова: это и есть пресловутый колдун? Но как он узнал мое имя?
   Незнакомец придвинулся ближе, тень от шляпы уменьшилась, и на свет показалось плоское лицо с узкими разрезами глаз и осторожной улыбкой.
   Нет, решил Тихон, колдун должен быть старым, а этот, хоть и одет как-то странно, но по лицу видно, что молодой – безбородый. Постой! Тихон разглядел какие-то знакомые черточки в казахском лице. Где-то он уже встречал эту осторожную улыбку, также таинственно появляющуюся из темноты.
   – Это я, Мурат, – представился незнакомец и еще сильнее растянул губы в выжидательной улыбке.
   – Мурат?! – Тихон тут же вспомнил парня, которого встретил год назад в институтском подвале. – Как ты здесь оказался?
   – Я здесь с дедом живу, – Мурат показал в ту сторону, где располагалась юрта.
   – Так твой дед – колдун? – понизив голос, спросил Тихон.
   – Какой он колдун, – обиделся Мурат. – Он мудрый аксакал, многое повидал, многое знает, иногда предсказывает будущее. За это люди и называют его колдуном. Но у нас, казахов, звание шамана считается почетным. – Мурат горько вздохнул и добавил: – Правда, дедушку чаще зовут колдуном.
   – Предсказывает будущее? – удивился Влад.
   – Тут нет ничего сверхестественного. Он понимает законы природы и сущность человека, на этом основании и делает выводы. Глупых людей это пугает, Но ведь вы все умные, да? – В интонации звучала явная надежда на положительный ответ.
   Ребята неуверенно кивнули. Заколов был убежден, что в нормальной жизни никаких колдунов не существует. Но здесь посереди дикой степи ничего нормального он пока не наблюдал.
   – Кстати, дед приглашает вас в гости, – сообщил Мурат. – Я для этого и пришел.
   – Нас, в гости? – удивленно и настороженно переспросил Влад.
   – Да. Пойдемте. А то вас комары съедят. В юрте их нет.
   Братья Перегудовы нерешительно переглянулись.
   – Надо сходить, – оживился Тихон. Назойливые насекомые ему порядком надоели.
   Ребята неспешно встали и молча пошли за Муратом. Когда они покинули освещенный конус, их сразу же облепила темнота. Студенты шли, напряженно глядя вниз, чтобы не споткнуться на незнакомой дороге. Только Мурат шагал уверенно и широко. Время от времени он поджидал остальных.
   Около юрты все остановились. Сюда совсем не пробивался свет маломощной лампочки из-под навеса, и лишь блеск звезд и молодого тонкого месяца позволял различать контуры предметов. Рядом с юртой в темном проеме маленькой печки уменьшенным лоскутком ночного неба мерцали остывающие угольки. В стороне виднелись силуэты двух больших верблюдов. Если бы они стояли без движения, Тихон бы их вряд ли заметил.
 

 
   – Пришли, – переминаясь с ноги на ногу, промямлил Мурат.
   Заколову показалось, что из его голоса исчезла прежняя решимость, с которой он только что звал в гости.
   В этот момент где-то далеко в степи раздался низкий протяжный заунывный вой. Верблюды дернули головой в сторону звука и замерли.
   – Что это? – вздрогнул Влад.
   – Степь, – как о чем-то живом сказал Мурат, оглядываясь за спину в непроглядную темень. Затем решительно шагнул к юрте: – Дедушка ждет.
   Он раздвинул толстый войлочный полог, закрывающий вход в юрту, и шагнул внутрь. Вслед за ним по одному вошли ребята.
   Юрта освещалась небольшой керосиновой лампой. У входа был застлан серый войлок, а дальше пол покрывали пестрые ковры. У дальней стены напротив входа на подушках сидел старик с клиновидной седой бородкой. Одет он был в широкий халат с затейливым, но не ярким узором, и в видавшую виды тюбетейку. Что-то в его широком лице Тихону показалось странным, но пристально разглядывать аксакала было неудобно.
   – Дедушка, я студентов привел, – объявил Мурат.
   – Салам алейкум, – трижды кивнул аксакал.
   – Здравствуйте, – в разнобой ответили ребята.
   – Проходите, рассаживайтесь, – от лица хозяина предложил Мурат, показывая на подушки, разложенные вокруг небольшого плоского чана прикрытого простым полотенцем. – Это мой дед, его зовут Бекбулат.
   Мурат снял обувь. То же самое проделали ребята. Стараясь ступать осторожно все прошли на ковер и расселись на разложенные по кругу подушки. Мурат представил Тихона и вопросительно посмотрел на близнецов. Влад и Стас назвали свои имена, тревожно поглядывая на аксакала. Тихон оказался совсем рядом с хозяином юрты. Он посмотрел, как поджаты ноги у старого казаха и попытался усесться также. Колени вывернулись в стороны, в паху на некоторое время стало больно от непривычной растяжки. Братья тоже попытались усесться подобным образом, но потом просто плюхнулись на поджатые колени.
   Аксакал убрал полотенце с чана и жестом пригласил ребят отведать пищу. Юрта заполнилась густым ароматом горячего риса, приправленного специями. Аксакал взял ложку и первым зачерпнул комочек риса. Ребята степенно разобрали ложки и принялись за еду. Рассыпчатый рис содержал разнообразные пряности и хранил легкий запах костра. Ели молча. Братья сказали несколько хвалебных слов о вкусной еде, но аксакал лишь сдержано кивнул и не поддержал разговор. Тихон искоса смотрел на местного колдуна, сидевшего к нему боком, но видел лишь широкую выступающую щеку, заслонявшую нос и глаза.
   Когда хозяин юрты закончил еду и положил ложку, Мурат убрал опустевший чан. Вместо него он выставил пять одинаковых пиал и большой фарфоровый чайник. Бекбулат смотрел за действиями внука и один раз сдержано кивнул. Было похоже, что беседовать здесь полагается при чаепитии.
   Заколов поискал в кармане платок, чтобы вытереть губы, но пальцы натолкнулись на бумагу со схемой, которую он взял у Анатолия Колесникова. Неожиданно ему пришла в голову мысль, спросить у аксакала про рисунок. Ведь старожилу, наверное, будет приятно проявить знания местности.
   – Дедушка Бекбулат, извините, а вы не знаете, где находится вот это место? – спросил Тихон и протянул аксакалу рисунок с рекой, крестиком и верблюдом.
   Колдун взял бумажку, уткнулся в нее и замер. Молчал он долго. Тихон подумал, что старик ничего не понял в схеме и стесняется спросить.
   – Эта змейка – река Сырдарья, – пояснил он, придвинувшись к старику, и провел пальцем по извилистой линии. Потом он указал на крестик и спросил: – А где может быть это место? Вы не видите здесь ничего знакомого?
   Тихон убрал палец и только сейчас заметил, что крестик имеет более длинную вертикальную черточку и от этого похож на изображение могильного знака. Заколову стало неудобно за небрежное обозначение. Он стушевался.
   А в следующее мгновение ему стало и вовсе не по себе.
   Бекбулат оторвал взгляд от рисунка и медленно повернул лицо к Тихону. Большие веки с короткими ресницами как натянутые шторки почти полностью скрывали глаза, оставляя узкие темные щелки. Неожиданно щели сверкнули, колдун впился пронзительным взглядом в лицо Заколова. Создавалось впечатление, что свет не отразился от темных зрачков аксакала, а вспыхнул изнутри. Но не это больше всего поразило Тихона. Сразу под глазами, там где у старика должен был начинаться нос, топорщилась маленькая горбинка. Под ней темнели две безобразные дырки. Самого носа не было вовсе. Вместо него виднелась затянутая грубыми рубцами лиловая кожа.