Обычно по утрам здесь играли две-три пары, да еще кто-нибудь разминался возле щитов, отрабатывая приемы и подачи. Сегодня площадка была пуста. Белели туго натянутые сетки, желтели похожие на цыплят мячи, но игроков не было, и на мгновение Агате показалось, что она видит один из тех неприятных снов, когда оказываешься в совершенно безлюдном городе, пронизанном ощущением надвигающейся опасности. Вот-вот появится кто-то страшный и прорычит злорадно…
– Хелло!
Услышав приветствие, Агата обернулась столь резко, что у нее хрустнули шейные позвонки. К своему несказанному облегчению, она увидела не чудовище, не какого-нибудь кошмарного персонажа. За спиной стоял и приветливо улыбался незнакомый мужчина в кремовом костюме. Симпатяга, если не брать во внимание тяжелый раздвоенный подбородок. Прежде Агата его здесь не встречала. Вчера на корте заправлял молодой горбоносый парень, готовый за отдельную плату потренировать новичков или составить пару одиночкам. Вечером, когда посетителей стало больше, на помощь парню пришла такая же худая и носатая девушка, доводящаяся ему то ли сестрой, то ли женой. Но этого мужчину Агата видела впервые. Господи, ну и челюсти! Такими впору стальную проволоку перекусывать.
– Халло, – откликнулась Агата после секундного замешательства на болгарский манер, через букву «а».
Улыбка мужчины расширилась.
– Насколько мне известно, вы в совершенстве владеете английским языком, лейтенант Дичева. Почему «халло»?
– Так здесь принято, – растерялась Агата. – Кто вы? И почему вы заговорили со мной по-русски?
– Вы ведь приехали сюда попрактиковаться, не так ли? – воскликнул мужчина с раздвоенным подбородком. – Правда, не столько в разговорном русском языке, сколько в оперативной работе.
– Вздор!
– Не надо раздражаться. И нервничать не надо. В конце концов, я здесь всего лишь временный гость, а вы – полноправная хозяйка.
Агата не чувствовала себя хозяйкой. Не теперь, очутившись с глазу на глаз с незнакомцем, неспешно приближающимся к ней без ракетки в руках.
– Петр Иванович Сидоров, – представился он. – Для вас просто Петр.
– Агат… Послушайте, вы кто? Что вам надо?
– Я сотрудник Секретной разведывательной службы Соединенного Королевства, – без пафоса произнес мужчина, назвавшийся Сидоровым. – «Ми-шесть», как еще нас величают.
– Англичанин? – удивилась Агата.
– Русский. Точнее, россиянин. У нашего народа, знаете ли, каких только кровей в жилах не намешано. Что касается СИС, то там около десяти процентов агентов – мои соотечественники.
Не переставая говорить, Сидоров то останавливался, то снова делал шаг вперед.
– У меня, – отчеканила Агата, – нет никаких дел с секретными агентами, каких бы они ни были кровей.
– Бросьте, – отмахнулся Сидоров. – Мне о вас известно многое, лейтенант Дичева. Посудите сами: я точно знал, что рано утром вы придете размяться на корт. Это говорит о моей осведомленности, не так ли? А тот факт, что на корте нет посторонних, говорит о моих широчайших возможностях. Полицейские снаружи – настоящие. Приехали из Варны по моей просьбе. Я не давал им взятку, заметьте. Просто они рады услужить моему ведомству.
Он остановился и выжидательно склонил голову к плечу. Казалось, его здорово забавляет замешательство Агаты.
– Если вы рассчитываете, что я буду рада услужить вам тоже, – медленно произнесла она, озираясь, – то вынуждена вас огорчить.
– Взаимно, – сверкнул зубами Сидоров.
– Что? – не поняла Агата.
– Буду вынужден вас огорчить. Вижу, вы не горите желанием общаться со мной. Однако вам придется меня выслушать. Это непременное условие.
С этими словами Сидоров сделал полшага вперед. Агата обмерла. Как он представился? Иванов, Петров, Сидоров – эти русские фамилии распространены настолько, что, по сути дела, сохраняют инкогнито обладателя. Словно Джон Смит в Америке.
– Вы действительно Сидоров? – осведомилась Агата, беря ракетку наперевес. – Или, к примеру, Сидор Петрович Иванов? Или…
– Уж, во всяком случае, не Иван Сидорович Петров, – засмеялся мужчина, подмигивая.
– Но…
– Русские говорят: хоть горшком назови, только в печь не сади.
Шутка Агату не развеселила и не успокоила.
– Я буду кричать, – предупредила она, пятясь.
– Нет проблем, – пожал плечами мужчина, неотступно следуя за ней.
Он лгал. Проблемы были, да еще какие. Агата поняла это, когда обнаружила, что выход с корта преграждает полицейский, который предложил ей не беспокоиться и чувствовать себя как дома. Еще одна ложь. Корт был западней, ловушкой, тупиком, но уж никак не безопасным местом, где можно расслабиться.
3
4
Глава пятая
1
2
Глава шестая
1
– Хелло!
Услышав приветствие, Агата обернулась столь резко, что у нее хрустнули шейные позвонки. К своему несказанному облегчению, она увидела не чудовище, не какого-нибудь кошмарного персонажа. За спиной стоял и приветливо улыбался незнакомый мужчина в кремовом костюме. Симпатяга, если не брать во внимание тяжелый раздвоенный подбородок. Прежде Агата его здесь не встречала. Вчера на корте заправлял молодой горбоносый парень, готовый за отдельную плату потренировать новичков или составить пару одиночкам. Вечером, когда посетителей стало больше, на помощь парню пришла такая же худая и носатая девушка, доводящаяся ему то ли сестрой, то ли женой. Но этого мужчину Агата видела впервые. Господи, ну и челюсти! Такими впору стальную проволоку перекусывать.
– Халло, – откликнулась Агата после секундного замешательства на болгарский манер, через букву «а».
Улыбка мужчины расширилась.
– Насколько мне известно, вы в совершенстве владеете английским языком, лейтенант Дичева. Почему «халло»?
– Так здесь принято, – растерялась Агата. – Кто вы? И почему вы заговорили со мной по-русски?
– Вы ведь приехали сюда попрактиковаться, не так ли? – воскликнул мужчина с раздвоенным подбородком. – Правда, не столько в разговорном русском языке, сколько в оперативной работе.
– Вздор!
– Не надо раздражаться. И нервничать не надо. В конце концов, я здесь всего лишь временный гость, а вы – полноправная хозяйка.
Агата не чувствовала себя хозяйкой. Не теперь, очутившись с глазу на глаз с незнакомцем, неспешно приближающимся к ней без ракетки в руках.
– Петр Иванович Сидоров, – представился он. – Для вас просто Петр.
– Агат… Послушайте, вы кто? Что вам надо?
– Я сотрудник Секретной разведывательной службы Соединенного Королевства, – без пафоса произнес мужчина, назвавшийся Сидоровым. – «Ми-шесть», как еще нас величают.
– Англичанин? – удивилась Агата.
– Русский. Точнее, россиянин. У нашего народа, знаете ли, каких только кровей в жилах не намешано. Что касается СИС, то там около десяти процентов агентов – мои соотечественники.
Не переставая говорить, Сидоров то останавливался, то снова делал шаг вперед.
– У меня, – отчеканила Агата, – нет никаких дел с секретными агентами, каких бы они ни были кровей.
– Бросьте, – отмахнулся Сидоров. – Мне о вас известно многое, лейтенант Дичева. Посудите сами: я точно знал, что рано утром вы придете размяться на корт. Это говорит о моей осведомленности, не так ли? А тот факт, что на корте нет посторонних, говорит о моих широчайших возможностях. Полицейские снаружи – настоящие. Приехали из Варны по моей просьбе. Я не давал им взятку, заметьте. Просто они рады услужить моему ведомству.
Он остановился и выжидательно склонил голову к плечу. Казалось, его здорово забавляет замешательство Агаты.
– Если вы рассчитываете, что я буду рада услужить вам тоже, – медленно произнесла она, озираясь, – то вынуждена вас огорчить.
– Взаимно, – сверкнул зубами Сидоров.
– Что? – не поняла Агата.
– Буду вынужден вас огорчить. Вижу, вы не горите желанием общаться со мной. Однако вам придется меня выслушать. Это непременное условие.
С этими словами Сидоров сделал полшага вперед. Агата обмерла. Как он представился? Иванов, Петров, Сидоров – эти русские фамилии распространены настолько, что, по сути дела, сохраняют инкогнито обладателя. Словно Джон Смит в Америке.
– Вы действительно Сидоров? – осведомилась Агата, беря ракетку наперевес. – Или, к примеру, Сидор Петрович Иванов? Или…
– Уж, во всяком случае, не Иван Сидорович Петров, – засмеялся мужчина, подмигивая.
– Но…
– Русские говорят: хоть горшком назови, только в печь не сади.
Шутка Агату не развеселила и не успокоила.
– Я буду кричать, – предупредила она, пятясь.
– Нет проблем, – пожал плечами мужчина, неотступно следуя за ней.
Он лгал. Проблемы были, да еще какие. Агата поняла это, когда обнаружила, что выход с корта преграждает полицейский, который предложил ей не беспокоиться и чувствовать себя как дома. Еще одна ложь. Корт был западней, ловушкой, тупиком, но уж никак не безопасным местом, где можно расслабиться.
3
Заметив, что Агата намеревается кинуться к выходу, полицейский покачал в воздухе наручниками и предостерегающе погрозил пальцем.
– Не советую шутить с блюстителями порядка, – тихо произнес мужчина под явно вымышленной фамилией Сидоров. – Сами знаете, они начисто лишены чувства юмора. Чуть что, полицейский собьет вас с ног, повалит на землю и заломит руки за спину. Или, может быть, вам нравится, когда вам делают больно?
– Нет! – выкрикнула покрасневшая до корней волос Агата.
– Теперь я на сто процентов убежден в том, что вы настоящая…
Сидоров облизал губы.
«Мазохистка? – ужаснулась Агата. – Он и это знает? Чтоб они сгорели, все эти личные досье, которые попадаются на глаза кому ни попадя!»
– …настоящая болгарка, – удовлетворенно констатировал Сидоров. – Вместо того чтобы отрицательно помотать головой, вы кивнули. А когда подразумевается «да», вы, наоборот, делаете общепринятый отрицательный жест. Не так ли?
Агата безмолвно открыла и закрыла рот. За время тирады Сидоров сократил дистанцию до полутора шагов. Со своим подбородком он мог бы затмить французского актера, сыгравшего Фантомаса и его вечного соперника, журналиста Фандора. Как звали актера, вспомнить не удавалось.
«Идиотка! – обругала себя Агата. – При чем тут актеры, журналисты и фантомасы! Я не героиня остросюжетного детектива, а обычная женщина, попавшая в беду. Как быть? Что делать?»
– Ваш телефон, пожалуйста. – Сидоров протянул руку, такую же сильную и мужественную, как его подбородок. – Не хочу, чтобы кто-то помешал нашей доверительной беседе.
– Мне никто не должен звонить.
– Жизнь полна неожиданностей. А вдруг кто-то все же нарушит наш покой? Или вы сами решите сделать звонок. Адвокату, хе-хе. Из юридической фирмы НРСБ. – Удерживая Агату за плечо, Сидоров попытался завладеть ее сумкой. – Сопротивление бесполезно, – увещевающе произнес он. – Вход посторонним на корт временно запрещен, помощи вам ждать неоткуда. Остается подчиниться неизбежному. – Сидоров вторично дернул сумку. – Там, где я родился и провел худшую половину своей жизни, есть поговорка. Звучит она так: «Если изнасилование неизбежно, то расслабься и получи удовольствие».
Агата не расслабилась. Ничего хорошего или тем более приятного от Сидорова ожидать не приходилось. Особенно после того, как он грубо завладел сумкой и запустил туда руку.
– Вы за это ответите, – пригрозила Агата.
– Непременно, – согласился Сидоров. – Перед Ее Величеством Королевой. Но Болгария слишком маленькая и бедная страна, чтобы отстаивать интересы своих граждан. Даже хорошеньких контрразведчиц. – Он повернулся к полицейскому. – Возьмите, пожалуйста, телефон, Богомилов, и оставьте нас ненадолго.
– Уже прошло пятнадцать минут, – нерешительно заговорил полицейский, – а мы договаривались о…
– Ненадолго, – повторил Сидоров с нажимом. – Ступайте и займитесь делом.
Внезапно Агата пожалела о том, что служит Болгарии, а не какой-нибудь другой стране, полицейские которой ни за что не станут подчиняться приказам иностранных шпионов. Это было мимолетное, но обидное чувство. Лейтенант Агата Дичева овладела собой.
– Мы будем беседовать стоя? – спросила она. – Или предложите даме сесть?
– Присаживайтесь. – Сидоров любезно указал на ряд скамеек, протянувшихся вдоль корта. – В ногах правды нет. Как, впрочем, и в любых других частях тела.
Они молча подошли к скамье и, не сговариваясь, опустились на нее, развернувшись вполоборота друг к другу.
– Я слушаю, – нарушила тишину Агата.
– Вот что я уполномочен вам сообщить, – заговорил Сидоров, время от времени прикасаясь к своему выдающемуся подбородку, словно опасаясь обнаружить там отсутствие впадины. – Нам известно, что в Албене находится российский разведчик, с которым вы должны связаться сегодня. Известно нам также и то, что ваш временный тандем намеревается предпринять акцию против моего соотечественника Казаева. Я понимаю: приказ есть приказ. – Сидоров ласково накрыл руку Агаты своей ладонью. – Я не призываю вас заниматься саботажем и не вербую вас в «Ми-6». Все гораздо проще.
– Слушаю, – повторила Агата, высвобождая руку.
– От имени своего руководства прошу вас отсрочить проведение операции или, по крайней мере, растянуть ее на неделю. К этому времени Верховный суд Британии оправдает моего подзащитного, он возвратится на родину, а вы… – Сидоров фамильярно ткнул Агату в грудь, – …а вы обнаружите на своем банковском счету пятьдесят тысяч евро, которых там раньше не было. Назначение платежа – на ваше усмотрение. Можете даже поторговаться, чтобы увеличить гонорар на десять тысяч. Это максимум.
– Не буду я торговаться, – сказала Агата.
– Почему? – удивился Сидоров.
Точнее, изобразил удивление.
– Не советую шутить с блюстителями порядка, – тихо произнес мужчина под явно вымышленной фамилией Сидоров. – Сами знаете, они начисто лишены чувства юмора. Чуть что, полицейский собьет вас с ног, повалит на землю и заломит руки за спину. Или, может быть, вам нравится, когда вам делают больно?
– Нет! – выкрикнула покрасневшая до корней волос Агата.
– Теперь я на сто процентов убежден в том, что вы настоящая…
Сидоров облизал губы.
«Мазохистка? – ужаснулась Агата. – Он и это знает? Чтоб они сгорели, все эти личные досье, которые попадаются на глаза кому ни попадя!»
– …настоящая болгарка, – удовлетворенно констатировал Сидоров. – Вместо того чтобы отрицательно помотать головой, вы кивнули. А когда подразумевается «да», вы, наоборот, делаете общепринятый отрицательный жест. Не так ли?
Агата безмолвно открыла и закрыла рот. За время тирады Сидоров сократил дистанцию до полутора шагов. Со своим подбородком он мог бы затмить французского актера, сыгравшего Фантомаса и его вечного соперника, журналиста Фандора. Как звали актера, вспомнить не удавалось.
«Идиотка! – обругала себя Агата. – При чем тут актеры, журналисты и фантомасы! Я не героиня остросюжетного детектива, а обычная женщина, попавшая в беду. Как быть? Что делать?»
– Ваш телефон, пожалуйста. – Сидоров протянул руку, такую же сильную и мужественную, как его подбородок. – Не хочу, чтобы кто-то помешал нашей доверительной беседе.
– Мне никто не должен звонить.
– Жизнь полна неожиданностей. А вдруг кто-то все же нарушит наш покой? Или вы сами решите сделать звонок. Адвокату, хе-хе. Из юридической фирмы НРСБ. – Удерживая Агату за плечо, Сидоров попытался завладеть ее сумкой. – Сопротивление бесполезно, – увещевающе произнес он. – Вход посторонним на корт временно запрещен, помощи вам ждать неоткуда. Остается подчиниться неизбежному. – Сидоров вторично дернул сумку. – Там, где я родился и провел худшую половину своей жизни, есть поговорка. Звучит она так: «Если изнасилование неизбежно, то расслабься и получи удовольствие».
Агата не расслабилась. Ничего хорошего или тем более приятного от Сидорова ожидать не приходилось. Особенно после того, как он грубо завладел сумкой и запустил туда руку.
– Вы за это ответите, – пригрозила Агата.
– Непременно, – согласился Сидоров. – Перед Ее Величеством Королевой. Но Болгария слишком маленькая и бедная страна, чтобы отстаивать интересы своих граждан. Даже хорошеньких контрразведчиц. – Он повернулся к полицейскому. – Возьмите, пожалуйста, телефон, Богомилов, и оставьте нас ненадолго.
– Уже прошло пятнадцать минут, – нерешительно заговорил полицейский, – а мы договаривались о…
– Ненадолго, – повторил Сидоров с нажимом. – Ступайте и займитесь делом.
Внезапно Агата пожалела о том, что служит Болгарии, а не какой-нибудь другой стране, полицейские которой ни за что не станут подчиняться приказам иностранных шпионов. Это было мимолетное, но обидное чувство. Лейтенант Агата Дичева овладела собой.
– Мы будем беседовать стоя? – спросила она. – Или предложите даме сесть?
– Присаживайтесь. – Сидоров любезно указал на ряд скамеек, протянувшихся вдоль корта. – В ногах правды нет. Как, впрочем, и в любых других частях тела.
Они молча подошли к скамье и, не сговариваясь, опустились на нее, развернувшись вполоборота друг к другу.
– Я слушаю, – нарушила тишину Агата.
– Вот что я уполномочен вам сообщить, – заговорил Сидоров, время от времени прикасаясь к своему выдающемуся подбородку, словно опасаясь обнаружить там отсутствие впадины. – Нам известно, что в Албене находится российский разведчик, с которым вы должны связаться сегодня. Известно нам также и то, что ваш временный тандем намеревается предпринять акцию против моего соотечественника Казаева. Я понимаю: приказ есть приказ. – Сидоров ласково накрыл руку Агаты своей ладонью. – Я не призываю вас заниматься саботажем и не вербую вас в «Ми-6». Все гораздо проще.
– Слушаю, – повторила Агата, высвобождая руку.
– От имени своего руководства прошу вас отсрочить проведение операции или, по крайней мере, растянуть ее на неделю. К этому времени Верховный суд Британии оправдает моего подзащитного, он возвратится на родину, а вы… – Сидоров фамильярно ткнул Агату в грудь, – …а вы обнаружите на своем банковском счету пятьдесят тысяч евро, которых там раньше не было. Назначение платежа – на ваше усмотрение. Можете даже поторговаться, чтобы увеличить гонорар на десять тысяч. Это максимум.
– Не буду я торговаться, – сказала Агата.
– Почему? – удивился Сидоров.
Точнее, изобразил удивление.
4
Когда в начале 2007 года лондонская «Дейли таймс» опубликовала сенсационный материал о том, что «Сикрет Интеллиджент Сервис» располагает обширными данными не только на англичан, но и на десять с лишним миллионов иностранных граждан, это сочли преувеличением. Напрасно. В СИС только посмеялись над наивностью автора. В электронных анналах британской разведслужбы содержалось более семидесяти пяти миллионов досье, тогда как население туманного Альбиона в полтора раза меньше. Стоит ли после этого удивляться, что сотрудник СИС, готовясь к встрече с болгарской разведчицей, ознакомился с ее характеристиками?
Он примерно представлял, чего можно ожидать от Агаты. Имел представление о ее неумеренной любвеобильности, профессиональных качествах, привычках, амбициях. Он знал также, что болгарка зарекомендовала себя неподкупной и преданной сотрудницей. Надежда на то, что ее удастся уговорить нарушить присягу и инструкции, была равна если не нулю, то числу, близкому к нулю. Но Сидорова это не беспокоило. Разведчик с многолетним стажем, он привык плести сразу несколько нитей интриги. Откровенная вербовка лежала на поверхности. Главное ускользало от внимания Агаты.
– Я не буду торговаться потому, – сказала она, – что выполняю приказы других людей.
– А просьбы? – обезоруживающе улыбнулся Сидоров.
– Смотря какие.
– Не те, которые вы привыкли выслушивать от других мужчин.
Помимо воли, Сидоров окинул Агату оценивающим взглядом. Не писаная красавица, как и подавляющее число болгарок, о которых говорят даже не «кожа да кости», а «кости да глаза». Но нос прям и не чрезмерно велик, смугла в меру, а формы пышные.
– К сожалению, – добавил Сидоров, задержав глаза на близком бюсте, рассеченном глубокой ложбиной.
– Он сожалеет! – воскликнула Агата, словно призывая в свидетели отсутствующих зрителей. – Грубит, отбирает вещи, а потом сожалеет!
– Я не грабитель и не уличный хулиган. Я ваш коллега. А что касается нашей сделки, то она взаимовыгодна, согласитесь.
– Ни за что не соглашусь, – качнула головой Агата. – Сделки не было. И не будет.
– Выходит, – нахмурился Сидоров, – я должен вернуться в Лондон несолоно хлебавши?
Он пока что не собирался покидать гостеприимную Болгарию. Фраза была сродни обманному финту футболиста.
Агата проглотила пустышку, не моргнув глазом.
– Выходит, что да, – сказала она.
– Вы меня очень разочаровали.
– Я рада.
Решив, что слов и времени затрачено достаточно, Сидоров встал.
– Вы ничем не рискуете, – сказал он с миной человека, не верящего в удачу. – Неделя! Поморочьте русскому голову одну неделю, и вам заплатят по девять тысяч евро за каждый день недели!
– Примерно по восемь с половиной, – автоматически подсчитала Агата. – Хороший заработок. Но не для меня.
– Эти деньги вы можете получить за совсем уж пустяковую услугу. – Сидоров выставил мизинец. – Расскажите мне об операции. Меня устроят самые общие сведения.
– Ничего не выйдет, – тряхнула волосами Агата.
– Хотя бы намекните!
– Нет!
– А вы упрямица, – процедил Сидоров. Его лицо сохраняло доброжелательное выражение, но глаза смотрели зло. – Что ж, в таком случае перейдем к заключительной процедуре. – Он извлек из кармана баллончик, в котором мог находиться дезодорант, но, конечно же, находилось нечто далекое от парфюмерии. – Я вынужден соблюдать меры предосторожности. Не бойтесь, небольшая доза слабого наркотического вещества вам не повредит. Это даже приятно. В известной мере.
– Вы не посмеете, – прошептала Агата, уставившись на баллончик.
– Не смешите меня, – отчеканил Сидоров без тени улыбки.
– Я буду жаловаться!
– Ваше право. Обращайтесь хоть в ООН, хоть к самому папе римскому. Правда, папы римские недолюбливают болгар, и, согласитесь, у них есть на то причины.
С этими словами Сидоров поймал Агату за запястье. Она стремительно повернула руку, высвобождаясь из захвата. Чехол с ракеткой и сумка упали на землю. Наступая на них, Сидоров догнал попятившуюся девушку и защемил пальцами сосок ее груди, проступающий сквозь тонкую ткань тенниски. Она взвизгнула от отвращения и боли. Сидоров поднес к ее лицу баллончик.
Пнув его в голень, Агата отскочила. Устремившийся за ней Сидоров сгреб ее за ворот тенниски. Баллончик снова замаячил перед самым носом. Инстинктивно зажмурившись, Агата изо всех сил рванулась назад. Коварный противник дождался, пока она окажется в неустойчивом равновесии, и внезапно разжал пальцы. Агата с размаху села на землю. В следующее мгновение Сидоров навалился на нее, сосредоточенно сопя.
– Какой темперамент! – прошептал он отбивающейся Агате на ухо.
Она боднула его головой в нижнюю челюсть, с удовлетворением услышала лязг зубов, а потом укусила потную ладонь, зажимающую ей рот. Из баллончика вырвалась шипящая струя.
– Вот так, – деловито приговаривал Сидоров, – вот так.
Пш-шт! Пш-шт!
Прослезившаяся Агата закашлялась, забилась и обнаружила, что ее уже никто не удерживает силой. Можно звать на помощь. Можно отбиваться, спасаться бегством, много чего можно…
И ничего нельзя.
Мир накренился и пошел кругом, производя звонкий хрустальный звон, постепенно переходящий в свист. Солнечный свет сделался ярче и вдруг померк, как негатив. Кружась вместе с планетой, Агата вцепилась в нее обеими руками, но это не помогло ей сохранить сидячую позу. Всхлипнув, она упала на бок и без удивления осознала, что вот-вот потеряет сознание. Это была последняя связная мысль. На некоторое время Агата исчезла из окружающей реальности, а реальность исчезла для нее.
Он примерно представлял, чего можно ожидать от Агаты. Имел представление о ее неумеренной любвеобильности, профессиональных качествах, привычках, амбициях. Он знал также, что болгарка зарекомендовала себя неподкупной и преданной сотрудницей. Надежда на то, что ее удастся уговорить нарушить присягу и инструкции, была равна если не нулю, то числу, близкому к нулю. Но Сидорова это не беспокоило. Разведчик с многолетним стажем, он привык плести сразу несколько нитей интриги. Откровенная вербовка лежала на поверхности. Главное ускользало от внимания Агаты.
– Я не буду торговаться потому, – сказала она, – что выполняю приказы других людей.
– А просьбы? – обезоруживающе улыбнулся Сидоров.
– Смотря какие.
– Не те, которые вы привыкли выслушивать от других мужчин.
Помимо воли, Сидоров окинул Агату оценивающим взглядом. Не писаная красавица, как и подавляющее число болгарок, о которых говорят даже не «кожа да кости», а «кости да глаза». Но нос прям и не чрезмерно велик, смугла в меру, а формы пышные.
– К сожалению, – добавил Сидоров, задержав глаза на близком бюсте, рассеченном глубокой ложбиной.
– Он сожалеет! – воскликнула Агата, словно призывая в свидетели отсутствующих зрителей. – Грубит, отбирает вещи, а потом сожалеет!
– Я не грабитель и не уличный хулиган. Я ваш коллега. А что касается нашей сделки, то она взаимовыгодна, согласитесь.
– Ни за что не соглашусь, – качнула головой Агата. – Сделки не было. И не будет.
– Выходит, – нахмурился Сидоров, – я должен вернуться в Лондон несолоно хлебавши?
Он пока что не собирался покидать гостеприимную Болгарию. Фраза была сродни обманному финту футболиста.
Агата проглотила пустышку, не моргнув глазом.
– Выходит, что да, – сказала она.
– Вы меня очень разочаровали.
– Я рада.
Решив, что слов и времени затрачено достаточно, Сидоров встал.
– Вы ничем не рискуете, – сказал он с миной человека, не верящего в удачу. – Неделя! Поморочьте русскому голову одну неделю, и вам заплатят по девять тысяч евро за каждый день недели!
– Примерно по восемь с половиной, – автоматически подсчитала Агата. – Хороший заработок. Но не для меня.
– Эти деньги вы можете получить за совсем уж пустяковую услугу. – Сидоров выставил мизинец. – Расскажите мне об операции. Меня устроят самые общие сведения.
– Ничего не выйдет, – тряхнула волосами Агата.
– Хотя бы намекните!
– Нет!
– А вы упрямица, – процедил Сидоров. Его лицо сохраняло доброжелательное выражение, но глаза смотрели зло. – Что ж, в таком случае перейдем к заключительной процедуре. – Он извлек из кармана баллончик, в котором мог находиться дезодорант, но, конечно же, находилось нечто далекое от парфюмерии. – Я вынужден соблюдать меры предосторожности. Не бойтесь, небольшая доза слабого наркотического вещества вам не повредит. Это даже приятно. В известной мере.
– Вы не посмеете, – прошептала Агата, уставившись на баллончик.
– Не смешите меня, – отчеканил Сидоров без тени улыбки.
– Я буду жаловаться!
– Ваше право. Обращайтесь хоть в ООН, хоть к самому папе римскому. Правда, папы римские недолюбливают болгар, и, согласитесь, у них есть на то причины.
С этими словами Сидоров поймал Агату за запястье. Она стремительно повернула руку, высвобождаясь из захвата. Чехол с ракеткой и сумка упали на землю. Наступая на них, Сидоров догнал попятившуюся девушку и защемил пальцами сосок ее груди, проступающий сквозь тонкую ткань тенниски. Она взвизгнула от отвращения и боли. Сидоров поднес к ее лицу баллончик.
Пнув его в голень, Агата отскочила. Устремившийся за ней Сидоров сгреб ее за ворот тенниски. Баллончик снова замаячил перед самым носом. Инстинктивно зажмурившись, Агата изо всех сил рванулась назад. Коварный противник дождался, пока она окажется в неустойчивом равновесии, и внезапно разжал пальцы. Агата с размаху села на землю. В следующее мгновение Сидоров навалился на нее, сосредоточенно сопя.
– Какой темперамент! – прошептал он отбивающейся Агате на ухо.
Она боднула его головой в нижнюю челюсть, с удовлетворением услышала лязг зубов, а потом укусила потную ладонь, зажимающую ей рот. Из баллончика вырвалась шипящая струя.
– Вот так, – деловито приговаривал Сидоров, – вот так.
Пш-шт! Пш-шт!
Прослезившаяся Агата закашлялась, забилась и обнаружила, что ее уже никто не удерживает силой. Можно звать на помощь. Можно отбиваться, спасаться бегством, много чего можно…
И ничего нельзя.
Мир накренился и пошел кругом, производя звонкий хрустальный звон, постепенно переходящий в свист. Солнечный свет сделался ярче и вдруг померк, как негатив. Кружась вместе с планетой, Агата вцепилась в нее обеими руками, но это не помогло ей сохранить сидячую позу. Всхлипнув, она упала на бок и без удивления осознала, что вот-вот потеряет сознание. Это была последняя связная мысль. На некоторое время Агата исчезла из окружающей реальности, а реальность исчезла для нее.
Глава пятая
1
После плотного завтрака Юрьев не сразу поднялся в гостиничный номер, а опустился на скамью, окруженную кустами роз. Ему нравилось в Албене, этом милом маленьком городке, оживающем летом и погружающемся в зимнюю спячку с наступлением холодов. Совершая ежедневные прогулки, он уходил далеко на север или на юг, и всюду природа радовала его чистыми красками, свежим воздухом, восхитительными видами и доброжелательностью местных обитателей. Будь то бедные рыбаки с северной окраины, состоятельные владельцы кафе в центре или беспечные пляжники, жарящиеся на солнцепеке, все они неизменно приветствовали встречных пожеланием доброго утра, доброго вечера, доброй ночи.
Это была миниатюрная сказочная страна, в которой круглосуточно царил Его Светлейшее Сиятельство День Добрый. Стоило лишь произнести волшебный пароль, как тебе улыбались все вокруг, вне зависимости от толщины твоего бумажника и веса кредитной карточки. Менеджеры отелей, горничные, официанты, продавцы, таксисты, извозчики, полицейские, фотографы – все вместе и каждый по отдельности были готовы прийти на помощь, оказать любезность, что-то подсказать, что-то показать, ободрить, развеселить, ответить шуткой на шутку, причем все это проделывалось без лицемерия и лакейского подобострастия, со спокойным достоинством людей, знающих цену себе и ближним. Это был мир, в котором отсутствовали злоба, грубость, хамство. В Албене не попадались на глаза пьяницы, хулиганы или развязные тинейджеры, намертво присосавшиеся к пивным бутылкам. Если по ночам и выходили на улицу проститутки, то держались они в рамках приличия: шепнут издали «халло» и моментально отвяжутся, не встретив ответного интереса.
Рай на земле? Почему бы и нет? Истинный туристический рай.
Повсюду зелень, благоухание роз, все тщательно убирается, четко обслуживается и управляется, что выдает присутствие некоего единого хозяина, незримо заботящегося об уюте многих тысяч своих гостей. Такие мелочи, как завышенные цены на кебаб и поп-корн, не портили общего впечатления от пребывания в Албене. Скромный сервис сторицей окупался идеальной чистотой и порядком.
Это полностью соответствовало натуре Юрьева, который был педантичен, опрятен и аккуратен. Он никогда не бросал окурки мимо урны, а курил не чаще двух раз в день. Это были сигары, ароматные гаванские сигары, хранящиеся в красивой деревянной шкатулке. Первую Юрьев обычно выкуривал после обеда, а дымом второй наслаждался ночью, устроившись на балконе со стаканом пахучего рома в руке. Но после сегодняшнего происшествия на море он был готов изменить привычке: влить в себя не одну порцию выпивки, а сразу две. И немедленно закурить, несмотря на то что день только начинается.
«Полагаю, однажды я так и поступлю, – пообещал себе Юрьев, глазея по сторонам. – Например, если во время следующего заплыва обнаружу на дне еще одну руку. Или ногу. Или вообще парочку утопленников».
Он не подозревал, насколько близок к разгадке вчерашней трагедии, разыгравшейся в море. Ведь трупы несчастной Цветелены Момчевой и Гюнтера Кауффмана находились не так уж далеко. Первому осеннему шторму предстояло поднять их со дна и выбросить на пустынный берег в окрестностях Балчика, где они окажутся частично погребенными под песком, а частично склеваны прожорливыми чайками. Но до шторма было далеко, тогда как убийцы рыскали совсем рядом.
Это была миниатюрная сказочная страна, в которой круглосуточно царил Его Светлейшее Сиятельство День Добрый. Стоило лишь произнести волшебный пароль, как тебе улыбались все вокруг, вне зависимости от толщины твоего бумажника и веса кредитной карточки. Менеджеры отелей, горничные, официанты, продавцы, таксисты, извозчики, полицейские, фотографы – все вместе и каждый по отдельности были готовы прийти на помощь, оказать любезность, что-то подсказать, что-то показать, ободрить, развеселить, ответить шуткой на шутку, причем все это проделывалось без лицемерия и лакейского подобострастия, со спокойным достоинством людей, знающих цену себе и ближним. Это был мир, в котором отсутствовали злоба, грубость, хамство. В Албене не попадались на глаза пьяницы, хулиганы или развязные тинейджеры, намертво присосавшиеся к пивным бутылкам. Если по ночам и выходили на улицу проститутки, то держались они в рамках приличия: шепнут издали «халло» и моментально отвяжутся, не встретив ответного интереса.
Рай на земле? Почему бы и нет? Истинный туристический рай.
Повсюду зелень, благоухание роз, все тщательно убирается, четко обслуживается и управляется, что выдает присутствие некоего единого хозяина, незримо заботящегося об уюте многих тысяч своих гостей. Такие мелочи, как завышенные цены на кебаб и поп-корн, не портили общего впечатления от пребывания в Албене. Скромный сервис сторицей окупался идеальной чистотой и порядком.
Это полностью соответствовало натуре Юрьева, который был педантичен, опрятен и аккуратен. Он никогда не бросал окурки мимо урны, а курил не чаще двух раз в день. Это были сигары, ароматные гаванские сигары, хранящиеся в красивой деревянной шкатулке. Первую Юрьев обычно выкуривал после обеда, а дымом второй наслаждался ночью, устроившись на балконе со стаканом пахучего рома в руке. Но после сегодняшнего происшествия на море он был готов изменить привычке: влить в себя не одну порцию выпивки, а сразу две. И немедленно закурить, несмотря на то что день только начинается.
«Полагаю, однажды я так и поступлю, – пообещал себе Юрьев, глазея по сторонам. – Например, если во время следующего заплыва обнаружу на дне еще одну руку. Или ногу. Или вообще парочку утопленников».
Он не подозревал, насколько близок к разгадке вчерашней трагедии, разыгравшейся в море. Ведь трупы несчастной Цветелены Момчевой и Гюнтера Кауффмана находились не так уж далеко. Первому осеннему шторму предстояло поднять их со дна и выбросить на пустынный берег в окрестностях Балчика, где они окажутся частично погребенными под песком, а частично склеваны прожорливыми чайками. Но до шторма было далеко, тогда как убийцы рыскали совсем рядом.
2
Не подозревая об этом, Юрьев наблюдал за прохожими, определяя черты их характера. Он знал, что люди умышленно или непроизвольно стремятся замаскировать свое внутреннее содержание внешней игрой. Однако на проницательного человека эти уловки не действуют.
Вот мимо прошел мужчина, энергичная походка которого свидетельствовала о его целеустремленности, тогда как стиснутые в кулаки руки и приподнятые плечи выдавали замкнутость и неуверенность в себе. А вот беседующая на тротуаре пара. Молодой человек в зеленой майке что-то быстро говорит, подавшись всем корпусом вперед и заглядывая собеседнице в глаза. С ним все ясно: в чем-то провинился и заглаживает свою вину подхалимажем. Скорее всего оправдания его лживы, поскольку он держит руки за спиной, как бы утаивая что-то. Не напрасно девушка ему не верит, подбоченившись и качая головой. Вместе с тем она немного опасается спутника, потому что упирается в бока не ладонями, а кулаками. Ее корпус и носки босоножек направлены чуть в сторону от собеседника – верная примета того, что девушке не терпится завершить выяснение отношений и уйти. Так она и поступила минуту спустя. Молодой человек исподлобья посмотрел по сторонам, резко развернулся на каблуках и двинулся в обратном направлении. Проходя мимо Юрьева, он пересчитывал игральные фишки, разложенные на ладони. Завсегдатай казино, проигравшийся накануне в пух и прах? По всей видимости, да.
Потеряв интерес к незадачливому игроку, Юрьев переключил внимание на семью, дожидающуюся своей очереди у таксофона. Мальчик откровенно скучал: это выражалось в том, как он шаркал подошвой об асфальт, и в том, какими пустыми, невидящими глазами смотрел вокруг. Высокая худая девочка с выступающими ключицами рассеянно грызла дужку очков, явно что-то обдумывая, причем мысли у нее были явно невеселые. Пластмассовая загогулина заменяла ей карандаш или ногти, которые любят обтачивать зубами подростки, испытывающие внутренний дискомфорт или переживающие конфликт. Бросив взгляд на мать девочки, Юрьев решил, что они в ссоре. Может быть, мать не купила дочери какую-нибудь вещь, а может быть, просто отчитала ее за что-то. Теперь женщина переживала, хотя убеждала себя, что поступила правильно, и старалась не подавать виду, что считает себя виноватой. Ее истинные чувства проявлялись в нервозных движениях, которыми она то и дело поправляла прическу или просто поглаживала шею. Что касается главы семейства, то он не опускался до подобных мелочей. Этот человек стоял с заведенными за спину руками, широко расставив ноги и подняв подбородок. Поза военных, полицейских и вообще командиров любого ранга.
Последняя мысль направила размышления Юрьева в новое русло. Военные… Кто, как не они, лихо орудует ножами? Может быть, руку неизвестному мужчине отсекли парни из морского спецназа? Если Казаев находится в Албене, то высока вероятность, что он находится под опекой Секретной разведывательной службы Великобритании. Не бросили же его на произвол судьбы? Казаев слишком много знает, чтобы допустить его экстрадицию в Россию. Или его не отдадут, или уничтожат, а убийство постараются свалить на российские спецслужбы. Это в духе современных Джеймсов Бондов, окопавшихся на Воксхолл-Кросс в Лондоне.
Шеф СИС, совмещающий должность генерального директора с постом заместителя министра иностранных дел, питал давнюю неприязнь к Кремлю, поскольку работал в Москве, где в 1994 году был арестован. С позором выдворенный из России, он в завуалированной форме пообещал отомстить русским и последовательно занимался этим на протяжении многих лет. Можно не сомневаться, что лондонские «диссиденты» вроде Березовского и Казаева пользуются особым покровительством «Ми-6». Это – «хорошие русские», в отличие от десятков миллионов «плохих», не желающих плясать под дудку Запада. Таких «хороших», кстати говоря, немало среди агентов Секретной службы. В прежние времена туда набирали джентльменов – выходцев из аристократических семейств, военных моряков, выпускников Оксфордского университета, короче, публику, действующую красиво и элегантно. Нынче «Ми-6» превратилась в приют для всевозможных авантюристов, мошенников, предателей, вымогателей, воров, киллеров. Иностранцы, уличенные в преступлениях у себя на родине, бегут в Лондон, где нанимаются на работу в СИС. Россиян там особенно много. Какой-то журналист даже написал, что стены туалетов на Воксхолл-Кросс приходится регулярно очищать от русских матерных слов. Менталитет-с.
Ничего, подумал Юрьев, при ежегодном бюджете в 150 миллионов фунтов можно позволить себе парочку лишних косметических ремонтов. А русские, пакостящие в английских сортирах, верой и правдой служат Ее Королевскому Величеству.
Рыцари плаща и кинжала… Рыцари десантного ножа…
Со скамьи, на которой сидел Юрьев, не было видно моря, и все же он машинально посмотрел в ту сторону, словно ища глазами яхту. Превосходное убежище для человека, избегающего контактов с окружающими. А для того чтобы наверняка оградить Казаева от опасности, судно могло охраняться аквалангистами. Вряд ли подводную вахту несут соотечественники Казаева, которые и на поверхности-то плавать толком не умеют. В таком случае в качестве водолазов используются профессионалы. Ну хотя бы ребята из так называемого спецназа Эс-Би-Эс – Спешл Боат Сервис. Британский вариант «морских котиков», носящих девиз «Не силой, а хитростью» и эмблемы в виде лягушки под куполом парашюта.
СБС имеет самую тесную связь с СИС, поскольку во время Второй мировой войны обе службы выросли из одного и того же подразделения коммандос. Люди-амфибии скрытно действуют по всему миру, осуществляя диверсии и разведку прибрежных территорий. Они бесстрашны, безжалостны, опасны и сильны. Чтобы стать только кандидатом Эс-Би-Эс, десантник должен проплыть 600 метров за пятнадцать минут, затем без передышки преодолеть 50-метровую дистанцию в одежде, с оружием и снаряжением, и, наконец, проплыть 25 метров под водой. Дальше критерии отбора ужесточаются еще сильнее. Марш-броски, гребля, курсы на выживание, стрельба, минирование, обучение иностранным языкам – все это и многое другое превращает подводных спецназовцев в грозу морей и океанов. Вооружены они, как правило, автоматическими винтовками, дымовыми и фосфорными гранатами, пистолетами «браунинг» повышенной мощности и, конечно же, ножами.
Приученные действовать скрытно, боевые пловцы остаются незамеченными вблизи от многолюдных пляжей, патрульных катеров и причалов. Им и полный штиль нипочем, и шторм. Они отлично ориентируются под водой и на поверхности, совершают многочасовые погружения и многокилометровые заплывы. Юрьев, имевший некоторый опыт подводного плавания, был в сравнении с ними сущим ребенком. Утопят, как котенка.
Как плотного рыжеволосого мужчину, носившего на пальцах перстень и обручальное кольцо.
Преувеличение? Как бы не так. В 1994 году британский парламент принял «Закон о разведывательных службах», санкционирующий проведение специальных операций в целях национальной безопасности. Этот документ подтвердил и без того существовавшее де-факто право разведчиков пользоваться любыми средствами и методами, а также освободил их от ответственности за действия, которые в самой Англии трактуются как преступные.
В том числе, индивидуальные и массовые убийства.
Несчастный, лишившийся руки и, скорее всего, жизни, мог поплатиться за обычное любопытство. Например, вздумалось ему подплыть к яхте, чтобы рассмотреть ее вблизи, а охранники приняли его за лазутчика. Хотя он мог действительно являться лазутчиком. Необязательно иностранным. На памяти Юрьева было немало случаев, когда операции срывались из-за пересечения интересов СВР, ФСБ и ГРУ. Если потомки чекистов специализировались на чисто полицейских акциях, то гэрэушники использовались для грубой, черновой работы, объединяющей элементы шпионажа, терроризма и партизанщины. Последние отличались от прочих разведчиков тем, что не только искали и обнаруживали важные вражеские объекты, но и при необходимости атаковали и уничтожали их. Не задумали ли в Главном разведывательном управлении армии ликвидацию Казаева?
Проанализировав эту версию, Юрьев отбросил ее как маловероятную. Спецназовцы ГРУ действуют не поодиночке, а группами. Они с одинаковой четкостью действуют в тайге и непроходимых джунглях, в горах и в пустынях, среди слепящих снегов и городских окраин. Будь у них соответствующий приказ, никакие спецслужбы мира не смогли бы уберечь Казаева от неминуемой гибели.
Убедившись, что больше ничего путного в голову не лезет, а солнце припекает все сильнее, Юрьев поднялся со скамьи и отправился в гостиницу.
Вот мимо прошел мужчина, энергичная походка которого свидетельствовала о его целеустремленности, тогда как стиснутые в кулаки руки и приподнятые плечи выдавали замкнутость и неуверенность в себе. А вот беседующая на тротуаре пара. Молодой человек в зеленой майке что-то быстро говорит, подавшись всем корпусом вперед и заглядывая собеседнице в глаза. С ним все ясно: в чем-то провинился и заглаживает свою вину подхалимажем. Скорее всего оправдания его лживы, поскольку он держит руки за спиной, как бы утаивая что-то. Не напрасно девушка ему не верит, подбоченившись и качая головой. Вместе с тем она немного опасается спутника, потому что упирается в бока не ладонями, а кулаками. Ее корпус и носки босоножек направлены чуть в сторону от собеседника – верная примета того, что девушке не терпится завершить выяснение отношений и уйти. Так она и поступила минуту спустя. Молодой человек исподлобья посмотрел по сторонам, резко развернулся на каблуках и двинулся в обратном направлении. Проходя мимо Юрьева, он пересчитывал игральные фишки, разложенные на ладони. Завсегдатай казино, проигравшийся накануне в пух и прах? По всей видимости, да.
Потеряв интерес к незадачливому игроку, Юрьев переключил внимание на семью, дожидающуюся своей очереди у таксофона. Мальчик откровенно скучал: это выражалось в том, как он шаркал подошвой об асфальт, и в том, какими пустыми, невидящими глазами смотрел вокруг. Высокая худая девочка с выступающими ключицами рассеянно грызла дужку очков, явно что-то обдумывая, причем мысли у нее были явно невеселые. Пластмассовая загогулина заменяла ей карандаш или ногти, которые любят обтачивать зубами подростки, испытывающие внутренний дискомфорт или переживающие конфликт. Бросив взгляд на мать девочки, Юрьев решил, что они в ссоре. Может быть, мать не купила дочери какую-нибудь вещь, а может быть, просто отчитала ее за что-то. Теперь женщина переживала, хотя убеждала себя, что поступила правильно, и старалась не подавать виду, что считает себя виноватой. Ее истинные чувства проявлялись в нервозных движениях, которыми она то и дело поправляла прическу или просто поглаживала шею. Что касается главы семейства, то он не опускался до подобных мелочей. Этот человек стоял с заведенными за спину руками, широко расставив ноги и подняв подбородок. Поза военных, полицейских и вообще командиров любого ранга.
Последняя мысль направила размышления Юрьева в новое русло. Военные… Кто, как не они, лихо орудует ножами? Может быть, руку неизвестному мужчине отсекли парни из морского спецназа? Если Казаев находится в Албене, то высока вероятность, что он находится под опекой Секретной разведывательной службы Великобритании. Не бросили же его на произвол судьбы? Казаев слишком много знает, чтобы допустить его экстрадицию в Россию. Или его не отдадут, или уничтожат, а убийство постараются свалить на российские спецслужбы. Это в духе современных Джеймсов Бондов, окопавшихся на Воксхолл-Кросс в Лондоне.
Шеф СИС, совмещающий должность генерального директора с постом заместителя министра иностранных дел, питал давнюю неприязнь к Кремлю, поскольку работал в Москве, где в 1994 году был арестован. С позором выдворенный из России, он в завуалированной форме пообещал отомстить русским и последовательно занимался этим на протяжении многих лет. Можно не сомневаться, что лондонские «диссиденты» вроде Березовского и Казаева пользуются особым покровительством «Ми-6». Это – «хорошие русские», в отличие от десятков миллионов «плохих», не желающих плясать под дудку Запада. Таких «хороших», кстати говоря, немало среди агентов Секретной службы. В прежние времена туда набирали джентльменов – выходцев из аристократических семейств, военных моряков, выпускников Оксфордского университета, короче, публику, действующую красиво и элегантно. Нынче «Ми-6» превратилась в приют для всевозможных авантюристов, мошенников, предателей, вымогателей, воров, киллеров. Иностранцы, уличенные в преступлениях у себя на родине, бегут в Лондон, где нанимаются на работу в СИС. Россиян там особенно много. Какой-то журналист даже написал, что стены туалетов на Воксхолл-Кросс приходится регулярно очищать от русских матерных слов. Менталитет-с.
Ничего, подумал Юрьев, при ежегодном бюджете в 150 миллионов фунтов можно позволить себе парочку лишних косметических ремонтов. А русские, пакостящие в английских сортирах, верой и правдой служат Ее Королевскому Величеству.
Рыцари плаща и кинжала… Рыцари десантного ножа…
Со скамьи, на которой сидел Юрьев, не было видно моря, и все же он машинально посмотрел в ту сторону, словно ища глазами яхту. Превосходное убежище для человека, избегающего контактов с окружающими. А для того чтобы наверняка оградить Казаева от опасности, судно могло охраняться аквалангистами. Вряд ли подводную вахту несут соотечественники Казаева, которые и на поверхности-то плавать толком не умеют. В таком случае в качестве водолазов используются профессионалы. Ну хотя бы ребята из так называемого спецназа Эс-Би-Эс – Спешл Боат Сервис. Британский вариант «морских котиков», носящих девиз «Не силой, а хитростью» и эмблемы в виде лягушки под куполом парашюта.
СБС имеет самую тесную связь с СИС, поскольку во время Второй мировой войны обе службы выросли из одного и того же подразделения коммандос. Люди-амфибии скрытно действуют по всему миру, осуществляя диверсии и разведку прибрежных территорий. Они бесстрашны, безжалостны, опасны и сильны. Чтобы стать только кандидатом Эс-Би-Эс, десантник должен проплыть 600 метров за пятнадцать минут, затем без передышки преодолеть 50-метровую дистанцию в одежде, с оружием и снаряжением, и, наконец, проплыть 25 метров под водой. Дальше критерии отбора ужесточаются еще сильнее. Марш-броски, гребля, курсы на выживание, стрельба, минирование, обучение иностранным языкам – все это и многое другое превращает подводных спецназовцев в грозу морей и океанов. Вооружены они, как правило, автоматическими винтовками, дымовыми и фосфорными гранатами, пистолетами «браунинг» повышенной мощности и, конечно же, ножами.
Приученные действовать скрытно, боевые пловцы остаются незамеченными вблизи от многолюдных пляжей, патрульных катеров и причалов. Им и полный штиль нипочем, и шторм. Они отлично ориентируются под водой и на поверхности, совершают многочасовые погружения и многокилометровые заплывы. Юрьев, имевший некоторый опыт подводного плавания, был в сравнении с ними сущим ребенком. Утопят, как котенка.
Как плотного рыжеволосого мужчину, носившего на пальцах перстень и обручальное кольцо.
Преувеличение? Как бы не так. В 1994 году британский парламент принял «Закон о разведывательных службах», санкционирующий проведение специальных операций в целях национальной безопасности. Этот документ подтвердил и без того существовавшее де-факто право разведчиков пользоваться любыми средствами и методами, а также освободил их от ответственности за действия, которые в самой Англии трактуются как преступные.
В том числе, индивидуальные и массовые убийства.
Несчастный, лишившийся руки и, скорее всего, жизни, мог поплатиться за обычное любопытство. Например, вздумалось ему подплыть к яхте, чтобы рассмотреть ее вблизи, а охранники приняли его за лазутчика. Хотя он мог действительно являться лазутчиком. Необязательно иностранным. На памяти Юрьева было немало случаев, когда операции срывались из-за пересечения интересов СВР, ФСБ и ГРУ. Если потомки чекистов специализировались на чисто полицейских акциях, то гэрэушники использовались для грубой, черновой работы, объединяющей элементы шпионажа, терроризма и партизанщины. Последние отличались от прочих разведчиков тем, что не только искали и обнаруживали важные вражеские объекты, но и при необходимости атаковали и уничтожали их. Не задумали ли в Главном разведывательном управлении армии ликвидацию Казаева?
Проанализировав эту версию, Юрьев отбросил ее как маловероятную. Спецназовцы ГРУ действуют не поодиночке, а группами. Они с одинаковой четкостью действуют в тайге и непроходимых джунглях, в горах и в пустынях, среди слепящих снегов и городских окраин. Будь у них соответствующий приказ, никакие спецслужбы мира не смогли бы уберечь Казаева от неминуемой гибели.
Убедившись, что больше ничего путного в голову не лезет, а солнце припекает все сильнее, Юрьев поднялся со скамьи и отправился в гостиницу.
Глава шестая
1
Агата словно выпала из одной реальности в другую и обнаружила, что сидит на лавке у ограды корта, зажав ракетку коленями и уставившись остекленевшими глазами под ноги. Это напоминало пробуждение от наркоза. Только что Агата пребывала в совершенно ином мире, наполненном яркими звуками, фантастическими образами и точными мыслями, составленными из плывущих в пространстве титров. Но в том мире никто не играл в теннис, то и дело подозрительно поглядывая на окаменевшую, как статуя, девушку. Там, где она пришла в себя, все было иначе. Носатый юноша заметил, что Агата дико озирается по сторонам, и поспешил к ней с расспросами. Нет-нет, заверила она юношу, я не нуждаюсь в помощи. Просто утро жаркое выдалось. Наверное, голову напекло.
Стараясь не шататься, Агата подхватила вещи и покинула корт. Некоторое время она шла, тяжело волоча ноги, но через минуту одурь начала проходить. Остановившись, она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, прочищая затуманенные мозги.
«Какой гадостью меня опрыскали? – размышляла Агата, прислушиваясь к хлестким ударам ракеток по мячам. – Петров… Нет, Сидоров!.. Он что-то говорил о легком наркотике. Ничего себе легкий! – Агата приложила ладонь ко лбу. – Голова просто-таки раскалывается! Сколько времени это продолжалось? – Сверившись с часами, она слегка успокоилась. Транс продлился не целую вечность, как ей показалось. – От пятнадцати до двадцати минут. Но для чего британскому разведчику потребовалась эта наркотическая процедура? Не насиловал же он меня, воспользовавшись моим беспомощным состоянием? – Агата машинально провела рукой от бедра до груди, убеждаясь в том, что вся одежда на месте. – Уф-ф, все в порядке. Нет, не все!»
Пальцы нащупали крохотную выпуклость под тканью тенниски. Воровато озираясь, Агата запустила руку в вырез, прощупала бретельку бюстгальтера и едва удержалась от торжествующего возгласа. Вот оно что!
Булавка с неприметным белым шариком, воткнутая в матерчатую лямку! Якобы булавка! А на самом деле, конечно же, миниатюрный передатчик! Господину Сидорову вздумалось подслушивать разговоры Агаты Дичевой. Так-так. А не оставил ли он на память о себе еще несколько сувениров подобного рода?
Чуть ли не бегом возвратившись в гостиницу, Агата разделась догола, исследовала одежду, белье, не обнаружила посторонних предметов и занялась сумкой. Есть! Вторая булавка – с синей головкой – торчала в подкладке. Предусмотрительный негодяй! Знает, что женщины не всегда ходят в бюстгальтерах, зато без сумочек с косметичками и прочими необходимыми вещами они как без рук.
Стараясь не шататься, Агата подхватила вещи и покинула корт. Некоторое время она шла, тяжело волоча ноги, но через минуту одурь начала проходить. Остановившись, она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, прочищая затуманенные мозги.
«Какой гадостью меня опрыскали? – размышляла Агата, прислушиваясь к хлестким ударам ракеток по мячам. – Петров… Нет, Сидоров!.. Он что-то говорил о легком наркотике. Ничего себе легкий! – Агата приложила ладонь ко лбу. – Голова просто-таки раскалывается! Сколько времени это продолжалось? – Сверившись с часами, она слегка успокоилась. Транс продлился не целую вечность, как ей показалось. – От пятнадцати до двадцати минут. Но для чего британскому разведчику потребовалась эта наркотическая процедура? Не насиловал же он меня, воспользовавшись моим беспомощным состоянием? – Агата машинально провела рукой от бедра до груди, убеждаясь в том, что вся одежда на месте. – Уф-ф, все в порядке. Нет, не все!»
Пальцы нащупали крохотную выпуклость под тканью тенниски. Воровато озираясь, Агата запустила руку в вырез, прощупала бретельку бюстгальтера и едва удержалась от торжествующего возгласа. Вот оно что!
Булавка с неприметным белым шариком, воткнутая в матерчатую лямку! Якобы булавка! А на самом деле, конечно же, миниатюрный передатчик! Господину Сидорову вздумалось подслушивать разговоры Агаты Дичевой. Так-так. А не оставил ли он на память о себе еще несколько сувениров подобного рода?
Чуть ли не бегом возвратившись в гостиницу, Агата разделась догола, исследовала одежду, белье, не обнаружила посторонних предметов и занялась сумкой. Есть! Вторая булавка – с синей головкой – торчала в подкладке. Предусмотрительный негодяй! Знает, что женщины не всегда ходят в бюстгальтерах, зато без сумочек с косметичками и прочими необходимыми вещами они как без рук.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента