Серлинг Род. Только правда

Серлинг Род
Только правда

   РОД СЕРЛИНГ
   ТОЛЬКО ПРАВДА
   Перевод Г. Барановской
   О Гарвее Хенникате можно было сказать определенно - это был исключительный лжец. Когда он продавал очередной подержанный автомобиль, его вранье было самозабвенным, полным выдумки и не лишенным определенного шарма.
   В автомобильном ряду о нем говорили, что он может продать все, что имеет, хотя бы два колеса, одну фару, одно целое стекло и видимость двигателя, причeм на всю сделку ему потребуется не больше десяти минут.
   Большинство из его знаменитых сделок вне всякого сомнения недостоверны, но часть из них подлинна, поскольку я помню их лично.
   Как-то раз он выудил старый танк "шерман". Купил его за двадцать пять долларов у торговца металлоломом. Гарвей установил его на большой деревянной платформе перед своими машинами и подал под соусом "Новинка недели". Теперь вы, возможно, спросите, кому, в здравом уме придет в голову купить танк весом в пятьдесят три тонны, с пушкой в придачу?- Все зубоскалы автомобильного ряда задавались тем же вопросом. Однако колымага была выставлена на продажу в четверг; а в 9.12 на следующее утро Гарвей толкнул ее за триста восемьдесят шесть долларов!
   В то утро я случайно был поблизости, поэтому слышал часть торга.
   - Видел ли ты когда-нибудь подобный клоповоз? Ну-ка, выведи эту малютку на шоссе и увидишь, как учтиво к тебе отнесутся! Ни одному придурку не придет в голову шалить с такой машиной! Амортизация? Да к черту! У меня есть четыре знакомых офицера в Объединенном комитете начальников штабов и приятель в ЦРУ, который перегоняет такие штучки в Пентагон и обратно. Модели-то не меняются, поэтому эта игрушечка никогда не устареет, да и двигатель очень мощный. Пушка? Да это самый надежный сигнал поворота. Тот водитель, который будет ехать следом, должен быть слепым или мертвым уже три дня, чтобы не заметить его! Какого черта, снег, лед, дождь, грязь, дождь со снегом или град - этот драндулет может ездить в любую погоду. Посмотри, как он сработан! У какой другой машины имеется шесть с половиной дюймов пуленепробиваемой брони? Видимость? Ты говоришь об этой щели прямо напротив водителя?
   Да благодаря ей ты всегда будешь смотреть на дорогу. Ты ничего не теряешь - увидишь и дорожные знаки, и пейзаж, и симпатичных баб в спортивных автомобилях, или что там еще. Ведь все, что .ты видишь, это часть дороги прямо перед тобой! Какого черта! Да если бы мне удалось откопать десять таких крошек во время сухого закона, давно бы ушел на пенсию!
   Покупателем был тихий маленький почтальон, который зашел занести два циркуляра и одно письмо от тетушки Гарвея. Он уехал на танке "шерман", слегка обескураженный всем происходящим, а Гарвей Хенникат наблюдал, как тот тащится на этой развалюхе, и стоял, отдавая честь, пока механизм не прогрохотал мимо.
   Гарвей не был обманщиком от природы. Он врал не потому, что был хитрым ублюдком. Просто весь смысл жизни заключался для него в слове "бизнес". Он покупал, потом продавал, и торговаться для него было так же естественно, как для других дышать.
   Это были и в последние шестьдесят пять долларов, которые он вытягивал из беззащитного клиента, а просто речь шла о принципе.
   Согласно этому принципу, он припирал покупателя к стене, затем подавлял его волю, пока та полностью не растворялась в его собственной. Я знал Гарвея в двадцатые годы, и уже тогда он врал гениально.
   Все его истории были яркими, складными и, как любая ложь, достаточно простыми. Это относится и к той истории, которую он рассказал мне при нашей последней встрече.
   Большинство его рассказов можно оставить без внимания, но только не этот. Хенникат, поймавший меня в тот мрачный ноябрьский день возле своих машин, был совсем другим человеком и совсем другим рассказчиком. Даже яркий, кричащий спортивный пиджак в линялую фиолетовую клетку, бывший его любимой одеждой, цветастый галстук с разводами и шляпа, сдвинутая на затылок, не могли скрыть мрачного, испуганного выражения его лица. Вот что я услышал:
   - Дело было в сентябре. Стояло бабье лето. Яркое солнце сияло сквозь слегка полинявшие флажки, окружавшие рынок подержанных автомобилей. Оно освещало вывеску: "Подержанные машины Гарвея Хенниката - ни одной подделки!" Тут стояли, вернее, лежали его автомобили. Ведь все, что имел в запасе Гарвей, было бросовым товаром, едйа способным доехать до его склада и выкатиться оттуда, причем так было всегда. Облокотившись на машину, Гарвей чистил ногти и наблюдал за молодой парой в дальнем конце гаража, ходившей вокруг "бьюика" двадцать восьмого года выпуска.
   Надо видеть лицо Гарвея, чтобы поверить ему в подобной ситуации. Это был психиатр, изучающий пациента. Тут он нацепил самую заразительную улыбку и понес ее на другой конец своего загона к старому "бьюику".
   Молодому человеку было, видимо, не по себе, он занервничал:
   -Мы только смотрел...
   -Этого мы и хотим! - воскликнул Гарвей. - Разумеется, это нам и нужно. Здесь вас никто не торопит. Да, парень, здесь ты можешь расслабиться, помедлить, проверить и перепроверить, обдумать, внимательно просмотреть, поразмыслить, выбрать, обсудить и углубиться. - Он сделал широкий жест по направлению к ряду машин. - Будьте как дома, друзья мои!
   Молодожены заморгали, когда водопад слов ударил по их перепонкам и привел в замешательство.
   - Да мы... - неуверенно начал юноша. - Мы тут думали... знаете, нам хотелось бы приобрести автомобиль с четырьмя дверцами. Самую последнюю модель, которую только можно найти, но не дороже пятисот долларов.
   Гарвей закрыл глаза и покачал головой. На его лице было выражение боли и отчаяния.
   - Вы меня убиваете, вам это понятно? - Он посмотрел на девушку. - Вам ясно, что ваш муж меня шокировал?
   Губы девушки округлились и закрылись. Гарвей похлопал по крылу старой машины.
   - Знаете ли вы, почему я в шоке?- поинтересовался он. - Так знаете? Сейчас я объясню вам это. Вы поддались пропаганде каких-то олухов в наших рядах, у которых цемент вместо мозгов. Пропаганде, говорю я вам! - Он ткнул в машину пальцем и оставил вмятину, которую торопливо прикрыл локтем. - Это они внушают вам, чтоб вы покупали последние модели, не так ли? Ведь правда, внушают?
   Захваченные врасплох, молодые люди одновременно кивнули.
   - А знаете ли вы, почему они дают вам такие советы? - продолжал Гарвей. - Вы думаете, они поступают так потому, что являются честными, законопослушными, морально устойчивыми прихожанами? - Он покачал головой, но на этот раз, как пастор, неожиданно увидевший, что в церкви идет игра на деньги. - Позволь мне раскрыть тебе глаза, парень. - Тут он помахал пальцем у парня перед глазами. - Они толкают последние модели, поскольку это дает им прибыль! Они попытаются запихнуть тебе в глотку последние модели пятьдесят четвертого года, ведь им доллар дороже друга! Они ищут выгоды, а не добрых отношений!
   Забывшись, он снова похлопал по крылу, раздался скрежет металла, и крыло отделилось от корпуса. Гарвей скрыл это разрушение, намеренно встав перед крылом.
   - Им выгодней набить свои бумажники наличными, чем наполнить свои сердца дружескими чувствами к людям! - продолжал он.
   Молодой человек принял все за чистую монету и сглотнул наживку.
   - Просто нам нужна машина для поездок, поэтому мы решили, что чем новее машина...
   Гарвей всплеснул руками, перебивая его.
   - Вот тут-то вы и совершили ошибку. Именно поэтому вы пошли по неверному пути. Именно здесь вы устремились в тупик! Вам не нужна новая машина. Вам не нужна привлекательная безделка на колесах, которые штампуют на конвейере, покрывают блестящим хромом, с хвостовым стабилизатором и идиотским названием, причем такого качества, что и наперстка не наполнишь. Я знаю, что вам нужно! - Тут он снова ткнул пальцем в лицо юноши. - Вы ищете мастерство, приходящее лишь с возрастом! Надежность, которая приходит с испытанной технологией! Преимущество традиционных средств передвижения!
   Он подался назад, словно приоткрывая бриллиант Надежды, и показал машину за своей спиной.
   - Вот то, что вы ищете. "Шевроле" 1938 года с четырьмя дверцами. На нем вы доберетесь куда захотите и вернетесь домой.
   Голос Гарвея не смолкал ни на секунду. Его речь длилась четыре или пять минут. И хотя сделка казалась случайной, она была давно устоявшейся процедурой. Гарвей делил ее на три стадии. Первой был резкий удар, "припирание к стене", имевшее целью начальные контакты. Вторая - в нее он как раз входил - была тихой, довольно благотворной и терпимой. Позже наступала часть третья - заключительная.
   А в данный момент он мило улыбался двум молодоженам, подмигнул девушке, словно говоря: "У меня самого дома полным-полно таких крошек, как ты", - затем более мягко указал на "шеви".
   - Смотрите. Я не собираюсь обдирать вас как липку. Я этим не занимаюсь. Я люблю.получать радость от своего дела. Я знаю, как вы должны поступить. Проведите какое-то время возле этой машины. Осмотрите ее. Насладитесь ее роскошью. Проверьте и посмотрите, как делали ввтомобили, когда их делали на совесть. Вперед, друзья мои! - говорил он, подпихивая юношу к передней дверце, и затем поспешно повернулся и вцепился в девицу.
   - Посидите в машине. Устраивайтесь на сиденье и сидите в свое удовольствие. Что вам действительно необходимо, так это бутылочка хорошего вина и свеча. У машины просто масса достоинств!
   До Гарвея долетел звук автомобиля, тащившегося к дальним воротам. Он захлопнул дверцу, оглушив молодоженов, подняв при этом столб пыли и вызвав враждебный стон протестующего металла, улыбнулся своим жертвам сквозь пыльное стекло и поспешил к северным воротам, где его ждала еще одна сделка.
   В данном случае речь шла о первой модели "форда", которую вел седой старичок, похожий на Сайта Клауса, со счастливыми и простодушными.глазами. Гарвей подметил, что обычно такие глаза сулят быструю и относительно легкую сделку. Он прошел еще несколько футов рядом с "фордом". Автомобиль пыхтел, урчал, и, прежде чем он наконец остановился, в нем дважды что-то взорвалось. Старик вышел из него и улыбнулся Гарвею. - Как поживаете? Язык Гарвея очертил круг во рту.
   - Смотря что иметь в виду, дедуля. Если вы здесь хотите припарковаться, цена обычная. Но если эту машину вы собираетесь продать, то дайте мне три минуты, чтобы немного посмеяться.
   С этими словами он отступил назад и стал осматривать автомобиль, наклоняя голову во все стороны, обходя его несколько раз, не забывая при этом следить за стариком. В конце концов он остановился, испустил глубокий вздох, заложил руки за спину и на мгновение прикрыл глаза.
   - Ну как? - тихо спросил старик.
   - Я могу дать вам пятнадцать долларов. Если захотите сдать машину в металлолом, то получите двенадцать, а Смитсоновский институт обойдет нас на два доллара.
   Старик мягко улыбнулся.
   - Это замечательная старая машина; думаю, в прежние времена их делали лучше... .
   Гарвей вытаращил глаза и затряс головой так, словно запасался сверхчеловеческим терпением.
   - Дорогой дедушка, - сказал он, безнадежно всплеснув руками, - старо предание. Это ведь просто поговорка. На рынке все, кому не лень, ей пользуются. - Он с жаром передразнил: - В старые времена автомобили строили лучше! Да это сфабрикованная ложь, сэр, в нее трудно поверить! Господи, да еще десять лет назад люди понятия не имели о том, как строить автомобили. Хорошо расходятся только новые машины! Только новые машины в цене. Только в них виден гений разума, мышц и сборочного конвейера!
   Он очень снисходительно, с видом сверхсекретности потянулся к старику.
   - Мне нравится ваше лицо. Знаете, что я сделаю? - Он заключил старика в объятия. - Вы мне напомнили моего дедушку, упокой Господи его душу! Он всегда был порядочным человеком с младенческого возраста и до того рокового дня, когда погиб, спасая людей с перевернувшейся лодки на Ист-Ривер! - Он благоговейно опустил глаза и сразу же возвел их горе. - Я дам вам за эту машину двадцать пять долларов. Видимо, мне придется разобрать его и продавать колесо за колесом, винтик за винтиком любому сборщику металлолома, который забредет сюда. Но двадцать пять долларов вы получите!
   - Двадцать пять? - Старик с грустью смотрел на "форд". - Я... я в затруднительном положении. - Он посмотрел на Гарвея. - Вы не могли бы дать мне тридцать?
   Гарвей вставил между зубами потухшую сигарету и посмотрел в сторону.
   - Вы испытываете мое терпение, мой пожилой друг, - мрачно сказал он. Вы просто пытаетесь докопатьсяцо самых глубин моего терпения!
   Старик продолжал смотреть на Гарвея.
   - Вы хотите сказать, что... - начал он.
   Гарвей улыбался ему сверху с тем же адским терпением.
   - Это значит, что двадцать пять долларов уходят, уходят, уходят... двадцать пять долларов ушли.
   Одним движением он достал бумажник из внутреннего кармана, вынул из отделения для денег три купюры и вручил их старику. Затем он развернул его и показал ему на будку в центре машин.
   - Идите прямо в ту маленькую контору, - сказал он, - и отдайте там документы на автомобиль. - Он посмотрел на модель А.- Я сказал "автомобиль"? Я хотел сказать... - Он начал крутить пальцами, словно желая подобрать слово. - Ах, да, колымага, вот что это такое. Надо будет не забыть это слово для возможного покупателя.. Но за это ручаться нельзя, мой очаровательный пожилой друг, есть определенные ограничения.
   С этими словами он резко повернулся и пошел к молодой паре, все еще занятой "шевроле"-тридцать восьмого года.
   Он посмотрел на них сквозь окно, поиграл пальцами, улыбнулся, подмигнул, очертил языком круг и уставился в небо, подавляя нетерпение. В процессе ожидания он оперся ногой на задний бампер, и. тот не замедлил с грохотом свалиться на землю. Гарвей поднял eго на место, укрепил с помощью пинка и пошел прогуляться до конторы.
   Когда он вошел, старик уже закончил с регистрационными документами. Он улыбнулся Гарвею:
   - Подпись, печать и доставка мистеру, - он выглянул в окно, чтобы прочесть огромную вывеску, - мистеру Хенникату. А вот и ключи. - С этими словами он положил на стол ключ зажигания и задумчиво посмотрел на них. Потом с легкой извиняющейся улыбкой посмотрел на Гарвея.
   - У этой машины есть одна особенность, о которой я обязан сказать.
   Гарвей просматривал документы и едва взглянул вверх.
   - Да, да, говорите, - сказал он.
   - Машина заколдована.
   Гарвей быстро взглянул на него и улыбнулся с видом "видите, на что я вынужден идти?"
   - Это правда?
   - О, да,- ответил старик. - Бесспорно. Машина заколдована. С того дня, когда сошла с конвейера, это может подтвердить любой из прежних владельцев.
   Гарвей продолжал улыбаться, обходя вокруг стола, чтобы сесть.
   Он моргнул, собрал губы в трубку и потыкал языком в щеку.
   - Не думаю, что вы захотите сообщить Мне, каким образом машина заколдована и как от этого можно избавиться.
   - О, скоро вы сами все узнаете, - ответил старик. Он встал и отправился к двери. - Насчет того, как расколдовать машину - вам лучше ее продать. Счастливого дня, мистер Хенникат. Было очень приятно иметь с вами дело.
   Гарвей оставался сидеть на стуле.
   - О, возможно... возможно, - сказал он.
   Старик задержался в дверях и повернулся к нему.
   - Думаю, что вы поймете, что совершили самую лучшую сделку, - сказал он.
   Гарвей соединил пальцы на затылке.
   - Мой пожилой друг, - заявил он обиженным тоном, - вы поступаете крайне несправедливо по отношению ко мне. Эта маленькая сделка, с колдовством или без него, является моим сегодняшним актом благотворительности? Вы ведь будете жить на эти деньги, не так ли? Идите себе и живите.
   Старик поджал губы.
   - Нет, нет, нет, мистер Хенникат. Это вы живете на мои деньги. И я склонен думать, что будете.
   Затем он засмеялся и вышел из конторы. .
   Гарвей опустил глаза на документы на столе и небрежно сунул их в корзину, уже обдумывая, как он представит модель А: "Неприкосновенно!" А может, выдать ее за машину, на которoй Элиот Несе ловил Фёйса Флойда. Он прострелит в заднем крыле пару дырок 22 калибра и будет уверять, что они получены во время необычной погани. 3a автомобиль с такой историей, с традициями закона и порядка не жалко 300 долларов. Голоса молодоженов, идущих в контору, прервали его мечты. Он встал, выглянул в окно и смотрел, как они приближались. Он мгновенно сменил обычное выражение алчности на "деловое" для третьей фазы - смесь родительской привязанности и обостренной, почти болезненной честности. Таким его видели всегда.
   Молодой человек показал на "остин" 1934 года.
   - Сколько стоит та машина? - спросил он.
   Простак, подумал Гарвей. Законченный, настоящий-, честный, первостатейный, благонравный простак. Этот автомобиль принадлежал Гарвею вот уже двенадцать лет. Это был первый и последний автомобиль, на котором Гарвей потерял деньги. Он откашлялся.
   - Вы говорите об этом коллекционном экземпляре? Это... это... - Гарвей наблюдал за юношей.
   По какой-то дурацкой причине слова не могли вырваться наружу.
   Он складывал слова, уплотнял их, как снежки, и пытался выбросить их, но ничего не выходило!
   Через секунду он что-то произнес. Голос был его собственный, слова были его, но он не мог поручиться, что говорил их осознанно.
   - Это не продается, - произнес его голос.
   Парень переглянулся со своей женой и указал на машину, в которой они сидели.
   - Как насчет "шевроле"?
   И вновь Гарвей почувствовал, как его рот раскрылся, и услышал свой голос.
   - Эта машина не для продажи.
   - Не для продажи? - Юноша странно посмотрел на него. - Но ведь вы именно ее нам продавали.
   - Да, я хотел толкнуть ее вам, - сказал голос Гарвея - и на этот раз он был уверен, что говорит он сам, - но сейчас я ее не продам. Да это же груда лома! Развалюха. У нее нет звонка. В ней отсутствуют цилиндры. В ней нет ничего. Блок разбитый, а бензин она жрет так. словно владеет всеми нефтяными скважинами Техаса.
   Гарвей смотрел остекленевшими глазами и делал усиленные попытки закрыть рот, но слова все еще вылетали из него:
   - Покрышки стерлись, рама помялась, и если я говорил, что она ходит, то имел в виду, что она прошла одну милю и остановилась. Вам она обойдется в два раза дороже, когда вы захотите ее отремонтировать, а вам придется это делать каждый третий четверг месяца.
   Молодые люди вопросительно смотрели на Гарвея, а он, в свою очередь, уставился на них. Ему казалось, что вместо языка у него во рту раскаленная кочерга.-Он одиноко стоял, размышляя, когда же кончится это сумасшествие.
   Молодожены снова переглянулись, потом парень неуверенно спросил:
   - Ну хорошо, что у вас еще есть?
   Слова вылетали, несмотря на то, что Гарвей хотел их остановить.
   - У меня нет ничего, что стоило бы вашего внимания, - заявил он. Все, что здесь находится, давно пора списать. Здесь у меня больше лимонов[Lemon (англ.) - 1) лимон, 2) негодный товар. ] на квадратный сантиметр, чем производит компания "Юнайтед Фрут". Поэтому мой вам совет, детки, бегите отсюда, пока вы не встретите достойного уважения торговца. У него вы найдете то, за что лы платите и получаете удовольствие.-А сюда ни за что не приходите, потому что я вас ограблю по-черному!
   Юноша собирался что-то ответить, но девица резко толкнула его локтем, кивнула в сторону выхода, и они ушли.
   Гарвей стоял, абсолютно неподвижный. Неожиданно его внимание привлекла модель А, стоявшая на площадке, простая, почти изысканная и бездомная. Гарвей моргнул, покачался, как большая фигура Святого Бернарда, затем намеренным усилием воли заставил себя сесть.
   Он просидел в конторе несколько часов, сотни раз спрашивая себя, что с ним происходит. Все происходило так, словно какой-то демон, вселился в него, прицепился к гортани и. заставляет говорить.
   Это было ненормальное, идиотское чувство. Однако несколько часов спустя оно пропало.
   "Какого черта! - думал Гарвей. - Какого черта! Да по этим ребятам сразу видно, что они уже на следующее утро вернулись бы за своими деньгами".
   Тут он в двадцатый раз отыскал глазами модель А. "Старик сказал, что она заколдована. Заколдована! Чтоб ты провалился, Гарвей Хенникат, все продолжаешь вести дела с психами!"
   Спустя несколько минут в контору вошел помощник Гарвея. Его звали Ирвинг Проксмиер. Лицо у него было болезненное. Ирвинг был недоделанной копией Гарвея и находился под влиянием такого же спортивного пиджака, носил разрисованный галстук (на нем под заходящим гавайским солнцем был изображен танцор хулы) и тоже сдвигал шляпу на затылок. Копия, разумеется, была более низкого качества, чем оригинал. Все это было потугами, просто жалкими потугами.
   - Извините за опоздание, босс, -проговорил Ирвинг и, точно так, как это делал его шеф, засунул сигару меж зубов. - Я искал в ломе колесные диски для "шевроле" тридцать четвертого года. Нашел два. - Он оглянулся назад и глянул в открытую дверь. - Что за сделка?
   Гарвей прищурился.
   - Так себе. - Затем, освобождаясь от глубоких размышлений, показал в окно. - Ирв, я хочу, чтобы ты толкнул "эссекс" тридцать пятого года.
   - Давно пора. На нем стало невозможно ездить.
   Гарвей прикурил сигару.
   - Ставим до пятидесяти пяти долларов. Говори всем, что это музейный экспонат. Последний в своем роде. - Гарвей встал и выглянул в окно. Капот "эссекса" был приоткрыт.
   - Придурок, - мрачно сказал он, - ты должен закрыть капот, болван. Он повернулся к Ирвингу. - Сколько раз я должен говорить тебе это? Когда весь двигатель покрыт ржавчиной, лучше всего поиграть в прятки. Ты ведь не собираешься объяснять, что продаешь машину, на которой французские солдаты ехали на первую битву на Марне.
   В этот момент лицо Гарвея неожиданно побелело. Его челюсть отвисла. В глазах появилось странное выражение. Он повернулся и направился к столу.
   - Ирв... - сказал он с усилием. - Ирв...
   - Что случилось? - спросил тот. - Вам плохо, босс?
   Гарвей чувствовал, как слова клокотали внутри и вырвались наружу. Он показал в окно.
   - Установи на "эссексе" табличку. Пиши все, как есть. Никаких гарантий. Да открой пошире капот. Пусть полюбуются на этот двигатель.
   Ирвинг смотрел на шефа во все глаза.
   - Вы продать его собираетесь или всю жизнь хотите не расставаться с этим автомобилем? Да ни один нормальный человек не купит его, заглянув под капот.
   Хенникат тяжело опустился на стул. Он чувствовал, как по его лицу струился пот. Он открыл левый нижний ящик стола и извлек фляжку виски. Отвинтив крышку, он сделал большой глоток. Потом взглянул в обеспокоенное лицо помощника.
   - Что происходит? - спросил он чужим, тонким голосом. - Что это со мной, Ирв? Ирв, болван... как я, по-твоему, нормально выгляжу?
   Ирвинг осторожно поинтересовался:
   - Что вы ели на обед?
   Гарвей задумался на мгновение и жестом исключил любую связь с едой. Потом овладел своим лицом, выдвинул челюсть, расхохотался с напускной храбростью и потянулся к телефону.
   - Пустяки, - уверенно заявил он и набрал номер. - Это... это все внушение или что-то в этом роде. Это все из-за старого болвана с его "фордом". Послушай Ирв, он действительно тронутый! Притащился сюда с этой историей про заколдованный автомобиль...
   Он услышал, как сняли трубку.
   - Дорoгая! - сказал он. - Это вечно любящий! Послушай, детка... я насчет вечера... да, я подзадержусь. Я говорил тебе, что у нас учет товаров, разве нет?
   Свободной рукой он чертил в воздухе фигуру старика и "форд". - Конечно у нас инвентаризация, - продолжил он, - и я собираюсь... - Он вдруг замолчал. Его лицо вновь побелело, и на лбу выступил пот, струйками стекая по щекам. - Собственно говоря, дорогая, - услышал он свой голос, - я собирался перекинуться в покер с ребятами после того, как закроюсь сегодня. И когда месяц назад я сказал тебе, что провожу учет, на самом деле я тоже играл в покер!
   Он мигом оторвал трубку ото рта, словно это было какое-то животное, тянущееся к его горлу. Он вздохнул, сглотнул слюну и снова взял трубку.
   - Дорогая, - сказал он слабым голосом, - дорогая, детка, мне кажется, что я заболел. То, что я только что сказал тебе... понимаешь, детка... это была шутка... я хотел сказать...
   И у него вновь вырвались слова:
   -Я опять собираюсь играть с ребятами в покер! - Гарвей швырнул трубку и оттолкнул от себя телефон. Он повернулся и широкими глазами смотрел на Ирвинга.
   - Что происходит, Ирв? Какого черта со мной происходит? Я не контролирую то, что говорю. Я потерял контроль над...
   Он замолчал, достал платок и вытер лицо. Потом поднялся, пересек комнату и выглянул во двор. Там, сам по себе, чуть в стороне от других машин, стоял "форд". Гарвей смотрел на него не отрываясь, потом обратился к помощнику.
   - Ирв, - напряженно сказал он. - Меня постигло бедствие! Этот старый гусь... тот придурок, о котором я рассказывал, он сказал, что "форд" заколдован - и он был прав! Понимаешь, Ирв? Кто бы ни владел "фордом", ему приходится говорить правду.
   Гарвей вцепился себе в волосы и дергал их во все стороны. Его голова качалась вперед и назад, а в голосе слышалась мука.
   - Ирв, придурок... до тебя дошло? Можешь ли ты вообразить что-нибудь ужаснее?
   Он оставил в покое волосы и начал бить себя в грудь.
   - Мне! Гарвею Хенникату! Отныне и до тех пор, пока я владею этим автомобилем, - мне придется продолжать говорить правду!
   Прошло три дня. Это были самые длинные дни, которые когдалибо в своей жизни проводил Гарвей Хенникат. Клиенты приходили и уходили, а Гарвей смотрел, как они уходят, ломая руки и таская себя за волосы или просто сидя в своей уютной конторе, физически неспособный вымолвить хоть слово наедине с самим собой составляющий одну из традиционных хвалебных речей. Ирвинг, которого он засадил за изготовление вывесок, принес большое их количество и довольно-таки уныло расставил в конторе. Он указал на них, и взглянул на Гарвея, который сидел, схватившись за голову. .