Серова Марина. Чище воды, острее ножа

   — Я. А что?
   — Я хочу с вами поговорить, пройдемте на кухню.
   Парень с тяжелым вздохом поднялся и пошел за мной. Я села за стол, парень устроился напротив и выжидательно посмотрел на меня.
   — Вы только имейте в виду, я все равно ничего не знаю. Как вчера отрубился, так и спал, проснулся уже, когда его нашли. — На последних словах его слегка передернуло.
   — А во сколько примерно вы вчера заснули? — поинтересовалась я, придвигая к себе чистый бланк для протокола. Не сказать, чтобы меня сильно интересовал ответ на этот вопрос, но нужно же с чего-то начинать разговор, да и к собеседнику нужно присмотреться.
   — Не помню точно. Примерно от половины первого до часу, в отдельной комнате. — Увидев непонимание на моем лице, парень пояснил: — Ну, у нас тут три комнаты, две смежные — зал и та, где Сашку нашли, а третья отдельная, рядом с кухней. Когда вчера начали из-за стола расходиться, мы с Олей сразу ушли в отдельную и больше оттуда не высовывались.
   — Оля — это Ольга Заедаева? — спросила я, заглянув в список.
   — Ага. Моя девушка.
   — Значит, она может подтвердить, что вы из комнаты не выходили?
   — Ну да.
   — А ушли вы с ней в отдельную комнату когда примерно?
   — Часов в двенадцать. Ну, может, чуть позже.
   Я сделала в протоколе соответствующую запись и задала следующий вопрос:
   — А ничего подозрительного ночью не слышали? Шум какой-нибудь, крики?
   — Нет, ничего. Мы как заснули, так только утром и проснулись, когда Эльвира начала в дверь стучать.
   — Это во сколько было?
   — Примерно в полвосьмого. Элька раньше всех встала, заглянула в ту комнату, увидела Сашку и кинулась всех будить. Ну а мы, как пришли в себя, милицию вызвали.
   — Ясно. А вечером, до того, как вы в отдельную комнату ушли, что делали? И вообще, чем народ занимался?
   — Да я не помню толком ничего, мы выпили много, у меня память почти отшибло. Помню, пели что-то, Олег портрет чей-то пытался нарисовать, потом дротики в мишень кидали, из воздушки по бокалам стреляли… Какой-то дедок приходил, грозился милицию вызвать, если мы не перестанем шуметь… В общем, весело было.
   — А потом? Когда все расходиться начали? Кто с кем и куда пошел?
   — Да не знаю я! Мы с Олей первые же и ушли, а что там у них дальше было, не у меня спрашивать надо.
   Я замолчала, обдумывая свои дальнейшие вопросы. Похоже, ничего толкового о ночных событиях я от Лягунова сейчас не добьюсь. Ладно, у меня и другие вопросы есть. Взаимоотношения внутри компании, кажется, весьма сложные и запутанные, попробуем немного в них разобраться.
   — Дима, а как ты сам думаешь, кто Лисовского убил? — Я резко подняла голову и посмотрела собеседнику в глаза.
   Парень растерялся, несколько секунд недоуменно хлопал ресницами, а потом удивленно спросил:
   — А я-то откуда знаю?
   — Я и не говорю, что ты знаешь. Но ведь какие-то предположения у тебя есть? Ты же не пенек березовый без чувств, мыслей и собственного мнения, правильно? И компанию вашу ты получше меня знаешь, вот и поделись соображениями. Может быть, кому-то из вас смерть Лисовского была выгодна, или у кого-то на него смертельная обида была, или еще что-то в таком роде. Понимаешь, о чем я?
   — Нет, ну как я могу вот так на кого-то наклепать, — не слишком искусно попытавшись изобразить возмущение, заявил парень. — Мало ли, что я думаю? Может, он и не виноват.
   — Не волнуйся. Только из-за того, что ты скажешь, никого сажать не поволокут, все будет тщательно проверено, — сказала я, отметив про себя, что Дима произнес «он». Значит, на кого-то из парней думает. Он все еще колебался, и я еще немного надавила: — Слушай, Дима, если ты не будешь добровольно помогать следствию, то у тебя могут неприятности начаться. Например, я имею полное право задержать тебя на трое суток безо всякого ордера. И говорить мы тогда будем уже не здесь, а в другом, куда менее приятном месте. Как тебе такая перспектива?
   В глазах парня мелькнул страх, и я поняла, что первый раунд выигран.
   — Хорошо, — стараясь сохранять спокойствие, сказал Дима. — Но имейте в виду, это просто мое личное мнение, его к делу не подошьешь.
   — Что подошьешь, а что нет, — решать мне. Выкладывай.
   — По-моему, это Серега.
   — Беляков?
   — Ну да. У нас другого Сереги нет. Он давно на Сашку был обижен, а вчера они так сцепились, что мы все вместе их еле растащили. И ножик я видел. Серегин это ножик.
   — С ножиком мы еще разберемся, а вот про то, из-за чего они вчера сцепились, поподробнее. Насколько я поняла, из-за той истории, когда Белякова из вашей группы выгнали, правильно?
   Дима посмотрел на меня с таким искренним изумлением, что я чуть не рассмеялась.
   — Да не ясновидящая я, не ясновидящая. С тобой же не с первым разговаривают, кое-какая информация у нас уже есть, сейчас я просто проверяю и подробности новые выясняю.
   — Но ведь с остальными не вы разговаривали…
   — Есть такая полезная вещь, называется протокол, — я продемонстрировала парню исписанную бумажку, — а читать меня еще в первом классе научили, так что никакой мистики. Ну, давай рассказывай, время идет. В первую очередь меня интересует, из-за чего Белякова тогда выгнали.
   — Ясно. Понимаете, Серега, Сашка, я и Артем еще в школе вместе учились, в одном классе. Тогда и играть начали, первую группу создали. Ну, это было еще так, несерьезно. А три года назад мы основали «ПиромаNа». — Название группы Дима произнес с ясно слышимой гордостью, хотя я не вполне понимала, в чем принципиальная разница между тем, чем они занимались в школе, и этой их новой группой. Все равно и то, и другое не более чем самодеятельность.
   — А что это еще за Артем? — перебила я своего собеседника.
   — Артем — наш ударник, его вчера здесь не было, у него работа в ночь.
   — Понятно.
   — Где-то два года все было нормально, — продолжал рассказывать Дима, — но примерно год назад Сашка круто пошел вверх. Нашел какого-то спонсора, договорился с администрацией ДК Маяковского, и нам там дали базу для репетиций. На несколько выступлений в приличных клубах договорился. В общем, все бы хорошо, но Сашка решил, что теперь он — наш лидер, хотя до тех пор мы как-то без лидера обходились. Мне-то в принципе все равно, я человек не амбициозный, а вот Сереге с Артемом Сашины претензии с самого начала поперек горла встали. Несколько месяцев они терпели, но потом Сашка совсем хаметь начал, и они стали чуть ли не каждый день ругаться.
   — Ясно. А в каком смысле он хаметь-то начал?
   — Да во всех. Стиль группы решил изменить, нас не спросив. Олега вот привел откуда-то, хотя третий гитарист нам совершенно не нужен был. Понимаете, до тех пор у нас было две гитары — Серега и Сашка. Но Сашка решил, что гитара ему петь мешает. Внимание у него, видите ли, рассеивается, и двигаться она ему по сцене не дает. И привел Олега, хотя тому только на балалайке играть. Три аккорда выучил, а туда же — гитарист…
   Я увидела, что парень начинает заводиться, и, чтобы не оказаться жертвой получасового монолога о том, как плохо играет на гитаре внедренный в группу Олег, задала следующий вопрос:
   — А из-за чего они окончательно поссорились?
   — Да сейчас я уже толком и не вспомню. Знаете, как это бывает, когда люди уже рассорились и только повода им не хватает, чтобы окончательно расстаться. Вот у нас так и было. Провод, что ли, Серега какой-то не туда воткнул, Сашка ему что-то грубое сказал, Сергей завелся… И понеслось! В общем, они тогда друг другу все высказали, и Сашка в конце заявил, что он останется в этом ДК, а Серега может отваливать, и все, кому Сашкины порядки не нравятся, тоже. А поскольку с администрацией и спонсорами он «рулил», то деваться Сереге было некуда.
   — А остальные?
   — Ну, Олег, конечно, тут же сказал, что он поддерживает Сашку. Мы с Артемом подумали-подумали и тоже остались. Все-таки без базы нормально работать невозможно, а найти новую — большая проблема. Серега на нас тогда, кажется, обиделся, но вслух ничего не сказал, отношения у нас с ним остались нормальные. Ну, кроме Сашки, ясное дело. Они друг о друге слышать спокойно не могли.
   — Как же они тогда оказались в одной компании вчера, если у них такая вражда была? — спросила я, чувствуя, что дело плохо. Оказывается, дело не просто в пьяной ссоре. У Белякова был самый настоящий мотив, и знали о нем, наверное, очень многие. Ох, а если и правда он, ножичком-то, а? Знаю я творческую молодежь, для меня-то их разборки, кто лидер, а кто нет, мотив совершенно смешной, а двадцатилетние к таким вещам очень серьезно относятся.
   — Да это я сглупил, — покаянно заявил Дима. — Не нужно было их обоих приглашать. Но я же не знал, что так получится! Понимаете, и Серега мой друг со школы, и Сашка тоже. Я-то ни с тем, ни с другим не ссорился. Как я мог кого-то из них не пригласить? Обиделись бы. Да и вообще — была у меня мысль, что, может, за полгода они успокоились и на моем дне рождения помирятся. А тут вон что вышло…
   — А теперь, после смерти Лисовского, кто в группе главным будет?
   Дима задумался и, помолчав с полминуты, произнес:
   — Я даже и не знаю. Во-первых, нас могут из ДК выпереть, во-вторых, Серегу наверняка посадят. Какое уж тут лидерство? Скорее всего, просто развалится группа, и все.
   — А если из ДК не выгонят?
   — Не знаю. Точно не я, мое дело маленькое — на гитаре играть. Я ни музыки не пишу, ни тексты. Может, Артем.
   Я задумчиво покивала. Что ж, история вполне обыкновенная и понятная. Нужно будет еще уточнить некоторые подробности у администрации ДК. Так, что еще меня интересовало? Ага…
   — А другие враги у Лисовского были, кроме Сергея? — спросила я, умышленно сформулировав вопрос именно так.
   Дима немедленно среагировал:
   — Э, постойте! Я не говорил, что Серега с Сашкой были враги. Просто не уступали они друг другу.
   — Ладно, не враги, а недоброжелатели.
   Некоторое время мой собеседник думал, а потом неуверенно сказал:
   — Если и были, то мне про них ничего толком не известно. Единственное, что знаю, вот месяца два назад Сашка мне по пьянке признался, что кому-то крупную сумму задолжал и не представляет, как расплачиваться будет. Но потом, по трезвой, он об этом больше ни слова не говорил.
   — То есть отдал ли он долг и кому, ты не знаешь?
   — Нет. Совершенно без понятия.
   — А откуда у него мог такой долг взяться, как ты думаешь?
   — В каком смысле откуда? Откуда долги берутся? Занял у кого-то…
   — Ну, не бывает же так, чтобы человек ни с того ни с сего влез в долги на крупную сумму. Он покупал что-нибудь дорогое? Или бизнесом пытался заняться? Или еще что в таком роде?
   — Точно не знаю. А может, это из-за казино, а?
   — Он что, в казино играл?
   — Ага. Сашка был большой любитель этого дела. Правда, обычно ему везло, но мало ли…
   — А в какое он казино ходил? Или в разные?
   — В основном в «Вулкан». Это как раз рядом с нашим ДК, через дорогу. Он туда часто после репетиций захаживал. Может, он и еще где-нибудь играл, но насчет «Вулкана» я знаю точно.
   Я задумалась, переваривая новую информацию. Долг, казино… Хотя на самом деле не факт, что они связаны. Мог Лисовский и из-за чего-нибудь другого в долги влезть. Ладно, это я еще проверю. Заеду в «Вулкан» и поспрашиваю тамошний народ, благо знакомые у меня там есть. Так, какие у меня еще вопросы есть… Ага, нож.
   — И последний вопрос, Дима. Ты сказал, что нож, которым было совершено убийство, принадлежит Белякову?
   — Да.
   — А откуда ты знаешь?
   — Так он этот нож не вчера купил. Я сколько раз уже его у Сереги видел.
   — А с чего ты взял, что именно им было совершено убийство?
   — Как с чего? С того, что он у Сашки из груди торчал! Или вам этого мало? — Парня ощутимо передернуло. — Как вспомню эту картину, мурашки по коже бегут. Лежит на кровати, голову закинул, и нож из груди торчит. Б-ррр! Ужас какой-то, до сих пор поверить не могу, что это на самом деле произошло, все кажется, что я сейчас проснусь и все будет в порядке.
   — Это вряд ли, — серьезно ответила я. — Ладно, к тебе у меня вопросов пока больше нет. Прочитай, распишись вот на бумажке, — я придвинула к нему протокол, — и можешь идти. Кстати, ты в ближайшее время из города никуда уезжать не собираешься?
   — Нет, — помотал головой Дима, читая мои каракули.
   — Вот и замечательно. Иди. И пошли ко мне Соню Ларину, с ней еще тоже не разговаривали.
   Парень расписался внизу листка, тяжело поднялся с табуретки и вышел из кухни. Я заметила, что он слегка пошатывается. Да, хорошо они вчера отмечали, сразу видно. Ну, для меня то, что ребята похмельем мучаются, даже и лучше — в таком состоянии труднее врать. Еще раз быстро прокрутив в памяти разговор с Димой, я пришла к выводу, что большей части сказанного им верю. Когда дело касалось событий полугодовалой давности, он говорил весьма охотно и откровенно. Единственное, что вызывает некоторые сомнения, так это то, что он всю ночь ничего не видел и не слышал. Но и это в принципе может оказаться правдой. Хотя… что-то уж очень уверенно он валит вину на Белякова, с которым вроде бы дружит со школы. Однако это еще ни о чем особом не говорит, может быть, он и в самом деле так думает. Правда, по моим представлениям, если убил не Беляков, то примерно так и должен себя вести настоящий убийца — все валить на Сергея. Кстати, и колебался Дима, перед тем как начать излагать свои подозрения, весьма недолго.
   А что там насчет показаний Оли, с которой он в одной комнате спал? Я перелистнула протоколы и выяснила, что показания Ольги Заедаевой полностью совпадают с тем, что я только что слышала. Заснули примерно в час ночи, из комнаты не выходили, проснулись только утром от стука в дверь. Что ж, ее слова, конечно, подтверждают показания Димы, но если Заедаева его девушка, то в случае чего она и не такого наговорит, лишь бы его выгородить. Нужно постараться еще как-нибудь проверить показания обоих.
   На этом месте мои размышления были прерваны появлением на кухне невысокой темноволосой девушки с большими карими глазами. Одета она была в синие джинсы и белую блузку, а на ногах у нее были пушистые тапочки с заячьими мордами. Она нерешительно остановилась передо мной, а затем, повинуясь моему приглашающему жесту, села на только что освобожденную Димой табуретку. Я уже собралась задать ей первый вопрос, как вспомнила, что хотела спросить Данилова про то, что означают вопросительные знаки, стоящие в списке после сокращения «подр.» рядом с фамилиями Сони Лариной и Жанны Кочневой.
   — Подожди секундочку, я сейчас, — сказала я девушке и вышла из кухни. Заглянув в большую комнату, я поманила к себе Данилова, а когда он появился в коридоре, спросила его: — Веня, у тебя в списке про Жанну и Соню написано, что они подружки Лисовского и еще кого-то, Олега Зотова, что ли, но после слова «подружка» стоят знаки вопроса. Что это значит?
   — А у них, как я выяснил, очень запутанные отношения, — ответил Данилов. — Не поймешь, кто с кем. Насколько я понял, Жанна Кочнева какое-то время была с Лисовским, но буквально на днях они поссорились. А Соня Ларина была подругой Олега, но вроде бы испытывала какие-то симпатии к Лисовскому и вчера даже пришла сюда с ним. А Жанна перешла к Олегу. В общем, поменялись партнерами. Понимаешь?
   Я стала быстро прикидывать: ага, были две пары — Соня с Олегом и Жанна с Сашей, а стали — Соня с Сашей, а Жанна с Олегом. Ну, чего ж здесь не понять, ведь это не бином Ньютона.
   — Вроде бы да. И эта рокировка как раз вчера вечером произошла?
   — Насколько я понял, происходила она довольно давно, но вчера вечером окончательно оформилась. Кстати, Татьяна, выяснилась еще одна интересная подробность. Оказывается, тут всю ночь дверь была не заперта. Один из моих парней сообразил, молодец. Нам когда открывали, дверь не отпирали, а просто распахнули. Он про это вспомнил, спросил и выяснил, что дверь была не заперта с вечера.
   — Ну и что? — спросила я, не вполне понимая, почему Данилов придает этой детали такое значение.
   — Да ничего особенного. Просто теоретически ночью, пока все спали, кто угодно мог незаметно сюда войти, зарезать парня и так же незаметно уйти. Такое, конечно, маловероятно, но все же…
   — То-то и оно, что маловероятно, — скептически усмехнулась я. — Это что же получается, кто-то случайно завернул не в ту квартиру, увидел, что здесь все спят, взял ножик и зарезал одного из спящих, а потом спокойно удалился, даже не украв ничего. Нет, полный бред. А если человек шел сюда специально для того, чтобы убить, то он никак не мог знать, что молодые разгильдяи забудут дверь запереть.
   — А если был сообщник, который ее открыл?
   — Так ты выяснил, ее кто-то специально открыл или просто запереть забыли?
   — Никто не помнит точно. Судя по всему, забыли. Тут одна парочка ночью гулять выходила, вот они, наверное, и не заперли. Или после того, как приходил сосед, тишины требовавший, запереть забыли.
   — Тогда, скорее всего, открытая дверь случайность, и не стоит ей особое значение придавать, — заключила я. — Кстати, а что за парочка? Кто именно?
   — Олег и Жанна.
   — Ладно, когда буду с Жанной разговаривать, заодно и спрошу, — сказала я. — Она у меня следующая по списку. Кстати, Веня, — вспомнила я еще об одном важном моменте, — у убитого какие-нибудь вещи были с собой?
   — Сумка была. Мы ее уже осмотрели: ничего интересного, малый джентльменский набор. А что?
   — Оттуда ничего не пропадало?
   — Ну, Татьяна, чтобы выяснить, не пропало ли чего, нужно знать, что там было, а узнать это, согласись, совершенно невозможно. Нужно тогда спрашивать у тех, кто хорошо знал Лисовского, да и то результат будет не точный.
   Я кивнула, соглашаясь со справедливостью слов Данилова.
   — А больше ничего интересного не обнаружили пока?
   — Кучу мелочей среди всеобщего бардака. Что из этой кучи важно, а что нет — тебе решать. Но я не стану пока ничего рассказывать, лучше тебе самой посмотреть и почитать протокол осмотра. Я ребятам специально сказал, чтобы они ничего особо не трогали, так что все будет в целости и сохранности.
   — Спасибо, Веня, — я мило улыбнулась и упорхнула в кухню, к ожидавшей меня Соне.
   Девушка сидела на табуретке, сложив руки на коленях, в очень зажатой и напряженной позе. Вообще, выглядела она значительно хуже, чем Дима. Лицо у нее было бледное, а глаза слегка припухшие, словно она до этого плакала. Что ж, не знаю, насколько близок ей был Лисовский, но в любом случае нужно быть с ней поделикатнее.
   — Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, я буду заниматься расследованием этого преступления, — представилась я в качестве вступления, постаравшись, чтобы мой голос звучал по возможности мягко.
   Девушка кивнула, но ничего не ответила. Кивок у нее получился какой-то судорожный, было полное ощущение, что она с трудом сдерживается, чтобы снова не заплакать. Да, она или гениальная актриса, или совершенно ни при чем. Скорее все-таки последнее. Вот и отлично! Значит, к ее словам можно будет относиться с доверием.
   — Соня, мне сейчас нужно будет задать вам несколько вопросов, постарайтесь ответить на них, даже если они покажутся вам бестактными, — сказала я еще более мягко. — Чем больше я узнаю, тем скорее мне удастся найти преступника.
   — Я понимаю, — тихо сказала девушка. — Спрашивайте.
   — Для начала расскажите, пожалуйста, как вы провели вчерашний вечер и ночь, начиная с того момента, как все встали из-за стола, — попросила я. — Кстати, если можете, расскажите не только про себя, но и про остальных тоже. В первую очередь меня интересует, кто, где и с кем был и что делал.
   — Сначала ребята что-то пели, потом пошли на кухню, стали ножи в косяк метать. Потом из винтовки стреляли, посуды кучу перепортили. — Соня говорила тихим ровным голосом четко и ясно, но в ее информации не было пока ничего интересного — описывала обычную молодежную вечеринку с элементами вандализма. Помню, в студенческие годы я и сама такими не брезговала. Но сейчас меня не подробности их вчерашних развлечений интересовали, а совершенно другие вещи; и я попыталась направить разговор в нужное мне русло:
   — А потом? Когда все стали расходиться спать? Кто с кем пошел и куда?
   — Сначала Дима и Оля ушли. Они в этой комнате ночевали, — Соня указала рукой в сторону коридора. — Там третья комната, отдельная от остальных.
   — Да, я знаю, — сказала я. — А во сколько примерно это было?
   Соня задумалась.
   — Точно не помню, но где-то около полуночи. Да, до половины первого, а по-моему, все-таки раньше. Извините, но точнее сказать не могу, на часы я не смотрела.
   Я отметила, что пока показания Димы и Оли совпадают, и продолжила задавать вопросы:
   — А остальные?
   — Сергей, Жанна и Олег в большой комнате остались. Эльвира ушла на балкон, — девушка запнулась и замолчала.
   — А вы с Александром? — спросила я, чувствуя себя последней сволочью.
   — А мы в ту комнату пошли, — она так выделила голосом слово «ту», что не оставалось ни малейших сомнений, какую именно комнату она имеет в виду.
   — Когда это было?
   — Полпервого. Саша как раз на часы посмотрел и сказал: «Спать пора, уже полпервого». Я поэтому и уверена, что Дима с Олей до этого времени ушли, так как они ушли раньше нас.
   — Соня, прости, но, кажется, мне придется перейти к бестактным вопросам, — сказала я. — Судя по тем протоколам, которые я уже прочитала, спала ты не в той комнате, а в зале, а Лисовский спал один. Не могла бы ты рассказать мне, во сколько и почему ты от него ушла? И вообще, какие между вами были отношения?
   Соня тяжело вздохнула:
   — Я так и знала, что вы спросите. Послушайте, ну зачем вам знать? Это наше личное дело и к убийству никакого отношения не имеет.
   — Соня, — уже значительно более решительным голосом сказала я, — позволь мне самой решать, что имеет отношение к убийству и его расследованию, что не имеет. У меня в таких делах опыта больше, честное слово. Личные отношения как раз очень важны, они часто влияют на мотивы, и поэтому мне нужно о них знать.
   — Какие мотивы? Чьи мотивы? Вы что, думаете, это я Сашку убила? — Девушка нервно рассмеялась.
   — Я пока еще ничего не думаю. Я просто жду ответа на свой вопрос. Соня, пойми, я ведь не из любопытства спрашиваю. Работа у меня такая, что поделаешь. Должен же этим кто-то заниматься.
   — Да, я понимаю. Просто неприятно.
   — Ничего не поделаешь. Нужно, — решительно сказала я.