Сергей Зверев. Безбашенный десант

   – Какого черта здесь происходит? – громким голосом спросил Алехандро.
   – Не твое дело. Иди туда, откуда пришел, пока не наваляли, – рыкнул в ответ один из громил.
   – И все же ответьте на мой вопрос, – настаивал адъютант полковника.
   Вместо ответа последовал резкий выпад со стороны одного из похитителей – он врезал Ортеге кулаком в челюсть. Благо тот успел сообразить, к чему все идет, и немного отстранился. Удар прошелся в большей степени по касательной. Лавров среагировал мгновенно. Он резко перехватил руку громилы, завернул ее назад и несколько раз ударил мерзавца под дых. Тот сразу обмяк, скукожился. Русский нанес дополнительный удар в голову и отпустил громилу – тот просто рухнул на землю.
   – Ах, ты ж сука! Да мы ж тебя уроем здесь! – с гневным изумлением кричали остальные похитители, набрасываясь на Батяню. Комбат, недолго думая, вытащил ремень и стал использовать его в качестве средства обороны и нападения. Каждый из тех, кто на него набросился, получил без разбору пряжкой – кто-то по морде, кто-то по шее, кто-то по спине. Громилы не ожидали такого сопротивления и даже растерялись на несколько секунд. Майор использовал их растерянность в своих целях. Схватил ближайших к себе уродов и резко столкнул их друг с другом. Это позволило нейтрализовать их на какое-то время. Однако синхронно с этим еще у одного из «синьорчиков», как их про себя окрестил русский, в руке появился массивный нож.
   – Я посеку тебя на куски! – вопил тот, делая выпады в надежде зацепить незнакомца лезвием ножа. Незнакомец, то бишь Батяня, ловко уходил от ударов. Улучив подходящий момент, он, умело пользуясь все тем же ремнем, выбил «тесак» из руки нападавшего. Нож упал на землю. Майор, не теряя ни секунды, налетел на обидчика и провел серию ударов в голову и корпус. Тот даже не успел среагировать и не сумел выставить ни одного блока.
   Очередная победа незнакомца еще больше озлобила похитителей. «Да кончайте же с ним скорее!» – выкрикнул кто-то, кто наверняка мог быть главным. В то же мгновение у одного из громил «нарисовался» пистолет. Судя по всему, он не собирался шутить и готов был выстрелить. Батяня действовал молниеносно. Он схватил двумя руками предыдущего нападающего и бросил в ублюдка с пистолетом. Тот оступился, и оба подлеца рухнули вниз. Батяня ногой выбил пистолет из рук бандита. Оружие отлетело в сторону и грохнулось на песок. Адъютанту тем временем удалось вызволить девушку. Раздался громкий, непонятно откуда исходивший свист. Громилы, словно по команде, бросились в машину и в считаные секунды уехали с места потасовки. И нож, и пистолет так и остались лежать на земле.
   Заплаканная девушка стояла вместе с Ортегой. Лавров подошел к ним. Красавица с благодарностью смотрела на спасителя и не выдержала – заключила его в объятия, продолжая плакать.
   – Ну, тише, тише. Все уже позади, – не удивившись подобной реакции со стороны девушки, Батяня попытался ее успокоить. – Тебя как зовут, красавица?
   – Амаранта, – промолвила та сквозь всхлипы. – Кто вы? Вы так помогли мне. Так помогли…
   – Вообще-то это сотрудник болгарской миссии Красного Креста, – пояснил Алехандро.
   Несколько минут ушло на то, чтобы объяснить девушке ситуацию, строго следуя легенде. Когда это было сделано, тройка направилась в сторону здания миссии. Андрей первым делом поинтересовался:
   – Зачем они хотели тебя выкрасть?
   – Да вы не поверите! – воскликнула Амаранта.
   – Ну, почему же? – выражая готовность выслушать, отреагировал «болгарин».
   – Наверное, вы думаете, что они собирались меня увести, чтобы где-нибудь изнасиловать? – довольно смело, без полунамеков говорила она. – Так вот нет. Дело в другом. Они хотели украсть меня, чтобы вывезти в Колумбию и там разобрать на органы.
   – Стоп, – скрывая изумление, промолвил Лавров. – Я правильно понял или…
   – Они хотели меня выпотрошить, чтобы продать мои здоровые органы, – не дала договорить девушка. Она немного успокоилась. Но в голосе ее все равно ощущалась дрожь.
   Заинтригованный таким поворотом событий, Батяня понимал, что рассказ этой красавицы мог бы дать немало неожиданной информации.
   – Послушай, Амаранта, – обратился он к девушке. – А ты могла бы подробно рассказать о том, как все это произошло? Я так понимаю, эти гады тебя не с бухты-барахты схватили. Что-то ведь было и до этого. Или я ошибаюсь?
   – Нет, доктор, не ошибаетесь, – говорила она. – Со мной и правда целая история приключилась. Вы на самом деле хотите ее услышать? Или просто из сочувствия спрашиваете?
   – Уверяю тебя, что не только из сочувствия. Рассказывай, пожалуйста, – мягким заботливым тоном промолвил Лавров.
   Амаранта ничуть не театрально вздохнула и начала свое повествование. Она рассказывала все очень красочно и эмоционально. И Батяне, и адъютанту казалось, что они видят происходящее собственными глазами, слышат произнесенные фразы и даже чувствуют дуновение ветра, о котором упоминала красавица…

10

   Представьте себе маленькую колумбийскую деревушку в долине между горами. Темная ночь без единого намека на лунный свет, закрываемый горами. В деревне все спят. Или делают вид, что спят. По крайней мере все довольно тихо и спокойно. Лишь собаки изредка полаивают. Но не так громко, чтобы обращать на них внимание. Ночь теплая. Даже жаркая. Окна в доме моих родителей раскрыты. Родители надеются на прохладу, которую может принести ветер. Однако ветер, играющий в ветках деревьев и трепещущий в оконных сетках от насекомых, очень теплый.
   Впрочем, в отличие от родителей, я об этом не думаю. Мои мысли заняты молодым человеком, которого я нетерпеливо ожидаю у окна. Ожидаю и перебираю в голове способы бесшумного ухода из дома. С другой стороны, я знаю, что родители догадываются о моей влюбленности. Правда, вряд ли им известно, кто он такой. Повезло же мне встретить приличного парня, чтобы был не из нашей деревни. Недавно совсем познакомились. Но я от него без ума. Такой хороший. Обходительный. По-настоящему мужественный, но при этом очень и очень ласковый…
   За окном я слышу легкий шорох. «Неужели дождь?» – с опаской спрашиваю себя я и облегченно вздыхаю, когда слышу условленный стук в оконную раму. Это он – мой возлюбленный – приехал, чтобы забрать меня на тайное свидание. Я подаю ему знак, что услышала его, и стараюсь бесшумно прошмыгнуть к дверям. Если услышит отец, то наверняка никуда не отпустит. Да и мама тоже. Однако родители блаженно спят. Я открываю двери и оказываюсь в объятиях возлюбленного. Мне немного стыдно целоваться на пороге родительского дома. Но страсть пьянит мне разум. После долгого поцелуя мы идем прочь от дома. Идем к машине моего парня. Да, у него машина. И не такая уж и старая, как у многих моих односельчан. Деньги у моего любимого водятся. А оставил он свое авто чуть в стороне от дома моих родителей, чтобы ни папа, ни мама не слышали шума мотора.
   И вот мы в машине. Он за рулем. Я рядом с ним. Мы едем по пустынной ночной дороге. Возлюбленный говорит мне нежные слова. Мне таких никто раньше не говорил. Не умеют парни в нашей деревне таких слов говорить. Или не знают вовсе. Он ласкает меня. Я готова быть с ним прямо здесь и сейчас. Но мой любимый говорит, что недалеко есть уютный домик, где можно будет пробыть хоть до утра. Я не возражаю. Я со своим милым хоть на край света.
   И вот авто сворачивает с трассы в джунгли. Я не удивляюсь. В наших краях живописные места. Здесь вполне может находиться чья-нибудь вилла. И не одна даже. Я и не думаю об этом. Мне хочется скорее поцеловать любимого. Я жду, когда же мы наконец приедем. И вот впереди в свете фар маячит здание. Оно мало походит на виллу. Но меня это нисколько не смущает.
   Машина останавливается. Любимый говорит: «Выходи». В его голосе ощущается холод. Это звучит так, будто он прогоняет меня. «Что-то случилось?» – не удерживаюсь я от вопроса. «Пошла вон!» – грубо отвечает он. Мое сердце обрывается. Я не понимаю, что происходит. Дверцы машины открываются. Снаружи стоят двое в плащах. Накрапывает дождь, который через несколько секунд превращается в жесточайший ливень. Я кричу от дикого ужаса. Чувство страха быстро овладевает мною. Свидание обернулось не тем, чего я ожидала.
   «Ты плохо слышишь? Вылезай из машины!» – рявкает один из тех, кто был в плаще. Я воплю, реву, хватаюсь за сиденья и панели, пытаясь остаться внутри автомобиля. Но силы неравны. Мужики в плащах тащат меня наружу. А тот, кого я совсем недавно называла возлюбленным, помогает им. Он толкает меня в спину. Сначала руками. А под конец добавляет ногой. Для убедительности.
   Как только я оказываюсь на улице, мне цепляют наручники, а на голову накидывают мешок. Дождь холодный. Я мгновенно вымокаю и дрожу от холода. Но еще больше я дрожу от страха. Я не знаю, почему со мной так поступают и что будет дальше. Однако сильно уверена, что ничего хорошего мне ждать не стоит.
   По тому, каким приглушенным становится вдруг шум дождя, я соображаю, что меня привели вовнутрь здания. Я продолжаю плакать, но не кричу и не дергаюсь. По дороге меня несколько раз бьют так сильно, что я едва не отключаюсь. Лучше бы отключилась. Но нет. Меня уводят все дальше и дальше. Скрипит дверь. «Она уже здесь? Отлично! Давайте ее сюда!» – слышу я чей-то злорадный голос. Меня поднимают и кладут спиной на какую-то твердую поверхность. Ноги мои чем-то скрепляют. Я почти не могу ими пошевелить. Наручники с запястий снимают. Руки раскидывают в противоположные друг от друга стороны и так же, как и ноги, пристегивают к невидимым для меня оковам.
   Лишь когда все это оказывается проделанным, с меня снимают мешок. Яркий свет ударяет мне в глаза. Я не в состоянии сразу же определить ни размер помещения, ни свое местоположение в нем. Не давая мне опомниться, обладатель злорадного голоса приказывает своим помощникам подготовить меня к операции. Только тогда до меня доходит, где я оказалась. Меня хотят разобрать на органы! Я нахожусь в подпольной клинике, привязанная к операционному столу!
   Злорадный доктор, совсем еще молодой человек европейской внешности, с ухмылкой смотрит на меня. Я снова пытаюсь закричать. Но его помощники заклеивают мой рот скотчем. Это уже не те, в плащах, а еще один врач и медсестра. Я с ужасом смотрю на этого чертова доктора и понимаю, что его одолевает не только желание скорее начать операцию. Мое платье до последней нитки мокрое от дождя. Оно облегает мое тело. Я ощущаю себя полностью голой. Доктор же особо и не скрывает своего намерения. Подойдя поближе к столу, он проводит рукой мне по бедру. После этого обращается к своим ассистентам: «Давайте повременим с операцией. Не пропадать же таким прелестям. Минут пятнадцать-двадцать подождете в другой комнате? У вас-то регулярный секс. А мне как без жены трудно!» Парочка похабно хихикает и выходит за двери. Доктор поворачивает ключ в замочной скважине и возвращается к операционному столу.
   Несколько секунд он смотрит на меня, как орел на близкую желанную добычу. Затем резко начинает срывать с меня платье и нижнее белье. Я вновь пытаюсь дергаться в слепой надежде, что доктор одумается и откажется от своих грязных намерений. Однако мое сопротивление только больше его распаляет. «Да не бушуй же ты так, детка», – с не исчезающей с уст ухмылкой говорит он мне, любуясь моей наготой. Я теряю силы. Я не знаю, что мне делать. Но что-то внутри толкает меня к сопротивлению.
   Я слышу, как возится доктор, стаскивая с себя штаны. Хохочет, упоминая «маленькую, но важную штучку», и взбирается на стол. Ко мне. Я чувствую его тело. Я ощущаю его вздыбленную плоть. Я вся напряжена. Он кряхтит и посмеивается. При этом почти что ласковым голосом просит, чтобы я расслабилась и получила удовольствие. «Это ведь последний раз в твоей жизни, милая», – добавляет он, налегая на меня. Эти слова приводят меня в бешенство. Но я связана. Я не могу ничего сделать. Я еще больше напрягаюсь. Я стараюсь пошевелить руками. И – о, чудо! – правая рука оказывается свободной. Видимо, не слишком хорошо пристегнули. Или мои старания помогли. Я делаю вид, что готова отдаться доктору. Он называет меня умницей и целует мою грудь. Я едва сдерживаю отвращение. Но понимаю, что надо отвлечь внимание насильника от моей освободившейся руки. Рядом находится столик с хирургическими инструментами. Я заметила его боковым зрением раньше. Именно этими инструментами меня должны были разделать и вырезать все органы. Но в эти мгновения я воспринимаю каждый скальпель, лежащий на этом столике, как своего помощника. Только бы дотянуться. Только бы доктор не начал атаковать «мои врата» прежде, чем я схвачу скальпель.
   О, господи! Мне это удалось! Скальпель в моей руке! Я не думаю. Я не колеблюсь. Я резко поднимаю руку и втыкаю скальпель насильнику в бок. Я не понимаю, откуда у меня берутся силы, но ударяю его еще несколько раз. Тот не успевает понять, что произошло, и застывает без сознания. Я не спешу сбросить его на пол. Боюсь, что на шум прибегут помощники. Поэтому в первую очередь освобождаю левую руку, а затем и ноги. Бесшумно спускаюсь со стола. Спешно оглядываю комнату. Ничего из одежды, кроме врачебной, не находится. Быстро одеваюсь. Подкрадываюсь к двери. Прислушиваюсь. В коридоре тишина. Лишь откуда-то издалека доносятся стоны. Парочка помощников времени явно не теряла, ублажая друг друга в дальней комнате. Я натянула на лицо повязку, повернула ключ, открыла дверь и вышла в коридор…

* * *

   Амаранта посмотрела на «болгарина» и после паузы сказала:
   – До сих пор не могу понять, как сумела найти выход из того здания и как не попалась на глаза кому-то из врачей-убийц или их приспешников. Но я готова была сопротивляться. Пару скальпелей прихватила с собой. Если бы мне кто-то встретился в том коридоре и попытался остановить, я бы точно знала, как действовать… Но бог миловал. Я выбралась из подпольной клиники и рванула через джунгли. Дождь продолжал идти. Возможно, он меня и спас тогда от погони. Я не стала возвращаться в свою деревню. Добрела до городка, где живут мои друзья. В общих чертах рассказала о случившемся. Они помогли мне перебраться сюда, в Венесуэлу. Пряталась у их знакомых. Но вот и здесь бандиты меня нашли. Стоило мне дозвониться до родителей и сообщить, что я жива…
   – Ты уверена, что эти громилы как-то связаны с врачами-убийцами? – спросил Лавров, в целом впечатленный подробным и смелым рассказом девушки.
   – Да. Они сразу мне сказали, что один раз убежала, а второй раз не получится. Пойду, мол, под нож, на органы, – моментально ответила красавица.
   – Понятно, – кивнул Батяня. – А ты хорошо запомнила того доктора, который собирался тебя…
   – Не очень. Но если бы сейчас увидела, то узнала бы.
   – Глянь-ка вот на это, – майор достал из кармана рубашки фотографию Виктора Слепцова и протянул ее собеседнице. – Похож?
   – Да это же он! – воскликнула она и невольно развела пальцы так, что снимок упал на землю.
   Его тут же поднял Алехандро, мельком взглянул на фото и отдал Андрею.
   – Так, так, – задумчиво промолвил тот, пряча снимок обратно. – Скажи, а место, где находится этот подпольный госпиталь, ты хорошо запомнила? На карте это место сможешь найти?
   Амаранта пожала плечами и сказала:
   – Ну, если бы ехать от моей деревни или от того городка, где я скрылась после побега, то могла бы то место показать. А вот с картой я не дружу. Честное слово. Не понимаю я в карте ничего.
   – Не беда, – не стал ее журить Батяня. – Думаю, венесуэльским военным пригодится все то, что ты уже рассказала. Правда, сеньор Ортега?
   – Да, безусловно, – отозвался «адъютант его превосходительства». – Такой подробный эмоциональный рассказ серьезно дополнит общую картину. Поиски преступников изрядно облегчатся.
   Десантник смотрел на него с воодушевлением. Ведь по сути, если бы Алехандро не предложил возвращаться в здание миссии коротким путем, они наверняка никогда не увидели бы Амаранту живой. И уж тем более не услышали ее изобилующую деталями историю. Теперь можно было подумать и о переходе операции в более активную фазу. Нет, безусловно, Батяне нравилось ощущать себя Шерлоком Холмсом, но душа жаждала боя. Настоящего боя.
   – Я искренне надеюсь на то, что все, причастные к этой истории, будут пойманы и справедливо наказаны, – сказал он, обращаясь к девушке. – Я понимаю, какой шок ты перенесла. Прости, что заставил тебя это снова пережить. Но твоя информация действительно бесценна.
   Амаранта немного смущенно улыбнулась и поблагодарила за спасение.

11

   Похищенных участников миссии российского Красного Креста держали вместе в одном большом просторном помещении. Похитители мало заботились об удобствах. Даже кроватей здесь было вдвое меньше, чем самих пленников. Приходилось чередоваться и спать то на кроватях, то на напольных настилах. Исключение делалось только для пожилых. Это решили сами участники миссии. Такая их организованность не очень нравилась бандитам, так как за ней виделась потенциальная вероятность бунта. Впрочем, пока что они использовали их организованность в своих целях. Все-таки легче было, когда сами пленники разбираются между собой в бытовых вопросах и не требуется вмешательство извне. То, что бытовые вопросы касались в основном лишь мест для сна, гангстеров волновало мало.
   Явных лидеров среди похищенных было двое. Во-первых – пожилой, умудренный профессиональным и жизненным опытом хирург Сергей Сергеевич Беспалый. Во-вторых – тридцатилетний энергичный и смекалистый анестезиолог Дмитрий Иванович Соболев. По своим личным качествам они пользовались среди остальных практически абсолютным авторитетом. При этом ни один, ни второй таким своим положением ничуть не упивались. Держались довольно скромно в числе остальных врачей, медсестер и персонала, прямо не связанного с врачебным делом.
   Бандиты, стараясь держать похищенных в постоянном напряжении, делали по несколько обысков в день. Как будто у врачей вот так вдруг, из ниоткуда, могло взяться оружие или инструменты для совершения побега. За несколько дней пленники привыкли к такому «обычаю».
   Очередное появление большого количества громил в помещении сразу же было воспринято как новый «шмон». Однако бандиты стали напротив друг друга двумя шеренгами, образуя своеобразный коридор от двери. Несколькими секундами позже в распахнутую дверь вошел Хуан Антонио Сальваторе. Не хватало только прожекторов рампы, чтобы подчеркнуть надменность его походки и жестикуляции. Он демонстрировал свою уверенность в том, что именно он и никто другой в данный момент является хозяином ситуации.
   Дойдя до краев обеих шеренг, индеец остановился и обвел взглядом пленников. Едва ли не на целую минуту повисло молчание. Было настолько тихо, что можно было услышать, как жужжит муха, бившаяся в оконное стекло. Главарь тоже услышал этот звук и наконец промолвил:
   – Вы сейчас все до одного подобны этой мухе. Вы можете сколько угодно биться о стекло. Но каким бы прозрачным оно вам ни казалось, оно есть. И сквозь него вам не пробиться. Вы, наверное, с самых первых минут своего пленения задаетесь вопросом, зачем вы нам нужны. Поверьте, что не для выкупа. Мы хотим, чтобы вы работали на нас.
   – В каком смысле работали? – не без удивления переспросил Беспалый. – Лечить ваших… хмм… бойцов?
   – Бойцов – только если понадобится вдруг, – отвечал главарь банды. – Главное, что вы должны делать – операции людям, которых мы к вам будем приводить.
   – И что же это за операции, позвольте узнать? – уточнил хирург, переглядываясь с коллегами.
   – Кому печень вырезать, кому почки. Ну, сами понимаете. Для трансплантации, – без лишних слов объяснил Сальваторе.
   По помещению прокатилась волна возмущенного шепота.
   – Это что же? Вы нам предлагаете стать частью вашей… хмм… группировки? – разделяя всеобщее возмущение, спросил Беспалый, едва преодолевший искушение назвать банду бандой.
   – Да. Именно так. И вам лучше согласиться, – прозвучал резкий ответ.
   – А почему вы уверены, что мы согласимся? – вмешался анестезиолог Дмитрий Соболев. – Думаете, что российские медики готовы взять и, плюя на все, нарушить врачебную клятву? Вы заблуждаетесь.
   – Ты не распускай здесь хвост, – поспешил осечь его индеец. – И все вы не торопитесь щетиниться в ответ на мои предложения. Вы тысячу раз можете строить из себя непоруганную девственность, но репутация каждого из вас уже подмочена.
   – Вы блефуете, – заметил ему на это Сергей Сергеевич.
   – Не блефую, – с ухмылкой отреагировал Хуан Антонио. – Вы кое-чего не знаете либо не совсем понимаете, в какую игру втянуты. Игра очень серьезная. Игра, которая стоит свеч. Даже более того. Слышали такое выражение: «Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть»?
   Врачи с нарастающей тревогой смотрели на бандита, пытаясь понять, что тот имеет в виду.
   – Вот. Полистайте и прочтите, что о вас пишут, – уловив вопросительные недоуменные взгляды, промолвил кечуа и передал хирургу и анестезиологу несколько колумбийских и венесуэльских газет с убойными статьями о «реальном лице» российской миссии Красного Креста. – Читайте, читайте. Внимательно читайте. Вас давно уже записали в преступники.
   Беспалый и Соболев быстро пробегали глазами по передовым статьям, где фигурировали в том числе и их фамилии, причем в очень неприглядном контексте. Газетные материалы кишели разнообразными унизительными словами, фразами и оборотами. Российских врачей называли «подлыми преступниками», «гнусными оборотнями в белых халатах», «мерзавцами, продавшимися мафии». Глаза лезли на лоб от всего этого. Возмущению не было предела. Главарь с немалой радостью наблюдал за всем этим. Он заметил, что русские оказались настолько подавленными прочтенной информацией, что потеряли дар речи. По крайней мере не могли найти подходящих слов, чтобы высказать свое возмущение.
   – Ну, что? Уяснили? Никто вас порядочными врачами уже не считает, – так и перла надменность из уст Сальваторе. – Так что вам следует хорошо подумать, прежде чем делать какие-то серьезные заявления мне. Как мне видится, вам лучше не рыпаться, а сразу согласиться на сотрудничество с нами.
   – А газеты точно настоящие? Может, их специально напечатали, чтобы шантажировать нас? – предположила медсестра Маша.
   – Да вроде настоящие. Слишком затратным был бы такой ход для них, – промолвил Сергей Сергеевич.
   – Что? Вы еще сомневаетесь в том, что вас все считают врачами-убийцами?! – кечуа раскалился от злости и готов был ударить девушку. Однако анестезиолог как бы невзначай прикрыл ее собою. Бить профессионального врача главарь не стал. Но выбранный злобный тон он уже оставить не мог. Его несло и несло в сторону нагнетания угроз в отношении участников миссии.
   – Если вы откажетесь, то мы пойдем на крайние меры! – хрипел он, брызгая слюной.
   – Вы нас убьете? – немного равнодушно уточнил Дмитрий.
   – Да! – резко вскрикнул Хуан Антонио. – Мы вас убьем! Но не так, как вы себе это представляете! Не расстреляем, не повесим и даже не отдадим на растерзание голодным собакам. Хотя последнее я бы с удовольствием проделал с особо сильными упрямцами и умниками. Если вы не захотите с нами сотрудничать, мы сами начнем разбирать на органы кого-то из вас. Выберем самых здоровых и разберем!