– Ну, ты загнул!.. – вяло протянул Федя, почесывая затылок. – Философ по профессии?
– Нет, я менеджер по профессии и интеллектуал по сути своей, – ответил я.
– Оригинально он так говорит, – удивился Игнат.
– Если честно, не хотелось мне сейчас с вами разговаривать, уж простите меня за откровенность! – сказал я. – Но потом я решил кое-что рассказать, чтобы вы задумывались над происходящим, а не просто были потребителями только сегодняшнего дня! Ведь жизнь – балансирование на канате, где впереди – твое будущее, а сзади за спиной и особенно внизу – твоя смерть!
– Философ, – усмехнулся Игнат, – хоть сиди с карандашом в руке и записывай его афоризмы!
– Да, интересно говорит, – одобрил Федя, – только с нами пить не хочет…
– Что верно, то верно, – согласился Игнат, – не хочет…
– Вы меня слушайте, – продолжал я, – как в народной сказке говорилось: «Налево пойдешь – смерть найдешь, направо пойдешь – коня потеряешь».
– И что … что же нам делать?
– Что делать? Жить, заниматься своим любимым делом, если, конечно, оно есть у вас, любить и быть любимыми, хоть пытаться веселиться со своей семьей и друзьями, знакомыми, совершать подвиги или пытаться их совершать, если представится такая возможность… Мы с вами говорим почти о смысле жизни!
– В чем же ее смысл?
– Истина в вине! – усмехнулся Федя. – Выпьем?
– Истина в вине, как ранее говорилось, а не в водке, – заметил я, – я попытался вам ответить, что делать и зачем жить, надеяться, творить, созидать, создавать что-то…
Игнат махнул рукой, перебивая меня:
– Бред всё это… лучше выпей водки с нами? Вот тогда так хорошо на душе станет!
– Знаете, я не пью, сколько раз говорить, – недовольно ответил я, – чего тогда постоянно предлагать мне пить?
– А вот за выпивку я всех вас оштрафую! – услышал я рядом голос подошедшего тихо к нам милиционера. – Документы!
После внимательного изучения каждой страницы всех трех паспортов милиционер продолжал говорить, показывая на стаканы:
– Пьем в общественном месте?
– Я не пью, – ответил я.
– Ну, это надо еще доказать, – усмехнулся милиционер, – я вижу здесь три стакана…
И что в сумке?
Он начал рыться в сумке Игната, доставая оттуда две пустые бутылки водки, одну пустую бутылку пива и еще две, не открытые бутылки водки.
– Хороший штраф вам троим светит! – улыбаясь, известил нас милиционер. – Всем встать и за мной.
– Куда?
– В отделение!
– Но я не пил, могу дыхнуть, чтобы вы убедились в этом, – настаивал я, – я…
– Разговорчики отставить, – резко перебил меня милиционер, не отдавая никому из нас паспорта и идя по коридору.
– Стойте! – крикнул я ему. – А наши штрафы?
– Я приказал следовать за мной в отделение – ответил милиционер, даже не смотря на меня и продолжая идти в конец вагона.
Поняв, что он скоро уйдет с нашими паспортами, я крикнул вслед ему:
– Может, я штраф заплачу?
Услышав слова о штрафе, милиционер неожиданно для меня очень быстро остановился, поворачиваясь ко мне:
– Штраф? – спросил он. – Да, его нужно платить…
– Вот… возьмите, – я протянул милиционеру несколько банкнот.
После быстрого пересчета денег милиционер отдал мне забранные им три паспорта и удалился без всяких комментариев.
– Эх, хорошо, что отдал паспорта, – вздохнул Федя, когда я сел рядом с ними и отдал им их паспорта.
– Спасибо, – сказал Игнат мне.
Последующие полчаса прошли в молчании к моему счастью…
Поезд несся на большой скорости, я сел у окна. Ветерок через приоткрытое окно обдувал мое лицо.
Внезапно повеяло холодом… Холод шел не из окна, не считать же легкий ветерок таким холодным, что у меня мурашки пошли по телу и появилась дрожь?..
Воздух в вагоне наполнился туманом… Я прикрыл окно, массируя похолодевшие пальцы рук.
– Тебе холодно, что ли? – спросил Игнат.
– Да, а тебе не холодно?
– Не-а, – ответил тот, попивая пиво, – кто пьет, тому не холодно даже в лютую зиму.
– Но сейчас не зима, а мне что-то холодно стало, – заметил я.
По коридору вагона слышны были шаги каких-то пассажиров, но никто из них не говорил.
Появление новых пассажиров озадачило несказанно меня.
Вообще-то я человек не верующий, в мистику тоже не верю и не люблю книг и фильмов о мистике и всякой там чертовщине, но сейчас, взглянув на нескольких пассажиров в коридоре, наполненном вдруг туманом, я вздрогнул, подумав о самом невероятном…
Сказать, что рядом со мной и двумя собутыльниками стояли живые люди, было бы не совсем верно, если считать только контуры их тел настоящими полностью телами людей.
Какие-то нечеткие, как облака, белые тени…
Их лица полностью были окутаны туманом, поэтому их в сущности различить весьма трудно.
Можете мне не верить, говорить, что я выпил водки и потом еще пива вместе с двумя собутыльниками, но я говорю чистую правду и только правду, будто я стою перед судьей и даю клятву: говорить правду и только правду, клянусь говорить одну правду и ни слова лжи!
Трое контуров людских тел стояли рядом с нами, остановившись у окна в коридоре.
Я предполагаю, что они стояли спиной к нам, судя по туманным контурам их тел.
Стояли они молча и не двигались.
Игнат и Федя, увидев вошедших, тоже очень удивились, потирая лбы и думая, что совсем уж напились, когда всякая жуть начинает мерещиться!
– Уважаемые, – сказал Федя, обращаясь к вошедшим контурам (так будем звать с позволения нашего дорогого читателя вошедших), – куда едете? Далеко или нет?
Его вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа.
Такой идиотской физиономии, как у этого Феди в тот момент, я никогда не в жизни не видел. Особенно, когда он далее встал и попытался дотронуться до одного контура.
– Это… что… смерть? – воскликнул Федя, делая шаг назад и беспомощно смотря на нас с Игнатом.
– Почему? – задал не к месту вопрос Игнат, зная, что на него никто не ответит.
– Я захотел дотронуться до… этого… – прошептал Федя, – а моя рука как бы…. как бы прошла сквозь него всего…
– Как… прошла? – Икнув, спросил Игнат.
– А ты сам попробуй, – предложил Федя, показывая рукой на молчащих контуров у окна. – Попробуй, не бойся, током не ударит…
– Тогда, может, ты? – спросил Игнат, обращаясь ко мне с надеждой, что я что-то смогу выяснить. – Мне… не хочется…
После короткой паузы я, набравшись храбрости, медленно встал, подходя к контурам.
– Ну, смелей! – подбадривал меня Игнат.
– Смелей током не ударит, – шепотом почему-то произнес Федя.
Я вытянул правую руку в направлении одного контура, слегка касаясь его.
– Ну?! – нетерпеливо спросил Игнат.
– Ну, что там?
Не ответив, я протянул правую руку далее в сторону окна и с ужасом обнаружил, что моя рука виднеется, выступая на длину мизинца из контура!..
То есть, если мне поверит сейчас мой дорогой читатель и не подумает, что я спьяну написал какую-то чушь, ситуация была крайне фантасмагоричной и выглядела таким весьма странным образом: моя рука легко, как острый металлический нож, прошла сквозь тело (или содержимое) этого контура и я видел выступающие пальцы моей руки с противоположной стороны контура!
Что делать?! Стоять так, вытянув руку, и чего-то ждать?! И что это за контур такой неживой рядом со мной стоит? Призрак, что ли?!
– Ну, что там?
Я не ответил на вопрос.
– Ну, что?!
Вновь не ответив обоим собутыльникам, я попытался отойти от контура, смотря на пальцы моей правой руки. И на этот раз моя правая рука, уподобясь острому ножу, легко прошла сквозь весь молчащий контур!
– Это призрак… – шепотом ответил я Игнату.
Оба собутыльника встали, как по команде, уставившись на меня и открыв рты.
Я уселся у окна, где и сидел ранее, больше ничего не говоря и продолжая смотреть на контуры.
После некоторого молчания Федя и Игнат сели поближе к окну напротив меня, стараясь не смотреть на контуры.
– Совсем недавно я говорил вам о мертвых и живых, так? – спросил я собутыльников. – Помните мои слова о мертвых, которых иногда помнят и вспоминают, как настоящих живых, и о живых, которые на самом деле ведут себя, как мертвые, как роботы бездумные?
– И что дальше? – спросил Федя, выпивая сразу стакан водки.
– А то, – продолжал я, стараясь не смотреть на контуры у окна в коридоре, – что эти вот… стоящие там контуры, кажется, мертвые, но мы их видим… поэтому…
Я запнулся, увидев перед собой три контура, которые подошли ко мне.
Мои собеседники сидели молча, раскрыв рты и уставившись на контуры.
Один из контуров коснулся меня своим очертанием руки, тихо произнеся:
– Это вы о нас троих говорите?
Я не знал, что ответить, и, честно говоря, не хотелось говорить с подобными незнакомцами-полулюдьми, полумертвыми, как мне это казалось.
– Мы вернулись недавно с чеченской войны! – отвечая как бы на вопрос, сказал один контур. – Мы – те, кого уже никогда не будет на Земле!
После этих слов никто не говорил, был один только стук колес…
Оба собутыльника уставились на говорящий контур, не двигались, забыв об алкоголе.
– Нет, я менеджер по профессии и интеллектуал по сути своей, – ответил я.
– Оригинально он так говорит, – удивился Игнат.
– Если честно, не хотелось мне сейчас с вами разговаривать, уж простите меня за откровенность! – сказал я. – Но потом я решил кое-что рассказать, чтобы вы задумывались над происходящим, а не просто были потребителями только сегодняшнего дня! Ведь жизнь – балансирование на канате, где впереди – твое будущее, а сзади за спиной и особенно внизу – твоя смерть!
– Философ, – усмехнулся Игнат, – хоть сиди с карандашом в руке и записывай его афоризмы!
– Да, интересно говорит, – одобрил Федя, – только с нами пить не хочет…
– Что верно, то верно, – согласился Игнат, – не хочет…
– Вы меня слушайте, – продолжал я, – как в народной сказке говорилось: «Налево пойдешь – смерть найдешь, направо пойдешь – коня потеряешь».
– И что … что же нам делать?
– Что делать? Жить, заниматься своим любимым делом, если, конечно, оно есть у вас, любить и быть любимыми, хоть пытаться веселиться со своей семьей и друзьями, знакомыми, совершать подвиги или пытаться их совершать, если представится такая возможность… Мы с вами говорим почти о смысле жизни!
– В чем же ее смысл?
– Истина в вине! – усмехнулся Федя. – Выпьем?
– Истина в вине, как ранее говорилось, а не в водке, – заметил я, – я попытался вам ответить, что делать и зачем жить, надеяться, творить, созидать, создавать что-то…
Игнат махнул рукой, перебивая меня:
– Бред всё это… лучше выпей водки с нами? Вот тогда так хорошо на душе станет!
– Знаете, я не пью, сколько раз говорить, – недовольно ответил я, – чего тогда постоянно предлагать мне пить?
– А вот за выпивку я всех вас оштрафую! – услышал я рядом голос подошедшего тихо к нам милиционера. – Документы!
После внимательного изучения каждой страницы всех трех паспортов милиционер продолжал говорить, показывая на стаканы:
– Пьем в общественном месте?
– Я не пью, – ответил я.
– Ну, это надо еще доказать, – усмехнулся милиционер, – я вижу здесь три стакана…
И что в сумке?
Он начал рыться в сумке Игната, доставая оттуда две пустые бутылки водки, одну пустую бутылку пива и еще две, не открытые бутылки водки.
– Хороший штраф вам троим светит! – улыбаясь, известил нас милиционер. – Всем встать и за мной.
– Куда?
– В отделение!
– Но я не пил, могу дыхнуть, чтобы вы убедились в этом, – настаивал я, – я…
– Разговорчики отставить, – резко перебил меня милиционер, не отдавая никому из нас паспорта и идя по коридору.
– Стойте! – крикнул я ему. – А наши штрафы?
– Я приказал следовать за мной в отделение – ответил милиционер, даже не смотря на меня и продолжая идти в конец вагона.
Поняв, что он скоро уйдет с нашими паспортами, я крикнул вслед ему:
– Может, я штраф заплачу?
Услышав слова о штрафе, милиционер неожиданно для меня очень быстро остановился, поворачиваясь ко мне:
– Штраф? – спросил он. – Да, его нужно платить…
– Вот… возьмите, – я протянул милиционеру несколько банкнот.
После быстрого пересчета денег милиционер отдал мне забранные им три паспорта и удалился без всяких комментариев.
– Эх, хорошо, что отдал паспорта, – вздохнул Федя, когда я сел рядом с ними и отдал им их паспорта.
– Спасибо, – сказал Игнат мне.
Последующие полчаса прошли в молчании к моему счастью…
Поезд несся на большой скорости, я сел у окна. Ветерок через приоткрытое окно обдувал мое лицо.
Внезапно повеяло холодом… Холод шел не из окна, не считать же легкий ветерок таким холодным, что у меня мурашки пошли по телу и появилась дрожь?..
Воздух в вагоне наполнился туманом… Я прикрыл окно, массируя похолодевшие пальцы рук.
– Тебе холодно, что ли? – спросил Игнат.
– Да, а тебе не холодно?
– Не-а, – ответил тот, попивая пиво, – кто пьет, тому не холодно даже в лютую зиму.
– Но сейчас не зима, а мне что-то холодно стало, – заметил я.
По коридору вагона слышны были шаги каких-то пассажиров, но никто из них не говорил.
Появление новых пассажиров озадачило несказанно меня.
Вообще-то я человек не верующий, в мистику тоже не верю и не люблю книг и фильмов о мистике и всякой там чертовщине, но сейчас, взглянув на нескольких пассажиров в коридоре, наполненном вдруг туманом, я вздрогнул, подумав о самом невероятном…
Сказать, что рядом со мной и двумя собутыльниками стояли живые люди, было бы не совсем верно, если считать только контуры их тел настоящими полностью телами людей.
Какие-то нечеткие, как облака, белые тени…
Их лица полностью были окутаны туманом, поэтому их в сущности различить весьма трудно.
Можете мне не верить, говорить, что я выпил водки и потом еще пива вместе с двумя собутыльниками, но я говорю чистую правду и только правду, будто я стою перед судьей и даю клятву: говорить правду и только правду, клянусь говорить одну правду и ни слова лжи!
Трое контуров людских тел стояли рядом с нами, остановившись у окна в коридоре.
Я предполагаю, что они стояли спиной к нам, судя по туманным контурам их тел.
Стояли они молча и не двигались.
Игнат и Федя, увидев вошедших, тоже очень удивились, потирая лбы и думая, что совсем уж напились, когда всякая жуть начинает мерещиться!
– Уважаемые, – сказал Федя, обращаясь к вошедшим контурам (так будем звать с позволения нашего дорогого читателя вошедших), – куда едете? Далеко или нет?
Его вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа.
Такой идиотской физиономии, как у этого Феди в тот момент, я никогда не в жизни не видел. Особенно, когда он далее встал и попытался дотронуться до одного контура.
– Это… что… смерть? – воскликнул Федя, делая шаг назад и беспомощно смотря на нас с Игнатом.
– Почему? – задал не к месту вопрос Игнат, зная, что на него никто не ответит.
– Я захотел дотронуться до… этого… – прошептал Федя, – а моя рука как бы…. как бы прошла сквозь него всего…
– Как… прошла? – Икнув, спросил Игнат.
– А ты сам попробуй, – предложил Федя, показывая рукой на молчащих контуров у окна. – Попробуй, не бойся, током не ударит…
– Тогда, может, ты? – спросил Игнат, обращаясь ко мне с надеждой, что я что-то смогу выяснить. – Мне… не хочется…
После короткой паузы я, набравшись храбрости, медленно встал, подходя к контурам.
– Ну, смелей! – подбадривал меня Игнат.
– Смелей током не ударит, – шепотом почему-то произнес Федя.
Я вытянул правую руку в направлении одного контура, слегка касаясь его.
– Ну?! – нетерпеливо спросил Игнат.
– Ну, что там?
Не ответив, я протянул правую руку далее в сторону окна и с ужасом обнаружил, что моя рука виднеется, выступая на длину мизинца из контура!..
То есть, если мне поверит сейчас мой дорогой читатель и не подумает, что я спьяну написал какую-то чушь, ситуация была крайне фантасмагоричной и выглядела таким весьма странным образом: моя рука легко, как острый металлический нож, прошла сквозь тело (или содержимое) этого контура и я видел выступающие пальцы моей руки с противоположной стороны контура!
Что делать?! Стоять так, вытянув руку, и чего-то ждать?! И что это за контур такой неживой рядом со мной стоит? Призрак, что ли?!
– Ну, что там?
Я не ответил на вопрос.
– Ну, что?!
Вновь не ответив обоим собутыльникам, я попытался отойти от контура, смотря на пальцы моей правой руки. И на этот раз моя правая рука, уподобясь острому ножу, легко прошла сквозь весь молчащий контур!
– Это призрак… – шепотом ответил я Игнату.
Оба собутыльника встали, как по команде, уставившись на меня и открыв рты.
Я уселся у окна, где и сидел ранее, больше ничего не говоря и продолжая смотреть на контуры.
После некоторого молчания Федя и Игнат сели поближе к окну напротив меня, стараясь не смотреть на контуры.
– Совсем недавно я говорил вам о мертвых и живых, так? – спросил я собутыльников. – Помните мои слова о мертвых, которых иногда помнят и вспоминают, как настоящих живых, и о живых, которые на самом деле ведут себя, как мертвые, как роботы бездумные?
– И что дальше? – спросил Федя, выпивая сразу стакан водки.
– А то, – продолжал я, стараясь не смотреть на контуры у окна в коридоре, – что эти вот… стоящие там контуры, кажется, мертвые, но мы их видим… поэтому…
Я запнулся, увидев перед собой три контура, которые подошли ко мне.
Мои собеседники сидели молча, раскрыв рты и уставившись на контуры.
Один из контуров коснулся меня своим очертанием руки, тихо произнеся:
– Это вы о нас троих говорите?
Я не знал, что ответить, и, честно говоря, не хотелось говорить с подобными незнакомцами-полулюдьми, полумертвыми, как мне это казалось.
– Мы вернулись недавно с чеченской войны! – отвечая как бы на вопрос, сказал один контур. – Мы – те, кого уже никогда не будет на Земле!
После этих слов никто не говорил, был один только стук колес…
Оба собутыльника уставились на говорящий контур, не двигались, забыв об алкоголе.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента