Страница:
Используя клинок, я освободил давно уже манивший проход в западную часть подземелий. Сколько раз меня привлекала сюда странная мелодия, льющаяся оттуда. И никто, кроме меня, ее почему-то не слышал, – чтобы проверить это, я как-то привел с собой сестру и пару ее подружек. Это стоило мне пары часов висения под потолком: мол, их высочества зря время потратили, и ты за это ответишь! Подвесили они меня в одном из замковых коридоров, причем никто из проходящих по нему взрослых и не подумал меня снять! Пока один из знакомых гвардейцев не подкинул мне свой стилет.
Освободившись, я почти неделю вынашивал план мести и наконец его осуществил. Установив несколько раздобытых в том же арсенале парализующих заклятий, я стал дожидаться подружек у входа в купальню – любили они, видите ли, поплавать в бассейне накануне праздников. Когда они проходили мимо меня, я услышал, что они обсуждают, как покажутся на праздничном балу в своих новых платьях. «Ага, щас!» – подумал я, услышав звон сработавших заклятий!
Подойдя к парализованным эльфийкам, я многообещающе им улыбнулся и сказал:
– Извините, девчонки, но на этом празднике вашим модельером буду я!
После чего при помощи опять же паучков заключил их в сферические коконы из цветастой паутины. Причем в тех же позах, в которых их застало мое заклинание, а потом подвесил их в главном обеденном зале на люстры, не забыв наполнить их коконы светлячками. И было все это накануне праздника полнолуния, как всегда сопровождающегося праздничным балом для всего дома.
Вы просто не можете себе представить, чего мне стоило не расхохотаться, внимая отзывам гостей из других домов и родственников относительно вывешенного произведения. Представляя же, что испытывали плененные мной девчонки, выслушивая комментарии относительно своих фигур, я просто не мог не улыбаться. Все присутствующие сошлись в том, что это довольно-таки милое творчество, но один маг из дома Пепельного листа обронил, что неизвестный художник мог бы подобрать моделей и пофигуристей. После этой фразы я едва не сполз по стене, которую по привычке подпирал, и тут же поймал заинтересованный взгляд своего дядюшки. Закашлявшись от неожиданности – он ведь маг и наверняка уже понял, кто висит там под потолком, – я героическим усилием попытался изобразить серьезное выражение лица, чтобы на меня обращали меньше внимания. Получилось плохо. Улыбка никак не сходила с моего лица, и я стал ловить на себе заинтересованные взгляды родственников, они недоуменно переглядывались. С чего бы это у меня такое хорошее настроение? Но, наслаждаясь своим триумфом, я перестал обращать на это внимание.
Из эйфории меня вырвали легкие укусы в запястье. Незаметно подняв рукав, я увидел почти полностью изменившего цвет часового паучка, одно из изобретений сколько-тоюродного дядюшки Шелка, – они использовались в качестве таймеров при алхимических опытах. В моем случае паучок отмерял время действия парализующего заклятия. А значит, мне пора сваливать, и как можно быстрее, так как скоро начнется финальная часть моего представления, которая предполагает освобождение пленных девушек, и несмотря на то, что она должна быть очень красочной и приятной лично для меня, чувство самосохранения все-таки превозмогло желание получить высокое эстетическое удовольствие. Поэтому, незаметно выскользнув в коридор, я со всей доступной скоростью рванул прочь от праздничного зала, в сторону заброшенной части дворца. Но хотя я не имел возможности воочию увидеть, что там сейчас происходит, я довольно живо это представлял.
Вот перестают действовать парализующие чары – и девчонки начинают дергаться внутри коконов, пытаясь вырваться. При этом натягиваются специальные паутинки, которые разрезают коконы на несколько долек или, скорее, лепестков, и в окружении вихрящихся светлячков, затянутые в шелковые комбинезоны, мои дикие нимфы опускаются на пол на лентах эластичной паутины. И вот, наконец, они на свободе! Восхищенные зрители аплодируют, а сами нимфы жаждут…
– МЕЛИАНДР!!!
Три разъяренные эльфийки, по праву рождения наделенные отличными вокальными данными, при желании могут крикнуть очень громко! Мне даже стало немного жаль тех, кто находился рядом с ними, надеюсь, никто из родственников не оглох. Впрочем, я отвлекся.
…а сами нимфы жаждут меня! Причем непременно живого и способного кричать. Если они меня поймают, муки «забытых» покажутся мне приятным времяпрепровождением.
Пути назад нет, мосты сожжены, и мне остается только одна дорога – в глубь неизведанных подземелий! К голосу, манящему меня с детства! И теперь я не остановлюсь!
Замерев у неприметного и наполовину заваленного прохода, я осторожно и не спеша обезвредил магическую ловушку, замкнув при помощи серебряной иглы резонансную точку плетения, и забрался в узкий лаз. Пять минут ползу извиваясь, как саламандра под дождем, по узкому извилистому проходу, пока не натыкаюсь на сильно кем-то изгрызенную обсидиановую плиту – вот и мой схрон. Правда, чтобы в него проникнуть, нужно просунуть руку в узкую щель на уровне пола и аккуратно, чтобы не задеть отравленные иглы, провернуть небольшой барельеф. Плита бесшумно поднимается, и я на месте.
Мой тайник – это небольшая комнатка под потолком гигантского зала в заброшенной части подземелий. Выглянув в узкую бойницу и убедившись, что в нем все так же темно, я задернул плотный полог и зажег световой кристалл. Теперь можно слегка передохнуть перед следующим рывком. Впрочем, настроения бездельничать у меня не было, и я принялся перебирать заранее подготовленное снаряжение. Его было не слишком мно го: сумка с сухим пайком, «бездонная» фляга на пару десятков литров виноградного сока, небольшая серебряная фляжка с темным настоем тройной выдержки, взятая в лечебных целях, тот самый клинок, паучий наруч, а также дюжина метательных ножей – вот и весь арсенал начинающего искателя приключений. Убедившись, что все на месте, я переоделся в свой походный костюм, роль которого играл гвардейский поддоспешный комбинезон. Он был сделан из нескольких слоев паучьего шелка с вшитыми в него пластинками чародейского стекла, на которых были начертаны руны защитных и исцеляющих заклятий. Даже без основных доспехов он обеспечивал своему носителю довольно-таки неплохую защиту; правда, для того, чтобы найти свой размер, мне пришлось перекопать половину арсенала. Надеюсь, до того, как я удосужусь когда-нибудь навести там порядок, туда никто не заглянет!
Потом я принялся цеплять на костюм все приготовленное снаряжение, для этого на нем были предусмотрены специальные карманы и петли. Правда, для метательных ножей пришлось надеть еще специальную перевязь, ее вместе с ножами сестра подарила мне на прошлый праздник восхода, если по-человечески, то на прошлый день рождения. Спасибо ей за это большое!
Попрыгав по гвардейской традиции напоследок и убедившись, что ничего на мне не звенит и ничего не выпадает, я двинулся в путь. Потушив световой кристалл и отдернув полог с бойницы, я резким толчком отправил свое тело в короткий полет, затем последовало двойное сальто, плевок паучьего наруча, и я замираю в полуметре от покрытого стеклянной мозаикой пола. Переворот, и вот уже несусь вперед бесшумной тенью, перепрыгивая через проломы и трещины в полу. Так же стремительно ныряю в темный зев узкого прохода. Эту часть родных подземелий я знал как свои пять пальцев – на своем недолгом веку я немало полазил по ним, поэтому мог позволить себе расслабиться. Правда, вскоре начнутся неизведанные подземелья, а там придется быть очень осторожным.
И вот не спеша я двигался по запретным территориям. Спешка во многих делах вредит, причем иногда фатально. Хотя единственными встреченными за первую пару часов на моем пути препятствиями были обвалы и ловушки в стиле «для самого тупого гоблина», я все равно был предельно сосредоточен. Так как кроме ловушек в этих заброшенных подземельях попадаются очень интересные твари. Настолько интересные, что за некоторыми из них охотятся при помощи пары боевых магов и полусотни гвардейцев.
От невеселых мыслей меня отвлек шорох осыпающихся мелких камней. Похоже, нервничал я не зря: выползшая из отверстия в стене гигантская многоножка относилась к довольно опасным подземным монстрам. Причем она явно приняла меня за какого-то заблудившегося гоблина, так как, не тратя времени на то, чтобы обездвижить меня своей липкой слюной, сразу метнулась вперед, звонко щелкая жвалами. И сильно за это поплатилась: полторы дюжины отравленных, заточенных магией метательных ножей кому угодно испортят настроение, если же учесть, что они были смазаны фирменным темноэльфийским ядом, всем станет понятна моя глупость. Одного ножа вполне могло хватить, но так как я слегка перенервничал, то не стал мелочиться и просто нашпиговал ее темноэльфийской сталью. После чего поставил сам себе пять баллов за тупость: многоножка оказалась из подвида глубинных, весьма гадостной породы этих тварей, имеющей свойство после получения достаточного количества лишних дырок превращаться в камень! Разумеется, вынуть из нее свои ножи я не смог, не помог даже клинок тьмы – резать камень, в который превратилась сороконожка, он наотрез отказывался. В результате мне пришлось продолжить свой путь без большей части своего арсенала.
Но к моей несказанной радости, к которой, правда, примешивалась некоторая доля разочарования, ничего опасного мне больше так и не встретилось, поэтому, собрав на свой костюм пару килограммов паутины и прилично изодрав наколенники, я таки добрался до желаемого места. Хотя, честно говоря, начиная этот путь, я не надеялся, что смогу это сделать с первого раза, ведь темноэльфийские подземелья – это еще тот лабиринт! И поэтому я сильно удивился, когда все же услышал переливы странной мелодии и понял, что я у цели своего путешествия.
Далее, влекомый уже волшебной мелодией, я легко находил нужное направление в переплетениях коридоров, проходов и проломов, сплетающихся в причудливый лабиринт. Судя по всему, неизвестный строитель этого лабиринта изначально преследовал цель сбивать с пути любого, кто попытается проникнуть к его центру. Коридоры сходились под невероятными углами и затейливо изгибались, незаметно уводя с верного пути. Но магия музыки превзошла искусство архитектора: не обращая внимания на манящие коридоры-обманки, я шел точно к источнику мелодии. И вот наконец я его увидел. Неровные оплавленные края пролома блестели от льющегося через него ровного голубого свечения. Прислушиваясь и держа наготове клинок, я стал протискиваться в узкий пролом в помещение, из которого доносилась мелодия… и едва не провалился в пропасть.
Отдернув не нашедшую опору ногу, я выглянул из тесного лаза и понял, что нахожусь в довольно-таки странном месте, причем вид на окружающее открывался великолепный, ведь ход вывел меня на небольшой карниз в паре десятков метров над «полом» пещеры. Она имела довольно странную форму – эллипса, темные эльфы так никогда не строили, так что, скорее всего, она была естественного происхождения. В ее центре находился каплеобразный каменный остров, освещенный странным неживым голубым светом, льющимся из растущих на нем черно-серебристых кристаллов. Остров окружала пропасть, непроглядность тьмы которой вызвала у меня серьезные сомнения о наличии у нее дна. Единственным способом попасть на остров был подозрительно тонкий каменный мостик, начинающийся у его узкого конца.
Но, судя по тому, что проходил он между двух статуй серебряных драконов, в которых я наметанным глазом опознал сторожевые тотемы, пройти по нему было дано далеко не каждому. Сам же мост исчезал за занавесом из обсидианово-черных, постоянно колышущихся лент, причем их движения вызвали у меня неприятные ощущения, вроде бегающих по спине мурашек и холодка, следующего за ними.
«Интересно, – подумал я, – что же там так тщательно охраняют?» Вечно терзающий меня огонек любопытства вспыхнул с новой силой! Ведь любопытство – это мой главный порок, в какие неприятности я только не влезал из-за желания утолить его! Поэтому нет ничего удивительного в том, что я, только увидев этот таинственный островок, сразу принялся разрабатывать план по проникновению на него. План получился гениальный. И что немаловажно – довольно простой. Так как ни левитация, ни телепортация мне доступны не были и на тот момент я еще не знал, что в той пещере вообще никто не может пользоваться магией, мной был придуман способ, ключевую роль в котором сыграл мой паучий наруч. Я просто выстрелил паутиной в потолок над островом и, спрыгнув с карниза, несколько минут качался, как на качелях, ожидая, пока зависну над островком. Как только это случилось, мне осталось лишь дать команду паучку в наруче и спуститься.
Прошла всего пара минут, и моя нога ступила на гладкий, будто отполированный сотнями подошв камень островка. Медленным шагом, стараясь поначалу не прикасаться к внушающим странное опасение кристаллам, я продвигался вперед. Эти черно-серебристые кристаллы покрывали большую часть островка, а в центре сплетались в настоящие заросли, поэтому, чтобы пройти дальше, мне пришлось буквально протискиваться между излучающих странный, призрачный холод поверхностей. Но назвать кристаллы холодными было нельзя, нет, они имели ту же температуру, что и окружающий воздух, но странное ощущение, которое они вызывали при прикосновении, было ближе всего именно к холоду, хотя им и не являлось.
Но вот я оказался в самом сердце таинственного островка. Здесь, в окружении настоящих кристаллических патриархов, больше всего напоминающих настоящие деревья, находилась купель, попросту говоря – родничок, бьющий в центре небольшой каменной чаши. Таких купелей полно по всем темноэльфийским подземельям, они служат для утоления жажды и умывания. Вот только назвать эту купель обычной не поворачивался язык, – даже мне, не очень-то хорошему архитектору, было ясно, что камня этой купели никогда не касалась рука эльфа или же другого обитателя этого мира.
Осторожно, будто боясь пробудить древних стражей необычного места, я подошел к купели, чтобы взглянуть в зеркало наполнявшей ее воды, и оцепенел: несмотря на то что ее заполняла чистейшая, будто самородный горный хрусталь вода, дна я не увидел. Но оцепенеть меня заставило не это, а полная луна, которая таинственно мерцала в ореоле из звезд под поверхностью воды. Казалось, протяни руку – и сможешь к ней прикоснуться, а может, даже взять в ладони.
И разумеется, не выдержав, я отмел все доводы рассудка, пытающегося достучаться до моего сознания, и не медля погрузил руки в прохладную воду, пытаясь прикоснуться к священному символу нашей богини! И, как ни странно, это у меня получилось! Сначала я прикоснулся пальцами к ее холодной поверхности, потом обхватил ее руками, ощущение было таким, как будто взял в руки кусочек льда, небольшой плоский кусочек льда. Вот тут-то у меня и появились первые сомнения, ведь даже человеческие дети знают, что луна на самом деле круглая! Вздрогнув, я попытался выдернуть руки из воды, но не тут-то было – вода стала неожиданно плотной и вязкой, обхватив мои руки крепче паутинных пут. И в следующий миг я ощутил ослепительную вспышку острой боли, как будто по моим рукам одновременно полоснули десятками зазубренных лезвий.
Громко заорав и поминая всех родственников создателей этой ловушки, вплоть до седьмого колена, я вырвал руки из ставшей ломкой, как лед, воды и отскочил от купели к подножию одного из гигантских черно-серебристых кристаллов. Посмотрев на свои несчастные руки, я стал ругаться еще громче – их покрывали десятки широких порезов, из которых били кровавые ключи, но ни одна капля крови на камень острова так и не упала. Повинуясь неведомой силе, они вытягивались в сверкающую вереницу рубиновых бус и плыли в сторону купели, оставляя за собой в воздухе след из алого тумана. Тогда я еще не знал, что это главный признак магии крови. С каждой погрузившейся в воду каплей крови алое сияние из чаши все нарастало, при этом заросли кристаллов, окружающих купель, стали искриться и тихо гудеть, как туго натянутая тетива взведенного арбалета.
Прошел всего миг или целая вечность тревожного ожидания, и вот кровотечение остановилось, и последняя капля коснулась поверхности заполнявшей купель жидкости – назвать ее водой у меня не поворачивался язык. Во-первых, потому, что теперь в ней был добрый литр моей крови, а во-вторых, ее свечение приобрело фиолетовый оттенок и достигло угрожающей интенсивности. И она взорвалась – поток кипящей субстанции туманным столбом взметнулся к потолку из переплетенных кристаллических отростков и полыхнул, разбрасывая в стороны узкие ожерелья сияющих, как драгоценные камни, капель. Они с легкостью проникали сквозь поверхность магических, теперь у меня не осталось никаких в этом сомнений, кристаллов, после чего те взрывались фонтанами сияющих осколков. Спрятав от них лицо, я приготовился испытать боль от впивающихся в тело стеклянных лезвий, но, к моей радости, ее не было, хотя лично мне и боли от изрезанных рук хватило выше крыши! Но все равно надо было выяснить, что же вокруг происходит, и я осторожно выглянул из-под руки, чтобы увидеть, как осколки взрывающихся кристаллов растворяются в воздухе раньше, чем успевают до меня долететь. Прошло всего несколько секунд, и на островке не осталось ни одного целого кристалла, а вместе с ними исчез и излучающий фиолетовый свет столб. На его же месте замерла светящаяся мягким голубым светом грациозная женская фигура, казалось, что она сплетена из лучей лунного света и покрывал колдовского тумана, ее же глаза… не помню, какого они были цвета, но, посмотрев в них, я ощутил странную радость узнавания, будто бы вернулся домой после долгой разлуки. До меня донесся смех, прекрасный, как перезвон серебряных колокольчиков под ночным ветром, а вслед за ним раздался нежный, как шорох ветра в листьях ночного папоротника, голос:
– Поранился, малыш?
И столько в голосе было истинного сочувствия, что я чуть не расплакался.
– Извини, маленький, но иначе я не смогла бы предстать перед тобой… – Сказав это, она грустно улыбнулась. – Но не переживай, раны затянутся, а твои руки станут сильнее, – она еще раз улыбнулась, на этот раз маняще и многообещающе, – намного сильнее. А теперь, пришедший первым, вот твоя награда!
Ее голос очаровывал, и, хотя все мое существо буквально вопило: «Бежать, только бежать», я замер, ожидая чего-то невероятного, и оно не замедлило последовать: призывно улыбнувшись, призрачная девушка запела. Нельзя описать словами, что я ощутил, услышав эту песню: щенячий восторг, любовь ко всему миру, счастье – все это и еще что-то другое, неизвестное мне ранее. Казалось, все мое тело наполнила веселая, звенящая энергия, пронизывающая все клеточки моего тела, – тогда я еще не знал, что она называется силой. Я не заметил, как раны на моих руках затянулись, я не видел ничего, кроме танцующей в серебряном свете луны фигурки, и ничего не слышал, кроме ее песни.
Не знаю, сколько это все продолжалось и от чего я, собственно, потерял сознание – от большой кровопотери или от переизбытка эмоций и переполнения магической энергией, но итог мне известен: очнулся в своей комнате.
Дивясь странной слабости, наполняющей все тело, и сильной головной боли, как будто всю прошедшую ночь дегустировал вина семисотлетней выдержки (чем мы в детстве только не занимались!), я попытался встать. И сделал это явно зря: боль со слабостью накинулись на меня, как дикие звери. Едва не потеряв сознание, я вернулся в изначальное положение, то есть рухнул на подушки. Тем не менее моя неудачная попытка подняться возымела некоторый, хотя и не самый ожидаемый эффект. Мои трепыхания разбудили Селению, непонятно почему спящую в кресле у моей постели. Интересно, что она здесь забыла? Надеюсь, не меня прибить? У меня перед мысленным взором пробежали кадры своих будущих мук, и я постарался раствориться в воздухе или, по крайней мере, спрятаться среди подушек. Но все было зря, наши глаза встретились, и она прыгнула на меня, как хищная кошка. Мысленно попрощавшись с жизнью или как минимум со здоровьем, я попытался оказать единственное сопротивление, на какое был способен, то есть спрятаться под одеялом, но из-за непонятной слабости даже эта жалкая попытка сопротивления увенчалась полным провалом. И сильные руки сестры (еще бы, она уже полтора танца тренируется как Танцующая с клинками) беспрепятственно и, что очень странно, нежно обвились вокруг моей шеи, а лицо уткнулось мне в грудь.
Застыв в таком положении, Селения принялась тихо всхлипывать и увлеченно увлажнять мою рубашку своими слезами. Н-да… Такой реакции на свою ну почти невинную шутку я не ожидал и поэтому слегка опешил. Есть две вещи, которые я не переношу, – это зомби и женские слезы! Особенно меня выбивают из колеи слезы близких мне людей, а Селения, как ни крути, моя единственная родная сестра! Слегка придя в себя, я попытался ее успокоить, но, подняв ладонями ее лицо и увидев наполненные слезами глаза, вместо заготовленной фразы смог выдавить лишь:
– Извини меня, сестренка, я не знал, что эта шутка с фонариками тебя так заденет! – и удивился изменению своего голоса, нет, он остался таким же, но звуки приобрели странную глубину и объемность, как будто одновременно говорило сразу несколько человек.
– Дурак! – сквозь слезы улыбнулась она и опять уткнулась лицом мне в грудь и с новыми силами продолжила увлажнять мою рубашку.
Нежно обняв ее за плечи, я стал обдумывать данную ситуацию. Что же случилось? Почему моя сестра такая расстроенная или счастливая? И откуда столько эмоций для меня? Такое чувство, будто я только что вернулся от края бездны. Да и эта странная слабость, наполняющая все тело, голос необычный… Что-то здесь не так! Во мне стало нарастать странное беспокойство.
– Селения, что со мной случилось? – спросил я.
– Возможно, я смогу ответить на этот вопрос, – услышал я чей-то голос.
Резко повернув голову, за что был награжден приступом головной боли, я увидел Шепота, своего сколько-то-юродного дядюшку, а также по совместительству верховного мага нашего дома. Он стоял у распахнутой двери в мою комнату и внимательно меня разглядывал, за его же спиной переминались мои предки и прочие близкие родственники. Все они смотрели на меня так же, как сестра, – со смесью радости и облегчения.
– Можете с ним пообщаться, только недолго, он еще очень слаб! – сказал Шепот, убирая руку, которой удерживал их.
Дядя отошел в сторону, не отрывая от меня глаз, в его руке быстро пульсировало свечение какого-то плетения. Когда обрушившаяся на меня волна ласк, нежностей и всхлипов слегка схлынула, я попытался узнать у своих родных, что же со мной случилось, ведь я ничего не помнил с того самого момента, как песня призрачной певицы наполнила мое тело потоками энергии. Не помнил ничего, кроме ее глаз, сияющих во тьме, серебристо-голубых, как диск луны, и живых, как танцующее пламя. Но вновь погрузился в небытие. Сквозь туманную дымку, затянувшую сознание, до меня донесся голос Шепота:
– Я вас предупреждал! А ну, все прочь отсюда! Остаться может только Селения! Во всяком случае, я могу быть уверен, что она его не заухаживает до смерти!
Погружаясь в глубины сна, я услышал, как из-за грани мира до меня доносится странно знакомая музыка и тихие слова:
– Я буду ждать…
Полыхнула серебристая вспышка, и я остался там, в мраке безвременья. Но ненадолго, вскоре на меня нахлынули сны, сны, в которых я творил страшные заклятия, сражался мечами и вел за собой в бой полки, – очень странные и красивые сны и такие реальные. Интересно, станут ли они когда-нибудь явью?
Проснувшись на следующее утро, я первым делом аккуратно, чтобы не побеспокоить сестру, выскользнул из постели и проверил свой тайник. Все позаимствованные в арсенале артефакты были на месте, а значит, никто его не нашел, хорошо, что я додумался спрятать их в обсидиановую шкатулку. Обсидиан, как и серебро, прекрасно экранирует магию. Убедившись в том, что мой главный секрет не обнаружен, я вернулся в постель и принялся усердно изображать из себя раненого, чтобы выведать наконец у сестры, что же на самом деле со мной произошло. Впрочем, сильно стараться мне не пришлось, ведь слабость и головная боль никуда не делись, а просто затаились, ожидая любого подходящего случая, чтобы снова накинуться на меня. Но, несмотря на все мои расспросы, ничего путного у сестры мне узнать не удалось. Судя по всему, она и сама ничего не знала. Просто я исчез и через некоторое время был найден одним из магов, отправившимся на мои поиски.
Но вот что поставило меня в тупик, так это мой водяной хронометр, между прочим, подарок родителей на первое полнолуние моего третьего танца. Он был сверхточным, с кучей вспомогательных заклинаний и целым выводком часовых паучков внутри. Судя по дате на нем, если верить ей – а не верить сверхнадежному изделию магических мастерских дома Хрустальных слез причин у меня не было, – со дня начала моего похода за приключениями прошел уже почти год! Н-да, чем дальше в степь, тем злее орки! Где там мой любимый дядюшка? Уж он-то должен знать, что со мной случилось на самом деле!
Освободившись, я почти неделю вынашивал план мести и наконец его осуществил. Установив несколько раздобытых в том же арсенале парализующих заклятий, я стал дожидаться подружек у входа в купальню – любили они, видите ли, поплавать в бассейне накануне праздников. Когда они проходили мимо меня, я услышал, что они обсуждают, как покажутся на праздничном балу в своих новых платьях. «Ага, щас!» – подумал я, услышав звон сработавших заклятий!
Подойдя к парализованным эльфийкам, я многообещающе им улыбнулся и сказал:
– Извините, девчонки, но на этом празднике вашим модельером буду я!
После чего при помощи опять же паучков заключил их в сферические коконы из цветастой паутины. Причем в тех же позах, в которых их застало мое заклинание, а потом подвесил их в главном обеденном зале на люстры, не забыв наполнить их коконы светлячками. И было все это накануне праздника полнолуния, как всегда сопровождающегося праздничным балом для всего дома.
Вы просто не можете себе представить, чего мне стоило не расхохотаться, внимая отзывам гостей из других домов и родственников относительно вывешенного произведения. Представляя же, что испытывали плененные мной девчонки, выслушивая комментарии относительно своих фигур, я просто не мог не улыбаться. Все присутствующие сошлись в том, что это довольно-таки милое творчество, но один маг из дома Пепельного листа обронил, что неизвестный художник мог бы подобрать моделей и пофигуристей. После этой фразы я едва не сполз по стене, которую по привычке подпирал, и тут же поймал заинтересованный взгляд своего дядюшки. Закашлявшись от неожиданности – он ведь маг и наверняка уже понял, кто висит там под потолком, – я героическим усилием попытался изобразить серьезное выражение лица, чтобы на меня обращали меньше внимания. Получилось плохо. Улыбка никак не сходила с моего лица, и я стал ловить на себе заинтересованные взгляды родственников, они недоуменно переглядывались. С чего бы это у меня такое хорошее настроение? Но, наслаждаясь своим триумфом, я перестал обращать на это внимание.
Из эйфории меня вырвали легкие укусы в запястье. Незаметно подняв рукав, я увидел почти полностью изменившего цвет часового паучка, одно из изобретений сколько-тоюродного дядюшки Шелка, – они использовались в качестве таймеров при алхимических опытах. В моем случае паучок отмерял время действия парализующего заклятия. А значит, мне пора сваливать, и как можно быстрее, так как скоро начнется финальная часть моего представления, которая предполагает освобождение пленных девушек, и несмотря на то, что она должна быть очень красочной и приятной лично для меня, чувство самосохранения все-таки превозмогло желание получить высокое эстетическое удовольствие. Поэтому, незаметно выскользнув в коридор, я со всей доступной скоростью рванул прочь от праздничного зала, в сторону заброшенной части дворца. Но хотя я не имел возможности воочию увидеть, что там сейчас происходит, я довольно живо это представлял.
Вот перестают действовать парализующие чары – и девчонки начинают дергаться внутри коконов, пытаясь вырваться. При этом натягиваются специальные паутинки, которые разрезают коконы на несколько долек или, скорее, лепестков, и в окружении вихрящихся светлячков, затянутые в шелковые комбинезоны, мои дикие нимфы опускаются на пол на лентах эластичной паутины. И вот, наконец, они на свободе! Восхищенные зрители аплодируют, а сами нимфы жаждут…
– МЕЛИАНДР!!!
Три разъяренные эльфийки, по праву рождения наделенные отличными вокальными данными, при желании могут крикнуть очень громко! Мне даже стало немного жаль тех, кто находился рядом с ними, надеюсь, никто из родственников не оглох. Впрочем, я отвлекся.
…а сами нимфы жаждут меня! Причем непременно живого и способного кричать. Если они меня поймают, муки «забытых» покажутся мне приятным времяпрепровождением.
Пути назад нет, мосты сожжены, и мне остается только одна дорога – в глубь неизведанных подземелий! К голосу, манящему меня с детства! И теперь я не остановлюсь!
Замерев у неприметного и наполовину заваленного прохода, я осторожно и не спеша обезвредил магическую ловушку, замкнув при помощи серебряной иглы резонансную точку плетения, и забрался в узкий лаз. Пять минут ползу извиваясь, как саламандра под дождем, по узкому извилистому проходу, пока не натыкаюсь на сильно кем-то изгрызенную обсидиановую плиту – вот и мой схрон. Правда, чтобы в него проникнуть, нужно просунуть руку в узкую щель на уровне пола и аккуратно, чтобы не задеть отравленные иглы, провернуть небольшой барельеф. Плита бесшумно поднимается, и я на месте.
Мой тайник – это небольшая комнатка под потолком гигантского зала в заброшенной части подземелий. Выглянув в узкую бойницу и убедившись, что в нем все так же темно, я задернул плотный полог и зажег световой кристалл. Теперь можно слегка передохнуть перед следующим рывком. Впрочем, настроения бездельничать у меня не было, и я принялся перебирать заранее подготовленное снаряжение. Его было не слишком мно го: сумка с сухим пайком, «бездонная» фляга на пару десятков литров виноградного сока, небольшая серебряная фляжка с темным настоем тройной выдержки, взятая в лечебных целях, тот самый клинок, паучий наруч, а также дюжина метательных ножей – вот и весь арсенал начинающего искателя приключений. Убедившись, что все на месте, я переоделся в свой походный костюм, роль которого играл гвардейский поддоспешный комбинезон. Он был сделан из нескольких слоев паучьего шелка с вшитыми в него пластинками чародейского стекла, на которых были начертаны руны защитных и исцеляющих заклятий. Даже без основных доспехов он обеспечивал своему носителю довольно-таки неплохую защиту; правда, для того, чтобы найти свой размер, мне пришлось перекопать половину арсенала. Надеюсь, до того, как я удосужусь когда-нибудь навести там порядок, туда никто не заглянет!
Потом я принялся цеплять на костюм все приготовленное снаряжение, для этого на нем были предусмотрены специальные карманы и петли. Правда, для метательных ножей пришлось надеть еще специальную перевязь, ее вместе с ножами сестра подарила мне на прошлый праздник восхода, если по-человечески, то на прошлый день рождения. Спасибо ей за это большое!
Попрыгав по гвардейской традиции напоследок и убедившись, что ничего на мне не звенит и ничего не выпадает, я двинулся в путь. Потушив световой кристалл и отдернув полог с бойницы, я резким толчком отправил свое тело в короткий полет, затем последовало двойное сальто, плевок паучьего наруча, и я замираю в полуметре от покрытого стеклянной мозаикой пола. Переворот, и вот уже несусь вперед бесшумной тенью, перепрыгивая через проломы и трещины в полу. Так же стремительно ныряю в темный зев узкого прохода. Эту часть родных подземелий я знал как свои пять пальцев – на своем недолгом веку я немало полазил по ним, поэтому мог позволить себе расслабиться. Правда, вскоре начнутся неизведанные подземелья, а там придется быть очень осторожным.
И вот не спеша я двигался по запретным территориям. Спешка во многих делах вредит, причем иногда фатально. Хотя единственными встреченными за первую пару часов на моем пути препятствиями были обвалы и ловушки в стиле «для самого тупого гоблина», я все равно был предельно сосредоточен. Так как кроме ловушек в этих заброшенных подземельях попадаются очень интересные твари. Настолько интересные, что за некоторыми из них охотятся при помощи пары боевых магов и полусотни гвардейцев.
От невеселых мыслей меня отвлек шорох осыпающихся мелких камней. Похоже, нервничал я не зря: выползшая из отверстия в стене гигантская многоножка относилась к довольно опасным подземным монстрам. Причем она явно приняла меня за какого-то заблудившегося гоблина, так как, не тратя времени на то, чтобы обездвижить меня своей липкой слюной, сразу метнулась вперед, звонко щелкая жвалами. И сильно за это поплатилась: полторы дюжины отравленных, заточенных магией метательных ножей кому угодно испортят настроение, если же учесть, что они были смазаны фирменным темноэльфийским ядом, всем станет понятна моя глупость. Одного ножа вполне могло хватить, но так как я слегка перенервничал, то не стал мелочиться и просто нашпиговал ее темноэльфийской сталью. После чего поставил сам себе пять баллов за тупость: многоножка оказалась из подвида глубинных, весьма гадостной породы этих тварей, имеющей свойство после получения достаточного количества лишних дырок превращаться в камень! Разумеется, вынуть из нее свои ножи я не смог, не помог даже клинок тьмы – резать камень, в который превратилась сороконожка, он наотрез отказывался. В результате мне пришлось продолжить свой путь без большей части своего арсенала.
Но к моей несказанной радости, к которой, правда, примешивалась некоторая доля разочарования, ничего опасного мне больше так и не встретилось, поэтому, собрав на свой костюм пару килограммов паутины и прилично изодрав наколенники, я таки добрался до желаемого места. Хотя, честно говоря, начиная этот путь, я не надеялся, что смогу это сделать с первого раза, ведь темноэльфийские подземелья – это еще тот лабиринт! И поэтому я сильно удивился, когда все же услышал переливы странной мелодии и понял, что я у цели своего путешествия.
Далее, влекомый уже волшебной мелодией, я легко находил нужное направление в переплетениях коридоров, проходов и проломов, сплетающихся в причудливый лабиринт. Судя по всему, неизвестный строитель этого лабиринта изначально преследовал цель сбивать с пути любого, кто попытается проникнуть к его центру. Коридоры сходились под невероятными углами и затейливо изгибались, незаметно уводя с верного пути. Но магия музыки превзошла искусство архитектора: не обращая внимания на манящие коридоры-обманки, я шел точно к источнику мелодии. И вот наконец я его увидел. Неровные оплавленные края пролома блестели от льющегося через него ровного голубого свечения. Прислушиваясь и держа наготове клинок, я стал протискиваться в узкий пролом в помещение, из которого доносилась мелодия… и едва не провалился в пропасть.
Отдернув не нашедшую опору ногу, я выглянул из тесного лаза и понял, что нахожусь в довольно-таки странном месте, причем вид на окружающее открывался великолепный, ведь ход вывел меня на небольшой карниз в паре десятков метров над «полом» пещеры. Она имела довольно странную форму – эллипса, темные эльфы так никогда не строили, так что, скорее всего, она была естественного происхождения. В ее центре находился каплеобразный каменный остров, освещенный странным неживым голубым светом, льющимся из растущих на нем черно-серебристых кристаллов. Остров окружала пропасть, непроглядность тьмы которой вызвала у меня серьезные сомнения о наличии у нее дна. Единственным способом попасть на остров был подозрительно тонкий каменный мостик, начинающийся у его узкого конца.
Но, судя по тому, что проходил он между двух статуй серебряных драконов, в которых я наметанным глазом опознал сторожевые тотемы, пройти по нему было дано далеко не каждому. Сам же мост исчезал за занавесом из обсидианово-черных, постоянно колышущихся лент, причем их движения вызвали у меня неприятные ощущения, вроде бегающих по спине мурашек и холодка, следующего за ними.
«Интересно, – подумал я, – что же там так тщательно охраняют?» Вечно терзающий меня огонек любопытства вспыхнул с новой силой! Ведь любопытство – это мой главный порок, в какие неприятности я только не влезал из-за желания утолить его! Поэтому нет ничего удивительного в том, что я, только увидев этот таинственный островок, сразу принялся разрабатывать план по проникновению на него. План получился гениальный. И что немаловажно – довольно простой. Так как ни левитация, ни телепортация мне доступны не были и на тот момент я еще не знал, что в той пещере вообще никто не может пользоваться магией, мной был придуман способ, ключевую роль в котором сыграл мой паучий наруч. Я просто выстрелил паутиной в потолок над островом и, спрыгнув с карниза, несколько минут качался, как на качелях, ожидая, пока зависну над островком. Как только это случилось, мне осталось лишь дать команду паучку в наруче и спуститься.
Прошла всего пара минут, и моя нога ступила на гладкий, будто отполированный сотнями подошв камень островка. Медленным шагом, стараясь поначалу не прикасаться к внушающим странное опасение кристаллам, я продвигался вперед. Эти черно-серебристые кристаллы покрывали большую часть островка, а в центре сплетались в настоящие заросли, поэтому, чтобы пройти дальше, мне пришлось буквально протискиваться между излучающих странный, призрачный холод поверхностей. Но назвать кристаллы холодными было нельзя, нет, они имели ту же температуру, что и окружающий воздух, но странное ощущение, которое они вызывали при прикосновении, было ближе всего именно к холоду, хотя им и не являлось.
Но вот я оказался в самом сердце таинственного островка. Здесь, в окружении настоящих кристаллических патриархов, больше всего напоминающих настоящие деревья, находилась купель, попросту говоря – родничок, бьющий в центре небольшой каменной чаши. Таких купелей полно по всем темноэльфийским подземельям, они служат для утоления жажды и умывания. Вот только назвать эту купель обычной не поворачивался язык, – даже мне, не очень-то хорошему архитектору, было ясно, что камня этой купели никогда не касалась рука эльфа или же другого обитателя этого мира.
Осторожно, будто боясь пробудить древних стражей необычного места, я подошел к купели, чтобы взглянуть в зеркало наполнявшей ее воды, и оцепенел: несмотря на то что ее заполняла чистейшая, будто самородный горный хрусталь вода, дна я не увидел. Но оцепенеть меня заставило не это, а полная луна, которая таинственно мерцала в ореоле из звезд под поверхностью воды. Казалось, протяни руку – и сможешь к ней прикоснуться, а может, даже взять в ладони.
И разумеется, не выдержав, я отмел все доводы рассудка, пытающегося достучаться до моего сознания, и не медля погрузил руки в прохладную воду, пытаясь прикоснуться к священному символу нашей богини! И, как ни странно, это у меня получилось! Сначала я прикоснулся пальцами к ее холодной поверхности, потом обхватил ее руками, ощущение было таким, как будто взял в руки кусочек льда, небольшой плоский кусочек льда. Вот тут-то у меня и появились первые сомнения, ведь даже человеческие дети знают, что луна на самом деле круглая! Вздрогнув, я попытался выдернуть руки из воды, но не тут-то было – вода стала неожиданно плотной и вязкой, обхватив мои руки крепче паутинных пут. И в следующий миг я ощутил ослепительную вспышку острой боли, как будто по моим рукам одновременно полоснули десятками зазубренных лезвий.
Громко заорав и поминая всех родственников создателей этой ловушки, вплоть до седьмого колена, я вырвал руки из ставшей ломкой, как лед, воды и отскочил от купели к подножию одного из гигантских черно-серебристых кристаллов. Посмотрев на свои несчастные руки, я стал ругаться еще громче – их покрывали десятки широких порезов, из которых били кровавые ключи, но ни одна капля крови на камень острова так и не упала. Повинуясь неведомой силе, они вытягивались в сверкающую вереницу рубиновых бус и плыли в сторону купели, оставляя за собой в воздухе след из алого тумана. Тогда я еще не знал, что это главный признак магии крови. С каждой погрузившейся в воду каплей крови алое сияние из чаши все нарастало, при этом заросли кристаллов, окружающих купель, стали искриться и тихо гудеть, как туго натянутая тетива взведенного арбалета.
Прошел всего миг или целая вечность тревожного ожидания, и вот кровотечение остановилось, и последняя капля коснулась поверхности заполнявшей купель жидкости – назвать ее водой у меня не поворачивался язык. Во-первых, потому, что теперь в ней был добрый литр моей крови, а во-вторых, ее свечение приобрело фиолетовый оттенок и достигло угрожающей интенсивности. И она взорвалась – поток кипящей субстанции туманным столбом взметнулся к потолку из переплетенных кристаллических отростков и полыхнул, разбрасывая в стороны узкие ожерелья сияющих, как драгоценные камни, капель. Они с легкостью проникали сквозь поверхность магических, теперь у меня не осталось никаких в этом сомнений, кристаллов, после чего те взрывались фонтанами сияющих осколков. Спрятав от них лицо, я приготовился испытать боль от впивающихся в тело стеклянных лезвий, но, к моей радости, ее не было, хотя лично мне и боли от изрезанных рук хватило выше крыши! Но все равно надо было выяснить, что же вокруг происходит, и я осторожно выглянул из-под руки, чтобы увидеть, как осколки взрывающихся кристаллов растворяются в воздухе раньше, чем успевают до меня долететь. Прошло всего несколько секунд, и на островке не осталось ни одного целого кристалла, а вместе с ними исчез и излучающий фиолетовый свет столб. На его же месте замерла светящаяся мягким голубым светом грациозная женская фигура, казалось, что она сплетена из лучей лунного света и покрывал колдовского тумана, ее же глаза… не помню, какого они были цвета, но, посмотрев в них, я ощутил странную радость узнавания, будто бы вернулся домой после долгой разлуки. До меня донесся смех, прекрасный, как перезвон серебряных колокольчиков под ночным ветром, а вслед за ним раздался нежный, как шорох ветра в листьях ночного папоротника, голос:
– Поранился, малыш?
И столько в голосе было истинного сочувствия, что я чуть не расплакался.
– Извини, маленький, но иначе я не смогла бы предстать перед тобой… – Сказав это, она грустно улыбнулась. – Но не переживай, раны затянутся, а твои руки станут сильнее, – она еще раз улыбнулась, на этот раз маняще и многообещающе, – намного сильнее. А теперь, пришедший первым, вот твоя награда!
Ее голос очаровывал, и, хотя все мое существо буквально вопило: «Бежать, только бежать», я замер, ожидая чего-то невероятного, и оно не замедлило последовать: призывно улыбнувшись, призрачная девушка запела. Нельзя описать словами, что я ощутил, услышав эту песню: щенячий восторг, любовь ко всему миру, счастье – все это и еще что-то другое, неизвестное мне ранее. Казалось, все мое тело наполнила веселая, звенящая энергия, пронизывающая все клеточки моего тела, – тогда я еще не знал, что она называется силой. Я не заметил, как раны на моих руках затянулись, я не видел ничего, кроме танцующей в серебряном свете луны фигурки, и ничего не слышал, кроме ее песни.
Не знаю, сколько это все продолжалось и от чего я, собственно, потерял сознание – от большой кровопотери или от переизбытка эмоций и переполнения магической энергией, но итог мне известен: очнулся в своей комнате.
Дивясь странной слабости, наполняющей все тело, и сильной головной боли, как будто всю прошедшую ночь дегустировал вина семисотлетней выдержки (чем мы в детстве только не занимались!), я попытался встать. И сделал это явно зря: боль со слабостью накинулись на меня, как дикие звери. Едва не потеряв сознание, я вернулся в изначальное положение, то есть рухнул на подушки. Тем не менее моя неудачная попытка подняться возымела некоторый, хотя и не самый ожидаемый эффект. Мои трепыхания разбудили Селению, непонятно почему спящую в кресле у моей постели. Интересно, что она здесь забыла? Надеюсь, не меня прибить? У меня перед мысленным взором пробежали кадры своих будущих мук, и я постарался раствориться в воздухе или, по крайней мере, спрятаться среди подушек. Но все было зря, наши глаза встретились, и она прыгнула на меня, как хищная кошка. Мысленно попрощавшись с жизнью или как минимум со здоровьем, я попытался оказать единственное сопротивление, на какое был способен, то есть спрятаться под одеялом, но из-за непонятной слабости даже эта жалкая попытка сопротивления увенчалась полным провалом. И сильные руки сестры (еще бы, она уже полтора танца тренируется как Танцующая с клинками) беспрепятственно и, что очень странно, нежно обвились вокруг моей шеи, а лицо уткнулось мне в грудь.
Застыв в таком положении, Селения принялась тихо всхлипывать и увлеченно увлажнять мою рубашку своими слезами. Н-да… Такой реакции на свою ну почти невинную шутку я не ожидал и поэтому слегка опешил. Есть две вещи, которые я не переношу, – это зомби и женские слезы! Особенно меня выбивают из колеи слезы близких мне людей, а Селения, как ни крути, моя единственная родная сестра! Слегка придя в себя, я попытался ее успокоить, но, подняв ладонями ее лицо и увидев наполненные слезами глаза, вместо заготовленной фразы смог выдавить лишь:
– Извини меня, сестренка, я не знал, что эта шутка с фонариками тебя так заденет! – и удивился изменению своего голоса, нет, он остался таким же, но звуки приобрели странную глубину и объемность, как будто одновременно говорило сразу несколько человек.
– Дурак! – сквозь слезы улыбнулась она и опять уткнулась лицом мне в грудь и с новыми силами продолжила увлажнять мою рубашку.
Нежно обняв ее за плечи, я стал обдумывать данную ситуацию. Что же случилось? Почему моя сестра такая расстроенная или счастливая? И откуда столько эмоций для меня? Такое чувство, будто я только что вернулся от края бездны. Да и эта странная слабость, наполняющая все тело, голос необычный… Что-то здесь не так! Во мне стало нарастать странное беспокойство.
– Селения, что со мной случилось? – спросил я.
– Возможно, я смогу ответить на этот вопрос, – услышал я чей-то голос.
Резко повернув голову, за что был награжден приступом головной боли, я увидел Шепота, своего сколько-то-юродного дядюшку, а также по совместительству верховного мага нашего дома. Он стоял у распахнутой двери в мою комнату и внимательно меня разглядывал, за его же спиной переминались мои предки и прочие близкие родственники. Все они смотрели на меня так же, как сестра, – со смесью радости и облегчения.
– Можете с ним пообщаться, только недолго, он еще очень слаб! – сказал Шепот, убирая руку, которой удерживал их.
Дядя отошел в сторону, не отрывая от меня глаз, в его руке быстро пульсировало свечение какого-то плетения. Когда обрушившаяся на меня волна ласк, нежностей и всхлипов слегка схлынула, я попытался узнать у своих родных, что же со мной случилось, ведь я ничего не помнил с того самого момента, как песня призрачной певицы наполнила мое тело потоками энергии. Не помнил ничего, кроме ее глаз, сияющих во тьме, серебристо-голубых, как диск луны, и живых, как танцующее пламя. Но вновь погрузился в небытие. Сквозь туманную дымку, затянувшую сознание, до меня донесся голос Шепота:
– Я вас предупреждал! А ну, все прочь отсюда! Остаться может только Селения! Во всяком случае, я могу быть уверен, что она его не заухаживает до смерти!
Погружаясь в глубины сна, я услышал, как из-за грани мира до меня доносится странно знакомая музыка и тихие слова:
– Я буду ждать…
Полыхнула серебристая вспышка, и я остался там, в мраке безвременья. Но ненадолго, вскоре на меня нахлынули сны, сны, в которых я творил страшные заклятия, сражался мечами и вел за собой в бой полки, – очень странные и красивые сны и такие реальные. Интересно, станут ли они когда-нибудь явью?
Проснувшись на следующее утро, я первым делом аккуратно, чтобы не побеспокоить сестру, выскользнул из постели и проверил свой тайник. Все позаимствованные в арсенале артефакты были на месте, а значит, никто его не нашел, хорошо, что я додумался спрятать их в обсидиановую шкатулку. Обсидиан, как и серебро, прекрасно экранирует магию. Убедившись в том, что мой главный секрет не обнаружен, я вернулся в постель и принялся усердно изображать из себя раненого, чтобы выведать наконец у сестры, что же на самом деле со мной произошло. Впрочем, сильно стараться мне не пришлось, ведь слабость и головная боль никуда не делись, а просто затаились, ожидая любого подходящего случая, чтобы снова накинуться на меня. Но, несмотря на все мои расспросы, ничего путного у сестры мне узнать не удалось. Судя по всему, она и сама ничего не знала. Просто я исчез и через некоторое время был найден одним из магов, отправившимся на мои поиски.
Но вот что поставило меня в тупик, так это мой водяной хронометр, между прочим, подарок родителей на первое полнолуние моего третьего танца. Он был сверхточным, с кучей вспомогательных заклинаний и целым выводком часовых паучков внутри. Судя по дате на нем, если верить ей – а не верить сверхнадежному изделию магических мастерских дома Хрустальных слез причин у меня не было, – со дня начала моего похода за приключениями прошел уже почти год! Н-да, чем дальше в степь, тем злее орки! Где там мой любимый дядюшка? Уж он-то должен знать, что со мной случилось на самом деле!