Сергей Журавлев. Гремучая смесь

   – Ну что, Сергеич, считаете ли вы романы Пауло Коэльо феминистическими, или не стоит обращать внимание на мнение критиков? Думаю, вы не смогли не заметить наличие у меня телефона? Желаете кому-нибудь позвонить? Или пока не готовы?
   Пришли надзиратели и забрали с собой Митяя и Курского. И снова зеки играли в нарды, Машка кому-то чесал пятки. Григорий убрал телефон, потеряв всякий интерес к Феликсу.

Для тела жизнь важней всего, тем более, в гробу карманов нет

   Принесли ужин. Феликсу не елось. Ему думалось. Смерть стимулирует ум.
   «За меня взялись всерьез. Могли и убить. И убили б, если бы захотели. Они поступили хитрее: подставили под наркотики, посадили в тюрьму, а в тюрьме в пресс-камеру. Здесь легче инсценировать самоубийство, причем неоднократно. Явно ведут какую-то игру… Самое главное – разобраться, кому это выгодно и чего хотят от меня. Надо выбираться отсюда. А то, когда им надоест со мной играть, поступит команда, и я окажусь, как бедолага Курский, самоубийцей с перерезанным горлом».
   Положив на стол ложку и так и не притронувшись к баланде, он обратился к старшему хаты:
   – Григорий Михайлович, предложение воспользоваться вашим телефоном остается в силе?
   – Конечно, Феликс.
   – Он подсоединен к Интернету?
   – Решили посмотреть, что про вас пишут в Гугле?
   Саенко вошел в Интернет. Послал по E-mail послание: «Вернись – все прощу» и отдал телефон смотрящему. Он точно знал, что через несколько плавающих i-PI сообщение будет доставлено на почтовый ящик жены. И определить куда, практически невозможно. У него в концерне работают неплохие программисты. Подобные ситуации прогнозировались. Стал бы Саенко миллионером, если бы не был готовым и к тюрьме, и к суме. Особенно в России.
 
   Впервые за последние сутки он спал крепко, зная, что с ним ничего не случится. Крепко, но недолго. Проснулся от толчка в плечо.
   – Проснись, тебя к телефону.
   «Сработало», – подумал он, и сердце заколотилось, как на первом свидании.
   – Феликс, соглашайся на предложение следствия, – послышался в трубке напряженный голос жены. – Сообщи им, что завтра вечером я буду в аэропорту. За меня не переживай. Но бумаги, которые тебе дадут, подпиши. Все очень серьезно.
   Будет еще серьезнее, если ты останешься в тюрьме. Люблю! До встречи!
   – Спасибо, Григорий. Думаю, теперь все получат от меня то, чего у них нет. «Но это им не понравится», – последнюю фразу вслух он произносить не стал. – Спать. Спать. Спать…
   Утром, после завтрака, Феликс обсудил с Григорием, оказавшимся начитанным людоедом, влияние глобализма на классическую японскую литературу. Потом сам лично постучался в дверь камеры и попросил надзирателя передать, что у него есть сообщение для следователя. На допрос вызвали только перед обедом. Пока ждал, прокрутил в памяти свои первые миллионы и тех, с кем тогда работал…
 
   …Увеличение денежной массы было продумано им следующим образом. В Калининграде и в Питере доллар на три-пять процентов ниже, чем в Москве. Здесь приезжающих «из-за бугра» больше, чем отъезжающих. Он лично контролировал цены через менял. В Минске российские рубли дешевле в пересчете при покупке за белорусские «зайчики», маржа также в районе пяти процентов. Итак, операция по перевалке денежной массы выглядела приблизительно так.
   Рубли меняли на доллары в портовых городах через бригадиров. В Минске баксы меняли на «зайчики», а за «зайчики» покупали рубли. Итого перевалка пятисот миллионов в день давала на выходе пятьсот сорок семь миллионов. Со всеми накладными расходами выходило чистыми семь с половиной тысяч баксов за первый день. Дальше пирамида.
   Второй день давал две суммы по пятьсот миллионов на входе. Сумма арифметической прогрессии с коэффициентом – 7500 баксов в день.
   В течение недели он привлек менял и в других городах безграничного в прямом смысле СНГ. Трудились не покладая рук все желающие срубить по-быстрому. За две недели Саенко заработал свой первый «зеленый миллион». Его зауважали и встречали, как желанного гостя. Для оперативного решения валютных задач стал летать самолетами, а автомобили с наличными колесили по великой державе. Как ранее и предполагал финансовый гений, у него появились покупатели наличности не под десять, а под пять процентов. Наличные принимал «Мосбизнесбанк» и оплачивал счета поставщиков сырья. Цепочка замкнулась. Он делал деньги из денег, при этом все были «при интересе». Какие ему устраивали встречи! Никому и в голову не приходило, что это его личная схема и он ни под кем не лежит. Всех валютчиков-менял контролировали менты и бандиты. Бригадиры знакомили Саенко со своими покровителями обычно в ресторанах. Когда спрашивали, кто за ним стоит, он вежливо улыбался и отвечал:
   – Те, кто правит бал. И не дай Бог им помешать…
   Эти магические слова и поднятый вверх палец действовали, как сигнал «Стоп!» Желание задавать вопросы и, тем более, мешать Им, а не Феликсу, пропадало. Суммы, необходимые к обмену, готовились по звонку, за ними приезжали курьеры. Ему оставалось только управлять потоками. Ровно через два месяца, собрав астрономическую по тем временам сумму, Саенко вышел из игры.

При свете вскроется немало того, что тьмою рождено

   – Саенко! К следователю!
   В кабинете все те же деятели из наркоконтроля.
   – Я хочу пойти на сделку со следствием, – с порога заявил Феликс. – Вы знаете, что меня и рядом с наркотиками не было. А я знаю, что вас наркотики интересуют постольку-поскольку. Мне нужно постановление об освобождении, хотя бы под подписку о невыезде. Лучше, если с меня снимут обвинения совсем.
   – А что вы нам можете предложить взамен?
   – Сообщу, где можно найти мою жену.
   – Этого мало.
   – А чего вы хотите?
   – Нам нужно, чтобы до окончания следствия вы передали в доверительное управление свои фирмы и жили там, где мы укажем. Возможно, это будет домашний арест. Если вы готовы принять наше предложение, мы вас отпустим. Ваш семейный адвокат ждет решения в соседнем кабинете.
   – Я готов. Давайте адвоката.
   Документы о доверительном управлении фирмами оформили быстро, поскольку адвокат привез их с собой. Как только Феликс поставил подписи, следователи вручили ему постановление об освобождении под подписку о невыезде.
   – Где жена? – спросили напоследок.
   – Сегодня вечером прилетает во Внуково. Но она невиновна.
   – Разберемся, Феликс Сергеевич. Вы свободны. Однако помните, что обязаны являться на вызовы следствия. Адвокат довезет вас до места. Вот ваши вещи. Охрана предупреждена. До свиданья.
   Машина адвоката ждала во внутреннем дворике тюрьмы. Как только они оказались в салоне автомобиля вдвоем, адвокат сказал:
   – Феликс Сергеевич, ваша жена в России и просила с ней связаться, – набрав номер и услышав ответ, передал трубку Феликсу, предупредив: – Слушайте и не перебивайте, у вас мало времени.
   – Милый, я рада, что ты вышел! Но это еще не все. Есть подозрение, что после подписания документов тебя уберут. Живой ты им не нужен. Ты сообщил им банковские коды?
   – Да.
   – Тогда поступим так. Домой ехать нельзя. Помнишь мой экологический проект, завод по переработке мусора?
   – Помню.
   – Пусть адвокат отвезет тебя туда. Побудь там неделю, пока все уляжется. Когда разберусь со следствием, приеду к тебе. Люблю! Целую! И еще, милый, на полигоне вас встретит человек. Слушайся его. Это нужно для твоей же безопасности. Помни, я с тобой.

Великий дар божий: иметь, что желаешь, и умереть во сне

   Все предыдущие ощущения, когда-либо испытываемые Феликсом, были ничто по сравнению с теми, что он пережил в течение последних пяти секунд. Осознание собственной свободы ассоциировалось с первым прыжком с парашютом. Вот и сейчас он словно подошел к краю перед прыжком и радовался, видя высоту. Дыхание перехватило, в голове ни одной связной мысли, радость и страх одновременно. Отпустило Феликса только тогда, когда машина выкатила за пределы тюрьмы. Пусть для того, чтобы выйти на свободу, пришлось потерять контроль над бизнесом, но взамен он получил контроль над событиями. И самое главное, объявилась жена. Судя по всему, она полностью контролирует ситуацию. Еще раз похвалил себя Феликс за интуицию и правильный выбор супруги.
   Адвокат предупредил, что дорога займет больше часа, и посоветовал поспать, угостив перед этим бутербродами. Свобода и сытый желудок послужили дополнительным аргументом, и Феликса окутал приятный сон.
 
   – Феликс Сергеевич, мы приехали, – разбудил адвокат.
   Саенко вышел из машины. Пейзаж, открывшийся взору, поразил его. Горы мусора, присыпанные снегом, роющиеся в дымящихся кучах люди и стены недостроенных зданий на заднем плане. Унылая фантасмагория!
   Он так увлекся созерцанием, что не заметил, как к нему подошел крепкий мужчина с суровым лицом. В руках он держал одежду.
   – Меня зовут Глеб.
   Бывший спецназовец опрометчиво назвал «посылке» свое настоящее имя. Поправлять не стал, будучи уверенным в том, что через день Саенко забудет не только имя Глеб, но и свое собственное.
   – С этого момента я ваша нянька. Сейчас вы смените всю одежду. Не оставляйте при себе никаких личных вещей. Здесь есть даже нижнее белье. Не брезгуйте. Все чистое.
   Помня слова жены о необходимости выполнять инструкции, Саенко стал переодеваться, несмотря на холод. Теплое белье, комбинезон, фуфайка, шапка-ушанка, валенки.
   – Готовы? Теперь попрошу вас о помощи. Пойдемте. – Глеб взял прежнюю одежду и пошел вперед.
   Феликс двигался за ним. Между дощатых, обитых картоном и полиэтиленовой пленкой халуп лежал обнаженный труп мужчины и, судя по всему, недолго.
   – Помогите его одеть. Берите за ноги, – приказал Глеб.
   Покойника быстро одели в одежду Феликса и через десять минут усадили в машину адвоката. В карманах жмурика лежали документы и телефон, ранее также принадлежавшие бизнесмену Саенко.
   – Я положил в багажник канистру с бензином. Эту сумку отдайте человеку, с которым встретитесь на одиннадцатом километре. Он будет там в восемнадцать десять, – распорядился Глеб, прощаясь с адвокатом.
   Машина медленно покатила вдоль гор мусора.
   – Сейчас покажу ваше жилье. Вот еда, вода, спички, сигареты и спальник. Берите и идите за мной, – скомандовал Глеб.

Жить трудно на земле тому, кого к себе призвало небо

   Адвокат сел в машину и плавно покатил по замерзшей земле, из которой торчали куски полиэтиленовой пленки. Пленка трепетала на ветру, словно земля выбросила белые флаги перемирья.
   На душе было как-то неспокойно и тяжело. Вроде что-то давило. И он понял, что зря послушался отца и выбрал профессию, вынуждающую копаться в чужом белье. Адвокат обрадовался, что понял причину своего подавленного состояния, и решил, что бросит работу, просто тихо уйдет. Переедет куда угодно, чтобы только не видеть и не слышать людей из прежнего окружения. Как он устал заботиться о карьере, деньгах, квартире, машине, нарядах жены, обучении детей в престижных школах! Себе отказывал в малом, в элементарном отдыхе, в двух днях в неделю. Все откладывал на завтра. Через месяц исполнится сорок, а он ни разу не был в отпуске…
   Огни встречных машин ослепляли белым светом фар. Глаза начинали слезиться. Но это были слезы не только от раздражения светом и усталостью, это были слезы жалости к себе. Кресло машины почему-то остыло и вызывало неприятную дрожь в теле. Водитель не понимал, когда вместо обогрева включил режим охлаждения. Повернул ручку регулятора до максимума, и кресло как-то странно повело себя. Оно стало словно желатиновое, из-под него повалил едкий дым.
   Задержав дыхание, водитель направил автомобиль к обочине, вдавливая всего себя в тормозную педаль, но машина не собиралась останавливаться. Круиз-контроль держал скорость сто девять километров. Адвокат сделал последний вдох. Дым и пары хлорвинила наглухо заблокировали его сознание и легкие.
   По трассе мчался огненный шар, заставляя машины сворачивать, кто куда. Оглушительный взрыв разбросал шар на тысячи ослепительных осколков. Движение остановилось. Ночное небо осветили прожекторы вертолета МЧС…

   Оглушительный взрыв разбросал шар на тысячи ослепительных осколков. Движение остановилось. Ночное небо осветили прожекторы вертолета МЧС…
 
   В утренней сводке значилось: согласно найденным документам, известный бизнесмен Феликс Саенко и его адвокат погибли в автокатастрофе. По предварительным данным, причиной трагедии стало превышение скорости, приведшее к взрыву при столкновении.

Коль вышел гордо в путь нескорый, к чему тогда тебе спешить?

   Задолго до описываемых событий
 
   Конек Глеба Радионова – подрывные работы. Надо устроить подземный взрыв без выброса грунта, чтобы через год-другой туда провалилась автомагистраль или железная дорога – нет проблем. Завалить многоэтажку, сложив ее, как карточный домик? Три человека и полчаса работы. Устроить камнепад в горах с помощью ста грамм тротила – к нему. Пулю пустить на триста метров в прищуренный глаз – легко. Таких как он, бывших спецназовцев, много по расколотой империи разбросало. Делают то, чему их научили. Многие работают в частных охранных структурах. Ему же по душе военная романтика, потому так нигде и не осел.
   Недавно его пригласил к себе товарищ по службе – Сергей. В былые времена он занимался координированием операций, а сейчас возглавляет охрану сети гостиниц.
   Пообедали вместе, и Сергей позвал гостя к себе в кабинет для разговора.
   – Дружище, нужна твоя помощь, – начал разговор хозяин кабинета, предлагая присесть. – Выкрали Ольгу, дочь босса. Теперь требуют выкуп. Выкупить-то можно, но этим беспредел не остановить. С помощью друзей из службы защиты информационных каналов сотовой сети мы точно знаем место, где ее содержат. Обращаться с этой информацией к федералам – бесполезно. Сам знаешь. Нас «сольют», а террористы цену повысят или, того хуже, убьют девчонку. Вся надежда на тебя…
   – Один не справлюсь, – не задумываясь, ответил Глеб, удобно усаживаясь в кресло.
   – Это понятно. Набирай команду. Вопрос с транспортом и оборудованием решим. Вооружение за тобой. Девушку выкрали неделю назад, на отца вышли два дня тому. Затребовали пять миллионов долларов. Ведем переговоры, аргументируя тем, что для сбора такой суммы требуется время. Сможем продержаться дня два-три. Потом выиграем пару дней, выбирая место передачи. На все про все у тебя пять дней. Максимум! – Сергей налил две рюмки коньяка.
   – Какова сумма гонорара? Я должен сообщить партнерам, – поинтересовался спецназовец, принимая коньяк из его рук.
   – Триста тысяч «зеленых».
   – Ответ дам через два часа.
   – Глеб, я на тебя надеюсь, – Сергей поднял бокал, и они чокнулись, произнеся: «За нас!»
   Обзвонив бывших сослуживцев, не раз работавших в таких ситуациях, и заручившись их согласием, Радионов тут же позвонил Сергею, сообщив, что берется за дело, и назначил встречу в гостинице «Митино».
 
   Перелет из Москвы в Краснодар на частном самолете прошел быстро и организованно. Группа пересела на четырехместный вертолет, который к обеду доставил их в лесопосадку, находившуюся в нескольких километрах от точки намеченной операции. В тени плюс сорок. На родине такая жара – просто пекло, а здесь терпимо, потому что сухо. Операцию по спасению заложницы надо было провести в течение этих суток. Местность, где ее содержат, изучали с помощью компьютера, гуляя по спутниковой карте. Запомнили каждый сарай, куст и кочку.
   В команде трое. Все опытные. Перекусили и легли отдыхать, дежуря по очереди. Выдвигаться в рабочую точку решили за два часа до восхода солнца. Здесь темнеет и светает быстро, как обычно в этих широтах.
   В назначенное время начали операцию. На полусогнутых, бесшумной цепочкой след в след, двинулись к цели. Обошли объект и рассредоточились. Контроль въездных ворот и западной части осуществляет «Третий», то есть Глеб. Юго-восточное направление отслеживает «Второй», северо-восточное – «Первый».
   Естественно, старший группы Глеб, но позывной «Третий» выбран в целях повышения вероятности успеха операции. В случае радиоперехвата – в первую очередь будут крыть «Первого».

На загнившем стволе погибнут и зеленые ветви

   Группа залегла и стала слушать эфир. «Третий» укрылся в сухой канаве возле самих ворот. Связь осуществлялась обычными средствами радиоперехвата. Начало светать. На объекте заработала мобильная связь, и вскоре стало ясно, что там три охранника и старшего зовут Магд и.
   Около восьми часов утра состоялся телефонный разговор, заинтересовавший Глеба.
   – Магди, как дела?
   – Все нормально. Как ты, Ча?
   – Скоро к тебе поедет «газель». Там продукты и кое-что еще. Все выгрузи. «Кое-что» положишь в нужное место. Выйдешь на связь, когда подъедут. Получишь пароль. Понял?
   – Понял. Все сделаю, как надо, Ча.
   «Грамотно работают, – отметил Радионов. – Ча, по-ихнему, медведь. Наверное, это босс».
   В километре на восток запылила дорога. И вскоре «Третий» увидел автомобиль, двигавшийся в их сторону.
   – Вступает в силу план «А».
   «Второй» и «Первый» подтвердили.
   Машина остановилась у ворот.
   – Подъехала «газель», – проинформировал босса Магди.
   – Твоя цифра 27.
   – Есть 27, Ча, – ответил мобильный в «газели».
   – Ча, это Хонкар, я у ворот.
   – Сумму помнишь?
   – Да, Ча.
   – Твоя цифра 73. Работай.
   – «Третий», на крыше дома два автоматчика, плохо видимые из машины и хорошо обозначенные с тыла, – доложил «Второй».
   В стальных створках ворот открылось маленькое окошечко и послышался голос Магди.
   – Сколько привез?
   – Семьдесят три, – ответили из кабины.
   Ворота открылись и впустили машину, а вместе с ней и Глеба, укрывшегося под «брюхом» машины. Как только автомобиль остановился, он прямо из-под машины всадил в Магди две пули. «Стечкин» с глушителем сработал безукоризненно. Убедившись, что справа и слева чисто, сменил место дислокации, спрятавшись за задним бортом «газели». Из открывшейся двери кабины на землю опустилась левая нога водителя. Вот и вторая нога коснулась земли. Он поворачивается всем туловищем в сторону стрелка, и на его лице застывает выражение изумления и ужаса. Три выстрела в грудь толкнули водителя спиной о раскрытую дверцу. Он упал, и тут же над головой «Третьего» засвистели пули, выпущенные наблюдателем с крыши. Глеб закатился обратно под «газель». Свинец яростно заскрежетал о стальную будку.
   «Второго стрелка не слышу. Видать, выжидает или его сняли мои бойцы», – просчитывал ситуацию Глеб.
   В наушнике ничего не разобрать из-за грохота. Вдруг стрельба затихла. В наушнике отчетливо прозвучал голос «Второго»:
   – «Третий», слева чисто. Справа – живой.
   – «Третий» понял.
   Глеб выкатился за правый борт и, выхватив Ф-1, бросил на крышу. Опять захлопали выстрелы, затрещали о борт пули. Раздался взрыв. Автомат замолк. «Третий» снова закатился под кузов и, к своему удивлению, обнаружил, что шофер, лежавший у переднего колеса, исчез.
   – Блин! – сплюнул Глеб сквозь зубы, поняв, что водила был в бронежилете. – Черт, не хватило секунды, чтобы покончить с ним выстрелом в голову! Теперь лежи и рассматривай двор из-под машины…
   – «Третий», справа все чисто.
   – «Третий» на связи. Водила исчез. Осторожно…
   – «Третий», вижу водителя. Он за каменным колодцем посреди двора. Тычет пальцами в телефон. Не вооружен. Что делать?
   – «Второй», держи его на прицеле. «Первый», контролируй пространство и щели…
   Глеб вскочил и быстро пробежал к колодцу. Встав на корточки, приставил ствол к голове водителя и прошипел:
   – Телефон на землю. Животом вниз. Руки за голову.
   Водила беспрекословно повиновался.
   – «Первый», остаешься на крыше. Верти «башней». «Второй», ко мне. Вяжи водилу. Мостиком и потуже.

Сквозь тусклое стекло мне видится в рубинах мало блеска

   Пока «Второй» занимался шофером, «Третий» стал осматриваться. Вокруг гробовая тишина.
   – Есть кто живой? – прокричал Глеб. – Мы свои. Пришли выручать заложников…
   Откуда-то послышался вой. Бойцы стали осматривать строения и наконец добрались до дальнего сарая, откуда и исходили звуки.
   «Второй» выбил ногой дверь в сарай. Соблюдая меры предосторожности, они вошли внутрь.
   – Мы здесь! – послышался из-под земли человеческий голос. – Тут, кроме нас и крыс, никого нет!
   Спецназовцы огляделись по сторонам. Саманный сарай метров шесть на семь, выбеленный светлой глиной, видимо, раньше служил хлевом. Справа от двери – сложенный из камней очаг с чугунной плитой сверху. Возле плиты несколько мешков. Рядом валялись закопченные казанки, в которых хороший хозяин даже скотине не станет готовить.
   А вот и люк метр на метр, приваленный бревном. Поднять его даже двоим, стоящим на земле, не под силу, не то что попытаться открыть снизу, из погреба. В крышке люка небольшое отверстие, выпачканное чем-то похожим на остатки варева в кастрюлях. Возле стены лестница. Видимо, по ней спускались и поднимались заложники.
   – Среди вас Ольга есть? – громко спросил Глеб.
   – Есть, – ответил женский голос.
   Бойцы вдвоем откатили бревно и открыли люк… В нос ударил невыносимый смрад, смесь немытых человеческих тел и испражнений. Едкий запах нашатыря резанул по глазам, заставив веки инстинктивно сомкнуться. Бойцы опустили лестницу.
   – Ольга, выходи, – скомандовал «Третий».
   Прошло не менее минуты, пока в проеме показалась женщина со стянутыми в узел грязными волосами и красными слезящимися глазами.
   – Ты Ольга? Тридцать лет? – переспросил Глеб, не веря, что это чумазое существо с мешками под глазами и есть разыскиваемая им девушка.
   – Да, это я…
   – Выходите по одному. Сами справитесь или помощь нужна?
   – Сами вылезем, – отозвались люди.
   Покинув сарай, бойцы спешно осмотрели грузовик. Весь периметр кузова занимал бронированный шкаф высотой в полтора метра, закрытый на встроенный замок. В кармане водилы нашлись ключи.
   – Третий, местный босс на связь вышел, необходимо срочно отвечать, – предупредил «Второй».

   Прошло не менее минуты, пока в проеме показалась женщина со стянутыми в узел грязными волосами и красными слезящимися глазами.
 
   – Подключай.
   – Слушаю тебя, Ча, – голосовой синтезатор сработал чисто, и вместо Глеба на том конце услышали голос Магди.
   – Что у вас?
   – Полный порядок.
   – Хвалю тебя, Магди. Сделай вот что: бабу подготовьте, пусть умоется. Дай ей нашу одежду и покорми нормальной едой. Вечером привезешь, куда укажу. Хонкар пусть остается в лагере. Понял?
   – Все понял, Ча, – ответил Глеб.
   – Есть время привести себя в порядок и отдохнуть, – распорядился Третий. – Душевая за теми листами шифера, вода в бочке на крыше.
   Заложники почему-то не торопились мыться. Старший заглянул в сарай. Трое изможденных мужчин и женщина выскребали кастрюлю с варевом, запуская в нее руки, а потом с жадностью облизывая. На удивление, изголодавшиеся люди не толкались, терпеливо дожидаясь своей очереди. Глеб не стал им мешать.
   – Это не сон? Ущипните меня, – сказала Ольга.
   – Не сон, – улыбнулся спаситель. – Я «Третий». Вот ваша одежда, туалетные принадлежности, документы. – Потом обратился к мужчинам: – Умойтесь, побрейтесь и выстирайте одежду. Солнце высокое, высохнет быстро. Я не спрашиваю, кто вы и откуда. И вы не задавайте вопросов. Вечером вывезем вас отсюда и высадим у ближайшего поста ДПС. Говорите что хотите, но ни слова о том, где и с кем были.
   Ольга разделась, не стесняясь наготы, и скрылась за шиферными щитами, а через мгновение оттуда послышался звук льющейся воды. Мужчины набирали воду из колодца. Они мылили одежду и ею мыли друг друга.
   – Ты, браток, не смотри, что мы прилюдно голяком, – поймав взгляд спецназовца, сказал пожилой мужчина. – Не до этикета. Месяц не мылись…
   – Интересно, что Ча просил спрятать и где это нужное место? – подумал вслух Глеб.
   – Какие интересные игрушки! Это же противотанковые мины времен второй мировой! – воскликнул «Первый», открыв бронешкаф.
   – Где этот хлам хранился? Это сколько ж поясов шахида можно сделать?! – не удержался «Второй». – Сколько машин и домов взорвать. Сколько сотен, а то и тысяч человек сделать инвалидами, сиротами, жизни лишить!
   – Ну что ж, устроим фейерверк на прощание, – предложил «Третий».

Оскорбление небу отзывается земной скорбью

   Заложники уснули прямо на земле в тени. Для них она была лучше перины. Тепло и чисто. Одежда сушилась тут же, на земле, под палящими лучами солнца. Ольга, одетая в приличный джинсовый костюм, тоже спала.
   Глеб с ребятами переоделся в обычную одежду и осматривал привезенный харч. В глиняном горшке литра на три оказалась жареная баранина, приправленная чесноком и залитая жиром. Такая тушенка могла храниться при любой жаре, как минимум, месяц. Во втором горшке был плов, в третьем – долма, голубцы в виноградных листьях, тоже залитые жиром. Среди провизии спасители обнаружили козий сыр, мед, овощи и зелень. Провиант отменный и жить здесь, видимо, собирались долго.