— И что плохого?
— Заметил, что климат меняется?
— Да.
— Не ограничив рынок, невозможно ограничить выбросы в атмосферу. Этим Запад погубит все живое.
— То есть человечеству нужна для выживания другая система?
Шаман не ответил на риторический вопрос и занялся печкой.
— Но, может, люди сумеют договориться об ограничении производств?
— Скорей бы, а то поздно... И это будет уже не рыночная и не демократия.
07.11.98
Иногда Шаман пользуется необычными предметами. Например, деревянным прямоугольным блюдом, иглой из бивня мамонта, луком из китового уса или наконечниками стрел из обсидиана. Однажды он при мне изготовил, точно обкалывая кусок льда, ледяной нож и заколол им же сделанную из снега, земли и веток тварь (зверя с рыбьим хвостом). Шаман утверждал, что такая полевая тварь привязалась к нему на полосе отлива, и он хочет наказать и отогнать ее, но не убить. Тогда еще я скептически относился к его разговорам о полевых животных, но мой скептицизм поубавился уже через несколько часов, когда мы вновь подошли к чучелу. Стояла морозная безветренная погода. Пока нас не было, чучело изогнулось, а ледяной нож наполовину вылез из него. Шаман вынул ледяной нож и разбил его, затем тщательно разрушил чучело.
На мои расспросы он ответил, что берет иногда предметы на стоянках древних людей и там же узнает способы деятельности. Он знает тысячи таких стоянок и является мастером множества древних ремесел. Археолог повесился бы рядом с ним.
— Как можно найти эти стоянки?
— Они везде, где есть вода, охотничьи угодья или пастбища. Где еще, по-твоему, должны были жить люди тысячи лет? Со временем ты просто чувствуешь их.
— Есть материальные признаки?
— В пригодных для жилья пещерах, гротах на берегах жили обязательно. Бугры с провалом и торчащими костями кита бывают на месте землянок.
Например, изготовленная им из глины и песка посуда звенит куда лучше импортных фарфоров.
— Насколько они древние?
— Две-три с половиной тысячи лет.
— А древнее?
— После оледенения люди старались селиться в местах, защищенных от зимнего северо-западного ветра, на берегах нерестовых рек или у переправ оленей, на побережьях повыше, где не доставали бы половодье или шторм. Это речные или морские террасы.
— Столько признаков. Наверное, таких мест немного?
— Не часто встречаются. Но если встретишь место с такой совокупностью признаков, древние там жили наверняка.
— Как давно?
— Пять-семь тысяч лет.
— А еще древнее?
— Люди здесь жили, в понятии человека, всегда. То есть, сколько есть люди, столько они здесь и жили.
— Почему же сегодня это под вопросом?
— Раньше не нужны были уголь, нефть или другие энергоносители. Сегодня люди тратят на это большую часть заработка и мерзнут.
— Что же делать?
— Эта цивилизация ошибочна в том, что везде стремится создать одинаковые условия. Такой способ проигрышен, так как требует постоянного притока энергии. Скоро варвары будут изучать способы жить в тех условиях, которые есть.
— Кто это — варвары?
— Варвары — люди со столь низким уровнем культуры, что без своих гриспособлений они не проживут в тундре и суток.
— А развитые цивилизации здесь были?
— Да.
— Почему же нет следов?
— Они на дне моря и на некоторых северных островах. Скоро найдут.
— Что за следы?
— Сейчас на больших глубинах могли сохраниться только остатки огромных сооружений. Например, аэродромов, туннелей, каналов. Рядом найдут и остальное.
— Как скоро?
— Еще при жизни твоего поколения.
Не могу не привести здесь фразу, случайно брошенную молодым эвелном в обыденном разговоре о ценах: «Ну, в тундре, конечно, с голоду не умрешь».
07.01.99
С точки зрения Шамана, эвелны являются более культурными людьми, чем мы. Я попытался получить более подробные пояснения.
— Наша цивилизация прошла те же стадии, что и эвелны, только раньше, однако. Почему считаешь их цивилизацию лучше?
— (Шаман улыбнулся моей стилизации под речь эвелнов) Они развивались в более трудных условиях, у них сильнее общинная мотивация.
— Русские тоже дольше других жили общинами. Какое в этом преимущество?
— У русских тоже общинное настроение было сильнее, чем у западных. Сейчас они проходят критическую точку поворота, однако. (Шаман опять улыбнулся)
— Что за поворот?
— На свободу личности.
— Так это прогрессивно.
— До определенных пределов. Пока, однако, индивид считается с интересами вида.
07.01.99
Логика Шамана показалась мне убийственно точной. Сказать нечего. Еще хуже то, что Шаману было настолько легко ответить мне, что его больше занимало в диалоге слово «однако», чем содержание. Взяв поролоновый коврик, я отправился на скамейку Шамана, попытаться увидеть волны льда. Прилив вспучил многометровые льдины, и через образовавшуюся трещину на лед вылезла толстая нерпа. Полчаса я наблюдал за самодовольным животным, которое не знает ничего про интересы своего вида, но каким-то образом их поддерживает. Мысль о слабом месте в рассуждениях Шамана пришла вместе с холодом, окончательно пробравшимся под куртку.
— Человек — не только биологический индивид.
— Когда «совсем свободная личность» перестает жить для общества, общество разрушается.
— Как это проявляется?
— Например, техногенными катастрофами.
— Не вижу связи.
— Чтобы управлять сложными и масштабными техническими системами, например самолетом или энергостанцией, нужно на время полностью забыть о себе, посвятить себя служению другим через взаимодействие с системой. Современный человек, личность которого направлена на «самоактуализацию себя», не может этого. У него нет ни ценности, ни дисциплины самоотречения.
— И это ведет к катастрофам?
— »Независимая» личность все более отдаляется от мира, противопоставляется, самоутверждается за счет него. А мир все равно возьмет свое, иногда очень резко.
— Но человек живет не для абстрактного общества, а для родных, близких, друзей.
— Если орган начинает жить не для организма, а только для себя и соседних органов, организм быстро разрушится.
— Разумно живя для себя, личность взаимодействует с другими, идет обмен услугами, товарами, информацией.
— В этом другая сторона опасности. То, что вы называете «личность», полностью направлено на отношения с другими людьми.
— Что в этом плохого?
— Человек должен быть направлен и на отношения с окружающими, и на отношения с Духом. Без людей, направленных на отношение с Духом, общество деградирует.
— У нас много людей борются не только за себя и близких, а, например, за права всех людей.
— Такие немного стабилизируют ситуацию. Но из них большинство таким способом просто презентирует себя окружающим, хотя и не осознает этого.
— Им это невыгодно. Зачем?
— В детстве им внушили, что заботиться о человечестве хорошо. Так они показывают окружающим и себе, что они хорошие. Хотя большинство из них искренни, мало кто следует за своим Духом.
22.02.06
В последние годы, в окрестностях Магадана опять развелось много куропаток, зайцев, лис, медведей и других животных. Это понятно. Среди моих знакомых-ровесников только один изредка охотится. А в предыдущем поколении — каждый второй.
Но когда я высказал эти соображения Шаману, он лишь посмеялся.
— Местные жили профессиональной охотой тысячелетия и добывали зверя гораздо больше любителей. Дичь, однако, не переводилась.
— Действительно. Почему?
— Современные охотники убивают варварски, а местные — цивилизованно.
— В чем различие?
— Местные убивали только по необходимости. Соблюдали ритуалы и охоты, и разделки, чтобы душа животного не обиделась и вновь воплотилась в этой же местности.
— Чем же обижают сегодняшние охотники?
— На тех, для кого дичь — подспорье в семейном бюдже, те не слишком обижаются. В конце концов такой охотник думает о детях, то есть о жизни.
— А другие?
— Многие современные убивают для развлечения — это уже оскорбление. Не просят прощения, не соблюдают правил, плохо обращаются с телами. Душа животного после этого или долго не воплощается, или вообще уходит в другое место, даже в другие миры может от обиды. И души других животных уводит. В Магадане-то восстанавливается, а в других местах...
— Действительно, варварство. Хорошо еще, что обиженные животные не мстят.
— Мстят Духи местности.
— Как?
— Они отмечают убившего неправильно особым знаком убийцы. Этот знак опознается почти во всех мирах. Естественно, что убийца, везде до конца жизни встречает больше неприязни. Соответственно, живет хуже и меньше.
— Но многие охотники-любители и не подозревали об этом.
— Имеет значение не знание, а отношение. При искреннем раскаянии знак снимается, но годы, прожитые похуже, никто не вернет.
— Но человек не знал, не он виноват, а воспитание, система!
— (Шаман посерьезнел, взглянул исподлобья, потом поднял голову. Тут только я сообразил, что он опять пародирует гуру) Каждый рождается в определенной системе не просто так, но все рожденные могут развиваться. (Шаман улыбнулся) Больше не утомляй меня вопросами, ответы на которые есть в тысячах книг. Умей вовремя остановить вопросы.
Стройбатовское лето
1977
В семидесятых две трети Советской армии состояли из стройбатов. Большинство мужчин, рассказывающих, как они служили «десантниками-летчиками-моряками», тоже служили в стройбатах. Я служил в стройбате в 1977-79 гг. и этим горжусь. Ничего не разрушал, многому научился и два года строил.
В первое лето службы наш батальон занимался прокладкой кабельных линий вокруг крупного аэродрома. Экскаватором копать траншеи было невозможно, так как на участках проходило много газовых и водопроводных труб, телефонных и других кабелей. Существовала (и, по-моему, сейчас бытует) пословица: «два солдата из стройбата заменяют экскаватор». Тщательно, с оглядкой копать штыковой лопатой многометровые неглубокие трайшеи никто в роте не любил... кроме меня. Сослуживцы приходили в неистовство от однообразной тяжелой физической работы, пытались от нее увильнуть, удивлялись и благодарили, когда я предлагал им пойти за меня в наряд по роте, по кухне, в караул, а сам ехал за них копать.
Меня же привлекало именно длительное однообразие. На второй-третий день я сообразил, что можно много часов копать «лишь телом», а мыслями, душой «улететь» и от этой работы, и от сразу опостылевшей службы. Со стороны казалось, что солобон (Первые полгода в батальоне солдата называли солобоном, вторые полгода — молодым, третьи — черпаком, последние — дедом) добросовестно роет землю и полностью этим поглощен, а на самом деле я в воображении общался с родными и друзьями, мечтал, любил, строил планы, решал задачи, писал стихи и рассказы. «Возвращался» на свой участок лишь несколько раз в день, когда попадался особо «сложный» камень, особо «хитрое» сплетение проводов и труб и, когда привозили обед. Так проходил-пролетал очередной день службы из моих 747 (Из-за постоянных разногласий, споров и конфликтов с офицерами мне пришлось 17 дней «тянуть макаронку», то есть прослужить на 17 дней больше положенных двух лет. Обычный расчет офицеров на то, что оставшихся в роте одиночек-макаронщиков будут избивать солдаты из последующих призывов в моем случае не оправдался: я никогда не бил солобонов и молодых, наоборот, заступался за них), и перед сном я вычеркивал его в календарике.
Скоро офицеры, прапорщики и даже сержанты привыкли к моей «добросовестности», отправляли с суточным пайком (две булки хлеба и банка тушенки) на самые дальние участки, где меня никто не беспокоил. После первых конфликтов не беспокоили меня и старослужащие, которым казалось, что я работаю уникально тяжело и интенсивно. За час-полтора я тщательно размечал «шнуркой» (шпагатом) «траектории» траншей, и на участке оставалось лишь копающее тело. В перекурах, которые я устанавливал сам, варил молодую кукурузу с полей и немного «тряс» (Два-три яблока или груши за день и всегда из разных садов. Больше не нужно было, так как все и так «принадлежало мне» и ждало завтра) сады окрестных деревушек.
За лето поздоровел, успокоился после университетских приключений, приведших к отчислению, выстроил четкие планы на будущее, сочинил кучу уникальных писем знакомым женщинам и несколько среднекачественных стихов для советских журналов. В конце лета даже стал заучивать слова из англо-русского словаря и решать в уме задачи по аналитической геометрии. Когда в сентябре все траншеи были выкопаны, мне понадобилась неделя, чтобы психологически «вернуться» к суровой ротной действительности и как-то научиться нужной по работе на новом «объекте» специальности (кровельщик).
В феврале 2004, перечитывая записи разговоров с Шаманом, я долго размышлял, как это у него коптильня «сама строится моими действиями». Это помогло вспомнить, что и у меня летом 1977 траншеи «сами копались моими действиями». Возможно, что я тогда находился в состоянии, близком к состоянию Шамана во время строительства. Все же должен отметить и разницу:
1. Шаман вообще ни о чем не думает в этом состоянии, а я интенсивно мечтал.
2. Шаман живет так добровольно сутками и годами (сам определяет ситуацию), моя же ситуация была вынужденной (адаптивной) и временной (по несколько часов).
3. Шаман делает так для того, чтобы быть в «потоке мира», я делал это чтобы «отрешиться» от службы. При этом понимаю, что тоже иногда «попадал в поток мира».
«Экстремал»
21.07.98
Как я уже писал, некоторые элементы поведения Шамана (пугали?) настораживали меня. Шаман расчетлив, рационален и скрупулезен, но иногда ведет себя так, что многие посчитали бы его полным фаталистом или, как сегодня говорят, «отъявленным: отморозком». Рефлексивная работа над некоторыми из страхов помогла мне трансформировать часть из них в небольшие исследовательские программки. Так было, например, во время плаваний на знаменитом парусном шлюпе Шамана. Нижеприведенный диалог записан после перехода от полуострова Кони к острову Завьялова.
— Почему нет спасательных жилетов?
— Зачем в Охотском море? (Магаданскому читателю ответ вполне понятен, но людям из более теплых краев следует пояснить, что в Охотском море даже в разгар лета обычный человек не проживет в холодной воде более 10-15 минут. Такое время почти все могут продержаться и без жилета)
— Ну, как шанс для борьбы.
— »Бороться» лучше заранее.
— Как это?
— Учитывать и предвидеть погоду, волну, обеспечивать выживаемость шлюпа...
— Никогда не оказывался в воде?
— Несколько раз.
— Как выжил?
— Раз браконьеры успели; раз близко от берега — смог доплыть; раз выбрался на дно перевернутой лодки, под которым остался воздух, и пролежал почти день.
— Всего три раза?
— Падений с льдин или скал возле берега, когда можно сразу вылезти, не считаю.
— Ну, ты — отморозок.
— Отморозок — ты. Лезешь в полынью просто так, вообще без нужды.
— Не просто так. Сначала стараюсь разогреться. Потом опыт. И всегда хорошо продумываю еще до прыжка, как вылезти назад. Это — моржевание.
— Падение с льдины не опаснее моржевания. Все зависит от отношения.
— Опаснее. В зимней неуклюжей одежде, которая еще и намокает. Такого опыта у «моржей» нет.
— Потренируйся в одежде, вот и будет опыт.
16.01.05
С годами я убедился, что Шаман вовсе не собирается где-нибудь случайно погибнуть. Его отношение к жизни и смерти нельзя не только назвать наплевательским, но, напротив, он относится к этому гораздо серьезнее большинства людей.
Некоторые «ужасные трюки» Шамана вроде перевозки (дрейфа) на льдинах по ветру бревен и других громоздких вещей или спусков скольжением по ледникам сегодня уже не кажутся мне опасными. Весенний дрейф, например, оказывается, применим только в закрытых лагунах, из которых льдину вряд ли может вынести, и она почти неминуемо будет прибита к берегу господствующими ветрами. Дрейфу можно помочь шестом или можно поспать-позагорать на льдине, лежа на туристическом коврике. «Отмороженный» спуск по снежным языкам с крутых склонов оказался после небольшой тренировки с палкой, выполняющей роль руля и тормоза, полностью регулируемым и по скорости, и по направлению. Опасно все это лишь без подготовки.
Возник обратный вопрос.
— Вообще когда-нибудь рискуешь?
— Все рискуют, даже переходя улицу.
— Я не об обыденном уровне, а большей степени опасности.
— Одному на побережье всегда опаснее. Приступ болезни, снимаемый в городе уколом, здесь может оказаться смертельным. То же — травмы.
— А кроме бытового риска?
— Полного контроля не будет никогда. Но у меня его больше, чем у простого человека.
— Как этого делаешь?
— Стараюсь предвидеть последствия, не испытывать зря ситуацию на прочность, не раздражать Духов местности, быть в потоке. Словами трудно описать.
— Это требует дополнительных затрат энергии?
— Наверное, хотя я давно привык.
— Оправданно ли?
— Смотря, как собираешься умереть.
— Как?
— Лучше сказать не «умереть», а «перейти».
— Куда перейти?
— В царство мертвых, мир предков, загробную жизнь. Хоть горшком назови.
— Как-то ты слишком без уважения.
— Уважение — не в придыханиях и восклицаниях, а в реальной подготовке.
— Как это?
— Если тебе все равно, как умереть, ты к этому не готовишься, хотя можешь много говорить, например, об уважении. А с уважением слова не столь важны, как реальная подготовка.
— Ты собираешься умереть определенным образом?
— Да.
— Будешь самоубийцей?
— Это вряд ли.
— Но ведь не мы выбираем время, место и способ.
— Mors serta, hora inserta. (Смерть определена, час не определен (лат.))
— Да понятно, в университетах обучались.
— Мы можем выбирать или строить начало матрицы перехода.
В этот момент я исцытал нечто сравнимое с мгновенным мысленным катапультированием вверх и возвращением в ситуацию. Казалось, я привык уже к тому, что Шаман весьма образованный человек. Годы жизни в Ярославле (2000-2004) сделали его и очень современным. Но на побережье возле костра непоколебимо спокойный Шаман с его неторопливыми четкими движениями, длинными паузами и простой чеканной речью настолько создавал образ древней мудрости, что обыденно употребленная им, в общем вполне к месту, современная терминология резко переворачивала восприятие.
— Как же ты резко выходишь из образа терминологией.
— Не я. Это твой образ меня упрощен.
— Знаю.
— Ты тоже многих вводишь в подобное состояние.
— Знаю. (Хохочем)
Секс — наркотик
16.07.2000
Жить на побережье — много работать физически. Постоянно собирать, пилить и колоть дрова. Даже летом, если поленишься засветло, встанешь в два-три ночи от холода и будешь искать дрова в темноте. Если живешь долго, нужно начинать охотиться и ловить рыбу, постоянно чинить домик или печь, чистить все от сажи и нагара. Любая мелочь более энергозатратна, чем в городе: набрать чайник — выйти на мороз и набивать его снегом, да еще захватить снег в пакете, так как даже хорошо набитый снегом чайник, дает лишь полчайника воды; стирка или помывка — воду нагреть...
«Ломка» (перестройка, приспособление) организма к таким нагрузкам происходит на третий-четвертый день. Хочется все бросить и уйти в город к горячему душу, полуфабрикатам и электроприборам. После «ломки» человек приспосабливается, меньше замечает бытовые трудности.
О женщинах начинаешь думать к началу второй недели и к концу недели вспоминаешь о них постоянно. Наверное, именно это обусловило столь большое количество названий ручьев «Вера» или «Анюткин», речек «Татьяна», «Ольга» или «Своенравная», вершин «Женская грудь», бухт «Желанная» на геологических картах и картах морских побережий. Шаман, кажется, не страдает без женщин.
— Как живешь долго без секса?
— Не так долго, как думаешь.
— Все же очень долго по городским меркам.
— Секс нужен не так часто, как кажется городским.
— Почему же такой культ секса?
— Люди заменяют им недостающие части своей жизни.
— Как? Какие?
— Например, человек, живущий рутинной жизнью, перестает чувствовать себя живым. Секс дает ему ощущение жизни. Естественно, что он зависим от этого.
— А как иначе почувствовать себя живым?
— Дух, любовь, ненависть, творчество, вера, цель... Все, что поднимает человека над рутиной, освобождает от псевдозависимостей.
16.07.2000
Я прочел много книг по сексологии, физиологии и психологии сексуальных отношений. Но не встречал такой простой и очевидной мысли. Ценность секса потому и казалось бесспорной, что он придавал жизни цвет и вкус. Фрейд много писал о разных занятиях как о суррогатах, сублимации секса. Шаман рассказал о том, как секс может быть суррогатом других жизненных ценностей.
— Почему секс дает ощущение жизни?
— Не сам. Ощущение жизни дает связь с миром. Связь с партнером на некоторое время заменяет это.
— Почему же люди не стремятся так к другим связям с миром, как к сексу?
— Он многогранен и легко доступен. Для многих других связей с миром нужны усилия, воля, труд души.
— А сам секс не является связью с миром?
— Только часть ее. Как, например, жиры в пище. Они нужны, но не могут быть единственной пищей.
17.07.2000
Мысль Шамана проста, развиваю ее, как будто рассказываю студентам. Если секс становится суррогатом других аспектов жизни, то возможны два вида сублимации: сублимация секса и сублимация сексом. Так же и со всеми остальными видами психологических защит. И с толкованием сновидений. В этом Шаман — специалист.
— Значит, Фрейд был не прав, утверждая, что наши сны — символизм бессознательного?
— Прав, частично. Это хуже, чем вообще не прав.
— Как это?
— Частичная правдивость скрывает то, что неверно.
— А что еще в наших снах?
— Инспирации, инвольтации. На русском нет точного термина, примерно — влияния.
— Кто на нас влияет?
— Духи, сущности, миры высшие и низшие.
— Это не творения коллективного бессознательного?
— Беда, коли влияния высших миров трактуются как игра сексуальных инстинктов.
— А я думал, что сам творю все, что вижу во сне.
— А ты подумай, что такое «я сам»?
Об энергетике земледельца
17.09.05
В первый год жизни в Ярославле Шаман снимал домик на берегу реки Которосль. Соседи занимались обычными садово-огородными работами, и Шаман, проведший большую часть жизни на Севере, с удовольствием обучился сельскохозяйственной премудрости. В начале лета я привез Шаману морем железную печку для новой хижины, заказанные им семена и инструменты.
Грядкам Шамана я сначала не придавал значения, так как не считал работу на участке чем-то особенным. Сегодня внимание привлекла свежая великолепная редиска.
— Как хранишь редиску?
— Только с грядки.
— Третью неделю заморозки по ночам.
— Грядки в солнечном безветренном месте. И на ночь накрываю пленкой. Идеальные условия.
— Знаю. Колыма — лучший сельхозрайон.
— Зря смеешься. Во-первых, нет большинства досаждающих в Ярославле насекомых. Во-вторых, больше солнечных дней.
— »Мороз и солнце, день чудесный». (В этот момент я понял, как скучал по беседам с Шаманом. Мало с кем из знакомых можно было говорить и, тем более, шутить только ассоциативным рядом без дополнительных пояснений)
— (Шаман, как в и большинстве случаев, игнорировал иронию) Ты, между прочим, жрешь редиску третьего урожая.
17.09.05
Стал поглядывать. В окно хижины заметил, что Шаман вроде как танцует вокруг своих маленьких грядок. Если уметь шаманить над грядками, можно по три урожая и на полюсе вырастить.
— Этому тоже научился у ярославцев?
— Чему?
— Шаманить над грядками.
— Кое-чему научился, потом сложил «дважды два» и сам научил соседей.
— Расскажешь?
— Любой шаман чувствует энергию растений. А крестьяне имеют опыт выращивания, которого нет у шамана.
— Что дает такой опыт?
— Глядя на соседей в Ярославле, понял, что крестьянин со своим участком составляет как бы одно энергетическое целое, одну систему.
— Они это осознают?
— Чувствуют. И многое делают интуитивно.
— Что?
— Говорят ласково со всходами, чувствуют, как полить, подкормить...
— Это система.
— Нет. Говорю же, они не умеют шаманить.
— Ты объединил опыт шаманства с опытом выращивания?
— Чуть-чуть, однако. (Смеется)
17.09.05
Шаман отправился за своими травами, а я внимательно осмотрел грядки. Мысль о единой энергической системе крестьянина со своим участком проста, но в голову раньше не приходила. Развитие мысли позволило сформулировать ряд новых вопросов.
— Хороший урожай зависит не только от труда, мастерства, но и от энергетического взаимодействия с участком, растениями?