Сергиенко Константин. До свидания, Овраг

   В прошлом году захворал Отпетый. Помню, я принёс ему веточку, намоченную в нашем ручье. Отпетый полизал её и сказал, что ему хорошо. К лету, кроме Отпетого, мы недосчитались ещё троих. Ленивый попал под машину, Тихий пропал, а Красивую заманили и увели с собой какие-то люди.
   Мы снова собрались в кружок. Каждый принёс что мог. Корку, огрызок яблока, обёртку от сладкой конфеты. Я положил перед Хромым золотое колечко. Пусть полюбуется напоследок.
   – Спасибо, – прошептал Хромой.
   – Прощайтесь! – строго сказал Чёрный.
   – До свидания, Хромой, – сказала Бывшая Такса и убежала.
   – До скорого, Хромка! – бросил Крошка, махнув хвостиком.
   – Чао, – важно произнёс Головастый, он любил незнакомые слова.
   Остались мы с Чёрным. Чёрный ждал, что я попрощаюсь и уйду первым. Но я сидел молча. Здесь я не уступлю Чёрному.
   Так просидели долго.
   – Ладно, Гордый, – сказал наконец Чёрный, – я не такой, чтобы ссориться, когда кто-то умирает.
   Он встал, прикоснулся носом к носу Хромого и сказал:
   – Главное, ничего не бойся.
   – Я и не боюсь, – прохрипел Хромой.
   Чёрный ушёл. Мы остались одни. Солнце оседало за дорогой. Ползли по земле тени, одна накрыла Хромого.
   – Гордый, – прошептал он, – ты это… знаешь, где у Коровьего куста лежит кривая дощечка?
   – Знаю, – ответил я.
   – Там это… мой мячик спрятан. Возьми себе.
   – Ладно, – сказал я.
   – Хороший мячик. Совсем новый, только с дыркой. Возьми. С ним хорошо играть.
   – Ладно, – сказал я.
   – Прыгай и бей его носом, – советовал Хромой. – Ты хорошо прыгаешь.
   Первый и последний раз я слышал, как Хромой разговорился. Пересилил себя напоследок.
   – Гордый, это самое… – прохрипел он. – Надень мне на нос колечко.
   Я взял золотое кольцо и повесил его на нос Хромому. Оно вспыхнуло в лучах заходящего солнца.
   – Красиво, – пробормотал Хромой.
   Это были его последние слова. В овраге стало ещё на одного вольного пса меньше.

Глава 17. МЕСТЬ ЧЕРНОГО

   – Я им отомщу! – сказал Чёрный.
   Он говорил это каждый раз, когда уменьшалась стая. В глазах его светилась тоска. Я знал, как он переживает. И тогда я решил сказать:
   – Не горюй, Чёрный. Я буду вместо Хромого.
   Чёрный встрепенулся.
   – Ты идёшь в стаю, Гордый?
   – Да, Чёрный. Я буду вместо Хромого.
   Чёрный выпрямился и крикнул звонко:
   – Построиться!
   Я встал первый, за мной Головастый, Крошка и Бывшая Такса.
   – Друзья! – сказал Чёрный, глаза его горели. – Гордый вступает в стаю. Он будет моей правой лапой. Поклянёмся ещё раз стоять друг за друга и никогда не разлучаться!
   – Рррав! – гаркнули мы.
   – Поклянёмся не забывать Хромого!
   – Рррав!
   – Поклянёмся отомстить взрослым!
   – Поклянёмся! – радостно крикнул Крошка.
   Остальные глухо тявкнули.
   – Как же мы будем мстить? – Чёрный обвёл нас взглядом.
   Я сказал, что надо наказать того, кто ударил Хромого. Только вот как его найти?
   Головастый важно заметил, что найти будет трудно. Крошка хихикал, а Бывшая Такса вздыхала.
   – Я смотрю, вы ничего не можете придумать, – сказал Чёрный. – Боитесь людей. Хорошо. Я никого не заставляю. Я отомщу сам. Кто пойдёт со мной?
   – Я! – выкрикнул Крошка.
   После этого среди бела дня Чёрный и Крошка напали на взрослую. Она прогуливалась вдоль оврага. Взрослая испугалась и побледнела.
   Чёрный прыгал на неё и клацал зубами. Крошка мельтешил рядом и заливался весёлым лаем. Для него это забава, а для Чёрного удовольствие. Чёрный любит, когда боятся.
   – Они меня ещё попомнят, – проворчал он.
   На другой день Чёрный и Крошка стали пугать всех подряд. Притаятся за углом, выскочат, облают и убегут.
   Все это не очень мне нравилось. Я ждал неприятностей. Так скоро и вышло. Один взрослый не испугался. Он схватил камень и бросил в Чёрного. Тогда Чёрный разозлился и укусил взрослого за ногу.
   Это уже не шутки. Мы убежали в овраг и спрятались. Чёрный ещё дрожал от азарта.
   – Я им покажу! – рычал он. – Пусть ещё раз кинут камнем!
   Но и сам он чувствовал, что хватил лишку. Люди не любят, когда их кусают.

Глава 18. БОЛЬШАЯ ПЕСНЯ

   Первую недобрую весть принёс кот Ямомото. Ямомото прибежал напуганный.
   – Прячься, Гордый, – прошипел он, – тебя отправят на живодёрню.
   Ямомото слышал разговор взрослых. В овраге появились бешеные собаки, они кусают людей. Несколько покусали днём, а двоих ночью. Этих собак нужно поймать.
   У меня всё внутри упало. Значит, нажаловались и те двое, от которых я спас своего Человека. Плохо нам теперь придётся.
   – Я бы позвал тебя жить к себе, – сказал Ямомото, – да сам понимаешь, надо проучить домашних. Пускай поскучают. Мне и на улице хорошо.
   Наши собрались в кружок и стали думать. Не пора ли переселяться? Но куда? Справа дорога, слева дорога, носятся машины, грохочут поезда.
   Жалко, что мы не звери. Тогда бы сбежали в лес. Лес синеет вдали. Там нет домов и людей, но, значит, нет и пищи.
   Словом, податься некуда.
   – Надо им всё объяснить, – размышлял Головастый. – Надо сказать, что Чёрный не хотел кусать, но в него кинули камнем.
   – Вот и объясни. – Чёрный мрачно усмехнулся.
   – Какая жалость, что нас не учили по-человечьи, – сказала Бывшая Такса. – Моя подруга по даче умела говорить «мама».
   Катились денёчки, и мало-помалу мы успокоились. Дети такие добрые и ласковые. Прозвенит звонок, они высыпят из школы, и начинается беготня и забавы. Намаешься за день, забудешь про все невзгоды.
   Ночью мы поглядываем на луну. Пришло время большой песни. Эту песню мы поём раз в год перед зимой. Рассказываем луне, как прошло лето, просим, чтобы зима была потеплее.
   Начинает всегда Крошка. Крошка поёт хорошо, никогда не сбивается. Он пел про свой ящик, который пахнет яблоками. Крошка утеплил ящик соломой и глиной, сделал подстилку из сухой травы, но эту траву растаскивают мыши. Крошка просил луну, чтобы ночная птица-ковырун не мешала ему спать, не садилась на ящик.
   Головастый, как всегда, начал хвалиться, что умеет читать.
   Свою песню Головастый исполнял в шляпе. Он вытягивал к луне лапу, прикладывал её к груди, а в конце разошёлся и стал петь прямо по газете:
   – «В но-овый год пятилее-тки вступит заа-втра завод!»
   Никто не имеет права прерывать большую песню. Даже Чёрный терпел, пока Головастый допоёт луне свои глупости.
   Бывшая Такса пела про свой бант. Она жаловалась, что бант порвался, а раньше был красивый и чистый. И Такса просила, чтобы кто-нибудь привязал ей на шею новый бант с крапинками.
   – Как жалко, как жалко, что нас не учили завязывать бант! – пела Такса.
   Чёрный проклинал человечьи машины, жалел овраг. Чёрный жаловался, что собакам не стало житья, а потом стал звать Хромого:
   – Эй, Хромой, я тебя вижу, вон ты сидишь на луне! Эй, Хромой, расскажи мне, Чёрному, как ты живёшь на луне! Эй, Хромой, приготовь мне место, скоро и я буду жить на луне!
   А моя песня была совсем короткой. Я спел луне, что она такая же блестящая, как ружьё моего Человека. Я спел луне, что она такая же круглая, как собачья дверка.
   – А за этой дверкой, за этой дверкой так хорошо собаки живут!
   А наутро после большой песни всё и случилось.

Глава 19. ЖЕЛЕЗНАЯ КЛЕТКА

   Началось с того, что прибежал Крошка и, запыхавшись, крикнул:
   – Еду кидают!
   Кто кидает, где? Бывают, конечно, радости в жизни собаки. Например, у магазина появится гора костей. А то в мусорный ящик попадёт целый кулёк с мясными объедками. Уж тут гляди, не зевай.
   Крошка умчался, а я побежал, искать Ямомото. Может, и ему перепадёт немного. Это меня и спасло, а то бы попался, как Крошка.
   Когда мы с Ямомото прибежали за едой, Крошка и Головастый уже сидели в железной клетке. Рядом расхаживал человек с большой верёвкой. Крошка и Головастый печально смотрели из-за решётки.
   Кругом носился Чёрный и яростно ругал растяп:
   – Зачем полезли? Зачем брали у него мясо?
   – Он дал мне мясо, – объяснял Головастый, – а потом кинул на шею петлю. Я чуть не задохнулся. Скажи ему, чтобы он отпустил нас.
   Чёрный рычал и метался вокруг железной клетки.
   – Отпусти их! – хрипел он. – Отпусти, негодяй! Я тебя покусаю!
   – Иди сюда, псина, иди, – звал человек и бросал на Чёрного петлю.
   Но Чёрный уворачивался.
   – Чёрный, беги! – крикнул я. – Поймают!
   – Конец им пришёл, – прошипел Ямомото, – отправят на живодёрню. Бежим, Гордый.
   – Чёрный, беги! – крикнул я.
   – Я их спасу! – рычал тот. – Я его покусаю!
   Но тут человек ловко набросил петлю. Чёрный взметнулся вверх, забился.
   Ещё мгновение, и человек перебросил Чёрного через высокую решётку.
   – Негодяй, негодяй! – рычал тот и грыз железные прутья.
   – Бежим, Гордый, – торопил Ямомото.
   Но я не мог бросить своих. И так же, как Чёрный, я стал носиться вокруг клетки, рычать и лаять.
   – Гордый, уходи! – крикнул Чёрный. – Спасайся!
   Вокруг стали собираться люди. Они говорили:
   – Не издевайтесь над собаками! Отпустите собак!
   Человек с верёвкой ответил:
   – Сами жаловались, что есть бешеные. А если вас бешеные покусают?
   Дети хором кричали:
   – Отпустите собак, отпустите!
   Некоторые плакали.
   Головастый никак не мог понять, за что он попал в клетку.
   – Гордый, – бормотал он, – скажи, чтобы меня отпустили. Ведь я умею читать. Скажи им, что я умею читать.
   А Крошка начал смеяться. Он начал смеяться над Головастым, а может, и сам не знал, над чем. Он смеялся, смеялся, а потом стал плакать. Плакал и смеялся, и снова плакал.
   – Не плачь, Крошка, не плачь! – рычал Чёрный. – Я не дам тебя в обиду. Я всех покусаю! Гордый, беги!
   И тут я почувствовал, что петля схватила меня за шею. Она сдавила горло, в глазах помутилось, и я упал на землю.
   Когда я очнулся, кто-то говорил:
   – Это моя собака, отпустите её!
   И я увидел моего Человека. Он нагнулся, снял петлю и погладил меня по голове.
   – Если это ваша собака, то где её ошейник? – спросил тот, с верёвкой. – Это не ваша собака. Я отпущу её, а она снова будет всех кусать.
   – Нет, – твердо сказал мой Человек. – Это моя собака.
   – Покажи номер, – сказал тот.
   Тогда мой Человек вынул из кармана бумажку. Человек с верёвкой спрятал её в карман и сказал:
   – Ладно, бери собаку. Только надень ошейник. Мы ловим всех бездомных собак.
   Я не мог стоять, ноги дрожали от слабости. Тогда мой Человек взял меня на руки и сказал:
   – Пойдём домой.
   И он унёс меня от железной клетки, в которой рычал Чёрный, плакал Крошка и бормотал Головастый. Больше я их не видел.

Глава 20. ДО СВИДАНИЯ, ОВРАГ

   Вот и всё. Кончилась наша жизнь в овраге. Для меня началась новая. Мы уехали и целый месяц бродили с моим Человеком по осенним лесам.
   В лесу так здорово! Сбылась моя мечта. Я шёл рядом со своим Человеком и зорко смотрел по сторонам. Мы продирались сквозь чащи, переплывали реки, ночевали у костра. За это время я сильно окреп.
   Мой Человек иногда вынимал свои картоночки и трогал их палочками. А однажды на картонке появилась та птица, которую я видел во сне.
   Мы вернулись в город, когда уже выпал снег. Овраг покрылся белой пеленой. Замёрзло болотце. Дети катались на санках, бегали на коньках.
   Я сразу встретил Балконного. Его теперь выводят гулять в тёплой ватной попонке. Ноги у него поправляются, и он совсем перестал ругаться.
   Мой добрый приятель кот Ямомото помирился с домашними и снова живёт в тепле и достатке. Он рассказал, что несколько раз видел Бывшую Таксу, а потом она пропала.
   Мой Человек не держит меня на привязи. Целый день я гуляю где хочу, а спать прихожу домой. Все знают, что у меня есть Человек. Соседи поругались-поругались, а потом привыкли.
   Утречком, когда скрипит снег, мы выходим гулять вместе. Я ношусь по ровному снегу и вспоминаю. Вот здесь была моя пещерка, тут лежала доска, а здесь пряталось золотое колечко.
   Мне кажется, что овраг спит крепким сном. Тепло под белым пушистым одеялом. Я разгребаю снег носом, прикладываю ухо к земле и говорю:
   – Ты слышишь меня, дядюшка Овраг?
   – Ш-шуу… – чудится мне в ответ.
   – Ты спишь? – спрашиваю я.
   – Ш-шуу… – повторяет он.
   Тогда я вспоминаю всю свою неприкаянную собачью жизнь, холод и голод. Теперь у меня есть тёплый угол, своя постелька. Чего ещё желать?
   Вечером мой Человек долго не тушит свет. Я подрёмываю, смотрю, как он орудует палочками. А потом к нам приходит дядюшка Овраг.
   Сначала он долго шаркает за дверью ногами, покряхтывает. Мой Человек открывает дверь и приглашает:
   – Входи, дядюшка Овраг, входи. Мы тебя ждём.
   Дядюшка Овраг кланяется низко, говорит:
   – Здравствуйте, уважаемые.
   Мы кипятим чайник, ставим на стол варенье. Дядюшка Овраг пьёт из блюдечка, щёлкает сахаром, говорит:
   – Хорошо, уважаемые.
   – Пей, пей, дядюшка Овраг, – угощает мой Человек. – Давай я тебя нарисую.
   Дядюшка Овраг садится на стул, делается важный, и мой Человек рисует его на большом листе бумаги. Потом я подсаживаюсь к дядюшке, и мой Человек рисует нас вместе.
   Мы снова пьём чай. Дядюшка Овраг выпивает целых десять стаканов. Ему жарко, он доволен. Он говорит:
   – Да уж…
   Потом я ложусь спать и прошу:
   – Дядюшка Овраг, расскажи сказку.
   Он морщит лоб, думает, потом начинает:
   – Да… жили-были собачки. Хорошие псы. Одного звали Гордый, другого Чёрный, третьего Головастый. Да… И ещё был Крошка, тоже хороший пёсик. Ну и Бывшая Такса с ними. Жили они, поживали, со мной дружили. Хорошие были собачки.
   – А Гордый хороший? – спрашиваю я.
   – Хороший, хороший, – отвечает он. – Один ты у меня остался, остальные ушли, бросили.
   – Они ещё вернутся, – обещаю я.
   – Да уж, вернутся… – бормочет дядюшка Овраг. – Старею я. Понасыпали на меня всякого, домов понаставили, да… Тяжело. Бок зачешется, и почесать некому.
   – Я почешу, дядюшка Овраг.
   – Да… К весне, глядишь, совсем засыпят. Что тогда делать? Где травки солёной возьмёшь?
   – Да её давно нету, – говорю я. – Травку ту давно уж глиной засыпали. Но может быть, новая вырастет?
   – Да… – бормочет он, – вырастет… Ну я пошёл. Спасибо, чайком напоили. Утром придёшь гулять?
   – Приду, дядюшка Овраг.
   – В снежки поиграем, – говорит он, довольный.
   Утром я ношусь по чистому снегу. Мой Человек бросает палку, я хватаю и приношу её обратно. Мы бегаем, веселимся. Дядюшка Овраг смотрит и тоже радуется.
   – Молодцы, – бормочет он. – Кабы все так…
   И он обдаёт нас снежной пыльцой, катает на спине. Зима всё дальше, небо светлее. Потом будет весна, придёт лето.
   Летом устрою себе дачу. Возьму Крошкин ящик, поставлю за Диким кустом. Летом в овраг придут другие собаки. А может, вернутся Новые или Бывшая Такса…
   Так я мечтал, а вышло совсем по-другому. В конце зимы мой Человек получил новое жильё, и нам пришлось переехать. Будем теперь жить без соседей, никто не заворчит, если я наслежу на полу.
   В самый последний день я побежал прощаться с Оврагом. Сколько здесь навалило снега! Я долго рыл лапой, пока добрался до чёрной травы.
   – Ты слышишь меня, дядюшка Овраг? – спросил я.
   – Ш-шуу… – ответил он.
   – Я уезжаю, слышишь? Я уезжаю.
   – Ш-шуу…
   – Но я тебя навещу, дядюшка Овраг. Вот лето придёт, и я тебя навещу.
   – Ш-шуу… – шуршало кругом.
   Я ткнул в траву носом и тихо сказал:
   – До свидания.
   – Ш-шш… – донеслось в ответ. Дунул ветер, и снежное облако обдало меня острой пылью.
   КОНЕЦ