В свою очередь, международный статус Элен и волшебная аккредитация одного из крупнейших французских национальных телеканалов «Антенн-2» открывали перед ней практически безграничные возможности. Что, собственно, и было нужно Джабелия. Первым пунктом плана значился сбор максимального количества информации по «нужному» вопросу. Заявись они в военной форме, вряд ли бы кто-нибудь стал с ними разговаривать. А миловидная журналистка, вызывавшая доверие уже из-за своего французского шарма, была вполне подходящим инструментом для пополнения пока что весьма небогатой информационной базы.
Внезапно на горизонте появились первые руины жилых домов. Элен тут же попыталась достать камеру, но учтивые камуфляжники не позволили потратить девушке лишние силы и быстро помогли извлечь «аппарат». Она только мило улыбнулась в ответ, настроила фокус и начала снимать развалины. Между обгоревших стен и каменных печей уже сновали люди – это значило, что жители начали возвращаться в село. Бенуа этот факт очень порадовал – еще в Тбилиси ее предупреждали, что там может вовсе не быть людей и поездка пройдет впустую. Но она настояла на своем – и не ошиблась.
Вскоре Давид остановил машину. Местные жители с недоверием смотрели на «УАЗ», а когда из него вышел человек в военной форме, чуть было вновь не попрятались за близлежащими кустами. К счастью для Джабелия, один из них узнал своего старого односельчанина и бросился к нему с возгласом радости. Элен, не теряя времени, тщательно снимала все происходившее. Она уже предвкушала, какой материал может получиться из серии ее репортажей об этом конфликте.
Вслед за Джабелия из машины начали вылезать и спецназовцы. Они были одеты в стандартный камуфляж – никаких масок или опознавательных знаков России. Автоматы они специально держали стволами вверх – мол, мы пришли с миром. Последней из салона вышла Элен. Один из спецназовцев, оставшийся на всякий случай в автомобиле, передал ей камеру, и она попросила одного из сопровождавших ее немного побыть оператором. Сделала она это на русском языке, что несказанно порадовало солдат.
Тем временем Джабелия подошел к одному из полуразрушенных домов. Это был его родной дом – в этих местах он рос и воспитывался. Воспоминания на несколько мгновений волной нахлынули на Давида. Он оперся на обгоревший камень и тяжело вздохнул. Однако предаваться таким мыслям было не время – стоило выяснить, что здесь произошло, и особенно – что произошло с его матерью. Среди мертвых ее не было, трупа в доме тоже не обнаружили… Все это являлось для Давида первоочередной задачей. Пока Бенуа настраивала камеру и «раскручивала» нескольких местных на интервью, он направился к старику Зурабу. Джабелия помнил его еще с детства – казалось, и тридцать лет назад он был таким же старым и молчаливым, как и сейчас.
– Пойду я со стариком поговорю, – кивнул Давид своему заместителю. – Сосед все-таки. С детства его помню, добрейшей души дед…
– Но сначала нам нужно узнать, в какую сторону ушли русские! – заартачился тот.
Джабелия скептично хмыкнул – Нико был его заместителем, довольно амбициозным молодым человеком, лезшим во все «щели».
– А с чего ты вообще взял, что это были русские?
Тот немного опешил от такого странного вопроса:
– Но вы же сами видели видеозапись и говорили с генералом. Сомнений же никаких нет – это российские мерзавцы!
Давид начинал терять терпение:
– Да с какого рожна ты взял, что это правда? А вдруг это подстава? У тебя что, совсем мозги не работают?
– Я верю только своим глазам, – гордо заявил Нико.
Несмотря на свой молодой возраст, он был резким человеком и всегда настаивал на своем мнении. Даже в спорах с высшим командованием.
– А твои глаза не говорят тебе о том, что во всей этой истории слишком много нестыковок? Например, касаемо вот этой, – Давид кивнул в сторону француженки. – У меня есть масса вопросов по поводу ее роли в этой истории.
– Товарищ командир, вы только усложняете все, – не прекращал гнуть свою линию заместитель. – Ведь весь мир уверен в том, что это русские. Даже если существует вероятность того, что это ложь, – нас это не касается. Мы должны найти и…
– Да тише ты, – шикнул Давид. – Еще возьми в руки рупор и труби по всем окрестностям.
Бенуа ни о чем не знала, и раскрываться перед ней было вовсе не обязательно. Однако Элен не обратила никакого внимания на их разговор. Она была слишком увлечена беседой с местными жителями, которые с большой охотой давали комментарии произошедшим событиям.
Джабелия устало посмотрел на Нико. «Молодой ты еще, резвый! – подумал он. – Копытом землю хочется бить…»
Хотя винить этих бойцов было не в чем – они просто выполняли свое задание, и думать над тем, кто тут прав, а кто виноват, не входило в их компетенцию. Все строго по-военному – принцип единоначалия. Кто-то приказы отдает, кто-то их выполняет. Полный порядок.
Но вот Джабелия этот порядок сейчас как-то не устраивал. Зачем русским такая явная, грубая и глупая провокация? Зачем им раздувать только-только утихший конфликт, и так унесший жизни большого количества невинных людей? Зачем вырезать целое село, вырезать миротворцев, да еще допускать столь серьезную утечку информации? Давид давно думал об этом и понимал, что такие поступки противоречат всякой логике… с российской стороны. Но ведь в это может вполне быть замешана и «третья» сила – некто, обладающий властью и желающий продолжить и усилить эскалацию конфликта. Конечно, это могут быть и грузины, и американцы, и вообще черт знает кто. Но к мысли, что это были не «официальные» русские, Давид склонялся все больше.
Да и в судьбе Бенуа был целый ряд моментов, который вызывал весьма резонные вопросы. Убежать она бы не смогла, если бы ей этого не позволили. Значит, утечка информации был запланирована. Она смогла быстро и без потерь добраться из этой глуши до Тбилиси – если бы даже ее упустили из лагеря миротворцев, то после бы точно нашли. У Давида оставалось слишком много вопросов, а вот ответов не хватало…
Однако один вопрос он мог разрешить прямо сейчас. Просто отодвинув своего заместителя в сторону, он подошел к старику и почтительно поздоровался:
– Скажи мне, Зураб, видел ли ты мою маму? Я был после того в селе, но никого не застал. А сейчас, смотрю, люди стали возвращаться.
– Да, сынок, – кивнул седой как лунь старик. – Твоей матери очень повезло – она ушла в горы собирать травы как раз перед тем, как началась эта резня…
– Что ты говоришь? – разволновался Давид. – И что, после этого ее никто не видел?
– Нет, сынок, никто. Но я чувствую, что она жива, – старик откашлялся, а затем пронзительным взглядом уперся в лицо Джабелия: – Скажи, а зачем ты здесь?
– Я сопровождаю эту репортершу. Не подумай дурного. Тем более я хочу отыскать маму, а ты мне очень в этом помог. Ты вселил в меня надежду. Спасибо.
Старик улыбнулся, снова закашлявшись. Давид легонько похлопал его по спине:
– Береги себя, Зураб! Спасибо, что не забываешь своих! Может, какая помощь нужна?
– Нет, спасибо, сынок, – отрицательно покачал тот головой. – Сейчас нам помогают все. И наши, и вот из-за границы гуманитарки навезли – на год хватит.
Джабелия тепло попрощался со старым грузином и подошел к Элен.
– Ну, как тут дела? Слышал, вы уже научились говорить по-русски? – В его голосе слышалась ирония.
Та немного замялась, но все-таки ответила:
– Я просто не хотела привлекать внимание.
– Понятно, – Давид улыбнулся. – Ну, тогда не буду вам мешать, работайте.
Его настроение значительно улучшилось. Теперь у него была надежда на то, что мама жива. И не просто призрачные иллюзии, а реальные факты – она была в горах. Конечно, и там могло приключиться что угодно, но все-таки хоть как-то успокоить себя ему удалось.
Вдруг спецназовец, оставшийся в машине, открыл дверь и позвал командира:
– Есть новости. Только что сообщили, что на вершине одной из гор видели дым. Скорее всего, костер.
– Кто сообщил? – прищурился офицер.
– Полковник Георгадзе.
Джабелия сразу смекнул, что к чему.
– Отлично! Одного человека оставляем здесь, остальные – в машину. Журналистка тоже останется в деревне.
Однако девушка, услышав, что за ее спиной буквально решается судьба ее материала, тут же запротестовала:
– Нет! Я тоже поеду! Я журналист, и мое место там, где что-то происходит.
Джабелия не любил спорить с женщинами, но сейчас проявил жесткость:
– Я не хочу неприятностей. Здесь вам будет безопасней.
Элен скорчила саркастичную гримасу и уточнила:
– Вы уверены? С одним-то солдатом? Вот если что-то случится, то уж точно проблем будет больше именно здесь.
Джабелия был настолько взволнован новостями, что решил больше не препятствовать француженке.
– Хорошо, вы поедете с нами. Только никакой самодеятельности – ваша безопасность полностью зависит от меня, и, следовательно, вы подчиняетесь моим приказам. Это понятно?
Элен кивнула кудрявой головой, однако в ее глазах плясал огонек, не суливший Давиду спокойной жизни. Впрочем, тот и сам здраво понимал, во что ввязался…
Глава 9
Внезапно на горизонте появились первые руины жилых домов. Элен тут же попыталась достать камеру, но учтивые камуфляжники не позволили потратить девушке лишние силы и быстро помогли извлечь «аппарат». Она только мило улыбнулась в ответ, настроила фокус и начала снимать развалины. Между обгоревших стен и каменных печей уже сновали люди – это значило, что жители начали возвращаться в село. Бенуа этот факт очень порадовал – еще в Тбилиси ее предупреждали, что там может вовсе не быть людей и поездка пройдет впустую. Но она настояла на своем – и не ошиблась.
Вскоре Давид остановил машину. Местные жители с недоверием смотрели на «УАЗ», а когда из него вышел человек в военной форме, чуть было вновь не попрятались за близлежащими кустами. К счастью для Джабелия, один из них узнал своего старого односельчанина и бросился к нему с возгласом радости. Элен, не теряя времени, тщательно снимала все происходившее. Она уже предвкушала, какой материал может получиться из серии ее репортажей об этом конфликте.
Вслед за Джабелия из машины начали вылезать и спецназовцы. Они были одеты в стандартный камуфляж – никаких масок или опознавательных знаков России. Автоматы они специально держали стволами вверх – мол, мы пришли с миром. Последней из салона вышла Элен. Один из спецназовцев, оставшийся на всякий случай в автомобиле, передал ей камеру, и она попросила одного из сопровождавших ее немного побыть оператором. Сделала она это на русском языке, что несказанно порадовало солдат.
Тем временем Джабелия подошел к одному из полуразрушенных домов. Это был его родной дом – в этих местах он рос и воспитывался. Воспоминания на несколько мгновений волной нахлынули на Давида. Он оперся на обгоревший камень и тяжело вздохнул. Однако предаваться таким мыслям было не время – стоило выяснить, что здесь произошло, и особенно – что произошло с его матерью. Среди мертвых ее не было, трупа в доме тоже не обнаружили… Все это являлось для Давида первоочередной задачей. Пока Бенуа настраивала камеру и «раскручивала» нескольких местных на интервью, он направился к старику Зурабу. Джабелия помнил его еще с детства – казалось, и тридцать лет назад он был таким же старым и молчаливым, как и сейчас.
– Пойду я со стариком поговорю, – кивнул Давид своему заместителю. – Сосед все-таки. С детства его помню, добрейшей души дед…
– Но сначала нам нужно узнать, в какую сторону ушли русские! – заартачился тот.
Джабелия скептично хмыкнул – Нико был его заместителем, довольно амбициозным молодым человеком, лезшим во все «щели».
– А с чего ты вообще взял, что это были русские?
Тот немного опешил от такого странного вопроса:
– Но вы же сами видели видеозапись и говорили с генералом. Сомнений же никаких нет – это российские мерзавцы!
Давид начинал терять терпение:
– Да с какого рожна ты взял, что это правда? А вдруг это подстава? У тебя что, совсем мозги не работают?
– Я верю только своим глазам, – гордо заявил Нико.
Несмотря на свой молодой возраст, он был резким человеком и всегда настаивал на своем мнении. Даже в спорах с высшим командованием.
– А твои глаза не говорят тебе о том, что во всей этой истории слишком много нестыковок? Например, касаемо вот этой, – Давид кивнул в сторону француженки. – У меня есть масса вопросов по поводу ее роли в этой истории.
– Товарищ командир, вы только усложняете все, – не прекращал гнуть свою линию заместитель. – Ведь весь мир уверен в том, что это русские. Даже если существует вероятность того, что это ложь, – нас это не касается. Мы должны найти и…
– Да тише ты, – шикнул Давид. – Еще возьми в руки рупор и труби по всем окрестностям.
Бенуа ни о чем не знала, и раскрываться перед ней было вовсе не обязательно. Однако Элен не обратила никакого внимания на их разговор. Она была слишком увлечена беседой с местными жителями, которые с большой охотой давали комментарии произошедшим событиям.
Джабелия устало посмотрел на Нико. «Молодой ты еще, резвый! – подумал он. – Копытом землю хочется бить…»
Хотя винить этих бойцов было не в чем – они просто выполняли свое задание, и думать над тем, кто тут прав, а кто виноват, не входило в их компетенцию. Все строго по-военному – принцип единоначалия. Кто-то приказы отдает, кто-то их выполняет. Полный порядок.
Но вот Джабелия этот порядок сейчас как-то не устраивал. Зачем русским такая явная, грубая и глупая провокация? Зачем им раздувать только-только утихший конфликт, и так унесший жизни большого количества невинных людей? Зачем вырезать целое село, вырезать миротворцев, да еще допускать столь серьезную утечку информации? Давид давно думал об этом и понимал, что такие поступки противоречат всякой логике… с российской стороны. Но ведь в это может вполне быть замешана и «третья» сила – некто, обладающий властью и желающий продолжить и усилить эскалацию конфликта. Конечно, это могут быть и грузины, и американцы, и вообще черт знает кто. Но к мысли, что это были не «официальные» русские, Давид склонялся все больше.
Да и в судьбе Бенуа был целый ряд моментов, который вызывал весьма резонные вопросы. Убежать она бы не смогла, если бы ей этого не позволили. Значит, утечка информации был запланирована. Она смогла быстро и без потерь добраться из этой глуши до Тбилиси – если бы даже ее упустили из лагеря миротворцев, то после бы точно нашли. У Давида оставалось слишком много вопросов, а вот ответов не хватало…
Однако один вопрос он мог разрешить прямо сейчас. Просто отодвинув своего заместителя в сторону, он подошел к старику и почтительно поздоровался:
– Скажи мне, Зураб, видел ли ты мою маму? Я был после того в селе, но никого не застал. А сейчас, смотрю, люди стали возвращаться.
– Да, сынок, – кивнул седой как лунь старик. – Твоей матери очень повезло – она ушла в горы собирать травы как раз перед тем, как началась эта резня…
– Что ты говоришь? – разволновался Давид. – И что, после этого ее никто не видел?
– Нет, сынок, никто. Но я чувствую, что она жива, – старик откашлялся, а затем пронзительным взглядом уперся в лицо Джабелия: – Скажи, а зачем ты здесь?
– Я сопровождаю эту репортершу. Не подумай дурного. Тем более я хочу отыскать маму, а ты мне очень в этом помог. Ты вселил в меня надежду. Спасибо.
Старик улыбнулся, снова закашлявшись. Давид легонько похлопал его по спине:
– Береги себя, Зураб! Спасибо, что не забываешь своих! Может, какая помощь нужна?
– Нет, спасибо, сынок, – отрицательно покачал тот головой. – Сейчас нам помогают все. И наши, и вот из-за границы гуманитарки навезли – на год хватит.
Джабелия тепло попрощался со старым грузином и подошел к Элен.
– Ну, как тут дела? Слышал, вы уже научились говорить по-русски? – В его голосе слышалась ирония.
Та немного замялась, но все-таки ответила:
– Я просто не хотела привлекать внимание.
– Понятно, – Давид улыбнулся. – Ну, тогда не буду вам мешать, работайте.
Его настроение значительно улучшилось. Теперь у него была надежда на то, что мама жива. И не просто призрачные иллюзии, а реальные факты – она была в горах. Конечно, и там могло приключиться что угодно, но все-таки хоть как-то успокоить себя ему удалось.
Вдруг спецназовец, оставшийся в машине, открыл дверь и позвал командира:
– Есть новости. Только что сообщили, что на вершине одной из гор видели дым. Скорее всего, костер.
– Кто сообщил? – прищурился офицер.
– Полковник Георгадзе.
Джабелия сразу смекнул, что к чему.
– Отлично! Одного человека оставляем здесь, остальные – в машину. Журналистка тоже останется в деревне.
Однако девушка, услышав, что за ее спиной буквально решается судьба ее материала, тут же запротестовала:
– Нет! Я тоже поеду! Я журналист, и мое место там, где что-то происходит.
Джабелия не любил спорить с женщинами, но сейчас проявил жесткость:
– Я не хочу неприятностей. Здесь вам будет безопасней.
Элен скорчила саркастичную гримасу и уточнила:
– Вы уверены? С одним-то солдатом? Вот если что-то случится, то уж точно проблем будет больше именно здесь.
Джабелия был настолько взволнован новостями, что решил больше не препятствовать француженке.
– Хорошо, вы поедете с нами. Только никакой самодеятельности – ваша безопасность полностью зависит от меня, и, следовательно, вы подчиняетесь моим приказам. Это понятно?
Элен кивнула кудрявой головой, однако в ее глазах плясал огонек, не суливший Давиду спокойной жизни. Впрочем, тот и сам здраво понимал, во что ввязался…
Глава 9
На небе бледным светом блистал месяц, звезды мерцали все ярче. Птицы уже умолкли, и тяжелая тишина расползлась по неровному ландшафту предгорий. Горная ночь веяла свежестью и удивительным ощущением высоты – свободы и бескрайнего пространства.
На одной из горных вершин, в укрытии, незаметном для посторонних глаз, горел огонь костра. Он был разведен с толком: чтобы дым не шел вверх и не выдавал расположение группы, Батяня приказал развести его под широкими лиственными кронами.
Запах жареного мяса щекотал ноздри проголодавшихся десантников, и, предвкушая ужин, они обменивались впечатлениями. Основной темой был, конечно, виновник торжества – тур. Солдаты и офицеры посмеивались над собственной темнотой, из-за чего некоторые из них умудрились всерьез принять это животное за какую-то потустороннюю тварь. Батяня сидел поодаль и наблюдал, как сержант Спицын управляется с сочными кусками мяса, нанизанными на вертел. Грудь майора еще побаливала, но дыхание пришло в норму, и теперь он просто отдыхал.
Хотя понятие «отдыха» было для него весьма спорным. Если Лавров не ползал по болотам, не крошил супостатов и не рисковал жизнью, то он отдыхал. А так – все равно мысли кружили вокруг темы, исследуя ее вдоль и поперек.
Из раздумий его бесцеремонно вырвал проводник, только что вернувшийся из разведки. По приказу майора он спустился в злополучное село и, представившись близким родственником одного из погибших, выяснил всю возможную информацию. Даже при том, что Мирзоян провел в деревне не меньше двух часов, информация не отличалась особенным богатством. Однако кое-что полезное он узнал. Во-первых, десантники ушли в западном направлении. Тут Батяня мысленно пожал сам себе руку – если он смог спрогнозировать действия врага на первом этапе, то, возможно, его смоделированная конструкция будет иметь успех и в дальнейшем.
Во-вторых, по сообщениям местных, все головорезы говорили по-русски без акцента. То есть вполне возможно, что они на самом деле являлись русскими. Эта новость заставила Батяню задуматься еще раз – похоже, что это были наемники. Версия с Российской армией в реальности даже не рассматривалась.
Собственно, на этом полезные новости кончались. Все остальное к операции отношения не имело. Так, по словам проводника, все оставшееся время ему жаловались на дурную жизнь и на то, что после инцидента никто так и не позаботился даже о временных жилищах для пострадавших, не говоря уж о материальной компенсации за утерянное имущество и уничтоженные дома…
– Что же, Ованес, спасибо за проделанную работу, – поблагодарил его Лавров. – Отдыхайте.
Проводник снял кепку и устало вытер вспотевший лоб. Затем, пройдя несколько шагов, он уселся, прислонившись спиной к кривому, перекрученному ветрами дереву.
Лавров подошел к связисту, который все еще пытался починить радиостанцию:
– Ну, Куницкий, как у тебя дела?
– Товарищ майор, радиостанцию для связи со штабом я почти починил, – четко доложил связист, – а вот с аппаратом по пеленгованию сигналов пока туговато. Но, думаю, в течение часа я что-нибудь придумаю.
– Молодец, сержант, – похвалил его Батяня и похлопал по плечу. – Так держать. Как только станция заработает – сразу зови.
– Так точно, товарищ майор! – с улыбкой ответил связист.
Не зря подчиненные майора относились к нему с таким уважением – они знали, что он не принадлежит к числу армейских самодуров и «паркетных генералов», которых, что греха таить, хватает с избытком.
Сержант, занимавший в этот вечер еще и должность повара по совместительству, снял первый кусок мяса с вертела. Немного потыкав его ножом, он решил, что мясо уже дожарилось. Увидев это, Батяня зычно объявил:
– Бойцы, приступить к поеданию чудовища!
Десантники встретили его шутку веселыми возгласами, и через пару минут весь отряд собрался у костра, ожидая сытного ужина.
Однако Батяня не забывал об осторожности. Как только последний кусок был снят с самодельного вертела, он тут же приказал засыпать костер и выставил часового на подходе к лагерю. Остальное подразделение расположилось у радиорубки.
Батяня первым вцепился в мясо и, тщательно пережевав кусок, воздал достойную похвалу повару. Другие тоже времени даром не теряли – порасхватав куски, принялись усердно жевать, перемалывая массивными челюстями свежезажаренного тура.
Внезапно из тех самых кустов, из которых недавно выскочило обезумевшее животное, раздалась автоматная очередь. Батяня тут же прокричал «Ложись!» и вместе с сидевшим рядом Мирзояном упал на землю. За первой раздалась и вторая очередь, прошедшая в нескольких сантиметрах от аппаратуры. Лавров жестами приказал не вставать. Внезапно стрельба прекратилась, а в кустах кто-то зашуршал. Стрелок явно дал стрекача через кусты.
Батяня мгновенно вскочил, отдал пару четких приказов:
– Двое – со мной, остальные – в лагере. Никуда не отходить. Не стрелять и не привлекать внимания. Вперед!
Лавров и два офицера пустились в погоню за невидимым автоматчиком. Не успели они пробраться через кусты, как по ним вновь открыли огонь. Капитан Качин уже вскинул автомат, но майор схватил его автомат и опустил вниз:
– Не стрелять!
Когда огонь прекратился, по ту сторону кустов что-то щелкнуло, и небольшой предмет шлепнулся слева от преследователей. «Граната!» – пронеслось в голове у Батяни. Однако Гришин, лежавший рядом с «местом приземления», быстро успокоил его, протянув отстрелянный рожок от АК-74. Майор улыбнулся, однако в кустах вновь раздался щелчок – неугомонный стрелок поставил второй магазин.
Батяня жестами распорядился окружить стрелка по флангам, но ни в коем случае не открывать огонь. Сам он начал осторожно подползать к тому месту, откуда велась стрельба. Лавров старался издавать как можно меньше звуков, он раздвигал кусты руками, то вприсядку, то ползком подкрадываясь к противнику. Вскоре Батяня услышал тяжелое дыхание и понял – стрелок шагах в двух-трех. И тут майор неосторожно наступил в гнездо какой-то птахи. Птица встрепенулась и с громким стрекотом буквально выстрелила у него из-под ног. Следом за этим выстрелил и автоматчик. Пуля оцарапала плечо майора, и теперь нельзя было терять ни секунды.
Окончательно сориентировавшись по вспышке и опередив следующий выстрел, одним прыжком майор упал на противника, сбил его с ног и выхватил из рук оружие. И тут, взглянув на стрелка, Батяня немного опешил – это был мальчик лет тринадцати, очевидно, один из местных. Офицер тут же смекнул – один из «народных мстителей». Напарники Лаврова также не теряли времени, появившись как из-под земли.
«Робин Гуд» молчал весь путь до лагеря. Хотя Батяня ничего и не спрашивал. Он только втайне пожалел, что из-за стрельбы придется срочно менять место дисклокации, а следовательно, починка станции оттянется еще на черт знает какой срок.
Когда они прибыли к позиции, подразделение находилось в состоянии боевой готовности. Когда они увидели мальчишку, отряд разделился на два лагеря: кто-то был за то, что этого пацана стоит отпустить. Вторые – что пристрелить, потому что этот «гаденыш» через годик-другой вырастет в полноценного террориста и будет так же стрелять в других офицеров и солдат. Батяня пока не спешил делать никаких выводов. Он завел мальчика в палатку, застегнул вход, усадил его напротив и начал с простого и очевидного вопроса:
– Ты зачем в нас стрелял?
Мальчик насупился и молчал. В прыжке Батяня случайно разбил ему губу, и теперь она распухла и кровоточила. Пацан был худым, взлохмаченным и взъерошенным – в общем, типичный кавказский подросток.
– Повторить вопрос? Или со слухом проблемы?
Мальчик поднял голову, и майор увидел, что в его глазах играет совсем недетская ненависть.
– А зачем вы моего папу и сестру убили, сволочи?
Лавров, в общем-то, именно этого и ожидал.
– Сынок, это не мы… – начал он объяснять, но, как выяснилось, слушать его не собирались.
– Ишак тебе сынок, сволочь русская! Я тебя пристрелю! – мальчик бросился к автомату, стоявшему в углу. Однако майор опередил его, и через секунду маленький мститель оказался на том же месте. Обиженно утерев рукавом нос, он снова насупился. Батяня понял, что так ничего не добьется. Поэтому решился пойти на небольшую демаскировку и нарушить режим конспирации:
На одной из горных вершин, в укрытии, незаметном для посторонних глаз, горел огонь костра. Он был разведен с толком: чтобы дым не шел вверх и не выдавал расположение группы, Батяня приказал развести его под широкими лиственными кронами.
Запах жареного мяса щекотал ноздри проголодавшихся десантников, и, предвкушая ужин, они обменивались впечатлениями. Основной темой был, конечно, виновник торжества – тур. Солдаты и офицеры посмеивались над собственной темнотой, из-за чего некоторые из них умудрились всерьез принять это животное за какую-то потустороннюю тварь. Батяня сидел поодаль и наблюдал, как сержант Спицын управляется с сочными кусками мяса, нанизанными на вертел. Грудь майора еще побаливала, но дыхание пришло в норму, и теперь он просто отдыхал.
Хотя понятие «отдыха» было для него весьма спорным. Если Лавров не ползал по болотам, не крошил супостатов и не рисковал жизнью, то он отдыхал. А так – все равно мысли кружили вокруг темы, исследуя ее вдоль и поперек.
Из раздумий его бесцеремонно вырвал проводник, только что вернувшийся из разведки. По приказу майора он спустился в злополучное село и, представившись близким родственником одного из погибших, выяснил всю возможную информацию. Даже при том, что Мирзоян провел в деревне не меньше двух часов, информация не отличалась особенным богатством. Однако кое-что полезное он узнал. Во-первых, десантники ушли в западном направлении. Тут Батяня мысленно пожал сам себе руку – если он смог спрогнозировать действия врага на первом этапе, то, возможно, его смоделированная конструкция будет иметь успех и в дальнейшем.
Во-вторых, по сообщениям местных, все головорезы говорили по-русски без акцента. То есть вполне возможно, что они на самом деле являлись русскими. Эта новость заставила Батяню задуматься еще раз – похоже, что это были наемники. Версия с Российской армией в реальности даже не рассматривалась.
Собственно, на этом полезные новости кончались. Все остальное к операции отношения не имело. Так, по словам проводника, все оставшееся время ему жаловались на дурную жизнь и на то, что после инцидента никто так и не позаботился даже о временных жилищах для пострадавших, не говоря уж о материальной компенсации за утерянное имущество и уничтоженные дома…
– Что же, Ованес, спасибо за проделанную работу, – поблагодарил его Лавров. – Отдыхайте.
Проводник снял кепку и устало вытер вспотевший лоб. Затем, пройдя несколько шагов, он уселся, прислонившись спиной к кривому, перекрученному ветрами дереву.
Лавров подошел к связисту, который все еще пытался починить радиостанцию:
– Ну, Куницкий, как у тебя дела?
– Товарищ майор, радиостанцию для связи со штабом я почти починил, – четко доложил связист, – а вот с аппаратом по пеленгованию сигналов пока туговато. Но, думаю, в течение часа я что-нибудь придумаю.
– Молодец, сержант, – похвалил его Батяня и похлопал по плечу. – Так держать. Как только станция заработает – сразу зови.
– Так точно, товарищ майор! – с улыбкой ответил связист.
Не зря подчиненные майора относились к нему с таким уважением – они знали, что он не принадлежит к числу армейских самодуров и «паркетных генералов», которых, что греха таить, хватает с избытком.
Сержант, занимавший в этот вечер еще и должность повара по совместительству, снял первый кусок мяса с вертела. Немного потыкав его ножом, он решил, что мясо уже дожарилось. Увидев это, Батяня зычно объявил:
– Бойцы, приступить к поеданию чудовища!
Десантники встретили его шутку веселыми возгласами, и через пару минут весь отряд собрался у костра, ожидая сытного ужина.
Однако Батяня не забывал об осторожности. Как только последний кусок был снят с самодельного вертела, он тут же приказал засыпать костер и выставил часового на подходе к лагерю. Остальное подразделение расположилось у радиорубки.
Батяня первым вцепился в мясо и, тщательно пережевав кусок, воздал достойную похвалу повару. Другие тоже времени даром не теряли – порасхватав куски, принялись усердно жевать, перемалывая массивными челюстями свежезажаренного тура.
Внезапно из тех самых кустов, из которых недавно выскочило обезумевшее животное, раздалась автоматная очередь. Батяня тут же прокричал «Ложись!» и вместе с сидевшим рядом Мирзояном упал на землю. За первой раздалась и вторая очередь, прошедшая в нескольких сантиметрах от аппаратуры. Лавров жестами приказал не вставать. Внезапно стрельба прекратилась, а в кустах кто-то зашуршал. Стрелок явно дал стрекача через кусты.
Батяня мгновенно вскочил, отдал пару четких приказов:
– Двое – со мной, остальные – в лагере. Никуда не отходить. Не стрелять и не привлекать внимания. Вперед!
Лавров и два офицера пустились в погоню за невидимым автоматчиком. Не успели они пробраться через кусты, как по ним вновь открыли огонь. Капитан Качин уже вскинул автомат, но майор схватил его автомат и опустил вниз:
– Не стрелять!
Когда огонь прекратился, по ту сторону кустов что-то щелкнуло, и небольшой предмет шлепнулся слева от преследователей. «Граната!» – пронеслось в голове у Батяни. Однако Гришин, лежавший рядом с «местом приземления», быстро успокоил его, протянув отстрелянный рожок от АК-74. Майор улыбнулся, однако в кустах вновь раздался щелчок – неугомонный стрелок поставил второй магазин.
Батяня жестами распорядился окружить стрелка по флангам, но ни в коем случае не открывать огонь. Сам он начал осторожно подползать к тому месту, откуда велась стрельба. Лавров старался издавать как можно меньше звуков, он раздвигал кусты руками, то вприсядку, то ползком подкрадываясь к противнику. Вскоре Батяня услышал тяжелое дыхание и понял – стрелок шагах в двух-трех. И тут майор неосторожно наступил в гнездо какой-то птахи. Птица встрепенулась и с громким стрекотом буквально выстрелила у него из-под ног. Следом за этим выстрелил и автоматчик. Пуля оцарапала плечо майора, и теперь нельзя было терять ни секунды.
Окончательно сориентировавшись по вспышке и опередив следующий выстрел, одним прыжком майор упал на противника, сбил его с ног и выхватил из рук оружие. И тут, взглянув на стрелка, Батяня немного опешил – это был мальчик лет тринадцати, очевидно, один из местных. Офицер тут же смекнул – один из «народных мстителей». Напарники Лаврова также не теряли времени, появившись как из-под земли.
«Робин Гуд» молчал весь путь до лагеря. Хотя Батяня ничего и не спрашивал. Он только втайне пожалел, что из-за стрельбы придется срочно менять место дисклокации, а следовательно, починка станции оттянется еще на черт знает какой срок.
Когда они прибыли к позиции, подразделение находилось в состоянии боевой готовности. Когда они увидели мальчишку, отряд разделился на два лагеря: кто-то был за то, что этого пацана стоит отпустить. Вторые – что пристрелить, потому что этот «гаденыш» через годик-другой вырастет в полноценного террориста и будет так же стрелять в других офицеров и солдат. Батяня пока не спешил делать никаких выводов. Он завел мальчика в палатку, застегнул вход, усадил его напротив и начал с простого и очевидного вопроса:
– Ты зачем в нас стрелял?
Мальчик насупился и молчал. В прыжке Батяня случайно разбил ему губу, и теперь она распухла и кровоточила. Пацан был худым, взлохмаченным и взъерошенным – в общем, типичный кавказский подросток.
– Повторить вопрос? Или со слухом проблемы?
Мальчик поднял голову, и майор увидел, что в его глазах играет совсем недетская ненависть.
– А зачем вы моего папу и сестру убили, сволочи?
Лавров, в общем-то, именно этого и ожидал.
– Сынок, это не мы… – начал он объяснять, но, как выяснилось, слушать его не собирались.
– Ишак тебе сынок, сволочь русская! Я тебя пристрелю! – мальчик бросился к автомату, стоявшему в углу. Однако майор опередил его, и через секунду маленький мститель оказался на том же месте. Обиженно утерев рукавом нос, он снова насупился. Батяня понял, что так ничего не добьется. Поэтому решился пойти на небольшую демаскировку и нарушить режим конспирации:
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента