Страница:
Сергей Зверев
Совокупный грех
Часть первая
Знакомство в интернете
Фотография этой женщины случайно выскочила на моей страничке, когда я зашел в одну из социальных сетей, где в последнее время торчит большая часть граждан бывших союзных республик, да и почти все русскоязычное население дальнего зарубежья (активные пользователи Интернета, само собой). На фотографии молодая женщина лет тридцати в бикини и с золотистой кожей, по которой стекали капельки воды и кое-где прилипли желтые песчинки, лежала на животе на пляже под яркими лучами солнца. Всем своим сильным, загорелым телом, повернутой чуть влево головой она напоминала изящную ящерицу, только что выползшую из моря на берег. Разумеется, женщина была блондинкой, иначе я не обратил бы на нее внимания, потому что люблю, и очень, блондинок, хотя в последнее время мне стали нравиться и брюнетки. Старею, видимо, ибо говорят, что в старости вкусы меняются на диаметрально противоположные. Но ближе к делу, вернее – телу женщины, изображенной на фотографии. Увеличил снимок. Женщине, согласно данным на фотографии, оказалось тридцать два, что меня не разочаровало, потому как и в этом возрасте дамы бывают необычайно хороши. Длинные пышные волосы, нежный овал лица, прямой нос, хищный разрез глаз с чуть приподнятыми у висков уголками, чувственный рот… не женщина – богиня, обладать которой счастье для любого мужчины. Черт, аж слюнки потекли!.. Но нет, такая женщина не для меня, хотя я, в общем-то, и не образина – высокий, русоволосый, со спортивной фигурой, да и лет мне тридцать шесть, как раз под стать красотке, ползущей по пляжу. И тем не менее я посчитал, что женщина слишком хороша для моей персоны, я даже на страничку ее заходить не стал, лишь обратил внимание на то, что зовут ее Зоя, фамилия не указывалась. Но все же поставил ее фотографии оценку «пять». Каково же было мое удивление, когда и моя фотография на аватаре, где я смотрюсь опять-таки, на мой взгляд, довольно импозантно – в черной майке, черных джинсах, с солнцезащитным козырьком на лбу и со скрещенными на груди руками, – была оценена тоже на пятерку.
Нет, не заслуживаю я высокой чести быть удостоенным внимания такой роскошной женщины! Хотя чем черт не шутит, возможно, ее оценка в ответ на мою не просто дань вежливости, а приглашение к знакомству? Нет-нет, не к реальному, на это мне и надеяться не следует, а к виртуальному. Эх, была не была! И я написал ей сообщение:
«Привет! Красивое имя Зоя! Жаль, что в последнее время так не называют».
«Гм… – неожиданно написала она мне в ответ. – Это тонкое издевательство, да? Но я не виновата! Это родители мне так удружили, назвали каким-то старомодным именем. Когда меня зовут по имени, возникают ассоциации с какой-нибудь Зойкой из продмага советских времен».
Ничего лучше я придумать не мог и написал сомнительный комплимент:
«Ну, почему же, возникают еще ассоциации с марухой вора из песни Александра Розенбаума, там еще такие слова есть: «Как любил я Зойку одевать – ей что ни надень, всегда к лицу. Для нее ходил я воровать, кланялся барыге-подлецу».
«Да, хорошая песня», – после долгого молчания написала красавица и поставила в конце «грустный смайлик».
Приободренный положительным, как мне почудилось, результатом развития отношений, я пошутил:
«Да ладно, не расстраивайтесь, хорошее имя. Вы еще должны быть благодарны родителям за то, что они вас не назвали Зиной. Иначе возникали бы ассоциации с резиновой Зиной, которую купили в магазине».
На что Зоя мне ответила:
«У вас удивительная способность говорить людям приятные вещи! До свидания! Было очень интересно с вами поговорить!»
«До свидос!» – написал я сдуру.
«Ну, и черт с тобой! – усмехнулся я. – Подумаешь, цаца какая, шуток не понимает». Я вышел из Интернета, а потом и вовсе отключил ноутбук, решив раз и навсегда поставить крест на мечте обладать такой роскошной дамой. Оно и верно, любовь между богиней и простым смертным невозможна, извращением отдает.
…Однако на следующий день, едва я вышел на сайт, мне пришло сообщение от Зои.
«Привет! Как дела?»
Хотел я было написать: «Дела были превосходны, пока ты мне сообщение не написала», но я удержался – девица-то, видать, из обидчивых. Я решил, как говорится, не дразнить гусей и ответил:
«Привет! У меня все в порядке. А как у вас?»
«Тоже неплохо!»
Разговорились. Девица оказалась умным, проницательным человеком, приятным и остроумным собеседником. Причем превосходно понимающим шутки, так что зря я на нее напраслину возводил, обвиняя в отсутствии чувства юмора и самокритики. Мы «подружились» на сайте, перешли на «ты», и я зашел на ее страничку. Фотографий было множество, видимо, девица любила фотографироваться, тем более имелось что показать. И все-таки ее фигуру я бы оценил на четыре с плюсом. Или лучше на пять с минусом, так оценка выше кажется. А минус – это острые коленки Зои (которые она умело прятала, но я все-таки разглядел) при шикарных формах. Хотя чего это я?! Не до такой степени они острые, чтобы о них порезаться можно было, если попытаться погладить. Так что можно простить эту погрешность в фигуре.
А еще Зоя обладала умением выпытывать у человека интересующие ее подробности, умудряясь при этом распространять о себе минимум сведений. Так, например, она сумела выяснить у меня, что я разведенный, что у меня есть сын тринадцати лет, что живу я один в двухкомнатной квартире, работаю тренером по вольной борьбе в детско-юношеской спортивной школе, о моих увлечениях, пристрастиях… По поводу же моих вопросов о жизни Зои молодая женщина отшучивалась и сказала лишь, что она учительница английского языка, но сейчас пока временно не работает.
В этот день я лег спать далеко за полночь и утром чуть не проспал на тренировку. Все последующие дни после моего знакомства с Зоей меня словно магнитом тянуло к компьютеру, и я, едва придя домой после работы, садился за ноутбук, входил в социальную сеть и поминутно смотрел, не появилась ли на сайте интересующая меня особа… У кого-то военно-полевой роман, у меня – виртуальный. И он, как ни странно, заставлял меня испытывать те же чувства, что и роман реальный. (Если бы таковой был у меня в последнее время.) Я ходил будто по облакам, со счастливой улыбкой на губах и то и дело ощущал выброс в кровь окситоцина – гормона любви, отвечающего за сексуальное влечение, чувство влюбленности, обожания и т. д., о чем я не так давно вычитал в Интернете. По-видимому, окситоцина у меня вырабатывается с избытком, потому как влюбляюсь я часто, но, каюсь, ненадолго. Да простит меня Бог, хотя чего ему меня прощать, если сам таким создал.
Но к телу, но нет, уже к делу… Так вот, хотя Зоя, судя по переписке, испытывала ко мне те же чувства, что и я к ней, и между нами установились доверительные отношения, однако присутствовала какая-то недосказанность: мы говорили обо всем кроме интересующей меня и Зои темы – желания увидеть друг друга вживую. Я не решался предложить молодой женщине встретиться не то что в силу своей скромности, а, очевидно, боясь разрушить все очарование, которое дает человеку состояние влюбленности, ибо опасался получить отказ – ну, зачем обрывать красиво начавшуюся сказку реальной действительностью, нарываться на ответ типа: «Извини, Игорек, но о свидании не может быть и речи». А Зоя, очевидно, ждала, когда я сам предложу ей посидеть, скажем, в каком-нибудь кафе. В общем, дождался я того, что Зоя сама завела разговор о встрече. Начала она с намека и написала:
«Ты такой интересный человек, Игорь Гладышев, с тобой так здорово чатиться, что я с удовольствием пообщалась бы с тобой в реале».
Наверное, не стоит говорить о том, как я был изумлен, потрясен, ошарашен, восхищен и… счастлив! Короче, я был согласен! Тем более что и я, и Зоя жили в одном городе – столице нашей родины и особых препятствий для встречи, в общем-то, и не было, и я написал:
«Почему бы и нет?! Я тоже очень хотел бы с тобой поговорить в непринужденной обстановке».
«И не только поговорить» дописывать не стал, а очень хотелось. Но хамить не следовало, я, хоть и люблю пошутить, человек интеллигентный. А еще нужно сохранить рамки приличия и не предлагать сразу идти в ресторан, потому что если приглашаешь женщину в ресторан и она принимает предложение, то соглашается и на интим – вроде бы как отблагодарить мужика за потраченные на кабак деньги требуется. Конечно, намерения мои и так понятны, но все же не хочется их с ходу выставлять напоказ. Да и решил подстраховаться я – вдруг девица в реале не столь хороша, как в виртуале, а я ее сразу в кабак и в постель!
Но вот только куда пригласить? В кино дешево (хотя в ином кинотеатре цены астрономические) и неромантично. Спектакли в театр в семь часов начинаются – поздновато для свидания, и не пообщаешься там как следует, люди кругом сидят, да и время от времени на сцену смотреть нужно. В парк – холодно, зима как-никак на дворе. Идеальный вариант – в музей. Поговорить можно, на людей посмотреть, себя показать, тепло, сухо, уютно, ну, и к искусству заодно приобщиться. Ну а какой музей, выбирать не приходится – Третьяковка однозначно. Это самый знаменитый и значимый музей изобразительного искусства в России. На том мы с Зоей и порешили: идем в субботу в Третьяковскую галерею. Почему в Третьяковку, пояснил, а вот почему в субботу, поясняю: у меня в этот день выходной, а Зое все равно, она не работала.
Дело происходило в четверг, а потому уже через день я, надев лучшие, что у меня были, брюки и рубашку, накинув зимнюю куртку, вышел из дома и отправился на рандеву. Машину оставил в снимаемом мной гараже из-за опасения попасть в пресловутую пробку и опоздать на свидание, а сам поехал на метро. Когда подъезжал к станции «Третьяковская», мне позвонила Зоя – телефонами мы заранее с нею обменялись – и сказала, что задержится на сорок минут, что-то не успевает сделать. Голос у нее оказался не таким, каким представлялся – мне почему-то чудилось, что у девушки с фотографии голос должен быть бархатным, дивным, с чарующими нотками, а у нее оказался властным, сочным, в общем-то, тоже неплохо звучал. Зоя мне не жена, не близкая подруга, а лишь знакомая по Интернету, с которой пока рано качать права, а потому я свое недовольство значительным опозданием дамы выражать не стал, безропотно согласился подождать. На дворе, вернее (учитывая, что я в метро) на поверхности земли, была, как я уже говорил, минусовая температура, а потому шататься по морозу без дела малоприятное удовольствие, и я скоротал время, толкаясь на станции метро среди пассажиров. В тринадцать десять, за полчаса до оговоренного времени, я стоял в конце длиннющей очереди, растянувшейся на полкилометра по Лаврушинскому переулку, где и расположено здание Третьяковки. Я знал, что «ценителей» живописи таких же, как и я, ни черта в ней не смыслящих (ибо не верится, что в нашей стране может иметься столько истинных знатоков изобразительного искусства, сколько их ломится ежедневно в двери музея), уйма, потому пришел к Третьяковской галерее на тридцать минут раньше, чтобы занять очередь. Наконец, когда я продвинулся вместе с очередью вдоль железного забора к воротам, откуда до дверей знаменитого музея подать рукой, появилась Зоя. Она была одета в коротенькую норковую шубку, модельные сапожки, облегающие стройные ножки, несмотря на мороз в тоненьких колготках, и в умопомрачительную меховую то ли шапку, то ли берет.
О, боже мой, такой красоты я уже давненько не видел, причем вживую! Пожалуй, в реале Зоя выглядела во сто крат лучше, чем на фотографии. О, эта покачивающаяся походка, причем не из стороны в сторону, а вперед-назад, она не шла, а будто лебедь из сказки плыла по волнам. В моих глазах мир поблек, утратил яркие краски, стал черно-белым, я видел в цвете лишь Зою и цветной ореол вокруг нее, словно она сама излучала свет и освещала пространство вокруг себя, как некое божество. Амур, сидевший в небе на облачке, сразил меня стрелой любви наповал. Какого же черта я раньше, дурак, не предложил ей встретиться? Уже давно бы мог распоряжаться таким потрясающим телом.
Зоя подошла, и мне показалось, что очередь расступилась, пропуская столь ослепительную молодую особу вперед. У мужиков аж челюсти отвисли, таких женщин они наверняка в жизни не видели. Шиш вам – ко мне дама идет! Зоя приблизилась, и я на зависть стоявшим вокруг мужикам (еще бы, такую девицу подцепил!) сказал:
– Привет!
– Привет, привет! – проговорила Зоя, и ее красивое лицо с розовыми от мороза щечками озарилось улыбкой. – Я тебя еще издалека приметила.
– Я тебя тоже сразу узнал, – проговорил я тихо, чтобы не вызывать все у тех же мужиков чувства злорадства, на этот раз по поводу того, что дама не моя любовница, а малознакомая особа, которую я вижу в первый раз.
– Давно стоишь? – проявила праздное любопытство Зоя, которое могло сойти за тонкое издевательство, ведь именно по ее вине я долгое время торчал в метро, а потом мерз на морозе, но я покачал головой и с простодушным видом ответил:
– Да нет, всего лишь сорок минут.
– Ах да, – вытянула Зоя губы трубочкой, от чего стала похожа на маленькую девочку, уличенную в дурном поступке. – Сборы на свидание затянулись. Уж очень мне хотелось выглядеть перед тобой лучше.
Я пожал плечами:
– Да уж куда лучше? Модернизировать такую внешность – только портить.
Комплимент моей новой знакомой понравился, она потупилась.
– Спасибо.
Говорить как-то особо было не о чем, так обычно случается в общении с незнакомыми людьми. И хотя мы свободно вели разговоры в Интернете, в реальности найти подходящую тему для беседы оказалось сложно, мы чувствовали себя скованно, а потому, пока подходили к дверям в музей, перекидывались лишь малозначащими фразами, при этом украдкой изучая друг друга. Не знаю, как я Зое, а она мне нравилась все больше и больше. Ах, эти пухлые губки, ах, этот многообещающий взгляд! Что же мне ждать от тебя, дива? Счастья, любви, умиротворения или несчастья, любви, забвения? Черт возьми, еще немного, и я сочиню литературный шедевр, достойный пера горячо любимого мною великого поэта Александра Сергеевича.
Наконец мы вошли в музей. Признаться, я бывал в Третьяковке не раз и водил сюда во время первого знакомства не одну женщину (по каким причинам удобнее всего ходить именно в музей при первом знакомстве, я уже объяснял), так что вел Зою уже по накатанному мною пути. Не буду описывать сам музей и находящиеся в нем шедевры живописи – каждый уважающий себя гражданин России, да и ближнего и дальнего зарубежья, если не побывал в Третьяковке, то видел ее залы и картины в Интернете, слышал от друзей или знакомых, читал или рассматривал буклеты, в общем, представление о галерее имеет.
В музее испытываемая нами в первые минуты знакомства скованность пропала, мы стали чувствовать себя свободнее. Зоя тоже наверняка бывала в Третьяковке, причем не раз. Так что произведения живописи нашу пару (да простят нас великие живописцы) мало интересовали. Время от времени останавливаясь у картин, но все больше для того, чтобы поговорить о своем, а не обсудить шедевр, мы пробежались по залам знаменитого музея и уже полтора часа спустя вышли на улицу. Но все же я не удержался от соблазна пригласить Зою в ресторан. Ну, как в ресторан. Он называется рестораном, да еще японским, на самом деле по уровню равен кафе. Был у меня на примете один кабачок неподалеку от Третьяковки. В него я водил тех женщин, с кем при первом знакомстве ходил в музей. Не стал я оригинальничать и в этот раз.
Мы миновали пару переулков, прогулялись по улочке, а затем вошли в длинную подворотню, с левой стороны которой и находился вход в хорошо известный мне ресторан. Я открыл дверь – вверху звякнул колокольчик, предупреждавший служащих заведения о прибытии посетителей, – и пропустил вперед Зою. Подниматься надлежало по мраморной лестнице на второй этаж. Уже в подъезде чувствовалось, что ресторан восточный: по стенам развешаны репродукции с картин японских живописцев, с потолка свисали японские фонарики, между лестничными пролетами на площадке стоял стеклянный шкаф с нэцкэ. На втором этаже нас уже поджидала восточной внешности девушка, одетая в кимоно и с прической в японском стиле с торчащим из нее гребнем. Хорошо, что не палочками для еды заколоты волосы, а лицо не намазано белилами. Тогда точно был бы перебор. Вот такие ряженые всегда вызывают у меня смешанные чувства: и смех, и жалость, и грусть. Смешно потому, что нелепо выглядят они в современном городе, жалко потому, что хозяева так над ними издеваются, а они вынуждены терпеть, ну а грустно оттого, что ничего не могу исправить в сложившемся положении дел.
– Здравствуйте! – сказала девушка, сложила у груди лодочкой руки и сделала нечто похожее на книксен. Очевидно, именно так, по ее разумению, в Японии хозяева приветствуют гостей. Хотя кто его знает, возможно, именно так, я в Японии не был.
Я тоже сложил у груди ладони «домиком», церемонно раскланялся и поздоровался:
– Охаё, офисиянка-сан!
– Ты знаешь японский?! – удивленно посмотрела на меня Зоя.
– Я много чего знаю. В том числе и немного японский, – соврал я, не моргнув глазом. – «Скорая помощь» – такомуто херовато, мама – япона мать. В общем, объясниться с японцем смогу.
– Болтун! – хихикнула Зоя и шаловливо хлопнула своей ладошкой по моей руке.
Официантка, смотревшая на нас во время разговора с ироничным выражением лица, проговорила:
– Проходите, пожалуйста.
Девушка проводила нас в небольшой уютный зал с огромным круглым столом посередине и квадратными и прямоугольными столиками по периметру ресторана. Посетителей было немного – две пары сидели за круглым столом и несколько за обычными. Нам досталась кабинка со столиком на четверых у окна. Я помог Зое снять шубку, шапку, снял свою куртку и повесил их на вешалку тут же у кабинки. Мы сели за столик на длинные лавки друг напротив друга. Столик был интересной конструкции, его столешница представляла собой прямоугольный ящик, накрытый сверху стеклом. В нем на мелких камешках лежали всевозможные представители морской флоры и фауны, ракушки, цветочки, сухие водоросли, пластмассовые разной расцветки рыбки, что в целом имитировало морское дно.
– Ух ты, как интересно! – с детской непосредственностью проговорила Зоя, с любопытством разглядывая морского ежа.
Интерьер был мне знаком и не вызывал особого интереса, потому я смотрел на Зою снисходительно. Этакий светский лев, выведший восторженную провинциалку в люди. Блюда местной кухни мне тоже были хорошо знакомы, поэтому я с согласия Зои заказал на нас обоих два первых блюда, роллы, шашлычки из осетрины, парочку салатов и слабоалкогольные коктейли. Сакэ ни я, ни Зоя на дух не переносили.
Официантка отправилась выполнять заказ и вскоре принесла два влажных горячих полотенца, столовые приборы и коктейли «Мохито».
Я оторвал свою новую знакомую от созерцания ящика с морскими обитателями.
– Зоя, ты выпытала у меня о моей жизни буквально все, – проговорил я, вытирая руки о полотенце, – о моих привычках, пристрастиях, даже хобби…
– О, да! – поднимая ко мне кукольное личико с синими глазами, проговорила Зоя и засмеялась. – Ты так здорово рассказываешь. Особенно мне понравилось, что ты иногда занимаешься частным сыском. Расскажи о своем хобби подробнее.
– Нет-нет! – запротестовал я, откидываясь на спинку лавки. – До тех пор пока ты не расскажешь о себе, больше от меня ты не дождешься ни слова.
Зоя тоже вытерла о полотенце белые холеные руки с длинными пальцами, ногти которых были художественно раскрашены.
– А что мне о себе рассказывать-то? – пожала она плечами и сделала через трубочку глоток коктейля. – Ничего интересного в моей жизни нет.
– Ну да! – произнес я недоверчиво и тоже глотнул кисло-сладкого напитка с мятой и ромом. – Не может быть, чтобы в жизни человека не происходило ничего интересного. Кто ты, откуда, где родилась, где училась? Факты биографии тоже заслуживают внимания.
В синих глазах Зои загорелись насмешливые огоньки.
– Не думаю, что исходные паспортные данные могут вызвать у кого-то жгучее любопытство.
Я усмехнулся и подмигнул:
– Ты так упорно шифруешься, что я могу подумать, будто тебе есть что скрывать в этой жизни.
Зоя вдруг вспыхнула.
– Что за глупости ты говоришь, – промолвила она так, будто ее уличили в совершении неблаговидного поступка, потом немного помолчала, словно раздумывая, рассказывать мне о своей биографии или нет, и наконец, чуть растягивая слова, произнесла: – Впрочем, если тебе интересно, слушай.
Я сложил на столе руки, как прилежный ученик, и открыл рот, будто по просьбе фотографа сказать «cheese!».
– С удовольствием!
Зоя склонила набок хорошенькую головку и в тон мне ответила:
– О, Игорь, это захватывающая история! В общем, родилась я в Подмосковье в Одинцово. Там же окончила школу, потом поступила в Московский институт иностранных языков на отделение английского языка. После окончания института уехала работать в Англию по программе «Ассистент преподавателя русского языка». Работала я в Бирмингеме год, потом вернулась на родину. Стала было искать работу, но тут мне пришло приглашение из Англии поработать уже преподавателем русского языка. Я согласилась, вновь поехала в Бирмингем, проработала там два года, затем нашла работу лучше и поехала трудиться в частную школу для девочек в Оксфорд. Там проработала три года и вот опять не так давно вернулась домой.
Я сделал круглые глаза и воскликнул:
– Ничего себе нет ничего интересного в биографии! У тебя же такая насыщенная всевозможными событиями жизнь! Ты же можешь, как Шахерезада, на ночь сказки рассказывать. Каждый день новую и увлекательную.
– Скажешь тоже, сказки Шахерезады, – отчего-то смутилась Зоя, глядя на стакан и водя по нему пальцами вверх-вниз. – Ничего увлекательного в моей жизни нет. Обычная работа.
Ох, как мне хотелось быть на месте этого стакана, чтобы меня точно так же гладили! Но, наверное, еще рановато приставать к моей новой знакомой с недвусмысленными предложениями.
– Обычная работа у меня! – парировал я, гася в себе страстное желание взять собеседницу за руку. – Каждый день тренировки с пацанами в ДЮСШ, разучивание приемов и лишь иногда соревнования.
Не соглашаясь со мной, Зоя замотала головой так, что копна ее шикарных пшеничного цвета волос хаотично зашевелилась.
– Но ты же говорил, что занимаешься частным сыском, – не сказала, а укорила она так, как укоряют капризного ребенка, у которого полно игрушек, а он все жалуется, что ему занять себя нечем. – Разве это хобби не увлекательное?
– Расследовать дела мне удается крайне редко, – не согласился я. – Я же не официальный частный сыщик с лицензией. Так что обращаются ко мне с просьбами только по рекомендациям друзей или знакомых, а не напрямую.
В этот момент официантка принесла оставшуюся часть нашего заказа, и беседа прервалась. Ряженая девушка составила с подноса на стол две порции супа – один из угря; другой с картофелем, сливочным сыром, сливками, королевской креветкой и мидией, шашлычок из осетринки, ассорти из роллов и салаты. Пожелав нам приятного аппетита, официантка ушла, покачивая своей высокой прической, а мы принялись за ужин. Супчик был так себе, и чего так японскую кухню превозносят? Наш борщ во сто крат вкуснее и наваристее. Но мы слепо подражаем всему заграничному. У нас даже гостиницы «Русотель» называют, сам на Варшавке видел, такое название крупными буквами написано наверху здания. В той же Америке никому не придет в голову написать на отеле «Америк-гостиница». Они же любят и уважают свой язык. А нам вроде как стыдиться надо своего языка, на котором разговаривали и писали великие русские поэты и писатели. В жизни не сниму номер в «Рус-отеле».
Мы съели супчик и принялись за роллы, шашлычок и салаты.
– И все же, Игорь, – снимая жемчужными зубками нежнейший кусочек осетрины, промолвила Зоя. – Расскажи теперь ты о своем хобби. Я ответила на все твои вопросы.
– Не на все! – упрямо проговорил я и сунул в рот ролл с какой-то рыбкой внутри. – У меня к тебе еще уйма вопросов.
Лицо красавицы сделалось капризным.
– Ну, Игорь, – почему-то прогнусавила она. – Ну, давай попеременно будем рассказывать друг другу о себе сведения. Теперь твоя очередь.
– Да пожалуйста, – согласился я и глянул в окно, за которым начало смеркаться и пошел снег. – У меня аналитический склад ума, и я разрешаю иногда попользоваться им некоторым моим клиентам. Не так давно я помог одному очень влиятельному человеку в городе отыскать украденные диадему и шкатулку, стоящие баснословных денег. Один раз я нашел пропавшую девушку, потом как-то вернул в музей искусств украденные картины, ну и раскрыл еще несколько убийств.
Слушая меня, Зоя даже перестала жевать, так ее заинтересовал мой рассказ.
– Ну, ты даешь! – восхищенно воскликнула она, проглотив кусочек осетрины, который прожевала, но, увлеченная моим рассказом, проглотить забыла. – Это же здорово! И что, тебе за это деньги платят?
Хотя говорят, что палочки для еды тренируют мелкую моторику, развивая умственные способности и тем самым принося человеку пользу, ни я, ни Зоя ими не пользовались, ни к чему это пижонство, мы ели, как принято это у нормальных русских людей, столовыми приборами. Я наколол на вилку очередной ролл, кажется, с огурцом внутри, макнул его в соевый соус и сунул в рот.
– Иногда платят, – признался я неохотно, это был больной вопрос в моей практике частного детектива, ибо чаще ничего не получал за свои услуги, а иной раз еще и оставался внакладе. – А когда не платят, я не настаиваю. Это же хобби… А теперь ты расскажи мне о себе.
Нет, не заслуживаю я высокой чести быть удостоенным внимания такой роскошной женщины! Хотя чем черт не шутит, возможно, ее оценка в ответ на мою не просто дань вежливости, а приглашение к знакомству? Нет-нет, не к реальному, на это мне и надеяться не следует, а к виртуальному. Эх, была не была! И я написал ей сообщение:
«Привет! Красивое имя Зоя! Жаль, что в последнее время так не называют».
«Гм… – неожиданно написала она мне в ответ. – Это тонкое издевательство, да? Но я не виновата! Это родители мне так удружили, назвали каким-то старомодным именем. Когда меня зовут по имени, возникают ассоциации с какой-нибудь Зойкой из продмага советских времен».
Ничего лучше я придумать не мог и написал сомнительный комплимент:
«Ну, почему же, возникают еще ассоциации с марухой вора из песни Александра Розенбаума, там еще такие слова есть: «Как любил я Зойку одевать – ей что ни надень, всегда к лицу. Для нее ходил я воровать, кланялся барыге-подлецу».
«Да, хорошая песня», – после долгого молчания написала красавица и поставила в конце «грустный смайлик».
Приободренный положительным, как мне почудилось, результатом развития отношений, я пошутил:
«Да ладно, не расстраивайтесь, хорошее имя. Вы еще должны быть благодарны родителям за то, что они вас не назвали Зиной. Иначе возникали бы ассоциации с резиновой Зиной, которую купили в магазине».
На что Зоя мне ответила:
«У вас удивительная способность говорить людям приятные вещи! До свидания! Было очень интересно с вами поговорить!»
«До свидос!» – написал я сдуру.
«Ну, и черт с тобой! – усмехнулся я. – Подумаешь, цаца какая, шуток не понимает». Я вышел из Интернета, а потом и вовсе отключил ноутбук, решив раз и навсегда поставить крест на мечте обладать такой роскошной дамой. Оно и верно, любовь между богиней и простым смертным невозможна, извращением отдает.
…Однако на следующий день, едва я вышел на сайт, мне пришло сообщение от Зои.
«Привет! Как дела?»
Хотел я было написать: «Дела были превосходны, пока ты мне сообщение не написала», но я удержался – девица-то, видать, из обидчивых. Я решил, как говорится, не дразнить гусей и ответил:
«Привет! У меня все в порядке. А как у вас?»
«Тоже неплохо!»
Разговорились. Девица оказалась умным, проницательным человеком, приятным и остроумным собеседником. Причем превосходно понимающим шутки, так что зря я на нее напраслину возводил, обвиняя в отсутствии чувства юмора и самокритики. Мы «подружились» на сайте, перешли на «ты», и я зашел на ее страничку. Фотографий было множество, видимо, девица любила фотографироваться, тем более имелось что показать. И все-таки ее фигуру я бы оценил на четыре с плюсом. Или лучше на пять с минусом, так оценка выше кажется. А минус – это острые коленки Зои (которые она умело прятала, но я все-таки разглядел) при шикарных формах. Хотя чего это я?! Не до такой степени они острые, чтобы о них порезаться можно было, если попытаться погладить. Так что можно простить эту погрешность в фигуре.
А еще Зоя обладала умением выпытывать у человека интересующие ее подробности, умудряясь при этом распространять о себе минимум сведений. Так, например, она сумела выяснить у меня, что я разведенный, что у меня есть сын тринадцати лет, что живу я один в двухкомнатной квартире, работаю тренером по вольной борьбе в детско-юношеской спортивной школе, о моих увлечениях, пристрастиях… По поводу же моих вопросов о жизни Зои молодая женщина отшучивалась и сказала лишь, что она учительница английского языка, но сейчас пока временно не работает.
В этот день я лег спать далеко за полночь и утром чуть не проспал на тренировку. Все последующие дни после моего знакомства с Зоей меня словно магнитом тянуло к компьютеру, и я, едва придя домой после работы, садился за ноутбук, входил в социальную сеть и поминутно смотрел, не появилась ли на сайте интересующая меня особа… У кого-то военно-полевой роман, у меня – виртуальный. И он, как ни странно, заставлял меня испытывать те же чувства, что и роман реальный. (Если бы таковой был у меня в последнее время.) Я ходил будто по облакам, со счастливой улыбкой на губах и то и дело ощущал выброс в кровь окситоцина – гормона любви, отвечающего за сексуальное влечение, чувство влюбленности, обожания и т. д., о чем я не так давно вычитал в Интернете. По-видимому, окситоцина у меня вырабатывается с избытком, потому как влюбляюсь я часто, но, каюсь, ненадолго. Да простит меня Бог, хотя чего ему меня прощать, если сам таким создал.
Но к телу, но нет, уже к делу… Так вот, хотя Зоя, судя по переписке, испытывала ко мне те же чувства, что и я к ней, и между нами установились доверительные отношения, однако присутствовала какая-то недосказанность: мы говорили обо всем кроме интересующей меня и Зои темы – желания увидеть друг друга вживую. Я не решался предложить молодой женщине встретиться не то что в силу своей скромности, а, очевидно, боясь разрушить все очарование, которое дает человеку состояние влюбленности, ибо опасался получить отказ – ну, зачем обрывать красиво начавшуюся сказку реальной действительностью, нарываться на ответ типа: «Извини, Игорек, но о свидании не может быть и речи». А Зоя, очевидно, ждала, когда я сам предложу ей посидеть, скажем, в каком-нибудь кафе. В общем, дождался я того, что Зоя сама завела разговор о встрече. Начала она с намека и написала:
«Ты такой интересный человек, Игорь Гладышев, с тобой так здорово чатиться, что я с удовольствием пообщалась бы с тобой в реале».
Наверное, не стоит говорить о том, как я был изумлен, потрясен, ошарашен, восхищен и… счастлив! Короче, я был согласен! Тем более что и я, и Зоя жили в одном городе – столице нашей родины и особых препятствий для встречи, в общем-то, и не было, и я написал:
«Почему бы и нет?! Я тоже очень хотел бы с тобой поговорить в непринужденной обстановке».
«И не только поговорить» дописывать не стал, а очень хотелось. Но хамить не следовало, я, хоть и люблю пошутить, человек интеллигентный. А еще нужно сохранить рамки приличия и не предлагать сразу идти в ресторан, потому что если приглашаешь женщину в ресторан и она принимает предложение, то соглашается и на интим – вроде бы как отблагодарить мужика за потраченные на кабак деньги требуется. Конечно, намерения мои и так понятны, но все же не хочется их с ходу выставлять напоказ. Да и решил подстраховаться я – вдруг девица в реале не столь хороша, как в виртуале, а я ее сразу в кабак и в постель!
Но вот только куда пригласить? В кино дешево (хотя в ином кинотеатре цены астрономические) и неромантично. Спектакли в театр в семь часов начинаются – поздновато для свидания, и не пообщаешься там как следует, люди кругом сидят, да и время от времени на сцену смотреть нужно. В парк – холодно, зима как-никак на дворе. Идеальный вариант – в музей. Поговорить можно, на людей посмотреть, себя показать, тепло, сухо, уютно, ну, и к искусству заодно приобщиться. Ну а какой музей, выбирать не приходится – Третьяковка однозначно. Это самый знаменитый и значимый музей изобразительного искусства в России. На том мы с Зоей и порешили: идем в субботу в Третьяковскую галерею. Почему в Третьяковку, пояснил, а вот почему в субботу, поясняю: у меня в этот день выходной, а Зое все равно, она не работала.
Дело происходило в четверг, а потому уже через день я, надев лучшие, что у меня были, брюки и рубашку, накинув зимнюю куртку, вышел из дома и отправился на рандеву. Машину оставил в снимаемом мной гараже из-за опасения попасть в пресловутую пробку и опоздать на свидание, а сам поехал на метро. Когда подъезжал к станции «Третьяковская», мне позвонила Зоя – телефонами мы заранее с нею обменялись – и сказала, что задержится на сорок минут, что-то не успевает сделать. Голос у нее оказался не таким, каким представлялся – мне почему-то чудилось, что у девушки с фотографии голос должен быть бархатным, дивным, с чарующими нотками, а у нее оказался властным, сочным, в общем-то, тоже неплохо звучал. Зоя мне не жена, не близкая подруга, а лишь знакомая по Интернету, с которой пока рано качать права, а потому я свое недовольство значительным опозданием дамы выражать не стал, безропотно согласился подождать. На дворе, вернее (учитывая, что я в метро) на поверхности земли, была, как я уже говорил, минусовая температура, а потому шататься по морозу без дела малоприятное удовольствие, и я скоротал время, толкаясь на станции метро среди пассажиров. В тринадцать десять, за полчаса до оговоренного времени, я стоял в конце длиннющей очереди, растянувшейся на полкилометра по Лаврушинскому переулку, где и расположено здание Третьяковки. Я знал, что «ценителей» живописи таких же, как и я, ни черта в ней не смыслящих (ибо не верится, что в нашей стране может иметься столько истинных знатоков изобразительного искусства, сколько их ломится ежедневно в двери музея), уйма, потому пришел к Третьяковской галерее на тридцать минут раньше, чтобы занять очередь. Наконец, когда я продвинулся вместе с очередью вдоль железного забора к воротам, откуда до дверей знаменитого музея подать рукой, появилась Зоя. Она была одета в коротенькую норковую шубку, модельные сапожки, облегающие стройные ножки, несмотря на мороз в тоненьких колготках, и в умопомрачительную меховую то ли шапку, то ли берет.
О, боже мой, такой красоты я уже давненько не видел, причем вживую! Пожалуй, в реале Зоя выглядела во сто крат лучше, чем на фотографии. О, эта покачивающаяся походка, причем не из стороны в сторону, а вперед-назад, она не шла, а будто лебедь из сказки плыла по волнам. В моих глазах мир поблек, утратил яркие краски, стал черно-белым, я видел в цвете лишь Зою и цветной ореол вокруг нее, словно она сама излучала свет и освещала пространство вокруг себя, как некое божество. Амур, сидевший в небе на облачке, сразил меня стрелой любви наповал. Какого же черта я раньше, дурак, не предложил ей встретиться? Уже давно бы мог распоряжаться таким потрясающим телом.
Зоя подошла, и мне показалось, что очередь расступилась, пропуская столь ослепительную молодую особу вперед. У мужиков аж челюсти отвисли, таких женщин они наверняка в жизни не видели. Шиш вам – ко мне дама идет! Зоя приблизилась, и я на зависть стоявшим вокруг мужикам (еще бы, такую девицу подцепил!) сказал:
– Привет!
– Привет, привет! – проговорила Зоя, и ее красивое лицо с розовыми от мороза щечками озарилось улыбкой. – Я тебя еще издалека приметила.
– Я тебя тоже сразу узнал, – проговорил я тихо, чтобы не вызывать все у тех же мужиков чувства злорадства, на этот раз по поводу того, что дама не моя любовница, а малознакомая особа, которую я вижу в первый раз.
– Давно стоишь? – проявила праздное любопытство Зоя, которое могло сойти за тонкое издевательство, ведь именно по ее вине я долгое время торчал в метро, а потом мерз на морозе, но я покачал головой и с простодушным видом ответил:
– Да нет, всего лишь сорок минут.
– Ах да, – вытянула Зоя губы трубочкой, от чего стала похожа на маленькую девочку, уличенную в дурном поступке. – Сборы на свидание затянулись. Уж очень мне хотелось выглядеть перед тобой лучше.
Я пожал плечами:
– Да уж куда лучше? Модернизировать такую внешность – только портить.
Комплимент моей новой знакомой понравился, она потупилась.
– Спасибо.
Говорить как-то особо было не о чем, так обычно случается в общении с незнакомыми людьми. И хотя мы свободно вели разговоры в Интернете, в реальности найти подходящую тему для беседы оказалось сложно, мы чувствовали себя скованно, а потому, пока подходили к дверям в музей, перекидывались лишь малозначащими фразами, при этом украдкой изучая друг друга. Не знаю, как я Зое, а она мне нравилась все больше и больше. Ах, эти пухлые губки, ах, этот многообещающий взгляд! Что же мне ждать от тебя, дива? Счастья, любви, умиротворения или несчастья, любви, забвения? Черт возьми, еще немного, и я сочиню литературный шедевр, достойный пера горячо любимого мною великого поэта Александра Сергеевича.
Наконец мы вошли в музей. Признаться, я бывал в Третьяковке не раз и водил сюда во время первого знакомства не одну женщину (по каким причинам удобнее всего ходить именно в музей при первом знакомстве, я уже объяснял), так что вел Зою уже по накатанному мною пути. Не буду описывать сам музей и находящиеся в нем шедевры живописи – каждый уважающий себя гражданин России, да и ближнего и дальнего зарубежья, если не побывал в Третьяковке, то видел ее залы и картины в Интернете, слышал от друзей или знакомых, читал или рассматривал буклеты, в общем, представление о галерее имеет.
В музее испытываемая нами в первые минуты знакомства скованность пропала, мы стали чувствовать себя свободнее. Зоя тоже наверняка бывала в Третьяковке, причем не раз. Так что произведения живописи нашу пару (да простят нас великие живописцы) мало интересовали. Время от времени останавливаясь у картин, но все больше для того, чтобы поговорить о своем, а не обсудить шедевр, мы пробежались по залам знаменитого музея и уже полтора часа спустя вышли на улицу. Но все же я не удержался от соблазна пригласить Зою в ресторан. Ну, как в ресторан. Он называется рестораном, да еще японским, на самом деле по уровню равен кафе. Был у меня на примете один кабачок неподалеку от Третьяковки. В него я водил тех женщин, с кем при первом знакомстве ходил в музей. Не стал я оригинальничать и в этот раз.
Мы миновали пару переулков, прогулялись по улочке, а затем вошли в длинную подворотню, с левой стороны которой и находился вход в хорошо известный мне ресторан. Я открыл дверь – вверху звякнул колокольчик, предупреждавший служащих заведения о прибытии посетителей, – и пропустил вперед Зою. Подниматься надлежало по мраморной лестнице на второй этаж. Уже в подъезде чувствовалось, что ресторан восточный: по стенам развешаны репродукции с картин японских живописцев, с потолка свисали японские фонарики, между лестничными пролетами на площадке стоял стеклянный шкаф с нэцкэ. На втором этаже нас уже поджидала восточной внешности девушка, одетая в кимоно и с прической в японском стиле с торчащим из нее гребнем. Хорошо, что не палочками для еды заколоты волосы, а лицо не намазано белилами. Тогда точно был бы перебор. Вот такие ряженые всегда вызывают у меня смешанные чувства: и смех, и жалость, и грусть. Смешно потому, что нелепо выглядят они в современном городе, жалко потому, что хозяева так над ними издеваются, а они вынуждены терпеть, ну а грустно оттого, что ничего не могу исправить в сложившемся положении дел.
– Здравствуйте! – сказала девушка, сложила у груди лодочкой руки и сделала нечто похожее на книксен. Очевидно, именно так, по ее разумению, в Японии хозяева приветствуют гостей. Хотя кто его знает, возможно, именно так, я в Японии не был.
Я тоже сложил у груди ладони «домиком», церемонно раскланялся и поздоровался:
– Охаё, офисиянка-сан!
– Ты знаешь японский?! – удивленно посмотрела на меня Зоя.
– Я много чего знаю. В том числе и немного японский, – соврал я, не моргнув глазом. – «Скорая помощь» – такомуто херовато, мама – япона мать. В общем, объясниться с японцем смогу.
– Болтун! – хихикнула Зоя и шаловливо хлопнула своей ладошкой по моей руке.
Официантка, смотревшая на нас во время разговора с ироничным выражением лица, проговорила:
– Проходите, пожалуйста.
Девушка проводила нас в небольшой уютный зал с огромным круглым столом посередине и квадратными и прямоугольными столиками по периметру ресторана. Посетителей было немного – две пары сидели за круглым столом и несколько за обычными. Нам досталась кабинка со столиком на четверых у окна. Я помог Зое снять шубку, шапку, снял свою куртку и повесил их на вешалку тут же у кабинки. Мы сели за столик на длинные лавки друг напротив друга. Столик был интересной конструкции, его столешница представляла собой прямоугольный ящик, накрытый сверху стеклом. В нем на мелких камешках лежали всевозможные представители морской флоры и фауны, ракушки, цветочки, сухие водоросли, пластмассовые разной расцветки рыбки, что в целом имитировало морское дно.
– Ух ты, как интересно! – с детской непосредственностью проговорила Зоя, с любопытством разглядывая морского ежа.
Интерьер был мне знаком и не вызывал особого интереса, потому я смотрел на Зою снисходительно. Этакий светский лев, выведший восторженную провинциалку в люди. Блюда местной кухни мне тоже были хорошо знакомы, поэтому я с согласия Зои заказал на нас обоих два первых блюда, роллы, шашлычки из осетрины, парочку салатов и слабоалкогольные коктейли. Сакэ ни я, ни Зоя на дух не переносили.
Официантка отправилась выполнять заказ и вскоре принесла два влажных горячих полотенца, столовые приборы и коктейли «Мохито».
Я оторвал свою новую знакомую от созерцания ящика с морскими обитателями.
– Зоя, ты выпытала у меня о моей жизни буквально все, – проговорил я, вытирая руки о полотенце, – о моих привычках, пристрастиях, даже хобби…
– О, да! – поднимая ко мне кукольное личико с синими глазами, проговорила Зоя и засмеялась. – Ты так здорово рассказываешь. Особенно мне понравилось, что ты иногда занимаешься частным сыском. Расскажи о своем хобби подробнее.
– Нет-нет! – запротестовал я, откидываясь на спинку лавки. – До тех пор пока ты не расскажешь о себе, больше от меня ты не дождешься ни слова.
Зоя тоже вытерла о полотенце белые холеные руки с длинными пальцами, ногти которых были художественно раскрашены.
– А что мне о себе рассказывать-то? – пожала она плечами и сделала через трубочку глоток коктейля. – Ничего интересного в моей жизни нет.
– Ну да! – произнес я недоверчиво и тоже глотнул кисло-сладкого напитка с мятой и ромом. – Не может быть, чтобы в жизни человека не происходило ничего интересного. Кто ты, откуда, где родилась, где училась? Факты биографии тоже заслуживают внимания.
В синих глазах Зои загорелись насмешливые огоньки.
– Не думаю, что исходные паспортные данные могут вызвать у кого-то жгучее любопытство.
Я усмехнулся и подмигнул:
– Ты так упорно шифруешься, что я могу подумать, будто тебе есть что скрывать в этой жизни.
Зоя вдруг вспыхнула.
– Что за глупости ты говоришь, – промолвила она так, будто ее уличили в совершении неблаговидного поступка, потом немного помолчала, словно раздумывая, рассказывать мне о своей биографии или нет, и наконец, чуть растягивая слова, произнесла: – Впрочем, если тебе интересно, слушай.
Я сложил на столе руки, как прилежный ученик, и открыл рот, будто по просьбе фотографа сказать «cheese!».
– С удовольствием!
Зоя склонила набок хорошенькую головку и в тон мне ответила:
– О, Игорь, это захватывающая история! В общем, родилась я в Подмосковье в Одинцово. Там же окончила школу, потом поступила в Московский институт иностранных языков на отделение английского языка. После окончания института уехала работать в Англию по программе «Ассистент преподавателя русского языка». Работала я в Бирмингеме год, потом вернулась на родину. Стала было искать работу, но тут мне пришло приглашение из Англии поработать уже преподавателем русского языка. Я согласилась, вновь поехала в Бирмингем, проработала там два года, затем нашла работу лучше и поехала трудиться в частную школу для девочек в Оксфорд. Там проработала три года и вот опять не так давно вернулась домой.
Я сделал круглые глаза и воскликнул:
– Ничего себе нет ничего интересного в биографии! У тебя же такая насыщенная всевозможными событиями жизнь! Ты же можешь, как Шахерезада, на ночь сказки рассказывать. Каждый день новую и увлекательную.
– Скажешь тоже, сказки Шахерезады, – отчего-то смутилась Зоя, глядя на стакан и водя по нему пальцами вверх-вниз. – Ничего увлекательного в моей жизни нет. Обычная работа.
Ох, как мне хотелось быть на месте этого стакана, чтобы меня точно так же гладили! Но, наверное, еще рановато приставать к моей новой знакомой с недвусмысленными предложениями.
– Обычная работа у меня! – парировал я, гася в себе страстное желание взять собеседницу за руку. – Каждый день тренировки с пацанами в ДЮСШ, разучивание приемов и лишь иногда соревнования.
Не соглашаясь со мной, Зоя замотала головой так, что копна ее шикарных пшеничного цвета волос хаотично зашевелилась.
– Но ты же говорил, что занимаешься частным сыском, – не сказала, а укорила она так, как укоряют капризного ребенка, у которого полно игрушек, а он все жалуется, что ему занять себя нечем. – Разве это хобби не увлекательное?
– Расследовать дела мне удается крайне редко, – не согласился я. – Я же не официальный частный сыщик с лицензией. Так что обращаются ко мне с просьбами только по рекомендациям друзей или знакомых, а не напрямую.
В этот момент официантка принесла оставшуюся часть нашего заказа, и беседа прервалась. Ряженая девушка составила с подноса на стол две порции супа – один из угря; другой с картофелем, сливочным сыром, сливками, королевской креветкой и мидией, шашлычок из осетринки, ассорти из роллов и салаты. Пожелав нам приятного аппетита, официантка ушла, покачивая своей высокой прической, а мы принялись за ужин. Супчик был так себе, и чего так японскую кухню превозносят? Наш борщ во сто крат вкуснее и наваристее. Но мы слепо подражаем всему заграничному. У нас даже гостиницы «Русотель» называют, сам на Варшавке видел, такое название крупными буквами написано наверху здания. В той же Америке никому не придет в голову написать на отеле «Америк-гостиница». Они же любят и уважают свой язык. А нам вроде как стыдиться надо своего языка, на котором разговаривали и писали великие русские поэты и писатели. В жизни не сниму номер в «Рус-отеле».
Мы съели супчик и принялись за роллы, шашлычок и салаты.
– И все же, Игорь, – снимая жемчужными зубками нежнейший кусочек осетрины, промолвила Зоя. – Расскажи теперь ты о своем хобби. Я ответила на все твои вопросы.
– Не на все! – упрямо проговорил я и сунул в рот ролл с какой-то рыбкой внутри. – У меня к тебе еще уйма вопросов.
Лицо красавицы сделалось капризным.
– Ну, Игорь, – почему-то прогнусавила она. – Ну, давай попеременно будем рассказывать друг другу о себе сведения. Теперь твоя очередь.
– Да пожалуйста, – согласился я и глянул в окно, за которым начало смеркаться и пошел снег. – У меня аналитический склад ума, и я разрешаю иногда попользоваться им некоторым моим клиентам. Не так давно я помог одному очень влиятельному человеку в городе отыскать украденные диадему и шкатулку, стоящие баснословных денег. Один раз я нашел пропавшую девушку, потом как-то вернул в музей искусств украденные картины, ну и раскрыл еще несколько убийств.
Слушая меня, Зоя даже перестала жевать, так ее заинтересовал мой рассказ.
– Ну, ты даешь! – восхищенно воскликнула она, проглотив кусочек осетрины, который прожевала, но, увлеченная моим рассказом, проглотить забыла. – Это же здорово! И что, тебе за это деньги платят?
Хотя говорят, что палочки для еды тренируют мелкую моторику, развивая умственные способности и тем самым принося человеку пользу, ни я, ни Зоя ими не пользовались, ни к чему это пижонство, мы ели, как принято это у нормальных русских людей, столовыми приборами. Я наколол на вилку очередной ролл, кажется, с огурцом внутри, макнул его в соевый соус и сунул в рот.
– Иногда платят, – признался я неохотно, это был больной вопрос в моей практике частного детектива, ибо чаще ничего не получал за свои услуги, а иной раз еще и оставался внакладе. – А когда не платят, я не настаиваю. Это же хобби… А теперь ты расскажи мне о себе.