Страница:
В процессе писания этой книги многое пришлось пересмотреть из того, что было чуть ли не постулатом в душе автора. Прежде всего выяснилось, что ни русским, ни другим славянам не следует заниматься самоуничижением и тем паче самооплевыванием.
Славяне прошли очень долгий и трудный исторический путь. Многие другие народы и их империи пали, а славяне остались. Остались, несмотря на братоубийственные войны и бесконечную борьбу с внешними врагами.
Три основных черты славян определяют их жизнестойкость: необыкновенное трудолюбие, доходящее иногда до самоистязания, любовь к родине, часто даже не осознанная умом, и талантливость.
Пишучи эту книгу, ознакомившись с историей и других славян, автор стал (он только теперь с горечью сознается) настоящим славянином, т. е. сознающим свое место и свой долг в семье других славянских народов. Нам долго не давали места под солнцем. Самое слово «славянин» почти всюду означало «раб». Нас до сих пор гонят в Азию. Нас веками натравливали друг на друга. Даже в истории не дают надлежащего места.
Но это время уже прошло. Славянские народы поднялись и сами напишут свою историю, в которой будет правда и должное место каждому.
Раздел 1. Проблема варягов
Глава 1. О неверном понимании летописей
Славяне прошли очень долгий и трудный исторический путь. Многие другие народы и их империи пали, а славяне остались. Остались, несмотря на братоубийственные войны и бесконечную борьбу с внешними врагами.
Три основных черты славян определяют их жизнестойкость: необыкновенное трудолюбие, доходящее иногда до самоистязания, любовь к родине, часто даже не осознанная умом, и талантливость.
Пишучи эту книгу, ознакомившись с историей и других славян, автор стал (он только теперь с горечью сознается) настоящим славянином, т. е. сознающим свое место и свой долг в семье других славянских народов. Нам долго не давали места под солнцем. Самое слово «славянин» почти всюду означало «раб». Нас до сих пор гонят в Азию. Нас веками натравливали друг на друга. Даже в истории не дают надлежащего места.
Но это время уже прошло. Славянские народы поднялись и сами напишут свою историю, в которой будет правда и должное место каждому.
Раздел 1. Проблема варягов
Глава 1. О неверном понимании летописей
Нет ничего труднее, как искоренять заблуждения, существующие веками. К таким заблуждениям относится и так называемая «норманская» теория, согласно которой существовало германское племя Русь, которое и создало государственность, культуру и даже передало свое имя тому государству, которое стало называться Русью, а позже Россией.
Несмотря на то, что в последнее время появились книги, брошюры, многочисленные журнальные и газетные статьи, в которых несостоятельность норманской теории доказана неопровержимо, несмотря на то, что эта теория отброшена совершенно в стране, о которой идет речь, – до сих пор находятся авторы или развязные лекторы, повторяющие все ту же навязшую в зубах историю о призвании германцев, что слово «Русь» происходит от «руотси», о владычестве германцев над Русью, о варяжских княжествах на Волге и Каме и т. д.
Приходится удивляться, как могут люди не читать, не думать и исповедовать положения, которые совершенно устарели, никуда не годны и противны всякой логике. Не пора ли наконец взяться за самостоятельное мышление?
Чтобы убедить в нашей правоте, начнем с малого: покажем прежде всего, как неверно понимали то, что сказано в летописях, какие элементарнейшие ошибки были сделаны в понимании прошлого.
1. Начнем с классического: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет, да пойдете княжить и володеть нами». Так говорили посланцы северных племен братьям-варягам во главе с Рюриком.
Поняли (и перевели всюду) так: «а порядка в ней нет». Не только неверно перевели, но и возвели эти слова в принцип всей нации, создали своего рода «кредо», что руссам органически свойствен беспорядок. Отсюда родился бессмертный припев в «Истории России от Гостомысла и до наших дней» А. К. Толстого:
А между тем в летописи стоит совершенно иное, сказано: «а наряда в ней нет». «Наряд» – вовсе не значит «порядок», а «власть», «управление», «приказ». В нашем языке до сих пор еще бытует выражение «наряд на дрова», «наряд на квартиру» и т. д. Это означает распоряжение на выдачу дров, квартиры и т. д.
Посланцы сказали братьям-варягам: «Земля наша велика и обильна, а управления в ней нет, приходите княжить и владеть нами». Что это именно так, видно из того, что в некоторых списках летописей вместо слов «а наряда в ней нет» стоит «а нарядника в ней нет». Дело кристально ясно и понятно: князь умер, наследников нет, власть отсутствует, налицо раздоры – посланцы едут приглашать нового князя.
Наконец, нельзя же отказывать нашим предкам в уме: ну, кто скажет, что земля наша велика и обильна, а все в беспорядке? Ведь если бы действительно было так, то у них хватило бы сообразительности не отпугивать кандидатов в князья заявлением, что они приглашают их в страну, где господствует беспорядок.
Примитивами были не наши предки, а наши историки, которые не знали достаточно хорошо значение древних русских слов и не вдумывались в реальность минувшего. Нашу историю начали писать немцы, которые даже вообще не знали или плохо знали русский язык. А за ними, как за непререкаемыми авторитетами, пошло и пошло: «порядка в ней нет».
Призвание варягов. Художник В. М. Васнецов
Отметим, что приведенное выше объяснение дано не только нами, но и некоторыми другими авторами. К сожалению, никто не обратил на это должного внимания, а последствия ошибки были огромны.
2. «В лето 6360, индикта 15 день, начеишю Михаилу царствовати, нача ся прозывати Руська земля. О семь бо уведахом, яко при семь цари приходиша Русь на Царьгород, якоже пишеться в летописании Гречьстемь».
Основоположники русской исторической науки Шлёцер, Куник, Круг, Погодин переводили эти слова так:
«…Русское имя началось при Михаиле, ибо нам известно, что при нем Русь приходили в Царьград».
Поняли это место так, что, мол, при греческом императоре Михаиле III (857–867) появилось имя Русь. Д. С. Лихачев (1950) в издании Академии наук перевел: «Стала прозываться Русская земля». Все подобные переводы либо слишком туманны, либо вовсе неверны. Следует переводить: «Стала упоминаться Русская земля» (впервые в греческих летописях).
Слово «прозываться» имеет не только смысл «нести имя», «называться», «быть названным», но и «быть упомянутым». Мы до сих пор говорим: «данный отрывок», «вышеприведенный отрывок», «вышеупомянутый отрывок», «названный отрывок».
Когда мы произносим «названный отрывок», мы употребляем второе значение слова «называть». Речь идет не о том, что данному отрывку дали имя или назвали его, а его упомянули. В летописи вовсе не сказано, что при Михаиле III появилось имя «Русь», а что при нем в греческих летописях впервые было упомянуто это имя.
Русь существовала задолго до Михаила. Достаточно вспомнить, что послы «народа Рос» упомянуты в латинской хронике еще в 839 г., они явились в Царьград для заключения мирного договора, а сношения руссов с Византией, конечно, начались гораздо раньше. Руссы упоминались в истории задолго до нападения их на Царьград в 860 г., но летописец этого не знал. Самое древнее упоминание в чужих источниках он нашел лишь о времени этого нападения.
Таким образом, то, что приписали летописцу, будто бы Русь создалась при императоре Михаиле, совершенно ложно.
3. «И седе Олег княжа в Киеве, и рече Олег: “Се буди мати градом Руським!”» Еще в 1953 г. Пушкарев толковал это место так: «По рассказу летописи (конечно, легендарному), он предсказал Киеву великое будущее, сказавши: “Се буде мати градом Русским!”»
Ни о каком предсказании здесь не может быть и речи: Олег пророчествами не занимался, а, севши в Киеве, приказал считать этот город столицей Руси (мати городом). Значение сказанного совершенно ясно из повелительного наклонения: «се буди!», а не «се буде». Ничего легендарного в этом сообщении летописи нет, есть подтвержденный историей факт, что после захвата Киева последний стал столицей объединенных государств – Киевского и Новгородского. Наконец, нечего было предсказывать Киеву великое будущее: Киев уже в то время был самым крупным и древним городом Южной Руси. Казалось бы, все ясно, а что из этого сделали?
4. «И нача княжити Володимер в Киеве един, и постави кумиры на холму вне двора теремного: Перуна древяна, а главу его серебрену, а ус злат… И жряху им, наричюще и богы, и привожаху сыны своя и дщери и жряху бесом, и оскверняху землю требами своими. И осквернися кровьми земля Руська и холмот[1]».
Из этого сообщения летописи видно, что воздвижение кумиров и людские жертвоприношения были новшеством на Руси, завезенным Владимиром вместе с варяжской дружиной из Западной Европы, а потому и отмеченным летописцем.
Сказано отчетливо: «и осквернися кровьми земля Руська». Если бы до Владимира существовали человеческие жертвоприношения, то нечего было об этом летописцу писать и негодовать: дело было обычное; на деле же подчеркнуто, что именно с Владимира земля Русская осквернилась кровью людей, принесенных в жертву. Не обратили внимания на совершенно ясную фразу потому, что слыхали о существовании человеческих жертвоприношений у западных славян, а отсюда делали ложный вывод: если, мол, было на западе, – значит, было и у нас. Из наших гуманных предков охотно сделали бы даже людоедов, был бы только хоть малейший предлог для этого.
Далее. Киевские руссы кумиров не воздвигали, мы не имеем ни малейших археологических следов этого. Перун в Киеве был тоже новшеством. Недаром, закрепившись в Киеве, «Володимер-же посади Добрыну, уя[2] своего, в Новегороде. И пришел Добрына Новугороду, постави кумира над рекою Волховом, и жряху ему люди ноугородьстии аки богу».
Значит, первым актом новой власти было воздвижение кумиров. Если бы кумиры были в Новгороде до Добрыни, зачем было ему воздвигать там еще кумира?
На самом же деле и кумиры, и человеческие жертвоприношения были новшеством Владимира, введенным им под влиянием своего двухгодичного пребывания в Западной Европе и варяжской дружины, на которую он опирался при захвате Киева. Эти новшества просуществовали всего не более 10 лет, а из наших предков сделали кровожадных изуверов.
5. «Сей же Олег нача городы ставити, и устави дани словеном, кривичем, и мери, и устави варягом дань даяти от Новогорода гривен 300 (по другим данным, 3000. – С.Л.) за лето мира деля, еже до смерти Ярославле даяше варягом». И здесь слово «дань» было понято в его теперешнем значении, и суть отношений между варягами и руссами была коренным образом изменена. В настоящее время слово «дань» понимают как вынужденную уплату чужому народу (или в переносном смысле), а в древности оно означало «подать», вообще уплату и в отношении своего народа.
Из этого отрывка ясно видно: Олег, закрепившись и осев в Киеве, занялся устройством укрепленных пунктов (городов) для отражения возможных нападений врагов. На все это нужны были деньги. На словен, т. е. новгородцев, кривичей и мерю, он наложил подать; кроме того, установил особую подать для оплаты услуг варягов (не дани или контрибуции, как поняли!!!).
В те времена постоянной армии не было. В случае появления врага создавалось народное ополчение. Естественно, и сборы такого ополчения занимали много времени. И самое ополчение не было достаточно эффективно и уступало профессионалам.
Олег продолжал политику Рюрика: 1) создавал укрепления вокруг городов и 2) имел небольшую постоянную армию наемных воинов из варягов, на которую он опирался во внешних и внутренних делах.
Совершенно очевидно, что Олег, затем Игорь, Святослав, Владимир и Ярослав, будучи властелинами огромного государства, не могли платить дань заморским варягам, ибо варяги Руси не побеждали, а иго варягов (см. далее) было свергнуто еще до Рюрика.
Наконец, нет ни малейших данных или намеков, какие именно варяги получали дань с Руси. Речь идет об огромном промежутке времени – почти в 200 лет. Значит, должны были быть отказы от уплаты дани, задержки в ее уплате, переговоры об изменении суммы и т. д. Ничего этого решительно нет. И вполне понятно почему: заморские варяги не имели никакого отношения к Руси, в летописи речь идет об уплате наемным варяжским отрядам за службу (и об этом сохранились в исландских сагах данные, что варяги заключали погодные контракты, и имеются даже указания на суммы, уплачиваемые Русью простым воинам-варягам, а также их начальникам). Русь платила жалованье наемным войскам, которые обеспечивали ее мирное существование («мира деля»), ибо при наличии постоянного войска никто не решался напасть на Русь в расчете на легкую добычу.
Однако со времени смерти Ярослава Мудрого и эта нужда в наемных войсках отпала: Русь была достаточно страшна своими собственными силами.
Мы видим, как легко и необдуманно превратили уплату наемным войскам (погодную!) в 200-летнюю дань огромного государства, притом неизвестно кому!
Может возникнуть вопрос: почему в отношении подати варягам упомянуты лишь словене, кривичи и меря, ведь и другие племена должны были нести расходы по содержанию общего наемного войска?
Объясняется это просто: летописец (первый, основной, а не Нестор 1113 года) был новгородцем (чему мы имеем много доказательств) и не знал положения дел на юге, но о подати на севере ведал, свою же, новгородскую, даже точно указал. К тому же он писал историю, а не отчет о государственных расходах.
6. «И от тех (варяг, добавил Д. С. Лихачев, 1950, взявши из других летописей. – С.Л.) прозвася Руская земля, Ноугородци, ти суть людье Новгородци от рода Варяжска, преже бо беша Словени» (Лавр. лет., изд. 1872, стр. 19).
Отрывок этот, несомненно, испорчен и малопонятен, но действительный смысл нетрудно восстановить, приняв во внимание: 1) и другие летописи (в этом случае становится понятным, что испорчено), 2) а также обороты и понимание слов, которые употреблялись тогда, а не теперь.
Д. С. Лихачев в академическом издании (1950) перевел это так: «И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были славяне».
Нелепость очевидна: как могли быть новгородцы людьми от варяжского рода (нелепость № 1), а в прежнее время быть славянами (нелепость № 2)? Ведь не могут китайцы стать французами или наоборот.
Объясняется испорченный отрывок без труда. Прежде всего совершенно ясно, что выражение «от варяжского рода» является формой древнего творительного падежа: не говорили «варягами», а «от варяг». Этим оборотом пестрят все летописи. И он существовал по крайней мере до 1800 г., когда в предисловии к «Слову о полку Игореве» Малиновский писал «убит от половцев» вместо современного «убит половцами».
В разбираемом отрывке эта форма употреблена два раза: 1) «от тех… прозвася Руськая земля», 2) «от рода Варяжска» – «варягами». Конец фразы (одинаковый во всех списках) совершенно ясен: новгородцы стали называться новоприбывшими варягами Русью, а до этого они назывались словенами.
Трудно понять, как историки и филологи (в том числе Шахматов!!)[3] могли допустить столь элементарную ошибку, понимая вышеприведенные выражения древности вот так, исходя не из норм того времени, а сегодняшнего дня.
Дальнейшая расшифровка облегчается Комиссионным списком Новгородской 1-й летописи, где сказано: «И от тех варяг, находник тех, прозвашася Роусь, и от тех словеть Роуская земля и суть новгородстии людие до днешнего дня от рода варяжська». Достаточно обратить внимание на подчеркнутое нами слово «суть», чтобы понять, в чем дело: в других списках здесь стоит «суд» или «соуть». Слово «словуть» искажено в «соуть» (вероятно, опущено титло). Из контекста совершенно ясно, что земля теперь (из-за варягов) слывет Русской землей, а люди Новгорода, что назывались славянами, – русскими.
Сравнение этого места с другими существующими вариантами совершенно убеждает нас в истинном значении этого отрывка.
Наконец, нам понятно, почему это произошло: Рюрик и его дружина нуждались в каком-то одном слове для обозначения более десятка племен, которые были ими возглавлены, для них новгородцы, звавшие сами себя «словенами», мало отличались от «кривичей», «руси» и других восточных славянских племен. Для них это было племя, которое они назвали после того, как сели на Руси (см. ниже), Русью.
Новгородцу-летописцу было зазорно, что название его племени было насильственно изменено, и это он отметил.
Насколько беспредметно было мышление, можно заключить из того, что академик Шахматов считал, что в конце разбираемого отрывка было пропущено слово «варягы». «Допустив это, – писал он, – смысл восстановленной фразы тот, что попавшие под господство варяжских князей Словене стали называть себя Варягами».
Трудно поверить, чтобы такую чушь могли сказать в нашем столетии. Что покоренный народ через много столетий может воспринять имя покорителя – это возможно, хоть и далеко не всегда, но что через какие-нибудь 15–20 лет большой народ стал называть себя не своим именем и не именем даже покорителя, а профессиональным прозвищем (вроде: плотники, сапожники, солдаты и т. д.) – это уже сказки! Ведь «варяги» — это не нация, а профессия.
А что новгородцы долго помнили, кто они такие, видно из Московского летописного слова, где под 1469 годом сказано:
«Не лзе, брате, тому так быти… а из начала отчина есмы тех великих князей, и от первого великого князя нашего Рюрика (южнорусские летописи его не считают “своим»), его-же по своей воле взяла земля наша из Варяг князем себе и с двема браты его. По том-то правнук его князь великы Владимер крестися и вся земли наши крести: Руськую, и нашу Словеньскую, и Мерьскую…»
Стало быть, еще 600 лет спустя новгородцы не считали свою землю Русской, а называли «наша Словеньская», поэтому толкование, что новгородцы называли себя варягами – мысль просто дикая, показывающая, что академик Шахматов не только совершенно не понял данного отрывка, но не понимал и главных линий развития Руси, и соотношений между разными племенами.
7. Понятие «варяги» и понятие «руси» ясно различались в летописи: «варяги» – это наемное, многонациональное войско из Западной Европы, «русь» – это преимущественно жители Киевской державы, и лишь после, когда Киев стал столицей всех восточных племен, название это стало постепенно захватывать и другие племена.
Приняв такое понимание, мы избавляемся от множества нелепостей, которые принимались норманистами за истину. Мы проверили это на всем тексте летописей. Примеры покажут это наглядно.
«Поиде Олег, поим воя многи: варяги, чудь, словене, мерю, весь, кривичи, и прииде к Смоленску».
Мы видим, что Олег, идя из Новгорода на юг, на завоевание Руси, имел в своем распоряжении почти все северные славянские и неславянские племена и, кроме того, наемников-варягов. Судя по месту, отведенному варягам, это было ядро его армии.
Если бы варяги представляли собой германское племя Русь, то тут именно уместно было бы назвать их «Русью», но летописец этого не сделал, эти варяги назовутся Русью тогда, когда придут в Киев. Равным образом мы видим, что в состав войска Олега входили и новгородцы (словене), но они не называются «варягами» (как думал Шахматов) и не называются еще «Русью» – это случится гораздо позже.
Кроме того, из этого и последующих высказываний ясно, что у варягов не было национального лица – это была разношерстная масса наемников-пришельцев, противопоставляемая местным племенам, это было сборное, профессиональное имя, и только.
«И седе Олег княжа в Киеве… и беша у него варяги, и словене, и прочий, прозваша(ся) Русью».
Здесь исчерпывающе доказано то, что Русью стали прозываться все племена, подчиненные Олегу, лишь с того момента, когда он осел в Киевской Руси. Заметьте, что русский летописец Рюрика за русского князя не считает, ибо на Руси, т. е. в Киеве, этот князь не княжил. Отсюда следует, что имя Русь пришло не с варягами, а было древним местным названием на юге. Северные же племена до Олега Русью не назывались. Из отрывка становится очевидным, что не варяги принесли с собой имя Русь, а сами они его восприняли, поскольку были на службе у Олега и осели на Руси.
«Иде Олег на греки… поя же множество варяг, и словен, и чудь, и кривичи, и мерю, и деревлены, и радимичи, и поляны, и северо, и вятичи, и хорваты, и дулебы, и тиверци, яже суть толковины» (союзники).
Здесь слово «Русь» вовсе не упомянуто, ибо все перечисленные подробно племена составляли Русь, лишь тиверцы были союзниками, а варяги наемниками.
Хотя варяги, видимо, играли очень важную роль в походе Олега, особой дани от греков они не получили. Ее получили «русские города» Киев, Чернигов, Переяслав, Полоцк, Ростов, Любеч и др. Это свидетельствует об их подчиненной роли. Если бы варяги верховодили, то им, конечно, досталась бы львиная доля добычи.
Интересно, что о доле Новгорода не сказано ни слова, зато есть место, явно показывающее, что Олег был недоволен почему-то новгородцами и при дележе добычи их обделил: руси он приказал пошить шелковые паруса, а «словеном кропиньныя[4]» (точно значение не установлено). Ветер, однако, порвал паруса новгородцев, и они вынуждены были пользоваться своими старыми. Об этом с явной обидой говорит летописец, косвенно показывая этим, что он был новгородцем.
Различали варягов от других племен и позже Олега. «Игорь-же совокупив вои многи, варяги, русь, и поляны, словены, и кривичи, и тиверци, и печенеги ная» (др. – рус. «нанял», т. е. «нанял печенегов». – Примеч. ред.). Тут варяги опять выделены и отличены от Руси. На первый взгляд кажется, что «Русь» фигурирует здесь как отдельное племя, но это – недоразумение, основанное на том, что в древности не употребляли современных знаков препинания. В действительности надо после «Русь» поставить не запятую, а двоеточие, так как идет перечисление племен, подчиненных Руси. Что это так, видно из того, что болгары сообщали именно об этом походе грекам: «идуть Русь, и наяли суть к собе печенеги». Собирательное значение слова «Русь» в этом тексте не вызывает сомнений.
Различали варягов и до самого конца пребывания их на Руси при Ярославе.
«Ярослав-же совокупив Русь, и варягы, и словене». И здесь противопоставление варягам Руси, т. е. Киевской земле, и словенам, т. е. новгородцам, совершенно отчетливо. Варяги уже не на первом месте, а новгородцы особо выделены, ибо они оказали особенно важные услуги Ярославу (и были за это награждены впоследствии).
Варяги. Неизвестный художник
Под 1043 годом находим: «Рекоша Русь Володимеру (сыну Ярослава. – С.Л.): “станем зде, на поле”, а Варязи рекоша: “пойдем под град”. И послуша Володимер варяг». И отсюда вытекает, что Русь и варяги – совершенно различны. И это различение осуществлялось, начиная с Олега, который впервые столкнулся с Киевской Русью, и кончая Ярославом Мудрым (ум. в 1054 г.), когда самое имя варягов вовсе сходит со страниц русских летописей.
Норманисты склонны считать, что все эти приведенные упоминания о варягах касаются иностранцев-правителей, завоевателей или во всяком случае руководителей Руси, что исчезновение их с русского горизонта объясняется слиянием их со славянским населением страны. На деле же это не так: варяги существовали на Руси до тех пор, пока была нужда, в наемных войсках. Как только она исчезла, варягов перестали нанимать и имя их вышло из обихода на Руси.
Из отрывков видно, что: 1) варяги не были Русью, 2) организационной роли они не играли, а исключительно военную, 3) все время они были элементом отдельным, особым и 4) даже в военном отношении были не руководителями, а соучастниками.
Без сомнения, часть варягов (в особенности славянская) оседала на Руси и ассимилировалась, но это происходило в небольших размерах и заметного влияния не оказывало. Во всяком случае, оно совершенно несравнимо с тем, что произошло через 400–500 лет при московских князьях и царях, когда татарские, литовские и другие бояре и князьки переходили на службу Москве (в результате остались сотни чужих, неславянских фамилий). Варяги же не оставили никаких следов в этом отношении: в подавляющем числе случаев они по окончании контракта возвращались на родину. Итак, варяги – не Русь, прямые указания летописи были поняты неверно.
8. «И идоша за море к Варягом, к Руси. Сице бо ся зваху тъи Варязи Русь, яко се друзии звуться Свие (шведы), друзии же Урмане (норвежцы), Англяне (англы), друзии Готе (готландцы), тако и си».
Разве отсюда не видно, что варягами назывался не отдельный народ, а группа северных народов, включая и англов? Понятие «варяг» носило сборный характер, означая не нацию, а профессию. Молодежь этих бедных природой народов продавала свою кровь за деньги, за профессию варяга, т. е. наемного воина. Из отрывка следует бесспорно, что посланцы северных племен отправились во всяком случае не к шведам, не к норвежцам, не к англам и не к готам, а именно к Руси. А нас уже несколько столетий уверяют, что посланцы направились в Скандинавию. Между тем никакого племени Русь в Скандинавии ни одним источником не отмечено. Летописец сказал: «за море», но это не означало – в Скандинавию. Поехать в Данию или Западную Германию означало тоже – «за море». И действительно, в Эрмитажном и других списках новгородского происхождения сказано: «И избрашася от Немець 3 браты с роды своими». Никогда жителей Скандинавского полуострова немцами славяне не называли. Это название применялось лишь к германцам материка. Да ведь и сказано «от Немець», а это значит всего-навсего «из Немецкой земли», но не «три брата немци» (к этому мы еще вернемся). Таким образом, данные летописи показывают, что племя Русь надо искать где-то на материке, однако определенно не в Скандинавии. Увы, и этого не поняли историки и филологи.
Несмотря на то, что в последнее время появились книги, брошюры, многочисленные журнальные и газетные статьи, в которых несостоятельность норманской теории доказана неопровержимо, несмотря на то, что эта теория отброшена совершенно в стране, о которой идет речь, – до сих пор находятся авторы или развязные лекторы, повторяющие все ту же навязшую в зубах историю о призвании германцев, что слово «Русь» происходит от «руотси», о владычестве германцев над Русью, о варяжских княжествах на Волге и Каме и т. д.
Приходится удивляться, как могут люди не читать, не думать и исповедовать положения, которые совершенно устарели, никуда не годны и противны всякой логике. Не пора ли наконец взяться за самостоятельное мышление?
Чтобы убедить в нашей правоте, начнем с малого: покажем прежде всего, как неверно понимали то, что сказано в летописях, какие элементарнейшие ошибки были сделаны в понимании прошлого.
1. Начнем с классического: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет, да пойдете княжить и володеть нами». Так говорили посланцы северных племен братьям-варягам во главе с Рюриком.
Поняли (и перевели всюду) так: «а порядка в ней нет». Не только неверно перевели, но и возвели эти слова в принцип всей нации, создали своего рода «кредо», что руссам органически свойствен беспорядок. Отсюда родился бессмертный припев в «Истории России от Гостомысла и до наших дней» А. К. Толстого:
Отсюда пошло дальнейшее самооплевывание и самоуничижение, которые буквально вошли в плоть и кровь.
Ведь немцы тароваты,
Им ведом мрак и свет.
Земля у нас богата,
Порядка только нет.
А между тем в летописи стоит совершенно иное, сказано: «а наряда в ней нет». «Наряд» – вовсе не значит «порядок», а «власть», «управление», «приказ». В нашем языке до сих пор еще бытует выражение «наряд на дрова», «наряд на квартиру» и т. д. Это означает распоряжение на выдачу дров, квартиры и т. д.
Посланцы сказали братьям-варягам: «Земля наша велика и обильна, а управления в ней нет, приходите княжить и владеть нами». Что это именно так, видно из того, что в некоторых списках летописей вместо слов «а наряда в ней нет» стоит «а нарядника в ней нет». Дело кристально ясно и понятно: князь умер, наследников нет, власть отсутствует, налицо раздоры – посланцы едут приглашать нового князя.
Наконец, нельзя же отказывать нашим предкам в уме: ну, кто скажет, что земля наша велика и обильна, а все в беспорядке? Ведь если бы действительно было так, то у них хватило бы сообразительности не отпугивать кандидатов в князья заявлением, что они приглашают их в страну, где господствует беспорядок.
Примитивами были не наши предки, а наши историки, которые не знали достаточно хорошо значение древних русских слов и не вдумывались в реальность минувшего. Нашу историю начали писать немцы, которые даже вообще не знали или плохо знали русский язык. А за ними, как за непререкаемыми авторитетами, пошло и пошло: «порядка в ней нет».
Отметим, что приведенное выше объяснение дано не только нами, но и некоторыми другими авторами. К сожалению, никто не обратил на это должного внимания, а последствия ошибки были огромны.
2. «В лето 6360, индикта 15 день, начеишю Михаилу царствовати, нача ся прозывати Руська земля. О семь бо уведахом, яко при семь цари приходиша Русь на Царьгород, якоже пишеться в летописании Гречьстемь».
Основоположники русской исторической науки Шлёцер, Куник, Круг, Погодин переводили эти слова так:
«…Русское имя началось при Михаиле, ибо нам известно, что при нем Русь приходили в Царьград».
Поняли это место так, что, мол, при греческом императоре Михаиле III (857–867) появилось имя Русь. Д. С. Лихачев (1950) в издании Академии наук перевел: «Стала прозываться Русская земля». Все подобные переводы либо слишком туманны, либо вовсе неверны. Следует переводить: «Стала упоминаться Русская земля» (впервые в греческих летописях).
Слово «прозываться» имеет не только смысл «нести имя», «называться», «быть названным», но и «быть упомянутым». Мы до сих пор говорим: «данный отрывок», «вышеприведенный отрывок», «вышеупомянутый отрывок», «названный отрывок».
Когда мы произносим «названный отрывок», мы употребляем второе значение слова «называть». Речь идет не о том, что данному отрывку дали имя или назвали его, а его упомянули. В летописи вовсе не сказано, что при Михаиле III появилось имя «Русь», а что при нем в греческих летописях впервые было упомянуто это имя.
Русь существовала задолго до Михаила. Достаточно вспомнить, что послы «народа Рос» упомянуты в латинской хронике еще в 839 г., они явились в Царьград для заключения мирного договора, а сношения руссов с Византией, конечно, начались гораздо раньше. Руссы упоминались в истории задолго до нападения их на Царьград в 860 г., но летописец этого не знал. Самое древнее упоминание в чужих источниках он нашел лишь о времени этого нападения.
Таким образом, то, что приписали летописцу, будто бы Русь создалась при императоре Михаиле, совершенно ложно.
3. «И седе Олег княжа в Киеве, и рече Олег: “Се буди мати градом Руським!”» Еще в 1953 г. Пушкарев толковал это место так: «По рассказу летописи (конечно, легендарному), он предсказал Киеву великое будущее, сказавши: “Се буде мати градом Русским!”»
Ни о каком предсказании здесь не может быть и речи: Олег пророчествами не занимался, а, севши в Киеве, приказал считать этот город столицей Руси (мати городом). Значение сказанного совершенно ясно из повелительного наклонения: «се буди!», а не «се буде». Ничего легендарного в этом сообщении летописи нет, есть подтвержденный историей факт, что после захвата Киева последний стал столицей объединенных государств – Киевского и Новгородского. Наконец, нечего было предсказывать Киеву великое будущее: Киев уже в то время был самым крупным и древним городом Южной Руси. Казалось бы, все ясно, а что из этого сделали?
4. «И нача княжити Володимер в Киеве един, и постави кумиры на холму вне двора теремного: Перуна древяна, а главу его серебрену, а ус злат… И жряху им, наричюще и богы, и привожаху сыны своя и дщери и жряху бесом, и оскверняху землю требами своими. И осквернися кровьми земля Руська и холмот[1]».
Из этого сообщения летописи видно, что воздвижение кумиров и людские жертвоприношения были новшеством на Руси, завезенным Владимиром вместе с варяжской дружиной из Западной Европы, а потому и отмеченным летописцем.
Сказано отчетливо: «и осквернися кровьми земля Руська». Если бы до Владимира существовали человеческие жертвоприношения, то нечего было об этом летописцу писать и негодовать: дело было обычное; на деле же подчеркнуто, что именно с Владимира земля Русская осквернилась кровью людей, принесенных в жертву. Не обратили внимания на совершенно ясную фразу потому, что слыхали о существовании человеческих жертвоприношений у западных славян, а отсюда делали ложный вывод: если, мол, было на западе, – значит, было и у нас. Из наших гуманных предков охотно сделали бы даже людоедов, был бы только хоть малейший предлог для этого.
Далее. Киевские руссы кумиров не воздвигали, мы не имеем ни малейших археологических следов этого. Перун в Киеве был тоже новшеством. Недаром, закрепившись в Киеве, «Володимер-же посади Добрыну, уя[2] своего, в Новегороде. И пришел Добрына Новугороду, постави кумира над рекою Волховом, и жряху ему люди ноугородьстии аки богу».
Значит, первым актом новой власти было воздвижение кумиров. Если бы кумиры были в Новгороде до Добрыни, зачем было ему воздвигать там еще кумира?
На самом же деле и кумиры, и человеческие жертвоприношения были новшеством Владимира, введенным им под влиянием своего двухгодичного пребывания в Западной Европе и варяжской дружины, на которую он опирался при захвате Киева. Эти новшества просуществовали всего не более 10 лет, а из наших предков сделали кровожадных изуверов.
5. «Сей же Олег нача городы ставити, и устави дани словеном, кривичем, и мери, и устави варягом дань даяти от Новогорода гривен 300 (по другим данным, 3000. – С.Л.) за лето мира деля, еже до смерти Ярославле даяше варягом». И здесь слово «дань» было понято в его теперешнем значении, и суть отношений между варягами и руссами была коренным образом изменена. В настоящее время слово «дань» понимают как вынужденную уплату чужому народу (или в переносном смысле), а в древности оно означало «подать», вообще уплату и в отношении своего народа.
Из этого отрывка ясно видно: Олег, закрепившись и осев в Киеве, занялся устройством укрепленных пунктов (городов) для отражения возможных нападений врагов. На все это нужны были деньги. На словен, т. е. новгородцев, кривичей и мерю, он наложил подать; кроме того, установил особую подать для оплаты услуг варягов (не дани или контрибуции, как поняли!!!).
В те времена постоянной армии не было. В случае появления врага создавалось народное ополчение. Естественно, и сборы такого ополчения занимали много времени. И самое ополчение не было достаточно эффективно и уступало профессионалам.
Олег продолжал политику Рюрика: 1) создавал укрепления вокруг городов и 2) имел небольшую постоянную армию наемных воинов из варягов, на которую он опирался во внешних и внутренних делах.
Совершенно очевидно, что Олег, затем Игорь, Святослав, Владимир и Ярослав, будучи властелинами огромного государства, не могли платить дань заморским варягам, ибо варяги Руси не побеждали, а иго варягов (см. далее) было свергнуто еще до Рюрика.
Наконец, нет ни малейших данных или намеков, какие именно варяги получали дань с Руси. Речь идет об огромном промежутке времени – почти в 200 лет. Значит, должны были быть отказы от уплаты дани, задержки в ее уплате, переговоры об изменении суммы и т. д. Ничего этого решительно нет. И вполне понятно почему: заморские варяги не имели никакого отношения к Руси, в летописи речь идет об уплате наемным варяжским отрядам за службу (и об этом сохранились в исландских сагах данные, что варяги заключали погодные контракты, и имеются даже указания на суммы, уплачиваемые Русью простым воинам-варягам, а также их начальникам). Русь платила жалованье наемным войскам, которые обеспечивали ее мирное существование («мира деля»), ибо при наличии постоянного войска никто не решался напасть на Русь в расчете на легкую добычу.
Однако со времени смерти Ярослава Мудрого и эта нужда в наемных войсках отпала: Русь была достаточно страшна своими собственными силами.
Мы видим, как легко и необдуманно превратили уплату наемным войскам (погодную!) в 200-летнюю дань огромного государства, притом неизвестно кому!
Может возникнуть вопрос: почему в отношении подати варягам упомянуты лишь словене, кривичи и меря, ведь и другие племена должны были нести расходы по содержанию общего наемного войска?
Объясняется это просто: летописец (первый, основной, а не Нестор 1113 года) был новгородцем (чему мы имеем много доказательств) и не знал положения дел на юге, но о подати на севере ведал, свою же, новгородскую, даже точно указал. К тому же он писал историю, а не отчет о государственных расходах.
6. «И от тех (варяг, добавил Д. С. Лихачев, 1950, взявши из других летописей. – С.Л.) прозвася Руская земля, Ноугородци, ти суть людье Новгородци от рода Варяжска, преже бо беша Словени» (Лавр. лет., изд. 1872, стр. 19).
Отрывок этот, несомненно, испорчен и малопонятен, но действительный смысл нетрудно восстановить, приняв во внимание: 1) и другие летописи (в этом случае становится понятным, что испорчено), 2) а также обороты и понимание слов, которые употреблялись тогда, а не теперь.
Д. С. Лихачев в академическом издании (1950) перевел это так: «И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были славяне».
Нелепость очевидна: как могли быть новгородцы людьми от варяжского рода (нелепость № 1), а в прежнее время быть славянами (нелепость № 2)? Ведь не могут китайцы стать французами или наоборот.
Объясняется испорченный отрывок без труда. Прежде всего совершенно ясно, что выражение «от варяжского рода» является формой древнего творительного падежа: не говорили «варягами», а «от варяг». Этим оборотом пестрят все летописи. И он существовал по крайней мере до 1800 г., когда в предисловии к «Слову о полку Игореве» Малиновский писал «убит от половцев» вместо современного «убит половцами».
В разбираемом отрывке эта форма употреблена два раза: 1) «от тех… прозвася Руськая земля», 2) «от рода Варяжска» – «варягами». Конец фразы (одинаковый во всех списках) совершенно ясен: новгородцы стали называться новоприбывшими варягами Русью, а до этого они назывались словенами.
Трудно понять, как историки и филологи (в том числе Шахматов!!)[3] могли допустить столь элементарную ошибку, понимая вышеприведенные выражения древности вот так, исходя не из норм того времени, а сегодняшнего дня.
Дальнейшая расшифровка облегчается Комиссионным списком Новгородской 1-й летописи, где сказано: «И от тех варяг, находник тех, прозвашася Роусь, и от тех словеть Роуская земля и суть новгородстии людие до днешнего дня от рода варяжська». Достаточно обратить внимание на подчеркнутое нами слово «суть», чтобы понять, в чем дело: в других списках здесь стоит «суд» или «соуть». Слово «словуть» искажено в «соуть» (вероятно, опущено титло). Из контекста совершенно ясно, что земля теперь (из-за варягов) слывет Русской землей, а люди Новгорода, что назывались славянами, – русскими.
Сравнение этого места с другими существующими вариантами совершенно убеждает нас в истинном значении этого отрывка.
Наконец, нам понятно, почему это произошло: Рюрик и его дружина нуждались в каком-то одном слове для обозначения более десятка племен, которые были ими возглавлены, для них новгородцы, звавшие сами себя «словенами», мало отличались от «кривичей», «руси» и других восточных славянских племен. Для них это было племя, которое они назвали после того, как сели на Руси (см. ниже), Русью.
Новгородцу-летописцу было зазорно, что название его племени было насильственно изменено, и это он отметил.
Насколько беспредметно было мышление, можно заключить из того, что академик Шахматов считал, что в конце разбираемого отрывка было пропущено слово «варягы». «Допустив это, – писал он, – смысл восстановленной фразы тот, что попавшие под господство варяжских князей Словене стали называть себя Варягами».
Трудно поверить, чтобы такую чушь могли сказать в нашем столетии. Что покоренный народ через много столетий может воспринять имя покорителя – это возможно, хоть и далеко не всегда, но что через какие-нибудь 15–20 лет большой народ стал называть себя не своим именем и не именем даже покорителя, а профессиональным прозвищем (вроде: плотники, сапожники, солдаты и т. д.) – это уже сказки! Ведь «варяги» — это не нация, а профессия.
А что новгородцы долго помнили, кто они такие, видно из Московского летописного слова, где под 1469 годом сказано:
«Не лзе, брате, тому так быти… а из начала отчина есмы тех великих князей, и от первого великого князя нашего Рюрика (южнорусские летописи его не считают “своим»), его-же по своей воле взяла земля наша из Варяг князем себе и с двема браты его. По том-то правнук его князь великы Владимер крестися и вся земли наши крести: Руськую, и нашу Словеньскую, и Мерьскую…»
Стало быть, еще 600 лет спустя новгородцы не считали свою землю Русской, а называли «наша Словеньская», поэтому толкование, что новгородцы называли себя варягами – мысль просто дикая, показывающая, что академик Шахматов не только совершенно не понял данного отрывка, но не понимал и главных линий развития Руси, и соотношений между разными племенами.
7. Понятие «варяги» и понятие «руси» ясно различались в летописи: «варяги» – это наемное, многонациональное войско из Западной Европы, «русь» – это преимущественно жители Киевской державы, и лишь после, когда Киев стал столицей всех восточных племен, название это стало постепенно захватывать и другие племена.
Приняв такое понимание, мы избавляемся от множества нелепостей, которые принимались норманистами за истину. Мы проверили это на всем тексте летописей. Примеры покажут это наглядно.
«Поиде Олег, поим воя многи: варяги, чудь, словене, мерю, весь, кривичи, и прииде к Смоленску».
Мы видим, что Олег, идя из Новгорода на юг, на завоевание Руси, имел в своем распоряжении почти все северные славянские и неславянские племена и, кроме того, наемников-варягов. Судя по месту, отведенному варягам, это было ядро его армии.
Если бы варяги представляли собой германское племя Русь, то тут именно уместно было бы назвать их «Русью», но летописец этого не сделал, эти варяги назовутся Русью тогда, когда придут в Киев. Равным образом мы видим, что в состав войска Олега входили и новгородцы (словене), но они не называются «варягами» (как думал Шахматов) и не называются еще «Русью» – это случится гораздо позже.
Кроме того, из этого и последующих высказываний ясно, что у варягов не было национального лица – это была разношерстная масса наемников-пришельцев, противопоставляемая местным племенам, это было сборное, профессиональное имя, и только.
«И седе Олег княжа в Киеве… и беша у него варяги, и словене, и прочий, прозваша(ся) Русью».
Здесь исчерпывающе доказано то, что Русью стали прозываться все племена, подчиненные Олегу, лишь с того момента, когда он осел в Киевской Руси. Заметьте, что русский летописец Рюрика за русского князя не считает, ибо на Руси, т. е. в Киеве, этот князь не княжил. Отсюда следует, что имя Русь пришло не с варягами, а было древним местным названием на юге. Северные же племена до Олега Русью не назывались. Из отрывка становится очевидным, что не варяги принесли с собой имя Русь, а сами они его восприняли, поскольку были на службе у Олега и осели на Руси.
«Иде Олег на греки… поя же множество варяг, и словен, и чудь, и кривичи, и мерю, и деревлены, и радимичи, и поляны, и северо, и вятичи, и хорваты, и дулебы, и тиверци, яже суть толковины» (союзники).
Здесь слово «Русь» вовсе не упомянуто, ибо все перечисленные подробно племена составляли Русь, лишь тиверцы были союзниками, а варяги наемниками.
Хотя варяги, видимо, играли очень важную роль в походе Олега, особой дани от греков они не получили. Ее получили «русские города» Киев, Чернигов, Переяслав, Полоцк, Ростов, Любеч и др. Это свидетельствует об их подчиненной роли. Если бы варяги верховодили, то им, конечно, досталась бы львиная доля добычи.
Интересно, что о доле Новгорода не сказано ни слова, зато есть место, явно показывающее, что Олег был недоволен почему-то новгородцами и при дележе добычи их обделил: руси он приказал пошить шелковые паруса, а «словеном кропиньныя[4]» (точно значение не установлено). Ветер, однако, порвал паруса новгородцев, и они вынуждены были пользоваться своими старыми. Об этом с явной обидой говорит летописец, косвенно показывая этим, что он был новгородцем.
Различали варягов от других племен и позже Олега. «Игорь-же совокупив вои многи, варяги, русь, и поляны, словены, и кривичи, и тиверци, и печенеги ная» (др. – рус. «нанял», т. е. «нанял печенегов». – Примеч. ред.). Тут варяги опять выделены и отличены от Руси. На первый взгляд кажется, что «Русь» фигурирует здесь как отдельное племя, но это – недоразумение, основанное на том, что в древности не употребляли современных знаков препинания. В действительности надо после «Русь» поставить не запятую, а двоеточие, так как идет перечисление племен, подчиненных Руси. Что это так, видно из того, что болгары сообщали именно об этом походе грекам: «идуть Русь, и наяли суть к собе печенеги». Собирательное значение слова «Русь» в этом тексте не вызывает сомнений.
Различали варягов и до самого конца пребывания их на Руси при Ярославе.
«Ярослав-же совокупив Русь, и варягы, и словене». И здесь противопоставление варягам Руси, т. е. Киевской земле, и словенам, т. е. новгородцам, совершенно отчетливо. Варяги уже не на первом месте, а новгородцы особо выделены, ибо они оказали особенно важные услуги Ярославу (и были за это награждены впоследствии).
Под 1043 годом находим: «Рекоша Русь Володимеру (сыну Ярослава. – С.Л.): “станем зде, на поле”, а Варязи рекоша: “пойдем под град”. И послуша Володимер варяг». И отсюда вытекает, что Русь и варяги – совершенно различны. И это различение осуществлялось, начиная с Олега, который впервые столкнулся с Киевской Русью, и кончая Ярославом Мудрым (ум. в 1054 г.), когда самое имя варягов вовсе сходит со страниц русских летописей.
Норманисты склонны считать, что все эти приведенные упоминания о варягах касаются иностранцев-правителей, завоевателей или во всяком случае руководителей Руси, что исчезновение их с русского горизонта объясняется слиянием их со славянским населением страны. На деле же это не так: варяги существовали на Руси до тех пор, пока была нужда, в наемных войсках. Как только она исчезла, варягов перестали нанимать и имя их вышло из обихода на Руси.
Из отрывков видно, что: 1) варяги не были Русью, 2) организационной роли они не играли, а исключительно военную, 3) все время они были элементом отдельным, особым и 4) даже в военном отношении были не руководителями, а соучастниками.
Без сомнения, часть варягов (в особенности славянская) оседала на Руси и ассимилировалась, но это происходило в небольших размерах и заметного влияния не оказывало. Во всяком случае, оно совершенно несравнимо с тем, что произошло через 400–500 лет при московских князьях и царях, когда татарские, литовские и другие бояре и князьки переходили на службу Москве (в результате остались сотни чужих, неславянских фамилий). Варяги же не оставили никаких следов в этом отношении: в подавляющем числе случаев они по окончании контракта возвращались на родину. Итак, варяги – не Русь, прямые указания летописи были поняты неверно.
8. «И идоша за море к Варягом, к Руси. Сице бо ся зваху тъи Варязи Русь, яко се друзии звуться Свие (шведы), друзии же Урмане (норвежцы), Англяне (англы), друзии Готе (готландцы), тако и си».
Разве отсюда не видно, что варягами назывался не отдельный народ, а группа северных народов, включая и англов? Понятие «варяг» носило сборный характер, означая не нацию, а профессию. Молодежь этих бедных природой народов продавала свою кровь за деньги, за профессию варяга, т. е. наемного воина. Из отрывка следует бесспорно, что посланцы северных племен отправились во всяком случае не к шведам, не к норвежцам, не к англам и не к готам, а именно к Руси. А нас уже несколько столетий уверяют, что посланцы направились в Скандинавию. Между тем никакого племени Русь в Скандинавии ни одним источником не отмечено. Летописец сказал: «за море», но это не означало – в Скандинавию. Поехать в Данию или Западную Германию означало тоже – «за море». И действительно, в Эрмитажном и других списках новгородского происхождения сказано: «И избрашася от Немець 3 браты с роды своими». Никогда жителей Скандинавского полуострова немцами славяне не называли. Это название применялось лишь к германцам материка. Да ведь и сказано «от Немець», а это значит всего-навсего «из Немецкой земли», но не «три брата немци» (к этому мы еще вернемся). Таким образом, данные летописи показывают, что племя Русь надо искать где-то на материке, однако определенно не в Скандинавии. Увы, и этого не поняли историки и филологи.