Страница:
Но Турвилль не выполнил этот приказ, вместо этого он занял позицию в 75 милях к юго-западу от мыса Сорлинг (юго-западной оконечности Англии), благодаря чему удалось захватить два весьма ценных конвоя и их эскорт из 2-х линейных кораблей, которые направлялись в Вест-Индию. Из-за плохой работы морского ведомства французский флот слишком поздно вышел в море; к этому времени Смирнский конвой уже подходил к Ирландии, где его встретил Гранд Флит союзников.
В дальнейшем Турвилль начал свое знаменитое 50-дневное «океанское крейсерство», когда он постоянно находился на ветре от флота Рассела за пределами видимости. При этом, как отмечалось, было взято 2 конвоя из Вест-Индии и много других призов. Рассел с 86 кораблями был принужден организовать преследование Турвилля, которое длилось почти 2 месяца, однако так и не добился возможности атаковать французов своими превосходящими силами и даже ни разу не видел их флота, хотя Турвилль был постоянно на ветре от него в расстоянии 15–30 миль, и все это происходило на небольшом участке, в 120 милях к западу от Уэссана и Лориана. В результате воды Метрополии остались незащищенными, чем не замедлили воспользоваться французы.
Каперы Дюнкерка и Сен-Мало устроили в водах Англии и Голландии настоящую бойню. Утомленный бесплодными усилиями Рассел вернулся к берегам Ирландии в августе, а Турвилль, встретив французский конвой из Средиземного моря, сопроводил его в Брест.
Однако эти действия не понравились Поншартрену: он, вопреки своим же предыдущим указаниям, критиковал флот за то, что тот уклонился от боя с англичанами. Турвилль, выведенный из себя нападками морского министра, ответил ему меморандумом, где указывал на причины, которые побудили его поступить именно так: адмирал настаивал, что с помощью примененной им тактики он не только защитил французское побережье от нападения, но и, не вступая в бой, нанес сильный удар по английской торговле. Поншартрен не ответил прямо, однако по двору опять поползли слухи, что Турвилль стал трусом, что он почивает на лаврах Бичи-Хэда и более не предпочитает рисковать. Откуда у таких слухов растут ноги, Турвилль догадывался, но сделать ничего не мог. Естественно, это не улучшило отношений между министром и адмиралом.
Планы высадки
Подготовка к вторжению
Барфлер и Ла-Хог
В дальнейшем Турвилль начал свое знаменитое 50-дневное «океанское крейсерство», когда он постоянно находился на ветре от флота Рассела за пределами видимости. При этом, как отмечалось, было взято 2 конвоя из Вест-Индии и много других призов. Рассел с 86 кораблями был принужден организовать преследование Турвилля, которое длилось почти 2 месяца, однако так и не добился возможности атаковать французов своими превосходящими силами и даже ни разу не видел их флота, хотя Турвилль был постоянно на ветре от него в расстоянии 15–30 миль, и все это происходило на небольшом участке, в 120 милях к западу от Уэссана и Лориана. В результате воды Метрополии остались незащищенными, чем не замедлили воспользоваться французы.
Каперы Дюнкерка и Сен-Мало устроили в водах Англии и Голландии настоящую бойню. Утомленный бесплодными усилиями Рассел вернулся к берегам Ирландии в августе, а Турвилль, встретив французский конвой из Средиземного моря, сопроводил его в Брест.
Однако эти действия не понравились Поншартрену: он, вопреки своим же предыдущим указаниям, критиковал флот за то, что тот уклонился от боя с англичанами. Турвилль, выведенный из себя нападками морского министра, ответил ему меморандумом, где указывал на причины, которые побудили его поступить именно так: адмирал настаивал, что с помощью примененной им тактики он не только защитил французское побережье от нападения, но и, не вступая в бой, нанес сильный удар по английской торговле. Поншартрен не ответил прямо, однако по двору опять поползли слухи, что Турвилль стал трусом, что он почивает на лаврах Бичи-Хэда и более не предпочитает рисковать. Откуда у таких слухов растут ноги, Турвилль догадывался, но сделать ничего не мог. Естественно, это не улучшило отношений между министром и адмиралом.
Планы высадки
В июле 1691 года умер военный министр Лувуа. Король решил реализовать некоторые из проектов, отвергнутых покойным, и Яков II сумел наконец уговорить Людовика высадиться в Англии. Прежде военный министр Лувуа был категорически против этой затеи, но незадолго до смерти Лувуа впал в немилость и чуть не попал в Бастилию. Как это нередко бывает, некоторые из проектов, им отвергнутых, получили положительную оценку. Решение было спонтанным – достаточно сказать, что еще в октябре 1691 года сильная эскадра (13 кораблей) была направлена из Бреста в Тулон, разгромив по пути испанскую эскадру; теперь ее надо было возвращать обратно.
Согласно планам, разработанным военным министерством, к лету 1692 года планировалось собрать в Гавре, Сен-Мало, Дюнкерке, Кале и Ла-Хоге 18 000 пехоты и 4000 кавалерии. Состав войск был следующим: кавалерия – 2 полка французских драгун и 1200 конных якобитов (ирландцы, англичане); пехота – 9 французских батальонов и 12 000 ирландцев, бежавших во Францию после разгрома якобитов в Ирландии. Для перевозки такого количества войск планировалось реквизировать 100 торговых судов. Оставался вопрос по силам флота, которые должны были прикрыть высадку от атак Ройял Неви.
В январе 1692 года интендант Бонрепо составил для Людовика два доклада. Первый содержал расчет по силам сторон. Бонрепо писал, что Испания слаба, и ее флот в расчет можно не принимать, она не сможет помешать перевести корабли из Тулона в Брест, англичане на кампанию 1692 года вряд ли смогут вооружить более 89 линейных кораблей, Голландия с учетом ее трат на сухопутную армию выведет в море порядка 36 линкоров, но 35 (из 125) союзники употребят на защиту своей морской торговли. Таким образом, они вряд ли смогут выставить более 90 линейных кораблей. Зная проблемы англичан с финансами и вербовкой и нерасторопность голландцев, Бонрепо полагал, что эти силы вряд ли будут отмобилизованы до 15 июня.
В свою очередь Франция может собрать 18 линкоров из Тулона, 20 из Рошфора, 5 из Лориана, 1 из Гавра и 41 из Бреста[52]. Поскольку самой долговременной операцией является перевод в Атлантику кораблей из Средиземноморья, имело бы смысл к апрелю укомплектовать и собрать в Бресте как минимум 60 кораблей, которые легко смогли бы заблокировать неотмобилизовавшийся Ройял Неви в Портсмуте, отрезать англичан от голландцев, а остальные корабли, прибывшие в Брест позже, легко могли бы сопроводить десант к берегам Англии и разграбить побережье противника.
Во второй записке Бонрепо высказал свои соображения о месте высадки. Он считал, что для десанта идеально подходят либо Торбэй, либо устье Темзы. В пользу первого говорила его близость к Бресту, то есть в этом случае высадка могла быть молниеносной. В пользу второго – близость к Лондону. После некоторых размышлений решили высадить войска между Маргейтом и Саутендом, поближе к Лондону, оставив Торбэй как резервный вариант на случай восточного ветра.
Эти планы получили одобрение короля (20 февраля), и уже 24 февраля 1692 года Поншартрен отправил Бонрепо в Ла-Хог подготовить транспорты для высадки и порты для размещения войск. На себя же министр взял задачу вооружения и оснащения кораблей. Обладая послезнанием, можно сказать, что именно Поншартрен и завалил подготовку 60 кораблей к апрелю. Его поверенный Арнулль, отвечавший за укомплектование кораблей экипажами, работал очень скверно, на местах процветала коррупция, квоты по поставкам рекрутов приморскими областями не выполнялись.
Вообще, складывается ощущение, что морской министр решил использовать ситуацию с высадкой в Англии для того, чтобы убрать из флота Бонрепо (которого король очень ценил и уважал, и которого Поншартрен рассматривал как своего прямого конкурента в управлении морским ведомством) и погубить Турвилля (как человека, который был его прямым врагом и оппонентом). То есть в деле, которое имело настоящий государственный интерес, он увидел всего лишь повод для придворной интриги.
20 февраля Турвилль прибыл в Версаль, где был кратко ознакомлен с планами высадки. Король ласково говорил с адмиралом, обещал форсировать подготовку и оснащение кораблей. Успокоенный Турвилль 22 марта выехал в Брест. Дождавшись его отъезда, Поншартрен уже 23 марта подписывает у Людовика знаменитый приказ, где король через Поншартрена (приказ, несомненно, составлен морским министром) приказывал Турвиллю выйти в море не позже 25 апреля 1692 года, независимо от того, будет ли готов его флагман «Солей Руаяль», и со всеми теми кораблями, брандерами и транспортами, которые будут к этому времени готовы. Далее говорилось: «Его Величество положительно желает (veut absolument), чтобы он вышел из Бреста 25 апреля, даже если он получит сообщение, что противник находится в море с превосходящими силами или в случае, если он встретит противника на переходе к Ла-Хогу, Его Величество желает (veut), чтобы он сразился с ним, каким бы многочисленным он ни был (en quelque nombre qu'ils soient); и если ему удастся разбить их, он должен будет преследовать их до самых их портов, отделив при этом дивизион в Гавр для конвоирования транспортов с кавалерией и артиллерией до места высадки войск; но если он потерпит поражение, Его Величество оставляет на его усмотрение выбор наилучшего способа спасения флота.
Если на пути к Ла-Хогу он узнает, что противник стоит на рейде острова Святой Елены (около Портсмута), он должен напасть на них и уничтожить их (“Sa Majeste veut qu'il fasse en sorte de les y surprendre, qu'il les y attaque, et qu'il trouve le moyen de les y faire perir”); и если его атакует противник с превосходящими силами в то время, когда он будет эскортировать транспорты, или в процессе высадки войск, он должен сражаться – сражаться упорно – если необходимо, пожертвовать флотом, но чтобы высадка войск не пострадала». Далее шло добавление, сделанное королем: «К этим инструкциям я добавляю строку, написанную моей собственной рукой с тем, чтобы сообщить вам, что такова моя воля, и я требую ее точного выполнения. Подпись – ЛЮДОВИК». Под подписью короля стояла подпись морского министра[53].
26 марта этот приказ был вручен Турвиллю.
Согласно планам, разработанным военным министерством, к лету 1692 года планировалось собрать в Гавре, Сен-Мало, Дюнкерке, Кале и Ла-Хоге 18 000 пехоты и 4000 кавалерии. Состав войск был следующим: кавалерия – 2 полка французских драгун и 1200 конных якобитов (ирландцы, англичане); пехота – 9 французских батальонов и 12 000 ирландцев, бежавших во Францию после разгрома якобитов в Ирландии. Для перевозки такого количества войск планировалось реквизировать 100 торговых судов. Оставался вопрос по силам флота, которые должны были прикрыть высадку от атак Ройял Неви.
В январе 1692 года интендант Бонрепо составил для Людовика два доклада. Первый содержал расчет по силам сторон. Бонрепо писал, что Испания слаба, и ее флот в расчет можно не принимать, она не сможет помешать перевести корабли из Тулона в Брест, англичане на кампанию 1692 года вряд ли смогут вооружить более 89 линейных кораблей, Голландия с учетом ее трат на сухопутную армию выведет в море порядка 36 линкоров, но 35 (из 125) союзники употребят на защиту своей морской торговли. Таким образом, они вряд ли смогут выставить более 90 линейных кораблей. Зная проблемы англичан с финансами и вербовкой и нерасторопность голландцев, Бонрепо полагал, что эти силы вряд ли будут отмобилизованы до 15 июня.
В свою очередь Франция может собрать 18 линкоров из Тулона, 20 из Рошфора, 5 из Лориана, 1 из Гавра и 41 из Бреста[52]. Поскольку самой долговременной операцией является перевод в Атлантику кораблей из Средиземноморья, имело бы смысл к апрелю укомплектовать и собрать в Бресте как минимум 60 кораблей, которые легко смогли бы заблокировать неотмобилизовавшийся Ройял Неви в Портсмуте, отрезать англичан от голландцев, а остальные корабли, прибывшие в Брест позже, легко могли бы сопроводить десант к берегам Англии и разграбить побережье противника.
Во второй записке Бонрепо высказал свои соображения о месте высадки. Он считал, что для десанта идеально подходят либо Торбэй, либо устье Темзы. В пользу первого говорила его близость к Бресту, то есть в этом случае высадка могла быть молниеносной. В пользу второго – близость к Лондону. После некоторых размышлений решили высадить войска между Маргейтом и Саутендом, поближе к Лондону, оставив Торбэй как резервный вариант на случай восточного ветра.
Эти планы получили одобрение короля (20 февраля), и уже 24 февраля 1692 года Поншартрен отправил Бонрепо в Ла-Хог подготовить транспорты для высадки и порты для размещения войск. На себя же министр взял задачу вооружения и оснащения кораблей. Обладая послезнанием, можно сказать, что именно Поншартрен и завалил подготовку 60 кораблей к апрелю. Его поверенный Арнулль, отвечавший за укомплектование кораблей экипажами, работал очень скверно, на местах процветала коррупция, квоты по поставкам рекрутов приморскими областями не выполнялись.
Вообще, складывается ощущение, что морской министр решил использовать ситуацию с высадкой в Англии для того, чтобы убрать из флота Бонрепо (которого король очень ценил и уважал, и которого Поншартрен рассматривал как своего прямого конкурента в управлении морским ведомством) и погубить Турвилля (как человека, который был его прямым врагом и оппонентом). То есть в деле, которое имело настоящий государственный интерес, он увидел всего лишь повод для придворной интриги.
20 февраля Турвилль прибыл в Версаль, где был кратко ознакомлен с планами высадки. Король ласково говорил с адмиралом, обещал форсировать подготовку и оснащение кораблей. Успокоенный Турвилль 22 марта выехал в Брест. Дождавшись его отъезда, Поншартрен уже 23 марта подписывает у Людовика знаменитый приказ, где король через Поншартрена (приказ, несомненно, составлен морским министром) приказывал Турвиллю выйти в море не позже 25 апреля 1692 года, независимо от того, будет ли готов его флагман «Солей Руаяль», и со всеми теми кораблями, брандерами и транспортами, которые будут к этому времени готовы. Далее говорилось: «Его Величество положительно желает (veut absolument), чтобы он вышел из Бреста 25 апреля, даже если он получит сообщение, что противник находится в море с превосходящими силами или в случае, если он встретит противника на переходе к Ла-Хогу, Его Величество желает (veut), чтобы он сразился с ним, каким бы многочисленным он ни был (en quelque nombre qu'ils soient); и если ему удастся разбить их, он должен будет преследовать их до самых их портов, отделив при этом дивизион в Гавр для конвоирования транспортов с кавалерией и артиллерией до места высадки войск; но если он потерпит поражение, Его Величество оставляет на его усмотрение выбор наилучшего способа спасения флота.
Если на пути к Ла-Хогу он узнает, что противник стоит на рейде острова Святой Елены (около Портсмута), он должен напасть на них и уничтожить их (“Sa Majeste veut qu'il fasse en sorte de les y surprendre, qu'il les y attaque, et qu'il trouve le moyen de les y faire perir”); и если его атакует противник с превосходящими силами в то время, когда он будет эскортировать транспорты, или в процессе высадки войск, он должен сражаться – сражаться упорно – если необходимо, пожертвовать флотом, но чтобы высадка войск не пострадала». Далее шло добавление, сделанное королем: «К этим инструкциям я добавляю строку, написанную моей собственной рукой с тем, чтобы сообщить вам, что такова моя воля, и я требую ее точного выполнения. Подпись – ЛЮДОВИК». Под подписью короля стояла подпись морского министра[53].
26 марта этот приказ был вручен Турвиллю.
Подготовка к вторжению
Как же реализовывались планы?
Начнем, наверное, с Флота Леванта. Адмирал Леванта Виктор-Мари д'Эстрэ с 15 кораблями вышел на рейд Тулона 21 марта 1692 года, но далее ветер изменился, и лишь 8 апреля корабли взяли курс на Гибралтар. 18-го числа у Сеуты их застал страшный шторм, 2 линкора были выброшены на берег и потеряны. 1 мая д'Эстрэ был только на траверзе Лиссабона.
Капитан де Реал 23 марта вышел из Рошфора с 10 кораблями, пришел в Брест в апреле. 23 апреля Виллетт с 5 линкорами встал на рейде Рошфора, но пришлось ждать попутного ветра, и лишь 23 мая его отряд взял курс на Брест.
Что касается собственно Бреста – первые 10 линейных кораблей Нэсмонда подготовили и оснастили еще 16 января 1692 года (до утверждения планов высадки, при Бонрепо), но далее подготовка была очень медленной. Вторую эскадру (16 линкоров самого Турвилля) вооружали и оснащали аж до конца апреля, для подготовки третьей (10 кораблей Шато-Рено) не хватало не только припасов и материалов, но даже и людей (некомплект составлял 2100 человек).
Меж тем уже 23 апреля Поншартрен на приеме в Версале громогласно объявил, что флот полностью готов и отмобилизован, мешает выйти только лишь противный ветер. Но еще день-два, максимум – неделька, и мы прижмем господ англичан к их портам.
Что же творилось в этот момент в Англии? Британцы благодаря шпионам Бентинка и Годолфина были извещены о планах высадки в Эссексе. Союзники быстро вооружали огромный флот. Король Вильгельм воспользовался своими связями и взял у голландских банкиров огромный кредит (под повышенные проценты, зато на 5 лет) в 3 миллиона фунтов. Уже к концу апреля, как стало известно в Париже, англичане полностью оснастили 50 линкоров, более того – к ним присоединились 8 голландских кораблей. Сами голландцы спешно вооружают еще 31 линкор. 3 мая Бонрепо пишет тревожное письмо мадам де Ментенон (тайной жене Людовика XIV), и эта умная дама в разговоре с королем убеждает последнего в опасности ситуации.
7 мая Людовик подписывает новый приказ, который отдает Поншартрену – Турвилль обязательно должен вернуться к Уэссану и дожидаться присоединения отрядов Эстрэ, Виллетта и Шато-Рено. Однако морской министр нашел самый простой способ не выполнить это указание – он вообще не довел его до сведения Турвилля[54]!
Более того – Поншартрен вместо этого пишет маршалу Бельфону, командующему войсками, предназначенными для высадки, что у Турвилля, скорее всего, готово уже 52 линкора, тогда как у союзников – 62 корабля. А поскольку адмирал Флота Океана бахвалился, что готов атаковать англичан, даже если у него будет на 10 кораблей меньше, то, скорее всего, флот может выйти в море и сопровождать транспорты с войсками. Маршал в некотором недоумении отвечает министру, что, разумеется, если дело обстоит таким образом, Турвилль может эскортировать транспорты. Поншартрен тут же пересылает ответ Бельфона королю. Король 12 мая, в день выхода Турвилля в море, отдает через Поншартрена второй приказ Турвиллю – не атаковать англичан, пока у него не будет хотя бы 70 линкоров, но и этот приказ лег под сукно министра.
Получив же письмо Бельфона, переправленное Поншартреном, король под влиянием своего секретаря де Ту (родственника Поншартрена) отдает Турвиллю прежний приказ – атаковать противника, невзирая на его превосходство. 27 мая в 11 вечера это письмо пришло в Ла-Хог Бельфону. Бельфон отправляет письмо Турвиллю с помощью двух малых судов, но одно перехватывают англичане, а второе нашло Турвилля только после сражения.
Но уже 12 мая Турвилль, не получивший указаний короля о задержке выхода (мы помним, что они остались у Поншартрена), пользуясь попутным ветром с норд-оста, выходит в море с 39 кораблями. 23 мая Бонрепо и Бернар Рено д'Элиснгаре (имевший прозвище «Пти-Рено» – «малыш Рено» – изобретатель бомбардирских судов, лично известный королю) пишут Людовику тревожное письмо – у союзников, по данным агентов, не менее 80 кораблей! Думая, что королевский кортеж едет к Намюру медленно, письмо отсылают к Монсу, но король уже миновал Монс, и письмо попало ему в руки после сражения.
Турвилль только 27 мая вошел в Ла-Манш, его долго задерживали противные ветры у входа в Канал, так что министр мог без труда сообщить ему измененные инструкции. Он соединился с дивизионом Виллетта, и численность эскадры достигла 44 линейных кораблей и 11 брандеров. В этот момент Шато-Рено, наконец-таки пополнивший экипажи, выходил из Бреста, но его задержал противный ветер; Ла-Порт только покидал Рошфор; д'Эстрэ подходил к Уэссану.
Союзный флот также готовился к генеральному сражению: эскадры стягивались к Спитхеду – головной базе Рассела. Вместо запланированных сил в 99—100 линейных кораблей англичане и голландцы смогли выставить только 82 линкора и один большой фрегат, не считая брандеров и малых фрегатов, остальные еще вооружались. Однако это все равно было почти в два раза больше, чем у Турвилля. 27 мая армада союзников вышла в море, ее целью была атака французского флота.
Начнем, наверное, с Флота Леванта. Адмирал Леванта Виктор-Мари д'Эстрэ с 15 кораблями вышел на рейд Тулона 21 марта 1692 года, но далее ветер изменился, и лишь 8 апреля корабли взяли курс на Гибралтар. 18-го числа у Сеуты их застал страшный шторм, 2 линкора были выброшены на берег и потеряны. 1 мая д'Эстрэ был только на траверзе Лиссабона.
Капитан де Реал 23 марта вышел из Рошфора с 10 кораблями, пришел в Брест в апреле. 23 апреля Виллетт с 5 линкорами встал на рейде Рошфора, но пришлось ждать попутного ветра, и лишь 23 мая его отряд взял курс на Брест.
Что касается собственно Бреста – первые 10 линейных кораблей Нэсмонда подготовили и оснастили еще 16 января 1692 года (до утверждения планов высадки, при Бонрепо), но далее подготовка была очень медленной. Вторую эскадру (16 линкоров самого Турвилля) вооружали и оснащали аж до конца апреля, для подготовки третьей (10 кораблей Шато-Рено) не хватало не только припасов и материалов, но даже и людей (некомплект составлял 2100 человек).
Меж тем уже 23 апреля Поншартрен на приеме в Версале громогласно объявил, что флот полностью готов и отмобилизован, мешает выйти только лишь противный ветер. Но еще день-два, максимум – неделька, и мы прижмем господ англичан к их портам.
Что же творилось в этот момент в Англии? Британцы благодаря шпионам Бентинка и Годолфина были извещены о планах высадки в Эссексе. Союзники быстро вооружали огромный флот. Король Вильгельм воспользовался своими связями и взял у голландских банкиров огромный кредит (под повышенные проценты, зато на 5 лет) в 3 миллиона фунтов. Уже к концу апреля, как стало известно в Париже, англичане полностью оснастили 50 линкоров, более того – к ним присоединились 8 голландских кораблей. Сами голландцы спешно вооружают еще 31 линкор. 3 мая Бонрепо пишет тревожное письмо мадам де Ментенон (тайной жене Людовика XIV), и эта умная дама в разговоре с королем убеждает последнего в опасности ситуации.
7 мая Людовик подписывает новый приказ, который отдает Поншартрену – Турвилль обязательно должен вернуться к Уэссану и дожидаться присоединения отрядов Эстрэ, Виллетта и Шато-Рено. Однако морской министр нашел самый простой способ не выполнить это указание – он вообще не довел его до сведения Турвилля[54]!
Более того – Поншартрен вместо этого пишет маршалу Бельфону, командующему войсками, предназначенными для высадки, что у Турвилля, скорее всего, готово уже 52 линкора, тогда как у союзников – 62 корабля. А поскольку адмирал Флота Океана бахвалился, что готов атаковать англичан, даже если у него будет на 10 кораблей меньше, то, скорее всего, флот может выйти в море и сопровождать транспорты с войсками. Маршал в некотором недоумении отвечает министру, что, разумеется, если дело обстоит таким образом, Турвилль может эскортировать транспорты. Поншартрен тут же пересылает ответ Бельфона королю. Король 12 мая, в день выхода Турвилля в море, отдает через Поншартрена второй приказ Турвиллю – не атаковать англичан, пока у него не будет хотя бы 70 линкоров, но и этот приказ лег под сукно министра.
Получив же письмо Бельфона, переправленное Поншартреном, король под влиянием своего секретаря де Ту (родственника Поншартрена) отдает Турвиллю прежний приказ – атаковать противника, невзирая на его превосходство. 27 мая в 11 вечера это письмо пришло в Ла-Хог Бельфону. Бельфон отправляет письмо Турвиллю с помощью двух малых судов, но одно перехватывают англичане, а второе нашло Турвилля только после сражения.
Но уже 12 мая Турвилль, не получивший указаний короля о задержке выхода (мы помним, что они остались у Поншартрена), пользуясь попутным ветром с норд-оста, выходит в море с 39 кораблями. 23 мая Бонрепо и Бернар Рено д'Элиснгаре (имевший прозвище «Пти-Рено» – «малыш Рено» – изобретатель бомбардирских судов, лично известный королю) пишут Людовику тревожное письмо – у союзников, по данным агентов, не менее 80 кораблей! Думая, что королевский кортеж едет к Намюру медленно, письмо отсылают к Монсу, но король уже миновал Монс, и письмо попало ему в руки после сражения.
Турвилль только 27 мая вошел в Ла-Манш, его долго задерживали противные ветры у входа в Канал, так что министр мог без труда сообщить ему измененные инструкции. Он соединился с дивизионом Виллетта, и численность эскадры достигла 44 линейных кораблей и 11 брандеров. В этот момент Шато-Рено, наконец-таки пополнивший экипажи, выходил из Бреста, но его задержал противный ветер; Ла-Порт только покидал Рошфор; д'Эстрэ подходил к Уэссану.
Союзный флот также готовился к генеральному сражению: эскадры стягивались к Спитхеду – головной базе Рассела. Вместо запланированных сил в 99—100 линейных кораблей англичане и голландцы смогли выставить только 82 линкора и один большой фрегат, не считая брандеров и малых фрегатов, остальные еще вооружались. Однако это все равно было почти в два раза больше, чем у Турвилля. 27 мая армада союзников вышла в море, ее целью была атака французского флота.
Барфлер и Ла-Хог
29 мая 1692 года, около 8 часов утра, недалеко от мыса Барфлер[55] встретились два флота, каждый из которых был настроен на сражение самым решительным образом.
Линия баталии союзников:
Авангард (Белая эскадра) – 26 голландских линейных кораблей и один 46-пушечный фрегат в составе 3-х дивизионов (командующий – лейтенант-адмирал Альмонд на 92-пушечном корабле «Принс»), 8 фрегатов и 7 брандеров, распределенные в линии.
Центр (Красная эскадра) из 27 кораблей:
1-й дивизион англичан из 8 линкоров и 4 брандеров, распределенных по линии под командованием вице-адмирала Делаваля на 100-пушечном «Ройял Соверен»:
2-й дивизион (флагманский) из 10 кораблей и 4 брандеров с флагманом – 100-пушечным «Британия» (флаг командующего Эдварда Рассела);
3-й дивизион в составе 9 линкоров и 4 брандеров под флагом контр-адмирала Шовеля на 100-пушечном «Ройял Уильям».
Арьергард (Синяя эскадра) из 29 кораблей:
4-й дивизион под командованием контр-адмирала Картера на 94-пушечном корабле «Дьюк» в составе 10 линкоров и 4 брандеров.
5-й дивизион из 10 кораблей и 4 брандеров под флагом командующего арьергардом адмирала Эшби на 100-пушечном «Виктори»;
6-й дивизион в составе 9 линкоров и 4 брандеров с командующим – вице-адмиралом Руком, державшеим флаг на 94-пушечном «Нептьюн».
Всего силы союзников насчитывали 82 линейных корабля, 1 большой фрегат, 8 фрегатов и 31 брандера.
Этой армаде противостоял французский флот из 44 линейных кораблей и 11 брандеров. Расстановка эскадры была следующей:
Авангард из 14 кораблей:
1-й дивизион в составе 5 кораблей и 1 брандера под командованием начальника эскадры Нэсмонда на 90-пушечном «Монарк»;
2-й дивизион из 6 кораблей и 1 брандера генерал-лейтенанта Амфревиля (командующий авангардом) на 90-пушечном «Мервейе»;
3-й дивизион в составе 3 линкоров и 1 брандера во главе с 84-пушечным «Фудроян» под флагом начальника эскадры Релинга;
Центр из 16 кораблей:
4-й дивизион – 6 кораблей и 1 брандер, генерал-лейтенант Виллет-Мюрсэ на 100-пушечном «Амбисье».
5-й дивизион в составе 6 линкоров и 3 брандеров под командованием вице-адмирала Турвилля (флагман эскадры), на 104-пушечном «Солей Руаяль».
6-й дивизион из 4 кораблей и 1 брандера, флаг начальника эскадры Ланжерона на 80-пушечном «Суверэн».
Арьергард из 14 кораблей:
7-й дивизион – 4 корабля и 1 брандер, под флагом начальника эскадры Кэтлогона на 84-пушечном «Манифик».
8-й дивизион в составе 6 кораблей и 1 брандера под командованием генерал-лейтенанта Габарэ на 94-пушечном «Оржэйе».
9-й дивизион из 4 линкоров и 1 брандера под командованием Паннетье на 84-пушечном «Гранд».
Превосходство союзников было подавляющим: например, 15 кораблям с артиллерией в 90–94 орудия противостояли всего лишь 6 французских кораблей. В эскадре Турвилля 100 пушек и более имели только 2 флагмана, а у союзников таких линкоров было шесть!
Турвилль приказал отставшим кораблям занять свои места и двинулся в атаку. Дул устойчивый юго-западный ветер, союзники пытались выстроить свою линию на северо-востоке, французы легли на правый галс и быстро пошли на сближение, попытавшись использовать заминку Рассела, не сумевшего еще закончить построение. Следует отметить, что стремительность атаки противника изумила союзников: они действовали так, будто у англичан было на 15 кораблей меньше, а голландцев не было вовсе. Некоторые засомневались – неужто и в самом деле в Ройял Неви есть изменники? Якобиты перед сражением доказывали Людовику XIV, что контр-адмирал Картер и сам Рассел будто бы были на стороне Якова. Правда, еще перед сражением последовало совместное заявление английских моряков королю Вильгельму о своей лояльности.
К 11 часам утра расстояние сократилось до 2/3 мушкетного выстрела (300 ярдов), но противники молчали, продолжая сближение, пока наконец один из канониров корабля 1-го дивизиона «Сент-Луи» не выдержал и не выстрелил из орудия. Сразу же начался страшный огонь по всей линии, особенно сложно пришлось центру, где на один французский корабль приходилось по 2–3 английских.
Французский порох, по замечанию интенданта Нормандии Фуко, был низкого качества, но благодаря тому, что дистанция боя была пистолетной, французские ядра, имевшие низкую начальную скорость, не пробивали насквозь борта кораблей противника, а ломали их, как таран.
Вытянувшийся вперед Нэсмонд сосредоточил огонь на головных голландцах[56], и корабли Соединенных провинций вынуждены были свалиться под ветер. Следующие за головным голландским дивизионом Гелейна Эвертсена линкоры попытались обойти 1-й дивизион французов, однако Амфревиль и Релинг пресекли точным огнем все эти попытки.
Центр под командованием Турвилля выдерживал ужасный огонь: «Солей Руаяль» схватился с тремя английскими 100-пушечниками – «Сент-Эндрю», флагманом Рассела – «Британией» и его мателотом – «Лондоном».
В ходе боя английский корабль развернуло носом к «Солей Руаялю», и Турвилль, пользуясь временным преимуществом, обрушил мощные продольные залпы на линкор Рассела. У британского корабля была прострелена грот-стеньга, он получил сильные повреждения корпуса, было убито множество моряков, а сам командующий английским флотом ушел с квартердека в каюту. На «Британии» взвились флаги, приказывающие 100-пушечному «Сент-Эндрю» помочь флагману эскадры, однако и там штурман совершил ту же ошибку, в результате корабль также встал носом к «Солей Руаяль». «Сент-Эндрю» под командованием Черчилля (брата знаменитого английского полководца – герцога Мальборо) получил еще большие повреждения, чем «Британия», вскоре после сражения его пришлось отправить в ремонт. Положение спас 70-пушечный «Игл» под командованием кэптена Лика, прикрывший оба стопушечника и завязавший с «Солей Руаяль» дуэль один на один[57]. Это дорого обошлось Лику – «Игл» потерял бизань-мачту, грот-стеньгу, были очень повреждены фок-мачта и бушприт, отстреляны грот– и фор-стень-фордуны, а также штаги. 17 пушек было сбито с лафетов, потери в экипаже составили 70 человек убитыми и 140 ранеными.
Дивизион Шовеля атаковал французский отряд Кэтлогона. Шовель позже признавался: «Такого близкого боя я еще никогда не видел». Сражение шло на пистолетной дистанции, промахов и быть не могло, хотя дым застилал обзор. Племянник Турвилля, мальтийский рыцарь Шатоморан, на 64-пушечном «Глорье» с мальтийским крестом на мачте выбил из линии 48-пушечный английский «Честер», дыру закрыл «Игл» под командованием Лика, подошедшего на помощь Шовелю. В 13.00 ветер изменился от слабого W – SW до бриза, сменил направление на 50 градусов и засвежел. Шовель, улучшив момент, прорезал французскую линию, но ему так и не удалось поставить весь центр Турвилля в два огня.
Дивизионы Габарэ и Кэтлогона долго выдерживали сильнейший огонь противника, но Паннетье отстал, хотя и прибавил парусов. Этим решил воспользоваться арьергард англичан под командованием Эшби: видя, что ветер сменился на северо-восточный, а между Паннетье и Габарэ образовался разрыв, британский вице-адмирал попытался поставить их в два огня. Однако оба французских дивизиона, удерживая курс круто по ветру, не давали Эшби провести такой маневр.
В 16.00 над морем опустился густой туман, поэтому воюющие стороны могли перевести дух и подсчитать потери. Центр англичан выглядел абсолютно беспомощно – «Сент-Эндрю» с разбитым рангоутом был вне линии баталии союзников; «Британия» с многочисленными пробоинами, с поврежденной грот-мачтой, не подавала признаков жизни – Рассел оставался в каюте и не выходил на квартердек. По сути, Турвилль в этот момент сражался с разрозненными отрядами союзников, не имеющих указаний центрального командования.
К 19 часам поднялся ветер с востока, 4-й дивизион под командованием Картера с запада обошел французскую линию и поставил-таки центр Турвилля в два огня. Его поддержал также обошедший французов Эшби. Кораблям Турвилля, уже выдержавшим тяжелый утренний бой, опять пришлось сражаться с превосходящими силами противника, причем на оба борта. Флагманы адмирала Океана и Виллетта подверглись сосредоточенному огню противника и потеряли часть рангоута. Кэтлогон, видя бедственное положение флагмана, пришел на помощь с 56-пушечным «Принс» и 84-пушечным «Манифик», закрыв «Солей Руаяль» с одной из сторон. Отец Поль Гост в своей книге «Трактат о морских эволюциях» писал о бое при Барфлере: «Справедливость вынуждает меня остановиться на мессире Кэтлогоне. Командир 7-го дивизиона с бесподобной решимостью пришел на помощь адмиралу Турвиллю, видя, что тот поставлен англичанами в два огня. Все уже считали потерянным “Солей Руаяль”, когда Кэтлогон встал на якорь рядом с Турвиллем, прикрыв один борт флагмана. Он сообщил своим людям, что либо умрет вместе с адмиралом, либо спасет его». Французы нанесли существенные повреждения 96-пушечному «Дюку», адмирал Картер в ходе боя был смертельно ранен. Его последними словами капитану были: «Сражайтесь до тех пор, пока корабль будет на плаву».
Между тем Габарэ, который пытался сохранить наветренное положение, был просто подавлен огромным превосходством противника. После смены ветра, он, пытаясь не дать обойти себя, встал на якорь. С английской Синей эскадры (арьергарда) на него направили брандеры, и Габарэ пришлось срочно рубить канаты.
В это время авангард французов также встал на якорь, находясь на расстоянии от противника и не давая головным голландским кораблям обойти французскую линию. Начавшийся прилив не позволил союзникам приблизиться к французам, а в 19.30 опять на море опустился туман. Через два часа, когда дымка рассеялась, сражение возобновилось. Шовель пустил 5 брандеров на флагман Турвилля. Первый и второй брандеры были отведены от борта «Солей Руаяль» двумя шлюпками, третий же принудил адмирала обрубить якорные канаты. Еще пара брандеров прошла довольно далеко от корабля.
Линия баталии союзников:
Авангард (Белая эскадра) – 26 голландских линейных кораблей и один 46-пушечный фрегат в составе 3-х дивизионов (командующий – лейтенант-адмирал Альмонд на 92-пушечном корабле «Принс»), 8 фрегатов и 7 брандеров, распределенные в линии.
Центр (Красная эскадра) из 27 кораблей:
1-й дивизион англичан из 8 линкоров и 4 брандеров, распределенных по линии под командованием вице-адмирала Делаваля на 100-пушечном «Ройял Соверен»:
2-й дивизион (флагманский) из 10 кораблей и 4 брандеров с флагманом – 100-пушечным «Британия» (флаг командующего Эдварда Рассела);
3-й дивизион в составе 9 линкоров и 4 брандеров под флагом контр-адмирала Шовеля на 100-пушечном «Ройял Уильям».
Арьергард (Синяя эскадра) из 29 кораблей:
4-й дивизион под командованием контр-адмирала Картера на 94-пушечном корабле «Дьюк» в составе 10 линкоров и 4 брандеров.
5-й дивизион из 10 кораблей и 4 брандеров под флагом командующего арьергардом адмирала Эшби на 100-пушечном «Виктори»;
6-й дивизион в составе 9 линкоров и 4 брандеров с командующим – вице-адмиралом Руком, державшеим флаг на 94-пушечном «Нептьюн».
Всего силы союзников насчитывали 82 линейных корабля, 1 большой фрегат, 8 фрегатов и 31 брандера.
Этой армаде противостоял французский флот из 44 линейных кораблей и 11 брандеров. Расстановка эскадры была следующей:
Авангард из 14 кораблей:
1-й дивизион в составе 5 кораблей и 1 брандера под командованием начальника эскадры Нэсмонда на 90-пушечном «Монарк»;
2-й дивизион из 6 кораблей и 1 брандера генерал-лейтенанта Амфревиля (командующий авангардом) на 90-пушечном «Мервейе»;
3-й дивизион в составе 3 линкоров и 1 брандера во главе с 84-пушечным «Фудроян» под флагом начальника эскадры Релинга;
Центр из 16 кораблей:
4-й дивизион – 6 кораблей и 1 брандер, генерал-лейтенант Виллет-Мюрсэ на 100-пушечном «Амбисье».
5-й дивизион в составе 6 линкоров и 3 брандеров под командованием вице-адмирала Турвилля (флагман эскадры), на 104-пушечном «Солей Руаяль».
6-й дивизион из 4 кораблей и 1 брандера, флаг начальника эскадры Ланжерона на 80-пушечном «Суверэн».
Арьергард из 14 кораблей:
7-й дивизион – 4 корабля и 1 брандер, под флагом начальника эскадры Кэтлогона на 84-пушечном «Манифик».
8-й дивизион в составе 6 кораблей и 1 брандера под командованием генерал-лейтенанта Габарэ на 94-пушечном «Оржэйе».
9-й дивизион из 4 линкоров и 1 брандера под командованием Паннетье на 84-пушечном «Гранд».
Превосходство союзников было подавляющим: например, 15 кораблям с артиллерией в 90–94 орудия противостояли всего лишь 6 французских кораблей. В эскадре Турвилля 100 пушек и более имели только 2 флагмана, а у союзников таких линкоров было шесть!
Турвилль приказал отставшим кораблям занять свои места и двинулся в атаку. Дул устойчивый юго-западный ветер, союзники пытались выстроить свою линию на северо-востоке, французы легли на правый галс и быстро пошли на сближение, попытавшись использовать заминку Рассела, не сумевшего еще закончить построение. Следует отметить, что стремительность атаки противника изумила союзников: они действовали так, будто у англичан было на 15 кораблей меньше, а голландцев не было вовсе. Некоторые засомневались – неужто и в самом деле в Ройял Неви есть изменники? Якобиты перед сражением доказывали Людовику XIV, что контр-адмирал Картер и сам Рассел будто бы были на стороне Якова. Правда, еще перед сражением последовало совместное заявление английских моряков королю Вильгельму о своей лояльности.
К 11 часам утра расстояние сократилось до 2/3 мушкетного выстрела (300 ярдов), но противники молчали, продолжая сближение, пока наконец один из канониров корабля 1-го дивизиона «Сент-Луи» не выдержал и не выстрелил из орудия. Сразу же начался страшный огонь по всей линии, особенно сложно пришлось центру, где на один французский корабль приходилось по 2–3 английских.
Французский порох, по замечанию интенданта Нормандии Фуко, был низкого качества, но благодаря тому, что дистанция боя была пистолетной, французские ядра, имевшие низкую начальную скорость, не пробивали насквозь борта кораблей противника, а ломали их, как таран.
Вытянувшийся вперед Нэсмонд сосредоточил огонь на головных голландцах[56], и корабли Соединенных провинций вынуждены были свалиться под ветер. Следующие за головным голландским дивизионом Гелейна Эвертсена линкоры попытались обойти 1-й дивизион французов, однако Амфревиль и Релинг пресекли точным огнем все эти попытки.
Центр под командованием Турвилля выдерживал ужасный огонь: «Солей Руаяль» схватился с тремя английскими 100-пушечниками – «Сент-Эндрю», флагманом Рассела – «Британией» и его мателотом – «Лондоном».
В ходе боя английский корабль развернуло носом к «Солей Руаялю», и Турвилль, пользуясь временным преимуществом, обрушил мощные продольные залпы на линкор Рассела. У британского корабля была прострелена грот-стеньга, он получил сильные повреждения корпуса, было убито множество моряков, а сам командующий английским флотом ушел с квартердека в каюту. На «Британии» взвились флаги, приказывающие 100-пушечному «Сент-Эндрю» помочь флагману эскадры, однако и там штурман совершил ту же ошибку, в результате корабль также встал носом к «Солей Руаяль». «Сент-Эндрю» под командованием Черчилля (брата знаменитого английского полководца – герцога Мальборо) получил еще большие повреждения, чем «Британия», вскоре после сражения его пришлось отправить в ремонт. Положение спас 70-пушечный «Игл» под командованием кэптена Лика, прикрывший оба стопушечника и завязавший с «Солей Руаяль» дуэль один на один[57]. Это дорого обошлось Лику – «Игл» потерял бизань-мачту, грот-стеньгу, были очень повреждены фок-мачта и бушприт, отстреляны грот– и фор-стень-фордуны, а также штаги. 17 пушек было сбито с лафетов, потери в экипаже составили 70 человек убитыми и 140 ранеными.
Дивизион Шовеля атаковал французский отряд Кэтлогона. Шовель позже признавался: «Такого близкого боя я еще никогда не видел». Сражение шло на пистолетной дистанции, промахов и быть не могло, хотя дым застилал обзор. Племянник Турвилля, мальтийский рыцарь Шатоморан, на 64-пушечном «Глорье» с мальтийским крестом на мачте выбил из линии 48-пушечный английский «Честер», дыру закрыл «Игл» под командованием Лика, подошедшего на помощь Шовелю. В 13.00 ветер изменился от слабого W – SW до бриза, сменил направление на 50 градусов и засвежел. Шовель, улучшив момент, прорезал французскую линию, но ему так и не удалось поставить весь центр Турвилля в два огня.
Дивизионы Габарэ и Кэтлогона долго выдерживали сильнейший огонь противника, но Паннетье отстал, хотя и прибавил парусов. Этим решил воспользоваться арьергард англичан под командованием Эшби: видя, что ветер сменился на северо-восточный, а между Паннетье и Габарэ образовался разрыв, британский вице-адмирал попытался поставить их в два огня. Однако оба французских дивизиона, удерживая курс круто по ветру, не давали Эшби провести такой маневр.
В 16.00 над морем опустился густой туман, поэтому воюющие стороны могли перевести дух и подсчитать потери. Центр англичан выглядел абсолютно беспомощно – «Сент-Эндрю» с разбитым рангоутом был вне линии баталии союзников; «Британия» с многочисленными пробоинами, с поврежденной грот-мачтой, не подавала признаков жизни – Рассел оставался в каюте и не выходил на квартердек. По сути, Турвилль в этот момент сражался с разрозненными отрядами союзников, не имеющих указаний центрального командования.
К 19 часам поднялся ветер с востока, 4-й дивизион под командованием Картера с запада обошел французскую линию и поставил-таки центр Турвилля в два огня. Его поддержал также обошедший французов Эшби. Кораблям Турвилля, уже выдержавшим тяжелый утренний бой, опять пришлось сражаться с превосходящими силами противника, причем на оба борта. Флагманы адмирала Океана и Виллетта подверглись сосредоточенному огню противника и потеряли часть рангоута. Кэтлогон, видя бедственное положение флагмана, пришел на помощь с 56-пушечным «Принс» и 84-пушечным «Манифик», закрыв «Солей Руаяль» с одной из сторон. Отец Поль Гост в своей книге «Трактат о морских эволюциях» писал о бое при Барфлере: «Справедливость вынуждает меня остановиться на мессире Кэтлогоне. Командир 7-го дивизиона с бесподобной решимостью пришел на помощь адмиралу Турвиллю, видя, что тот поставлен англичанами в два огня. Все уже считали потерянным “Солей Руаяль”, когда Кэтлогон встал на якорь рядом с Турвиллем, прикрыв один борт флагмана. Он сообщил своим людям, что либо умрет вместе с адмиралом, либо спасет его». Французы нанесли существенные повреждения 96-пушечному «Дюку», адмирал Картер в ходе боя был смертельно ранен. Его последними словами капитану были: «Сражайтесь до тех пор, пока корабль будет на плаву».
Между тем Габарэ, который пытался сохранить наветренное положение, был просто подавлен огромным превосходством противника. После смены ветра, он, пытаясь не дать обойти себя, встал на якорь. С английской Синей эскадры (арьергарда) на него направили брандеры, и Габарэ пришлось срочно рубить канаты.
В это время авангард французов также встал на якорь, находясь на расстоянии от противника и не давая головным голландским кораблям обойти французскую линию. Начавшийся прилив не позволил союзникам приблизиться к французам, а в 19.30 опять на море опустился туман. Через два часа, когда дымка рассеялась, сражение возобновилось. Шовель пустил 5 брандеров на флагман Турвилля. Первый и второй брандеры были отведены от борта «Солей Руаяль» двумя шлюпками, третий же принудил адмирала обрубить якорные канаты. Еще пара брандеров прошла довольно далеко от корабля.